Текст книги "Полицейские и провокаторы"

Автор книги: Феликс Лурье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

СТРАХ ПРОВОКАТОРА

С. П. Дегаев, будучи человеком бесспорно умным (все, кто оставил о нем воспоминания, в один голос отзываются именно так), наблюдательным и склонным к анализу происходящего, летом 1883 года пришел к мысли о том, что, как бы ни развивались события, они могут иметь для него неизбежно трагическое завершение. Он постепенно понял, в какую бездну позволил себя затянуть. Бежать от революционеров и полицейских Дегаев не решился, понимая, что Судейкин сумеет организовать погоню, от которой не укрыться. Инспектор охранки сделал бы все, чтобы настигнуть беглеца, знавшего слишком много о своем начальнике. Революционеры тоже не сидели бы сложа руки, Дегаев и это превосходно понимал.

Уже весной 1883 года в столичных кружках начали поговаривать о том, что в центре «Народной воли» действует правительственный агент. Иначе чем можно объяснить небывалый поток провалов? Рано или поздно народовольцы неминуемо обратили бы свои взоры на Дегаева, и тогда расправа была бы неизбежна [320]320
  54 См.: Прибылева-Корба А. П. Сергей Петрович Дегаев//Былое, 1906, № 4. С. 16.


[Закрыть]. Незадолго до этого были безжалостно казнены три провокатора: А. Жарков, С. Прайма и Ф. Шкряба [321]321
  55 См.: Троицкий Н. А. Дегаевщина//Вопросы истории, 1976, № 3. С. 130.


[Закрыть]. Но еще большая опасность исходила от Судейкина. Чувствуя свою силу, Судейкин в общении с Дега'евым дошел в откровениях до цинизма. Дегаев понял, что как только Судейкин выжмет из него все, то, потеряв к нему интерес, любыми путями избавится от ненужного соучастника и свидетеля. Тому немало примеров в истории русской политической полиции, и один из них мы находим в практике сотрудничества Дегаева с Судейкиным.

В Департаменте полиции был «видохнувшийся» шпион П. Георгий Порфирьевич предложил Дегаеву его разоблачить перед народовольцами и убить. «Конечно,– говорил Судейкин,– жалко его. Да что станете делать? Ведь нужно же вам чем-нибудь аккредитовать себя, а из П. все равно никакой пользы нет» [322]322
  56 Былое, 1906, № 4. С. 29.


[Закрыть]. Шпион П.– М. А. Помер (Поммер) был женат на родной сестре Л. А. Тихомирова [323]323
  57 См.: Меньщиков Л. П. Охранка и революция. Ч. 1. М., 1925, С 387


[Закрыть]. Помера не дали убить – за него заступился начальник Московского охранного отделения А. С. Скандраков, пользовавшийся особым расположением Плеве.

Судейкин выдавал революционерам не только «выдохнувшихся» агентов. Если агент работал на другого полицейского чиновника и Судейкин, зная о нем, не мог пользоваться его услугами, то участь такого агента была предрешена, ибо все сведения о революционерах должны идти к директору Департамента полиции только через него. Так думал и так поступал Георгий Порфирьевич Судейкин, и Дегаев это знал. Нервы провокатора разрушались от частых свиданий с инспектором охранки и постоянного общения с народовольцами, от преступного цинизма Судейкина и чистых помыслов революционеров, от непокидающего животного страха и раздвоения. Он видел, как по его доносам уходили в небытие «друзья по партии», как их перемалывала запущенная им мясорубка. На роль гробовщика «Народной воли» у него перестало хватать сил, ему мерещилась холодная сырость собственной могилы. Дегаев понимал, что пора что-то предпринимать, и не мог ни на что решиться, никакого выхода он не видел...

«Петербургская революционная молодежь,– вспоминала А. П. Прибылева-Корба,– наконец решилась отыскать предателя во что бы то ни стало. Некоторые лица уже указывали на Дегаева. Было назначено собрание, на котором должен был присутствовать Дегаев. Чувствуя свою жизнь в опасности, он попросил тогда у Судейкина командировку за границу и выехал с женою в Париж» [324]324
  58 Былое, 1906, № 4. С. 16.


[Закрыть].

Существует другая версия, будто Дегаев с женой покинули Россию без ведома Судейкина, что представляется невероятным: Судейкин не оставил бы самовольный отъезд Дегаева безнаказанным. Поэтому изложение отъезда Дегаевых из России, приведенное Прибылевой-Корбой, представляется более правдоподобным, хотя воспоминания написаны ею с чьих-то слов, так как в это время она находилась уже под арестом в ожидании суда. Но тогда становится весьма странным и затруднительным возвращение Дегаева из-за границы в объятия заподозривших его петербургских народовольцев. Корба могла несколько сгустить краски. Так или иначе, Дегаевы отбыли в Европу в конце августа – начале сентября 1883 года.

ЗАПУТАННАЯ ИСТОРИЯ

В марте 1883 года народовольцы-южане заметили, что, где бы ни появился Дегаев, там начинаются аресты. Летом 1883 года отец народоволки К. И. Сухомлиной передал дочери рассказ подвыпившего полицейского чиновника, приятеля жандармского полковника Китайского, о том, что побег Дегаева из Одесской тюрьмы был подстроен столичной охранкой. Сухомлина рассказала услышанное от отца своей подруге, Екатерине Александровне Тетельман (ок. 1865—1942). Покинув Россию по требованию опасавшихся ее ареста товарищей, Тетельман в сентябре 1883 года приехала в Женеву к Л. А. Тихомирову и все ему рассказала. Он не поверил ей и заявил, что знает Дегаева много лет, что Дегаев член партии с ее основания и имеет перед «Народной волей» определенные заслуги. Через два дня, в четверг 13 сентября, Тетельман вновь встретилась с Тихомировым по его просьбе на даче Тихомирова в Морнэ под Женевой. Произошла очная ставка с Дегаевым, он все отрицал.

Возвращаться на родину легально Тетельман не могла. Из Женевы она уехала в Париж и там в 1885 году вышла замуж за члена Военной организации «Народной воли» Э. А. Серебрякова [325]325
  59 Серебрякова Е. А. Встреча с Дегаевым//Былое, 1924, № 25. С. 71; Былое, 1907, № 4. С. 129.


[Закрыть]. На родине Э. А. Серебрякова ожидала одиночная камера Шлис-сельбургской крепости. Вернулись Серебряковы в Россию только в 1908 году, до этого они три года жили в Финляндии [326]326
  60 После смерти в 1921 г. Э. А. Серебрякова Екатерина Александровна Серебрякова вышла замуж за выдающегося русского художника П. Н. Филонова. Они прожили вместе почти двадцать лет, полных страданий и потрясений. Филонова преследовали, ему не давали работу, они жестоко нуждались. В 1938 г. арестовали сыновей Серебряковой: Петра – художника и Анатолия – переводчика, вскоре оба они погибли. Екатерину Александровну разбил паралич, но с нее все же взяли подписку о невыезде. Умерла Е. А. Серебрякова в блокадную зиму 1942 г., чуть пережив П. Н. Филонова. См.: Глебова Е. П. Воспоминания о брате//Нева, 1986, № 10. С. 154.


[Закрыть].

В 1924 году Екатерина Александровна опубликовала короткие воспоминания о разоблачении Дегаева, в конце которых она писала, что Эспер Александрович Серебряков рассказал ей, как Тихомиров 14 сентября 1883 года «в Женеве, что называется, прижал Дегаева к стенке. Дегаев ему во всем признался» [327]327
  61 Былое, 1924, № 25. С. 71.


[Закрыть]. Из крупных деятелей «Народной воли» о разоблачении Дегаева оставили воспоминания При-былева-Корба, Лопатин и Тихомиров. Их свидетельства противоречат тому, что сообщила Серебрякова.

Источник информации Прибылевой-Корбы нам неизвестен. После ареста 5 июня 1882 года и суда ее в июле 1883 года отправили на Кару. Лопатин писал о Дегаеве со Слов Тихомирова и Ошаниной. Поэтому обратимся к воспоминаниям Тихомирова, в которых он, являясь единственным свидетелем авторазоблачения Деґаева, пишет следующее:

«Приехавший из России ко мне Сергей Дегаев, не знаю почему и для чего, сознался, что он состоит агентом полк. Судейкина, которому и предал всех революционеров с их планами и организациями. По словам Дегаева, Судейкин этих сведений не сообщит полностью правительству, так что смерть полковника могла бы спасти большинство выданных ему лиц» [328]328
  62 Тихомиров Л. А. Воспоминания. М., Л., 1927. С. 247.


[Закрыть].

В другом месте Тихомиров оставил еще более странную запись:

«В это время,– было начало 1883 г., может быть, в марте – не могу припомнить,– явился ко мне неожиданный посетитель – Сергей Васильевич Дегаев (ошибка – Петрович.– Ф. Л.). Яочень обрадовался. Понятно, что я считал его честным революционером. (...) Я был, конечно, очень рад и засыпал его вопросами о том, что делается в России. Он рассказывал, и в этих разговорах мы провели несколько дней. Но скоро он начал казаться мне несколько странным, в рассказах его концы не сходились с концами, я переспрашивал. У меня-таки были способности следователя. Его объяснения еще более запутали картину, он начал замечать, что я усматриваю в его рассказах какое-то вранье, стал путаться и что-то на третий или четвертый день ошарашил меня неожиданным признанием. Что его к этому побудило? Тут действовало, конечно, очень сложное сочетание чувств и размышлений. Ехал он за границу, конечно, не для такого самозаклания, а для того, чтобы, и заграничных народовольцев опутать полицейскими сетями. Что касается лично меня, то он имел от Судейкина поручение заманить меня на германскую территорию, где я был бы тотчас схвачен и отправлен в Россию. Но при разговорах со мной в нем пробудилось прежнее уважение к старым деятелям Исполнительного комитета, даже преклонение перед ними. Он дрогнул при мысли поднять руку и на меня. Сверх того, он стал предполагать, что я угадываю его тайну, и в то же время кое-что из моих слов внушило ему мысль, не могу ли я стать его единомышленником. Действительно, не упоминая о Николадзе, я высказывал, что положение партии безнадежно, людей нет, и что, может быть, было бы выгоднее всего сойтись с правительством на каком-нибудь компромиссе. Вся эта сложность впечатлений потрясла его, сбила с толку, тем более что было ясно – если я действительно угадаю его предательство, то могу погубить его двумя-тремя словами публичного обвинения и разоблачения. И вот он, может быть, неожиданно и для себя самого, прервал мои расспросы.

– Слушайте,– сказал он,– не будем играть в прятки. Расскажу вам начистоту всю правду, а тогда судите меня. Отдаюсь на вашу волю. Что скажете, то я и сделаю.

Так началась его кошмарная правда. Можно представить, с каким вниманием я ‘его слушал, серьезно, сосредоточенно, только ставя при надобности вопросы, но ни малейшим движением лица, ни малейшей интонацией голоса не выдавая своих ощущений, чтобы не спугнуть его откровенности и не внушить никакой надежды, а дать ему как можно сильнее вариться в собственном соку. Да, меня недаром считали в Исполнительном комитете дипломатом и выдвигали на труднейшие переговоры. Я рассчитал, что м'ое беспристрастие будет сильнее всего вытягивать из него жилы» [329]329
  63 Тихомиров Л. А. Неизданные записки//Красный архив, 1928, т. 4(29). С. 165, 168.


[Закрыть].

Н. Я. Николадзе, публицист, доктор права Цюрихского университета, в 1882 году был посредником в переговорах между «Священной дружиной» и народовольцами. Именно поэтому о нем упомянул. Тихомиров.

Чтобы дать возможность читателю самому решить, следует ли вполне доверять чрезвычайно путаным, субъективным воспоминаниям Тихомирова или нет, описание мотивов саморазоблачения Дегаева умышленно приведено целиком. Как же много места автор уделил своей персоне, с какими же любовью и уважением он написал о себе... Слаб человек.

Дегаев нанес «Народной воле» столь тяжкий удар, с его помощью в тюрьмы и на эшафоты ушло столько замечательных молодых людей, что вот так ни с того, ни с сего признаваться в содеянном, понимая, что ему реально угрожало быстрое возмездие, он не мог. Иначе слишком уж непоследовательно его поведение.

С. П. Дегаев рассказал Тихомирову, а тот ему поверил, что Судейкин склонил его к сотрудничеству, выдвинув те же доводы, что при вербовке В. П. Дегаева. И лишь много позже, по словам Дегаева, он убедился, что коварный инспектор охранки его обманул. Будто не знал С. П. Дегаев всех подробностей поучительной истории сотрудничества В. П. Дегаева с Судейкиным. При чтении воспоминаний Тихомирова в той их части, которая касается «признания» С. П. Дегаева, складывается впечатление, что автор слишком уж много внес в них вымысла.

Ни слова о Тетельман в истории разоблачения Дегаева нет. Только в «Памятной книжке» Тихомирова имеется запись о ее визите к нему 13 сентября 1883 года [330]330
  64 См.: Тихомиров Л. А. Воспоминания. М., Л., 1927. С. 161.


[Закрыть]. О встречах с Дегаевым ни одной записи в «Памятной книжке» нет. Позже Тихомиров писал, что он рассказал о предательстве Дегаева только Ошаниной [331]331
  65 См.: Красный архив, 1928, т. 4(29). 173.


[Закрыть]и до убийства Судейкина из предосторожности нигде ничего не записывал.

Ошанину Тихомиров в дегаевской истории выставлял в качестве свидетеля всех своих действий. Воспоминания им написаны после ее смерти и увидели свет после смерти самого Тихомирова. В короткой анкете-воспоминаниях Ошаниной (девичья фамилия Оловенникова, псевдоним – Полонская), записанных Э. А. Серебряковым, о Дегаеве сказано следующее:

«О деятельности Дегаева только и известно, что он выдал все и всех, рассчитывая, по его словам, на развалинах прошлого создать нечто, гораздо более прочное. Видя, что это ему не удается, он и явился за границу приносить покаяние и предложить себя в, полное распоряжение тех, кому каялся. Дегаев, по моему мнению, страдал манией величия и даже, рассказывая о своих подлостях, казалось, ждал восхищения или, во всяком случае, удивления перед стойкостью его характера, выдержанностью, умением носить маску и пр.» [332]332
  66 Былое, 1907, № 6. С. 10.


[Закрыть]

Дегаев с Ошаниной во время его авторазоблачения не встречался. То, что ею о нем сказано, исходит все от того же Тихомирова. Ни в одном документе, опубликованном партией «Народная воля», ничего не сообщается об обстоятельствах и дате разоблачения Дегаева.

Создается впечатление, что Тихомиров умышленно исказил историю разоблачения Дегаева, уменьшив срок его провокаторской деятельности на четыре—шесть месяцев [333]333
  67 См.: Лопатин Г. А. Герман Александрович Лопатин (1845– 1918). Автобиография. Показания и письма. Статьи и стихотворения. Пг., 1922. С. 13.


[Закрыть]. Иначе получалось, а это так и было, что в рядах «Народной воли» полтора года успешно действовал правительственный aretoT,более того, почти год он руководил партией на территории России. Косвенное подтверждение такого толкования причин изложенного имеется в автобиографии Г. А. Лопатина [334]334
  68 См.: Лопатин Г. А. Указ. соч. С. 15.


[Закрыть].

Если принять версию Тихомирова, то Дегаев прекратил провокаторскую деятельность в мае или даже в марте 1883 года... Тогда, по Тихомирову, получается, что Дегаев служил Судейкину всего около трех месяцев. Если бы это было так, то он не успел бы нанести «Народной воле» столь значительного урона. И чем же тогда занимался Дегаев по службе в Департаменте полиции с мая (марта) по декабрь? За что ему платили? А платили ему за верную службу [335]335
  69 См.: Попов И. И. Петр Филиппович Якубович. М., 1930. С. 37.


[Закрыть]. Например, в августе 1883 года он предал П. Я. Якубовича. И зачем Дегаев медлил с убийством Судейкина более семи месяцев, когда каждый день мог ему стоить собственной жизни?

К изложенному можно еще добавить, что заподозрить Е. А. Серебрякову в забывчивости или искажении событий трудно. Подтверждения хорошей памяти Серебряковой можно найти в сопоставлении записей из «Памятной книжки» Тихомирова с ее воспоминаниями, а мотивов к лжесвидетельству у нее не было. Имеются и другие доказательства достоверности воспоминаний Серебряковой. И. И. Попов, находившийся в 1883 году безвыездно в Петербурге, писал:

«В сентябре с петербургского горизонта исчез Дегаев. Через полгода стало известно, что он ездил за границу с покаянием и должен был выполнить ультиматум – помочь убить Судейкина. (...) Я ни от кого, кроме Лопатина, не слыхал, чтобы Дегаев в мае ездил в Париж; мне кажется, что в мае и позднее летом Дегаев был в Петербурге, а вот в сентябре или даже в конце августа он действительно исчез с петербургского горизонта и вновь появился уже после похорон Тургенева (27 сентября 1883 г.– ф. л.)» [336] 336
  70 Попов И. И. Указ. соч. С. 113.


[Закрыть] .

После убийства Судейкина и бегства Дегаева И. И. Попов, стоявший близко к руководству столичными кружками народовольцев, передал в своих воспоминаниях раздававшиеся после новой серии арестов вопросы молодых народовольцев: «Вы говорите, что Дегаев прекратил предательство в сентябре.. Но как вы объясните то, что Судейкин три месяца терпел Дегаева, не получая от него полезных сведений?» [337]337
  71 Там же, с. 121.


[Закрыть]

Известный публицист М. С. Коган писал: «(,..) я его (Дегаева.– Ф. Л.) лично видел несколько раз и случайно очутился в одном поезде с ним, когда он осенью 1883 г. из Парижа ехал в Женеву к Л. Тихомирову» [338]338
  72 Коган М. С. В стране изгнания: Из записной книжки корреспондента. Спб., 1912. С. 123/Подп : Евг. Семенов.


[Закрыть].

Серебряковы жили в Петрограде с Лопатиным в одном доме, часто виделись и, наверное, говорили о времени дегаевщины, но никаких свидетельств об этом не обнаружено. В. Н. Фигнер в предисловии к воспоминаниям Тихомирова, не ссылаясь на источники, писала, что Дегаев сделал признание Тихомирову в сентябре 1883 года [339]339
  73 См.: Тихомиров Л. А. Воспоминания. М., Л., 1927. С. XXIX.


[Закрыть].

Приведу отрывки из воспоминаний двух близких товарищей Серебряковой по одесскому народовольческому кружку. Они представляют определенный интерес, хотя и не свободны от ошибок и противоречий, одна из причин которых – сорокалетний интервал между событиями и написанием воспоминаний, к,тому же о событиях авторы знали понаслышке. 14 января 1926 года в Ленинграде В. И. Сухомлин, муж подруги Е. А. Тетельман (Серебряковой), писал: «Весною 83-го г. одесситам первым удалось узнать от одного военного, приятеля жандармского полковника Катанско^о, истинную роль Дегаева. Я немедленно сообщил об этом за границу Саловой, а равно и Харьковской местной группе, но. последняя отказалась этому поверить, и пришлось связь с нею порвать. Салова и жившие тогда за границей члены Исполнительного комитета Тихомиров и М. Н. Ошанина нам поверили и ввиду создавшегося положения посоветовали одесситам прекратить всякие сношения с Питером и другими организациями, находившимися через Дегаева в руках Судейкина. Летом 83-го г. я был вызван в Париж и Женеву, где Ошанина и Тихомиров рассказали мне, что Дегаев явился с покаянной и согласился помочь партии убить Судейкина» [340]340
  74 Автобиографии революционных деятелей русского социалистического движения 70—80-х годов. М., 1927. С. 431.


[Закрыть].

Тихомиров в своих воспоминаниях писал, что он не только никому, кроме Ошаниной, не сказал о предательстве Дегаева, но даже ничего не записывал об этом до убийства Судейкина из соображений конспирации. Н. М. Силова, ₀которой идет речь в приведенном отрывке, 26 марта 1926 года писала из Читы:

«Дегаев, по моему мнению, не был только простым предателем-шкурником, он еще и психопат, страдавший манией величия; запутавшись в судейкинских сетях, тяготясь в конце концов жалкой и опасной ролью простого предателя, он искал выхода. Единственным выходом из создавшегося для него положения было признание, что он и сделал. Случилось это летом 83-го года (месяца не помню; быть может, в конце августа или даже в сентябре, не позднее). Некоторое время спустя после дегаевского признания с целью наблюдения за выполнением смертного приговора над Судейкиным отправился из-за границы Лопатин, выехавший из Петербурга обратно тот же час после убийства. Должна сказать, что грязную дегаевскую историю я узнала только после убийства Судейкина. До того, жалея меня, усиленно скрывали, да и рассказывать мне раньше не было никакой надобности. Открывая мне тайну, ставшую уже явной, М. Н. Ошанина, удивляясь ловкости Дегаева, сказала, что даже работавшие с ним революционеры не заподозрили его в предательстве, из России ничего не сообщалось о подозрении на его счет» [341]341
  75 Там же. С. 402.


[Закрыть].

Салова, проживавшая с октября 1882 г. в Париже, снимала с Ошаниной и Г. Ф. Чернявской-Боханов-ской квартиру. Сравнивая приведенные выше отрывки из воспоминаний Сухомлина и Саловой с воспоминаниями Фигнер и Чернявской (все они помещены в одной книге), можно прийти к заключению о том, что Сухомлин не так все отчетливо запомнил, как Салова [342]342
  76 См. там же. С. 473, 601.


[Закрыть]. Не следует забывать, что прошло почти полстолетия. В том же 1926 году Сухомлин опубликовал более подробные воспоминания, которые грешат еще большими неточностями [343]343
  77 См.: Каторга и ссылка 1926, № 4. С. 28—31.


[Закрыть].

Изложение Серебряковой истории разоблачения Дегаева не находится в противоречии с событиями, предшествовавшими убийству Судейкина. Созревшего Дегаева разоблачила Серебрякова и подтолкнула его к признанию, сделанному им 14 сентября 1883 года Тихомирову в Женеве. После признания Дегаева Тихомиров потребовал от него немедленно прекратить сотрудничество с /Судейкиным и организовать его убийство. Взамен Тихомиров обещал Дегаеву, что народовольцы позволят ему беспрепятственно скрыться при условии, что он никогда не станет участвовать в общественной жизни.

Никого не ставя в известность, Тихомиров взял на себя единолично роль высшего судьи. Именем Исполнительного комитета партии «Народная воля» он вынес фактически оправдательный приговор провокатору, он простил Дегаева, отправившего в тюрьмы и на эшафот сотни народовольцев, вытравившего из общества те его слои, которые вливали в партию новые силы, нанесшего сильнейший урон всему русскому революционному движению.

Диалоги провокатора с лидером партии производят поразительное впечатление. Тихомиров никак не реагировал на оскорбительные высказывания Дегаева в адрес партии и народовольцев, не замечал очевидную ложь. Его больше всего взволновало то, что Дегаев поверил обещаниям Судейкина, которому провокатор на самом деле не верил и поверить не мог. Тихомиров хладнокровно выслушал лживые кощунственные объяснения предательства Дегаева:

«– Вы,– говорил он мне (Дегаев Тихомирову.– Ф. Л.),– знаете, что за ничтожества составляют так называемую партию. Ведь я был‘один на всю Россию. Теперь я арестован (в Одессе.– Ф. Л.) и уже не выскочу. Значит, не осталось ни одного человека. Не считать же Веру Фигнер? Я ее очень люблю, но какая же она деятельница! Я мог надеяться как-нибудь вырастить организацию из этой толпы плохеньких новобранцев. Но ведь я выбыл из строя.

Теперь – все пропало. И я, как ни размышляя, приходил к одному заключению, что мне приходится поискать способов сделать что-нибудь из тюрьмы, своими собственными силами, в одиночку.

Эти роковые размышления самовлюбленного человека (Дегаева.– Ф. Л.)привели его к мысли – попробовать сойтись с Судейкиным... Мысль совершенно глупая. Я говорил, что Дегаев был умен, но очевидно, что его ума не хватало на сложные задачи. Кроме того, нравственная тупость в высшей степени спутывает действия ума, а Дегаев в нравственном смысле был очень туп» [344]344
  78 Красный архив, 1928, т. 4(29). С. 169.


[Закрыть].

Тихомиров любил порассуждать о нравственности. Его книги и статьи пронизаны размышлениями о нравственности революционера. Нравственно, по его мнению, все, что выгодно партии, ее лидерам, ему, Тихомирову. Он, как и Дегаев, считал нравственным все, что совпадало с его интересами. Вот он и отпустил провокатора, так как ему представлялось выгодным убить Судейкина руками его же агента. Дегаеву ничего не оставалось, как принять все условия, поставленные Тихомировым, и он согласился на участие в убийстве Судейкина.