Текст книги "Полицейские и провокаторы"

Автор книги: Феликс Лурье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

3.  ДЕГАЕВ, СУДЕЙКИН И ЕГО УЧЕНИКИ

ДЕБЮТ ПРОВИНЦИАЛА

В воскресенье 1 марта 1881 года около двух часов пополудни С. Л. Перовская подала условный знак, и первый метальщик Н. И. Рысаков бросил бомбу в экипаж проезжавшего царя. От взрыва ни Александр II, ни «бомбист» нисколько не пострадали. Рысакова тут же схватили, а монарх пересел в поданные ему сани. Но не успел он прийти в себя от первого взрыва, как наперерез следования царского эскорта бросился второй бомбист– И. И. Гриневицкий. Вновь на Екатерининском канале раздался взрыв, от которого и Александр II, и второй метальщик получили смертельные ранения.

В тот же день в сумерках над Зимним дворцом поднялся черный флаг, возвестивший России о кончине императора. Гриневицкий умер в Конюшенной больнице, не приходя в сознание. Он немногим пережил свою жертву. А на другой день Рысаков поспешил выдать жандармам всех известных ему народовольцев. О многих из них полиция уже знала из показаний бывших членов партии «Народная воля» И. Ф. Складского и В. А. Меркулова, опередивших Рысакова в предательстве.

Главного организатора покушения Желябова арестовали еще 27 февраля 1881 года, и участия в убийстве Александра II он не. принимал. Следовательно, его могли не судить вместе с непосредственными участниками покушения, и он, возможно, остался бы жив. Но Желябов требовал и добился, чтобы его причислили к цареубийцам, он предпочел эшафот каторге, справедливость формальности. Желябова, Перовскую, Гельф-ман, Кибальчича, Михайлова и Рысакова судили 26—29 марта в Особом присутствии Правительствующего Сената. 3 апреля всех, кроме Гельфман, ожидавшей ребенка, казнили на Семеновском плацу.

Вслед за убийством Александра II камеры Секретного дома Алексеевского равелина и Трубецкого бастиона Петропавловской крепости заполнялись молодыми людьми. Хватали всех, кто мог внушить малейшее подозрение, и предъявляли их на опознание предателям Меркулову и Окладскому. Для срочного ведения следствия сотрудников столичной политической полиции явно недоставало, и Петербург потребовал помощи от своих провинциальных коллег. Среди прибывшего подкрепления оказался жандармский капитан Судейкин [267]267
  1 См.: Дейч J1. Г. Провокаторы и террористы: По личным воспоминаниям. Тула, 1926. С. 20.


[Закрыть].

В Петербурге Судейкину удалось распропагандировать народовольца Меркулова и завербовать его на службу в полицию [268]268
  2 См.: Голос минувшего, 1914, № 2. С. 166.


[Закрыть]. Меркулов выдал многих народовольцев, участвовавших в подготовке покушений на Александра II. Вербуя Меркулова, Судейкин одновременно «работал;» с Окладским, ставшим полицейским агентом в октябре 1880 года, но еще не выпущенным из Петропавловской крепости. Окладский вспоминал:

«Судейкин встретил меня очень сурово и сказал мне, что он меня знает и видел раньше. Я, конечно, удивился, как он мог меня знать. Тогда он напомнил мне, что, когда я в Киеве на Боричевом току занимал дом, в котором была устроена мастерская, где я изготовил разрывные бомбы и выносил во двор сушить формы, он с этого времени наблюдал за мной с высоты колокольни Андреевского собора и смотрел в бинокль, что я делаю, причем со злобой сказал мне, что я тогда ускользнул из его рук и расстроил так прекрасно налаженное им дело наблюдения, что мой побег чуть не повредил его карьере, но зато я теперь не ускользну из его рук» [269]269
  3 Дело провокатора Окладского. Л., 1925. С. 133.


[Закрыть].

В первых числах марта 1881 года во время аудиенции в Зимнем дворце военный прокурор генерал В. С. Стрельников доложил Александру III о своем старом знакомом, талантливом сыщике Г. П. Судейкине [270]270
  4 См.: Степняк-Кравчинский С. М. Судейкин//Общее дело, 1883, № 57. С. 13.


[Закрыть]. Стрельников превосходно знал его по совместной службе на юге России, где Судейкин проходил выучку у начальника Киевского жандармского управления В. Д. Новицкого. Молодой офицер прославился при разгроме народнических кружков. В 1879 году ему удалось арестовать И. К. Дебагория-Мокриевича, М. Р. Попова, Д. Т. Башуцкого, В. А. Осинского и других. Последний при аресте стрелял в Судейкина [271]271
  5 Дело провокатора Окладского. Л., 1925. С. 65.


[Закрыть].

Протекция Стрельникова [272]272
  6 18 марта 1882 года в Одессе генерал-майор Стрельников за издевательства над арестованными народовольцами был застрелен Н. А. Желваковым при участии С. Н. Халтурина.


[Закрыть]помогла, и Георгия Пор-фирьевича Судейкина назначили на специально созданную для него должность инспектора столичного Охранного отделения. В его подчинении сосредоточилась вся полицейская агентура России. Политический сыск, руководимый им, заключил в свои объятия всю территорию империи. Арестованных по подозрению в совершении государственных преступлений присылали в столичную охранку к Судейкину из всех городов России.

«Арестованная в 1882 г. в Витебске,– вспоминала народоволка П. С. Ивановская,– через полтора месяца я была доставлена в Петербург в Охранное отделение на Гороховой улице. На третий день, часов в 10 утра, меня 2 жандарма ввели в небольшой кабинет. За стоявшим среди комнаты столом, спиной к окну, сидел в жандармской форме господин импозантной наружности. Большого роста, атлетически сложенный, широкоплечий, с выей крупного вола, красивым лицом, быстрыми черными глазами, весьма развязными манерами выправленного фельдфебеля – все это вместе роднило его с хорошо упитанным и выхоленным жеребцом. По-видимому, отличная память и быстрая усваи-ваемость всего слышанного дали Судейкину возможность выжимать из разговора с заключенными пересыльными, которых он в 1879 г. сопровождал из Киева в Сибирь, много полезных знаний для своего развития и своего служебного положения. Сам он говорил, что политические впервые его познакомили с учением Маркса. (...) Речь неслась как бурный поток, перескакивая с одного предмета на другой без всякой связи. Имена великих людей, гениев, стремительно неслись с жандармских уст. Упоминались К. Маркс, Маудсли, Дарвин и наконец Ломброзо. Последним он пользовался для доказательства той истины, что все люди одержимы безумием и нет правых и виноватых. „Во главе русского прогресса,– ораторствовал Су-дейкин,– теперь революционеры и жандармы! Они скачут верхами рысью, за ними на почтовых едут либералы, тянутся на долгих простые обыватели, а сзади пешком идут мужики, окутанные серой пылью, отирают с лица пот и платят за все прогоны"» [273]273
  7 Ивановская П. С. В Боевой организации: Воспоминания. М., 1928. С. 140—142.


[Закрыть].

Несмотря на нескрываемую иронию, с которой автор воспоминаний нарисовала портрет инспектора петербургской охранки, такого образованного сыщика российская тайная полиция еще не видывала. Судейкин легко освоился в столичной атмосфере и прижился в Охранном отделении. Начальство сразу же оценило его таланты. Он первый в России после Бенкендорфа и Дубельта начал внедрять новшества в политический сыск. Судейкин запретил скоропалительный арест выслеженной жертвы. Он требовал не спеша, наблюдая за каждым ее движением, устанавливать весь круг знакомых и уж потом наглухо защелкивать западню. Инспектор охранки не останавливался даже перед изощренной подлостью. Он подсаживал в соседние с народовольцами камеры предателей, и те, перестукиваясь с соседями, добывали у них информацию, называя себя фамилиями других революционеров, заранее изолированных. Так провокатор Окладский, спустя сорок три года, признался: «Разве сам я додумался бы до такой подлости... Меня Судейкин подсаживал, он меня заставлял называться Тихоновым. Самому мне где же было додуматься?» [274]274
  8 Швецов С. П. Провокатор Окладский. М., 1925. С. 27.


[Закрыть]Судейкин первый начал по-настоящему вербовать агентов из попавших в его руки революционеров, и, надо признаться, умело. Он предлагал сотрудничество всем, лишь подыскивая формулировки, наиболее подходящие для намеченных жертв, и, в случае удачи, прилежно превращал их в провокаторов.

Во времена Судейкина во Франции провокация законодательством была запрещена, провокаторов судили за подстрекательство и осуждали на длительные сроки тюремного заключения, более суровые, чем втянутых ими лиц. В России тема провокации выплеснулась наружу лишь в 1906 году. Полиция тщательнейше скрывала использование провокации как метода политического сыска. Русская полиция пользовалась услугами провокаторов и до Судейкина, но лишь при нем провокация получила развитие и широкое приме _ч-нение, именно Судейкин ее идеолог [275]275
  9 См.: Богучарский В. Я. В 1878 году//Голос минувшего, 1917, No 9-10. С. 117.


[Закрыть]. Провокаторов XIX века можно пересчитать по пальцам. Вот главные из действовавших в рядах «Народной воли»: С. П. Де-гаев, И. Ф. Окладский и А. М. Гартинг, еще десяток-полтора мелких. Но даже от такого количества провокаторов русское революционное движение несло невосполнимые потери.

В начале 1881 года (по другим источникам – в апреле или октябре 1881 года) в руки полиции попал

В. П. Дегаев, выгнанный за неблагонадежность из Морского кадетского корпуса. Из Дома предварительного заключения семнадцатилетнего Владимира однажды привезли в охранку к Судейкину. Их диалог со слов В. П. Дегаева записала член Исполнительного комитета партии «Народная воля» А. П. Прибылева-Корба:

«Я знаю, что вы мне ничего не скажете,– обратился он к нему,– и не для того я позвал вас, чтобы задавать вам бесполезные вопросы. У меня другая цель относительно* вас. Я хочу предложить'вам очень выгодные условия. Ваше дело будет прекращено, ваша виновность будет забыта, если вы мне окажете существенную услугу.

– Как! – воскликнул с негодованием юноша.– Вы хотите из меня сделать шпиона! Кто дал вам право говорить мне подобные вещи? – крикнул он, выходя из себя.

Но Судейкин остановил его. Началась игра кошки с мышью, столь любимая Судейкиным.

– Вы даже не выслушали меня, а уже рассердились,– заметил он, самоуверенно улыбаясь.– Не думайте, что я предназначаю вас на роль шпиона или предателя. Я не решился бы на это из уважения к вашей семье; и по вас вижу, что вы слишком благородны для таких ролей. То, что я вам предлагаю, заключается в следующем: правительство желает мира со всеми, даже с революционерами. Оно готовит широкие реформы. Нужно, чтобы революционеры не препятствовали деятельности правительства. Нужно их сделать безвредными. И помните, ни одного предательства, ни одной выдачи я от вас не требую» [276]276
  10 Былое, 1906, № 4. С. 5—6.


[Закрыть].

А. П. Прибылева-Корба

Что знал тогда Судей-кин о семействе Дегаевых, неизвестно. По описаниям мемуаристов эту очень дружную семью отличал дух тщеславия. Глава семейства, Наталья Николаевна Дегаева, дочь известного историка и писателя Н. А. Полевого, насаждала культ «исключительности» своих детей.

В доме царила атмосфера необычности и чрезвычайности. Все были высокого мнения друг о друге и готовились стать знаменитостями. Старшая дочь считалась талантливой актрисой, и от нее ожидали громкого успеха, по ней, с ее слов, страдал не кто-нибудь, а выдающийся революционер П. Л. Лавров. Младшая дочь, по мнению семьи, была незаурядной пианисткой, двум сыновьям предназначалась романтическая карьера на революционном поприще, поэтому в дом приглашались руководители «Народной воли». Отзывались они о салоне мадам Дегаевой сдержанно [277]277
  11 См.: Фигнер В. Н. Запечатленный труд. Т. 1. М., 1964, С 440,_442


[Закрыть]. «Семья эта была ни дурна, ни порочна,– писала А. П. Прибылева-Корба,– но чего ей абсолютно недоставало – это твердо установившихся принципов и знания тех границ, на которых устанавливается чуткая совесть или гордое самоуважение. Она являла собою зыбкую почву и не могла дать русскому революционному движению закаленного борца за свободу; она дала ему человека способного, предприимчивого, деятельного, но тщеславного, лишь посредственно смелого, принимавшего участие в опасных предприятиях частью из тщеславия и, может быть, также из любви к чрезвычайному, столько свойственному всему семейству Дегаевых» [278]278
  12 Былое, 1906, № 4. С. 9.


[Закрыть].

Юный Дегаев решил _ччто сможет перехитрить Су-дейкина и заодно весь Департамент полиции, войти к ним в доверие и принести партии такую же пользу, как народоволец Н. В. Клеточников, проникший в штат III отделения. Член Исполнительного комитета «Народной воли» С. С. Златопольский дал согласие, и В. П. Де-гаев йачал действовать. В январе 1882 года Судейкин, рассчитывая получить сведения о заграничных членах Исполнительного комитета партии «Народная воля», отправил Дегаева в поездку по Европе. По дороге в Швейцарию Владимир остановился в Москве, где благодаря его неумелой конспирации в руки полиции попали многие народовольцы [279]279
  13 См.: Дейч Л. Г. Указ. соч. С. 14.


[Закрыть]. В Женеве В. П. Дегаев встречался с эмигрантами.

Известный революционер Л. Г. Дейч писал о В. П. Дегаеве: «Приехавший юноша имел вид гимназиста или кадета старшего класса. Он был чистенько одет, имел открытое, неглупое выражение лица и произвел на меня, на Веру Ивановну Засулич и других моих близких симпатичное впечатление» [280]280
  14 Там же. С. 8.


[Закрыть]. В. И. Засулич писала в воспоминаниях: «Если Судейкин хотел нравиться Володе, то до некоторой степени он этого достиг: Володя считал его очень умным, смелым, изобретательным.

– Сколько бы он мог сделать, если бы был революционером!– помечтал раз Володя. (...)

– Вот вы говорите, что он умен,– сказала я.– Предположим, что вы также умны, но он, по меньшей мере, вдвое старше, в десять раз больше людей видел и лет 10 только о том и думает, как революционеров уловлять,– ну как же можно допустить, чтобы при этих условиях вы из него пользу извлекли, а не он из вас? Что мы с вами не можем придумать, каким образом он ее извлекает, это ничего не значит» [281]281
  15 Засулич В. И. Воспоминания. М., 1931. С. 97.


[Закрыть].

В начале мая 1882 года Дегаев вернулся в Петербург из заграничного вояжа и не сумел обмануть Судейкина рассказами об эмигрантах. Эмигранты, наслышанные о ретивом инспекторе охранки, из осторожности не пожелали вступить с Владимиром в деловые связи. Засулич писала, что Судейкин встретил В. П. Дегаева словами: «„Полноте, Владимир Петрович, довольно мы с вами друг друга морочить старались! Ни вы мне никогда не верили, ни я вам,– так лучше перестанем “,– и отпустил Володю без всяких преследований. Сергей Кравчинский, когда я рассказала ему об этом, даже похвалил Судейкина» [282]282
  16 Там же. С. 94.


[Закрыть].

Хватить Судейкина, торопившегося упрочить свое положение в столице, было не за что. Поступок его продиктован голым расчетом. Инспектор охранки понимал, что из Владимира быстро хорошего агента не сделать, что он слишком молод и глуп. Полупод-росток-нолуюноша, недоучка попробовал играть в Клеточникова. В Клеточникове отсутствовало тщеславие, он показал пример абсолютного самоотвержения, отдал себя за свободу, за жизни товарищей по партии. Клеточниковыми рождаются. Клеточников – это редкостное сочетание душевных качеств.

Не все народовольцы считали, что В. П. Дегаеву удалось никого не выдать [283]283
  17 См.: Любатович-Джабадари О. С. Далекое и недавнее// Былое, 1906, № 6. С. 144.


[Закрыть]. Наверно, он никого и не выдал и, уж во всяком случае, не желал этого. Профес

сиональные ищейки из охранки установили за ним простейшее филерское наблюдение, и все, с кем он встречался, попали в поле зрения полиции. Разгром московских народовольцев был полный, большинство из молодых людей вскоре погибли в тюрьмах и на каторге.

В декабре 1883 года В. П. Дегаев навсегда покинул Россию. Некоторое время он жил в Стокгольме, затем в Париже, удачно играл на бирже, встречался с приезжавшими к нему братом и сестрами, посылал в Россию верноподданнические прошения о разрешении вернуться на родину, писал в газетах маленькие статейки, в 1900-х годах состоял корреспондентом реакционной газеты «Новое время» в США, в 1913 году занимал должность секретаря русского консула в Нью-Йорке. Далее следы его теряются. Те сведения о его жизни в 1883—1913 годах, которыми мы располагаем, дают основание предположить, что, не поспеши прогнать

Судейкин Дегаева-младшего, из него со временем вырос бы незаурядный провокатор.

СТАРШИЙ БРАТ

О неудавшемся провокаторе можно было и не вспоминать, если бы не его старший брат Сергей Петрович Дегаев. Он родился в 1857 году, закончил Вторую Московскую* военную гимназию, учился в Александровском военном училище в Москве и Михайловском артиллерийском училище в Петербурге, два года служил подпоручиком в Кронштадтской крепостной артиллерии, затем поступил в Михайловскую артиллерийскую академию, но в январе 1879 года был из нее отчислен как политически неблагонадежный. В ноябре Сергей вышел в отставку в чине штабс-капитана и поступил в Институт инженеров путей сообщения.

Знакомство С. П, Дегаева с революционерами относится к концу 1878 года. Произошло оно через Ф. О. Люстига, его кронштадтского сослуживца. Дегаева привлекли к организации кружков среди военных и пропаганде революционных идей. В 1880 году по его инициативе были образованы народнические кружки в Михайловской артиллерийской академии и Констан-тиновском военном училище. В феврале 1881 года Дегаев как член партии с большим стажем (стаж в три года для революционера считался большим) потребовал принять его в Исполнительный комитет «Народной воли». Ему предложили доказать свою революционность участием в террористическом акте. Дегаев согласился, и его допустили к работам по устройству подкопа по Малой Садовой с целью покушения на царя. Но тоннель не понадобился – все решила бомба Гриневицкого. Дегаев так и не стал членом Исполнительного комитета – лидеры «Народной воли» не сочли его достойным, они никогда не были о нем высокого мнения, что-то их всегда настораживало в нем. «Дегаев принадлежал к тем людям,– писала Прибыле-ва-Корба,– которые не отличаются привлекательностью. Я не знаю ни одного из наших революционеров, кто бы относился когда-либо к нему с любовью или питал к нему чувство дружеской привязанности» [284]284
  18 Былое, 1906, № 4. С. 9.


[Закрыть].

А. П. Корба несколько преувеличивает поголовное отрицательное отношение народовольцев к будущему предателю. Хорошо знавший его, блистательный морской офицер народоволец Э. А. Серебряков писал:

«Дегаев – недавно вышедший в отставку артиллерийский штабс-капитан, успевший к тому времени оказать уже много услуг партии, а потому и пользовавшийся доверием и любовью многих из ее членов. Но одновременно с этим некоторые из ее членов не очень-то долюбливали его. Охарактеризовать его в то время было бы затруднительно. Очевидно, умный и очень способный человек, но не без хитрости. Несомненно, преданный в то время партии, он, несмотря на все эти качества, некоторым (весьма немногим) не внушал к себе доверия: не то чтобы от него ожидали чего-нибудь грязного, нет, об этом никто не думал, все считали его честным человеком и, по-моему, совершенно правильно. В то время он действительно был таковым, и я уверен, что если бы он был арестован по серьезному делу, то держал бы себя хорошо, и его жизнь сложилась бы совсем иначе. Но в нем как-то сказывалось, что преданность делу и партии у него только головная, а сердце, если и принимает в этом участие, то уж очень мало, и невольно чувствовалось, что он единомышленник, а не товарищ.

В этом мнении между прочим сходились Софья Львовна Перовская и Суханов. То же впечатление он производил на меня» [285]285
  19 Былое, 1907, № 4. С. 112.


[Закрыть].

Вслед за 1 марта 1881 года последовал поток арестов. Хватали даже тех, кого не в чем было заподозрить, и предъявляли на опознание предателям Складскому и Меркулову. 25 апреля арестовали и С. П. Дега-< ева. Кажется невероятным, чтобы его не опознал Меркулов, также участник подкопа под Малой Садовой. Трудно предположить, что Судейкин не знал об аресте неблагонадежного Дегаева-старшего. 5 мая, через десять дней после ареста, его освободили под залог в две тысячи рублей. 14 мая Сергея обыскали на квартире, где он жил с братьями Андронниковыми (и никаких последствий!), а в конце года по высочайшему поведению и вовсе прекратили дело. Такое легкое освобождение С. П. Дегаева наводит на мысль: не тогда ли его завербовали... Впрочем, доказательств этому нет никаких.

В. Н. Фигнер

Легендарная народоволка В. Н. Фигнер писала, что «после 1 марта он (С. Дегаев.– Ф. Л.)был арестован как участвовавший в работе по подкопу под Малой Садовой, но удачно вывернулся из этого дела. Я очень удивилась такому исходу, потому что единственным свидетелем против него мог быть только предатель

Меркулов и снять с себя

[286]286
  20 Фигнер В. Я. Указ соч. С. 341.


[Закрыть] 20

указание такого человека было мудрено» .

В изложении разговора с Дегаевым Фигнер допустила неточность. Если бы Дегаев сказал ей, что был арестован за участие в подкопе под Малой Садовой, то никак не смог бы объяснить, почему оказался на свободе. Видимо, эту цитату из воспоминаний народоволки следует рассматривать как сомнения, возникшие у В. Н. Фигнер в правдивости слов Дегаева о его легком освобождении и ее недоумении относительно обязательного опознания Меркулова, не имевшего, по словам Дегаева, никаких последствий. Возможно, Судейкин отпустил Дегаева умышленно, с видами на будущее или для «разводки» и уж никак не по оплошности. Невинных старались запутать и очернить, Дегаев же не только участвовал в подготовке покушения на Александра II, но был широко известен среди народовольцев. Как неблагонадежный, он не мог избежать отметки в картотеке Третьего делопроизводства Департамента полиции, унаследовавшей «алфавит лиц, политически неблагонадежных», заведенный еще в 1860-х годах.

В записях Н. В. Клеточникова имеется единственное упоминание о Дегаеве, сделанное им на основании разговоров «коллег» и извлечений из документов: «9 марта 1879 года. (...) На второй день обыска у Астафьева к нему явился Дегаев, но околоточный не задержал его; это знакомство кладет на Дегаева новое пятно» [287]287
  21 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». М., 1932. С. 166.


[Закрыть].

Землеволец А. А. Астафьев успел скрыться до обыска, и Дегаев явился в пустую квартиру, находившуюся Под наблюдением полиции. Околоточный надзиратель не арестовал посетителя только потому, что превосходно знал его в лицо. В противном случае он обязан был задержать Дегаева хотя бы для установления личности, а знать он его мог или как неблагонадежного, или как полицейского агента. Но в 1879 году Дегаев в полиции еще не служил. Иначе он в квартиру Астафьева не пошел бы, так как знал бы о его аресте, и Клеточников сделал бы сообщение другого содержания. Но если околоточный надзиратель столь хорошо знал Дегаева, отчего же охранка через два года не воспрепятствовала его участию в подкопе под Малой Садовой из «Сырной лайки» народовольцев Кобозевых? Маловероятно, но попробуем предположить, что о бомбе, заложенной в центре Петербурга под проезжей частью улицы, Департамент полиции был осведомлен. Он, в свою очередь, предупредил монарха, и Александр II не поехал *1 марта 1881 года по Малой Садовой, где его ожидал взрыв, а направился к Екатерининскому каналу и погиб от бомбы Гриневицкого. Тогда уж совсем непонятно,– как Кобозевым (А. В. Якимова и Ю. Н. Богданович) удалось 3 марта 1881 года беспрепятственно скрыться из столицы. Объяснение случившемуся напрашивается само собой: в начале 1880-х годов имперская тайная полиция, несмотря на огромные ассигнования и толпы осведомителей, не имела ни сил, ни умения противостоять народовольцам. Можно предположить, что именно поэтому Дегаев так легко оказался на свободе.

После освобождения Дегаев сдал экзамены за четвертый курс в Институте инженеров путей сообщения и уехал на заработки в Архангельскую губернию. «В Архангельске С. Дегаев женился на тамошней мещанке,– пишет А. П. Прибылева-Корба,– не отличавшейся ни образованием, ни нравственным развитием; эта особа, разумеется, не могла способствовать облагораживанию душевного облика своего мужа» [288]288
  22 Прибылева-Корба А. Я. «Народная воля»: Воспоминания о 1870—1880-х гг. М., 1926. С. 170.


[Закрыть]. По возвращении осенью 1881 года в Петербург Дегаев помогал С. С. Златопольскому: поддерживал связь с Кронштадтским кружком морских офицеров и занимался пропагандой среди петербургской молодежи.

УБИТЬ ИНСПЕКТОРА

К весне 1882 года Судейкин приобрел у народовольцев репутацию опаснейшего врага, пользовавшегося недопустимыми методами борьбы с революционерами. «Судейкин,– писал член Исполнительного комитета партии «Народная воля» Л. А. Тихомиров,– это была какая-то ходячая язва политической безнравственности, заражающая все вокруг себя, внося деморализацию до некоторой степени и в среду революционную» [289]289
  23 Тихомиров Л. А. Воспоминания. М., 1927. С. 104.


[Закрыть]. Народовольцы, входившие в центральный кружок, решили покончить с инспектором Охранного отделения. Инициатива покушения принадлежала П. Я Осмоловской. Она оставила воспоминания, в которых сообщила, что в феврале – марте 1882 года подверглась аресту и вербовке Судейкиным [290]290
  24 См.: Наша страна, 1907, № 1. С. 295—330.


[Закрыть]. Их диалоги поразительно совпадают с происходившими в аналогичных условиях между Судейкиным и В. П. Дегаевым Осмоловская дала согласие на сотрудничество, предполагая убить инспектора охранки.

Выследить Судейкина обычным путем народовольцам не удавалось благодаря его изобретательности. Свидания Судейкина с завербованными агентами из соображений конспирации обставлялись разного рода сложностями. Обычно агенту предлагалось зайти в дом по указанному адресу и назвать пароль, через некоторое время его оттуда выводили переодетые полицейские и, сопровождая поодаль, направляли в какое-нибудь людное место, где указывали на карету с зашторенными окнами, в которой сидел Судейкин. Пока продолжался разговор, они разъезжали по городу Иногда карета оказывалась пустой, и осведомителя везли на одну из многочисленных полицейских конспиративных квартир [291]291
  25 См.: Загорский К. Я. В 1881 —1882 гг.: Воспоминания//Ка-торга и ссылка, 1931, № 3. С. 169.


[Закрыть]. Маршруты передвижений самого Судейкина постоянно менялись, выследить его с целью совершения покушения было действительно очень трудно.

За подготовку убийства взялся член Исполкома «Народной воли» М. Ф. Грачевский. У него был опыт производства динамита, и он организовал мастерскую по изготовлению бомб. Предполагалось, что взрыв осуществит Осмоловская, выследить Судейкина вызвался С. П. Дегаев. С целью облегчения наблюдения он через брата договорился о встрече с Судейкиным под предлогом просьбы о помощи в получении для себя чертежной работы.

«Как только Судейкину была передана просьба,– писал народоволец Л. Э. Шишко,– он выразил желание познакомиться с братом своего молодого агента. Свидание состоялось где-то на Песках, в маленьком домике, в мезонине которого жила какая-то пожилая женщина. Свидание было непродолжительно и велось с обеих сторон в чисто деловом тоне; затем состоялось еще одно или два свидания, но они не дали никаких результатов, ввиду чего было решено прекратить их под тем предлогом, что Дегаев не может больше брать чертежной работы, так как должен был готовиться к выпускным экзаменам» [292]292
  26 Шишко Л. Э. Последний период Народной воли//Тун А. История революционного движения в России. Пг., 1917. С. 264—265. Точно так же описывает эти свидания А. П. Прибылева-Корба (см.: Былое, 1906, № 4. С. 13). Возможно, источником информации для Шишко служила упомянутая публикация Прибылевой-Корбы, которая в свою очередь записала рассказ Дегаева или Грачевского.


[Закрыть].

Зачем понадобился С. П. Дегаеву контакт с Судейкиным, если все возможные сведения о нем могли дать

В. П. Дегаев и Осмоловская, объяснить трудно еще и потому, что С. П. Дегаев, в соответствии с выдвинутой им же самим версией, должен был встречаться с Судейкиным открыто, следовательно, вероятнее всего, в здании Охранного отделения на Гороховой, 2. В чем же тогда слежка? В помещении охранки убить инспектора невозможно. Непонятно также, почему свидания происходили на конспиративной квартире, если речь шла о чертежпой работе. И какое отношение инспектор охранки может иметь к чертежной работе...

Весной 1882 года Судейкин понял, что Дегаев-младший ему не подходит. Возможно, Дегаев-старший, предполагая, что над Владимиром нависла опасность, пытался разрядить обстановку или хотя бы разведать, каких шагов можно ожидать от инспектора охранки. Судейкин во время первого же свидания мог его шантажировать двусмысленным положением младшего брата, участием самого С. П. Дегаева в подкопе под Малой Садовой... О политической неблагонадежности С. П. Дегаева Судейкин не мог не знать. Трудно представить, чтобы разговор инспектора охранки с просителем касался только чертежной работы. Заподозрить Судейкина в склонности к филантропии просто невозможно. Если С. П. Дегаев сам не пришел проситься в провокаторы, то его постарались завербовать. Вскоре после нескольких встреч с Судейкиным С. П. Дегаев уехал из Петербурга.

Бомбу для инспектора охранки Грачевский изготовил, но передать ее Осмоловской не успел или не смог. Двойная игра Осмоловской стала известна Судейкину, и в мае 1882 года ее отправили в ссылку, так изложила события Осмоловская [293]293
  27 См.: Наша страна, 1907. С. 295—320.


[Закрыть]. А. П. Прибылева-Корба считала, что Осмоловская – провокатор [294]294
  28 См.: Прибылева-Корба А Я. Аресты в Петербурге в 1882 го-ду//Каторга и ссылка, 1934, № 4(113). С. 16—21.


[Закрыть]Можно предположить, что Судейкин отправил Осмоловскую в ссылку для прикрытия ее предательства. Но тогда к чему ей понадобилось через четверть века публиковать воспоминания?.. А ведь это было небезопасно – эсеры мстили предателям за погибших народовольцев, и она это знала. Скорее всего, Судейкин избавился от Осмоловской и В. П. Дегаева, потому что в Дегаеве-младшем он действительно разочаровался, а двойную игру Осмоловской действительно разоблачил. Но имеется еще одно обстоятельство, объясняющее действия Судейкина: у охранки появился новый агент —

С. П. Дегаев, и появился, вероятнее всего, в мае 1882 года. Последующие события подтверждают это предположение.

Возможно, новый агент при вербовке оговорил условие – отпустить младшего брата, и оно было выполнено. Против предположения о начале провокаторской деятельности С. П. Дегаева с его сидения в Доме предварительного заключения весной 1881 года имеется, пожалуй, только один довод: у провокатора должны быть жертвы, с апреля 1881 года по май 1882 года у Дегаева бесспорно жертв нет. Можно предположить, что он входил в роль, но при энергии и торопливости Судейкина трудно поверить, чтобы

С. П. Дегаеву позволили столь продолжительное бездействие. Столичные народовольцы почувствовали на себе активную слежку в марте 1882 года, а с мая началась полоса необыкновенных успехов Судейкина на охранительном поприще, чего без участия провокатора добиться невозможно.

В ночь на 5 июня 1882 года Судейкин в Петербурге произвел небывалуюлго размерам облаву – арестовали сто двадцать человек, в том числе Грачевского и всех, кто работал в динамитной мастерской. В Петербурге не осталось ни одного члена Исполнительного комитета, центральный кружок – основная сила «Народной воли» – оказался обезглавленным одним ударом. При обыске б динамитной мастерской обнаружили плоскую бомбу, изготовленную для Осмоловской и приспособленную к ношению на груди.

Хозяин конспиративной квартиры, в которой располагалась динамитная мастерская, народоволец А. В. Прибылев вспоминал:

«Теперь выяснилось, что в течение трех месяцев все мы были под неуклонным надзором Судейкина и его клевретов, под надзором, установленным до тех пор небывалым способом За нами не ходили шпионы, не подсматривали, за немногими исключениями, за каждым нашим шагом. Нет, все шпионы в костюмах околоточных надзирателей были расставлены на перекрестках и замечали каждого из нас, проходившего мимо них. Они отмечали в своих книжках, кто из нас и в каком направлении отправляется, когда и с кем видятся и пр. < ) Такой надзор не бросался в глаза выслеживае

мому, давал полную картину наших действий Судей-кину. Но все это стало нам известно после ареста, тогда же мы ходили впотьмах, уверенные, что о нашей конспиративной деятельности никто не догадывается» [295]295
  29 Прибылев А. П. Записки народовольца. М., 1930. С. 47; см. так же: Былое, 1906, № 11. С. 36—37.


[Закрыть].

Но среди арестованных Дегаева-старшего не оказалось, не оказалось его и в столице. По этому поводу известный революционер, современник дегаевской истории Л. Г Дейч писал: «По-моему, его предательское соглашение с Судейкиным состоялось не после ареста его осенью 1882 года в Одессе, а перед захватом упомянутой выше динамитной мастерской в Петербурге: арест ее и прикосновенных к ней лиц, вероятно, был первым актом сговора с Судейкиным» [296]296
  30 Дейч Л. Г. Указ. соч. С. 21.


[Закрыть]. Догадку Дейча следует считать верной.