Текст книги "Незнакомец (СИ)"
Автор книги: Евгения Стасина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Незнакомец
Евгения Стасина
Часть 1. Незнакомец в моей квартире. Глава 1
Нужно быть добрее, так всегда бабушка говорила. Всякий раз, когда Ванька забрасывал мою любимую куклу на шкаф, а я в отместку принималась колотить его кулачками по тощим плечам, она недовольно зыркала из-под толстых очков и заводила пластинку о семейных узах и необходимости прощать.
Ну не умела она злиться. Даже через двадцать лет, когда Ваня бросил растерянную невесту в зале регистрации брака, и то бранных слов в своём арсенале не нашла. Всё Таньку по голове гладила, путаясь сухими морщинистыми ладошками в съехавшей набок фате, да искала оправдания внуку:
– Бес его попутал. Не плачь, девочка, одумается.
Ванька, к слову, предпочёл и дальше «путаться с бесами», а вот его несостоявшаяся жена от бабушкиных тёплых слов истерику всё-таки прекратила. Отпрянула от Нины Степановны Брагиной и, подхватив пышную юбку дрожащими пальцами, умчалась из загса, насухо вытерев щёки… С тех пор я её слёз ни разу не видела.
Жаль, что сейчас бабушки рядом нет… Уж она бы нашла для меня слова поддержки.
– Бедняга. Грустно-то как!
Я шумно высмаркиваюсь в бумажный платок, заботливо протянутый мне Пермяковой, и в сотый раз за последний час с тоской гляжу на пса, устремившего остекленевший взгляд в пустоту.
– Не то слово, – только и могу, что кивнуть, устраивая щёку на дружеском плече. – Куда его теперь? Снег же кругом…
– В ветстанцию нужно везти, кремировать. Вера на днях у дороги сбитого дворика нашла, говорит больше часа яму выкопать пыталась, а результата ноль. Так в снегу и закопала…
В снегу… От одной мысли, что Тошка всю зиму проваляется в каком-то сугробе, меня бросает в дрожь. Даже устроившиеся в ногах кошки не греют – мурашки всё равно бегут по спине.
Нельзя с ним так. Он ведь у меня первый! Едва родители вручили мне ключи от отремонтированной бабушкиной двушки, так сразу его и пригрела. Немолодого, плешивого, идущего в комплекте с запущенным гельминтозом и ушным клещом… Месяц убила на поездки к ветеринарам, а когда собачья шерсть заблестела и он наконец начал походить на довольного жизнью питомца, выдохнула. И сразу мысль в голове родилась – а почему бы и другим не помочь? Один чёрт заботиться больше не о ком – я тогда только техникум окончила, решила удариться с головой в карьеру.
– Не надо в снег. Лучше с утра, перед работой… Тань, – смотрю на блондинку, отпрянув от её мягкого ангорового свитера, и испуганно вскрикиваю. – А ночью как же?
Сердце и так вот-вот от грусти разорвётся, а если ещё и дома его оставлю, точно прореву до рассвета, разглядывая любимую поседевшую морду.
– На балкон, – бросает и тут же закусывает губу. – Забыла, у тебя же его нет.
Тошно-то как. Ни балкона нет, ни пса… Даже четыре подопечные кошки, рассевшиеся кто куда, не в силах прогнать сгустившиеся в душе тучи. Одинокая я. Теперь точно – с ними я тоже рано или поздно попрощаюсь.
– О, в гараж ко мне отнесём! И ехать всего ничего, и холодно там, как в морозилке, – тем временем находится Пермякова и уже уверенно подскакивает на ноги, всем своим видом показывая, что готова выдвигаться прямо сейчас. Правда, через мгновение уже садится обратно.
– Чёрт, я же забыла! У меня Янка на восемь записана, и не перенести… Сань, сама справишься? Новый год на носу, мне любая копейка будет не лишней... Или, – заметив, что губы мои вновь начинают дрожать, девушка хватает меня за руку, – до одиннадцати подождёшь? У неё волосы короткие, за три часа точно управлюсь.
Три часа… Для меня каждая минута тянется целую вечность, а она предлагает такое...
– Нет. Ключи давай.
Я решительно встаю, обтираю взмокшие ладошки о плюшевые пижамные штаны и, силой воли заставив себя отвернуться от Тото, тянусь за свитером. Лучше прямо сейчас, пока окончательно не расклеилась. Я же наперёд знаю, как будет: Таня уйдет, кошки разбегутся по углам, я отыщу мобильный, наберу заветные цифры, но так и не осмелюсь нажать на кнопку вызова… И моё горе увеличится в разы, разобьёт тело на миллионы осколков и рассеет их по холодной пустой кровати. Как никогда пустой – спала я в обнимку с Тотошкой.
– И какой хоть он, гараж твой?
– Красный, – подруга вручает мне холодную металлическую связку и сбивчиво объясняет, как добраться:
– Только, Саш, там не чищено. Я после отъезда отца раза два там бывала, и то летом.
– Разберусь, – накрываю бедолагу простынкой, несколько раз обмотав её вокруг остывающего тельца, и прижимаю к груди, отчаянно мечтая проснуться. Или его разбудить – чтоб перестал притворяться спящим и наконец громко залаял, недобро глянув карими глазами на натягивающую пуховик Пермякову. Ведь невзлюбил он её, ревновал меня, что ли?
-А я закончу и отзвонюсь. Хочешь, вино откупорим?
– Нет, – качаю головой, выпуская подругу в подъезд, и, щёлкнув дверным замком, вяло улыбаюсь:
– Лучше водку. С соком.
* * *
Зима в этом году выдалась на редкость морозная. К середине декабря деревья покрылись прочной коркой белоснежного инея, а каждый выдох непременно сопровождался густым облаком пара.
Я не мерзлявая, но сейчас в плюшевых домашних штанах отстукиваю зубами, коченея в холодном салоне непрогретой машины. Или от мысли, что в багажнике, укрытый старой посеревшей простыней, неподвижно лежит мой пёс, тело бьёт озноб?
С черепашьей скоростью плетусь по укатанной колее в самый конец тихого окутанного мраком гаражного кооператива и страстно желаю, чтобы на соседнем сиденье вздыхал Васнецов. Хмурился, причитая, что я совсем тронулась умом и этот зоопарк в моей квартире сидит у него в печёнках, но обязательно держал мою ладошку в своей. Поглаживал большим пальцем холодную кожу, а чуть позже, и сам устав от своего ворчания, тепло улыбнулся:
– Не кисни, малыш.
Может зря я такая упёртая? Полгода вместе, не пойми кто друг другу – друзья, любовники, пара… А я так и не завожу разговор, убеждённая, что он сам должен внести какую-то ясность. Не звоню первой, не пишу смс с дурацкими смайликами и слащавыми пожеланиями спокойной ночи, а стоит ему очутиться на моём пороге изо всех сил разыгрываю безразличие, с трудом сдерживаясь, чтобы не повиснуть на его шеи. Лишь приветливая улыбка и слабый наклон головы, чтоб входил. Одним словом дура!
Я торможу у красного гаража, по всем параметрам подходящим под Танины описания, и, поддавшись порыву, снимаю блокировку с мобильного. Один раз можно побыть слабой и беззащитной женщиной – попросить его приехать, наплевав на еженедельный пятничный боулинг с друзьями, и хотя бы в порядке исключения стать для меня кем-то постоянным. Не тем неконтролируемым вихрем, что внезапно врывается в мою жизнь, воруя страстные поцелуи, а мужчиной, рядом с которым я смогу строить планы на будущее. Со свадьбой, детьми и субботними ужинами у моих стариков… Разве не заслужила почувствовать его своим хотя бы на одну ночь?
Видимо, нет. Гудок, два, четыре… И я как и прежде один на один со своими проблемами.
– К чёрту, – бросаю телефон, даже не морщась от глухого удара дорогого смартфона о резиновый коврик, и, устало потерев заплаканные глаза, выбираюсь наружу.
Жутко здесь. Теперь даже жалею, что Пермякову не послушала. Или не выдернула из дома брата. Он бы, конечно, посмеялся над моей истерикой, но точно не позволил слоняться одной среди пустых гаражей.
– Ладно, ничего страшного. Не впервой же, Саш, – бодро уверяю себя, что ничего ужасного со мной не случится, но всё же вздрагиваю, когда где-то вдалеке завывает пёс. – Две минуты, только тропинку расчищу и смогу вернуться домой.
К кошкам. Маркиза, Эльвира, Зефирка и один парень на деревне – Мартин. Так что глупо боятся, учитывая, что каждого из них я находила в местах куда пострашнее этого гаражного кооператива. Разве что лопатой работать не приходилась, а Таня оказалась права, завалило ворота знатно.
Стараясь не разреветься, аккуратно достаю из багажника инструментарий и, нервно хлопнув крышкой, разворачиваюсь на пятках. Хорошо хоть фары светят, а то раскидывай снег в потёмках! Подхожу ближе, уже зачерпывая совком увесистую порцию ватной каши, да так и столбенею…
– Что за… – и слова застывают в горле.
Следы. Глубокие, словно кто-то более ленивый чем я, решил добраться до ворот напролом, утопая в сугробах по колено. Ещё и заляпал кристально чистое зимнее покрывало бурыми пятнами…
Не дышу, так и застыв с прижатым к груди черенком и только сейчас, подобравшись ближе к разрекламированному Пермяковой гаражу, замечаю, что замка на воротах нет…
Приплыли. В эту минуту, когда по ногам, скрытым лишь тонкой тканью плюшевых брюк, ползут колючие мурашки страха, я впервые жалею, что бабушкина квартира обделена лоджией. Сорок два квадрата – две малюсенькие комнатки, совмещённый санузел и крохотная кладовая в прихожей. До этого дня считала себя обладательницей хором, а теперь с ужасом кошусь на багажник, в котором так и лежит бездыханный собачий труп.
Что делать? Бежать, вызывать полицию, заорать во всю глотку, чтобы из домов в отдалении повысовывали носы любопытные обыватели? Или вызвонить Ваньку, в конце концов? Он у меня крепкий, с детства не мыслит жизни без спорта, и в случае чего защитит.
Мнусь на месте, то порываясь броситься к машине, то вновь кидая испуганный взгляд на плотно закрытую дверь, и мучительно долго не могу придумать, что делать.
Только одно знаю, уж точно не заглядывать внутрь… Не красться, ныряя сапогами в чужие отметины, крепче смыкая пальцы на единственном оружии, и точно не жмуриться, застыв истуканом в шаге от двери чужого гаража, осознав, наконец, что я только что отважилась на самую большую в жизни глупость… Ведь никакая лопата меня не спасёт!
Сердце отчаянно бьётся где-то в моих сапогах, а уши закладывает от гула крови, безумным потоком разносящей страх по моим венам. Боже! Я резко распахиваю глаза, едва ли не в голос задавая себе вопрос : «Что ты творишь, Брагина?», и каким-то чудом возвращаю себе контроль над обезумевшим мозгом.
Я лишь хотела оставить Тотошку до утра, чтобы перед работой, обливаясь слезами, навсегда попрощаться! А вместо этого едва не подписала смертный приговор себе!
– Дура, Сашка, дура, – шепчу бескровными губами, заслышав шорох в Танькиных владениях, и, стараясь не шуметь, пячусь назад, совсем позабыв, что за спиной у меня сугробы.
Ноги подкашиваются, отказываясь спасать мою глупую задницу и в тот самый момент, когда я заваливаюсь на спину, приложив себя по лбу злополучной лопатой, сердце пропускает удар:
– Ты кто? – слышу, во все глаза уставившись на незнакомца, распахнувшего дверь Пермяковского гаража и, кажется, собираюсь упасть в спасительный обморок.
ГЛАВА 2
Мы не с того начали наше знакомство, верно? Не знаю, как это принято… Дать вам свои паспортные данные, а после пуститься в краткий пересказ своей непримечательной жизни? Я бы с удовольствием, но сейчас явно не до этого.
– Ты кто?
– Саша, – ошарашенно глазею на вора, привалившегося к стене, и зачем-то вытягиваю вперёд руку с лопатой.
Наверное, это такая жалкая попытка предупредить, что в случае чего я так просто ему не дамся. Не на ту напал.
Я волонтёр и в прошлом месяце в одиночку отбила Зефирку у обезумевшей молодёжи. Они перебрасывали её, как резиновый мячик, и, потехи ради, ловили через раз...
– Не подходи, – а если я перед ними не спасовала, то и сейчас рыдать не начну.
Поздно, адреналин растекается под кожей и уже подбрасывает меня вверх, игнорируя надоедливый снег, завалившийся за голенище моей обувки. Мгновение и я сама с удивлением осознаю, что уже стою у своей старенькой синей Лады, нащупывая дверную ручку.
– Стой там! Даже не думай приближаться! – мой голос звенит, а тело трясёт от лихорадки, пока в голове зреет план.
Мне просто нужно добраться до мобильного. Изловчиться и поднять его с чёртового коврика, не выпуская незнакомца из поля зрения. Странного незнакомца, надо сказать, отчего-то схватившегося прямо сейчас за голову. Его штормит, пока он пытается перебраться через рассыпанный под ногами снег, а у меня внутри нарастает паника.
– Сказала же, не подходи! Иначе стукну!
Да он похоже пьяный в хлам! Спортивная шапка низко натянута, почти скрывая глаза, одежда помята и местами из пуховика торчат куски синтепона… Напился и, не придумав ничего лучше, вскрыл Танькин гараж, то ли желая разжиться барахлом, то ли планируя остаться там на ночлег.
– Стой, кому говорю! Полиция уже едет! – визжу, оббегая свой автомобиль, и всерьёз подумываю слинять. Он не догонит, вон как облокотился на капот моей ласточки, поднимая правую руку в жесте капитуляции.
– Я не подхожу, видишь? – хрипит, низко повесив голову, и тут же устраивает вторую ладошку на моем автомобиле. – Я… Я не опасен, ладно? Я ничего тебе не сделаю…
– Конечно, – нервно хихикаю и благоразумно отступаю подальше от машины.
Сейчас заговорит мне зубы, а потом отправит в багажник к бездыханному Тото. – Так я тебе и поверила! Вору и алкашу!
Господи, и чего сразу не уехала? Чёртово бабское любопытство и полное отсутствие чувства самосохранения. Вечно мчу впереди паровоза, а потом не знаю, как разгребать последствия…
Ладно, нужно просто глубоко дышать. Чтобы коленки перестали подкашиваться…
– Девушка… – да и застигнутому на месте преступления бандиту явно не по себе. Едва ли не ложится на капот моей двенашки и, не в силах поднять голову, протяжно стонет. – У меня башка разбита…
Приплыли… В недоумении слежу за тем, как он медленно скатывается вниз, как желе стекая к колесу, но всё также продолжаю стоять, не решаясь подойти ближе. Чёрт, а ведь сейчас самое время открыть пассажирскую дверь и схватить андроид… И я действительно делаю это, разве что телефон поднять не успеваю, когда уха касается фраза, которая всегда на меня странно действует. «Нужно быть добрее», – звучит бабушкин голос в моей голове в унисон с еле различимым шёпотом:
– Девушка, помоги мне.
* * *
Незнакомец
Меня сейчас вывернет. В глазах всё плывёт, руки, увязнувшие в снегу больше не чувствуют холода, сердце, кажется, вот-вот остановится. Корчусь на земле, уткнувшись лбом в лысую зимнюю резину и из последних сил молю незнакомку о помощи.
Я сдохну здесь. И если минут десять назад, когда я с трудом разлепил глаза, во мне теплилась надежда, что всё не так страшно, сейчас затылок разрывается от невыносимой боли. Даже жаль, что натянул шапку – засунуть её в сугроб теперь кажется единственным способом потушить облизывающие черепушку языки пламени. Только сил нет даже на это.
– Эй, – ещё и агрессивная дамочка пихает меня в спину носком ботинка. – Живой?
– Пока да, – и если она сейчас не огреет меня лопатой, малюсенький шанс продержаться ещё пару минут есть. – Ног не чувствую, замёрз.
Пытаюсь встать, но как доказательство, что я перед ней честен, вновь заваливаюсь набок, вдобавок проезжаясь щекой по ледяным крошкам.
– Отлично! Съездила, твою мать!
Лопату она всё же отбрасывает в сторону. Кряхтит, хватая меня за грудки, и отчаянно пытаясь придать мне сидячее положение, смешно буксует дутыми ботинками, разрывающими рыхлую колею.
– Не отключайся, ладно? – она опускается рядом и, обхватив мои щёки ладошками, заставляет взглянуть на неё из-под опухших век. Но как я не силюсь рассмотреть спасительницу, вижу лишь серое размытое пятно.
– Господи, кто ж тебя так?
– Я не знаю…
Не помню ни хрена… Очнулся в кромешной темноте, от шума скрипнувших шин и первое, что увидел, на ощупь выбравшись на улицу – она, развалившаяся в сугробе.
– Но я не вор, – уверен, на все сто… – Можешь карманы обшарить.
Я уже дважды так делал. Ни ключей, ни телефона, ни паспорта… Из богатств – одна кожаная перчатка и…
– Нужно полицию вызвать, скорую…
– Нет, – хватаю её за руку, явно напугав такой прытью, и вновь хмурюсь от боли.
Нельзя мне в полицию…
– Почему? – словно прочитав мои мысли, девушка освобождает свои пальцы из моего цепкого захвата и, не вставая, отползает подальше, с подозрением косясь на мои ладони. Окровавленные ладони…
Что ей сказать? Что помимо перчатки я нащупал холодное лезвие ножа? Что даже сейчас он лежит в подкладке моего порванного пуховика? Чёрт, это даже меня пугает!
– Они затаскают меня по участкам, – тоже правда.
– Но… – только девушка такому объяснению явно не верит. Встаёт, отдалившись от меня на приличное расстояние и наверняка усиленно о чём-то думает.
– Твоя рана… Тебе помощь нужна.
Будто я сам не знаю! Злой на собственное бессилие и чертов вакуум в голове, заставляю себя лихорадочно искать выход, морщась от болезненной пульсации в висках, и обречённо мычу в голос от горького открытия – нет его, выхода.
– Давай хоть до дому тебя подвезу? – или всё-таки есть?
Девушка вновь останавливается рядом, вновь присаживается на корточки, и вновь, приподняв моё лицо за подбородок, внимательно изучает:
– У тебя же есть дом? Семья?
– Да, – киваю, тут же слыша её вздох облегчения, но через мгновение задумчиво свожу брови на переносице:
– Наверное.
ГЛАВА 3
Саша
Я росла спокойным послушным ребёнком. Наверное, жалела родню, ведь мой старший братец с лихвой компенсировал отсутствие проблем с моей стороны. Драки, разгульная юность, бурный роман спустя полтора года закончившийся настоящей драмой, и последовавший за этим долгий запой. В общем, кто-то должен был сохранять спокойствие, и эта важная миссия выпала на мою долю. Училась я хорошо, с легкомысленными красавчиками по углам не зажималась, и пока мои одноклассницы обсуждали мальчишек, стыдливо краснела, уткнувшись глазами в учебники. Сейчас и не верится, что когда-то я была способна мыслить здраво. И куда всё это делось? Ясно куда.
С Миши всё началось. Мне только исполнилось восемнадцать, когда Ванька впервые привёл домой своего одногруппника. Привлекательный, статный блондин с бездонными синими глазами. Увидела и поплыла, забыв, что ему двадцать четыре, а я ещё ни разу не целовалась.
Впрочем, целоваться и не пришлось, а если и удавалось сорвать несколько страстных ласк, то только в моих мечтах, где я была опытна и напрочь лишена смущения. А смущаться стоило, поверьте, ведь Михаил Васнецов был запретным плодом не только для меня, но и для всех клюнувших на него женщин. Миша был глубоко женат на безумно красивой и уверенной в себе девице. А я глубоко увязла в своих фантазия об этом мужчине. Чужом мужчине.
Сейчас понимаю, что во многом лишь благодаря его супруге стала той, кем являюсь. Когда моя ревность достигла своего пика (ведь он всё чаще мелькал с ней на наших праздниках), я вдруг отчаянно захотела поменяться. Хотя бы на пару шагов приблизиться к его идеалу. К двадцати заметно схуднула, в двадцать два открыла собственное дело, а в двадцать четыре, спустя шесть лет долгого томительного ожидания, впервые словила на себе его заинтересованный взгляд. К слову, к тому моменту кольца на его безымянном пальце уже не было, а я и впрямь не краснела, со знанием дела отвечая на его поцелуй.
Так что да, творить безумства я начала из-за него. Начала и теперь не могу остановиться. Вот уже шесть месяцев я отхожу от образа послушной правильной девочки и просто отдаюсь мужчине, с моей помощью пытающемуся пережить болезненный развод. Он просто приходит, когда захочет, а я просто пускаю, с жадностью забирая то, что он задолжал мне за столько лет моей неразделённой одержимости. И да, опережая ваши вопросы, внутри я лелею надежду, что когда-то он останется насовсем.
Разве хорошие девушки на такое способны? Навряд ли.
– Ну ты и дура, Сашка, – да и диагноз мне только что поставила Таня. Так что какие претензии? – Ты его знать не знаешь!
– И что? Он… – кошусь на спящего на диване мужчину, всё такого же грязного, зато заботливо обработанного перекисью, и упрямо вздёргиваю нос. – Он человек, ясно? Остальное неважно.
Ну куда я его? Замершего, избитого, потерявшегося в собственных мыслях? Не бросать же в том гараже, раз он упёрся рогом и напрочь отказался обращаться в органы!
– Неважно?! – прыскает злая как чёрт подруга, уже доставая мобильник, и решительно набирая трёхзначный номер. – Он тут умрёт, а тебя посадят!
Ну вот, знала же, что не стоит её впускать. Только как откажешь, если Пермякова как таран, оттеснила меня плечом, ввалилась в прихожую и уже начала стягивать угги, покачиваясь от усталости? Пашет, как лошадь, с утра до позднего вечера наводя красоту на забитых разными мыслями головах, а потом вон – замученная бежит выводить подругу из депрессии… Как тут не пустишь?
– Не умрёт, – выхватываю у неё трубку, ловко сбрасывая звонок, и выпроваживаю девушку обратно в коридор, чтоб не дай бог не разбудила бедолагу своими криками.
– Не умрёт, так тебя убьёт! Притащила какого-то бомжа… Дура, в общем! Немедленно звони!
– Куда?
– Да хоть Мише своему! Пусть хоть раз пошевелится, прежде чем затащить тебя в койку! Что-то придумает, в конце концов! Или жену бывшую вызовет, чтоб твоего найдёныша осмотрела! Она же хирург!
Вот видите, я не врала – бывшая у Васнецова идеальная. Ноги от ушей, глаза зелёные, губы пухлые, грудь даже после родов всё такая же пышная. Ещё и врач! Не женщина, а мечта. Неудивительно, что он не торопится съезжать со мной, ведь планку Карина задрала высокую. Непреодолимую, чёрт побери!
И ничего странного в том, что в ответ на Танины слова я возмущённо хватаю губами воздух, нет. Кто в здравом уме захочет встречаться лицом к лицу с ночным наваждением любимого мужчины?
– Звони-звони! У тебя что много знакомых врачей? Иначе это сделаю я и точно приглашу участкового. Заодно и гараж проверим.
Но выбора у меня, похоже, нет.
– Ладно. Только я лучше Ваньке позвоню, он с ней неплохо ладит, – гляжу на девушку виновато, стыдясь признаться, что Миша мне вряд ли ответит, и лишь дождавшись её хмурого одобрения, набираю брата. А уже через тридцать минут воочию любуюсь его реакцией на мой странный звонок.
– Ты совсем уже? – этот хоть спрашивает, хотя по лицу видно, что отвечать необязательно. Зато не кричит, как Таня, и благоразумно прикрывает дверь, скользнув взором по бывшей жене своего студенческого товарища.
– Собак тебе уже мало, да? Людей домой таскать начала? Дальше что? Устроишь из своей квартиры ночлежку?
Я молчу. А он играет желваками:
– Ну что с тобой не так, Сань? Что ж тебя так тянет всех спасать?!
Да если б я знала… Смущённо опускаю глаза в пол, виновато втянув голову в плечи, и наивно полагаю, что моё молчание хотя бы немного остудит пыл разбушевавшегося родственника. Только куда там? Я молчу, так он на Таньку переключается!
– А ты куда смотрела? Не могла ей мозги на место вправить? – зло пронзает мою подругу ненавидящим взглядом, болезненно морщась от бьющего в нос аромата её сладких духов, и закатывает глаза, когда она демонстративно отворачивается и отходит подальше.
– Идиотки две! Совсем двинулись на своём волонтёрстве!
Ну вот! Бабушка зря запрещала мне его колотить. Теперь он огромный, как шкаф, под два метра ростом, и при всём желании не отвесишь ему оплеуху, а так хотя бы было б что вспомнить. Утешиться, так сказать, пока он безостановочно сыплет ругательствами. Долго сыплет! Все десять минут, что привезённая им Карина Васнецова осматривает моего квартиранта. А я осматриваю её, пропуская мимо ушей Ванькину брань. Смотрю и гадаю, поддерживают ли они с Мишей приятельское общение или ограничиваются короткими разговорами о дочке?
– В больницу ему нужно, – но в лоб ведь не спросишь, тем более что, озвучив всем очевидные вещи, она торопливо кутается в норковый полушубок. – Снимки делать, капельницу ставить, и…
Женщина замолкает, обводя карими глазами собравшихся, чуть дольше задерживаясь взглядом на мне, и, переходя на шёпот, резюмирует:
– Похоже, не помнит он ничего.
– Отлично! – Ваня злорадно улыбается, а я устало опускаюсь на стул.
