Текст книги "В те грозные годы"

Автор книги: Федор Лисицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

В этой неравной схватке многие из десантников были тяжело ранены, однако продолжали сражаться. Пали смертью героя Александр Заметалин и еще несколько бойцов. Старшина Яков Духовный тоже получил два ранения, но остался в строю, продолжал командовать группой. Умело используя гранаты и автоматный огонь, воины старшины Духовного во взаимодействии с танкистами истребили до сотни вражеских солдат и офицеров. А в это время, воспользовавшись успехом десантников, полк с фронта атаковал опорный пункт противника и взял его. Так четырнадцать героев-комсомольцев обеспечили успех своей части.

Военком дивизии бригадный комиссар А. Я. Сергеев, сославшись на конкретные боевые эпизоды, на опыт передовых подразделений, ярко показал, как свято берегут гвардейцы честь своего Боевого Знамени. И надо было видеть, с каким огромным интересом слушали молодые воины рассказы комдива и военкома о славных делах дивизии!

Не менее активно участвовали в агитационно-пропагандистской работе и командиры соединений П. Ф. Батицкий, Я. П. Безверхов, военкомы Е. В. Бобров, Д. И. Бессер, М. И. Зяблов, начальники политорганов А. И. Ломоносов, А. И. Алехин и другие.

В конце июля, в тяжкую пору вынужденного отступления советских войск на юге страны, в армию поступил приказ Наркома обороны СССР № 227. Он требовал до последней капли крови защищать каждую позицию, отстаивать каждый клочок советской земли.

Примерно тогда же до нас были доведены и указания Центрального Комитета партии, Главного политического управления по усилению агитационно-пропагандистской работы в войсках. Оба этих важнейших документа мы всесторонне обсудили на состоявшемся в первых числах августа армейском совещании командиров, военкомов и начальников политорганов соединений. Затем они не раз прорабатывались на партийных и комсомольских собраниях в частях, на семинарах агитаторов.

К работе по доведению требований приказа № 227 до каждого бойца и командира Военный совет и поарм привлекли весь командно-политический состав. На батальонных, а нередко и ротных митингах с его разъяснением выступали командующий армией и члены Военного совета, командующие родами войск, руководящие работники штаба. Лекторы политотдела армии разработали целый цикл лекций о важнейших положениях военной присяги и уставов, с которыми регулярно выезжали в войска. Центральное место во всей агитационно-пропагандистской работе того периода занимали, естественно, вопросы воспитания у личного состава духа стойкости и выдержки в бою. И хотя приказ № 227 был обращен прежде всего к войскам южных фронтов, все мы прекрасно понимали, что изложенные в нем суровые требования в одинаковой мере относятся и к нам.

Практической проверкой действенности проводимой командирами и политорганами партийно-политической, агитационно-пропагандистской, воспитательной работы в связи с приказом Наркома обороны СССР стали для нашей армии сентябрьские бои, развернувшиеся на узком участке фронта – Великое Село, совхоз «Знамя».

Противник, сосредоточивший в этом районе две пехотные дивизии, большое количество танков и артиллерии, нанес мощный удар по 26-му гвардейскому полку 7-й гвардейской стрелковой дивизии. Воины части оборонялись самоотверженно, но все же не сдержали напора превосходящих сил врага и отошли на вторую оборонительную позицию. К вечеру того же дня в довольно тяжелом положении оказались и вступившие в бой 397-я и 129-я стрелковые дивизии, а также один из полков 130-й дивизии.

За лето мы привыкли к боям местного значения. В данном же случае немецко-фашистское командование решило, видимо, осуществить операцию с далеко идущими целями. Наши предположения подтвердились, когда были захвачены в плен несколько вражеских офицеров и штабные документы. Выяснилось, что прорыв на рубеже Великое Село, совхоз «Знамя» был задуман гитлеровскими генералами как начало наступления на юг вдоль реки Ловать с целью отрезать 1-ю ударную армию от главных сил фронта, окружить и уничтожить ее войска и таким образом ликвидировать тот выступ, что удерживался нами за Ловатью.

Однако развить свой первоначальный успех противнику не удалось. Против предпринявшего наступление врага командование армии своевременно бросило артиллерийские противотанковые части, три стрелковые дивизии и одну бригаду, танковые подразделения. Продвижение врага было остановлено. Сказались мужество и самоотверженность наших воинов, их поистине необоримая стойкость. А о том, насколько тяжелыми были эти бои, можно судить хотя бы по такому факту: части и подразделения только 397-й стрелковой дивизии за 11 дней отразили почти 40 вражеских атак, из них 15 – в рукопашных схватках.

Все время, пока продолжались бои, работники поарма неотлучно находились в войсках – в частях 7-й гвардейской, 397, 391, 129, 130-й стрелковых дивизий, в 47-й стрелковой бригаде, в частях поддержки и обеспечения. Наши товарищи не только помогали политорганам соединений обеспечивать непрерывность ведения партийно-политической работы в динамике боев, но и выполняли задание командования армии по налаживанию взаимодействия между стрелковыми, танковыми, артиллерийскими, саперными частями и подразделениями.

Противник дорого поплатился за свою попытку перейти в наступление. За 11 дней сражения он потерял на поле боя почти 11 тысяч солдат и офицеров, 98 танков, 58 самолетов, 220 пулеметов, более 350 автомашин, много другой боевой техники.

В борьбе с вражескими танками особенно отличились артиллеристы, расчеты противотанковых ружей, стрелки-гранатометчики 47-й стрелковой бригады полковника С. Н. Лысенкова. Они сожгли 27 фашистских бронированных машин. По 17 уничтоженных танков противника записали на свой боевой счет воины 130-й стрелковой дивизии полковника Н. П. Анисимова и 397-й стрелковой дивизии полковника К. Т. Ильина. Большой вклад в сентябрьскую победу над врагом внесли и гвардейцы дивизии полковника Е. В. Бедина, первыми принявшие на себя яростный удар немецко-фашистской пехоты, артиллерии, танков и авиации.

Значительные потери несли в этих боях и наши войска. Но при любых обстоятельствах они стояли насмерть. Например, 448-й стрелковый полк 397-й дивизии Много раз оказывался в исключительно трудном положении. Но всегда рядом с бойцами и командирами был бесстрашный военком этой части батальонный комиссар Иван Куликов. Когда подошли к концу боеприпасы, он трижды первым поднимался в штыковую контратаку, ведя за собой других. Только в рукопашных схватках воины полка, вдохновляемые словом и личным примером комиссара, истребили более двухсот вражеских пехотинцев.

В одной из контратак Куликов был смертельно ранен. Он погиб как герой. Воины части решили увековечить память любимого военкома. По их инициативе был организован сбор средств на танк «Комиссар Иван Куликов». В него включились бойцы и командиры не только 448-го полка, но и всей дивизии. Эта боевая машина потом победно дошла до Берлина. А после войны именем военкома Ивана Куликова была названа и одна из улиц районного центра Залучье, что в Новгородской области.

Список героев сентябрьских боев пополнялся с каждым днем. Так, например, семь вражеских танков за это время уничтожили артиллеристы старшего лейтенанта Василия Еремеева, два из них лично подбил наводчик орудия красноармеец Иван Морозов, когда остальные его товарищи выбыли из строя. Расчет счетверенной зенитно-пулеметной установки под командованием сержанта Макара Грома сбил в этих боях шесть фашистских самолетов. Храбрейшим из храбрых, таким, как военком Иван Куликов, минометчик Иван Квашнин, артиллеристы Василий Еремеев и Иван Морозов, зенитчики Макар Гром и Николай Привалов, летчик Антон Устименко, были посвящены выпущенные поармом большим тиражом листовки.

Вскоре после сентябрьских боев в частях и соединениях армии развернулось соревнование за достойную встречу 25-й годовщины Октября. Инициаторами его выступили коммунисты и комсомольцы. Соревнование носило вполне конкретный характер. Воины брали на себя обязательства: к юбилею Великой Октябрьской социалистической революции открыть или увеличить свой личный счет уничтоженных оккупантов, добиться отличного владения оружием, боевой техникой. И надо сказать, что эти обязательства в условиях фронтовой обстановки с честью выполнялись.

В соответствии с решением Военного совета имена тех, кто добился наилучших результатов, по представлению командиров, военкомов, начальников политотделов соединений заносились на армейскую Доску почета. Их портреты публиковались затем на страницах газеты «На разгром врага». Выглядело это примерно так. На первой полосе помещался портрет лучшего танкиста, а ниже подпись: «Андрей Петров, лейтенант, танкист. Уничтожил в последних боях 2 немецких тапка. Всего же имеет на своем боевом счету 9 уничтоженных танков, 2 орудия, 2 пулемета, 8 машин с боеприпасами и много истребленных фашистов». Иногда подписи под портретами были совсем краткими, но не менее впечатляющими. Например: «Галим Копшибаев, красноармеец, снайпер. Истребил снайперским огнем и в рукопашных схватках 64 гитлеровца». Или: «Николай Устинов, сержант, сапер. Расставил сотни мин в тылу врага»; «Николай Вознов, младший лейтенант, снайпер. Один из инициаторов снайперского движения. Истребил 126 фашистов»; «Павел Некрасов, младший лейтенант, разведчик. Неоднократно возглавлял вылазки в тыл врага, захватил 8 «языков».

Высокой чести быть занесенными на Доску почета удостоились не только отдельные бойцы и командиры, но и лучшие дивизии, бригады, полки. Это – 180-я, 201-я латышская и 130-я стрелковые дивизии, за боевые успехи преобразованные в 1942 году соответственно в 28, 43 и 53-ю гвардейские; а также награжденные орденом Красного Знамени, неоднократно отличившиеся в боях 2-я гвардейская морская стрелковая бригада и 518-й стрелковый полк.

Тогда, осенью 1942 года, все мы с большой тревогой следили за боевыми действиями советских войск на юге страны. Как дела под Сталинградом? Что нового на кавказском направлении? С этими вопросами так или иначе связывались все партийно-политические мероприятия, проводимые в частях и соединениях армии. Партийно-политическая работа велась в тесной связи с пропагандой подвигов героев волжской твердыни, стойкость и мужество которых уже в ту нору изумляли весь мир. Даже наше боевое предоктябрьское соревнование велось под девизом: «Беспощадно уничтожай фашистских оккупантов! Этим ты помогаешь защитникам Сталинграда!»

Осень 1942 года запомнилась и еще одним очень важным событием, имевшим непосредственное отношение к партийно-политической работе в войсках. 9 октября редакцией армейской газеты были приняты по радио Указ Президиума Верховного Совета СССР об упразднении в Красной Армии института военных комиссаров и установлении полного единоначалия, а также приказ Наркома обороны СССР, определявший практические меры по выполнению этого указа. В документах подчеркивалось, что Великая Отечественная война с немецко-фашистскими захватчиками закалила командные кадры, они приобрели значительный опыт ведения боевых действий, выросли и окрепли как в военном, так и в политическом отношении. Поэтому-то и назрела необходимость упразднить институт военных комиссаров, установить в Красной Армии полное единоначалие, целиком возложить на командиров ответственность за все стороны работы войск, в том числе и за политическое воспитание личного состава. Вместо комиссаров и политруков согласно указу вводились теперь должности заместителей командиров по политчасти.

На проведение всей этой работы устанавливались по-военному жесткие сроки. Поэтому уже на следующий день по решению Военного совета в армии состоялось инструктивное совещание командиров, комиссаров и начальников политорганов соединений. Его главная цель заключалась в том, чтобы в работу по претворению в жизнь Указа Президиума Верховного Совета СССР и приказа Наркома обороны СССР сразу же активно включился весь командно-политический состав войск.

После совещания в части и соединения выехала большая группа руководящих работников армии. Во всех дивизиях и бригадах, а также отдельных частях состоялись собрания партийного актива. С докладами на некоторых из них выступили командарм, члены Военного совета, я, мой новый заместитель старший батальонный комиссар М. Д. Жидков, начальники отделений поарма. На партактивах, а также в разъяснительной работе особо подчеркивалась необходимость всемерного повышения авторитета командиров.

Установление полного единоначалия было с пониманием встречено всеми воинами армии. Имелись, конечно, по-началу отдельные командиры и политработники, которые не сразу усвоили существо и значение проводимой в войсках перестройки. Но благодаря индивидуальной разъяснительной работе они вскоре осознали свою ошибку.

После выхода указа нам пришлось немало поработать над переаттестацией политруков и комиссаров, которым должны были присвоить общекомандные воинские звания. А таких в армии насчитывалось почти 1500 человек. С каждым из них требовалось обстоятельно побеседовать, определить, присвоения какого воинского звания он заслуживает по уровню своей военной и политической подготовки, опыту службы в войсках и работы с личным составом в условиях фронтовой действительности. И хотя времени было в обрез, уже в конце октября Военный совет армии по представлению командиров и начальников политорганов соединений присвоил новые звания 734 политработникам среднего звена. А несколько позже приказами Наркома обороны СССР и командующего фронтом такие же воинские звания были присвоены и политработникам старшего звена.

В связи с упразднением института военных комиссаров Нарком обороны в своем приказе от 9 октября 1942 года предлагал командирам соединений, военным советам армий и фронтов более решительно выдвигать подготовленных в военном отношении политработников на командные должности, особенно в звене командир роты – батальона. С этой целью при штабе фронта с 20 октября открылись двухмесячные курсы, готовящие командиров рот из бывших политруков, а с 1 ноября начались занятия на двухмесячных всеармейских курсах «Выстрел», которые занялись переподготовкой наиболее способных к командной работе комиссаров на должности командиров батальонов и полков. Как на те, так и на другие курсы из 1-й ударной армии были откомандированы группы политработников. Кстати, в числе других на курсы «Выстрел» выехал и мой старый знакомый еще по боям в Подмосковье бывший комиссар 8-го лыжного батальона Иван Дмитриевич Ковязин. Позже я узнал, что он закончил их с отличием, принял командование стрелковым полком, с которым дошел до Берлина.

Во второй половине ноября на армейском КП в Озерках мы скромно, по-фронтовому, отметили первую годовщину со дня сформирования 1-й ударной армии. Вспомнили об успехах и неудачах, о друзьях-товарищах, поговорили о новом наступлении, которого все ждали с нетерпением. Первый год пребывания армии на фронте был трудным, полным опасностей и неожиданных поворотов, но он многому научил каждого из нас, еще больше укрепил веру в грядущую победу над врагом.

За время службы в 1-й ударной я настолько свыкся, сроднился с ней, что не представлял себе каких-либо перемен в личном служебном положении. Однако вскоре случилось то, чего меньше всего ожидал: из Главного политического управления поступала телеграмма, предписывающая откомандировать меня в Москву на Особые курсы высшего политсостава. Попытался отказаться: дескать, сейчас не до учебы, армия готовится к новому наступлению. Повторное указание в интерпретации члена Военного совета фронта В. Н. Богаткина имело примерно такой смысл: по поводу того, ехать или не ехать на курсы, дискуссий не разводить. Надо понять, что в ходе войны накоплен ценный опыт партийно-политической работы, который руководящие политработники должны знать.

И вот я снова в Москве. Знакомлюсь со слушателями курсов Н. М. Александровым, П. М. Латышевым, Г. К. Циневым, А. Д. Зотовым, П. И. Зальновым, В. К. Лоскутовым и другими. Все они фронтовики, занимали в войсках высокие руководящие должности.

Учеба на курсах оказалась полезной и нужной. Занятия вначале проходили в Солнечногорске, затем – в Академии Генерального штаба. Мы работали с большим напряжением.

Пока мы осваивали учебную программу, с фронтов Великой Отечественной войны с каждым днем поступали все более радостные вести: о разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом, об успешном наступлении Красной Армии на Кавказе, о ликвидации довольно крупной группировки врага в районе Великих Лук.

А впереди были новые бои и сражения, новые победы.

Глава вторая. В краю лесов и болот

Учеба на курсах подходила к концу, каждый день был настолько загружен полевыми и классными занятиями, что время летело незаметно.

После курсов хотелось, естественно, вернуться в свою армию. Но вызвавший меня 29 марта на беседу начальник управления кадров Главного политического управления генерал Н. В. Пупышев без какого-либо вступления сразу объявил:

– Подписан приказ о вашем назначении на должность начальника политотдела 3-й ударной армии. Получайте направление и будьте готовы к отъезду на фронт. Но перед этим вас, бывших слушателей курсов, примет Александр Сергеевич Щербаков, даст необходимые указания по работе. О боевой же обстановке в полосе армии узнаете в политуправлении фронта.

На этом беседа закончилась. Желание вернуться на прежнее место службы не сбылось.

О 3-й ударной армии мне, кстати, было уже кое-что известно, так как на Северо-Западном фронте ее войска действовали по соседству с нашей 1-й ударной. Формировалась она на Волге, называлась вначале 60-й резервной. Осенью 1941 года отдельными соединениями принимала участие в боях под Москвой, затем была преобразована в 3-ю ударную армию и перебазирована на Северо-Западный фронт. С рубежа озера Селигер вела наступательные бои в направлении Холм, Великие Луки, вышла на ближние подступы к городу, частью сил участвовала в окружении демянской группировки противника. Но все это было в прошлом. Теперь же, в марте 1943 года, ее соединения и части находились где-то западнее города Великие Луки. Но где именно? Далеко ли она сумела продвинуться на запад после ликвидации великолукской группировки противника и освобождения города? Об этом, конечно, можно было бы узнать и у Пупышева, но, видя, как он занят, я не решился донимать его расспросами.

На следующий день слушателей Особых курсов принял начальник Главного политического управления А. С. Щербаков. В дружеской беседе он подробно рассказал о положении на фронтах. Итоги Сталинградской битвы охарактеризовал как начало коренного перелома в ходе войны. Порекомендовал продолжать изучение опыта наступательных операций, неустанно овладевать поступавшей на фронт новой боевой техникой, учиться бить врага беспощадно, добывать победу малой кровью.

– Учиться воевать по-настоящему необходимо всем, – подчеркнул он. – Но особенно политработникам, так как многие из них пришли в Вооруженные Силы уже во время войны, без достаточных специальных знаний.

Далее А. С. Щербаков сообщил, что Наркомом обороны СССР издан приказ о военной подготовке политсостава, согласно которому каждый политработник к ноябрю 1943 года обязан сдать зачеты по знанию боевой техники, вооружения и новых, только что изданных тогда воинских уставов.

Особое внимание Александр Сергеевич обратил на необходимость активизировать работу первичных партийных организаций, на еще большую высоту поднять их роль в жизни войск.

– Главным политуправлением внесено в ЦК ВКП(б) предложение об изменении организационной структуры военных партийных организаций, – сказал он. – Признано необходимым иметь первичные парторганизации не в полках, а в батальонах, что должно еще больше приблизить их к личному составу, повысить уровень партийной работы.

Эти изменения диктовались еще и тем, что тогда в ГКО как раз обсуждался вопрос об упразднении института заместителей командиров рот и батарей по политчасти и о переводе значительного числа политработников данного звена на командные должности.

Словом, предстояла большая и ответственная перестройка всей системы партийно-политической работы.

После приема у А. С. Щербакова я сразу же, как было приказано, начал собираться к новому месту службы. Ехал уже полковником. Приказ наркома о присвоении нам командных званий был объявлен еще в конце 1942 года.

Поезд до Торопца отходил ночью. Перед тем как отправиться на вокзал, несколько раз пытался связаться по телефону с Горьким, где в то время проживала моя семья. Но безуспешно. Телефонистка все время повторяла: «Номер не отвечает».

В заполненном пассажирами, но все же очень холодном вагоне мысли как бы сами собой настроились на воспоминания о довоенных горьковских встречах, о замечательных воинах 17-й Горьковской Краснознаменной стрелковой дивизии, в которой в должности начальника политотдела началась моя служба в Красной Армии. Вспомнился ее командир Терентий Кириллович Бацанов, скромный и добродушный человек, но волевой, требовательный военачальник. Именно он стал моим главным наставником и другом в первые годы военной службы.

В 1938 году, когда я был назначен начальником политотдела этой дивизии, у Т. К. Бацанова был уже за плечами огромный опыт командования войсками. В вооруженную борьбу за Советскую власть он вступил в 1918 году на Гомельщине как организатор и руководитель партизанского движения. Став затем командиром Красной Армии, принимал активное участие в боях с бандами басмачей, был награжден орденом Бухарской Советской Республики. После гражданской войны окончил военную академию. В годы мирного социалистического строительства 17-я стрелковая дивизия под его командованием неоднократно получала отличные оценки по боевой и политической подготовке, занимала первое место в Московском военном округе. А когда пришло время применить полученные в процессе мирной учебы знания на деле, воины соединения показали величайший пример организованности, бесстрашия и отваги. В ходе советско-финляндской войны полки 17-й дивизии действовали на главном направлении и, несмотря на трудности, на снежные заносы и лютые морозы, добивались высоких боевых успехов. Семеро ее воинов – красноармейцы Иван Бойцов и Василий Мичурин, младшие командиры Николай Кожанов и Иван Ударов, лейтенант Михаил Баков, политрук Николай Власенко и младший политрук Петр Костров – удостоились высшего отличия Родины – звания Героя Советского Союза. А на Знаменах 17-й стрелковой дивизии и одного из ее полков засверкал орден Красного Знамени. Такую же награду получил и командир дивизии Т. К. Бацанов.

Терентий Кириллович погиб в первые же месяцы Великой Отечественной войны. Светлая память о нем хранится в моем сердце и поныне.

Для меня, ставшего политработником после учебы в Историко-партийном институте красной профессуры, не имевшего систематической военной подготовки, почти три года службы в 17-й стрелковой дивизии явились большой школой становления и совершенствования. Этим я во многом обязан как Т. К. Бацанову, так и военкому дивизии Ф. Н. Воронину, начальнику штаба Ф. М. Харитонову, старому коммунисту, в годы Великой Отечественной войны командовавшему общевойсковой армией, и многим другим. В познании основ военного дела, оперативного искусства, основ стратегии и тактики неоценимую помощь оказывал мне в первые годы военной службы и И. Т. Гришин, в то время еще подполковник, начальник оперативного отдела штаба дивизии, а позже командующий 49-й армией. Кстати, с ними я потом не раз встречался на дорогах войны.

В дивизии неоднократно бывал Павел Иванович Батов, тогда только что вернувшийся из Испании, где сражался в составе республиканских войск. Он командовал корпусом, в который входила и наша 17-я стрелковая.

Думы, воспоминания о годах прошедших… А между тем поезд мчал меня к фронту…

В лесной массив у деревни Плаксино, где располагались штаб и политотдел 3-й ударной армии, удалось попасть лишь через двое суток после выезда из Москвы. А перед этим я почти весь день провел в штабе Калининского фронта, получал необходимые указания от члена Военного совета Дмитрия Сергеевича Леонова и заместителя начальника политуправления – начальника отдела пропаганды и агитации Николая Ивановича Филатова.

К тому времени приказ Наркома обороны СССР о военной подготовке политработников здесь уже был получен. В беседе со мной Д. С. Леонов потребовал: сразу же по прибытии на место приступить к его выполнению. Заканчивая разговор, посоветовал:

– Начните свою работу с обстоятельного изучения материалов об освобождении войсками армии Великих Лук. В них много интересного и поучительного как в военном отношении, так и с точки зрения опыта ведения партийно-политической работы. Особенно в ходе уличных боев. Это в дальнейшем очень пригодится, ведь нам предстоит освобождать еще немало городов.

3-й ударной в ту пору командовал генерал-майор К. Н. Галицкий, в недалеком прошлом заместитель командующего 1-й ударной армией, из которой выбыл по ранению.

– Будем считать, что наша совместная служба продолжается, – крепко пожимая мне руку, сказал Кузьма Никитич, выслушав доклад о прибытии. – А теперь познакомьтесь с членом Военного совета Андреем Ивановичем Литвиновым, – кивнул он в сторону стоявшего у стола худощавого генерал-майора.

– Мы, кажется, уже знакомы, – здороваясь со мной, сказал Литвинов. – Встречались в начале войны.

Я тоже вспомнил: было это в Кишиневе, в самые первые дни войны. А. И. Литвинов занимал тогда должность военкома 35-го стрелкового корпуса. А мне вместе с группой работников политуправления Южного фронта довелось провести несколько дней в этом корпусе.

– Тем лучше, не надо знакомиться, – удовлетворенно заметил Галицкий. – Значит, сразу приступим к делу. Прошу доложить, товарищ полковник, что нового в Москве, какие указания получили от начальства?

Я кратко изложил основную суть указаний А. С. Щербакова, доложил о беседе с Д. С. Леоновым и Н. И. Филатовым. Тут же было принято решение: политотделу вместе с отделом боевой подготовки штаба разработать программу занятий с политсоставом.

В тот же день познакомился и с работниками политотдела армии, накоротке провел с ними совещание. Речь шла главным образом о практических мерах по выполнению приказа Наркома обороны СССР и директивы Главного политического управления об организации военной подготовки политсостава, а также об изучении и обобщении опыта партполитработы, накопленного в войсках армии за время Великолукской операции.

На совещании было высказано единодушное мнение о необходимости всесторонне обсудить эти вопросы на семинаре начальников политотделов соединений.

Готовили семинар почти месяц. Работники поарма все это время находились в войсках, главным образом в тех соединениях, начальники политотделов которых должны были выступить с докладами об опыте партполитработы.

Семинар состоялся 24–25 апреля. Его участники с большим вниманием выслушали доклады начальника политотдела 381-й стрелковой дивизии майора Б. Г. Орлова «О планировании и практике работы политотдела дивизии», начальника политотдела 28-й стрелковой дивизии подполковника М. X. Шапиро «Об идейном воспитании молодых коммунистов», начальника политотдела 91-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии подполковника Б. П. Пеколока «Об опыте работы партийных организаций в период Великолукской операции».

На курсах в Москве, еще не зная о будущем назначении в 3-ю ударную армию, я вместе с другими товарищами слушал доклад начальника политуправления Калининского фронта генерал-майора М. Ф. Дребеднева об опыте парт-политработы в ходе боев за город Великие Луки. Следовательно, в общих чертах этот опыт был мне уже знаком. Теперь же за месяц работы в армии я более обстоятельно ознакомился с оперативными документами недавней боевой операции. Существенную помощь в этом вопросе мне оказал начальник оперативного отдела штаба полковник Г. Г. Семенов. Высокообразованный в военном отношении, доброжелательный человек, он буквально до деталей ввел меня в курс тех событий. Немало интересного, поучительного удалось узнать и во время бесед с командиром 5-го гвардейского стрелкового корпуса генералом А. П. Белобородовым, его заместителем по политчасти полковником А. М. Орловым, начальником политотдела полковником Н. Е. Кузнецовым, с командирами 381-й и 357-й стрелковых дивизий генералами Б. С. Масловым и А. Л. Кроником, с политработниками полковниками С. П. Васягиным, В. А. Беловым, М. В. Бронниковым и другими. Все это значительно дополнило мое представление как о наступательной операции в целом, так и о характере, формах и методах партполитработы в ходе недавних боев.

А на семинаре мне особенно понравился доклад подполковника Б. П. Пеколока. На ярких, убедительных примерах он показал, насколько важно в ходе боев постоянно развивать и поддерживать у личного состава наступательный порыв, широко и правдиво информировать воинов о складывавшейся в те или иные моменты наступления боевой обстановке, о положении на фронтах в целом и о боевых действиях соседей.

После семинара я попросил Бориса Петровича поподробнее ознакомить меня и других работников поарма с боевыми традициями дивизии, которую он представлял.

Это соединение, как сообщил подполковник Пеколок, формировалось в Туле в первые месяцы войны. В основном из числа рабочих промышленных предприятий города. Провожая дивизию на фронт, туляки дали ее воинам свой рабочий наказ: бить врага беспощадно, не посрамить в боях родной Тулы. Над каждым полком взял шефство один из городских районов. Поэтому в соединении стало незыблемым правило – в процессе партийно-политической работы постоянно напоминать личному составу о наказе тульского пролетариата, регулярно информировать воинов о героическом труде их земляков. Девиз «Не посрамим в боях родной город!» стал для бойцов и командиров дивизии своеобразным боевым призывом.

– Ну а как это осуществляется на практике, – добавил в заключение Б. П. Пеколок, – можно судить хотя бы по тому, что до Великолукской операции дивизия именовалась 257-й стрелковой, а к концу ее стала 91-й гвардейской. Одним словом, туляки могут быть уверены, что их рабочий наказ выполняется с честью.

После семинара обобщение, пропаганда и внедрение в практику опыта партийно-политической работы, накопленного в боях по разгрому великолукской группировки врага, приняли еще больший размах. В 5-м гвардейском стрелковом корпусе инспектор политотдела майор И. Ф. Халипов (вскоре он был назначен инспектором политотдела армии) за время боев собрал и обобщил весьма ценный материал о работе парторгов и агитаторов при штурме города Великие Луки. Многие из них широко использовали такую форму агитации, как выпуск рукописных листовок об отличившихся в боях воинах. Написанные карандашом, состоявшие всего из нескольких фраз, они передавались из отделения в отделение либо наклеивались на видных местах на стенах зданий. Эта форма популяризации боевых подвигов, позаимствованная из опыта уличных боев в Сталинграде, впоследствии прочно вошла в практику партийно-политической работы всех частей и соединений 3-й ударной армии и широко использовалась до конца войны.