Текст книги "Хрустальный ключ"

Автор книги: Евгения Медякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

14

В 1945 году машинист Григорий Ваганов вернулся из армии домой и после заслуженного отдыха снова начал водить пассажирские поезда. Маруся, жена его, порою обижалась на мужа: только приедет из дальнего рейса, не отоспится и уже вспоминает:

– Надо бы у Чердынцевых побывать.

Однажды Маруся не сдержалась и упрекнула Григория.

– О них… – она хотела сказать «о чужих», да вовремя остановилась, – о них помнишь, а вот о том, что у Петюшки ботинок нет, и не подумаешь…

Григорий крепко обнял жену за плечи и заглянул в глаза.

– Маруся! А если бы я не вернулся с войны?

Маруся потупилась, положила голову ему на грудь. Слезы потекли по ее лицу.

– Ведь мы с Андреем всегда дружили. Вместе водили поезда, сначала тут, а потом в прифронтовой полосе. Вражеская пуля могла попасть не ему в грудь, а мне. Тогда ты осталась бы без мужа, а Петька – без отца… А что у сына ботинок нет, так это дело простое. Завтра пойдем в универмаг и купим.

Маруся ничего не ответила. Она только спрятала свое лицо на груди Григория. А тот обнял ее еще крепче.

Больше они никогда об этом не говорили.

Все следующее утро Маруся хлопотала на кухне. Оттуда тянуло такими сдобными запахами, что вихрастый Петька не раз совал свой нос в полуоткрытую дверь.

– Ой, мама! До чего вкусно пахнет!

Но Маруся отвечала ему довольно сурово:

– Не мешай! С голоду не умрешь!

После вкусного, праздничного завтрака, Маруся подала Григорию небольшую, но укладистую, тяжелую корзину.

– Вот отвези Клавдии. Ей, наверное, некогда на кухне возиться. На путях работает.

– Хорошая ты моя! – ласково сказал Григорий.

Он, как ребенка, погладил ее по голове.

Побывав у Чердынцевых, Григорий Степанович вернулся на станцию: вскоре должна была идти электричка в город.

В ожидании поезда он заглянул в маленький чистенький зал для пассажиров.

Как раз в этот момент Кирилл Григорьевич Черноок вышел из своего кабинета.

Окинув высокого ладного мужчину взглядом, он узнал в нем машиниста и, как видно, первоклассного: на его груди поблескивали эмалью два почетных значка «Отличный машинист». Слева на форменном кителе пестрели колодочки, обтянутые орденскими ленточками. Значит, человек этот славен и своими ратными подвигами.

Встретились они лицом к лицу, и Кириллу Григорьевичу неудобно было пройти мимо.

– Что проездом или по делу? – спросил он.

– А вы, извините, начальник? – очень вежливо осведомился Ваганов.

– Да, начальник станции, Черноок.

– Ваганов, машинист, – четко козырнул Григорий. – Семья тут знакомая живет, – продолжал он. – Был у меня друг, тоже машинист. Вместе в армию пошли, вместе поезда водили. Попал он под фашистскую пулю, сложил свою голову. Жена у него осталась. Тут, у вас, путеобходчицей служит. Детей трое. Я из отпуска, навестил их.

– Как фамилия путеобходчицы?

– Чердынцева, Клавдия. На первой будке.

– Да-да! – вспомнил Черноок. – Мне говорили о них. А в чем нуждается семья?

– В чем нуждается? – переспросил машинист. – Да как сказать. Трудновато живут. Правда, Клавдия на ребят пенсию получает. Вот с дровами ей помочь надо. Да хорошо бы распилить, а то мужчина в семье один, нынче в первый класс пойдет.

Он усмехнулся. Улыбнулся и начальник станции.

– Хорошо! – сказал он. – Я про них не забуду. Я тоже фронтовик. Тоже оставлял здесь, на Урале, семью, – и Черноок протянул машинисту крепкую руку.

15

День первого сентября весь был заполнен впечатлениями, встречами, большими и маленькими радостями. И даже если бы солнце не сияло весь день, то и без него все казалось бы ярким, праздничным.

Ксюше запомнилось только утро.

Встала она очень рано. Уже с вечера был приготовлен портфель с учебниками и тетрадями, белый фартук, алый галстук, ленты.

Ксюша быстро оделась, заплела косы. На мгновение взгляд ее остановился на младших ребятах. Они еще спали. Тае надо было идти во вторую смену. А Вася сегодня пойдет «в первый раз, в первый класс», в соседнюю сельскую школу.

Торопливо позавтракав, девочка простилась с матерью.

От путевой будки до станции всего около километра.

Утро было сырое, туманное. Над низинами висела дымка, трава казалась седой от росы. И только на востоке облака тепло розовели от лучей невысоко поднявшегося солнца.

Сначала Ксюше показалось свежо, но быстрая ходьба согрела ее.

В одной руке она несла портфель, в другой – большой букет полевых цветов.

Накануне девочка часа три бродила по лугам, по лесным полянам, где в густой траве еще сохранились те цветы, которые на открытых местах уже давно роняли созревшие семена.

Букет у нее получился нарядным и богатым. Крупные белые ромашки, запоздалые васильки, пламенеющая среди цветов ветка осины могли поспорить с яркими цветами городских садов.

Со станции «Хрустальный ключ» в интернат уезжало трое ребят: две шестиклассницы и пятиклассник Паша, сын вагонного мастера.

На перроне Ксюша сразу увидела Матвеевну, бабушку Паши, а затем и его самого, в ярком пионерском галстуке и новой фуражке.

– Вот и Ксюша! – приветствовала девочку Матвеевна. Она придирчиво оглядела Ксюшу и остановила взгляд на букете. – Гляди-ка, с каким букетом! Ой, да что ж это я! Не нарвала тебе цветов! – и, сунув в руки заспанного Паши ранец, Матвеевна вразвалочку потрусила к одному из станционных домиков.

– Ты в какую смену будешь ходить? – спросил Паша.

– Во вторую.

– Во вторую бы лучше! – вздохнул Паша, и его круглое лицо выразило сожаление. – По крайней мере выспишься досыта.

Ксюша улыбнулась: она вставала по утрам легко.

Вернулась Матвеевна с чудесными осенними астрами, белыми, розовыми, лиловыми.

– Ну вот, и ты с букетом! Куда как хорошо! – удовлетворенно сказала она и наставительно заговорила с Пашей о том, чтобы он берег форму, не мазал в тетрадках, не совал в портфель хлеб. Вдруг старушка прервала себя:

– Вон и начальник со своей дочкой идет.

Ксюша обернулась. На перрон вышел уже знакомый ей начальник станции. С ним была его жена, худенькая женщина, и девочка – в пальто, с портфелем.

– Жена у него, видать, болезненная, слабенькая, – наговаривала Матвеевна. – А дочка – в отца, темнобровая, статная.

На платформе уже собрались пассажиры: дачники, колхозники, жители станционного поселка.

– Начальник вышел – скоро поезд придет, – сделал вывод Паша.

Где-то на входных стрелках загудел паровоз, и все обернулись в ту сторону.

К перрону подходил состав с локомотивом, украшенным хвоей, осенними цветами и листьями. Коротенькие лозунги приветствовали ребят. Все это было делом рук комсомольцев.

Юных пассажиров на станции «Хрустальный ключ» встретила лучшая проводница поезда и пригласила в «детский вагон». Вдоль окон этого вагона протянулся кумачовый плакат: «Привет школьникам! Желаем успеха в труде и учебе!»

16

Несмотря на ранний час, в интернате уже царила веселая суета. То и дело подходили новые ребята. Все они жили на маленьких станциях и разъездах, вблизи которых имелись только начальные школы, а то и совсем их не было.

Внизу детей встречала воспитательница, Надежда Ивановна. Она весело отвечала на приветствия, указывала новеньким, где раздевалка, поручала старшим помочь малышам.

Тех, кто учился в первую смену, торопили идти в столовую. Из окна раздаточной улыбалась ребятам полная румяная Мария Корнеевна, повар, в белоснежном колпаке и такой же куртке.

Добровольцы-дежурные уже разносили завтрак.

Словом, жизнь в интернате кипела ключом.

Ушли в школу ученики первой смены, за столы сели остальные.

Ксюша быстро поела и побежала наверх, где были спальни и комнаты для занятий. В коридоре стояли воспитательница, худенькая женщина, которую Ксюша видела утром на станции, и ее светловолосая дочь.

– Одну минуточку! – прервала разговор Надежда Ивановна и окликнула: – Ксюша! Иди сюда! Вот эта девочка, Валя Черноок, будет жить с тобой в одной спальне. И учиться станете в одном классе. Проведи ее наверх. В школу пойдете вместе.

Ксюша и Валя хотели уйти, но воспитательница задержала их.

– Ксюша, рядом с вашей спальней будет спальня младших девочек. Там есть две первоклассницы с дальнего разъезда. Возьмите шефство над ними. Вечером уложите спать, поговорите поласковей. Утром заплетите им косички, проводите в школу. А то девочки впервые уехали из дома, не привыкли еще к интернату.

Мать Вали изумилась: первоклассницы и одни среди незнакомых. А Валя уже шестиклассница. Руфине Алексеевне как будто стало легче.

Девочки ушли.

– А вы о своей не беспокойтесь! – мягко заговорила Надежда Ивановна. – Ей здесь будет хорошо. Ребята живут дружно. Если надо, охотно помогут. А там пойдет учеба, внешкольные занятия, и она быстро втянется в жизнь коллектива.

Поговорив о делах, Ксюша и Валя решили дойти до школы, забрать после трех уроков своих «подшефных» первоклассниц и привести их домой.

Школа была недалеко. Шел урок. Девочки тихонько отворили двери и вошли в вестибюль. Увидев нянечку, строгую Артемьевну, Ксюша поздоровалась.

– Вы что это, девочки, не вовремя? – спросила нянечка.

– Мы во вторую смену учимся, – объяснила Ксюша. – А сейчас пришли за первоклассницами. Они в интернате первый день, вдруг заблудятся!

Артемьевна улыбнулась.

– Правильно, девочки! Ну, подождите. Звонок через двадцать минут. А то пройдите на второй этаж, первые классы там.

Ксюша и Валя тихонько, стараясь ступать неслышно, поднялись на второй этаж. У стеклянной двери, ведущей в коридор, стоял маленький мальчик и всхлипывал.

– Ты о чем плачешь? – спросила Ксюша.

– Я… я не знаю куда идти…

– А почему ты в коридоре?

– Мне бабушка дала в школу конфет, – продолжая плакать, рассказывал мальчик. – Я их ел…

– На уроке?

– Ага. И руки у меня стали липкие. Учительница послала меня умываться. А теперь я не знаю, куда идти…

– А в каком классе ты учишься? – нетерпеливо спросила Валя.

– В первом.

– Первых классов много. Первый «а», первый «б».

– Я не знаю, – и слезы снова потекли из глаз малыша.

– А ты не помнишь, в какую дверь ты входил после перемены?

– Не знаю.

– А как зовут вашу учительницу?

– Я еще не запомнил…

Вале стало смешно. Но Ксюша приняла огорчение первоклассника близко к сердцу. Надо ему помочь!

Она молча прошла по коридору. Как угадать, в которую дверь надо войти малышу, чтоб попасть в свой класс?

Ее взгляд скользил по одинаковым белым дверям. И вдруг она увидела… Как она могла забыть!

На одной из дверей был приколот листок ватманской бумаги с нарисованными на нем вишнями, на другой – румяные яблоки, на третьей – роза.

Ксюша быстро вернулась к мальчику.

– Послушай! Как тебя зовут?

– Костя.

– Костя, твоя учительница показывала, какой рисунок приколот на двери твоего класса? Вспомни, наверное, она говорила: «Ребята, чтобы вы могли сразу найти свой класс, мы приколем на двери…»

– Вспомнил! – вдруг просиял Костя. – Вспомнил! Она нам сказала: «Вы, ребята, любите яблочки? На двери нашего класса мы приколем картинку с яблоками».

– Вот видишь, все вспомнил! – обрадовалась Ксюша. – Пойдем! – и, взяв Костю за руку, повела его по коридору.

Около двери в класс Ксюша остановилась, поправила на малыше воротничок и только тогда осторожно постучалась.

Дверь открыла молодая кудрявая учительница.

– Здравствуйте! – сказала Ксюша. – Вот Костя, ваш ученик. Он не мог сразу найти свой класс.

– Спасибо, девочки! Садись на место, Костя!

И дверь закрылась.

– Вот видишь, какие они! У меня брат тоже пошел сегодня в первый класс. Он-то не заблудится! Школа у них маленькая, и первый класс только один.

Весело зазвенел звонок. Сначала все было тихо, но вот зашумели в одном классе, в другом, потом ближняя дверь распахнулась, и поток ребят хлынул в коридор.

Ксюша и Валя пробрались к раздевалке. Там легче будет найти девочек-первоклассниц.

Вот спустился по лестнице первый класс «а». Почти всех ребят встречали мамы, папы и бабушки.

Молодая веселая учительница, которую Ксюша и Валя уже видели, привела свой класс. Вот и Костя шагает в паре с маленькой курносой девочкой.

А вот и малышка, которую Ксюша мельком видела утром.

– Ты живешь в интернате? – спросила она.

– Да.

– А кто еще в интернате из ваших?

Девочка указала на вторую – маленькую черноглазую девчушку, испуганно осматривающуюся по сторонам.

– А вы, девочки, кого ждете? – спросила у Ксюши знакомая учительница.

– Мы живем в интернате. Нам поручили вот этих девочек. Мы станем провожать их в школу и встречать. И в интернате будем им помогать.

– Вот и замечательно! – сказала кудрявая учительница и повернулась к малышкам: – Нюся и Катя! Это ваши хорошие друзья. Их зовут… – она наклонилась к Ксюше, – их зовут Ксюша и Валя. Запомните. А сейчас можете идти домой. До свиданья!

По дороге в интернат Катя, бойкая сероглазая девочка, без стеснения отвечала на вопросы Ксюши. Она сказала, что их учительницу зовут Маргарита Андреевна и что учиться очень весело.

Рассказала она, что среди урока один мальчик встал, взял портфель и заявил, что ему уже надоело учиться и он пойдет к маме. А другому мальчику бабушка дала очень большой завтрак и много конфет, и он на уроке все время ел, ел и его послали мыть руки.

Нюся всю дорогу молчала и только изредка посматривала на Ксюшу черными глазками. Ксюша хотела взять у нее портфель, но девочка отдернула руку и несла его сама, хотя видно было, что ей тяжело. В интернате Ксюша отвела девочек в комнату для занятий, нашла им свободную парту. Потом проводила первоклассниц в столовую и сама принесла им обед.

Время летело незаметно. Подали обед для учащихся второй смены. И вскоре Валя и Ксюша уже шагали в школу.

17

Прасковья Михайловна, преподавательница русского языка и литературы, позаботилась, чтобы ее первый урок состоялся в шестом «б», где она была классным руководителем.

Вот и звонок! Шестой «б» нетерпеливо ждал встречи со своей учительницей. Пять букетов, заботливо поставленные в банки с водой, красовались на столе. Весело и дружно приветствовали учительницу ребята. И сразу, едва она остановилась около стола, наступила тишина. Все взгляды обратились к ней с живым интересом.

– Дорогие ребята! – сказала учительница. – Если бы вы знали, как я рада вас видеть!

Ребята ответили ей улыбками.

Прасковья Михайловна стала вызывать всех по журналу.

– Добрушин Миша. О, как ты вырос, Миша! Совсем богатырь стал.

Рослый Миша, заливаясь румянцем смущения, садился на место.

– Зыбина Зина. А ты, Зина, мало выросла. И не загорела. Что на тебя солнышко не светило?

– Нет, светило, – смущенно возражала тихонькая Зина.

– Логунов Юрий. Это у нас новый ученик, – зорким взглядом Прасковья Михайловна окинула худощавого невеселого мальчика.

Вот и еще новенькие: привлекательная, доверчиво глядящая веселыми карими глазами Валя Черноок, Неля Холодовская с капризным выражением на хорошеньком кукольном личике, в изысканно прозрачном белом переднике и богато вышитом воротничке.

С особенным удовольствием учительница посмотрела на ребят, которые в прошлом году были ее опорой, лучшими помощниками, Лида Соболева, Виктор Седых, Ксюша Чердынцева, Рая Давидович.

– Итак, ребята, – продолжала Прасковья Михайловна, – мы начинаем с вами новый учебный год…

Как быстро прошел этот день!

Вечером Ксюша и Валя встретились в комнате для занятий. Уроков было задано немного, выучить их было нетрудно.

Потом Ксюша заглянула в спальню малышек. Все девочки уже лежали в кроватках. Опершись на локоток, бойкая Катя вполголоса говорила что-то притаившейся, словно мышке, черноглазой Нюсе.

– Ты что болтаешь? – строго сказала Ксюша.

– Я ее спрашиваю, – не смущаясь, ответила Катя. – Нам сегодня задали урок, сосчитать, сколько у нас дома окон и дверей. Так где считать, дома, на разъезде, или тут?

– А где больше?

– Понятно, здесь!

– А ты доскольки́ умеешь считать?

– Я? Я до пятьдесят умею! – гордо сказала Катя.

– До пятидесяти? Ну, тогда ты здесь сосчитай, в спальне, в комнате для занятий и в столовой. А остальные уж не считай. Нюся пусть сосчитает, сколько окон и дверей у ней дома. Хорошо, Нюся?

Тихонькая Нюся молча кивнула.

– Теперь спать скорее, – сказала Ксюша. – Надо вам хорошенько выспаться, сил набраться. Завтра опять в школу пойдете. А сейчас – спокойной ночи!

Стали укладываться и старшие.

Интернат постепенно затихал.

Улеглась Валя. На мгновение она вспомнила свой дом, свою уютную кроватку. Но огорчаться ей не было причины: в интернате кровати удобные, с упругими сетками, одеяла пушистые, теплые.

Валя закрыла глаза, и тотчас от нее отлетели все заботы, и она уснула крепким сном.

Ксюша неторопливо переплела длинные косы, взбила подушку, и, увидев, что все уже улеглись, выключила свет.

Огромную просторную спальню залила полутьма. За окном, недалеко от интерната, горели фонари. В их отсветах пол блестел как лед.

Загудел вдали басом электровоз. На путях, за вокзалом, ему отозвался паровоз.

Где-то в уголке спальни пошептались девочки и умолкли.

Тишина. Мягкими, почти неслышными шагами прошла по коридору дежурная воспитательница, и все опять смолкло.

Ксюша спала очень чутко. Много раз, когда мама уходила в ночную смену, она оставалась в маленьком домике за старшую. Закричит во сне братишка Вася, забормочет сонная Тайка, и Ксюша проснется.

Вот и сейчас она проснулась от каких-то негромких звуков. Открыла глаза. Все так же горели за окнами фонари, бросая отсветы на блестящий пол. И тихо было по-прежнему. Нет, не совсем тихо.

Из открытых дверей спальни младших девочек доносилось негромкое всхлипывание.

Кто это? Ксюша быстро подошла к дверям, оглядела кровати.

Ну, конечно, Нюся! Сжалась маленьким комочком на просторной кровати, завернулась в одеяло с головой. Только глаза видны в щелочку. И плачет!

Ксюша осторожно присела на край кровати.

– Ты что, Нюся? Почему плачешь?

– Боюсь, – еле слышно прошептала Нюся.

– Чего боишься? Темно, что ли?

– Я темна не боюсь. Бабушки нет, потому боюсь.

– Не бойся! Ты ведь к бабушке снова приедешь. Вот поучишься еще четыре дня – и домой… Видишь, все девочки спят и тебе надо спать. Ты дома одна спишь?

– Нет, с бабушкой. Мне потому и боязно.

– Ты уже большая, первоклассница, надо одной спать, – ласково шептала Ксюша.

– Бабушка тоже сказывала, – всхлипывала Нюся, – что я уже выросла, надо, говорит, на сундуке тебе стелить.

– Вот видишь, и бабушка говорит, что ты большая, – подхватила Ксюша. – У тебя мама кто? Путеобходчица? И у меня тоже путеобходчица… – она тихонько отвернула одеяло с головы Нюси, погладила ей волосы.

И та, вздохнув в последний раз, стала помаленьку рассказывать, о том, как они укладываются с бабушкой: Нюся в одну сторону головой, а бабушка – в другую. И в комнате совсем темно, Нюся темна не боится. Бабушка начнет сказку говорить, да часто сама вперед и уснет. Нюся лежит, и ей не страшно. А вдруг на нее как прыгнет кто-то! Это Мурыська. И все равно Нюся не боится… А Мурыська и запоет: мур-мур-мур! Поет, а сама лапу с коготками поставит, когти то выпустит, то спрячет. И все мурлычет, разливается.

Нюся ее погладит-погладит – и сама не заметит, как уснет.

– И сейчас спать надо! – сказала Ксюша. – Тебе на уроках завтра надо будет задачки решать, палочки писать. Нужно, чтобы голова свежая была, ясная. Спи-ка, я тебе песенку спою. У меня бабушка тоже много сказок знает и песен. Спи!

И, тихонько поглаживая Нюсю по спине, Ксюша негромко запела песенку, которую много раз слыхала от своей бабушки, песенку об овечках (в народе овец ласково называют «бали», «балиньки»):

 
Баю-баю-баиньки,
В огороде балиньки,
В огороде балиньки
Ни больши, ни маленьки…
 

Ксюша пела все тише. Нюся притихла, ее глаза сами собой закрылись.

 
Бали сена не едят, – пела Ксюша, —
В подворотенку глядят,
В подворотенку глядят,
Нюсю увидать хотят…
 

Неслышными шагами подошла к дверям дежурная воспитательница. Она заметила сидящую на кровати Ксюшу и хотела уже спросить, почему та не спит. Но прислушалась к песне, увидела, как ласково Ксюша поглаживает девочку по спине, улыбнулась и ушла так же неслышно.

Тишина была во всех спальнях, в комнатах для занятий и коридорах. Только на железнодорожных путях изредка перекликались бессонные паровозы, да отвечали им басовитые гудки электровозов.

18

Преподавательницу биологии Лидию Николаевну ребята очень любили. Это была высокая широкоплечая женщина, сильная, загорелая, с ловкими, умелыми руками. Здороваясь с ней, Ольга Дмитриевна, директор школы, говорила.

– Вот это рука! Сразу чувствуешь земледельца!

Лидия Николаевна рассказывала ученикам о том огромном, разнообразном мире растений, который окружает их. О каждом, даже самом невзрачном на вид растении, она умела рассказать что-то интересное, до той поры не известное ребятам.

На школьном участке, за легкой изгородью, раскинулся молодой сад. Между стройными тонкими яблонями, как зеленые ежи, щетинились колючие крыжовники, росли кусты смородины, у стены высоко поднималась малина.

Вправо был расположен опытный участок. Здесь, одна за другой, шли узкие грядки, на которых ребята выращивали зерновые культуры, овощи.

Здесь же, среди грядок, находился небольшой павильон. Перед ним, в цветнике, красовались яркие георгины.

Натянутые от земли до крыши шнурки, оплетенные густыми прядями вьюнков, образовали зеленый занавес.

В павильоне стояли простые скамьи и столы. Здесь осенью и весной проходили занятия по ботанике.

В коридорах школы затихла трель звонка. Лидия Николаевна вошла в зеленый павильон со стороны сада.

– Здравствуйте, ребята! Садитесь! – весело сказала она. – Сегодня мы подведем итог всей нашей летней работы. Я проверю ваши задания и поставлю оценки. Лучшие работы мы отдадим на школьную выставку.

Она начала вызывать ребят не по журналу, а по рядам: она прекрасно знала не только фамилии, но и имена всех школьников.

– У меня было задание показать вегетативное размножение земляники, – начала смуглая черноволосая Рая Давидович. – Земляника размножается усами.

Рая подала учительнице продолговатый лист картона. На нем был приклеен тщательно засушенный маточный кустик земляники и несколько усиков.

– Молодец, Рая! – похвалила Лидия Николаевна. – Очень хорошо выполнено. Твоя работа пойдет на выставку. Пять!

Рая села на место, очень довольная.

– Как хорошо, когда урок начинается с пятерки! – сказала учительница.

И все ребята заулыбались.

– Мне надо было составить гербарий, показывающий различные соцветия, – встала рослая, крепко сложенная Лида Соболева. – Я собрала и засушила: простой зонтик – цветы яблони; сложный зонтик – петрушку; простой колос – подорожник; сложный колос – пшеницу; кисть – ветку сирени; метелку – овес; головку – клевер; корзинку – одуванчик. Растения я собирала в саду, в поле, а зерновые – на школьном участке.

Гербарий Лиды тоже получил высшую оценку.

Всем на удивление была работа Миши Добрушина. В небольшом альбоме он собрал десятки листьев самой различной формы.

Тут был крупный глянцевитый лист фикуса, пушистый лист пестрой бегонии; пятиугольный, похожий на руку в рукавичке, листик плюща и воздушная веточка аспарагуса, разнообразные по форме листья тополя, ольхи, липы, березы, черемухи, яблони, клена, картофеля и томатов.

– А твое задание? – спросила учительница у Симы Лукиной, жившей на маленькой, дальней станции.

Сима встала, опустив глаза.

– Ну что же? Ты не выполнила задание? – Лидия Николаевна посмотрела в свою тетрадь. – Ты должна была вырастить цветную капусту.

– Я ее вырастила, – упавшим голосом начала Сима. – Она у меня хорошая была… А мама не знала, что это задание, сварила ее, – слезы выступили на глазах Симы и потекли по щекам, – и мы ее съели…

Сима уже, не скрываясь, плакала. Ребята зашептались, кто-то захихикал.

– Перестаньте, ребята! – строго сказала Лидия Николаевна. – У человека беда, а вы смеетесь. Не по-товарищески. Я тебе дам другое задание, Сима. Выбери лучший куст картофеля на участке, выкопай и напиши на карточке: сколько клубней было в гнезде и их общий вес. Садись!

Зине Зыбиной тоже не повезло с заданием. Увидев, что Симе не поставили двойку, девочка созналась: она выращивала лен в горшке, на окне, а маме сказать забыла. Мама выбросила лен (она думала – это трава!) и посадила в горшок отводку столетника.

Получив новое задание, Зина успокоилась.

Похвалила Лидия Николаевна «цветочный календарь», сделанный Витей Седых. Май был у него отмечен кистью белой черемухи, июнь – веткой сирени, июль – яркими флоксами, август – белыми и красными гвоздиками и, наконец, сентябрь – лиловой астрой.

Цветы Виктор, как оказалось, сушил в мелком белом песке. Они сохранили объемность и почти не потеряли нежных оттенков. Виктор расположил их в картонной коробке, застекленной и окантованной цветной полоской.

– Вот видите, даже не выезжая из города, можно сделать превосходную работу! – заключила Лидия Николаевна.

Настала очередь Ксюши.

– Я готовила гербарий «лесные цветы». Но если бы я умела, как Витя, сушить их в песке, получилось бы красивее.

Лидия Николаевна взяла из рук девочки альбом.

– Ты права! – сказала она. – Работа выиграла бы с внешней стороны. Но я хочу отметить, ребята, сколько труда и настойчивости вложила Ксюша в свой гербарий. Некоторые люди считают, что растительность нашего края бедна, однообразна. Они ошибаются! Смотрите! – учительница подняла альбом и перевернула несколько страниц. – Какие чудесные цветы растут в глуши уральских лесов! И собрать их не так легко. Нежный лиловый колокольчик. Дикая роза – ароматный шиповник. Душистая скромная фиалка. Лилия, ее у нас называют саранкой. Смотрите, ее завитые лепестки отливают, как розовый шелк. А вот это – самое редкостное растение – лесная орхидея, «венерин башмачок». Ее называют так, потому что губа желтого цветка и в самом деле похожа на башмачок… Ну как, ребята? Сколько надо поставить Ксюше за эту работу?

– Пять! – дружно ответили шестиклассники.