Текст книги "Хрустальный ключ"
Автор книги: Евгения Медякова
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
43
Павел Романович совсем не напоминал «ученого сухаря», каким иногда изображают преподавателей математики. Опытный турист, отважный человек, хорошо знающий наш край, он летом, да и в другое время года, участвовал в школьных экспедициях. Именно он был назначен начальником штаба похода шестых классов.
Это был необыкновенный поход.
В девять часов вечера отряд шестиклассников уже подошел к вокзалу. Замыкали колонну комсомольцы с винтовками за плечами. Каждый нес лыжи и палки, а комсомольцы, кроме том, объемистые пакеты.
На путях учителя окликнул молодой машинист, стоявший около сверкающего лаком электровоза.
– Павел Романович! Вы куда это, на ночь глядя? Да еще в такой многолюдной компании? – Машинист смеющимися глазами оглядел ребят.
– Поехали в лес, встречать Новый год, – сказал Павел Романович, пожимая руку машиниста.
– Вот неугомонный человек! – восхищенно сказал тот. – Узнаю, узнаю ваши придумки. Ну, садитесь, прокачу с ветерком, – машинист по-хозяйски махнул рукой в сторону зеленых вагонов электрички и, поднявшись по ступенькам, скрылся в кабине электровоза.
– А ну, друзья, торопитесь, – напомнил учитель. – До отхода поезда – пять минут.
Все заспешили к дверям. Со смехом и шутками ребята разбежались по просторному вагону, занимая места у окон.
В сутолоке ребята не слышали ни гудка электровоза, ни свистка главного кондуктора. Состав мягко тронулся, и за окном замелькали яркие станционные огни. Потом они померкли, поезд вырвался на простор и, быстро набирая скорость, помчался в ночную тьму…
Секретарь комсомольской организации Толя Малых впервые как-то по-новому взглянул на ребят-пионеров. Старшие считали их детьми, несмышленышами.
А сегодня, глядя на эту шумливую, веселую ребятню, окружающую учителя, Толя подумал, что эти ребята через два-три года придут в комсомол. Они будут решать важнейшие школьные дела.
Пока старшие доверяют им только сбор металлолома и макулатуры.
А ведь пионеры должны вырасти смелыми, ловкими, находчивыми, чтобы стать потом настоящими комсомольцами. Как прав Павел Романович, взяв ребят в первый ночной поход. В них надо воспитывать выносливость и выдержку.
Рядом с жаром спорили мальчишки. С усмешкой слушал их учитель.
– Павел Романович, поедем летом куда-нибудь! – говорил Юра Логунов. – Подальше от жилья. Чтобы недели две ни в один город не заходить. Вот, например, на Южный Урал, на гору Таганай. Я читал в одной книжке: там на вершине бывают такие ветры, что едва на ногах устоишь…
Толя внимательно посмотрел на Юру. У этого парнишки на самой макушке торчала прядка темных волос, непослушных, неподдающихся расческе. Из-за этого вид у мальчика был какой-то взъерошенный, словно у задорного воробья.
Дальние странствия… Вот так же и Толя года три тому назад мечтал о трудных походах по горным кручам, по непроходимой тайге.
– А сколько тебе лет? – вмешался Толя в разговор.
– Тринадцать… Скоро будет тринадцать, – краснея, сказал Юра.
– А ты бывал уже в походах?
– Бывал, только мало! – смутился Юра и покраснел еще сильнее.
– Как же ты собираешься летом в такой трудный поход на Таганай, если до этого не совершил походов десять более легких? – удивился Толя.
Но ответ на свой вопрос он услышал не от Логунова.
– А как же это вы, опытные туристы, не готовите себе смену и не вовлекаете в ряды туристов младших ребят? – спросила Зоя Павловна, появляясь из другого отделения, где сидели девочки.
Пришла очередь Анатолию покраснеть.
– Вы думаете, что опытные туристы так сами и растут, как грибы, – продолжала Зоя Павловна. – И что выращивать их должны только учителя? Нет, друзья-комсомольцы, это и ваша забота.
Поезд замедлил ход. Ребята кинулись к окнам.
– Станция, Павел Романович. Далеко нам ехать?
– Минут через сорок будем на месте, – ответил Павел Романович, взглянув на часы.
44
Шумная ватага школьников высыпала на платформу разъезда Медвежье, или, как говорили железнодорожники, Медвежки.
На платформе в железнодорожной форме и фуражке стояла молодая красивая женщина.
Она весело приветствовала учителя. Павел Романович пожал руку молодой женщине.
– Будете встречать Новый год в лесу?
– Собираемся!
Электричка умчалась дальше. Приветственно помахал рукой из окна электровоза молодой машинист.
Зоя Павловна построила ребят, и все двинулись в обход станционных строений. Вышли на дорогу. Встали на лыжи. В это время комсомольцы развернули часть пакетов.
– Ура! – восторженно закричал Миша. – Факелы!
Дымя и чадя, вспыхнули факелы. Фантастическое шествие началось.
По проложенной лыжне направились к лесу, вступили в него. Кругом неподвижно стояли деревья в богатом зимнем уборе. Красноватые отблески огня ложились на нетронутые снега, зажигая в них тысячи искр. Было так тихо, что самые шумные ребята присмирели. Негромко разговаривал с кем-то Павел Романович, замыкавший колонну. В середине весело подбадривала ребят Зоя Павловна. Короткая остановка. Один из комсомольцев встал впереди. Анатолий Малых с товарищем, легко скользя по насту, ушли вперед.
Поляна, на которую вступил отряд, возбудила у ребят живое любопытство. Какие-то непонятные предметы темнели на елке, стоявшей посреди. Снег вокруг был утоптан.
Часть факелов почему-то погасла, и только один неярко освещал ребят.
– Итак, друзья, – обратился к ним Павел Романович. – Сегодня мы с вами встречаем Новый год в необыкновенной обстановке. Вы уже не маленькие, не все же вам плясать вокруг елочки в тесной комнате. Здесь у нас и зал попросторней, и елку мы выбрали покрасивее. Начинаем наш праздник. Музыка, марш!
Не все ребята в дороге обратили внимание, что десятиклассники по очереди несли упрятанный в футляр баян.
Сейчас баянист начал знакомый спортивный марш.
И вдруг… Вдруг случилось чудо. Елка, густая таежная красавица, осветилась вся, с верхушки до нижних ветвей. Десятки разноцветных огоньков. Невольно перехватило дыхание у мальчишек, ахнули от восхищения девчонки.
До чего ж это было хорошо! Кругом в волшебной неподвижности, стояли деревья. А елка радовала глаз своим нарядом. Пестрели флажки, какие-то самодельные игрушки. Но красивее всего были незамысловатые ледяшки. В обыкновенную воду, перед тем как ее заморозить, прибавили различные краски и вложили петельки из ниток. И вот сейчас, в сиянии электрических лампочек и мерцающем свете факелов эти ледяшки блестели, как сказочные сокровища Малахитовой шкатулки – изумруды, аметисты, топазы и рубины.
А баянист вдруг заиграл польку, из-за ели выскочили девчонки в масках зайцев, лисиц и медвежат и начали отплясывать задорный танец. Но снег – не паркет, и танцоры вскоре выдохлись.
– Теперь, друзья, послушаем Раю, – сказал Павел Романович, и все притихли.
Звонкий голос Раи, согретый сердечным волнением, звучал торжественно и светло, и ребятам показалось, что читает девочка лучше всех артисток мира.
И только успела Рая дочитать стихи, только затихли дружные аплодисменты, как Павел Романович поднял руку.
– Внимание. Стрелка часов приближается к двенадцати. Вот-вот простится с нами старый год и придет многообещающий Новый… Комсомольцы, стройся!
И еще раз удивились шестиклассники. Восемь комсомольцев встали четким строем. У каждого в руках была малокалиберная винтовка.
– Тишина! – торжественно сказал Павел Романович. – Вот он, Новый год. Салют!
И троекратный залп огласил окрестности.
Все закричали «ура». Стали поздравлять друг друга. Потом опять играл баянист, и ребята плясали, что хотели и как хотели.
И многие огорчились, когда Павел Романович отдал команду отправляться в обратный путь.
Дорога до разъезда показалась еще короче. Может быть, потому что ребята то и дело вспоминали подробности необычного праздника.
– Вот соберутся на заре зайцы, – фантазировала Лида Соболева. – И начнут плясать вокруг украшенной елки. А то и медведи явятся, недаром же разъезд называется «Медвежка».
– Ой! – взвизгнула пугливая Зина Зыбина. – Неужели тут водятся медведи?
– Да не пищи! – презрительно сказал Миша. – Трусиха! У нас комсомольцы с винтовками.
Шумно и весело стало в маленьком станционном зальце, куда ввалилась толпа раскрасневшихся ребят с лыжами. Павел Романович еще раз пожал руку румяной Наташе Пышминцевой – начальнику разъезде Медвежье, и все поздравили ее с Новым годом.
Наташа предупредила, что через пять минут придет электричка.
Со смехом и шумом все высыпали на платформу. А когда на подходах станции загудел электровоз, Павел Романович снова стал строгим и требовательным:
– Садиться всем в один вагон, Комсомольцы, пересчитать всех участников похода.
После ночного леса в вагоне показалось особенно светло и тепло.
Лида Соболева шутя говорила подругам: «Я приду домой и скажу маме: дорогая мамочка! Я так без тебя соскучилась. Ведь последний раз мы виделись в прошлом году».
Все засмеялись. А темнобровая Ксюша Чердынцева задумчиво сказала:
– Все-таки странно, девочки. Мы с вами поехали на «Медвежку» в том году, а обратно возвращаемся уже в новом…
45
Таня приоткрыла дверь. Увидев, что Ольга Дмитриевна одна, вошла. Лицо ее пылало гневом.
Ольга Дмитриевна отодвинула лежащие перед ней документы.
– Здравствуйте, Ольга Дмитриевна.
– Здравствуй, Таня.
Ольга Дмитриевна запомнила Таню с первого класса. Эта маленькая девочка всегда хранила на лице выражение сознания собственного достоинства. Она ходила в белоснежных воротничках, а когда стала пионеркой – в отлично отглаженном алом галстуке.
Казалось, отсвет этого галстука ложился на лицо Тани, так горели сейчас ее щеки.
– В чем дело, Таня? – спросила Ольга Дмитриевна.
– Мы учимся во второй смене, – сдерживая себя, рассудительно говорила Таня. – А в первой смене в этом классе учится шестой «б». Они не соблюдают чистоту, оставляют на партах мусор. Прошлый раз санитарная комиссия проверяла работу наших дежурных, заглянула в последнюю парту, а там – скорлупа от орехов. И нашему классу поставили за чистоту три.
Самообладание начинало изменять Тане. Ее голос дрогнул.
– Сегодня опять у них в партах сор. Мы больше это терпеть не можем. Мы просим вас, Ольга Дмитриевна: пусть наш класс будет шефствовать над ними. А когда они будут добросовестно следить за чистотой, мы сами откажемся от шефства.
Ольга Дмитриевна удержалась от улыбки, хотя это было нелегко. Третьему классу шефствовать над шестым? А почему бы и нет? И те, и другие – учащиеся одной школы. Оба класса пионерские.
– Хорошо, – голос директора был невозмутимо спокоен. – Завтра попроси членов совета вашего отряда прийти к концу первой смены. Мы пойдем в шестой класс «б».
Сообщение об экстренном собрании ученики шестого «б» встретили с неудовольствием.
– Опять собрание. Я в спортсекцию опоздаю.
– А мне на кружок надо.
– Собрание будет недолгим, – сказала Прасковья Михайловна.
Возмущавшиеся притихли, увидев входящую Ольгу Дмитриевну и младших ребят.
Слова директора ошеломили всех.
– …Я считаю, что требования третьего класса вполне справедливы.
Вы оказались плохими товарищами. Благодаря вашей неряшливости, пострадала честь младших. Поэтому с настоящего дня они являются вашими шефами и имеют право вместе с санкомиссией проверять, как вы соблюдаете порядок. Контрольная проверка через месяц.
Ольга Дмитриевна вышла вместе с Прасковьей Михайловной.
Только на одно мгновение сохранилась в классе тишина.
– Ребята! – возмущенно взвился с последней парты Эдик Шишляев. – Мы не можем терпеть такое издевательство. Какие-то слюнявые малыши – шефы! Нас вся школа засмеет.
– Стыд! – вскочила со своего места и Лида Соболева. – Даже больше, чем стыд, – позор. А, между прочим, – голос Лиды стал язвительным, даже ядовитым, – кому мы обязаны этим позором? Кто у нас оставляет в партах шелуху от орехов, бумагу от завтраков? У тебя этого не бывает, Шишляев? И как работают наши дежурные? Выходит, они только для виду наводят порядок. А другие за нас получают от санкомиссии взбучку? И вы, товарищ староста, как проверяете дежурных?
Лида так посмотрела на Виктора, что ему стало не по себе. А потом она вышла к учительскому столу и, стукнув по нему, сказала:
– Да, стыдно, обидно, но… правильно.
Конечно, над шестым «б» подшучивали многие ребята. И первое время они с неприязнью поглядывали на «третьеклашек», приходивших к ним вместе с санитарной комиссией.
Кой-кто, например Эдик, может быть, и «дал» бы им под сердитую руку, но за этим неусыпно наблюдал староста.
Не стало от него пощады и дежурным.
А совет отряда и особенно Лида Соболева не успокоились, пока шестой «б» не вышел по чистоте и порядку в постоянные отличники.
46
Вьюга началась внезапно. Еще утром небо было ясным, светило солнце. Потом откуда-то из-за горизонта выползла серая мгла. Солнце исчезло. Скоро все небо стало пасмурным. Пошел снег, сначала мелкий и легкий, потом все крупнее.
В классах долго не гасили электричество, таким серым и тусклым казался день.
Валя отправилась из школы в хорошем настроении. Она получила пятерку по географии и четверку по русскому. Это было приятно. И все же не от хороших отметок было у нее превосходное настроение.
Завтра у Вали – день рождения. И, наверное, дома уже приготовили ей замечательные подарки.
Сегодня вечером она приедет домой. У папы и мамы сначала будут очень серьезные лица. Но папа улучит минутку и лукаво подмигнет ей. Мама особенно нежно поцелует ее на ночь. А завтра…
Метель разыгрывалась все сильнее. Ветер, резкий и порывистый, кружил снег, поднимая его с земли и смешивая с летящим из низких сизых туч. Из школы ребята шли уже сквозь сплошную сетку снегопада. Пурга бросала в лицо сотни колючих снежинок, леденила щеки и губы.
Замерзшие, продрогшие пришли школьники в интернат.
Обедали с удовольствием: с холода приятно хлебнуть горячего.
Вскоре в столовую вошла Надежда Ивановна.
– Не торопитесь, ребята, – сказала она. – Сейчас передали сводку погоды. К утру ждут до 30–35° мороза. Вы остаетесь на воскресенье в интернате. Завтра мы проведем интересный литературный вечер. А сегодня, кто хочет, может принять участие в играх.
Ребята встретили сообщение по-разному. Одни огорчились, другие оставались охотно, – ведь интернат был для них вторым домом. Да и ехать в такую непогоду – удовольствие маленькое.
Валя поела раньше и побежала вверх, взять в шкафике платье, чтобы выстирать его дома.
– Ты что, Валя? Ведь мы остаемся в интернате, – окликнула ее Ксюша. – Все ребята.
Валя замерла.
– Как остаются? В интернате? Нет, не может быть.
Она засунула платье обратно в шкаф и закрыла дверцу. Из столовой поднимались ребята. Она пошла за ними. В комнате для занятий слышались веселые голоса. Там собирались участники литературной викторины.
Чем ближе подходил час, когда отправлялась обычная субботняя электричка, тем беспокойнее билось сердце Вали. Она встала, ноги ее сами собой спускались по лестнице.
Где же у нее проездной годовой билет? Да, она уже переложила его в карман шубы. Остаться? Нет, она не может остаться в интернате. Завтра у нее день рождения, и вдруг она не приедет. Мама всю ночь не будет спать, заболеет от беспокойства.
Валя незаметно вошла в темную раздевалку. Ощупью отыскала свой шкафик. Сердце ее громко стучало, так громко, что ей казалось: кто-нибудь услышит этот стук.
Надела валенки, меховую шапочку, шубу; туго обмотала шарф вокруг поднятого воротника. Проверила, лежит ли во внутреннем кармане билет, вытащила из боковых карманов рукавички.
Только бы ее не остановили! Выглянула из раздевалки. Никого. Скользнула в коридорчик, который вел к выходу.
Дверь громко хлопнула.
Девочка представила себе, как добродушная Корнеевна, услышав стук, заворчит:
– Кого там носит нелегкая в этакую непогодь?
Валя торопливо открыла вторую дверь. Сейчас же ветер налетел так остервенело, что у девочки перехватило дыхание. Она испуганно подумала: «А вдруг за мной кто-нибудь выскочит?» и, закрывая лицо рукавичкой, побежала через двор к калитке.
Ксюша участвовала в викторине.
Вдруг ее кольнула мысль: «А где же Валя? Что-то ее не видно».
Дважды осмотрела она всех ребят. Смутная догадка шевельнулась в ней.
Ксюша незаметно вышла в верхний коридор. В спальнях – темно. Она спустилась вниз. В раздевалке нащупала выключатель. Зажгла свет. Поспешно открыла шкафик Вали. Он был пуст. Только тапочки сиротливо стояли в отделении для обуви.
Девочка быстро взбежала по лестнице и постучала в кабинет воспитательницы.
– Надежда Ивановна, – взволнованно заговорила Ксюша. – Валя Черноок… наверное, уехала домой.
– Батюшки-светы! – всплеснула руками Корнеевна, которая сидела тут же.
– Почему ты так думаешь? – быстро встала из-за стола воспитательница.
– Она собиралась домой. Я сказала ей, что все остаются в интернате. А сейчас посмотрела – нигде ее не видно.
– Может, она в спальне? – сказала Корнеевна.
– Нет, там темно. И ее шубы на вешалке нет.
Надежда Ивановна попросила Корнеевну не говорить никому о «ЧП» и распорядилась позвать старших мальчишек.
– Ты тоже ребятам не говори, – это было сказано Ксюше.
Девочка кивнула.
Через несколько минут шесть мальчиков из 10-го класса и член совета интерната Толя Малых стояли перед Надеждой Ивановной. Быстро переобуваясь, надевая шубу, она говорила торопливо и четко:
– Ушла Валя Черноок. Из шестого класса. Мы идем на вокзал. Со мной Толя. Если электричка стоит на путях, мы обходим вагоны. Если уже ушла, я со следующей или с товарным поездом еду на Хрустальный ключ. Вы по три человека, обязательно по три, обойдите платформы, пассажирские залы, Предупредите дежурного по вокзалу, чтобы смотрел, не появится ли девочка, одна, без взрослых. Шуба на ней – черная, шапочка меховая, шарф голубой. Если в течение часа не найдете Валю, возвращайтесь в интернат. Одеваться тепло и выходить без шума. Кто будет любопытствовать, скажите, ну… что вы идете снег разгребать.
47
Все было сделано «оперативно», как любил говорить Толя. Вскоре Надежда Ивановна и старшеклассники уже выходили из калитки. Злая, воющая, швыряющая охапками снега, пурга встретила их во всеоружии. Даже не верилось, что это большой город, что кругом дома и деревья. Улица казалась пустынной, все заволакивала густая сетка летящего снега.
Держась друг около друга, дошли до вокзала, Здесь разделились на три группы.
Надежда Ивановна и Толя через подземный тоннель вышли на вторую платформу. На соседних путях стоял темный состав. Воспитательница чуть не столкнулась в метели с каким-то железнодорожником.
На ее вопрос он прокричал что-то.
– Я поеду, Толя, – сказала Надежда Ивановна. – Найду сейчас попутный состав. Может, Валя уже дома, а мы волнуемся… Ты иди через тоннель в нижний зал. Там побудь около дежурного. Какая-нибудь из групп придет к нему. С ребятами и уйдешь в интернат. Один не ходи, хватит мне волнения из-за Вали.
– Вы не беспокойтесь, Надежда Ивановна, с нами ничего не случится… А если позвонить на Хрустальный ключ? – предложил Топя. – Чтобы вам не ездить туда?
– А вдруг ее там нет? Что подумает Черноок? Нет, я поеду!
Вьюга продолжала неистовствовать. Но в здании вокзала жизнь шла своим чередом. Ярко горели люстры. Многочисленные пассажиры ожидали поездов. В газетном киоске продавали журналы и газеты. Бойко торговала мороженщица.
С Надеждой Ивановной поздоровалась дежурная по залу, пожилая женщина, с красной повязкой на руке.
– Мне бы узнать, когда ближайший поезд в сторону Хрустального ключа. Срочно надо выехать, – обратилась к ней воспитательница.
– Зайдите сюда, – показала та на дверь одного из служебных помещений. – Позвоните диспетчеру.
Какой замечательный совет!
Позвонила по указанному телефону.
Трубку сняли сразу.
– Диспетчер слушает, – это он говорил кому-то на линии. Потом, сделав какое-то короткое распоряжение, обратился уже к Надежде Ивановне: – Слушаю вас!
– Товарищ диспетчер, – сказала она взволнованно. – С вами говорит воспитательница железнодорожного интерната. У нас исчезла девочка. Возможно, она уехала к себе домой, на Хрустальный ключ. Когда пойдет первый поезд в ту сторону?
– Подождите у телефона…
Встревоженной женщине ожидание показалось бесконечным. Но вот снова спокойный деловой голос диспетчера.
– Через десять минут в сторону Хрустального ключа пойдет снегоочиститель. Я свяжусь с ним по радио и дам распоряжение взять вас. Через пять минут позвоните мне.
Надежда Ивановна посмотрела на большие стенные часы, потом на свои. Через пять минут… Ей стало жарко. Она расстегнула шубу, сбросила на плечи пуховую шаль.
Пять минут. Никогда они не тянулись так долго.
Но вот, наконец, последний прыжок минутной стрелки.
– Это вы? Все в порядке. Механик снегоочистителя остановится под железным перекидным мостом. Торопитесь. Если не задержитесь там, можете вернуться с электричкой в 19 часов 10 минут. Время московское.
Для снегоочистителя до станции Хрустальный ключ и дальше была подготовлена «зеленая улица». Сияли изумрудные огни светофоров. Можно было ехать напроход. Но снегоочиститель снизил скорость и у начала платформы на миг остановился.
Надежда Ивановна спрыгнула на платформу, засыпанную снегом.
– Успеха вам, – коротко пожелал ей механик.
Снегоочиститель тронулся. Пока он шел вдоль станции, механизмы его не работали, чтоб не сыпать снег на платформу. Но вот она кончилась, машинист прибавил ход, и могучая машина, окруженная снежным облаком, исчезла в метельной дали.
Надежда Ивановна, утопая в рыхлом снегу, обогнула станционное здание. Вот и дом, где живет семья Черноок.
На лестничной площадке воспитательница остановилась.
Что она скажет? Как узнать, дома ли Валя? Хотя это выяснится в первую же минуту…
Надежда Ивановна стряхнула снег с воротника и обшлагов, поправила шаль и, как она иногда говорила о себе, «полностью мобилизовалась».
– Ну, все, – и она нажала кнопку звонка.
Открыла ей пожилая женщина со строгими черными глазами. И сейчас же в переднюю вышла Руфина Алексеевна. Она сразу узнала воспитательницу. Испуганно прижала руки к груди.
– С Валей что-нибудь случилось? Она заболела?
…Выходит, Вали дома нет.
– Нет, не волнуйтесь, – очень спокойно заговорила Надежда Ивановна. – Валя не больна. Видите, страшная метель, к ночи будет сильный мороз. Все дети оставлены в интернате.
Руфина Алексеевна вздохнула с облегчением.
– А я так взволновалась. Значит, Валя не приедет. Как жаль! Ведь у нее завтра день рождения… Она будет жить в интернате еще целую неделю?
– Все будет зависеть от погоды, – голос Надежды Ивановны звучал так же спокойно.
– Самое главное – она не больна. Но неужели, – в глазах Руфины Алексеевны вдруг блеснуло недоверие, – неужели вы приехали на Хрустальный ключ только для того…
– Нет, у меня были еще дела. Сообщите как-нибудь завтра Чердынцевым, что Ксюша тоже осталась в интернате.
– Большое спасибо. Вы очень добры! Я обязательно сообщу Чердынцевым о Ксюше. Могу я попросить вас об одном одолжении? – Руфина Алексеевна торопливо вышла в соседнюю комнату и вскоре вернулась с маленьким свертком. – Вот, если вам не трудно, передайте это завтра Вале. Тут небольшой подарочек. И поздравьте ее от нас.
Она вдруг спохватилась.
– Так неудобно, я не пригласила вас в столовую. Может, выпьете стаканчик чаю?
– Нет, спасибо. Я тороплюсь. В 19.10, – воспитательница взглянула на свои часики, – идет электричка в город. До свиданья!
Когда дверь захлопнулась, Надежда Ивановна, держась за перила, на миг закрыла глаза. «Что же с ней случилось, с Валей? Завтра у нее день рождения!»
Почти по расписанию пришла электричка. В вагонах было пустовато. Воспитательница стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу окна. Вот сейчас, за леском, промелькнет на миг одинокая путевая будка, в которой живут Чердынцевы. Мама Ксюши, наверное, не беспокоится о дочери. Ксюша совсем иная, чем Валя. Столько в ней спокойной силы, целеустремленности.
Метель стихала. Не вились уже за окном сплошные снежные вихри, Но одновременно, как обещала сводка погоды, начал крепчать мороз; На станциях, когда входили новые пассажиры, в дверь врывалась струя морозного воздуха.
