Текст книги "Все демоны моего мужа (СИ)"

Автор книги: Евгения Райнеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава пятнадцатая. Пробуждение кулона

– Ты разве не сказала Владу, что едешь к нам? – спросила меня Лия, как-то странно наклонив голову. Я не могла понять, она меня осуждает или жалеет.

– Я....

Конечно, нужно было все сразу рассказать Алексу и Лие, но я никак не могла этого сделать. Они понимали, конечно, что что-то случилось, но что именно, им не было известно. Поэтому я запнулась, пытаясь найти какое-то оправдание, но вместо этого спросила в ответ:

– А почему ты спрашиваешь?

– Он звонил.

Мое сердце сжал тихий ужас. В какое-то мгновение мне показалось, что все пропало.

– И... что?

– Он спрашивал, как добралась, и как поживаешь. Говорил, как ни в чем не бывало, но мне показалось, что он не уверен, что ты здесь.

– И ты....

Горло опять перехватывал уже подзабытый спазм, и говорить можно было только вот такими обрывками.

– Лиза.

Лия взяла меня за руки, усадила в шезлонг, так и оставшийся стоять во дворе, и присела напротив, не отпуская моих ладоней.

– Лиза. Я знаю тебя стопятьсот лет. Неужели ты думаешь, что я не догадалась ему сказать, что тебя у нас нет?

Мир снова обрел звуки и краски, и я смогла дышать. Сначала глубоко и прерывисто, затем стала успокаиваться.

– Лия, ты... Спасибо! Большое тебе спасибо! Огромное! А как он отреагировал?

– Забормотал что-то, мол, ошибся, думал, что звонит кому-то ещё, назвал имя. Извинился и отключился.

Лия тихонько потянула меня за ладонь.

– Может, ты расскажешь, что произошло? Я должна знать, что говорить, когда он позвонит в следующий раз.

Я вздохнула.

– Конечно, расскажу. Чуть позже. А ты думаешь, что он позвонит ещё?

– Лиза, ты же не маленькая уже. Он обязательно обзвонит всех, кого знает из твоего окружения, а затем вернется на второй круг. И....

Лия немного помолчала:

– Он у тебя совсем не дурак.

С этим я вынуждена была согласиться.

– Ты права, Лия. И я действительно сбежала от него, и не сказала куда. Честно говоря, я сделала это тайком. И не спрашивай почему.

Лия заглянула мне в глаза:

– Лиз, я никогда не вмешивалась в твою личную жизнь. Но, извини, Влад всегда был немного..... Скажем так, немного настораживающим.

– Что ты имеешь в виду? – в полном изумлении я уставилась на подругу. Никогда она ни единым словом или жестом не говорила мне, что с Владом что-то не порядке. Они и знакомы-то были всего ничего, очень кратко.

– Я не думаю, что имею на это право, в конце концов, у всякой семьи есть свои скелеты в шкафу, но было несколько ситуаций, когда то, что делал или говорил твой муж, вызывало у меня ужас. А эти его глаза, меняющие цвет.... Бр-р-р-р....

Лию передернуло.

– Ты видела? – уже закричала я. Значит, это не было плодом моего воображения. У Влада действительно менялся цвет глаз. – Почему ты мне ничего не сказала?

– А ты разве нет? – она была удивлена ещё больше моего. – Я думала, ты заметила это ещё до свадьбы. Ты была так влюблена в него, он, кажется, тоже, зачем мне было лезть не свое дело? Да ещё основываясь просто на каких-то непонятных эмоциях? Мало ли, что мне может не понравиться.... Мне вот рыжая скотина, которая опять объедает мои плодовые деревья, совершенно не нравится. Убью, сволочь!

Из сада донесся уже до боли знакомый нам хруст ломающихся веток, сквозь которые продиралась, пыхтя, сопя и отдуваясь, настырная и наглая Рыжуха. Лия вскочила, и побежала за ружьем. А я осталась, полная сомнений и в раздумьях, что делать дальше. Мне нужно было подумать. Очень подумать. Но слишком много всего вертелось в моей голове. Хотя, конечно, не дать Генриху найти меня, было первоочередной задачей. Как я могла вообще подумать, что он так легко отпустит свою добычу? Ту, которую он приманивал, притворяясь и лукавя, не один год? И как мне не подставить под удар моих замечательных друзей? Пока прямой угрозы нам не было, но Лия была права. Он вычислит, где я нахожусь, и непременно придет за мной. На что был способен Генрих, я не знала до конца, и не хотела никогда узнать, настолько это было даже страшно представить. Единственное, на что надеялась, это на некоторое количество времени ещё остававшееся у меня. Вернее, я надеялась, что оно у меня осталось.

Неожиданно в мои панические мысли ворвалось чье-то недовольное урчание. Повернув голову, я оторопела от двух ярких кошачьих глаз, уставившихся на меня в немом укоре. Джаз, словно застывшее, недовольно урчащее изваяние, неподвижно сидела на своей любимой бетонной плите под уже поредевшей виноградной лозой, не отрывая желтых египетских глаз от моего скорбно скорчившегося образа, и явно была недовольна. А в меня, вместе с этим угрожающим урчанием, вдруг словно начало вливаться, наполняя уже знакомой силой, ощущение восторга победы. Только вместо изгнания Рыжего кота со своей территории в моем сознании вдруг полетели клочья черной шерсти, которую я с упоением выдергивала из Генриха. Откуда взялась эта шерсть в моей внутренней борьбе, я и представления не имела, так как видела демона только в образе моего мужа. Но провожающая на бой песня Джаз вдруг окрылила меня. И даже указала какой-никакой, но план действий.

Задачей номер один было поставить голову на место и прийти в себя. С этой задачей я почти справилась. Все прекрасные вещи, которые существуют в мире, снова встали на свои места. Запахи трав, цветов и моих любимых духов, дыма от костра в пламенеющих сумерках, жареных котлет, когда приходишь домой после утомительного дня голодная, как волк. Цвет и свет – солнца, неба, зелени, ослепительно белого платья Леи, в котором она уезжает в город, нежно розовых волос Ханы. Звуки – порыкивающего вертолета, пролетающего над низиной гор под утро, ошалелых птиц, на которых вдруг свалилось солнце и жизнь, неумолкающего водопада, пенно грохающегося с перекатов. Все это опять стало существовать для меня, словно я выписалась из больницы после долгой продолжительной болезни.

Уже по укрепившейся привычке посмотрела на нарисованных птиц. Они были спокойны.

– Что ты думаешь по этому поводу? – спросила я свою любимую собеседницу с торчащим хохолком.

– Не беспокойся. – Сказала она мне. – Живи. Пока он не появится здесь. Я предупрежу тебя.

– Может, мне уехать? – спросила я её.

– Куда? – удивилась райская птица. – Разве есть такое место на земле, где он не найдет тебя? Ты не можешь всю жизнь бегать. Да и не получится. Тебе нужно набраться сил. Тогда будешь готова дать ему отпор.

– Как? – недоумевала я.

– Воздух, Лиза! Научись держаться за воздух. – Сказала птица, и отвернулась, давая знать, что разговор окончен. Египетское изваяние Джаз в последний раз полоснув меня жизнеутверждающими звуками упоения боем, опять стало милой черной кошечкой с белыми лапками. Она тут же бесшумно растворилась в кустах.

Я зябко передернулась от вдруг пробравшего меня могильного холода. Машинально взяла с вешалки флисовый жилет, сунула руки в карманы и нащупала кулон Шаэля, о котором как-то немного забыла.

«Мне нужно отдать ему эту вещь», – подумала, – «В любом случае, мне не к чему вещи чужой, пусть и несбывшейся невесты». И в тот момент я решила, что отнесу кулон в Дом Невесты, что стоял уже не такой заброшенный за околицей. Я положу его там, а потом будь, что будет. У меня хватает своих забот, чтобы ещё вляпываться в чужие истории, не имеющие ко мне никакого отношения. Этот какой-то очень уж долгий день подходил к концу. Только вечер растянулся как-то невероятно надолго. С того момента, как мы расстались с Ануш, пожелав друг другу спокойной ночи, прошло не больше часа, но я словно успела прожить несколько таких вечеров подряд.

– Ничего страшного не случится, если я сейчас отнесу кулон туда, где ему положено быть, – сказала сама себе, и немного – замолчавшей птице. – А меня, по крайней мере, не будет давить ещё и эта ситуация. Лия!

Я крикнула в уже сгустившееся сумерками пространство необъятного сада. В том направлении, где пропала моя подруга, поглощенная тьмой.

– Выйду ненадолго! Скоро приду! Не волнуйся!

– Телефон! – требовательно и безапелляционно донеслось до меня из темноты.

Я проверила наличие мобильного телефона в кармане, подхватила трость, на которую опиралась при ходьбе, и опять поковыляла со двора.

До околицы я добралась без приключений. Когда закончился свет от тусклых деревенских фонарей и окон домов, пришлось достать мобильник и подсвечивать им. Все-таки я его взяла не зря. Пятнышко света ныряло по сонной, ложащейся под ноги траве, своевременно обозначая кочки и впадины, мелькая то справа, то слева, в зависимости от того, в какую сторону дрогнет моя рука. Оно вело меня, жизнерадостно подбадривая, как веселый, не замороченный комплексами и сомнениями друг.

Избушку я, кстати, сказать, нашла не сразу. Так как не шел дымок из трубы, и окна её были темны и безжизненны, она сливалась в темноте своей вросшестью в землю с начинавшимся сразу за ней густым лесом. Словно она была одним из этих созданий, которые давным-давно пустили здесь корни, и даже проросли до середины земли. Настолько, что сдвинуть их с места не представляется никакой возможности. Двигалась я в её сторону, скорее по наитию. Когда изба вдруг внезапно очутилась перед моими глазами, словно выпрыгнула из леса, мне захотелось даже как-то поздороваться с ней, что я и сделала.

– Мир вашему дому, – зачем-то сказала торжественно и глупо, и толкнула сразу поддавшуюся дверь. В темноте и безжизненности комнаты опять же наугад прошла к столу, в прыгающем пятнышке света от телефона нашарила рукой свечу и спички. Маленький неуверенный в себе огонек задрожал в пустой и выстуженной избе. Моя тень тут же в такт дрожанию свечного огня радостно запрыгала по стене, заколыхалась в каком-то безумном, известной только ей самой танце.

От обжитости и уютности, поразивших меня в прошлый визит, не осталось и следа. Словно из избы выманили душу, комната взирала на меня пустотой изо всех своих углов бесстрастно и осуждающе. Я поежилась, потому что почувствовала свою вину перед Домом Невесты. И перед неизвестной мне невестой, которая должна была насладиться этим покоем и нежностью предсвадебного состояния.

И зачем я вообще заметила этот кулон и вытащила его из ручья? Вздохнула, и положила кулон рядом со свечой на стол.

Словно в оправдание за свой, в сущности, невинный поступок, я решила сделать что-нибудь хорошее для этого дома. Как минимум, наполнить его теплом. Около печки, так же, как в прошлый раз лежали дрова. Если ещё месяц назад я бы знать не знала, как к ним подступиться, то сейчас, после пребывания в доме Леи и Алекса, я довольно лихо управлялась с кочергой и заслонкой.

Скоро печка засветилась внутренним огненным светом, начала довольно и умиротворенно потрескивать, а изба наполнилась уже привычным для меня запахом горящих поленьев. Я нашла в углу старую тряпку и протерла стол. Затем взяла кулон, села в кресло качалку, закуталась в плед, который все так же висел на его спинке, и зачем-то начала рассматривать украшение в свете мерцающего огня.

И что интересно. Детали, которых не было видно в дневном свете, стали вдруг проявляться в таинственных отблесках печного пламени. Словно тайное послание, написанное симпатическими чернилами при воздействии на него определенными средствами.

Я увидела.... Небольшую сердцевину в виде рогатого иероглифа окружала тонкая, мельтешащая своим изобилием вязь. Показалось мне, или нет, но в этой суетливой вязи суетились странные существа с головами волкоподобными на человеческом теле, стремительными стрелами пронизывали узоры всполохи огня, в конвульсиях рыданий корчились женские фигуры. Словно какая-то извечная, непрекращающаяся война длилась и длилась, отражаясь своими основными фрагментами на этом кулоне.

Странные мотивы на женском украшении. Мне стало жутко, от предположения, что я сама невольно стала участником этих событий. Хотя понимала, что это, скорее всего, мне просто кажется. Ну, невозможно в такой полутьме разглядеть фигурки на кулоне, который спокойно помещается в центре ладони. Это все от моей впечатлительности, умноженной на обилие мифов и легенд, которые я за свою жизнь узнавала.

Тем не менее, мне расхотелось расставаться с кулоном даже на секунду. Встать и положить его на стол показалось просто невозможным. Чем дальше, тем приятнее было держать его в руках, он словно грел мою ладонь. Теплее и теплее, дойдя до идеальной для осязания температуры, состояние не перешло в жар, а словно остановилось. От кулона по всему моему телу расходился какое-то странное волнение. Кровь запульсировала в висках, но не давяще, как предвестник головной боли, а чуть головокружительно, вызывая ощущение восторга, как в детстве, когда карусели под тобой начинают кружиться все сильнее и сильнее. Сладкое предчувствие сжало сердце, томное тепло потекло по венам, нежная незнакомая мелодия тихо закрутилась в голове.

Я понимала, что со мной происходит что-то не то, что-то неправильное, но блаженство этого состояния в тот момент убеждало, что именно так – правильно, именно так – нужно, и по-другому никак быть не может. «В этом состоянии я могу пережить все, что угодно», – пронеслось отдаленно во мне какой-то ещё не задетой этим теплом части разума. Сердце накрыла очередная теплая волна, я застонала от приятной дрожи под кожей, и в этот момент от бурного натиска даже не творилась, а вылетела дверь.

На порог ворвался Шаэль. Казалось, он впечатался в эту дверь с разгона, не заметив её на своем пути. Его глаза горели странным огнем, и этот огонь был направлен на меня. Он словно с трудом сдерживал себя на этом пороге, хватаясь руками за дверные косяки, был очень зол и очень взволнован одновременно.

– Ты... – прохрипел он, – ты....

Я почувствовала, что кулон своими теплыми волнами мягко, но настойчиво толкает меня к Шаэлю. И в то же время чувствовала, что притяжение было взаимным. Мы оба не хотели этого, но нас несло, несло, несло. Я почувствовала руки на своих плечах, это было очень правильно и невыносимо приятно, как донесли до меня все те же теплые волны. Шаэль наклонился к моему лицу, кресло качнулось, перевернулось, мы оказались на твердом и совсем не чистом полу, но в тот момент меня это совершенно не интересовало. Я чувствовала упругость и сочность его губ, волосы пахли травами и ветром, мне до боли захотелось вдохнуть его всего, я рванула на нем футболку, ткань треснула, и через мгновение Шаэль уже сам скинул с себя клочья того, что только что было футболкой и даже с какой-то надписью. Я прижалась к нему вся, и мы оба со стоном выдохнули, и задержали дыхание от наслаждения.

Это правильно, это единственное, что может быть правильного в этом мире, – несло нас теплыми волнами все дальше, и все глубже, и уже первозданный океан смыкал над нами толщи воды, чтобы то ли упокоить, то ли окутать нас. Волны готовы были уже снести последний барьер между нами, когда вдруг раздался громкий и тревожный звонок моего мобильника.

Словно этот звук разбил несущую волну, нас с треском отшвырнуло друг от друга.

– Лия? – я схватила спасительный телефон. – Да, все в порядке. Скоро. Нет, я нормально дышу. Ничего не случилось. Ладно, скоро.

Стало невыносимо стыдно. Я, опустив глаза, спешно застегивала пуговицы на блузке. Тени плясали по стенам. Огарок свечи, уже догорая, прерывисто мерцал, от него вился темный, тонкий дымок. Ещё через секунду, свеча погасла совсем, погрузив комнату в ещё большую первозданную темноту. Тени, между тем, хоть и почти совсем смазанные, все ещё пытались двигаться на стене, проявляясь сквозь печную заслонку неугасимым огнем. Только треск поленьев в печи слышался в темной комнате, да наши все ещё прерывистые дыхания.

– Я... Ты .... Прости. – Наконец-то, но почему-то шепотом произнесла я. – Хотя и не понимаю за что. Это не я была. Честное слово, не хотела. У меня и в мыслях не было.

Некоторое время молчание сгущалось, наконец, я услышала в ответ:

– Кулон. Это его сила. Я услышал зов.

– Тебя звал кулон?

– Кулон звал, ты звала.... Какая теперь разница?

Мне стало ужасно обидно. Почему меня вечно впутывают в совершенно дикие истории, без всякого уведомления и моего на то согласия? А потом ещё и словно обвиняют в случившемся? Какое отношение я имею к кулону, который явно спровоцировал эту ситуацию, чуть не закончившуюся грехопадением? В конце концов, если бы я тогда не выловила его из реки, Шаэль просто потерял бы свой драгоценный символ чистоты и невинности. Я, действительно, и в мыслях не допускала, что у нас что-нибудь может с ним быть, и никогда не смотрела на него, как на мужчину. Честно говоря, после того, как из моего мужа вырвалась стая демонов, я вообще не смотрела на мужчин, как на мужчин. А о чем-то подобном....

В общем, мне стало одновременно так обидно, стыдно и растерянно, что я просто заплакала.

– А ты, – всхлипывала, посылая лучи ненависти и несчастья в темноту, – а ты сам....

В стороне, где чуть слышно дышал Шаэль, послышался шорох. Через секунду, я почувствовала, что кто-то осторожно, словно боялся обжечься, взял меня за мокрую руку, которой я размазывала слезы по щекам. По его прикосновению почему-то поняла, что он сильно озадачен.

– Лиза, – сказал Шаэль, – я....

Он словно поперхнулся.

– Ты – дикий неотесанный горец, – от обиды я забыла все правила хорошего тона, – как ты мог вообще подумать, что я...

– Лиза, – все ещё мягко, но уже властно повторил он. – Как бы нам этого ни не хотелось, мы уже никуда не денемся. Наверное.

– В смысле? – от изумления я перестала всхлипывать. Можно было ожидать каких угодно слов, но только не этих.

– В смысле, – повторил за мной Шаэль, – что кулон сам выбрал тебя. Впервые за много столетий, он сам выбрал нас.

– Зачем? – глупо спросила я, но сразу опомнилась – Ты в своем уме? Я же говорю тебе, я – замужем. Сейчас у моего мужа крупные неприятности, но тем более, у меня нет права уходить от него в такой момент.

От негодования я выдернула свою руку из его ладони и отшатнулась подальше, в угол. Мы почему-то все так же сидели на не очень чистом полу, не догадываясь подняться. А, может, стыд так придавливал нас к земле.

– Ты уже ушла от него, – устало вздохнул Шаэль. – Вернее, ты сбежала.

– Откуда ты знаешь? – до меня не сразу дошел смысл сказанного им.

– Я знаю больше, чем ты думаешь. И, кстати, я, может, и горец, но не совсем дикий. Вообще-то, у меня вполне цивилизованная специальность. Я невропатолог.

– Трындец! – понимаю, что это было не самое подходящее моменту слово, но больше я ничего сказать не могла. Это было то, чего меньше всего ожидала услышать от Шаэля. У меня, наверное, даже отвисла челюсть в тот момент.

– Чего-чего? – уже совсем неинтеллигентно произнесла я вслед за этим, и уставилась в темноту, в которой просвечивался темным сгустком энергии силуэт Шаэля. Надо сказать, все ещё притягательным сгустком энергии.

– Я оканчиваю медицинский институт.

– А все – это, – у меня не хватало слов. – Весь этот балаган... Звук охотничьего рога в ночи, избушка на скале, куда нужно завязывать глаза, кулон.... Это все что за цирк тогда?

Шаэль наконец-то встал, и подал мне руку. Я машинально встала с его помощью, но тут же зашипела, как рассерженная кошка, и гордо, и самостоятельно уселась в кресло-качалку.

– Кулон, действительно, мамин. Это правда. И легенда.... Есть такая легенда, и для мамы это было очень важно, чтобы я нашел себе жену именно таким способом. Мои предки из Аштарака, просто когда-то прадеду пришлось уйти из деревни. Домик на скале – это наше своеобразное родовое гнездо. Извини, я, правда, не могу рассказать тебе всего. Да ты и не поймешь. И для меня во всем этом много непонятного. Скажу только, что я не мог не выполнить последнюю волю мамы.

– Очень даже мог, – проворчала я, уже более спокойно.

– Это у нас в крови. – Грустно сказал Шаэль, рассеянно покачивая мою качалку. – Я же сказал, что ты не сможешь понять всего.

– Нет, ты только одно мне ещё скажи, чего ты говорил тогда таким странным голосом?

– Да я же объяснил сразу. Шел пешком, в лесу ночевал, простудился, охрип. С чего ты взяла, что притворялся?

Я вполне миролюбиво хмыкнула. Действительно, он же сказал мне при первой встрече, что у него болит горло. Просто я, наслушавшись легенд и находясь в состоянии несколько измененного сознания от боли, восприняла все в совершенно ином свете. Но это, как говорится, были уже мои проблемы.

– А....

Тут мы оба как-то напряглись, потому что, очевидно, подумали об одном и том же.

– Кулон!

Сказали в один голос.

– Он упал, наверное, на пол, когда качалка опрокинулась, – виновато сказала я. – Только, знаешь, я до него больше не дотронусь. Он действительно включает какие-то несвойственные мне эмоции. И желания.

Последнюю фразу я сказала совсем тихо, но, очевидно, Шаэль расслышал. Я чувствовала в темноте, что он как-то совсем не платонически улыбнулся. Но предъявить ему счет за пошленькую (так мне показалось в темноте) улыбочку я не могла.

Он отошел к дальней стене, немного повозился у навесной полки, и вскоре зажег ещё одну свечу. Стало светлее, и я не могла поднять на него глаз. Почему-то все ещё было невыносимо стыдно. Или я.... Боялась? Боялась опять испытать это непреодолимое внутреннее движение навстречу ему, совершенно постороннему мне человеку. Я не могла сказать точно, но чувствовала, что и Шаэль не очень-то в состоянии смотреть на меня. Он повозился немного на полу, и поднял за порванную цепочку кулон. Показал мне. Я кивнула:

– Нашелся, ну, и хорошо. Только будь добр, убери его с глаз моих.

Он засунул кулон в карман, и в этот момент даже сквозь закрытое окно послышался треск скутера Алекса, приближающийся со стороны деревни.

– Это явно меня уже ищут, – махнула я рукой на окно. Шаэль понял. Он отправился к двери, бросил на ходу:

– Все равно у нас теперь иного выхода нет.

И вышел.