Текст книги "Полицейские и провокаторы"

Автор книги: Феликс Лурье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Посягательством признается как совершение сего тяжкого преступления, так и покушение на оное» [178]178
  163 Уголовное уложение. Высочайше утвержденное 22 марта 1903 года. Спб., 1903. С. 42.


[Закрыть].

Покушение на посягательство. Что-то уж очень расплывчатое. Следует все же признать, что Уголовное уложение 1903 года явилось шагом вперед в российском законодательстве. В нем отсутствуют пытки, телесные наказания, жестокие казни и вознаграждения за доносы.

ОХРАННЫЕ ОТДЕЛЕНИЯ

Вслед за выстрелом Каракозова летом 1866 года при Канцелярии петербургского градоначальника появилось новое учреждение политического сыска – Отделение по охранению общественного порядка и спокойствия в столице. Через год вся Россия покрылась сетью Губернских жандармских управлений, ведавших «политическим розыском и производством дознаний по государственным преступлениям». Совместно с III отделением они осуществляли политический сыск в империи. После ликвидации III отделения распоряжением министра внутренних дел М. Т. Лорис-Мели-кова при канцелярии Московского обер-полицмейстера 1 ноября 1880 года было открыто Секретно-розыскное отделение, аналогичное подразделение появилось и при Варшавском губернаторе. В соответствии с положением об усиленной охране от 14 августа 1881 года все три отделения по охранению общественной безопасности и порядка (Охранные отделения) были подчинены Третьему делопроизводству Департамента полиции [179]179
  164 См.: Шинджикашвили Д. И. Сыскная полиция царской России в период империализма. Омск, 1973. С. 24.


[Закрыть]. По замыслу правительства они принимали на себя основную нагрузку по предотвращению и пресечению политических преступлений. Охранные отделения были призваны содействовать ослаблению зависимости Департамента полиции от Отдельного корпуса жандармов, так как вслед за ликвидацией III отделения политическая полиция ощутила падение своего влияния на действия жандармерии при производстве сыска. Объяснялось это подчинением Отдельного корпуса жандармов Военному министерству (как военная полиция) и министру внутренних дел как его шефу. Бывший директор Департамента полиции А. А. Лопухин писал в 1907 году:

«Итак, Отдельный корпус жандармов был учрежден для охраны самодержавной монархической власти, ему поручена борьба с государственными преступлениями. Он никакому надзору .не подчинен, кроме надзора своего начальства. Он числится по одному ведомству, а подчинен главе другого. Он имеет двух руководителей,– из них одного законного, но безвластного, другого незаконного, но наделенного властью. Для него закон и приказание начальства, по своему значению тождественны» [180]180
  165 Лопухин А. А. Указ. соч. С. 31—32.


[Закрыть].

Министр внутренних дел, обремененный всевозможными заботами, не мог заниматься координацией действий Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов. Практика сотрудничества этих двух учреждений показала, что их успешное взаимодействие «зависит исключительно от характера личных отношений между корпусным начальством и директором департамента полиции» [181]181
  166 Там же. С. 17.


[Закрыть]. Департаменту полиции требовался помощник, принадлежавший только ему, не зависящий ни от чьих личных отношений и имеющий общего с ним начальника. Таким помощником стала система Охранных отделений. Департаменту полиции не удалось избежать трений и с Охранными отделениями, и там проявлялись личные отношения – они всегда оказываются решающими, когда отсутствует ясно сформулированный закон или поощряются отступления от него.

Охранные отделения подчинялись только Департаменту полиции. Однако некоторые начальники' Охранных отделений, минуя Департамент полиции, устанавливали прямые контакты с товарищем министра или с самим министром внутренних дел. К примеру, благодаря особой осведомленности начальник столичной охранки А. В. Герасимов имел право обращения к министру внутренних дел П. А. Столыпину. «Начальник этого отделения,– писал генерал Курлов о Герасимове,– занял совершенно особенное место: он имел личный доклад не только у директора Департамента полиции и товарища министра внутренних дел, но и у самого министра» [182]182
  167 Курлов Я. Г. Конец русского царизма. М.-Пг., 1923. С. 81.


[Закрыть]. И не мудрено: он получал информацию о деятельности партии социалистов-рево-люционеров из рук руководителя Боевой организации эсеров, члена ЦК Азефа, прошедшего зубатовскую школу секретного агента в Московском охранном отделении, и успешно использовал ее на два фронта.

Сотрудники Петербургского охранного отделения, в центре (сидит)А. В. Герасимов

Петербургское, Московское и Варшавское охранные отделения в период царствования Александра III не играли существенной роли в политическом сыске империи. Основная секретная агентура находилась в подчинении Третьего делопроизводства, и они обзаводились своей, набирали силу. В царствование Николая II из полученных им в наследство трех Охранных отделений выдвинулась Московская охранка. Главная заслуга в этом принадлежала С. В. Зубатову, получившему пост начальника Охранного отделения в 1896 году. Благодаря успешной работе и покровительству великого князя Сергея Александровича, генерал-губернатора Москвы и личной симпатии директора Департамента полиции А. А. Лопухина в 1902 году Зубатова перевели в столицу, и он занял должность начальника Особого отделения Департамента полиции, то есть руководителя политического сыска империи.

Печать библиотеки Петербургского охранного отделения

По инициативе Зубатова во всех крупных городах империи с 1902 года начали действовать Розыскные отделения, через год переименованные в Охранные отделения. Они создавались при полицейских управлениях, но подчинялись Особому отделу Департамента полиции и отчитывались в своих действиях только перед ним. В обязанности Охранных отделений входило обнаружение тайных типографий, запрещенной литературы, фальшивых документов, наблюдение за местами скопления людей и выявление умонастроений во всех слоях российского общества, а также розыск лиц, совершивших или могущих совершить противоправительственные действия.

Министр внутренних дел В. К. Плеве 12 августа 1902 года утвердил Свод правил о начальниках Розыскных отделений. Приведу извлечения из них:

«1. Задачей Розыскных отделений является розыск по делам политическим. (...)

7. Розыск производится через агентуру и филерское наблюдение.

8. На обязанности начальников Розыскных отделений лежит главным образом приобретение внутренней агентуры.

9. Наблюдение за учащейся молодежью и рабочими входит в круг ведения начальника Розыскного отделения. (...)

13. Секретные агенты должны быть известны директору Департамента. Как об агентах, имеющихся ныне, так и вновь приобретаемых, начальники Розыскных отделений сообщают директору Департамента [полиции] частными письмами, без черновиков и занесения в журнал Отделения» [183]183
  168 Былое, 1908, № 8. С. 55.


[Закрыть].

В Своде правил не описано, как «приобретать внутреннюю агентуру» – провокаторов. Позже в инструкции по внутреннему наблюдению будут подробно сформулированы способы вербовки секретных агентов, их внедрения в противоправительственные сообщества, получения информации и многое другое.

К 1914 году количество Охранных отделений на территории Российской империи достигло шестидесяти. Как правило, все Охранные отделения укомплектовывались из жандармских офицеров. Поставлял их туда Отдельный корпус жандармов. Именно поэтому у революционеров сложилось ошибочное представление о том, что политическим сыском в России занималось жандармское ведомство. Политический сыск осуществляли жандармские офицеры, служившие в составе Охранных отделений. Там же, где Охранных отделений не было, политический сыск производился силами местных Жандармских управлений и Жандармских пунктов. Подразделения Отдельного корпуса жандармов опутали территорию империи еще более густой сетью, чем политическая полиция. В 1916 году Отдельный корпус жандармов ‘состоял из Главного управления (штаба), 75 Губернских жандармских управлений, тридцати уездных Жандармских управлений Привислинского края, 33 Жандармских управлений железных дорог с 321 отделением в городах и на крупных станциях, девятнадцати Крепостных и двух Портовых жандармских команд, трех дивизионов, одной Конной городской команды, двух Пеших команд и двадцати семи Жандармских строевых частей [184]184
  169 См.: Чукарев А. Г. Организация политического розыска царской России в XIX—XX вв.//Материалы по истории Дальнего Востока. Владивосток, 1973. С. 169.


[Закрыть].

Кроме Жандармских подразделений в восьмидесяти девяти городах империи [185]185
  170 См.: Шинджикашвили Д. И. О структуре и основных направлениям деятельности Министерства внутренних дел царской России в период империализма//Научные труды Омской высшей школы милиции МВД СССР. Вопросы истории и философии. Вып. 4. Омск, 1970. С 180.


[Закрыть]действовали Сыскные отделения, имевшие целью «своей деятельности негласное расследование и производство дознаний в видах предупреждения, устранения, разоблачения и преследования преступных деяний общеуголовного характера» и обязанные всемерно содействовать службам политической полиции [186]186
  171 См.: Инструкция чинам Сыскных отделений. Спб., 1910. С. 1—2.


[Закрыть].

14 декабря 1906 года в Москве появилось еще одно новое сыскное подразделение – Московское (Центральное) районное охранное отделение, объединившее под своим началом тринадцать губерний центральной части России (Архангельскую, Владимирскую, Вологодскую, Калужскую, Костромскую, Московскую, Нижегородскую, Орловскую, Рязанскую, Смоленскую, Тверскую, Тульскую и Ярославскую) с их Охранными отделениями и Жандармскими управлениями [187]187
  172 См.: Мулукиев Р. С. Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России. М., 1964. С. 23.


[Закрыть]. Просуществовав семь с половиной лет, оно 1 марта 1914 года было расформировано, и все составляющие его части вновь обрели самостоятельность. Такого рода преобразования в системе Охранных отделений продолжались вплоть до Февральской революции.

Министр внутренних дел П. А. Столыпин 9 февраля 1907 года утвердил «Положение об Охранных отделениях». Вслед за ним появились инструкции по организации наружного (филерского) наблюдения [188]188
  173 См.: Былое, 1909, № 9-10. С. 165—176.


[Закрыть]и внутреннего агентурного наблюдения. Именно этот момент специалисты считают завершающим в создании органов политического сыска в Российской империи [189]189
  174 См.: LUинджикашвили Д. И. Сыскная полиция царской России в период империализма. Омск, 1973. С. 25.


[Закрыть].

Охранные отделения состояли из канцелярии, отдела наружного наблюдения и агентурного отдела (внутреннего наблюдения).

Канцелярия занималась перепиской, получением всех секретных инструкций, циркуляров и постановлений, поступивших из центральных учреждений, и их рассылкой губернаторам, полицмейстерам и начальникам Жандармских управлений. Канцелярия ведала картотечным алфавитом на всех лиц, проходивших по политическому сыску. На синие карточки заносились социал-демократы, на красные – эсеры, на зеленые – анархисты, на белые – кадеты, на желтые – студенты. В алфавите Московского охранного отделения к февралю 1917 года насчитывалось около трехсот тысяч карточек [190]190
  175 См.: Членов С. Б. Московская охранка и ее секретные сотрудники. М., 1919. С. 11.


[Закрыть]. Департамент полиции регулярно рассылал во все канцелярии Охранных отделений империи списки, содержание которых служило основанием для производства всероссийского политического сыска.

«Все разыскиваемые по списку делились на 5 групп:

1. Лица, подлежащие немедленному аресту и обыску, включались в список А ₂. Социалисты-революционеры, максималисты и анархисты выделялись в особый список А ₁.

2. Разыскиваемые лица всех прочих категорий, по обнаружении которых следовало, не подвергая их ни обыску, ни аресту, ограничиться установлением наблюдения, надзора или сообщением об их обнаружении разыскивающему учреждению, включались в список Б ₁. Лица, которым въезд в империю запрещался или же которые были высланы безвозвратно или на известных условиях за границу, а равно подлежащие особому наблюдению иностранцы выделялись в список Б ₂.

3. Сведения о неопознанных революционерах с приложением фотографий на предмет опознания и установления личности включались в список В.

4. Сведения о лицах, розыск которых подлежит прекращению, помещались в список Г.

5. Сведения о похищенных или утраченных паспортах, служебных бланках, документах, печатях и прочие, а равно о найденных случайно или обнаруженных при обыске включались в список Д» [191]191
  176 Шинджикашвили Д. И. Сыскная полиция царской России в период империализма. Омск, 1973. С. 31.


[Закрыть].

Канцелярия Петербургского охранного отделения состояла из восьми столов:

«Первый стол ведал личным составом Охранного отделения и учетом арестованных.

Второй стол выполнял отдельные требования Губернских жандармских управлений и Охранных отделений, вел переписку о благонадежности и установку адресов поднадзорных лиц

Третий стол ведал всеми видами надзора, учетом исполнения постановлений Особого совещания, о высылке в административном порядке и розыском по циркулярам Департамента полиции.

Четвертый стол вел переписку об арестованных в порядке охраны, производил осмотр вещественных доказательств.

В ведении пятого стола были архивно-справочная часть, регистрация и формирование дел и выдача справок.

Шестой стол ведал особо секретной перепиской по политическому розыску о политических партиях, профессиональных союзах, общественных и студенческих организациях.

Седьмой стол (или агентурная канцелярия) составлял доклады по производству арестов, разрабатывал агентурные сведения и сведения наружного наблюдения.

Восьмой стол вел переписку о стачечном движении и о настроениях рабочих фабрик и заводов столицы» [192]192
  177 Центральный государственный исторический архив в Москве: Путеводитель. М., 1946. С. 96.


[Закрыть].

Канцелярия Московского охранного отделения состояла из пяти столов, в провинциальных Охранных отделениях канцелярии были еще меньше.

Отдел наружного наблюдения каждого Охранного отделения империи состоял из заведующего, участковых квартальных надзирателей, вокзальных надзирателей и филеров. В распоряжении этого же отдела Московской охранки находился конный двор, все извозчики которого состояли на службе в Департаменте полиции.

Участковые надзиратели наводили справки об интересовавших охранку лицах и поддерживали связь с филерами. Вокзальные надзиратели присутствовали при прибытии и отправлении поездов и в случае необходимости задерживали выслеженных филерами лиц.

Набирать филеров охранники предпочитали из отставных унтер-офицеров. Им выдавались специальные удостоверения с вымышленной фамилией-кличкой и фотографической карточкой владельца. В удостоверении должность филера называлась «агент наружного наблюдения». Им запрещалось входить в дома, приближаться к наблюдаемым объектам, вступать с ними в контакт. Филеры часами рыскали по городу, сутками на морозе простаивали в подворотнях, наблюдая за лицами, указанными им начальством, и обычно не знали, с какой целью производится слежка. Иногда они следили за своими агентами, иногда по нескольку человек наблюдали за одним и тем же лицом, проверяя и перепроверяя друг друга. Начальство любило получать информацию из двух независимых источников.

Филеры сообщали, куда и когда ходил объект наблюдения, с кем встречался, во что был одет, что брал с собою, при каких обстоятельствах исчез из-под наблюдения. При умелой постановке дела филеры доставляли ценные сведения для внутреннего наблюдения и, наоборот, проверяли информацию секретных агентов. Знаменитая московская школа филеров, возглавляемая Е. П. Медниковым, имела в своем составе сыщиков, распознававших в толпе неизвестных им лиц, причастных к противоправительственным выступлениям, и почти никогда не ошибались. Но такие филеры были редкостью, большинство же филеров – «гороховые пальто», как прозвал их М. Е. Салтыков-Щедрин,– представляли существа жалкие [193]193
  178 См.: Белоконский И. П. «Гороховое пальто»: Памятная книжка профессионального шциона//Минувшие годы, 1908, № 9. С. 290—312.


[Закрыть]. Платили им гроши, иногда – натурой: полушубком, валенками, шапкой, унижали и даже били.

В 1894 году при Московском охранном отделении образовался Летучий отряд филеров, или*Особый отряд наблюдательных агентов, состоявший из тридцати человек, к началу XX столетия он вырос до пятидесяти. Филеры этого отряда «командировались, по указаниям Департамента полиции, в разные пункты империи для наблюдения за неблагонадежными лицами» [194]194
  179 См:: Школа филеров. Б. п.//Былое, 1917, № 3. С. 41.


[Закрыть]. В 1902 году Летучий отряд разделился на Московский и Петербургский. Столичный отряд быстро вырос до семидесяти человек. Теоретик сыска Зубатов считал, что «филерскую службу желательно централизовать: а) на постоянных постах всякий человек должен приглядеться; б) хороший филер вырабатывается духом всех остальных, опытом и дрессурой, чего в провинции при малочисленности и несерьезности дел достичь трудно; в) децентрализация филеров обойдется очень дорого, а пользы от этого будет очень мало по вышесказанным причинам» [195]195
  180 Былое, 1918, № 3. С. 112.


[Закрыть]. В 1911 году Летучий отряд переименовали в Центральный филерский отряд. Он действовал на всей территории России и даже за границей – в Швейцарии, Италии и Франции.

Агентурный отдел внутреннего наблюдения считался главным подразделением Охранного отделения. Канцелярия и Отдел наружного наблюдения осуществляли его обслуживание. Наряду с результатами перлюстрации корреспонденции и, если это удавалось, «негласными» обысками жилищ, эти два подразделения помогали агентурному отделу нападать на след лиц, входивших в «противоправительственные сообщества». Последующие аресты и допросы давали новые материалы, уточнявшие уже известные факты.

Агентурный отдел внутреннего наблюдения состоял из начальника, его помощника, жандармских офицеров и секретных сотрудников, занимавшихся внутренним наблюдением. Каждый офицер специализировался на одной из партий и имел по нескольку секретных сотрудников. Секретными сотрудниками охранка обзавелась с первых же дней существования [196]196
  181 См.: Цявловский М. А. Секретные сотрудники Московской охранки 1880-х годов//Голос минувшего, 1917, № 7-8. С. 180—183.


[Закрыть].

Все действия лиц, числившихся в Агентурном отделе, регламентировались Инструкцией по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях, утвержденной в 1907 году и вновь выпущенной в 1914 году [197]197
  182 См.: Падение царского режима. Т. 3. Л., 1925. С. 9.


[Закрыть]. Она была столь секретна, что штатные сотрудники Агентурных отделов не имели права выносить ее за порог кабинета начальника Охранного отделения или Жандармского управления.

Приведу характеристику этой инструкции, данную ей П. Е. Щеголевым.

«Эта инструкция – замечательный памятник жандармского творчества, своеобразный психологический итог жандармской работы по уловлению душ.

Инструкция свидетельствует о растлении ее авторов, о величайшей их безнравственности и о пределах того нравственного развращения, которое несли они в население. Русскому обществу надлежит ознакомиться с этой инструкцией по причинам особенного характера: перечитав плод жандармского гения, читатель проникнется чувством крайнего омерзения, и этого чувства он не забудет никогда» [198]198
  183 Щеголев Я. Е. Агенты, жандармы, палачи. Пг., 1922. С. 5. Подп.: П. Павлов.


[Закрыть].

Инструкция учила приемам вербовки секретных сотрудников, продвижения завербованных агентов в руководство революционных партий путем «создания свободных вакансий», то есть ареста сильных соперников, поведению офицеров с агентами, соблюдению конспирации. Инструкция кокетливо запрещала пользоваться услугами провокаторов, но все, причастные к политическому сыску, знали, что без них не обойтись, так как служба обязывала предотвращать противоправительственные деяния. Все офицеры политического сыска знали, что за использование провокаторов наказания не последует, лишь бы ничего не всплыло наружу. Еще и поэтому охранники крайне бережно относились к своим секретным агентам.

Лицемерие руководителей политического сыска, составлявших и утверждавших инструкцию, заключалось в том, что сами же они устанавливали жалованье агентам в зависимости от положения, занимаемого им в противоправительственном сообществе. Каждая ступенька в партийной иерархии, преодоленная агентом, сулила ему увеличение суммы вознаграждения, получаемого от охранников. Таких случаев с документальным подтверждением имеется много, в том числе признания как агентов, так и их хозяев.

Приведу целиком первый раздел инструкции:

«1. Общие указания

Главным и единственным основанием политического розыска является внутренняя, совершенно секретная и постоянная агентура, и задача ее заключается в обследовании преступных революционных сообществ и уличении для привлечения судебным порядком членов их.

Все остальные средства и силы розыскного органа являются лишь вспомогательными, к каковым относятся:

1. Жандармские унтер-офицеры и в розыскных органах полицейские надзиратели, которые как официальные лица производят выяснения и расспросы, но секретно, «под благовидным предлогом».

2. Агенты наружного наблюдения, или филеры, которые, ведя наружное наблюдение, развивают сведения внутренней агентуры и проверяют их.

3. Случайные заявители, фабриканты, инженеры, чины Министерства внутренних дел, фабричная инспекция и прочие.

4. Анонимные доносы и народная молва.

5. Материал, добытый при обысках, распространяемые прокламации, революционная и оппозиционная пресса и прочие.

Следует всегда иметь в виду, что один, даже слабый секретный сотрудник, находящийся в обследуемой среде («партийный сотрудник»), несоизмеримо даст больше материала для обнаружения государственного преступления, чем общество, в котором официально может вращаться заведующий розыском. То, что даст общество, всегда станет достоянием розыскного органа через губернатора, прокурора, полицейских чинов и других, с коими постоянно соприкасаются заведующие розыском.

Поэтому секретного сотрудника, находящегося в революционной среде или другом обследуемом обществе, никто и ничто заменить не может» [199]199
  184 Голос минувшего, 1917, № 9-10. С. 281.


[Закрыть].

Секретный сотрудник, находящийся в революционной среде, или совершает противоправительственные действия, и тогда ему есть о чем донести, или играет в нем пассивную роль, и тогда ему нечего сказать своим хозяевам, он для них бесполезен Следовательно, секретные сотрудники, находящиеся в революционной среде, были провокаторами, то есть лицами, совершавшими поступки, уголовно наказуемые. Никто из многочисленных юристов, служивших в системе Министерства внутренних дел, не пожелал заметить, что инструкция вошла в противоречие с действовавшим законодательством.

Приведу отрывок из инструкции, дающий определение секретного сотрудника:

«В состав внутренней агентуры должны входить лица, непосредственно состоящие в каких-либо революционных организациях (или прикосновенные к последним), или же лица, косвенно осведомленные о внутренней деятельности и жизни хотя бы даже отдельных членов преступных сообществ. Такие лица, входя в постоянный состав секретной агентуры, называются «агентами внутреннего наблюдения». Таково общее понятие, которое сейчас расчленяется: агенты, состоящие в революционной организации или непосредственно и тесно связанные с членами организаций, именуются «секретными сотрудниками». Лица, не состоящие в организациях, но соприкасающиеся с ними, исполняющие различные поручения и доставляющие материал по партии, в отличие от первой категории, называются «вспомогательными сотрудниками» или «осведомителями». Осведомители делятся на постоянных, доставляющих сведения систематические, и случайных, доставляющих сведения случайные, маловажные, не имеющие связи. Осведомители, доставляющие сведения хотя бы и постоянно, но за плату, за каждое отдельное свое указание, называются «штучниками». В правильно поставленном деле штучники явление ненормальное и штучники нежелательны, так как, не обладая положительными качествами сотрудников, они быстро становятся дорогим и излишним бременем для розыскного органа» [200]200
  185 Щеголев Я. £. Указ. соч. С. 6.


[Закрыть].

Секретные агенты делились на департаментских, заграничных и местных. Департаментская агентура доставляла сведения о деятельности целой партии. В заграничную агентуру входили провокаторы, «освещавшие» русскую революционную эмиграцию. Возвращаясь в Россию, они переходили в департаментскую агентуру и были чрезвычайно опасны для революционеров из-за обширных связей и знания большого количества явок. Местная агентура находилась на службе в Охранных отделениях и доносила о деятельности местных революционных групп [201]201
  186 См.: Бакай М. Е. Еще о провокации и провокаторах//Былое, 1909, № 11-12. С. 162.


[Закрыть]. Приведенное разделение, установившееся в терминологии политического сыска, следует считать условным. Например, Азефом в разные периоды руководили сотрудники Особого отдела Департамента полиции, Заграничной агентуры, Московского и Петербургского охранных отделений.

Согласно инструкции офицеры агентурных отделов Охранных отделений вербовали секретных сотрудников в кабаках, гостиницах, на постоялых дворах, среди фабричных рабочих, железнодорожников, учителей, студентов, проституток, воров. Но самым трудным и самым важным делом считалась вербовка лиц, состоявших в революционных партиях.

Инструкция по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях давала следующие рекомендации по вербовке секретных сотрудников: «Для приобретения их необходимо постоянное общение и собеседование лица, ведающего розыском, или опытных подчиненных ему лиц, с арестованными по политическим преступлениям. Ознакомившись с такими лицами и наметив тех из них, которых можно склонить на свою сторону (слабохарактерные, недостаточно убежденные революционеры, считающие себя обиженными в организации, склонные к легкой наживе и т. п.), лицо, ведающее розыском, склоняет их путем убеждения в свою сторону и тем обращает их из революционеров в лиц, преданных Правительству. Этот сорт сотрудников нужно признать наилучшим. Помимо бесед с лицами, привлеченными уже к дознаниям, удается приобретать сотрудников из лиц, еще не арестованных, которые приглашаются для бесед лицом, ведающим розыском, в случае получения посторонним путем сведений о возможности приобретения такого рода сотрудников. (...)

При существовании у лица, ведающего агентурой, хороших отношений с офицерами Корпуса жандармов и чинами судебного ведомства, производящими дела о государственных преступлениях, возможно получать от них, для обращения в сотрудники, обвиняемых, даюших чистосердечные показания, причем необходимо принять меры к тому, чтобы показания эти не оглашались. Если таковые даны словесно и не могут иметь серьезного значения для дела, то желательно входить в соглашение с допрашивающим о незанесении таких показаний в протокол, дабы с большей безопасностью [202]202
  187 Агафонов В. /С. Заграничная охранка. Пг., 1918. С. 196.


[Закрыть] создать нового сотрудника» .

Наиболее умелыми и удачливыми мастерами по приобретению секретных агентов считались инспектор столичной охранки Г. П. Судейкин и начальник Московского охранного отделения С. В. Зубатов. (Цитируемой инструкции в те времена еще не существовало.) Они за чайным столом в непринужденной обстановке вели неторопливые беседы с арестованными революционерами, предлагая им посредничество между правительством и партиями, осуждая действия правительственных чиновников и революционеров, доказывали собеседникам, что ищут компромиссов... Но, приобретая в помощь себе провокаторов, офицеры сыска подвергали себя разложению от незаконных методов работы, нечистых, аморальных приемов борьбы с противниками.

Отставной жандармский генерал В. Д. Новицкий, руководивший более четверти века Киевским жандармским управлением, писал в 1905 году на высочайшее имя:

«Секретные агенты могут быть только и исключительно* приобретаемы при производстве политических дел, при умелом воздействии производящего дознание о государственных преступлениях обходительностью, развитием нравственных в нем начал с целью получения от него правдивых и полезных сведений и указаний, достижение, главным образом, уважения со* стороны. агента к личности производящего дознания, является безусловно необходимостью и при том еще это достижение должно сопровождаться дисциплинированным отношением, идущим в ряд с уважением» [203]203
  188 Социадист-революционер, 1910, № 2. С. 64.


[Закрыть].

Николай II читал записку Новицкого и, следовательно, знал о вербовке секретных агентов из лиц, состоявших в противоправительственных сообществах, а состоять в его рядах и одновременно помогать полиции бороться с сообществом – это и есть заниматься провокаторской деятельностью.

Все лица, служившие в политическом Сыске, превосходно знали, что более эффективного информатора, более ценного агента, чем провокатор, не существует.

Сотрудники полицейского ведомства, пользовавшиеся услугами провокаторов, всячески их оберегали от провала, поощряли их деятельность и вплоть до Февральской революции ни при каких обстоятельствах не признавались в использовании провокации при производстве политического сыска. Лишь на допросах в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства бывшие руководители политического сыска, изворачиваясь и уходя от прямо поставленных вопросов, признавались в применении ими полицейской провокации, и то не все. Приведу объяснения бывшего начальника столичной охранки А. В. Герасимова:

«Как я понимаю провокацию – это искусственное создание преступления. Этого я никогда не допускал. (...)

Господин председатель, как я уже докладывал раньше, для того, чтобы открыть какую-нибудь организацию, нужно иметь там своего человека. Несомненно, если организация ликвидируется, этот человек является тоже преступником уже потому, что он участвовал. Но если мы будем своих сотрудников выдавать, то никто не пойдет служить к нам. Это установила система. Это было требованием Департамента полиции, требованием Министерства внутренних дел. Это не охранное отделение, а вся система. Если вы рассмотрите циркуляры Министерства внутренних дел по Департаменту полиции, вы там найдете целую систему, каким образом нужно водить, освещать и т. д.» [204]204
  189 Падение царского режима. Т. 3. Л., 1925. С. 2—3, 8.


[Закрыть].

Начальник Герасимова, бывший директор Департамента полиции юрист М. И. Трусевич, в той же комиссии говорил: «Это всегда было, и до тех пор, пока будет существовать какой-нибудь розыск, даже не политический, а по общеуголовным делам, агентура всегда будет в той среде, которая расследуется» [205]205
  190 Там же. С. 221.


[Закрыть].

Бывший директор Департамента полиции С. П. Белецкий на допросе 12 марта 1917 года в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, говоря о существовании провокаторов двух типов – секретном сотруднике, внедренном в противоправительственное сообщество, и члене партии, завербованном в секретные сотрудники, пояснил:

«Я вам должен доложить, что агентура есть двух родов: есть агенты, которых воспитывает начальник управления или розыскной офицер. Такого агента проводят в партию. Значит, лицо не является партийным, это лицо тем или другим образом вводят в партию, как лицо свое; и такая агентура является агентурой более или менее ценною; потому что человек, так сказать, верен правительству, он пошел служить, если не ради идеи, то ради чего-нибудь другого. Во всяком случае, воспитание, которое дал такому человеку розыскной офицер, позволяет относиться к нему с доверием» [206]206
  191 Там же. С. 271.


[Закрыть].

Белецкий постеснялся сказать, что в полицию добровольно шли служить ради материальных благ и лишь в исключительных случаях из идейных соображений. Таких можно пересчитать по пальцам. Далее Белецкий пояснил, откуда и как появляются провокаторы второго рода:

«(...) офицер видит по свойству лица опрашиваемого, что с ним можно иметь дело, что это человек вначале запуганный, человек, которого можно обойти,– тогда, имея с ним свидание наедине, он приглашает его в агентуру и передает, таким образом, в охранное отделение. Тогда переписка заканчивается в порядке охраны; с него берется показание, что он раскаивается в поступке; считается, что, вследствие раскаяния, наказание с него слагается. Показание о его раскаянии остается залогом морального воздействия на будущее, он же является в качестве сотрудника и вводится в партию» [207]207
  192 Там же. С. 272.


[Закрыть].

Покровитель Белецкого А. А. Макаров, товарищ министра внутренних дел, затем министр, при котором полицейская политическая провокация достигла наибольшего расцвета, 14 апреля 1917 года на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства признался: