Текст книги "Сборник "Прометей""

Автор книги: Евгений Гуляковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 65 страниц)

ГЛАВА 8

Довольно часто, открывая дверь очередному посетителю, Карин не знала, что ее ждет. Но таковы уж особенности ее профессии, она не могла отказать ни одному из желавших задать вопрос богиням своей судьбы. Слишком много опасностей таили в себе обязанности предсказательницы, а награда казалась ничтожной. Но лишь для непосвященных, для тех, кто никогда не переступал порог верхнего мира, – для тех же, кто хотя бы краешком глаза сумел туда заглянуть, обратного пути не было. Отказаться от общения с миром человеческих судеб они уже не могли.

– Войдите! – произнесла она совершенно ровным голосом и незаметным жестом поправила спрятанный в складках одежды кинжал – жалкое оружие в руках женщины, которая никогда не была ни воином, ни убийцей. Но прикосновение холодной стати к груди почему-то придало ей уверенности, заставило повторить приглашение войти еще раз и более уверенным голосом.

Дверь, как всегда, неожиданно обозначилась на новом месте. Если только дверью можно было назвать разошедшийся по невидимому шву кусок стены.

Этот чуждый людям дом всегда пугал ее своим непредсказуемым поведением и тем, что был неотъемлемой частью враждебного людям города, лишь терпящего их временное присутствие на своих улицах, несмотря на то что пребывание этих постояльцев затянулось на несколько сотен лет... Но кто знает, какими отрезками измеряет время этот страшный, наполовину живой город, состоящий из живых домов, обладающих собственным и по большей части непонятным для людей разумом...

В трещину стены с кряхтеньем протиснулся невысокий полный человек, закутанный в темный плащ, скрывавший под собой рясу священника.

– Отец Николай! Как вы могли так рисковать?.. Еще не пробили вторую стражу!

– Я знаю, дочь моя. Дело слишком важное. Дело, не терпящее отлагательств...

Этот человек был ее единственным другом. Больше, чем другом. Когда девочка осталась одна, он заменил сироте отца, а позже защитил ее от серой своры, рискуя и своим положением в общине, и самой жизнью.

Но, придя к ней в преддверии ночи, он рискнул не только собственной жизнью. След, проложенный им по ночным улицам города, еще долго будет светиться в темноте невидимым для простых глаз светом, а духи тьмы хорошо умеют различать светлые следы... Должно было случиться нечто совсем необычное, чтобы заставить отца Николая решиться на подобный поступок.

– Закройся! – приказала Карин двери, не слишком надеясь на то, что ее распоряжение будет выполнено. Однако с третьего раза трещина в стене все же затянулась.

– Ты знаешь, почему тебя слушаются эти стены? – спросил отец Николай, продвигаясь поближе к холодному камину, словно пытался найти там давно исчезнувшие остатки былого тепла. Он двигался осторожно, как будто боялся расплескать воду из невидимого сосуда.

– Что с вами, отец мой? Вам нездоровится?

Отец Николай не ответил на ее вопрос, он лишь плотнее запахнул плащ и не сумел сдержать стон, опускаясь на каменную скамью. Лишь теперь она заметила подозрительное темное пятно, расплывавшееся на спине его плаща, – скудное освещение мешало ей определить характер этого пятна, но страшная догадка уже сжала сердце недобрым предчувствием.

– Вы ранены?

– Оставим это. Мне слишком многое нужно сказать тебе, а времени в обрез. Как только пробьют полночную стражу, они будут здесь...

– Но я могла бы помочь вам!

– Мне уже никто не поможет. Даже такая искусная врачевательница, как ты, ничего не сможет сделать с моей раной. Жизнь вытекает из меня вместе с кровью, и времени остается совсем немного, поэтому замолчи и слушай! Слушай и запоминай каждое слово – потому что все, что я тебе скажу, имеет огромное значение... Ты помнишь предсказание великого Грифинта?

– Конечно, я его помню! Вот только не понимаю самой его сути. Грифинт сказал, что, когда два черных времени сольются в один поток и обрушатся на верхний мир, в нижнем мире появится победивший смерть рыцарь... Я не слишком верю в эту чепуху и не понимаю, зачем...

– Тогда замолчи и слушай. Он уже здесь, предсказанный Грифинтом иноземец, человек необычный во всех отношениях, быть может, даже не совсем человек, поскольку сумел победить собственную смерть. Сейчас он совершенно беспомощен в незнакомом для него мире, и, если ему не помочь, мы можем лишиться нашей единственной надежды вырваться из проклятого города.

– Почему вы думаете, что это тот самый человек? – Она задала вопрос чисто машинально, не вдумываясь в его смысл и не слишком прислушиваясь к словам отца Николая. Все ее внимание было поглощено попыткой расстегнуть на нем плащ и осмотреть рану, но он решительно отвел ее руки и прошептал с такой болью, что она без сил опустилась рядом с ним и, опершись ладонью о скамью, ощутила на ее поверхности горячую липкую жидкость...

– Ты меня не слушаешь, дочь моя, а у меня уже не остается сил, чтобы повторять все еще раз. Стражи преследовали меня от самой ратуши, и, если бы нам не повстречались кары, мы бы сейчас не разговаривали...

– Кары? Но они же...

– Да, они набрасываются на все живое, но на этот раз мне повезло, если эго можно назвать везением... Они не обратили на меня внимания и бросились на более лакомую добычу... Стражей, преследовавших меня, было четверо или пятеро – может, больше, не помню... Один из них успел спустить крючок арбалета... И целился он не в кару, через секунду разорвавшую ему горло...

Карин почувствовала, что отец Николай теряет контроль над собой, она давно ждала этого момента, чтобы осмотреть рану, даже вопреки его воле. Сейчас ее мало интересовали все важные соображения, связанные со спасением верхнего мира, – единственный близкий ей человек был на краю гибели, и она думала только о том, как ему помочь.

Рана оказалась ужасной, арбалетный болт вошел под левую лопатку, раздробил кость и застрял где-то в районе сердца. Снаружи не осталось даже оперенья короткой арбалетной стрелы, вся она находилась в груди старика, и жить ему оставалось считаные минуты.

А снаружи ранка казалась такой маленькой... Вот только кровь хлестала из нее не переставая. Карин не понимала, как отец Николай сумел добраться до ее жилища. Она пыталась привычными снадобьями хотя бы остановить кровь, но вдруг совершенно отчетливо поняла, что своими стараниями лишь продлевает его страдания. Неожиданно ее отчаяние и боль перешли в ярость, в желание отомстить тем, кто причинял страдания всем, кого она любила.

В минуты высшего душевного напряжения ее мысль обретала неожиданную кристальную ясность и точность оценок.

Сама она ничего не сможет сделать, но если отец Николай не обманывал себя, если человек, которому он пытался помочь, действительно тот самый рыцарь, о котором говорилось в предсказании... И тут она вспомнила о своем недавнем гадании, о карте, на которой был изображен король с мечом. Нежданный визитер у ее порога и этот король... Все сходилось. Теперь она знала, что ей нужно делать, она обязана вернуть отцу Николаю ясное сознание и постараться выполнить все, что он хотел ей поручить. Даже если для этого придется употребить самое опасное из имевшихся в ее распоряжении волшебных зелий.

Кровь оборотня... Конечно, зелье не сможет превратить Николая в чудовище – светлые люди, такие, как он, никогда полностью не подчинялись воздействию темной магии, но на какое-то время зелье вольет в его умирающее тело нечеловеческую силу...

Больше она не колебалась, хотя и знала, что за обращение к темным силам дорого придется заплатить им обоим.

Напиток был готов через пару минут, собственно, ей лишь понадобилось смешать жидкость из пузырька со своей собственной кровью, произнести нужное заклятие и поднести к губам потерявшего сознание отца Николая плошку с водой, в которой растворилось страшное зелье. Глотнуть он не мог, но этого и не требовалось. Достаточно было лишь смочить его губы.

Если ее не обманули, если в пузырьке была кровь настоящего оборотня, действие этого чудовищного лекарства должно было проявиться немедленно.

Через пару секунд тело умирающего священника конвульсивно выгнулось, кровотечение прекратилось, а края его раны почернели. Страшная мысль на секунду парализовала Карин: что, если вместо того, чтобы влить в него новую силу, она лишила его последних остатков жизни? Что, если она ошиблась и лишь ускорила гибель своего друга?

На губах умирающего появилась пена, и воздух, похоже, перестал поступать в его легкие. Все было кончено. Молодая женщина не заметила, как одна-единственная слезинка из ее глаз упала на рану ее друга. Что-то она сделала не так, что-то упустила в древнем заклятье, или не хватило какого-то ингредиента. Она не знала, что последнее ее предположение верно и что этот недостающий ингредиент, женская слеза по умершему, только теперь начал действовать.

Николай вытянулся, широко открыл глаза и, уставившись на Карин так, словно видел ее впервые, спросил незнакомым голосом:

– Что ты со мной сделала, женщина?

Сейчас только правда могла ей помочь, какой бы горькой она ни была.

– Я вернула тебе силу. И возможность сказать то, что ты должен был мне сказать, прежде чем уйти навсегда. Но поспеши. Действие моего лекарства скоро закончится. Кто в тебя стрелял?

– Это не важно. Достань из моей сумки золотой талисман древних.

Она подчинилась, легко нащупала в глубине сумки небольшую вещицу, от которой исходил поток силы настолько мощный, что плошка с остатками зелья мгновенно полыхнула голубым огнем, превращаясь в горстку пепла.

– Черная магия... – без всякого осуждения проговорил Николай. – Впрочем, это уже не имеет значения. Возьми этот талисман и надежно спрячь его. Он ни в коем случае не должен попасть в руки серых. Но самое главное не это – ты должна найти иноземца, пришедшего из верхнего мира, и помочь ему.

– Как я узнаю этого человека? И где мне его искать?

– Узнаешь. Твои глаза умеют видеть. Ты все узнаешь. Где его искать, я не ведаю, я помог ему выбраться из ратуши, а дальше нас разделили стражи. Но я знаю, он ушел от погони и теперь скитается по лабиринту улиц незнакомого ему города.

Найди его, помоги укрыться до тех пор, пока он не обретет нужную силу. И сделай это немедленно! Немедленно уходи отсюда! Каждую минуту серые могут появиться здесь. А стражи уже ждут тебя снаружи, ты должна обмануть их и уйти от погони! Поспеши, женщина, или я уведу тебя за собой в темный мир!

Она знала, что так и будет. Она знала, что сопротивляться черной силе напитка, который она поднесла своему умирающему другу, не сможет никто. Но и оставить беспомощного старика одного – она не могла.

– Не такой уж я несчастный и не такой уж беспомощный, – с мертвой улыбкой проговорил отец Николай, словно услышав ее мысли. – Ты лишила меня остатков жизни, зато наделила нечеловеческой силой. Так что ступай. Я сумею задержать наших врагов. И ни о чем не жалей. Помни о том, что даже запретные средства простятся тому, кто употребит их во имя светлого дела.

В этом он не был до конца уверен, но сейчас даже ложь не имела значения.

– И помни! Если они тебя поймают, тогда все было напрасно! – Этот последний довод подействовал на нее будто удар хлыста, слишком хорошо она понимала, что он имел в виду. Страшная смерть, которую она ему подарила, не должна оказаться напрасной...

Подчиняясь нечеловеческой силе, прозвучавшей в голосе отца Николая, Карин направилась к стене, противоположной той, через которую он вошел, и, не обернувшись, ничего больше не сказав, скользнула в узкую щель, неожиданно появившуюся в том месте, где не должно было быть двери.

Отец Николай был ей благодарен за то, что она ушла, потому что превращение уже началось и он не хотел, чтобы Карин запомнила его напоследок в зверином облике чудовища.

Времени у него оставалось совсем немного, и он хорошо это понимал, трезво оценивая свои новые возможности. К счастью, буквально через несколько секунд, после того как девушка, продлившая его агонию, исчезла, стена заходила ходуном от ударов снаружи. Почти сразу же стражи применили раскаленное железо, заставляя стену открыться. Знали, куда шли, и знали зачем. Одного они не знали: не знали, какое чудовище ждет их за развороченной стеной.

Отчаянные вопли стражей огласили тихие в этот ночной час улицы города.

Утром в пустой башне, некогда принадлежавшей предсказательнице, увидели лишь измазанные кровью до самого потолка стены. Не осталось ни клочка одежды, ни единой косточки – впрочем, так было всегда. Мертвых в этом городе хоронить не приходилось.

А стены очистились. Через некоторое время подтеки крови превратились в рыжую пыль. Любой пищеварительный процесс оставляет после себя отходы. Иногда это просто пыль – рыжая пыль, уже совершенно не похожая на кровь.

* * *

Карин бежала по темным улицам, инстинктивно выбирая нужное направление. Она знала этот город с самого рождения, знала каждую его подворотню, каждый проулок – во всяком случае, в его доступной людям живой части.

Старую и мертвую часть города не знал никто, даже отчаянные городские банды не осмеливались туда заглядывать. Чудовища, обитавшие там, никого не оставляли в живых. И, помня об этом, она тем не менее, меняя один проулок за другим, постепенно приближалась к невидимой запретной черте старого города.

Не было у нее иного выхода. Не все стражи оказались так опрометчивы – не все без оглядки бросились в ее жилище, чтобы через несколько секунд превратиться в кровавую пыль.

Трое остались в засаде и теперь преследовали ее по пятам, нетрудно было догадаться, кто ими руководил.

Гонт быт хитер и осторожен – он умел выжидать и нападать из-за угла. Рано или поздно он всегда добивался своей цели. И, думая об этом, она непроизвольно нащупывала спрятанную под одеждой холодную полоску стали. Живой она ему не дастся, лучше погибнуть. Если она не успеет добраться до старого города, останется только это, последнее средство... Она не знала, хватит ли у нее мужества осуществить задуманное, – никто этого не знает, пока не придет последний час его жизни. И сейчас Карин пыталась себя убедить в том, что боль от вошедшего в ее тело кинжала будет недолгой. Главное – правильно выбрать место и не промахнуться... А топот за ее спиной раздавался все ближе... Преследователи не слишком спешили, словно заранее были уверены в том, что жертва от них не уйдет. Наверняка одним из сподручных Гонта был следопыт или охотник. Если это так, ей не удастся добраться до старого города, эти люди умели вычислить поведение преследуемой жертвы на несколько ходов вперед.

Первый раз она увидела своих преследователей на Фонтанной улице. Это название всегда вызывало у нее недоумение, впрочем, как и большинство названий этого города, придуманных людьми, не имеющими к городу ни малейшего отношения.

Теперь она точно знала, что не ошиблась – преследователей всего трое, но это нисколько не облегчало ее положения – до старого города оставалось еще шесть кварталов, а от преследователей ее отделяла лишь сотня метров.

Они ее заметили, но не издали ни звука, лишь ускорили свое движение, так и не перейдя на бег.

Нечто неотвратимое было в их поведении, и Карин почувствовала, что отчаяние сковывает ее сердце ледяной коркой, мешая бежать и лишая воли к сопротивлению.

ГЛАВА 9

Танаев, воспользовавшись неожиданно обретенной свободой, постарался как можно скорее покинуть район ратуши и затеряться в пустынных ночных улицах. Лишь спустя несколько минут его одолели сомнения.

Тени, которые он заметил в тот момент, когда выбирался из трещины в стене, – вполне могли быть стражами! Это объясняло, куда делся пост у входа и почему он не обнаружил человека, старавшегося ему помочь! Сообрази он это раньше, он бы не бросился в противоположную сторону, в спасительную пустоту боковых улиц.

Возможно, его освободитель нуждался в помощи, возможно, он сумел бы приобрести в лице этого человека друга, так необходимого ему во враждебном и незнакомом городе.

Но теперь звуки погони уже затихли вдали, и у него не было ни малейшего шанса, не зная города, найти этих людей в лабиринте совершенно одинаковых улиц. Оставалось лишь надеяться, что помогавший ему человек благополучно ушел от погони, уж он-то, наверное, хорошо знал свой город!

Но чем бы ни закончилась погоня, стражи вскоре вернутся, увидят, что их пленник сбежал, и начнут искать его самого. Самое главное сейчас – найти укрытие, отсидеться, дождаться, пока все успокоится, и только потом постараться уйти отсюда как можно дальше, в противоположную часть города. Чувство опасности все время напоминало ему о том, что пустынные ночные улицы необходимо покинуть как можно быстрее.

Вскоре ему подвернулся тупиковый проулок, слабо освещенный висевшим невдалеке фонарем. Здесь, по крайней мере, он может не опасаться нападения сзади – тупик заканчивался высокой стеной, и вскарабкаться на нее – задача не из легких.

К сожалению, он не знал, что собой представляют ночные твари, хозяйничавшие в этом городе, и с какой стороны следует ожидать нападения. Но в первую очередь внимание любого ночного охотника привлечет движущаяся добыча. Особенно если ею управляет панический страх... Многие земные хищники умеют распознавать этот страх даже по запаху пота своей жертвы.

Примостившись в самом темном углу, там, где его нельзя было заметить от поворота, за которым начинался тупик, Танаев стал ждать рассвета. Это было далеко не самым лучшим решением, но еще хуже было бы сейчас ломиться в незнакомый дом. Теперь он мог надеяться только на везение. Черные твари заманили его в ловушку закрытого и смертельно опасного города, но ведь не одни они хотели, чтобы он сюда попал... Мелоди тоже советовала ему найти город, хотя так и не сказала, для чего это нужно. Что-то он должен был здесь найти, узнать какую-то тайну... Знать бы еще какую!

Часы текли один за другим, и ничего не происходило – разве что жажда усилилась и стала почти нестерпимой. Если без пищи он, в принципе, мог обходиться несколько недель, то с водой все обстояло сложнее. Его искусственный организм расходовал слишком много влаги во время движения. И хотя сейчас Танаев практически не двигался, организм требовал восполнить израсходованную во время бегства влагу.

Он пытался отвлечься от этого мучительного состояния, но кувшин с прозрачной, кристально чистой водой, из которого ему удалось напиться в ратуше, вспоминался все чаще и упорно овладевал всеми его мыслями.

Вода должна быть где-то в городе. Здесь не встречались колодцы или питьевые фонтаны, но поскольку здесь жили люди, значит, в домах должна быть вода.

Но он не знал, как проникнуть внутрь одинаковых круглых башен, не имеющих ни окон, ни дверей. И понимал, что совершенно бессмысленно пытаться вскрыть еще одну из этих непроницаемых стен. В ратуше ему удался этот фокус только потому, что ему помог человек, располагавший необходимыми для этого знаниями и, возможно, инструментами, которых у Танаева не было.

И даже если бы ему удалось с этим справиться, далеко не факт, что за случайно выбранной стеной окажется жилой дом.

Оставалась единственная возможность – найти кого-то из жителей этого города и заставить его показать место, в котором они запасаются водой. Если понадобится, он был готов применить для этого силу, вот только двинуться с места так и не решился. Притаившаяся в городе невидимая опасность давила на его психику и в конце концов заставила Танаева принять окончательное решение – дождаться рассвета, прежде чем что-либо предпринимать.

* * *

Стражи догнали Карин в конце второго квартала, почти сразу же после того, как отчаяние сковало ее быстрый бег.

Двое из них остановились на некотором расстоянии, предоставив своему командиру возможность завершить начатое.

Впрочем, расстояние, отделявшее их от несчастной девушки, оказалось не слишком большим, и они могли не упустить ни одной детали происходящего.

Гонт с коротким ликующим воплем настиг жертву и одним движением швырнул ее на землю.

– Ты не приняла мое предложение! Ты не пожелала стать моей женой, отказала второму человеку в ратуше! Но теперь ты заплатишь за все, я возьму силой то, что давно должно было принадлежать мне по праву!

Он разорвал ее плащ, усмехнувшись, перехватил слабеющую девичью руку с кинжалом и отбросил его в сторону. Карин чувствовала, как его грубые руки срывают с нее одежду, и в отчаянии закричала, не надеясь уже ни на что. Но, возможно, боги все же услышали ее, потому что Гонт так и не успел насладиться своей победой. Тонко пропели тетивы арбалетов за его спиной, и оба его подчиненных без единого звука повалились на землю.

Арбалетчики хорошо знали свое дело, а эти не промахивались никогда.

Гонт, мгновенно вскочивший на ноги, почти сразу догадался, кто эти укрывшиеся в тени башни стрелки. Спокойный тон и смысл слов, донесшихся до него из тени башни, не оставляли ни малейших сомнений в том, что он имеет дело с серыми монахами, самой безжалостной, фанатичной и кровавой сектой города...

– Мы не причиним тебе вреда, старший страж города. Отдай нам женщину – и можешь уходить невредимым.

И тут случилось то, чего Карин никак не ожидала от своего назойливого поклонника... Зарычав, как тигр, у которого отнимают добычу, Гонт молниеносным движением выхватил меч и бросился к стрелкам. Трудно сказать, на что он рассчитывал, рванувшись навстречу неминуемой смерти, – на нем была стеганая, подбитая войлоком защитная куртка стражей, способная обезвредить удар меча, но против арбалетных болтов ее защита была бессильна. Первый же выстрел стал бы для него роковым. Однако выстрелов не последовало. То ли нападавшие старались не усугублять конфликт со стражами, убийство второго человека в городе не осталось бы без специального расследования и повсеместного преследования секты, то ли просто решили как следует проучить наглеца.

Вскоре Карин поняла, что второе ее предположение было более верным. Гонт успел-таки добраться до нападавших, звон столкнувшейся стали и вопли раненых возвестили о его первоначальном успехе. Но вскоре после этого клубок сцепившихся в фехтовальном поединке воинов выдвинулся из тени, и Карин поняла, что у ее неожиданного защитника нет ни малейшего шанса... Она узнала нападавших. Плащи и капюшоны с ярко-белой оторочкой невозможно было не узнать. Из лап этой секты никому не удавалось вырваться живым, и врагов у них практически не было, потому что редкие смельчаки умирали раньше, чем успевали причинить секте серых монахов какой-нибудь вред.

К тому же монахов, которых атаковал Гонт, было слишком много – не меньше дюжины... С Гонтом сражались на мечах лишь трое из них, а остальные готовили какие-то длинные веревки. Еще двое катались по земле, вопя от боли и зажимая раны, из которых хлестала кровь.

Все-таки стражи не зря ели городской хлеб, постоянные тренировки сделали из них по-настоящему опытных воинов, особенно страшных в ближнем рукопашном бою. Но в любой рукопашной схватке численное преимущество почти всегда имеет решающее значение...

В воздухе мелькнули арканы, и одна из веревочных петель, брошенная с безопасного расстояния, едва не опутала Гонта, однако тот изловчился перерубить эту веревку и уклонился от остальных.

Теперь он пытался прорваться к арканщикам, но трое мечников, видимо, самые искусные из этой дюжины, непробиваемой стеной преграждали ему дорогу. Несмотря на все свое искусство, Гонт так и не сумел прорваться сквозь их защиту. Арканщики между тем, сообразив, насколько ловок доставшийся им противник, сменили тактику и начали бросать в Гонта болта короткие, вращавшиеся в воздухе веревки с грузом на концах.

Одна до них вскоре обвилась вокруг ног Гонта, заставив его рухнуть на землю. Сразу же на него набросилось несколько арканщиков, и уже через минуту он был опутан веревками с ног до головы.

Теперь все было кончено. Карин даже не пыталась бежать, смирившись со своей судьбой. Когда к ней приблизились серые монахи, она лишь жалобно всхлипнула, вызвав довольные усмешки у своих мучителей, – они стянули ей за спиной руки, даже не потрудившись прикрыть обнаженную грудь остатками разорванной Гонтом одежды. Монах, связывавший ей руки, не слишком сильно затягивал веревку, но зато с такой ловкостью и быстротой вязал узлы, что распутать их не осталось никакой надежды.

Затем вокруг ее талии затянули один из арканов, плотно притянув локти к туловищу, и лишь теперь она вскрикнула от неожиданной резкой боли...

– Потерпи немного, дочь моя! – елейным голосом пропел связывавший ее монах. – Вскоре твои мучения закончатся, по крайней мере в этом мире. Но твои грехи слишком велики, чтобы не заслужить воздаяния в посмертии. Волшба, черная магия, лживые предсказанья... Мы давно охотились за тобой, проклятая ведьма, и, если бы не защита твоего дома, ты бы давно сгорела на костре. На том свете тебя ждут с нетерпением, и мы поможем нашему господину сократить ожидание.

Произнося эту длинную тираду, монах ни на секунду не отводил алчного взгляда от груди девушки, но так и не решился прикоснуться к ней под завистливыми взглядами своих соратников.

– Вы поведете меня к храму древних? – дрожащим от слез голосом спросила Карин.

– Ты угадала, дочь моя. Именно там прощаются с нашим миром все грешники.

– Вы не имеете права! – неожиданно закричал Гонт, безуспешно старающийся разорвать путы. – Вы ответите за все свои преступления! За нашу смерть вам отомстят!

– За твою – может быть. Но мы не собираемся тебя убивать. Ты нам нужен в качестве зрителя. Потом, когда ты своими руками подожжешь костер под этой колдуньей и ветер развеет пепел, оставшийся от ее тела, мы тебя отпустим...

– И это будет самой большой вашей ошибкой, потому что я отомщу вам за все. Я найду вас, где бы вы ни скрывались!

* * *

В конце концов все заканчивается. Закончилась и эта мучительная для Танаева ночь.

Серый рассвет постепенно наползал на город, заполнил небо клубами сернистых испарений, с виду похожих на туман. Света стало больше, и теперь Танаев мог рассмотреть начинавшуюся рядом с его закутком улицу в оба конца. Едва выглянув из своего укрытия, он вздрогнул от неожиданности, потому что в конце улицы появилась процессия людей, закутанных в темные балахоны с белой оторочкой по краям и несших в руках факелы. В первое мгновение он не рассмотрел, что скрывают в своем центре плотные ряды этих похожих на монахов людей. Но когда они немного приблизились, понял, что они ведут двоих пленников – мужчину и женщину.

Мужчина, плотно обмотанный толстыми веревками, словно кабестан корабельной лебедки, все время пытался вырваться из рук конвоиров, раз за разом получая за это удары рукоятками боевых топоров и тем не менее вновь и вновь повторяя свои безнадежные попытки освободиться. С удивлением Танаев узнал в нем недавно заключившего его в ратушу капитана.

Женщина вела себя более спокойно. Казалось, она полностью смирилась со своей судьбой и шла, низко опустив голову. Одежда на ней была изорвана и свисала длинными полосами, придерживаемая лишь веревкой, обхватившей тонкую талию. Конец этой веревки держал один из монахов, то и дело дергавший ее без всякой необходимости, заставляя женщину сбиваться с шага и спотыкаться о неровности мостовой. Бледное лицо женщины, несмотря на растрепанные волосы и ссадины, показалось Танаеву красивым, а тонкая фигурка с высокой грудью правильной формы говорила о том, что она молода.

Эту странную процессию замыкал несколько поотставший от остальных монах, несущий на своих плечах длинный и тяжелый столб. В этом городе не росли деревья – они и не могли здесь расти из-за жары и слабого освещения. Так что этот столб, скорее всего, был вытесан из какого-то пористого камня, возможно, из той самой пемзы, что в самом начале путешествия Танаева в этот мир послужила ему надежным плотом.

Первой его мыслью было броситься вперед, вклиниться в группу конвоиров и попытаться освободить пленников. Если ему это удастся, он, по крайней мере, сможет рассчитывать на благодарность с их стороны. Они помогли бы ему освоиться в незнакомом городе, показали, где можно укрыться и раздобыть воду... Да и женщина ему понравилась, отчего бы не помочь попавшей в беду незнакомке? Но благоразумие взяло верх над его порывом. Монахов было слишком много, и они неплохо вооружены.

Он успел заметить два арбалета и пару мечей. Его атака, даже учитывая фактор внезапности, не приведет к успеху. Несмотря на его уникальные возможности, справиться с двенадцатью вооруженными людьми ему не удастся. Нужно было что-то придумать, и поскорей, пока вся процессия не скрылась за поворотом. И тут, при взгляде на отставшего монаха, в голове Танаева родился неплохой план.

Притаившись за углом, в густой тени башни, таким образом, чтобы проходившие по улице люди не смогли его заметить, Танаев дождался, пока вся процессия минует его проулок, и, лишь когда с ним поравнялся последний из монахов, со столбом на плечах, ничего вокруг не замечавший из-за своей тяжелой ноши, Танаев бросился к нему. Теперь все зависело от его ловкости и быстроты. Если фокус, который он собирался проделать, заметит кто-нибудь из впереди идущих монахов, с ним будет покончено за несколько минут. Ухватившись за задний конец столба, Танаев резко дернул его в сторону, и монах, не успев понять, что происходит, неожиданно изменил траекторию своего движения и оказался в проулке, в котором до этого скрывался Танаев. Прежде чем он успел поднять тревогу, сильная рука зажала ему рот, а спустя еще мгновение монах потерял сознание от точно рассчитанного удара.

Дальнейшее было уже нетрудно. Правда, приходилось очень спешить, чтобы присоединиться к процессии до того, как сотовариши неудачливого носильщика заметят его исчезновение. Торопливо сорвав с монаха плащ, Танаев обнаружил на поясе пленника объемистую флягу с водой и наконец смог утолить нестерпимую жажду. В это время его пленник очнулся и впился в него расширенными от страха глазами.

Танаев приложил палец к губам и тихо спросил:

– Ты ведь не хочешь, чтобы я ударил тебя еще раз? – Монах отрицательно покачал головой. – Тогда лежи тихо.

Танаев связал руки пленнику, использовав для этого его собственную домотканую рубаху, изготовленную из толстой и прочной холстины, и в заключение заткнул ему рот подолом этой же рубахи.

После этого он надежно закрепил на поясе флягу с остатками воды и, взвалив на плечи увесистый столб, поспешил догонять процессию.

Недолгое отсутствие носильщика еще не успели заметить. и первая часть его плана завершилась успешно. Теперь следовало дождаться удобного момента и попытаться освободить пленников. Планировать что-нибудь заранее, не зная, куда и с какой целью движется процессия, он не мог. Приходилось положиться на его величество случай.