Текст книги "Сборник "Прометей""

Автор книги: Евгений Гуляковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 65 страниц)

Глава 6

Время в огромном боевом зале некогда могучей космической базы Земли текло незаметно. Этому способствовала тишина, мягкий приглушенный свет, запахи пыли, ржавчины и застаревшей смазки давно не использовавшихся механизмов.

Все, что рассказал Годвин, могло быть правдой, но Танаев знал, что должна быть еще одна скрытая причина начала катастрофы, спусковой механизм, о котором «очиститель» не упомянул.

– Складно говоришь. Не очень-то ты похож на наемного убийцу!

– Я не убийца. Чистильщики входят в состав элитных правительственных войск. Не нужно меня оскорблять. В конце концов я могу передумать и выполнить порученное мне задание, чем бы это ни грозило в дальнейшем.

– Это уже лучше. Хотя теперь тебе это, возможно, и не удастся.

Все внутри Танаева протестовало против услышанного. Разум отказывался поверить в гибель государства, которому была посвящена вся его предыдущая жизнь. Но и отрицать очевидный факт, в котором он уже успел убедиться лично – отсутствие огней земных городов – он не мог и лихорадочно пытался подыскать этому факту какое-то приемлемое объяснение или неопровержимое подтверждение тому, что рассказал Годвин.

Неожиданно его взгляд зацепился за толстые пучки кабелей, идущие из кабин наведения в центральный управляющий отсек.

– Кому понадобилось строить эту станцию? Если беспорядки начались на Земле, от кого собирались обороняться в космосе?

– Ее строили в последние годы смуты, когда правительство собиралось эвакуироваться на одну из внешних звездных колоний и готовило для себя безопасный отход. Но осуществить свое намерение так и не успело.

– Когда тебя посылали на задание, тебе должны были предоставить подробный план всех помещений станции.

– Разумеется.

– Был ли сохранен при монтаже базы управляющий компьютер корабля, корпус которого использовали как внешнюю оболочку станции?

– Во всяком случае, та его часть, которая управляет стрельбой, наверняка была сохранена.

– Меня не интересуют твои догадки, – холодно оборвал Годвина Танаев. – Потрудись сообщать лишь известные тебе достоверные факты, и запомни, я найду способ проверить каждое твое слово.

– Именно это я и делаю! – В голосе Годвина слышалось нескрываемое раздражение, и это понравилось Танаеву, поскольку говорило о том, что Годвин не слишком стремился контролировать свои эмоции, что косвенно свидетельствовало в его пользу.

– Покажи, где расположен терминал основного компьютера, – потребовал Танаев, – или хотя бы место, где он должен располагаться!

– Из носовой части корабля вместе с переборками убрали все ранее находившееся здесь оборудование! Если что и сохранилось, то только в носовой рубке, которую использовали в качестве центрального координационного поста. Осмотрите ее – вот она, перед вами! И если компьютер сохранился, он находится именно там.

Если Годвин рассчитывал, что Танаев ослабит внимание во время осмотра рубки, то он ошибся. Прежде всего, навигатор скользящим, почти неуловимым для Годвина движением завладел его лежавшим на полу оружием и убедился, что бластер заряжен. Чистильщик явно недооценил возможности предполагаемой жертвы и теперь сидел с отвисшей челюстью, наблюдая за тем, как его оружие, только что лежавшее на полу, исчезает под курткой Танаева. Промежуточного движения он попросту не уловил. Теперь их роли окончательно переменились. И Танаев поспешил продемонстрировать, кто теперь подлинный хозяин положения, потребовав, чтобы Годвин шел впереди, соблюдая дистанцию. Он и в рубке не спускал с него глаз, ни на секунду не ослабляя внимания. В отличие от Годвина, он не позволил себе недооценивать противника.

Аппаратура внутри рубки способна была заставить забыть об осторожности человека с менее крепкими, чем у Танаева, нервами.

Прежде всего, он понял, что основная часть электронного оборудования бывшего корабля располагается между оболочками многослойной наружной обшивки, именно поэтому она не бросалась в глаза.

Инженеры, стремившиеся сэкономить на когда-то тесном корабле каждый свободный метр пространства, вполне в этом преуспели, а те, кто занимался монтажом станции, видимо, действовали в спешке и не взяли на себя труд проверить, что именно осталось на новом сооружении от списанного крейсера.

Похоже, их это вообще не интересовало. А осталось многое, и прежде всего блоки основной памяти корабля, подарок, на который Глеб не смел рассчитывать.

Вот только управляющий терминал для этой бесценной информации обнаружить удалось не сразу.

Тончайшие проводки, перепутанные в многожильных кабелях, уходили в разные стороны, постепенно превращаясь в лабиринт, разобраться в котором не представлялось возможным. Словно подводя итог его выводам, Годвин, которого он вынужден был ни на секунду не упускать из виду, что, естественно, сильно замедляло работу, произнес с отвратительной циничной улыбкой:

– Без меня ты все равно не найдешь управляющий блок!

– В конце концов, если ты меня к этому вынудишь, я заставлю тебя поделиться всей нужной мне информацией. Не испытывай мое терпение, Годвин!

– Сильно в этом сомневаюсь. Ты монстр, Танаев. Ты человек из прошлого, из того странного времени, когда насилие было не в моде, а человеческая жизнь считалась чем-то невероятно ценным. С самого детства в вас вбили запреты относительно неприкосновенности человеческой личности. Вы всосали их с молоком матери. И что теперь ты будешь делать? Пытать меня?

Танаев чувствовал, что выдержка постепенно покидает его. Но Годвин был прав в одном – внутри него существовал запрет, порог, который он никогда не переступит, и поэтому ситуация становилась все более безнадежной. Каким способом заставить говорить своего несостоявшегося убийцу, он действительно не представлял.

– Прежде чем ты найдешь то, что нужно, здесь появится катер, который пришлют, чтобы выяснить, чем закончилась моя миссия. Но, скорее всего, это будет не катер, а автоматическая ракетная бомба. Несчастный случай, знаете ли, неумелое обращение с энергетической установкой. Вполне простой и надежный способ избавиться от всех следов преступления.

– Почему же они к нему не прибегли сразу, зачем им понадобилось посылать тебя?

Годвин не сразу ответил на вопрос Глеба, он помолчал, словно раздумывал, стоит ли сообщать Танаеву нужную тому информацию. Но затем, придя к какому-то неизвестному решению, продолжил:

– Единственный шанс вырваться из этой космической тюрьмы живыми у нас появится только в том случае, если мы будем действовать вместе. И хотя ты не доверяешь ни одному моему слову, в том, что у нас сейчас общая цель, вряд ли могут быть сомнения. Мы оба хотим выбраться из этой передряги и оба хотим оказаться на Земле. Ну а когда мы там очутимся, наши дорожки разойдутся, и каждый сможет заняться своими делами. Ну так как, договорились?

– Что тебе от меня нужно?

– Мы должны разработать план. На самом деле катер за мной пришлют не сегодня и не завтра, пройдет как минимум неделя, прежде чем он появится. Прибытие этого катера – наш единственный шанс покинуть станцию. На этой базе нет собственных челноков, способных доставить нас на Землю. Значит, придется ждать, а затем захватить присланный за мной катер. Нужно подготовиться и провести эту неделю так, чтобы на Земле не догадались об истинном положении вещей. У них есть здесь свои источники информации, и при малейшем намеке на то, что моя миссия провалилась, они могут заменить катер боевой ракетой.

– И что же я, по-твоему, должен делать всю эту неделю? – спросил Танаев, не скрывая скептицизма в тоне своего вопроса.

– Во-первых, ты должен сохранить в секрете от остальных мое убежище. Карантинщики слишком эмоциональны, у них еще свежо воспоминание о недавнем печальном происшествии.

– Ты имеешь в виду убийство?

Годвин поморщился:

– Какая разница, как это называть? Суть от этого не меняется. Здешние обитатели не способны трезво проанализировать ситуацию. Они могут своими необдуманными действиями испортить все, и тогда ловушка захлопнется. Корабль, который должны прислать руководители моего подразделения, чтобы убедиться в том, что задание выполнено, не прилетит. Они даже смогут сэкономить на боевой ракете. Всякая связь с Землей будет прервана. На станцию перестанет поступать продовольствие и горючее. Как ты думаешь, сколько мы здесь продержимся, даже если съедим всех крыс, месяц, два? Они могут себе позволить не спешить.

– Почему ты надеешься, что они пришлют за тобой корабль?

– Наивный вопрос, Танаев. За мной они корабль не пришлют. Они пошлют его за подтверждением.

Только теперь Танаев, наконец, оставил в покое путаницу кабелей и, выпрямившись, встал напротив Годвина, чтобы видеть его глаза, – разговор становился слишком важным.

– За подтверждением чего?

– Твоей гибели, разумеется.

– Зачем им это подтверждение, если никто не сможет покинуть станцию живым?

– Они знают о некоторых твоих особых способностях, они предполагают, что ты можешь обходиться без пищи и воздуха весьма значительное время. Очень значительное. И холода ты не боишься, не замерзнешь, когда остальные превратятся в ледяные мумии. И вообще, как я понимаю, им нужны образцы твоих тканей. Мое начальство очень хочет выяснить, каким образом тебе удалось добиться столь выдающихся способностей.

– Откуда у них эти сведения обо мне? – спросил Танаев, хотя ответ ему уже был известен. Только Хорст знал, что с ним произошло на Элане. Танаев почувствовал, как волнение сжало ему горло. «Вот оно, опровержение всех моих сомнений. Эмиссары Хорста давно уже здесь». – И словно подтверждая эту мимолетно мелькнувшую мысль, Годвин продолжил:

– Откуда у них сведения о твоих способностях? От их хозяев, разумеется. От тех, кто сумел развязать на Земле невидимую, тайную войну и превратить нашу цивилизацию в груду развалин. Хочешь узнать, как это начиналось?

В блоках памяти этой машины есть записи хроники последних лет, архивы, секретные документы, все, что наши парламентарии надеялись увезти с собой, в качестве доказательства совершенного здесь чудовищного преступления.

Но корабль с последним правительством объединенной Федерации не смог подняться с космодрома. Террористы, знаете ли, саботаж. В общем, они так и не улетели, и все документы остались здесь, на этой секретной военной базе, – закончил Годвин.

Если это правда, то Хорст не солгал, и Земная Федерация действительно прекратила свое существование. Танаев все еще не мог до конца поверить в гибель мира, которому была посвящена вся его жизнь. Он все еще искал в выражении лица своего собеседника какую-то зацепку, указание на то, что его сообщение было ложью, но лицо Годвина оставалось абсолютно неподвижным. Разумеется, чистильщики использовали в своей работе специальные психологические системы и долго тренировались для того, чтобы иметь возможность сохранять невозмутимость при любых обстоятельствах. И все же было во взгляде этого человека нечто такое, что заставляло верить ему.

– Откуда тебе известны эти секретные сведения?

– Я не всегда служил в корпусе очистителей. Тебе лучше поверить мне, Танаев. Если ты сейчас совершишь ошибку, если в своих действиях будешь исходить из неверных посылок, мы оба погибнем и никогда уже не вернемся на Землю.

– Если го, что ты сказал, правда, не так уж много значат наши с тобой жизни.

– Тут ты не прав. Все еще можно попытаться изменить. Люди устали от хаоса, от голода и разрухи, от постоянных междоусобиц. Они пойдут за тем, кто сможет им предложить лучшее будущее, им не хватает лишь человека, способного повести их за собой. И, между прочим, эго одна из главных причин, по которой я не сделал второго выстрела. Мне показалось, что человек с твоими данными мог бы стать таким лидером.

– Тогда объясни, зачем ты вообще стрелял? Доля секунды, немного меньше удачи, и мы бы сейчас не разговаривали!

– Я должен был убедиться в том, что ты тот самый Танаев. Один раз я уже ошибся. Я должен был обрести уверенность в том, что разговоры о твоих уникальных способностях не маниакальный бред моих начальников, помешавшихся на обеспечении собственной безопасности.

– Сколько у нас осталось времени? Когда за тобой прилетит корабль, точная дата тебе известна?

Своей последней фразой Танаев словно подводил невидимую черту под этим странным разговором, выразив свое согласие на сотрудничество с человеком, которому не доверял и от которого в любой момент мог ожидать любой подлости – и даже заранее подстроенной ловушки. Возможно, те, кто послал Годвина, решили захватить Глеба живым, с помощью этого специально подготовленного убийцы, снабженного заранее продуманной легендой.

Ну что же, он пойдет на этот риск. Дичь может оказаться слишком опасной для охотников. Они забыли о его главном оружии или решили, что он навсегда утратил связь с Великим Мечом.

Но он все время помнил, что в ту самую минуту, когда в этом возникнет серьезная необходимость, в его руках окажется рукоять меча, способного резать титановую сталь, как простую бумагу. Будет ли этого достаточно? Сможет ли он противостоять сонмищу врагов, главные из которых, оставаясь невидимыми, скрываются за спинами простых исполнителей, таких, как этот Годвин?

Ответа на этот вопрос Глеб не знал и, как всегда в подобных случаях, пошел навстречу опасности.

– Они дали мне неделю на выполнение задания. Если в течение этого срока я не подам условного сигнала, сюда пошлют ракетный бот с десантниками.

– И что им даст этот бот, при той огневой мощи, которой располагает «карантинная» база?

– Они уверены, что тебе не удастся проникнуть в ее закрытые помещения. Но, в любом случае, жизнь десантников ничего для них не значит. Если бот не вернется, они поймут, что ситуация на станции вышла из-под контроля, и примут другие, более действенные меры. У них есть для этого все средства.

– Значит, мы должны серьезно подготовиться. Мне нужно несколько дней для того, чтобы привлечь на нашу сторону остальных обитателей станции. С ними у нас будет больше шансов захватить бот.

– Будь осторожен, Танаев. Среди них один из посредников, один из тех, кто, оставаясь невидимым, вершит здесь всеми делами.

– Я догадался об этом и постараюсь его вычислить. Рискну оставить тебя здесь, до своего возвращения, только не появляйся больше в карантинных отсеках. Твое появление испортит весь наш план. Жаль, что у нас не будет связи...

– Ну, это можно исправить. Доверие за доверие. – Годвин протянул ему небольшую коробочку, похожую на зажигалку, и пояснил: – События в любой момент могут пойти не так, как мы с тобой предполагаем. Воспользуйся передатчиком только в самом крайнем случае. Любой закодированный канал можно подслушать и расшифровать.

* * *

– Ты ему веришь? – спросил бархатный голос невидимого кота, едва Танаев вновь очутился в переходном коридоре, соединявшем обе половины станции.

– Разумеется, нет! Но я попытаюсь его использовать.

– Мне кажется, он собирается сделать то же самое с тобой! – заключил Шарго, лишь слегка обозначив свою полупрозрачную морду на стене коридора.

Глава 7

– Тебе придется познакомиться с Танаевым поближе! – Кирасов постарался придать своему голосу суровую значительность, заранее зная, что заставить Лану подчиниться будет нелегко. И он не ошибся.

– Вот еще! Этот человек мне неприятен!

– Твое отношение к нему не имеет никакого значения. Мы должны знать, что он затевает. Вчера он исчез – целых четыре часа его не было на станции. Только вечером детекторы вновь зафиксировали его появление. Датчики установлены во всех помещениях станции. Мы должны узнать, куда он исчезал. Этот человек не тот, за кого себя выдает, он имеет отношение к тем людям, которые убили Андре, – необходимо это доказать.

Кирасов откровенно играл на ее жалости к убитому и одновременно использовал незаметное для Ланы, но весьма действенное ментальное давление на ее психику.

– Что я, по-твоему, должна сделать? Отправиться в его каюту? Он не обращает на меня никакого внимания!

– Не мне тебя учить, как завязать более тесное знакомство с мужчиной! Танаев много времени проводит в обзорном зале, почему бы тебе «случайно» не оказаться там одновременно с ним? Дружеская беседа тебя ни к чему не обязывает, задавай побольше вопросов, изобрази из себя наивную дурочку – ты это умеешь!

– Спасибо! Почему бы тебе самому не отправиться в обзорный зал?

Кирасов едва сдерживался. Из всего экипажа лишь один человек не признавал его авторитета, завоеванного немалым трудом.

– Ты поговоришь с Танаевым!

Кирасов постарался придать своему голосу уверенность, которой у него не было. Лана, используя привилегированное положение единственной женщины в их небольшом коллективе, умела манипулировать остальными членами некогда дружной команды. Длительное пребывание на карантинной станции обещало в ближайшем будущем разрушить остатки дисциплины и навсегда лишить Кирасова положения негласного лидера. В принципе, у него была возможность заставить ее подчиниться, используя более глубокое ментальное сканирование. Но прибегать к своим тайным возможностям психомонта в отношениях с любимой женщиной он считал неэтичным, хотя иногда спонтанно, помимо его воли, желания Кирасова формировались в мысленные приказы, противиться которым Лана не могла, и горькая мысль о том, что именно это удерживает ее рядом с ним, часто не давала ему спать по ночам.

* * *

В конце концов, через пару дней, Лана решила выполнить просьбу Кирасова и поговорить с Танаевым, вовсе не из желания угодить лейтенанту. Она умела, в известной степени, предугадывать будущее – во всяком случае, именно так Лана предпочитала считать. И ей казалось, что этот странный человек, появившийся на станции из дремучего прошлого, еще более дремучего, чем ее собственное, может оказаться полезным. В Танаеве чувствовались сила и уверенность. Оба этих качества оказывают магнетическое действие на большинство женщин, и Лана не являлась исключением, хотя ни за что бы не позволила признаться в этом самой себе.

Разумеется, она все устроила таким образом, чтобы ее встреча с Танаевым выглядела совершенно случайной. Во всем, что касалось науки «завлечения», Лана не нуждалась в подсказках.

Она вошла в обзорный зал лишь после того, как Танаев пробыл там не меньше получаса в одиночестве, и остановилась у порога.

– Ах, простите... Я думала, здесь никого нет!

– Вы мне не помешаете, я уже собирался уходить.

– Не понимаю, какое удовольствие можно получать, разглядывая звезды в полном одиночестве!

– Я смотрел не на звезды. Меня интересовала Земля.

– Но там почти ничего не видно! Сторона планеты, над которой мы сейчас находимся, скрыта в тени.

– Именно это меня и удивляет. Даже если во время войны было разрушено большинство городов, какие-то поселения могли остаться. Значит, должны быть и огни. Здесь на обзорном экране достаточно мощная оптика, позволяющая заметить свет отдельного костра – но никаких огней нет.

– Мне говорили, что большая часть суши представляет собой пустыню.

– Кто говорил? – сразу же с интересом отреагировал Танаев. И Лана поняла, что допустила ошибку, сказав слишком много. Теперь следовало выкручиваться. Танаев не должен догадаться о том, что ей известно о Земле больше, чем остальным. И уж тем более, он не должен догадаться, что источником этих сведений был Кирасов, человек, который с самого начала вызвал у Танаева пристальный интерес и желавший во что бы то ни стало оставаться в тени.

– Здесь не так уж много развлечений. Мы часто собираемся в обзорном зале, обмениваемся мнениями по самым разным поводам и пытаемся анализировать ту немногую информацию, которая имеется в нашем распоряжении.

– Кто вы по специальности? Мне интересно знать, какую должность вы занимали на исследовательском корабле и почему решились на столь длительное и опасное путешествие? – Его взгляд не отрывался от ее лица, время от времени пробегая по стройной фигуре молодой женщины в те моменты, когда Танаеву казалось, что Лана этого не замечает.

Мужчины никогда не понимали, что эти взгляды льстят ее самолюбию и доставляют тайное удовольствие. Она уже достигла своей цели – вызвала в нем откровенный интерес, и сейчас, если следовать неписаным правилам обольщения, ей следовало оставить его одного. Но беседа заинтересовала девушку, и она забыла о правилах.

– Меня отправили в космос в качестве психоаналитика. В то время, когда наша экспедиция готовилась к отлету, много внимания уделялось психологической совместимости членов экипажа. Пока мы летели к Проксиме, я освоила еще одну специальность и официально заняла должность помощника корабельного врача.

– Но я полагал, что для подобной практики необходимо сдать экзамены специальной комиссии.

– На Земле, да. Но во время длительных экспедиций многие правила упрощаются.

– Кстати, о правилах. В мое время дальние экспедиции укомплектовывались в основном замужними парами, считалось, что женщин и мужчин на борту должно быть поровну. Вам не пришлось столкнуться с определенными трудностями в связи с тем, что это правило было нарушено?

– Вначале и в нашей экспедиции большинство экипажа составляли замужние пары. Но потом, после первой посадки, мы подхватили какой-то странный вирус, который почему-то избирательно действовал только на женщин. Мужчины вообще не болели, зато среди женской половины команды разразилась настоящая эпидемия. Мне повезло... И конечно, после того как я осталась в экипаже единственной женщиной, возникли определенные трудности. Правда, только в первое время. До тех пор, пока слишком активные члены нашей команды не поняли, что их усилия заполучить меня в свою постель ни к чему не приведут. Потом, когда отношения в коллективе полностью сложились, эта проблема перестала меня беспокоить.

Она отвечала искренне, ничуть не смущаясь откровенностью его вопросов.

Танаев не смог удержаться от следующего, хотя и понимал, что беседа становится слишком личной и уводит в сторону от того, что интересовало его больше всего. Ему нужно было выяснить, откуда она узнала о том, что большая часть суши под ними представляет собой радиоактивную пустыню, но вместо этого он спросил:

– И каким же образом вам удалось избавиться от постоянных домогательств лишенных женского общества молодых мужчин? Простым отказом их не остановишь.

– Довольно легко. Тем самым древним способом, которым пользовались все мои сверстницы на Земле, начиная с каменного века. Они выбирали того, кто обладал достаточной силой и авторитетом, чтобы обеспечить их безопасность.

– Вы хотите сказать, что в выборе сексуального партнера чувства играют подчиненную роль? Что они стоят на втором плане?

– Разумеется. Хотя мы, женщины, держим это в строжайшем секрете. – Лана мило улыбнулась, желая показать, что все сказанное – не более чем шутка. Но Танаеву почему-то показалось, что шуткой здесь и не пахло.

– И если лидер сменялся...

– То мне приходилось думать о замене своего прежнего избранника.

В этой фразе был намек, который Танаев предпочел не заметить.

– Вы хотели бы вернуться на Землю, несмотря на все ее радиоактивные пустыни?

– Конечно, хотела бы! Любая жизнь там, на свободе, лучше нашей металлической тюрьмы! Но разве есть такая возможность?

– Она может появиться, если вы мне поможете.

– Чем я могу помочь герою космоса, сумевшему победить энтропийную планету?

Однако она знала о нем немало и, должно быть, специально для этого наведывалась в информаторий. Он не мог понять, чего больше в ее тоне, лести или сарказма.

– Для того чтобы захватить челнок, осуществляющий связь с Землей, мне понадобятся помощники. Вы пользуетесь большим влиянием среди ваших людей. Мне кажется, даже большим, чем шкипер или Кирасов. Если вы сумеете уговорить их принять участие в моей рискованной затее, которая каждому из них может стоить жизни, у нас появится шанс добраться до Земли.

– На Земле остался один-единственный космодром, контролируемый военными и хорошо охраняемый. Куда вы собираетесь садиться?

Ее знание обстановки удивляло Танаева все больше.

– Ракетному шлюпу для посадки космодром не нужен. Правда, приземлившись без посадочной полосы, он уже не сможет взлететь, но нам ведь это и не потребуется, если мы не собираемся возвращаться на станцию!

Минуты две она раздумывала, и ее красивое личико выглядело в эти минуты неестественно серьезным. Танаев уже начал жалеть о том, что затеял этот разговор, поставив перед молодой женщиной непосильную для нее задачу.

В конце концов, прежде всего она должна была считаться с желаниями своего «лидера», а он, возможно, и не стремится в ближайшем будущем покинуть станцию.

Неожиданно Лана приблизилась к Глебу и, запрокинув голову, чтобы лучше видеть его глаза, сказала:

– Я попробую! И если вам это удастся... – Она порывисто схватила руку Танаева и пожала ее коротким мужским пожатием, словно скрепляя этим некий неписаный договор. И в этом ее последнем жесте он почувствовал уже незавуалированное обещание, от которого кровь неожиданно ускорила движение в его синтетических жилах. И чтобы подавить совершенно ненужное сейчас желание, Глеб заставил себя вспомнить Зухрин, но добился лишь совершенно обратного эффекта.

* * *

К вечеру следующего дня Танаевым было получено согласие на совместные действия со всеми карантинщиками. Официально об этом ему сообщил шкипер. Было заметно, что он не одобряет принятого большинством решения, но не собирается ему противодействовать, из чего Танаев сделал вывод, что Кирасов с решением захватить челнок согласился. Танаев совершенно не ожидал этого. Ему пришлось окончательно убедиться в неожиданной поддержке Кирасова на импровизированном военном совете, на котором разрабатывался детальный план предстоящей операции.

Прежде всего, по настоянию Танаева, было принято решение избавиться от охранных роботов. Это позволяло заговорщикам обезопасить себя от удара с тыла, в разгар основной операции по захвату шатла, а самое главное – завладеть оружием, столь необходимым в предстоящей операции.

Танаев решил не сообщать о существовании прохода на законсервированную военную базу до самого последнего момента. Обсуждался лишь вопрос захвата грузового челнока, доставлявшего продовольствие к причалу карантинной станции.

Обстоятельство, заставившее Танаева придержать наиболее важную информацию в секрете, заключалось в том, что среди карантинщиков наверняка находился законспирированный информатор, сумевший договориться с местной администрацией, или даже, как это предполагал Годвин, один из психомонтов – специально подготовленных адептов князя, способных незаметно влиять на психику людей.

Танаев чувствовал его присутствие, но до сих пор с определенностью не мог указать на какого-то конкретного человека. Кирасов, вызывавший у него наибольшие подозрения, умел так искусно уходить от ментального контакта, что Глеб до сих пор так и не сумел подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Каким-то образом лейтенант был способен возбуждать отраженные психические волны у находившихся поблизости людей, окончательно запутывая Танаева. И все же навигатор не сомневался, что замаскированный пособник Хорста на станции присутствует. И возможно, им был вовсе не Кирасов. Кто-то еще из этих пятнадцати малознакомых Танаеву людей обладал ментальными способностями и умел маскироваться настолько хорошо, что вычислить его никак не удавалось.

Начало операции по обезвреживанию охранных роботов еще больше укрепило Танаева в его подозрениях. Она протекала уж слишком успешно, и Танаев интуитивно чувствовал, что здесь что-то не так. Он разделил свой небольшой отряд на две группы, чтобы обеспечить прикрытие с тыла, и сам руководил основной атакующей группой. В нее вошло пять человек, вооруженных заточенными стальными стержнями, так хорошо зарекомендовавшими себя в первой стычке Танаева с роботом.

Едва они спустились на второй уровень, где располагался ангар, в котором проходила подзарядка и ремонт не задействованных в нарядах роботов, как их обстреляли еще в коридоре, причем настолько бездарно, что никто в отряде не пострадал, лишь в стене коридора появилась дыра с оплавленными краями.

Но Танаев знал, что если уж роботы стреляли, они в девяноста девяти случаях из ста попадали в выбранную цель, их автоматические корректировщики и дальномеры не делали ошибок. Однако стрелявший в них робот почему-то промахнулся, да еще и высунулся из приоткрытой двери, из-за которой произвел свой выстрел.

Танаев, единственный из всех бойцов располагавший лучевым оружием, конфискованным у Годвина, немедленно ответил на выстрел, не собираясь проверять, насколько верны его предположения. Лучевой удар превратил в раскаленные ошметки голову робота и позволил им завладеть вторым бластером.

Эта стычка оказалась единственной на пути к ангару, представлявшему собой квадратный зал, размером пятнадцать на пятнадцать метров, разделенный на небольшие клетушки, снабженные контрольными приборами и силовыми выходами для подзарядки аккумуляторов.

Помещение напоминало доильню на какой-нибудь древней ферме, вот только здесь не было ни коров, ни роботов. Помещение хорошо просматривалось с небольшого возвышения у входа и оказалось совершенно пустым. Роботы могли покинуть ангар одновременно только в случае общей тревоги.

Прежде чем Танаев понял, что означает отсутствие роботов, он уловил за своей спиной какое-то движение. Слишком быстрое, даже для его нечеловеческой реакции.