Текст книги "В те грозные годы"

Автор книги: Федор Лисицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

С освобождением Резекне и выходом войск 3-й ударной армии на рубеж Виляны, Прейли ожесточенность боевых действий нисколько не уменьшилась. К тому же вести их теперь предстояло в пределах Лубанской низменности, почти полностью лишенной проезжих дорог. Сплошные болота простирались более чем на 40 километров, до реки Айвиекстэ. К ней между болотами пролегала единственная грунтовая дорога, но она прикрывалась многочисленными опорными пунктами противника, проволочными заграждениями, завалами и минными полями.

– Придется искать обходы, тропки между болотами. Привлеките к этому и местных жителей, особенно партизан. Они наверняка хорошо знают эти места, помогут, – сделал вывод командарм, знакомя руководящих работников армии со сложившейся обстановкой.

Тогда же мы узнали от Василия Александровича новость: Гитлер заменил командующего группой армий «Север» своим любимцем генерал-полковником Шернгером, что, по мнению Юшкевича, являлось прямым свидетельством стремления верховного немецко-фашистского командования усилить оборону Прибалтики, особенно на рижском направлении.

– Вот, прочтите вслух, чтобы все знали, – протянул мне командарм отпечатанный на машинке листок. – Это первый приказ Шернера по группе армий «Север». Документ любопытный. Мне сегодня доставили его наши разведчики.

В приказе говорилось: «Фюрер в тяжелый час поручил мне командование северной армейской группой… Вы можете быть убеждены, что в ближайшее время я выловлю последних скрывающихся тыловиков и бездельников. Каждый метр земли, каждый охраняемый пост нужно защищать с горячим фанатизмом. Мы должны зубами вгрызаться в землю. Ни одно поле битвы, ни одна позиция не должны быть оставлены без особого приказа. Наша родина взирает на вас со страдальческим участием. Она знает, что вы, солдаты северной группы, держите судьбу войны… Мы будем бороться и победим!»[9]9
  ЦАМО, ф. 317, оп. 4306, д. 363, л. 67.


[Закрыть]

– Громко сказано: «Будем бороться и победим». Замах солидный, – заметил кто-то из присутствующих. – Только вся эта петрушка скорее для собственного успокоения.

– Не совсем так, – возразил генерал В. А. Юшкевич. – Согласившись командовать северной группой, Шернер конечно же потребовал ее усиления, новых резервов. И вообще, возня с его назначением не случайна. Значит, фашисты по-прежнему намерены яростно обороняться, и нам нужно быть готовыми к этому.

Перед тем как войска армии двинулись по труднопроходимой Лубанской низменности, Военный совет обратился к личному составу частей и соединений с призывом еще решительнее идти вперед, гнать ненавистного врага с советской земли. «Пусть каждый фашист знает, что карающий меч советского народа не пощадит никого, кто с оружием в руках поднялся против нашей страны», – подчеркивалось в его обращении.

В ночь на 29 июля части 79-го стрелкового корпуса обогнули с востока одно из крупнейших болот низменности – Лиелаис-Пурвс и соединились с войсками соседней, 22-й армии. 207-я стрелковая дивизия корпуса вышла на перешеек, разделявший два больших болота, и во взаимодействии со 182-й дивизией 22-й армии завязала бой с противником. 30 июля подразделениям 597-го стрелкового полка подполковника Ковязина удалось на узком участке фронта пробиться к железной дороге. Это был первый успех в этой, как метко назвали ее бойцы и командиры, «болотной войне».

…Хотя 207-я стрелковая дивизия уже 20 дней вела непрерывные бои в труднейших условиях, моральный дух ее личного состава оставался, как всегда, высоким. Этому в большой мере способствовала целеустремленная, непрерывно проводившаяся партийно-политическая работа среди воинов. С первого дня наступления находящиеся в этой дивизии инспектор поарма майор Плахотин и старший инструктор Ковтун в своих докладных записках регулярно сообщали, что политотдел и весь партийно-политический аппарат соединения используют самые различные формы и методы партполитработы для поддержания высокого боевого настроя в ее частях и подразделениях.

Так оно и было на самом деле. За 20 дней боев около 400 воинов дивизии удостоились высоких государственных наград. Ордена и медали награжденным вручались, как правило, в торжественной обстановке, перед строем. После этого с каждым из них беседовал либо начальник политотдела, либо секретарь парткомиссии, либо помощник начальника политотдела по комсомольской работе. На родину отличившихся бойцов и командиров – в сельские Советы, на предприятия и в учреждения, школы – посылались письма с выражением благодарности за воспитание достойных патриотов, мужественных защитников социалистического Отечества. О боевых подвигах, за которые воины получали награды, рассказывалось и на страницах дивизионной газеты, им посвящались также листки-молнии.

Неустанную заботу проявляли политработники этого соединения и о росте партийных рядов, об укреплении ротных парторганизаций. За 20 дней здесь стали коммунистами 227 самых лучших и отважных воинов. Партийные документы большинству из них начальник политотдела вручал непосредственно на переднем крае. И каждому из принятых тут же давалось партийное задание: наладить агитационно-массовую работу в своем отделении, взводе, провести беседу с тем или иным молодым бойцом, рассказать ему о боевом пути части, подразделения или проста помочь преодолеть в бою чувство страха. С командирами частей и подразделений по инициативе политотдела в часы затишья проводился разбор отдельных удачных боев. Словом, делалось все необходимое для того, чтобы наступательный порыв войск не только не ослабевал в связи с создававшимися трудностями, по, напротив, постоянно нарастал.

Примерно в таком же плане велась партийно-политическая работа и в других дивизиях и бригадах, хотя, конечно, не везде одинаково. Кое-где не обходилось без досадных срывов, упущений и промахов. Поэтому работники политотдела армии, бывая в частях и соединениях, наряду с осуществлением контроля за деятельностью их полит-органов и партийных организаций старались оказывать постоянную практическую помощь командно-политическому составу, партийному и комсомольскому активу в устранении недостатков в их работе. Особенно большой вклад в это дело вносили наши инспекторы. Обычно в то или иное соединение они выезжали группами, по 3–4 человека в каждой, и оставались там до тех пор, пока не убеждались, что подмеченные здесь ранее недостатки устранены.

Непрерывное двадцатидневное наступление, частые, порой очень тяжелые и кровопролитные бои, трудности с подвозом боеприпасов и продовольствия, несомненно, обостряли чувство ответственности за порученное дело и у самих партийно-политических работников частей и соединений. В эти горячие дни начальники политотделов дивизий и бригад зачастую сутками, без сна и отдыха, вели работу непосредственно в подразделениях, на решающих участках боевых действий. Так же поступали и заместители командиров но политчасти, парторги, комсорги полков и батальонов. Нередко они выступали инициаторами смелых и дерзких тактических маневров. Им же принадлежала и первостепенная роль в обеспечении правильной расстановки в подразделениях партийных и комсомольских сил, в распространении и внедрении в практику передового боевого опыта.

Когда войска 3-й ударной армии подошли к болотистой Лубанской низменности, от всего личного состава, а особенно от командиров, политработников, партийных и комсомольских организаторов, потребовались еще большая находчивость, творческое отношение к делу. Как преодолеть топкие болота? Над этим думали все – от рядового бойца до генерала. В сложившейся обстановке было чрезвычайно важно, чтобы любая полезная, заслуживающая внимания инициатива быстро становилась достоянием всех. На это Военный совет и поарм нацеливали внимание не только командно-политического состава непосредственно в соединениях, частях и подразделениях, но и выезжавших в войска работников управления, штаба и политотдела армии.

В первый же день продвижения по низменности в исключительно трудных условиях оказались части 150-й стрелковой дивизии полковника В. М. Шатилова. Если соседним соединениям удалось обогнуть труднопроходимые места, то многим подразделениям 150-й предстояло идти непосредственно через болото Лиелаис-Пурвс. А путь немалый – примерно пять километров по топкой, зловеще пузырящейся трясине. К тому же переправляться люди должны были не налегке, а с вооружением и боеприпасами.

…Полки вплотную подошли к болоту. Дальше дороги нет. Штаб дивизии временно расположился в старой, заброшенной лесопилке. В. М. Шатилов срочно созвал совещание, чтобы найти выход из создавшегося положения.

Первым внес предложение начальник разведки дивизии майор И. К. Коротенко: пилить бревна на доски, прокладывать из них настил. Одновременно заготовить палки вроде лыжных, с большими опорными кругами из лозы, чтобы можно было при проходе по узкому настилу опираться на них, держать равновесие.

Предложение разведчика поддержал дивизионный инженер майор И. Ф. Орехов. Сделав необходимые расчеты, он доложил комдиву, что таким способом можно не только переправить людей, но и перетащить тяжелые минометы в разобранном виде.

Полковник Шатилов отдал необходимые распоряжения, и работа закипела. Личному составу было разъяснено, что заготовка досок, опорных палок и прокладка настила – ответственнейшая боевая задача, выполнение которой равнозначно победе в открытом бою. Трудились все: заготавливали доски – благо, что на лесопилке имелся необходимый инструмент, – подносили их, укладывали в два ряда на болоте, готовили опорные палки. А разведчики тем временем непрерывно следили за поведением противника. К счастью, гитлеровцы, видимо, даже и не предполагали, что Лиелаис-Пурвс возможно каким-то образом преодолеть.

В ночь на 30 июля прокладка настила была завершена. А на рассвете 469-й стрелковый полк подполковника П. Д. Алексеева благополучно, без каких-либо серьезных происшествий переправился через болото и с ходу вступил в бой. Его появление оказалось для гитлеровцев полной неожиданностью. Атака была внезапной, и это решило успех боя: фашисты не смогли оказать подразделениям полка сколько-нибудь организованного сопротивления. Об инициативе, проявленной в 150-й стрелковой дивизии, мне сообщил по телефону находившийся там наш агитатор майор Соболев. Я тут же доложил о ней члену Военного совета армии А. И. Литвинову. В войска сразу же была отправлена телеграмма с указанием: там, где возможно, воспользоваться опытом 150-й дивизии. И в ряде случаев он был применен, особенно при переправах через относительно небольшие болота. Правда, другие части строили настилы не из досок, а из бревен и других подручных материалов.

В общем же преодоление войсками 3-й ударной армии трясин и болот Лубанской низменности заняло несколько суток. И можно с полным основанием сказать, что при этом личный состав войск проявил подлинно массовый героизм. Несколько позже командующий фронтом генерал А. И. Еременко в статье, опубликованной во фронтовой газете, писал: «Переход через Лубанские болота был выдающимся воинским подвигом».

Чтобы читатель мог представить себе, каким беспредельно трудным, требовавшим поистине сверхчеловеческого напряжения сил был этот подвиг, расскажу о стрелковом батальоне капитана Михаила Ивасика, который действовал в составе 380-го полка 171-й Идрицкой стрелковой дивизии.

Ранее я уже упоминал фамилию этого храброго командира. Кадровый моряк Тихоокеанского флота, плотный, широкоплечий, Михаил Ивасик прибыл на сухопутный фронт в 1942 году под Старую Руссу вместе с дальневосточной морской бригадой. Тогда он командовал ротой (бригада воевала в составе 1-й ударной армии) и в первых же боях показал себя бесстрашным, мужественным воином, требовательным и заботливым командиром.

Потом был ранен. Вернулся в 1-ю ударную после излечения через несколько месяцев, когда меня там уже не было. Позднее получил еще два ранения. Выжил, победил смерть, продолжал воевать. Теперь командовал батальоном в 3-й ударной армии. На груди его рядом с нашивками за ранения сверкали три боевых ордена и медаль «За отвагу».

28 июля части 171-й стрелковой дивизии вышли к железной дороге, а ее 380-й полк на несколько сот метров углубился в топкое болото Тейче-Пурвс. Там, в небольшой роще, возвышавшейся над трясиной, закрепился в ожидании возможной контратаки врага. Но над болотом стояла тишина: фашисты находились где-то дальше, они владели единственной пересекавшей Тейче-Пурвс дорогой и сейчас затаились в небольших лесных поселках, превращенных ими в опорные пункты.

Командир полка подполковник Жидков поставил перед батальоном капитана Ивасика новую боевую задачу – выйти в тыл противника, оседлать дорогу и не дать гитлеровцам возможности разрушить дамбу на болоте. Выйти в тыл значило пройти более 20 километров по непролазному болоту, по зыбкой трясине. Как это сделать? Капитан посоветовался с местными жителями-латышами. Крестьяне отвечали, что в засушливое лето они иногда проезжали через Тейче-Пурвс на подводах, но в этом году выпало много дождей, можно увязнуть в трясине. И все-таки провести батальон согласились два латышских патриота: Н. М. Цвилиховский из деревни Алексани Эши и А. О. Лейтач из Иоксты. Прежде чем приступить к выполнению задания, комбат вместе с группой разведчиков и проводниками лично проверил маршрут, убедился: пройти можно, хоть и трудно.

В ночь на 3 августа батальон тронулся в путь. Комбат шел вместе с проводниками впереди, а за ним длинной цепочкой следовали бойцы с винтовками, автоматами, пулеметами, с ящиками боеприпасов на плечах. Нередко они проваливались в болото до пояса, а то и до груди. Люди, выбираясь из трясины, падали от изнеможения, но с помощью товарищей вновь поднимались и двигались дальше.

К рассвету было пройдено 20 километров. Это был путь беспримерного мужества, который в обычных условиях, может быть, не удалось пройти бы и за неделю.

К 8 часам утра батальон Михаила Ивасика выбрался-таки к большаку в районе Ремизки, оседлал его, затем внезапным ударом овладел двумя небольшими населенными пунктами и дамбой.

В подобных случаях обычно принято говорить: ошеломленный внезапностью удара, противник в панике бежал. Нет, панического бегства не было. Правда, на какое-то время гитлеровцы растерялись: откуда вдруг взялись русские? Но уже через час-полтора начались их контратаки. В первой участвовало примерно полсотни вражеских солдат и офицеров. Батальон легко отразил ее. Однако последующие предпринимались со всевозрастающими силами. Ослабленный в предыдущих боях батальон капитана Ивасика контратаковывали теперь от 200 до 300 гитлеровцев при поддержке артиллерии. И тем не менее он держался.

Одну роту, не превышавшую по численности и взвод, капитан направил для охраны дамбы. Находясь по пояс в трясине, бойцы метким огнем из винтовок и автоматов разили врагов, пытавшихся прорваться к ней и, взорвав, затопить болото верхней водой, превратив его в еще более непреодолимое препятствие.

В то время как рота, охранявшая подходы к дамбе, с большим трудом сдерживала натиск вражеских подрывников, остальные подразделения батальона с не меньшим упорством отражали контратаки противника в районах населенных пунктов Лепсалас и Раксалас.

Бой с небольшими перерывами продолжался весь день. Им умело управлял сам капитан Михаил Ивасик, хотя из-за двух полученных ранений едва держался на ногах.

При отражении контратак советские воины истребили до трехсот вражеских солдат и офицеров. Немалые потери понес и сам батальон. Но выстоял до подхода главных сил, спас отбитую у противника дамбу, не дав ему возможности затопить Тейче-Пурвс.

А вскоре послышался гул боя с востока. Это части 79-го стрелкового корпуса пошли вперед, прорвали вражескую оборону и расчистили путь к реке Айвиекстэ.

Почти все участники этой трудной и смелой операции были награждены орденами и медалями, а Михаил Ивасик удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Подвиг воинов его батальона явился незабываемым событием для всей армии. Командиры и политработники, пропагандисты и агитаторы но указанию поарма ознакомили с ним весь личный состав. Неоднократно к рассказу о смелых действиях бойцов капитана Ивасика возвращалась армейская газета «Фронтовик». А отделение пропаганды и агитации политотдела даже подготовило специальный доклад о боевом опыте этого батальона.

В своей послевоенной книге «Возмездие» бывший командующий 2-м Прибалтийским фронтом Маршал Советского Союза А. И. Еременко так оценил героический подвиг батальона капитана Михаила Ивасика: «Он выполнил задачу, которая в других условиях была бы по плечу разве целой дивизии». Лучше, пожалуй, и не скажешь.

Река Айвиекстэ! В ту пору о ней не так уж много было известно командованию и штабу армии. А тем более дивизионным и полковым штабам. Вот почему даже некоторые старшие командиры говорили о ней с некоторым пренебрежением: дескать, река как река, в Латвии их немало; преодолели Великую, перемахнем и через эту… как ее?..

Между тем «перемахнуть» через Айвиекстэ оказалось не просто. Ширина ее 60–80 метров, глубина 2–3, бродов, как установили разведчики, нет, мосты и переправы взорваны фашистами при отступлении. На западном берегу у противника довольно мощная оборона – берег густо заминирован и окутан колючей проволокой в несколько рядов. И еще. Айвиекстэ – важный оборонительный рубеж на рижском направлении, поэтому очевидно, что гитлеровцы будут сопротивляться здесь особенно отчаянно. Наконец, для форсирования столь значительной водной преграды требовались специальные переправочные средства, а их в армии почти не было.

Все это, безусловно, усложняло положение. Приказ же командарма был, как всегда, строго лаконичен: войскам 79-го и 93-го корпусов по мере сосредоточения на реке Айвиекстэ быть готовыми к форсированию ее с помощью подручных средств с задачей захватить на западном берегу плацдарм и обеспечить наводку переправ. В нем же приказывалось как можно быстрее подтянуть к реке артиллерию, танки и наличные переправочные средства.

Так обстояло дело в военном отношении. А в партийно-политической работе?

В связи с дальнейшим продвижением войск армии в глубь Латвии в ней также наметились некоторые новые задачи. Прежде всего требовалось еще больше активизировать политическую и культурно-массовую работу среди местного населения, в том числе и среди тех жителей Латвии, которые пока еще оставались на оккупированной врагом территории. По согласованию с начальником политуправления фронта генералом А. П. Пигурновым мы подготовили, размножили и при помощи авиаторов доставили за линию фронта несколько сот изданных на латышском языке листовок, в которых разоблачалась беспардонная ложь и клевета геббельсовских трубадуров, изо дня в день утверждавших, будто «красноармейцы все уничтожают на пути своего продвижения, расстреливают мирных жителей, сжигают и взрывают дома». Листовки призывали население Латвии не верить фашистским газетам и радио, оказывать всемерную помощь Красной Армии и партизанам в борьбе с оккупантами, в изгнании их с советской земли.

Чтобы более предметно и целенаправленно вести политическую и культурно-массовую работу среди жителей освобождаемых сел и городов, не допускать в этом деле разнобоя, поарм провел семинар штатных агитаторов из полит-органов соединений. На нем был обсужден первый опыт такой работы, накопленный в дни наступления командирами, политработниками, партийными и комсомольскими организациями 391-й стрелковой дивизии, а также армейским Домом Красной Армии. В работе семинара принял участие начальник политуправления фронта А. П. Пигурнов.

Наш Дом Красной Армии в ту пору возглавлял майор Георгий Назарович Голиков. Человек увлеченный, влюбленный в свое дело, прекрасный организатор, он в дни наступления проводил огромную культурно-просветительную работу в только что освобожденных тогда латышских городах и селах. Она строилась им в неразрывной связи с политической пропагандой и агитацией. Перед началом каждого концерта армейского ансамбля или киносеанса, что демонстрировался для местного населения, перед зрителями, как правило, выступали с небольшими докладами на военно-политические темы либо сам майор Голиков, либо пропагандисты майор Фомин и капитан Матвеев. Кроме того, при Доме Красной Армии имелись две кинопередвижки, которые также с полной нагрузкой работали в освобожденных селах и городах.

Летом 1944 года немецкие антифашисты в полосе нашей армии одновременно с нескольких МГУ вели передачи на гитлеровские войска от имени Национального комитета «Свободная Германия». Начинались они так:

«Внимание, внимание! Немецкие солдаты и офицеры! Слушайте обращение Национального комитета «Свободная Германия».

Первая такая передача прошла без каких-либо помех со стороны врага. Обстрел установок МГУ гитлеровцы начали лишь после того, как прозвучали последние слова.

Немцы очень внимательно слушали обращение комитета. Видно, до многих начинало доходить, что крах фашистской Германии уже недалек.

«Просветлению» голов фашистских вояк способствовали огромные потери противника в последних боях. За 20 дней наступления немецко-фашистские войска только в полосе 3-й ударной армии потеряли по меньшей мере 20 тысяч солдат и офицеров, в том числе 5 тысяч пленными. А среди последних наверняка было немало и таких, которые давно разуверились в «непобедимости» фашистского рейха.

Значительные потери несли и наши войска. Особенно много было раненых. В борьбе за возвращение их в строй первостепенная роль принадлежала, естественно, медицинскому и обслуживающему персоналу медико-санитарных батальонов. Вот почему политорганы частей и соединений всегда уделяли внимание работе медсанбатов.

Часто посещали эти подразделения и мы, работники политотдела армии. Помнится, возвращаясь как-то с переднего края, мы с подполковником П. С. Матюхиным заехали в МСБ 171-й стрелковой дивизии. Встретил нас заместитель командира батальона по политчасти майор Зайцев. У него поинтересовались, не жалуются ли раненые на обслуживание.

Таких жалоб, по словам майора, не было. Врачи, медсестры и санитары трудятся, как он сказал, добросовестно и самоотверженно, нередко сутками без сна и отдыха. Достойный пример в работе показывают коммунисты и комсомольцы. Их в батальоне более сорока человек. Несмотря на занятость основной работой, многие из них являются агитаторами: знакомят раненых со сводками Совинформбюро, проводят беседы, пишут письма за тех, кто не в состоянии сделать это сам.

– За время наступления к нам в медсанбат трижды приезжал начальник политотдела дивизии полковник Шкудов, многим раненым вручил награды, а нескольким товарищам, принятым в партию, – партийные документы, – продолжал замполит. – Вроде все в порядке, только…

Майор с минуту помолчал, озабоченно потер лоб, как бы размышляя, стоит ли говорить армейскому начальству о том, что его, старого коммуниста, особенно волнует. И, видимо, решил, что стоит. Высказал он такую, казалось бы, простую мысль: в медсанбат время от времени попадают бойцы и командиры, имеющие за время войны по три – пять, а то и больше ранений, но ни разу не награжденные.

– Несправедливо получается, товарищ полковник, – развел руками Зайцев. И он был, конечно, прав.

Как тут же выяснилось, и сейчас в медсанбате были такие раненые. Мы пошли навестить их. И вот что я записал в одном из своих фронтовых блокнотов по этому поводу:

«Лейтенант Левин, командир пулеметной роты 525 сп. В Красной Армии с 1927 года, на фронте – с июля 1941 года. 7 раз ранен, наград не имеет.

Сержант Шкрабин (380 сп) – вожак санитарных собак. Вывез с поля боя 80 раненых. Три раза ранен сам, наград не имеет.

Красноармеец Ксенофонтов (713 сп). Три ранения. В последнем бою ранен осколками в обе ноги, руку и плечо. Наград не имеет».

Всех их уже собирались эвакуировать в госпиталь, но по моему указанию на некоторое время задержали. Когда я сообщил об этом командиру дивизии полковнику А. И. Негоде, он сразу же согласился: да, проглядели, допустили промах. На лейтенанта Левина, сержанта Шкрабина и бойца Ксенофонтова были оформлены необходимые документы. И вскоре начальник политотдела В. И. Шкудов вручил всем троим государственные награды. После этого Левина, Шкрабина и Ксенофонтова эвакуировали в полевой госпиталь.

Проведенная в последующие дни проверка показала, что и в медсанбатах других дивизий есть воины, получившие за время пребывания на фронте по два-три ранения, но ни разу не награжденные. Чтобы как можно быстрее покончить с подобной несправедливостью, мы дали начальникам политотделов соединений строгое указание – считать работу по выявлению раненых, но не награжденных воинов важнейшей задачей политработников, партийных и комсомольских организаций. В посланной в войска телеграмме по этому поводу подчеркивалось, что каждый боец и командир, проливший кровь в боях за Родину, достоин быть отмеченным государственной наградой.

Подходил к концу первый месяц нашего наступления в Латвии. В управлении армии решено было подвести его некоторые итоги. В целом они были положительными. За месяц боев войсками 3-й ударной освобождено 3400 населенных пунктов. Разгромлены 15-я дивизия СС и 23-я пехотная дивизия врага. Изрядно потрепаны его 252, 281 и 329-я пехотные дивизии. Нами уничтожено большое количество танков, артиллерии и другой боевой техники противника, захвачены солидные трофеи.

Вместе с тем, как отметил командарм, в ходе наступательных боев выявились и существенные недостатки. Некоторые части и соединения армии действовали порой недостаточно стремительно, что позволяло фашистам организованно отводить свои силы на новые рубежи обороны. Слабо велась общевойсковая разведка, особенно в подвижных группах. Не всегда эффективно использовались для управления войсками средства радиосвязи.

Имелись серьезные просчеты и в партийно-политической работе. В частности, был упущен из-под контроля рост рядов коммунистов и членов ВЛКСМ. Итоговые цифры в целом по армии, правда, не вызывали беспокойства: за месяц наступательных боев партийные организации приняли в свои ряды 1242 человека, комсомольские – 1114. И все же это не восполняло тех потерь, которые они понесли в последнее время. Особенно в стрелковых частях. Там некоторые ротные парторганизации вообще прекратили свое существование.

Потери, разумеется, на войне неизбежны, в боях от них никто не застрахован. И все же при лучшей постановке работы по приему новых членов и кандидатов в члены ВКП(б) во многих случаях можно было сохранить в ротах достаточно полнокровные партийные организации. Для этого требовалось прежде всего упорядочить разбор заявлений о приеме, обеспечить более своевременное вручение партийных документов. Между тем не все политорганы соединений уделяли этому необходимое внимание. Так, например, в партийные организации 219-й стрелковой дивизии за месяц от бойцов и командиров поступило 226 заявлений с просьбой о приеме, а рассмотрено всего лишь 160. В 150-й стрелковой дивизии начальник политотдела подполковник М. В. Артюхов за тот же срок вручил партийные документы только 69 молодым коммунистам, хотя принято в члены и кандидатами в члены ВКП(б) здесь было более 100 человек. Подобные недостатки имелись и в ряде других соединений.

В частях и подразделениях, кроме того, не всегда своевременно производилась замена выбывших из строя парторгов и членов партийных бюро, из-за чего, естественно, снижался уровень политико-воспитательной работы. Во многих полках в течение всего месяца агитаторы взводов и отделений не получали необходимого инструктирования, тогда как штатные агитаторы политотделов дивизий и бригад нередко отвлекались от своей основной работы для выполнения различных второстепенных заданий.

А впереди нас ждали новые бои. Поэтому было крайне необходимо нацелить внимание командиров и политсостава на решительное и быстрое устранение выявленных недостатков как в управлении боевыми действиями, так и в партийно-политической работе. По рекомендации генерала В. А. Юшкевича было решено обобщить результаты месячного наступления в директивном письмо командирам и начальникам политотделов соединений, потребовать от них осуществления ряда конкретных мер, которые в военном и политическом отношении должны способствовать дальнейшему развитию успеха боевых действий. Такое письмо было подготовлено и направлено в войска. Политорганам предлагалось, в частности, обеспечить обсуждение итогов 30-суточного наступления армии на партийных и комсомольских собраниях, а где позволяла обстановка, провести по этому вопросу и собрания личного состава. Военный совет и поарм потребовали не только раскрыть перед людьми наши успехи, но и отметить недостатки, имевшие место в ходе наступления, улучшить агитационно-массовую работу. И в первую очередь среди поступавшего в войска пополнения. В директивном письме обращалось внимание на необходимость широкой пропаганды боевых подвигов подразделений, а также отдельных бойцов и командиров младшего и среднего звена, рекомендовалось обеспечить более рациональную расстановку партийных сил, чтобы в кратчайший срок воссоздать распавшиеся из-за потерь партийные организации в некоторых стрелковых ротах.

Проведение всех названных мероприятий, хотя на их осуществление и отпускалось очень ограниченное время, сыграло немаловажную роль в устранении имевшихся недостатков, в повышении боевой активности войск, в тот период готовящихся к освобождению Риги.

15 августа в состав 3-й ударной армии вошел 100-й стрелковый корпус под командованием генерала Д. В. Михайлова. В управлении, штабе и поарме это событие было встречено с радостью. Все три дивизии корпуса – 21-я гвардейская, 28-я и 200-я стрелковые – ранее уже действовали в составе нашей армии, отличились во многих боях, особенно в районе Невеля.

Утром 17 августа 3-я ударная после непродолжительного перерыва вновь перешла в наступление. Операция по форсированию реки Арона и прорыву вражеской обороны на ее западном берегу была осуществлена столь стремительно, что уже через два-три часа гитлеровцы почти на всем фронте наступления армии оказались отброшенными от реки на три-четыре километра.

На армейский КП одно за другим поступали донесения, свидетельствовавшие о том, что путь на Ригу успешно расчищается, и казалось, уже не далек тот день, когда над столицей Латвии взовьется Красное знамя освобождения.

Дивизии 93-го стрелкового корпуса генерала П. П. Вах-рамеева, например, в первый же день наступления сбили противника с рубежа Мадона, Марциена и вышли в район юго-западнее Марциены, предрешив тем самым быстрое освобождение этого небольшого латышского городка. 18 августа он был очищен от гитлеровцев силами 756-го стрелкового полка 150-й дивизии, которым командовал полковник Ф. М. Зинченко.