Текст книги "Сборник "Прометей""

Автор книги: Евгений Гуляковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 65 страниц)

– Только я и Миранд.

– Тогда не стоит переживать раньше времени! Мы найдем его!

Глава 38

Но они ничего не нашли на пустом плацу, хотя перевернули каждый камешек. Миранда, разумеется, здесь тоже уже не было.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Годвин, когда безрезультатные поиски передатчика закончились и оба, потрясенные неудачей, присели на скамью, за которой стояли пустые теперь козлы для тренировочного оружия.

Танаев долго мрачно молчал, постепенно осмысливая размеры катастрофы и ее возможные последствия. Не получив вовремя условного сообщения, Катасонов решит, что последняя отчаянная попытка федералов узнать о происходящем на захваченной планете окончилась неудачей, и отдаст приказ о начале бомбардировки.

До условленного крайнего срока оставалось всего девять дней, и сейчас Танаев проклинал себя за то, что не отправил сообщение раньше, тянул до последнего, все еще надеясь что-то уточнить и выяснить. Хотя и так было ясно, что на Земле сохранились обширные районы, неподконтрольные модорам, в которых жили вполне нормальные люди, и теперь все они могли, по его милости, погибнуть.

– Рану мне нанесли не случайно! Теперь я начинаю понимать, для чего это понадобилось, – произнес Танаев, сжимая челюсти. В его глазах разгорался огонь, не предвещавший ничего хорошего виновнику происшествия.

– Не торопись с выводами. Для того чтобы специально подстроить этот ваш поединок, Миранд должен был знать о твоем передатчике. Ты говорил кому-нибудь из местных о том, что носишь его с собой?

– Здесь я вообще ни разу не упоминал о передатчике.

– Зато ты достаточно часто говорил о нем во время нашей долгой дороги к монастырю...

– Ты хочешь сказать, что Альтер нас предал? Я не верю в это!

– У любого из нас есть определенный предел выносливости. Опытным палачам не потребуется много времени для того, чтобы сломить человека и заставить его говорить.

– Но мне сказали, что на Альтера, в наказание за утрату креста, наложили всего лишь небольшую епитимью, во время которой он должен пребывать в одиночестве.

– Вот именно. Чтобы не общался с нами. Чтобы мы не могли узнать, что происходит на самом деле!

И это вполне могло быть правдой! Сейчас, вспоминая все детали исчезновения Альтера, его страх перед предстоящим наказанием и странное прощание, перед тем как его увели, Танаев уже почти не сомневался в правоте Годвина. Но тогда получалось, что они, ничего не подозревая, все же попали в хорошо подготовленную ловушку! И одним из организаторов этой ловушки был сам Александер! А вот в это Глеб не мог поверить, несмотря на то, что факты противоречили его убежденности. Облако светлой силы, окутывавшее этого человека, исключало самую возможность предательства с его стороны. Но Александер мог не контролировать всего, что делается в монастыре. Он сам говорил об этом, когда просил помочь ему разоблачить предателей! Не зря Танаев давно чувствовал, что с Альтером происходит что-то ужасное! Сейчас многие слова архимандрита предстали перед Глебом в совершенно новом свете. Но он не сделал из них должных выводов и теперь расплачивался за это.

– Мы будем искать Альтера! Если понадобится, перевернем весь монастырь, но я узнаю, что здесь происходит!

– Как ты собираешься найти монаха? Монастырские здания похожи на лабиринт! А на нижних этажах, где его прячут, наверняка стоит охрана.

– Есть два способа...

– Я предпочитаю второй! – сразу же отреагировал Годвин, догадавшийся, что под первым способом Танаев подразумевал свои колдовские штучки, с использованием транса. – Сначала я попробую свой способ: захватить заложника и заставить его разговориться. Твой транс в этом месте может обернуться для нас серьезными неприятностями. Здесь хорошо поставлена слежка, я чувствую ее на каждом шагу!

– И все же придется сделать именно это. Если мы захватим заложника, нас отсюда, в лучшем случае, немедленно вышвырнут. К этому я еще не готов. Слишком могучие силы противоборствуют друг другу в Валаме. Я должен в этом разобраться!

* * *

Недовольно ворча, Годвин направился к двери, чтобы снаружи подстраховать Танаева и не позволить никому проникнуть в его келью, пока Глеб будет находиться в беспомощном состоянии. Он знал, как тяжело дается Танаеву проникновение в ментальный мир, всегда вызывавший в самом Годвине волну животного, неподконтрольного разуму ужаса.

Едва за Годвином захлопнулась дверь, как напускная уверенность, которую Танаев старательно демонстрировал перед ним, да и перед самим собой, если уж быть до конца откровенным, сразу же покинула навигатора.

Его ментальные способности уменьшались по мере того, как преобразования, начавшиеся в его организме, захватывали все большие области. Но даже сейчас, в эту трудную минуту, он не жалел о том, что решил расстаться со своими уникальными способностями ради того, чтобы стать обычным человеком, и знал, что никогда не будет об этом жалеть. У него появилась надежда, что в могучем поле магической энергии монастыря его прежние способности вернутся, если и не в полной мере, то хотя бы настолько, чтобы позволить ему отыскать Альтера, успевшего за время их совместного путешествия стать ему близким другом.

Тяжело вздохнув, Глеб, наконец, приступил к нелегкой процедуре выключения своего сознания. Во всяком случае, той его части, которая функционировала в реальном мире.

Была еще и другая часть, в разной степени имеющаяся у всех нормальных людей. Иногда эта скрытая часть сознания давала им возможность заглянуть под покров реального мира и уголком глаза увидеть крохотный кусочек будущего. Некоторым удавалось больше, гораздо больше...

Танаев расслабился и попытался сосредоточиться на своей келье, стараясь вытеснить из сознания все лишнее, заполнить его видом этих серых, равнодушных ко всему стен. Это давалось с трудом. Непослушные мысли все время возвращали его к пропавшему передатчику, а перед глазами то и дело появлялась стая крылатых ракет, пробивавших облачный слой планеты.

Наконец ему удалось взять себя в руки и полностью отключиться от тревожных мыслей.

Тогда он закрыл глаза, нащупал лежавший на кровати меч, поставил его между колен, уперев острием в пол, и прижал ладони с двух сторон к холодной и скользкой, словно смазанной маслом, поверхности лезвия.

Почти сразу он почувствовал покалывание в ладонях, постепенно перешедшее в болезненное дерганье, словно он держал в руках оголенный электрический провод. Кристаллы шунгита, вплавленные в поверхность лезвия, давали о себе знать, пока что одной только болью.

С трудом справившись с желанием отдернуть руки, Глеб мысленно постарался зачерпнуть из невидимого облака силы, клубящегося вокруг монастыря и протянувшего к мечу свой искрящийся отросток. Ему было необходимо пропустить через себя хотя бы небольшую толику этой неподатливой, упругой силы, упорно отталкивавшей его ладони.

С третьей попытки это удалось, и тогда волна живительного тепла прошла через все его тело. Вскоре Глеб понял, что может воспользоваться наполнившей его силой.

Не вставая с места и управляя лишь отделившейся от его тела виртуальной частью сознания, он направился к стене и, сделав небольшое усилие, просочился сквозь нее в коридор.

Вокруг все выглядело серым, как это обычно бывает в трансе, словно он смотрел снятый на черно-белую пленку фильм. Но Танаев знал, что эта картина в точности соответствовала тому, что сейчас происходило в реальном мире.

Годвин стоял в двух шагах, то и дело оборачиваясь и с опаской косясь на дверь. Вот он вздрогнул, почувствовав его близкое присутствие, и Танаев поспешил убраться в сторону, чтобы не пугать своего верного телохранителя, на попечение которого он теперь оставлял свое бесчувственное, окаменевшее тело.

Коридор... Еще один поворот, лестница, ведущая куда-то вниз... Ему, похоже, нужно именно туда, но внимание неожиданно привлек разговор, долетевший до него сквозь толстую стену. В ментальном поле слух обостряется в десятки раз...

– Зачем вам понадобилось, брат Миранд, похищать у нашего визитера этот прибор? – спросил незнакомый голос, лишенный всякой эмоциональной окраски. Так всегда бывает в ментале, и поэтому узнать там по голосу человека – задача почти неразрешимая. Зато смысл долетевших до него слов заставил Танаева замереть на месте, полностью обратившись в слух.

– Чтобы он не смог отправить сообщение.

– Но зачем? Что нам это дает?

– Теперь мы знаем сроки приближения к Земле флота федералов. Наши друзья подготовят достойную встречу и навсегда отобьют у них желание соваться в зону нашего влияния. Если бы Танаев отправил свое сообщение, атака могла бы не состояться.

– Понимаю... Весьма предусмотрительное решение.

Танаев подошел к стене и постарался просунуть сквозь нее голову, ровно настолько, чтобы можно было рассмотреть находившихся в комнате людей.

Он знал, что сильно рискует, даже Годвин, не обладавший психокинетическими способностями, мог почувствовать его присутствие, а среди монахов есть настоящие маги, если один из них обнаружит его, обратно к своему телу ему уже не дадут вернуться...

Тем не менее он продолжил попытку.

Стена оказалась слишком толстой, и постепенно Глеб погрузился в нее полностью. Стены этого монастыря строили на совесть, из настоящего плотного камня...

Глеб чувствовал себя так, словно двигался в вязкой глине. Продвижение вперед, даже на несколько сантиметров, требовало от него предельного напряжения. Если бы он дышал, он бы уже давно задохнулся, но ему не нужен воздух...

В мутной среде, сомкнувшейся вокруг Танаева со всех сторон, не видно было ни зги, и им постепенно овладевала паника.

С трудом преодолев страх, Глеб продолжил упорное продвижение вперед.

Наконец мутная пелена перед лицом начала постепенно светлеть. Тогда он замедлил продвижение, чтобы неожиданно не оказаться внутри комнаты, разговор в которой оказался таким важным. Но как только он погрузился в стену, все звуки исчезли. Для того чтобы не потерять важную информацию, ему придется выглянуть!

Он сделал последнее, решительное движение, наклонил голову вперед, муть перед глазами начала рассеиваться, и перед ним высветилась длинная комната, устланная богатым ковром.

К сожалению, он не различал красок, чтобы полюбоваться ковром, и вдруг уловил себя на том, что его мысли постепенно теряют четкость.

«Зачем я здесь? Ах да, разговор, похищенный передатчик...» Двое сидят за столом, уставленным дорогими винами и закусками... Монастырский устав, насколько ему известно, запрещает принимать пищу в келье, но эти двое, очевидно, могут себе позволить пренебречь уставом.

Одного Глеб узнал сразу, это был «учитель фехтования», брат Миранд, который похитил у него передатчик. Второго Танаев видел впервые. Он постарался хорошенько запомнить его лицо, чтобы при встрече опознать своего нового врага.

Сделать это оказалось неожиданно легко, потому что человек, облаченный в синюю сутану, вдруг встал и не торопясь начал двигаться в сторону Танаева.

Его лицо, обрамленное рыжей бородкой, тонкие, презрительно изогнутые губы и глубоко запавшие глаза становятся все больше, постепенно заполняя обозреваемое Танаевым пространство, и Глеб лишь теперь понимает, что этот человек приблизился к тому месту в стене, где он находится. Глеб попытался сдвинуться назад, скрыться в стене – слишком поздно...

Голос этого человека, его слова, словно удары молотка, неожиданно обрушиваются на высунувшуюся из стены невидимую голову Танаева.

– Здесь дурно пахнет, брат Миранд! Нас не могут подслушать?

– Хотел бы я видеть того, кто осмелится за нами следить! Ты слишком осторожен, брат Левин!

– И тем не менее, я чувствую какой-то странный запах!

«Запах? Какой запах? – лихорадочно мечутся мысли в голове Танаева. – Астральное тело человека не может иметь запаха!»

Но Левин его чувствовал, чувствовал присутствие постороннего разума, и теперь уже не важно, каким из своих шести чувств он это делал.

Левин подошел вплотную к стене, внутри которой прятался Танаев, поднял правую руку и пробормотал какое-то заклинание.

Волна света пробежала по стене, от того места, где к ней прикоснулся монах. Тело Танаева пронзил удар, похожий на удар электрического тока – и навигатор едва сдержался, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. И тут же понял, что лишился этой возможности. Его тело окаменело, он не мог пошевелиться, не мог сдвинуться с места, ни на сантиметр!

– Так будет надежнее, брат Миранд, так будет надежнее... – пробормотал Левин, возвращаясь к столу. – Вы забыли сообщить мне о своих успехах. Мой отчет будет неполным без этих сведений. – Левин говорил с иронией, подливая в свой бокал розовое вино. Чувствовалось, что в иерархии темных сил он занимает гораздо более высокое положение и обращается к Миранду с легким презрением.

– Но мне нечего вам сообщить! Прошло слишком мало дней со времени вашего прошлого визита, высочайший! – Миранд вскочил и, согнувшись в полупоклоне, попытался пододвинуть к Левину дымящееся блюдо с жареным гусем, но тот небрежным жестом отклонил его угодливое подношение и продолжил тем же презрительным тоном:

– Не так уж мало! Почти два месяца! Или вы ждете, когда наступит лунное затмение и этот проклятый Александер обретет свою полную силу? Он вас уже заподозрил! Он обязательно подвергнет вас проверке, и весь план, который мы готовили так долго, провалится! Провалится по вашей вине!

– Этого не должно случиться! Я старался, старался как мог! Я завербовал двоих монахов!

– Один из которых уже сбежал!

– Здесь так трудно работать! У них нет секретов друг от друга, и это проклятое поле враждебной нам энергии высасывает из меня все силы! Я болен! С каждым днем я все сильнее чувствую приближение конца!

– Перестаньте стонать, брат Миранд! Вы в прекрасной форме, удалось же вам проучить этого негодяя, посмевшего бросить вызов нашему властелину! Ваши старания не останутся не замечены, вознаграждение уже ждет вас!

– Кому нужно это вознаграждение, если я умру?

– Вы знали, на что шли, когда согласились на эту миссию. Возьмите прибор, захваченный вами, и спрячьте в надежном месте, эта комната мне не нравится, здесь плохо пахнет... Я все время чувствую чье-то присутствие! Вы уверены, что за нами не подсматривают?

– Это невозможно! Охранные заклятия накладывал сам Деркок, когда был здесь с проверкой!

– Да. Он великий маг. Очевидно, на этот раз я ошибся. И все-таки, возьмите прибор и пойдемте отсюда.

– Почему бы нам сразу его не уничтожить?

– Потому, что ситуация может измениться. Потому, что с его помощью мы можем шантажировать федеральную тварь, потому, наконец, что мне приказано сохранить этот прибор и доставить князю для исследований. А нам с вами надлежит выполнять приказы!

Недовольно ворча, Миранд направился к полке, взял картонную коробку с таким желанным и таким недосягаемым для Танаева передатчиком и вышел, вслед за своим гостем, из комнаты.

Окаменевший в стене Танаев остался один.

Глава 39

Бывают состояния, в которых ощущение времени исчезает. Именно в таком положении оказался Танаев. Он не знал, как давно его враги покинули комнату, замуровав своим колдовством его астральное тело в стене настолько прочно, что даже мысли стали вязкими и тяжелыми, словно налились свинцом.

Он думал об ожидавшей его незавидной участи с болезненным равнодушием. В самом деле, какая разница, что произойдет с его телесной оболочкой, лишившейся своего содержания, и когда именно обнаружат в его келье бездыханный труп неудачника, осмелившегося замахнуться на задачи, недоступные простому смертному.

Но даже сейчас, в том отчаянном положении, в котором он находился, сквозь свинцовую тяжесть мыслей, запертых в замкнутой оболочке его астральной головы, пробивались досада и сожаление о том, что из-за его оплошности погибнут люди, тысячи ни в чем не повинных людей.

Никто не мешал ему отправить эту проклятую радиограмму вчера, или даже еще в Петроводске, после того как он убедился в том, что там живут нормальные люди, не подвластные черной заразе, окопавшейся на юге... Возможно, кто-то из жителей подземного города уцелеет после бомбардировки, но все равно они недолго протянут. Все внешние источники, поддерживавшие их существование, будут уничтожены, а монастырь, в котором он сейчас находился, вообще будет стерт с лица земли! И это еще не все. Федеральный космический флот попадет в ловушку. После этого рейда от него останутся лишь жалкие остатки. Весь дальнейший ход противостояния захватчикам изменится.

Интересно, что скажут о нем потомки, когда им станет известно имя человека, у которого была возможность предотвратить катастрофу, но он этого не сделал... Если на Земле вообще останутся потомки, после той огненной бани, которая ее ждет.

– Я слышу твое отчаяние, сын мой! – Это был голос, далекий, как равнинное эхо, едва пробивавшийся к Глебу сквозь каменную преграду, сковавшую все его тело. Но это был голос! Первый живой звук, который он услышал, с того момента как черный колдун произнес свое заклинание, сковавшее стену стальными оковами.

– Продолжай свои усилия, не останавливайся! Мне необходима твоя помощь!

«Какая помощь? Какие усилия? О чем толкует этот странно знакомый голос?»

– Продолжай бороться, сын мой! Без твоей помощи я не смогу пробиться к тебе!

– Кто ты? – Но Глеб уже знал ответ. – Что я должен делать?

– Звать меня, помнить об огненном зерне, заложенном в твоем сердце, раздувать огонь, хранящийся в твоей душе, не давать угаснуть священному пламени, тысячелетия назад принесенному мною на Землю... Очень редко, раз или два за тысячу лет, рождались люди, в сердцах у которых тлела искорка моего пламени. Но пока жива эта искорка, жива и надежда!

– Да, я помню, порой из этой искорки рождалось пламя, испепелявшее половину мира!

– Надо осторожнее обращаться с огнем!

Голос надолго замолк, и Танаев стал думать о том, что этой неосторожной фразой мог обидеть своего могущественного покровителя. Но через какое-то время голос вернулся, и Танаеву показалось, что он стал немного ближе.

– Дети часто играют с огнем, твоя раса еще слишком молода!

– У нас принято считать, что за проступки детей отвечают их родители! Зачем ты позволил моим предкам взять в руки Огненный меч?

Затем, что мужество и знания рождаются только в горниле пламени!

Стены монастыря неожиданно содрогнулись от могучих подземных толчков, ритмичных, как шаги великана.

Даже в своем нереальном, астральном мире Танаев почувствовал всю мощь и сокрушительную силу приближавшихся к нему шагов и застонал от собственного бессилия, от того, что не смог противостоять судьбе и позволил ей вновь увлечь себя в водоворот событий, из которого был лишь один выход – сквозь боль и кровь...

Рядом сверкнуло бесцветное, почти невидимое пламя. Танаев думал, что пламя, прожигающее бесцветную стену, тоже должно быть бесцветным, и удивился гладкой, как галька, поверхностной мысли, за которой, тем не менее, скрывалось нечто важное...

Если он сумеет притянуть это пламя немного ближе к себе, но не настолько, чтобы нанести собственному телу необратимые повреждения, ему, возможно, удастся освободиться...

Сделав это открытие, он сосредоточил всю свою волю на том, чтобы представить себе это невидимое пламя, представить настолько полно и ясно, чтобы оно стало видимым...

Он мог это сделать, потому что однажды, по воле богов, в его руки попал крохотный язычок небесного пламени, способного прожигать горы и разрушать замки радужных князей.

И вот через мгновение, а может быть, через вечность, он почувствовал, как сжимавшие его каменные оковы постепенно теряют свою твердость.

Вместе с этим ощущением пришла боль, но он принял ее с радостью, потому что она разрушала сковавший его каменный склеп, внутри которого до сих пор не было никаких ощущений, и боль стала первым вестником его освобождения.

Превозмогая ее, Глеб сумел вырваться из каменного плена наружу и оказался в коридоре. До последнего момента он надеялся увидеть, хотя бы издали, того, кто вот уже дважды возвращал ему бесценный дар жизни и надежду... Но ничего не увидел. Здание все еще содрогалось от подземных толчков, но шаги великана, принесшего Глебу спасение, уже затихали вдали.

– Кто ты?! Ответь мне! Я должен знать!

– Ты знаешь... – долетел до него голос, похожий на раскаты грома, уже затихавшего среди горных вершин. – Надеюсь, ты сумеешь правильно воспользоваться моим даром, человек...

– Смогу я когда-нибудь увидеть твое лицо? Смогу я когда-нибудь поблагодарить тебя за все, что ты сделал для моих соплеменников, за священный огонь Олимпа, за жизни, освещенные этим огнем?

Но только свист ветра, прилетевшего с далеких и невидимых отсюда гор, был ему ответом.

* * *

А потом, сквозь постепенно отступавшую пелену, он увидел обычное человеческое лицо. Лицо бывшего наемного убийцы, который стал его другом. Первой мыслью Глеба была мысль о том, как неожиданны и непредсказуемы бывают повороты судьбы.

– Ты провел без сознания целых четыре часа! – не скрывая радости, сообщил Годвин. – Я думал, ты уже не вернешься... Монахи выгнали меня из коридора, в дверь все время стучат, я не открыл запора, но если ты им не ответишь, они сломают дверь.

С трудом разминая затекшие члены, Танаев поднялся на ноги, взял шунгитовый меч и распахнул дверь. В коридоре никого не было, лишь вдалеке мелькнула чья-то тень. Кому-то очень хотелось подобраться к его беспомощному телу, нетрудно было догадаться – зачем.

– Возьми оружие и следуй за мной! Мы должны догнать этого человека!

– Ты узнал, где они прячут Альтера?

– Нет. Но у нас еще остался второй способ, тот, который предложил ты! Этот человек должен многое нам рассказать!

И они помчались по коридору, стараясь не потерять из виду темную фигуру, мелькавшую впереди.

Танаев опередил Годвина и настиг убегавшего в тот момент, когда тот уже захлопывал дверь своей кельи.

Выбросив перед собой руку с мечом, Глеб успел вставить лезвие в узкую щель закрывавшейся двери и не позволил беглецу задвинуть засов.

Затем, используя меч в качестве рычага, он приоткрыл дверь настолько, что сумел ухватиться за ее край, и рывком распахнул ее.

На пороге, бледный и задыхающийся, стоял Миранд, зажимая левой рукой глубокую царапину, нанесенную ему во время этой борьбы, и не выпуская из правой своего меча. Глеб должен был максимально использовать случайно полученное преимущество. Миранд отлично владел мечом, и если бы не эта пустяковая рана, по счастью, нанесенная в его правую руку, у Танаева не было бы ни единого шанса выстоять против него в поединке.

Рана – раной, но монах медлил уж слишком долго. И даже не пытался принять никаких оборонительных мер. Он лишь обреченно смотрел на Танаева широко открытыми глазами. У Глеба было несколько долгих, растянувшихся во времени секунд для того, чтобы нанести своему противнику решающий удар, пока тот не опомнился, но и Танаев почему-то медлил. Может быть, кровь была тому виной, кровь монаха, оставшаяся на лезвии его меча, покрытого волшебной шунгитовой пленкой. И теперь он вспомнил, что должно последовать за прикосновением шунгитового лезвия к темной крови! Ее хозяин превратится в кучку пепла. Однако Миранд стоял перед ним живой и невредимый, выходит, он не принадлежал к темным? Что же тогда означал подслушанный Глебом разговор?

– Давай поговорим, прежде чем начнем махать мечами! – хрипло проговорил Миранд, отступая в глубь своей кельи. Почему-то он очень боялся Танаева, и этот непонятный страх буквально парализовал монаха.

«С чего бы это? – подумал Танаев. – Он же знает, какой из меня фехтовальщик, даже левой рукой он мог бы легко отразить все мои атаки. Нет, не меча он боится – чего-то другого!»

– Давай поговорим! – согласился Танаев, демонстративно опуская меч и открывая грудь для неожиданной атаки своего противника, если она последует. Но она не последовала. Миранд тяжело опустился на топчан, отставил меч в сторону и задал совершенно неожиданный вопрос:

– У вас есть дети, господин Танаев?

– У меня нет детей. У меня не может быть детей, если это вас заинтересовало. Но какое это имеет отношение к нашим с вами делам? Давайте лучше поговорим о том, зачем вы похитили принадлежавшую мне вещь, и о том, где вы ее прячете?

– Боюсь, вы меня не поймете... Если бы у вас были дети, тогда да, тогда еще была бы какая-то надежда, а так, вы меня не поймете...

– А ты все же попробуй, я вообще-то понятливый!

– Десять лет назад я был молодым послушником, только что прошедшим первую ступень подготовки в Валаме. Я очень этим гордился и собирался посвятить всю свою жизнь если и не Богу, в которого нынче мало кто искренне верит, то, по крайней мере, той идее, которую олицетворял собой Валам. Идее изгнания захватчиков с нашей земли.

Но молодость брала свое. Получив отпуск после окончания курса, я поехал в Петроводск. Все слушатели валамских семинарий проводят там свои каникулы, ходят по ресторанам, проматывают стипендию, кстати, весьма солидную, которую в Валаме некуда девать. Знакомятся с женщинами и тут же их забывают. Оплаченная любовь недолговечна.

Но я встретил девушку, в которую влюбился...

Миранд надолго замолчал, предаваясь своим воспоминаниям, – и, судя по тому, как ходили желваки у него под скулами, воспоминания эти были невеселы.

– Но ведь обет безбрачия Валамского братства запрещает вам жениться?

– В то время я еще не принял обет и, возможно, не принял бы его вообще, из-за Кэлны.

Через год у нас родился ребенок, а еще через полгода черные предложили мне сотрудничество, полагая, что нарушение монастырского устава достаточный повод для предательства. Но они ошиблись. Я отказался, проигнорировав все их угрозы. И тогда они убили Кэлну. Это было несложно, ведь защитить ее было некому. В то время я полагал, что семья для мужчины второстепенна, а главное – это служение, не важно, кому, Богу или своей несчастной родине.

Главное – сам факт принадлежности к тем, кто добровольно несет на себе крест такого служения.

Они надеялись, что это убийство окончательно сломает меня, видите ли, им очень был нужен свой человек в Валаме. Но они опять ошиблись. Я перешел в военную общину и решил мстить за Кэлну всю оставшуюся жизнь. Было лишь одно обстоятельство, которое мешало осуществиться этому намерению, – ребенок, напоминавший мне о Кэлне, наш общий с нею ребенок. Маленькое, ни в чем не повинное существо.

Я не мог уделить его воспитанию достаточно времени и не мог перевести его в Валам. Детей не принимают в монастырские школы, пока им не исполнится четырнадцать лет, таковы правила...

– Вы хотите сказать, что они... Что вашего сына тоже?..

– Они не настолько глупы. Среди них есть неплохие психологи, и черные не хотели получить в моем лице беспощадного врага. Вовсе нет, им нужен был человек, каждый день дрожащий за жизнь своего сына и готовый ради того, чтобы сохранить ему жизнь, на любое предательство... Они отравили его отваром тэкурэ – это яд, привезенный ими с одной из проклятых планет. Он не убивает сразу. Он не убивает вообще, если отравленный раз в месяц принимает противоядие.

– И за это противоядие...

Миранд с горечью утвердительно кивнул головой.

– Но почему они не заразили вас своей черной кровью, как проделывали это сотни раз со всеми своими посредниками?

– Потому что здесь, в Валаме, существует поле неподвластной им силы. Своим невидимым огнем оно сжигает все черное зло. Даже их лучшие маги, прикрытые защитным плащом заклинаний, не выдерживают здесь больше недели.

Им нужен был предатель, способный находиться здесь постоянно, вот поэтому они выбрали меня и оставили в неприкосновенности мою человеческую кровь.

– Зачем ты рассказываешь мне все это? Почему именно мне?

– Потому, что устал нести на себе этот тяжкий и позорный груз, потому, что настал срок, о котором говорилось в древнем пророчестве: «Придет человек с далекой звезды и откроет дорогу к божественному огню». Эта дорога находится здесь, под нами. И если вы действительно тот человек, о котором говорилось в пророчестве, если вы сможете вынести этот огонь на поверхность, время черных на нашей земле закончится.

Я не знаю, насколько это верно. Но зато я знаю, как панически они вас боятся. Они делали все, чтобы помешать вам дойти до Валама, но вы все-таки прошли, разрушив все их ловушки, и вот теперь они пытаются остановить вас уже здесь, с моей помощью.

Мне было приказано любой ценой похитить у вас ценную для вас вещь, вещь, которой вы по-настоящему дорожите. Определить, что именно следовало похитить, оказалось довольно просто.

– Вы пытали Альтера?

– Для этого не нужно было его пытать. Левин своим колдовством способен проникнуть в разум любого человека... Конечно, процедура эта болезненная, но это все же не пытка...

– Где он сейчас?! Он жив? – Танаеву с трудом удалось подавить вспышку гнева и заставить себя говорить спокойно, по крайней мере до тех пор, пока этот неожиданно раскаявшийся человек добровольно делился с ним ценнейшими сведениями. Если только вся эта сцена не разыграна специально... Танаев почувствовал, как от этого предположения у него перехватило дыхание, и тут же он вновь взял себя в руки, сообразив, что правда, которой так охотно делился с ним Миранд, действует вернее любой лжи.

– Он жив. Находится на третьем уровне заброшенных монастырских подвалов, там, где его никто не будет искать и куда вы сейчас, несомненно, броситесь. А чтобы это случилось наверняка, мне приказано вам сообщить, что в его камере находится похищенная у вас капсула с передатчиком!

– То есть ты хочешь сказать, что меня там будут ждать, что все это специально подстроенная ловушка?

– Ну, разумеется, вас там будут ждать! И, разумеется, вы оттуда не вернетесь!

Вся напускная подобострастность и раскаяние неожиданно покинули Миранда. Теперь в его глазах светилась только ненависть.

– А почему ты так уверен, что я сейчас не подниму на ноги все монастырское братство и разом не покончу со всеми вашими кознями?

– Вряд ли вы захотите плодить бессмысленные жертвы. Лунное затмение наступит лишь через неделю, а до той поры, до возвращения Александера, никто из здешних монахов не сможет справиться с Левином. Колдовству его обучал сам Хорст! Говорят, вы с ним однажды встречались...

– Так, может, и мне стоит подождать возвращения Александера?

– Что ж, подождите. К тому времени с Федеральным флотом будет покончено, а дорога, ведущая к божественному огню, закроется навсегда. И тогда ничто уже не сможет помешать всевластию черных на этой планете.