Текст книги "Том 8. Стихотворения. Рассказы"

Автор книги: Федор Сологуб

 
– Вижу, дочь, ты нынче летом
От Колена без ума,
Но подумай-ка об этом,
Что тебе сулит зима.
 
 
– У Амура стрелы метки,
Но ещё грозит беда:
Был же аист у соседки,
Не попал бы и сюда. —
 
 
– Мама, я не унываю.
Чтобы ту беду избыть,
Я простое средство знаю:
Надо аиста убить.
 
 
– Что же мне тужить о ране!
Как она ни тяжела,
У Амура есть в колчане
И на аиста стрела. —
 

20 апреля 1921

 
Румяным утром Лиза, весела,
Проснувшись рано, в лес одна пошла.
Услышав пенье пташек по кустам,
Искала гнёзд она и здесь и там,
 
 
И что же взор прекрасной подстерёг?
То был Амур, любви крылатый бог.
Она дрожит, в огне жестоком кровь,
Лицо горит, и к сердцу льнёт любовь.
 
 
Корсаж Амуру сделавши тюрьмой,
Она несёт его к себе домой,
И говорит отцу, едва дыша:
– Смотри, отец, как птичка хороша! —
 
 
Ждала улыбки Лиза от отца.
Отец ворчит: – Узнал я молодца! —
Амуру крылья в миг обрезал он,
И в клетке бог, попался в злой полон.
 

20 апреля 1921

 
Скоро крылья отрастут
У пленённого Амура,
И фиалки зацветут
В сладких песнях трубадура.
 
 
Прутьев клетки не разбить
Соловью иль робкой кенке,
Но Амура полонить
Разве могут эти стенки?
 
 
Ах, придёт, придёт весна,
Засмеются гибко ветки,
И, проснувшийся от сна,
Улетит Амур из клетки.
 

23 апреля 1921

 
Весна сияла ясно,
Фиалка расцвела.
Филис, легка, прекрасна,
Гулять в поля пришла.
 
 
И думает фиалка:
– О дева, ты – весна,
И как мне, бедной, жалко,
Что слишком я скромна!
 
 
– Увы! мой венчик малый
Что даст её мечте?
Цвести бы розой алой
На пышном мне кусте.
 
 
– Она меня взяла бы,
Мой аромат вдохнуть,
И я тогда могла бы
К её груди прильнуть. —
 
 
Фиалкиным мечтаньям
Не внемлешь ты, весна.
Иным очарованьем
Филис упоена.
 
 
Мечтает о Филене.
Филен сюда придёт
И о любовном плене
Ей песенку споёт.
 
 
Она ступила белой
И лёгкою ногой,
Ещё не загорелой,
На цветик полевой.
 
 
На травке увядает
Помятый стебелёк.
Фиалка умирает.
Увы! жестокий рок!
 
 
Любовь неодолима,
Проносится, губя.
Филис проходит мимо,
Мечтая и любя.
 

22 апреля 1921

 
За цветком цветёт цветок
Для чего в тени дубравной?
Видишь, ходит пастушок.
Он в венке такой забавный.
 
 
А зачем, скажи, лужок?
На лужке в начале мая
Ходит милый пастушок,
Звонко на рожке играя.
 
 
Для чего растёт лесок?
Мы в леску играем в прятки.
Там гуляет пастушок.
С пастушком беседы сладки.
 
 
А песочный бережок?
Он для отдыха годится.
Там гуляет пастушок,
В воды светлые глядится.
 
 
А прозрачный ручеёк?
Хорошо в ручье купаться.
Близко ходит пастушок,
Хочет милую дождаться.
 

22 апреля 1921

 
Скупа Филис, но пыл мятежный
Сильвандру надо утолить.
Баранов тридцать деве нежной
Он дал, чтоб поцелуй купить.
 
 
На утро согласилась рано,
И к пастушку щедрей была, —
Лобзаний тридцать за барана
Пастушка милому дала.
 
 
День ото дня Филис нежнее,
Боится, – пастушок уйдёт.
Баранов тридцать, не жалея,
За поцелуй ему даёт.
 
 
Потом Филис умней не стала,
И всех баранов и собак
На поцелуи променяла,
А он целует Лизу так.
 

22 апреля 1921

 
В лугу паслись барашки.
Чуть веял ветерок.
Филис рвала ромашки,
Плела из них венок.
  Сильвандра
  Она ждала.
  Филис Сильвандру,
  Сильвандру
  Венок плела.
 
 
А роще недалёкой
Сильвандр один гулял.
Для Лизы черноокой
Фиалки он сбирал.
  Сильвандра
  с ждала.
  Она Сильвандру,
  Сильвандру
  Венок плела.
 
 
Вдруг видит, – Лиза входит
Украдкою в лесок.
Её к ручью выводит
Коварный пастушок.
  Сильвандра
  Филис ждала.
  Филис Сильвандру,
  Сильвандру
  Венок плела.
 
 
Таясь в кустах ревниво,
Увидела она,
Как Лиза шаловлива
И как она нежна.
  Сильвандра
  Филис ждала.
  Она Сильвандру,
  Сильвандру
  Венок плела.
 
 
К траве склонившись низко,
И плачет и дрожит,
Но утешенье близко, —
К Филис Филен бежит.
  Сильвандра
  Она ждала.
  Она Сильвандру,
  Сильвандру
  Венок плела.
 
 
– Филис, к чему же слёзы? —
Ей говорит Филен.
– В любви не только розы.
Бояться ли измен, —
  Сильвандра
  Филис ждала.
  Но не Сильвандру,
  Филену
  Венок дала.
 

23 апреля 1921

 
Нет, я тому не верю, что шепчет мне Колен,
Как радостен для сердца любовный милый плен.
 
 
  Перед Клименой отчего же
    Климен в слезах,
  И вечно всё одно и то же,
    То ох, то ах!
О нет, я не поверю, как ни шепчи Колен,
Что сладостен для сердца любовный нежный плен.
 
 
  Тогда зачем же все моленья
    У милых ног,
  И сколько горести, томленья,
    Тоски, тревог?
О нет, о нет, не верю, как ни шепчи Колен,
Что для сердец отраден любовный хмельный плен!
 

24 апреля 1921

 
Как мне с Коленом быть, скажи, скажи мне, мама.
О прелестях любви он шепчет мне упрямо.
 
 
Колен всегда такой забавный,
Так много песен знает он.
У нас в селе он самый славный,
И знаешь, он в меня влюблён,
 
 
И про любовь свою он шепчет мне упрямо.
Что мне сказать ему, ах, посоветуй, мама!
 
 
Меня встречая у опушки,
Он поднимает свой рожок,
И кукованию кукушки
Он вторит, милый пастушок.
 
 
Он про любовь свою всё шепчет мне упрямо…
Но что же делать с ним, скажи, скажи мне, мама.
 
 
Он говорит: «Люби Колена.
Душа влюблённая ясна,
А время тает, словно пена,
И быстро пролетит весна».
 
 
Всё про любовь свою он шепчет мне упрямо.
Что мне сказать ему, ах, посоветуй, мама!
 
 
Он говорит: «Любви утехам
Пришла пора. Спеши любить,
И бойся беззаботным смехом
Мне сердце томное разбить».
 
 
Люблю ли я его, меня он спросит прямо.
Тогда что делать с ним, скажи, скажи мне, мама…
 

24 апреля 1921

 
В лес пришла пастушка,
Говорит кукушке:
– Погадай, кукушка,
Сколько лет пастушке
Суждено прожить. —
 
 
Кукушка кукует: раз, два, три, четыре, пять, шесть, —
Кукует, кукует так долго, что Лизе не счесть.
 
 
И смеясь, пастушка
Говорит с кукушкой:
– Что же ты, кукушка?
Неужель старушкой
Весело мне быть! —
 
 
Кукушка кукует: раз, два, три, четыре, пять, шесть, —
Кукует, кукует так долго, что Лизе не счесть.
 
 
Вздумала пастушка
Так спросить кукушку:
– Погадай, кукушка,
Сколько лет пастушку
Будет друг любить. —
 
 
Кукушка кукукнула раз, и молчит, и молчит,
А Лиза смеётся: – Так что же, хоть год! – говорит.
 

20 апреля 1921

 
  Небо рдеет.
  Тихо веет
Тёплый ветерок.
  Близ опушки
  Без пастушки
Милый пастушок.
 
 
  Где ж подружка?
  Ах, пастушка
Близко, за леском,
  Вдоль канавки
  В мягкой травке
Бродит босиком,
 
 
  И овечки
  Возле речки
Дремлют на лужку.
  Знаю, Лиза
  Из каприза
Не идёт к дружку.
 
 
  Вот решился
  И спустился
К быстрой речке он.
  Ищет тени,
  По колени
В струи погружён.
 
 
  Еле дышит
  Лиза, – слышит
Звучный лепет струй.
  Друг подкрался,
  И раздался
Нежный поцелуй.
 
 
  Славит радость
  Ласки сладость,
Где найду слова?
  До заката
  Вся измята
Мягкая трава.
 

28 апреля 1921

 
Не пойду я в лес гулять одна, —
Тень лесная мне теперь страшна.
 
 
Накануне повстречалась
Там я с милым пастушком,
Но лишь только обменялась
С ним приветливым словцом,
Уже он меня лобзает
В щёки, в губы и в плечо,
И о чём-то умоляет,
Что-то шепчет горячо.
 
 
Не пойду я больше в лес одна, —
Мне страшна лесная тишина.
 
 
Поняла, о чём он стонет,
Что стремится он найти,
И к чему он речи клонит.
Как мне честь мою спасти?
Уж смыкаются объятья,
В бездну жуткую влача.
Развязался пояс платья,
Лямка падает с плеча.
 
 
Нет, уж не пойду я в лес одна, —
Мне лесная тишина страшна.
 
 
Так бы я совсем пропала,
Но на счастие моё
В том лесу Филис гуляла.
Мы увидели её,
И в смущеньи, и в испуге
Он умчался как стрела.
Побежала я к подруге.
– Хорошо, что ты пришла! —
 
 
Не пойду вперёд я в лес одна, —
Мне страшна лесная тишина.
 

27 апреля 1921

 
Не знают дети,
Зачем весна,
Какие сети
Плетёт она.
 
 
И я не знала,
Зачем весна,
И я срывала
Цветы одна.
 
 
Но наступила
Моя весна,
И разбудила
Меня от сна.
 
 
О чём, какою, —
Скажи, весна, —
Душа тоскою
Упоена?
 
 
О чём мечтаю?
Скажи, весна.
В кого, не знаю,
Я влюблена.
 
 
Ручей струится, —
Тобой, весна,
Он веселится,
Согрет до дна.
 
 
Иду я в воды
К тебе, весна,
И речь природы
Мне вдруг ясна.
 
 
Люблю Филена, —
Узнай, весна!
Мои колена
Ласкай волна!
 

29 апреля 1921

 
Солнце в тучу село, —
Завтра будет дождь,
Но пойду я смело
Под навесы рощ.
 
 
Стану для забавы
У седой ольхи,
Где посуше травы
И помягче мхи.
 
 
Хорошо, что дождик
Вымочит весь луг, —
Раньше или позже
К роще выйдет друг.
 

28 апреля 1921

 
Не дождь алмазный выпал,
То радугу рассыпал
Весёлый Май в росу.
Вдыхая воздух чистый,
Я по траве росистой
Мечты мои несу.
 
 
Я не с высоких башен.
Моим ногам не страшен
Твой холодок, роса.
Не нужны мне рубины, —
Фиалками долины
Осыпана коса.
 
 
Не пышные, простые,
Цветочки полевые,
Но все они в росе,
Как бриллианты, блещут,
Сияют и трепещут
В густой моей косе.
 

29 апреля 1921

 
  Соловей
  Средь ветвей
Для подружки трели мечет,
  И ручей
  Меж камней
Ворожит, журчит, лепечет.
 
 
  Не до сна!
  Ах! весна
И любовь так сладко ранят.
  Тишина
  И луна
Лизу в рощу к другу манят.
 
 
  Мама спит, —
  И спешит
Лиза выскочить в окошко,
  И бежит,
  И шуршит,
И шуршит песком дорожка.
 
 
  У ручья
  Соловья
Слушай, милому внимая.
  – Жизнь моя! —
  – Я – твоя! —
О, любовь в начале мая!
 

30 апреля 1921

 
Дождик, дождик перестань,
По ветвям не барабань,
От меня не засти света.
Надо мне бежать леском,
Повидаться с пастушком,
Я же так легко одета.
 
 
Пробежать бы мне лесок, —
Близко ходит мой дружок,
Слышу я, – кричит барашек.
Уж давно дружок мой ждёт,
И меня он проведёт
Обсушиться в свой шалашик.
 
 
И тогда уж дождик, лей,
Лей, дождинок не жалей, —
Посидеть я с милым рада.
С милым рай и в шалаше.
Свежий хлеб, вода в ковше, —
Так чего же больше надо!
 

23 апреля 1921

 
Посмотри, какие башмачки!
Как удобно в них ходить и ловко!
Высоки и тонки каблучки!
Разве же не славная обновка,
 
 
Чтоб совсем была нарядна я
И тебе понравилась, дружочек,
Набери цветочков у ручья,
Подари мне свеженький веночек.
 
 
А когда журчащий ручеёк
Перед нами на дорогу прянет,
Башмачки сниму я, а венок
Сохраню, пока он не завянет.
 

27 апреля 1921

 
Ах, лягушки по дорожке
Скачут, вытянувши ножки.
Как пастушке с ними быть?
Как бежать под влажной мглою,
Чтобы голою ногою
На лягушку не ступить?
 
 
Хоть лягушки ей не жалко, —
Ведь лягушка – не фиалка, —
Но, услышав скользкий хруст
И упав неосторожно,
Расцарапать руки можно
О песок или о куст.
 
 
Сердце милую торопит,
И в мечтах боязни топит,
И вперёд её влечёт.
Пусть лягушки по дорожке
Скачут, вытянувши ножки, —
Милый друг у речки ждёт.
 

25 апреля 1921

 
Погляди на незабудки,
Милый друг, и не забудь
Нежной песни, звучной дудки,
Вздохов, нам теснивших грудь.
 
 
Не забудь, как безмятежно
Улыбался нам Апрель,
Как зарёй запела нежно
Первый раз твоя свирель.
 
 
Не забудь о сказках новых,
Что нашёптывал нам Май,
И от уст моих вишнёвых
Алых уст не отнимай,
 
 
И, когда на дно оврага
Убежишь от зноя ты,
Где накопленная влага
Поит травы и цветы.
 
 
Там зашепчут незабудки:
– Не забудь её любви! —
Ты тростник для новой дудки,
Подзывать меня, сорви.
 

26 апреля 1921

 
Лизу милый друг спросил:
– Лиза, не было ль оплошки?
Не сеньор ли проходил
По песочной той дорожке?
Не сеньор ли подарил
И цепочку, и серёжки? —
 
 
Говорит она: – Колен,
Мой ревнивец, как не стыдно!
Отдала я сердце в плен,
Да ошиблася я, видно.
Ты приносишь мне в замен
То, что слышать мне обидно.
 
 
– Ревность друга победить
Знаю я простое средство.
Уж скажу я, так и быть:
Старой бабушки наследство
Не даёт мне мать носить.
Это, видишь ли, кокетство.
 
 
– Надела я тайком
И цепочку, и серёжки,
Чтоб с тобой, моим дружком,
По песочной той дорожке
Тихим, тёплым вечерком
Прогуляться без оплошки.
 
 
– Не люблю сеньоров я,
Их подарков мне не надо.
Рвать цветочки у ручья,
Днём пасти отцово стадо,
Ночью слушать соловья, —
Вот и вся моя отрада.
 
 
– На твоих кудрях венок,
У тебя сияют взоры,
Твой пленительный рожок
Будит в рощах птичьи хоры.
Я люблю тебя, дружок, —
Так на что мне все сеньоры!
 

25 апреля 1921

 
За кустами шорох слышен.
Вышел на берег сеньор.
Губы Лизы краше вишен,
Дня светлее Лизин взор.
 
 
Поклонилась Лиза низко,
И, потупившись, молчит,
А сеньор подходит близко
И пастушке говорит:
 
 
– Вижу я, стоит здесь лодка.
Ты умеешь ли гребсти?
Можешь в лодочке, красотка,
Ты меня перевезти?
 
 
– С позволенья вашей чести,
Я гребсти обучена. —
И в ладью садятся вместе,
Он к рулю, к веслу она.
 
 
– Хорошо, скажу без лести.
Как зовут тебя, мой свет?
– С позволенья вашей чести,
Имя мне – Елизабет. —
 
 
– Имя славное, без лести.
Кем же взято сердце в плен? —
– С позволенья вашей чести,
Милый мой – пастух Колен. —
 
 
– Где же он? Ушёл к невесте?
Знать, ему ты не нужна. —
– Спозволенья вашей чести,
Я – Коленова жена. —
 
 
Стукнул он о дно ботфортом,
Слышно звякание шпор.
Наклонившися над бортом,
Призадумался сеньор.
 
 
– С позволенья вашей чести,
Я осмелюся спросить,
Мы причалим в этом месте,
Или дальше надо плыть? —
 
 
– Погулять с тобой приятно,
Но уж вижу – ты верна,
Так вези ж меня обратно,
Ты, Коленова жена. —
 
 
И, прощаяся, лобзает
Лизу прямо в губы он,
И, смеяся, опускает
За ея корсаж дублон.
 

26 апреля 1921

 
  Тирсис под сенью ив
  Мечтает о Нанетте,
  И, голову склонив,
  Выводит на мюзетте:
Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,
К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь.
 
 
  И эхо меж кустов,
  Внимая воплям горя,
  Не изменяет слов,
  Напевам томным вторя:
Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,
К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь.
 
 
  И верный пёс у ног
  Чувствителен к напасти,
  И вторит, сколько мог
  Усвоить грубой пасти:
Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,
К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь.
 
 
  Овечки собрались, —
  Ах, нежные сердечки! —
  И вторить принялись,
  Как могут петь овечки:
Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,
К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь.
 
 
  Едва он грусти жив
  Тирсис. Где ты, Нанетта?
  Внимание, кущи ив!
  Играй, взывай, мюзетта:
Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,
К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь.
 

10 июня 1921

Одна любовь (1921)

Amor

 
Ты только для меня. На мраморах иссечен
Двойной завет пути, и светел наш удел.
Здесь наш союз несокрушимо вечен,
Он выше суетных, земных, всегдашних дел.
 
 
В веках-тебе удел торжественный и правый.
Кто скажет, что цветы стихов моих умрут?
Любовью внушены, и осиянны славой,
Цветы бессмертные, нетленные цветут.
 
 
Повсюду вел меня мой страннический посох,
И в рай земной, и в ад, стремительно крылат,
И я нашел цветы в неиспаримых росах, —
Века не истощат их сладкий аромат.
 
 
Ты только для меня. Судьба нам не лукава.
Для светлого венца, по верному пути
Подруги верные, любовь моя и слава,
Нас радостно ведут. Не страшно нам итти.
 
 
Ты только для меня. Таинственно отмечен
Блистающий наш путь, и ярок наш удел.
Бессмертием в веках союз наш будет встречен.
Кто скажет, что венец поэта потускнел?
 

 
В моем безумии люби меня.
Один нам путь, и жизнь одна и та же.
Мое безумство манны райской слаже.
Наш рдяный путь в метании огня,
Архангелом зажженного на страже.
В моем горении люби меня.
 
 
Только будь всегда простою,
Как слова моих стихов.
Будь мне алою зарею,
Вся обрызгана росою,
Как сплетеньем жемчугов.
 
 
В моем пылании люби меня,
Люби в безумстве, и в бессильи даже.
Всегда любовь нам верный путь укажет,
Пыланьем вечным рай наш осеня.
Отвергнут я, но ты люби меня.
Нам путь один, нам жизнь одна и та же.
 
 
Отворю я все дворцы,
И к твоим ногам я брошу
Все державы и венцы, —
Утомительную ношу, —
Все, что могут дать творцы.
 

 
Не весна тебя приветит,
Не луна тебе осветит
Полуночные мечты.
Не поток тебя ласкает,
Не цветок тебя венчает,
Даришь радость только ты.
 
 
Без тебя все сиротеет,
Не любя все каменеет,
Никнут травы и цветы.
Вешний пир им не отрада,
Здешней неги им не надо,
Жизнь даруешь только ты.
 
 
Не судьбе земля покорна,
Лишь в тебе живые зерна
Безмятежной красоты.
Дочь высокого пыланья,
В ночь земного пребыванья
Льешь святое пламя ты.
 

 
Твоя любовь – тот круг магический,
Который нас от жизни отделил.
Живу не прежней механической
Привычкой жить, избытком юных сил.
 
 
Осталось мне безмерно малое,
Но каждый атом здесь объят огнем.
Неистощимо неусталое
Пыланье дивное, – мы вместе в нем.
 
 
Пойми предел, и устремление,
И мощь вихреобразного огня,
И ты поймешь, как утомление
Безмерно сильным делает меня.
 

 
Имя твое – воскресение,
Имя мое – Божий дар.
Их роковое сплетение —
Сладостный вешний угар.
 
 
Божьи дары не растрачены,
Я их ревниво сберег.
Их разгораньем означены
Все перекрестки дорог.
 
 
Нет для огней угасания.
Тают бессильные сны.
Верные дни воскресания
Верному сердцу даны.
 

 
Снова покачнулись томные качели.
Мне легко и сладко, я люблю опять.
Птичьи переклички всюду зазвенели.
Мать Земля не хочет долго тосковать.
 
 
Нежно успокоит в безмятежном лоне
Всякое страданье Мать сыра Земля,
И меня утешит на последнем склоне,
Простодушным зельем уберет поля.
 
 
Раскачайтесь выше, зыбкие качели!
Вейте, вейте мимо, радость и печаль!
Зацветайте, маки, завивайтесь, хмели!
Ничего не страшно, ничего не жаль.
 

 
Душа опять звучит стихами.
Пришла весна, и в сердце вновь,
Чаруя радостными снами,
Воскресла милая любовь.
 
 
Устал, устал я жить в затворе,
То ненавидя, то скорбя.
Хочу забыть про зло и горе,
И повторять: – Люблю тебя! —
 
 
Пойми, пойми, – пока мы живы,
Пока не оскудела кровь,
Все обещания не лживы,
И не обманет нас любовь.
 

 
Приди ты поздно или рано,
Все усложни или упрость
Словами правды иль обмана,
Ты мне всегда желанный гость.
 
 
Люблю твой взор, твою походку
И пожиманье тонких плеч,
Когда в мечтательную лодку
Тебя стремлюся я увлечь,
 
 
Чтобы, качаяся на влаге
Несуществующей волны,
Развивши паруса и флаги,
На остров плыть, где реют сны,
 
 
Бессмертно ясные навеки,
Где радость розовых кустов
Глубокие питают реки
Среди высоких берегов,
 
 
Где весело смеются дети,
Тела невинно обнажа,
Цветами украшая эти
Твои чертоги, госпожа.
 

 
Горит заря умильная,
Паденье дня тая.
За нами вьется пыльная
Лиловая змея.
 
 
Тележка наша катится
Дорогою пустой.
Не жаль, что время тратится
Лазурною мечтой.
 
 
Смеется в небе алая
На холмы, лес и луг,
И тает тень усталая,
Но ясно все вокруг.
 
 
К чему тоске томительной
Предался б ныне я?
В закатный час медлительный
Со мной любовь моя.
 

 
Мы покидали милый дом,
Мы с тем приютом расставались,
Где с утомленьем и трудом
Минуты сладкие сплетались,
 
 
И все, что оставалось там,
Что было для тебя так мило,
Все эти вещи, – старый хлам, —
Смеясь и плача, ты крестила,
 
 
Благословляя тот приют,
Где радость нам дарило лето,
Где духи мудрые живут,
Очаровавшие поэта.
 

 
Любви неодолима сила.
Она не ведает преград,
И даже то, что смерть скосила,
Любовный воскрешает взгляд.
 
 
Светло ликует Евридика,
И ад ее не полонит,
Когда багряная гвоздика
Ей близость друга возвестит,
 
 
И не замедлит на дороге,
И не оглянется Орфей,
Когда в стремительной тревоге
С земли нисходит он за ней.
 
 
Не верь тому, что возвестили
Преданья темной старины,
Что есть предел любовной силе,
Что ей ущербы суждены.
 
 
Хотя б лукавая Психея
Запрету бога не вняла
И жаркой струйкою елея
Плечо Амуру обожгла,
 
 
Не улетает от Психеи
Крылатый бог во тьме ночей.
С невинной белизной лилеи
Навеки сочетался змей.
 
 
Любви неодолима сила.
Она не ведает преград.
Ее и смерть не победила,
Земной не устрашает ад.
 
 
Альдонса грубая сгорает,
Преображенная в любви,
И снова Дон-Кихот вещает:
– Живи, прекрасная, живи!—
 
 
И возникает Дульцинея,
Горя, как юная заря,
Невинной страстью пламенея,
Святой завет любви творя.
 
 
Не верь тому, что возвестили
Преданья, чуждые любви.
Слагай хвалы державной силе,
И мощь любви благослови.
 

 
Две пламенные вьюги
В безумстве бытия,
То были две подруги,
Любовь и Смерть моя.
 
 
Они кружились обе,
Огонь и дым вия.
Влеклась за ними в злобе
Бессильная змея.
 
 
Когда они теснее
Сплетались предо мной,
Душе моей яснее
Являлся мир иной.
 
 
Пространств холодных бремя
Свивалось пеленой,
И умирало время
Для жизни неземной.
 
 
Разбиты ледяные
Оковы бытия.
В обители иные
Восхищен снова я.
 
 
Ликуют две подруги,
Любовь и Смерть моя,
Стремительные вьюги
В блаженстве бытия.
 

 
С весною вновь приемлю
Я благостную весть:
Росе лелеять землю,
Цветам невинно цвесть,
 
 
Зарытым в землю зернам
Не пропустить свой срок
В стремлении упорном
На волю дать росток,
 
 
И всякой малой твари
Плодиться и любить,
В пленительном угаре
Самозабвенно жить,
 
 
И мне крылатой песней,
Весной воскресшей вновь,
Все слаще, все чудесней
Тебя хвалить, любовь!
 

 
Пламеннее солнца сердце человека.
И душа обширней, чем небесный свод,
И живет от века до иного века,
Что в душе созреет в урожайный год.
 
 
Как луна, печальна, как вода, текуча,
В свете переменном зыблется мечта.
Пусть ее закроет непогодой туча, —
Сквозь века нетленна, светит красота
 

 
Стремит таинственная сила
Миры к мирам, к сердцам сердца,
И ты напрасно бы спросила,
Кто разомкнет обвод кольца.
 
 
Любовь и Смерть невинны обе,
И не откроет нам Творец,
Кто прав, кто нет в любви и в злобе,
Кому хула, кому венец.
 
 
Но все правдиво в нашем мире,
В нем тайна есть, но нет в нем лжи.
Мы – гости званные на пире
Великодушной госпожи.
 
 
Душа, восторгом бесконечным
Живи, верна одной любви,
И, силам предаваясь вечным,
Закон судьбы благослови.