Текст книги "Сочинения в двенадцати томах. Том 3"

Автор книги: Евгений Тарле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 46 страниц)

Что полиция (и сам Фуше) делают какие-то сомнительные дела с лиценциями, Наполеон продолжал это подозревать и дальше; по крайней мере уже в ноябре 1809 г. он вторично писал Фуше о злоупотреблениях полиции, слухи о которых доходят до императора «со всех сторон»[20]20
  Наполеон – Фуше. Paris, le 29 novembre 1809. (Там же, t. XX, стр. 48):…il nie revient de tous côtés qu’il se commet des abus énormes sur les côtes par les agents de police, qui s’érigent en régulateurs de la navigation.


[Закрыть]. Он «формально приказывал», чтобы полиция не вмешивалась в дела навигации[21]21
  Там же.


[Закрыть], но она при своем тогдашнем всемогуществе, конечно, находила возможность обойти этот запрет. Наполеону доносили, что в один только Остендский порт на основании лиценций, выданных полицией, было ввезено товару на 2,8 миллиона франков, а вообще в Остенде, Булонь и Голландию – на 4–5 миллионов. Ему это очень не нравилось, но злоупотребления, свойственные системе лиценций по существу, продолжались[22]22
  Наполеон – графу Коллену де Сюсси. Ostende, le 23 septembre 1811. Lettres inédites, t. II, стр. 162.


[Закрыть].

В конце концов Наполеон решил положить предел всем этим темным проделкам своей полиции с лиценциями (tout ce tripotage) и признал, что покровительствуемые им и отправляемые в Англию контрабандисты (smuggler’ы или, как император пишет: smogleurs) никакой пользы не приносят. Все лиценции, выданные полицией, Наполеон приказал объявить лишенными силы (20 ноября 1811 г.), еще за несколько дней до последнего выговора Фуше[23]23
  Наполеон – графу Коллену де Сюсси. Saint-Cloud, le 20 novembre 1811. (Correspondance, t. XXIII, стр. 28, № 18277).


[Закрыть].

2. Но все темные проделки и спекуляции с лиценциями были ничто сравнительно с узаконенной контрабандой, с системой правительственного покровительства купцам и судохозяевам северных портов (особенно Дюнкирхена), которые брались обмануть английский береговой надзор и ввезти в Англию контрабандным путем французские товары.

Эти покровительствуемые французским правительством smuggler’ы принимались к очень серьезному соображению в эпоху разгара континентальной блокады. Министр внутренних дел пишет императору доклад (в сентябре 1811 г.) о положении торговли шелковыми материями и указывает на то, что сбыт мог бы усилиться, именно если прибегнуть к услугам дюнкирхенских контрабандистов; он умоляет Наполеона «взвесить» все обстоятельства, в том числе обратить внимание и на наступающие долгие ночи, под покровом которых шелк и будет благополучно ввезен в Англию из владений его величества[24]24
  Нац. арх. F¹², 549–550. Paris, le 8 septembre 1811 (министр внутренних дел Наполеону): Je supplie Votre Majesté de peser ces considérations et dans tous les cas d’autoriser les smugglers de Dunkerque à porter en Angleterre des organsins, leurs opérations reprendront une grande activité à la faveur des nuits qui vont se prolonger…


[Закрыть]. Эта торговля повседневная и открывающая важные рынки[25]25
  Там же: Cette espèce de commerce est de tous les moments, les débouchés qu’il procure ont de l’importance…


[Закрыть].

Эти smuggler’ы как подсобным промыслом занимались также и военным шпионажем, и Наполеону приходилось время от времени их арестовывать[26]26
  Наполеон – Шампаньи. Bayonne, le 8 juillet 1808. Correspondance, t. XVII, стр. 356–357, № 14166.


[Закрыть]. Вообще они несравненно менее поддавались наблюдению, нежели «лиценциаты», ибо им давалось не определенное разрешение на один рейс, а общее разрешение производить свои сомнительные операции между французскими и английскими берегами.

Наполеон то разрешал торговлю smuggler’ам, то сердился на слабый за ними надзор, на то, что они больше плутуют в пользу Англии, чем Франции, вернее, что разрешаемая им контрабандная кампания против Англии оканчивается деятельной контрабандой у берегов Франции. Но, сердясь, он все-таки не решался их уничтожить или по крайней мере лишить легализации, а только грозил эту милость (право smuggler’ской торговли) передать в иное место, иному городу[27]27
  Ср. Нац. арх. F¹² 514. Copie de la lettre écrite le 25 octobre 1811 à M. le duc de Rovigo, ministre de la police générale (от префекта Северного департамента):…lorsque Sa Majesté le 21 du mois dernier traversa le département du Nord… elle m’exprima… son mécontentement sur la trop grande liberté dont jouissaient les smogglers dans le port et la ville de Dunkerque… Sa Majesté répéta à plusieurs reprises que c’était aux autorités locales à surveiller ces gens… et que si cette surveillance ne s’exerçait pas, la ville de Dunkerque serait exposée à voir le commerce des smogglers passer dans d’autres ports…


[Закрыть]. Официально надзор за ними принадлежал министерству полиции, и местные власти (префект, подпрефект, мэр) сваливали перед императором вину на министерство полиции, но Наполеон требовал дружного и зоркого надзора со стороны всех властей, особенно местных[28]28
  Там же.


[Закрыть]. Междуведомственная рознь еще более затрудняла надзор за этими сомнительными торговцами, призванными обеспечить сбыт французских товаров в Англию.

Впрочем, в эпоху разгара системы лиценций не всегда возможно было и уследить, где кончается smuggler и где начинается лиценциат. Наполеон получил в ноябре 1811 г. прямое донесение, что лиценции в Голландии испрашиваются и получаются все больше «бывшими контрабандистами», которые не прочь стать и сущими, ибо «эти лиценции неминуемо влекут за собой много попыток контрабанды»[29]29
  Нац. арх. AF. IV – 1243, № 136. Note. Urgent. (21 novembre 1811).


[Закрыть]. Наполеон положил резолюцию: спросить у министра внутренних дел, что это значит?[30]30
  Там же, на полях.


[Закрыть] Министр (Монталиве) ответил то, что мог ответить: благонадежность лиц, испрашивающих лиценции, тщательно проверяется; невыгодные слухи распространяются обиженными и интриганами[31]31
  Там же, Paris, le 2 décembre 1811. Rapport à Sa Majesté l’Empereur et Roi.


[Закрыть] и т. д.

Англичане, конечно, эксплуатировали систему лиценций, как только могли: французские шелковые фабрикаты они к себе не допускали (и лиценциаты, как будет сказано ниже, чаще всего выбрасывали свой «обязательный вывоз» в море), а свой хлопок, свое индиго, свой чай и сахар через этих французских гостей англичане сбывали с успехом. Мало того, англичане, считаясь со всеми требованиями французского правительства, завели в Лондоне целые конторы для подделки всяческих лиценций, удостоверений о происхождении товаров, охранных грамот, таможенных свидетельств, паспортов, корабельных документов и т. п.[32]32
  Нац. арх. F¹² 508. Paris, de 3 décembre 1809. A Son Excellence le ministre de l’Intérieur (Cuillot):…il est notoire qu’il existe à Londres, depuis des années, des bureaux publics de contrefaçon: des licences, passeports des navires, acquits à caution et congés des douanes, certificats d’origine, passeports d’individus et de tous autres papiers et diplômes que le gouvernement français accorde aux individus et aux bâtiments etc.


[Закрыть] Это тоже осложняло систему лиценций и путало расчеты французского правительства.

Нужно сказать, что с августа 1810 г. английское правительство выдавало разрешения любому (нейтральному) судну привозить в Англию на треть грузовой вместимости вин с тем условием, чтобы это же судно могло ввезти во Францию, тоже на треть грузовой вместимости, английских мануфактурных товаров или сахара и кофе[33]33
  Нац. арх. AF. IV – 1061, № 47. 11 août 1810. Доклад Montalivet Наполеону.


[Закрыть]. Французское правительство конфисковывало эти суда вместе с товаром, но лишь в виде исключения попадались такие капитаны, которые не озаботились взять с собой, кроме английской (настоящей), еще и французскую (подложную) лиценцию.

Чем могущественнее чувствовал себя Наполеон на континенте, тем менее стеснялся он с выдачей лиценций. Заставляя терпеть всю Европу от недостатка и дороговизны колониальных товаров, он даже по своей инициативе ввозит во Францию то количество, какое ему заблагорассудится. В декабре 1811 г. Наполеон даже приказывает навести справки, кто бы из голландских купцов взялся привезти во Францию сахара и кофе из Англии с условием сбыть туда же равноценное количество шелковых материй[34]34
  Нац. арх. AF. IV – 1061, № 139. Rapport à Sa Majesté (9 décembre 1811). Первые слова доклада не оставляют сомнения в инициативе императора: Votre Majesté m’a ordonné d’écrire en Hollande pour y faire sonder quelques négociants sur l’idée d’exporter des soies contre des sucres et des cafés que l’on tirerait de Londres.


[Закрыть]. Особенно охотно и часто в этом и следующем 1812 г. раздавались лиценции. Обращается правительство по своей инициативе и к бордоским торговым домам, позволяя им сбывать в Англию водки и вина за сахар[35]35
  Нац. арх. AF. IV – 1061, № 148. Rapport à Sa Majesté. 23 novembre 1811.


[Закрыть] (который был более гнетуще необходим, чем кофе).

В 1811 г. позволялось уже обладателям лиценций вывозить не ½, а ⅓ количества товаров, которые они вообще обязаны были вывезти, в виде шелковых материй[36]36
  Нац. арх. AF. IV – 1243. Paris, le 1 juillet 1811. Rapport à Sa Majesté (министра внутренних дел).


[Закрыть]. В особых случаях позволялось даже вывозить шелка на ¹/₆ груза[37]37
  Там же, Paris, le 8 juillet 1811. Rapport à Sa Majesté.


[Закрыть].

25 ноября 1811 г. Наполеон разрешил (посредством выдачи лиценций и при условии вывоза 10 тысяч бочек французского вина) ввезти во Францию 120 тысяч квинталов сахарного песка. Точно так же (и тогда же, 25 ноября 1811 г.) император разрешил (на аналогичных условиях) ввезти во Францию морем испанский хлопок из Малаги и Валенсии (но тут вместо вина предметом обязательного экспорта являлось равноценное количество французских шелковых материй)[38]38
  Notes dictées en conseil du commerce et des manufactures. Saint-Cloud, le 25 novembre 1811 (Correspondance, t. XXIII, стр. 36–39, № 18290).


[Закрыть].

Буррьен, говоря в своих записках о континентальной блокаде, пишет: «… теперь трудно понять, как Европа могла хоть один день терпеть эту тиранию фиска, которая заставляла платить чрезмерные цены за припасы, сделавшиеся по трехсотлетней привычке необходимыми как для бедных, так и для богатых». Лиценциям, которые выдавались некоторым лицам, получавшим право ввозить на известную сумму колониальные товары и за это обязанным на ту же сумму вывезти французские товары для продажи за границей, Буррьен не придает ни малейшего значения. Он утверждает, что эти обязательно купленные французские товары выбрасывались в море, а вовсе не продавались: Англия в них не нуждалась[39]39
  Bourienne. Mémoires, t. IV, стр. 166. Et personne ne s’est trouvé, – восклицает он, – qui ait eu la conscience de dire à l’Empereur – que l’Angleterre vendait au continent, mais qu’elle ne lui achetait presque rien.


[Закрыть].

Что владельцы лиценций, отправляющиеся в Англию, в самом деле бросают в море товары, взятые из Франции, и наживаются исключительно на ввозе во Францию английских товаров, свидетельство об этом я нашел и в протоколах такого осведомленного и (компетентного учреждения, как совет мануфактур: совет даже считает поэтому вредными эти лиценции, если они даются для торговли с Англией: напротив, торговля с Америкой, в самом деле нуждающейся в мануфактурных товарах, очень полезна[40]40
  Нац. арх. F^12* 194. 92 séance, du 2 juillet 1812: Le conseil est généralement d’avis que tout doit engager le gouvernement à favoriser autant qu’il sera en lui, le commerce national avec les Etats-Unis d’Amérique, tandis que celui qui se fait directement avec l’Angleterre ne donne guère lieu qu’à exportations fictives, d’une évaluation exagerée et qui, jettees à la mer pendant le trajet, laissent presque tout le poids de la balance commerciale au préjudice de la France…


[Закрыть].

Для лиценциата важно было накупить товара (для «обязательного вывоза») самого негодного и дешевого, лишь бы официально французскими властями он был оценен подороже, чтобы возможно было привезти из Англии на ту же сумму настоящего товара для продажи. Чудовищные взятки давались таможенным чиновникам, чтобы они признали «истинную ценность» вывозимого из Франции груза не ниже известной цифры, проставленной в фактуре. В воспоминаниях Ришар-Ленуара говорится, что он сам однажды дал взятку в 68 тысяч франков (и с него попросили еще 12 тысяч)[41]41
  Mémoires de Richard-Lenoir, t. I. Paris, 1837, стр. 387–388.


[Закрыть]. А почему нужно было давать такие взятки, это мы узнаем на примере хотя бы того же промышленника, но уже не из мемуаров его, а из официального документа: Наполеон категорически отказал (29 апреля 1811 г.) в просьбе Ришара, чтобы ему было позволено ввезти нужный для его мануфактур хлопок, не вывозя на ту же сумму шелковых материй[42]42
  Нац. арх. AF. IV – 1811. Conseil du commerce. 46-e séance du 29 avril 1811.


[Закрыть].

И Наполеон тоже узнал в конце концов, что французские фабрикаты далеко не всегда довозятся до английских берегов.

В самом конце 1812 г. Наполеон приказал справиться, сколько именно шелковых материй, вывезенных владельцами лиценций, в самом деле проникло в Англию и сколько было выброшено в море. И не лучше ли взыскивать с владельцев лиценций известную сумму, которую употреблять для поощрения шелковой промышленности, а весь груз разрешать им вывозить в виде полотен и вообще тех товаров, которых ввоз не запрещен англичанами. Судя по всему, Наполеон склонен был думать, что едва ли не весь шелк выбрасывается в море[43]43
  …ce serait plus d’argent qui entrerait en France et au lieu de n’exporter que deux tiers d’une cargaison, puisque le tiers en soie est jeté à la mer, on exporterait une cargaison tout entière (слова, продиктованные Наполеоном, см. Нац. арх. AF. IV – 1243. Séance du 30 décembre 1812 – протокол conseil d’administration du commerce et des manufactures).


[Закрыть]. Да и какие справки тут могли бы дать сколько-нибудь точные сведения?

О лиценциях говорили в 1811 г. вслух с неслыханной по тому времени смелостью; говорили, что лиценции вполне доказали всю невозможность осуществить континентальную блокаду. Лаффит не убоялся в глаза сказать эти горькие истины всемогущему Савари, министру полиции, о чем Савари и передает в своих записках[44]44
  Mémoires du duc de Rovigo, t. III. Paris, 1828, стр. 74: «Le génie lui même, monseigneur, doit s’arrêter devant la force des choses; les licences déposent contre la vérité du système…. Ainsi déjà le blocus a été détruit par les licences…»; стр. 75: «Ce système des licences ne peut tromper personne».


[Закрыть].

Некоторые ближайшие слуги Наполеона возмущались лиценциями, пожалуй, еще больше, чем континентальной блокадой в точном смысле слова. Герцог Рагузский, Мармон, наместник Иллирии, полагал, что «континентальная блокада, idée fixe императора», становилась особенно нестерпимой именно вследствие лиценций. «Эта несчастная система, эта гибельная комбинация, причина и предлог стольких и столь вопиющих несправедливостей, система, гигантская идея которой имела что-то соблазнительное для такого воображения, которое было у Наполеона, делалась чудовищной и нелепой при своем осуществлении: нелепой, ибо император, который один против желания и нужд всей Европы ее установил, который один мог получить (от этой системы) благоприятные результаты, был принужден уклоняться от нее посредством лиценций – еще другого скандала, другой гнусности»[45]45
  Mémoires du maréchal duc de Raguse, t. III. Paris, 1857, стр. 364:…des licences, autre scandale, autre infamie.


[Закрыть]. По мнению Мармона, Наполеон, деспотически заставляя других государей подчиняться блокаде и допуская для себя в то же время исключение, унижал государей, союзных с ним, делал блокаду совсем тиранической, нестерпимой мерой. Мало того: эти лиценции ставили в несправедливо привилегированное положение отдельных счастливцев, которые разными происками, «отталкивающими честного негоцианта», успевали запастись лиценциями. Всюду была несправедливость, и «Европа, постоянно оскорбляемая, унижаемая этим презрением ко всяким правам, ко всякой справедливости, была расположена разбить свои цепи». Время заблуждения и безумия, – так говорит Мармон об эпохе континентальной блокады[46]46
  Там же: Du jour où l’Empereur, par action du despotisme le plus violent exercé sur tous les princes de l’Europe eut dérogé à son système par des exceptions à son profit il transforma une idée grande en une misérable spéculation financière fait aux dépens de ses propres alliés. Aucune raison politique ne justifiant plus alors la mesure la plus tyrannique qui fût jamais, elle mettait le comble à l’humiliation de tous les souverains de l’Europe… L’injustice était entre les individus, entre les villes, elle était partout… ce temps d’aberration et de folie…


[Закрыть] и говорит именно по поводу лиценций.

В 1813 г. Наполеон смотрит на лиценции уже исключительно как на средство пополнить быстро пустеющую казну, которая с трудом выдерживала неимоверные расходы, вызываемые гигантской общеевропейской войной. Таможни должны дать больше, чем предполагалось, должны дать 150 миллионов франков, а потому нужно выдать столько-то и столько-то новых лиценций. Но чем больше приближался к концу 1813 г., тем меньше значения уже могли иметь эти «лиценции»: континентальная блокада переставала существовать с освобождением Европы от власти Наполеона, с отступлением таможенных линий к Рейну, с сокращением сторожевой службы на границах.

* * *

Теперь, рассказав об обстоятельствах, характеризующих внешнюю историю установления континентальной блокады, отметив роль таможен, развитие контрабанды, сущность лиценций, мы должны найти в документах ответ на вопрос: какова была сущность экономических отношений между наполеоновской Империей и континентальной Европой? Конечно, сколько-нибудь обстоятельный ответ на этот вопрос мы получим только относительно наиболее тесно связанных с Империей, наиболее зависимых от Наполеона стран, да еще относительно России, так как континентальной блокаде суждено было сыграть особенно важную роль в разрыве союзных отношений между обеими империями. Но и того, что дают наши документы, при всей их неполноте, при всех пропусках достаточно, чтобы выяснить природу экономических отношений между Империей и Европой в эпоху блокады.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ИМПЕРИЕЙ НАПОЛЕОНА И ДРУГИМИ КОНТИНЕНТАЛЬНЫМИ СТРАНАМИ В ЭПОХУ БЛОКАДЫ

Мы видели, каковы были тенденции Наполеона, его правительства и торгово-промышленного мира Франции в области экономической политики; мы ознакомились затем с установлением блокады во Франции и на континенте. Теперь посмотрим, как сложилась картина экономических отношений между наполеоновской Империей, с одной стороны, и остальным континентом, с другой стороны.

Мы увидим, что политическая мощь Наполеона была всецело пущена в ход, чтобы сделать континент по возможности монопольным рынком сбыта для французской промышленности; увидим также, что для такого результата у французских промышленников сил все-таки не хватило; увидим, с другой стороны, что то самое политическое преобладание Наполеона, которое сильно облегчало французской промышленности ее борьбу против конкурентов, понижало покупательную способность внешних рынков, если порой и вовсе не разоряло их. Страшная сложность и многогранность такого исторического фактора, как континентальная блокада, начнет все более и более вырисовываться перед нами.

Глава X
ИМПЕРИЯ И ИТАЛИЯ

Отношение французского правительства к интересам внешней торговли Италии, Препятствия к развитию мануфактурной деятельности в Италии, Стремление монополизировать итальянский рынок сырья и рынок сбыта. Торговый договор Империи с Италией. Вопрос о вывозе шелка-сырца из Италии. Цифры франко-итальянского торгового баланса

Приказывая в сентябре 1807 г. министру внутренних дел представить проект мер, которые нужно принять, чтобы «благоприятствовать французской торговле в Италии», Наполеон счел нужным[1]1
  Наполеон – Крете. Fontainebleau, le 26 septembre 1807 (Correspondance, t. XVI, стр. 50, № 13184).


[Закрыть] прибавить: «… не вредя интересам этой страны». Но последняя фраза осталась словесным украшением, и только.

Об интересах Италии император и его министры думали очень мало. Пьемонт, уже с 1802 г. разделенный на шесть департаментов, был присоединен к Франции. Вообще с 1800 г., после битвы при Маренго, все государства Апеннинского полуострова уже не выходили фактически из-под власти Наполеона. Внешние подробности и формы этого владычества нас тут, конечно, мало касаются.

В июне 1805 г. Наполеон уничтожил республику в Лукке и, сделав ее великим герцогством, отдал ее в управление сестре своей Элизе Бачокки. Что касается Тосканы, то она с 1801 г. уже не освобождалась от французской оккупации и никакой самостоятельностью не пользовалась, несмотря на то, что получила волей генерала Бонапарта особого короля («короля Этрурии») – Людовика, сына герцога Пармского. Пистойя, Сьенна, Ливорно не только были заняты французскими войсками, но и управлялись ими; во Флоренции распоряжался Мюрат. Затем из некоторых городов Тосканы войска были выведены (уже после смерти короля, при управлении королевы-регентши Марии-Луизы), а в 1807 г. Наполеон, разгневавшись на то, что берега худо охраняются от английской контрабанды, опять велел занять Ливорно, Пизу, а 10 декабря 1807 г. занята была и Флоренция. Тоскана была присоединена к Империи в виде трех департаментов: Арно, Средиземного моря и Омброне, причем все три департамента составляли особое генерал-губернаторство; правительницей этого генерал-губернаторства была сделана переведенная сюда из Лукки Элиза Бачокки (3 марта 1809 г.). Парма уже с 1802 г. управлялась так же, как Пьяченца и Гуастала, представителем первого консула. Рим и Папская область были оккупированы в 1808 г., а 17 мая 1809 г. присоединены формально к Империи. В Неаполе со времени низложения в 1806 г. Бурбонов и воцарения Иосифа Бонапарта воля Наполеона творила закон (и это положение вещей особенно бросалось в глаза с 1808 г., когда на неаполитанском престоле Иосифа заменил маршал Мюрат).

«Цизальпинская республика» превратилась в 1802 г. в Италийскую республику, а 17 марта 1805 г. – в «королевство Италию», королем которого был провозглашен Наполеон. Вице-королем Италии, как известно, Наполеон назначил Евгения Богарне (в июне 1805 г.), и тот оставался в этой должности до самого конца Империи, являясь наместником Наполеона в королевстве. Нельзя сказать, что с этого времени начинается политика систематической эксплуатации Италии в пользу Франции, ибо эта политика началась раньше.

1. Прежде всего Апеннинский полуостров (т. е. те части его, которые еще до 1805 г. были во власти Наполеона) лишился возможности вести торговые сношения с Турецкой империей, шире говоря, со всеми странами Леванта.

Декрет 4 мессидора XI года (23 июня 1803 г.) поручил Марсельской торговой палате высший надзор за всеми торговыми фирмами, которые вели торговлю с Левантом, причем ни одна фирма не могла этой торговлей заниматься без разрешения правительства; испрашивать это разрешение возможно было исключительно через посредство Марсельской торговой палаты; эта же палата выдавала каждому рабочему, ремесленнику, приказчику, которого та или иная фирма выписывала в восточные страны, свидетельство о неимении препятствий к его отправлению туда. Генуя с 1800 г. окончательно попала в руки Наполеона, и, конечно, когда декрет XI года был издан и ее торговая деятельность подчинялась надзору Марсельской торговой палаты, Марсель вполне торжествовал в этом отношении над своей старой соперницей по Средиземному мореплаванию и в левантийской торговле, и генуэзское купечество жаловалось на эту несправедливость, и 3 мая 1807 г. Наполеон издал декрет, распространявший доселе исключительные права Марсельской торговой палаты также и на Генуэзскую торговую палату. Марсельская палата протестовала (хотя и весьма почтительно) и горько жаловалась[2]2
  Архив департамента Устьев Роны, М. 14–1834. Observations de la Chambre de commerce de Marseille sur le décret impérial du 3 mai 1807 etc.


[Закрыть]. Мемуар, представленный ею правительству, весьма длинен и много говорит о природе, «указавшей перстом» на Марсель как на единственное место для левантийской торговли, о неудобствах, которые произойдут для правительственного надзора за торговлей от такого разделения власти, и т. д. Но в чем именно заключается истинный мотив протеста, читатель узнает, лишь добравшись до того места, где палата выражает опасение, что генуэзские конкуренты могут теперь хлынуть в те места, куда до сих пор Марсельская палата их не пускала (не давая хода их прошениям о разрешении). Выражено все это в весьма дипломатических выражениях, по совершенно ясно по существу[3]3
  Там же (4-я страница рукописи): Les deux chambres de Gênes et de Marseille – étant respectivement indépendantes, l’une et l’autre pouvant avoir une manière différente et même opposée de juger de l’état des échelles, il pourra arriver que le nombre d’établissement que celle de Marseille, par exemple, regardera comme ne pouvant être augmenté sans danger, n’inspirera pas une pareille crainte à la chambre de commerce de Gênes…


[Закрыть]. Впрочем, в 1807 г. весь этот спор между двумя Средиземными портами имел уже чисто академическое значение: при полном владычестве английского флота на море активная левантийская морская торговля была в равной мере немыслима и для Генуи, и для Марселя.

2. Мешая итальянской внешней торговле, императорское правительство совершенно сознательно и систематически не давало развиваться и самостоятельной промышленности на полуострове.

Уже в 1803 г. французское министерство иностранных дел возвело в экономический закон то обстоятельство, что «Италия есть страна земледельческая»[4]4
  Исключение допускалось для Лигурийской республики, но никаких выводов отсюда не делалось.


[Закрыть], почему ей и надлежит быть потребительницей французских товаров. Особенно рассчитывали яри этом на сбыт шерстяных товаров, бумажных и шелковых материй[5]5
  Нац. арх. AF. IV – 1060. Ministère de l’Intérieur. Liberté. Egalité. Vues générales sur les rapports de commerce de la France avec tous les Etats d’Italie (10-й год республики).


[Закрыть]; и притом ввиду начавшегося уже завоевания полуострова французами можно было говорить о «более прочном, обеспеченном рынке», чем прежде (la France, obtenant un débouché plus constant, plus assuré…). Рассуждая, например, в 1807 г. о самой промышленной из итальянских областей – Ломбардии, и в частности о миланской области, французский министр внутренних дел находил, что мануфактурная деятельность «не в характере» миланцев; что это будто бы «признано»[6]6
  Нац. арх. F¹² 620–621. Rapport à Sa Majesté l’Empereur et Roi (février 1807): On a fait depuis quelques années et particulièrement à Milan des efforts pour perfectionner l’industrie…; mais il est reconnu que le caractère des habitants de l’ancien Milanais se prête peu aux travaux des manufactures.


[Закрыть]. Да и к чему им промышленность «при богатстве почвы?»[7]7
  Там же:…ce pays, d’ailleurs, est trop riche de son sol, pour que jamais les divers genres de fabrication puissent y prendre un grand essor.


[Закрыть]

Были и такие голоса, которые заявляли, что хотя итальянские мануфактуры стоят и ниже французских, но что на это полагаться нечего, ибо природные условия полуострова очень хороши, а, кроме того, французскому сбыту мешает и антипатия итальянцев к французам, желание от них избавиться. Все это, например, ставила на вид Лионская торговая палата министерству внутренних дел в 1808 г., когда речь шла о понижении ставок в Италии для французских провенансов[8]8
  Нац. арх. F¹² 534. Mémoire sur le commerce de Lyon avec le Royaume d’Italie. Envoyé par la Chambre de Commerce de Lyon: Le peu d’attachement, je peux dire l’antipathie que ses habitants ont en général pour les Français; le désir ardent, l’impatience qu’ils ont d’être indépendants et de se passer d’eux sont des stimulans puissants etc.


[Закрыть]. И эти предостерегающие голоса находили живой отклик в наполеоновском правительстве.

Французское правительство откровеннейшим образом заявляло при всяком удобном случае, что оно вовсе не намерено благоприятствовать развитию мануфактурной деятельности на Апеннинском полуострове. В ноябре 1809 г. великая герцогиня тосканская Элиза (сестра Наполеона) переслала в Париж министру внутренних дел ходатайства префекта департамент» Арно: 1) об устройстве во Флоренции ремесленного музея и 2) об учреждении в Прато ремесленно-промышленной школы. Тосканская правительница всецело поддерживала эти ходатайства. Несмотря на такую протекцию, в министерстве внутренних дел этому воспротивились из-за боязни, что если способствовать развитию тосканской промышленности, то «рано или поздно» может произойти невыгодное для Франции «перемещение» промышленной деятельности; была сделана при этом канцелярская оговорка, что, конечно, между «прежними» и «новыми» французами не надлежит проводить различий, а все-таки нельзя, поощряя «новых», рисковать нанести ущерб «старым», обучая их будущих конкурентов[9]9
  Нац. арх. F¹² 1611. Paris, le 24 novembre 1809. Rapport, présenté au Ministre de l’Intérieur (подписано: Chef du bureau des arts et manufactures Costaz):…il est à craindre qu’il n’en résulte tôt ou tard un déplacement d’industrie. Ce déplacement aurait de graves inconvénients pour les habitants de certaines parties de notre ancien territoire. Sans établir aucune distinction entre les anciens Français et les nouveaux, il ne convient peut-être pas de développer et d’étendre l’industrie de ceux-ci en restreignant l’industrie de ceux-la… etc.


[Закрыть].

Аналогичная история произошла в 1811 г. с вопросом о промышленности в Риме. Дело было так. Возникла мысль о субсидии для устройства в Риме машинной мастерской и о посылке туда моделей и инструментов, которые бы помогли распространению механического производства и текстильной индустрии. Но тут вдруг пришла в министерство резолюция Наполеона по-другому совсем поводу (по делу о предполагавшемся ассигновании 200 тысяч франков в виде субсидии одной римской бумагопрядильне). Император написал: «Вопрос еще, надлежит ли содействовать устройству прядилен в Риме и вообще в Италии; но не составляет уже вопроса, что нужно способствовать культуре хлопка, вайды и растений, дающих соду. Я желаю, чтобы 500 000 франков[10]10
  Раньше ассигнованные на нужды Рима декретом от 24 июля 1810 г.


[Закрыть] были специально предназначены на это»[11]11
  Нац. арх. F¹² 1612. Paris, le 21 septembre 1811. Rapport présenté au Ministre de l’Intérieur (резолюция – в кавычках приведена в бумаге): C’est une question de savoir s’il convient d’encourager l’établissement des filatures à Rome et, en général, en Italie; mais ce n’en est point une d’encourager la culture du coton, du pastel et des plantes qui donnent la soude. Je désire donc que les cinq cents mille francs soient spécialement destinés à cet effet.


[Закрыть]. Резолюция императора в корне уничтожила самую мысль о благоприятствовании развитию промышленности в Италии. Министерство справедливо усмотрело[12]12
  Там же.


[Закрыть] в резолюции нежелание императора поощрять индустрию на Апеннинском полуострове, и дело с посылкой инструментов и т. п. было оставлено.

Не более повезло в том же отношении и Неаполю.

В декабре 1812 г. бельгийский бумагопрядильщик, богатый фабрикант Lievin Bauwens, известный правительству как один из первых промышленников, способствовавших распространению mull-jennys в Бельгии и в самой Франции, обратился к министру мануфактур и торговли с просьбой о дозволении вывезти некоторые из принадлежащих ему прядильных машин в Неаполитанское королевство. Он получил категорический и немедленный отказ от министра, причем Коллен де Сюсси прямо ссылался на принципиальное нежелание императора[13]13
  Нац. арх. F¹² 1614. Paris, le 29 décembre 1812. Le Ministre des Manufactures et du Commerce… à M. Lievin Bauwens:…je ne puis vous accorder l’autorisation que vous me demandez: l’exportation des machines est défendue, et Sa Majesté veut que cette prohibition soit sévèrement maintenue.


[Закрыть].

3. Итак, Италия должна быть для Франции прежде всего рынком сбыта. А если так, то нужно использовать наполеоновское могущество на полуострове и изгнать с этого рынка иностранную конкуренцию.

Кампания против последних остатков торговой свободы Италии повелась из промышленных центров Франции. Ход рассуждений, например, амьенских фабрикантов, подающих 30 июля 1806 г. «мемуар» правительству, очень прост: его величество еще декретом 27 июля 1805 г. воспретил ввоз английских товаров в Италию; 10 июня 1806 г. это воспрещение было подтверждено, но вместе с тем оставлено право иностранцам (неангличанам, конечно) ввозить с уплатой положенной пошлины товары из Германии и из Швейцарии. И если все-таки французские товары мало потребляются в Италии, то значит, под видом итальянских и швейцарских провенансов ввозятся именно запрещенные английские товары, иначе немцы и швейцарцы не могли бы иметь преимуществ перед французами[14]14
  Нац. арх. F¹² 501. Mémoire sur les relations commerciales de la France avec le Royaume d’Italie (подписано: les membres composant la chambre de commerce d’Amiens. Amiens, le 30 juillet 1806):…ces inquiétudes sont fondées; quand la France envoyé si peu et que l’Italie reçoit tant nous devons croire que si les Allemands et les Suisses ont la préférence sur les Français, ils la doivent aux avantages qu’ils reçoivent des Anglais pour faire parvenir leur marchandise en Italie au préjudice de semblables marchandises provenant des fabriques de France.


[Закрыть]. Вывод: необходимо взыскивать с французских товаров половинную пошлину при ввозе их в Италию. Это облегчит французам борьбу за итальянский рынок.

Французские промышленники (летом 1807 г.) жаловались, что таможни Итальянского королевства ставят некоторые преграды французской промышленности; они протестовали и против высоты ставок, и против якобы стеснительных формальностей, и против того, что Франция в смысле сбыта товаров в Италии не поставлена лучше других держав; и вообще излагавший императору их претензии министр внутренних дел прямо высказывал мысль о том, что Италию следует поставить в экономическую зависимость от Франции, благо Италия – «страна земледельческая»[15]15
  Нац. арх. AF IV – 1060, № 82. Rapport à Sa Majesté l’Empereur et Roi: Cependant, Sire, le Royaume d’Italie a peu de manufactures et même peu d’industrie, riche de son sol il est surtout appellé à être un état agricole, il sera longtemps éloigné de pouvoir trouver dans ses fabriques de quoi suffire à sa consommation…


[Закрыть]. Даже транзит для каких бы то ни было товаров (кроме французских) должен быть либо вовсе воспрещен, либо поставлен в менее выгодные условия, чем французский[16]16
  Тот же картон и та же связка, № 83. Rapport à Sa Majesté, 5 août 1807.


[Закрыть].

20 июня 1808 г. было издано распоряжение о половинной пошлине на французские товары, ввозимые в Италию. Любопытно, что на сей раз Наполеону угодно было дать акту своей воли форму якобы торгового договора между двумя державами: французской Империей и королевством Италии. Он даже назначил представителей обеих держав, государем которых он являлся, и с внешней стороны этот «договор» Наполеона с самим собой довольно курьезен[17]17
  Нац. арх. F¹² 501, пачка Commerce avec l’Italie: Sa Majesté l’Empereur des Français, Roi d’Italie, Protecteur de la Confédération du Rhin, désirant faire jouir ses peuples de France et d’Italie de tous les avantages qui peuvent résulter de l’intimité des liens qui les réunissent et voulant à cet effet que les principales bases de leurs relations commerciales soient déterminées par un traité fait entre les deux Etats. Elle a nommé pour ses ministres plénipotentiaires, savoir: En sa qualité d’Empereur des Français Son Excellence M. Emmanuel Cretet… Et en sa qualité de Roi d’Italie Son Excellence M. Ferdinand Marescalchi… etc.


[Закрыть].

Неммих, видевший Италию в 1810 г., констатирует, что итальянский рынок отнят у английской, немецкой и швейцарской промышленности в пользу монопольного владычества французов[18]18
  Nemmich. Tagebuch einer der Kultur und Industrie gewidmeten Reise, Bd. VII. Tübingen, 1810, стр. 8: Der sonst unermessliche Verkehr zwischen England und Italien ist ganz abgebrochen. Was Deutschland und die Schweiz betrifft, so sind die Einfuhren ihrer Fabrikate Italien grössten theils untersagt… Es bleibt dem Lande, keine Wahl weder der Güte, noch der vortheilhafteren Preise, übrig; es muss das meiste seines Bedarfes, gleichviel, wie es befriedigt wird, von Frankreich annehmen.


[Закрыть]. Правда, и итальянские товары должны были при ввозе во Францию пользоваться теми же милостями, но реального значения для Италии эти милости не имели, по крайней мере для мануфактурной промышленности (виноторговля Италии воспользовалась этим больше).

Но французские фабриканты (даже после издания благоприятного для них торгового договора с Италией) признавались, что они не могут выдержать на итальянском рынке конкуренции с саксонскими и богемскими простыми сортами сукон, потому что саксонские и богемские сукна на 45% дешевле французских; дешевле же они потому, что и рабочие руки в Саксонии и Богемии дешевле, чем во Франции, и шерсть – туземная, а французы для этих простых сортов должны выписывать ее же, саксонскую и богемскую шерсть. Конечно, им она обходится дороже. А если так, то можно сколько угодно воспрещать ввоз в Италию иностранных (нефранцузских) сукон, все равно «слишком велика приманка для контрабанды»[19]19
  Нац. арх. F¹² 549–553. Rapport des commissions réunies des conseils de commerce et des manufactures.


[Закрыть].

26 августа 1810 г. Наполеон выражает неудовольствие вице-королю Евгению Богарне по тому поводу, что, во-первых, турецкие корабли в итальянских портах не были арестованы, а во-вторых, потому еще, что Италия «наводнена швейцарскими ситцами и бумажными материями». Немецкие и швейцарские материи должны в Италию идти не иначе, как через Францию. И он грозит Италии участью Голландии: если таможни не будут в Италии действовать так, как во Франции, – Италия будет присоединена[20]20
  Наполеон – Евгению. Saint-Cloud, le 26 août 1810. (Correspondance t. XXI, стр. 65–66, № 16829): Il faut que les douanes d’Italie soient mises sur le pied ce celles de France; sans cela je ne vous cache pas que je réunirai le royaume d’Italie. La seule considération des douanes m’a obligé à réunir la Hollande.


[Закрыть].

В частности, особым покровительством воспользовалась именно хлопчатобумажная промышленность. Декретом от 10 октября 1810 г. Наполеон запретил ввозить в Италию бумажные материи откуда бы то ни было, кроме как из Империи. По сообщению министра мануфактур и торговли де Сюсси Наполеону, декрет от 10 октября 1810 г. имел самые благие результаты для французской промышленности (особенно городов Руана, Амьена, Сен-Кантена, Тарар, Рубе и Туркуена). Мы не знаем, много ли это помогло данным городам в 1811 г., в эпоху кризиса. Но в 1812 г., к осени которого относится доклад министра, правительство считает Италию рынком, отбитым у Англии и дающим Франции ежегодно на покупке бумажных материй около 19 миллионов валового дохода[21]21
  Нац. арх. AF. IV – 1318. Paris, le 21 octobre 1812. Rapport à Sa Majesté l’Empereur et Roi etc. (№ 134).


[Закрыть].

Мало того. Не разрешая ввоза бумажных материй в Италию из неимперских стран, Наполеон подозрительным оком смотрел и на ввоз туда простой бумажной пряжи.

Когда (в ноябре 1810 г.) он узнал, что миланские мануфактуры нуждаются в бумажной пряже и белых бумажных материях (для дальнейшей обработки) и что за неимением этого они бездействуют, он приказал министру внутренних дел озаботиться, чтобы все нужное было послано в Италию из Франции; по его мнению, это нужно сделать, чтобы итальянские мануфактуры не обратились к швейцарцам[22]22
  Наполеон – графу Монталиве. Fontainebleau, le 15 novembre 1810. Correspondance, t. XXI, стр. 275, № 17134: J’attache de l’importance à cette mesure pour que les manufactures d’Italie ne chôment pas et qu’elles ne soient pas forcées de recourir à la Suisse.


[Закрыть]. А Евгению Богарне, который писал императору, что итальянские ситцевые мануфактуры нуждаются в таких сортах материй, которые не выделываются во Франции, Наполеон одновременно сообщил, что во Франции всякие сорта выделываются и что обращаться в Швейцарию и Германию представило бы «много неудобств».

И он даже внушительно рекомендовал и не помышлять о других странах, кроме Франции[23]23
  Там же, стр. 277, № 17138. Наполеон – Евгению: Il faut tirer vos cotons de France et ne pas penser à les tirer d’ailleurs.


[Закрыть].

Почему нельзя в Италию (не говоря уже об Империи) допускать ни единой штуки бумажной материи ниоткуда, кроме как из Франции? Потому, что, во-первых, явится от Балтийского побережья английская контрабанда, а, во-вторых, если даже это будут материи, изготовляемые не у врагов, а у «союзников», то союзники «плохо охраняют свои границы» от ввоза английского хлопка и из-за этой своей «оплошности» имеют лучший по качеству и более дешевый хлопок для выделки, нежели французы[24]24
  Нац. арх. AF. IV – 1241. Paris, le 30 septembre 1810. Rapport à Sa Majesté.


[Закрыть].

Правительство, со своей стороны, поддерживало французских промышленников, не только делая их почти монополистами по некоторым статьям итальянского ввоза, но и прибегая к вывозным премиям. Вывозная премия давалась правительством за вывоз из Франции в королевство Италийское: 1) рафинадного сахара, 2) мыла, 3) хлопчатобумажных материй[25]25
  Нац. арх. AF. IV – 1061. 17 septembre 1810. Note pour Sa Majesté.


[Закрыть].

Когда Наполеон (в 1811 г.) решил было прекратить вывозные премии для произведений бумагопрядильной индустрии, сбываемых в Италию, на том основании, что и без того в Италию воспрещено ввозить бумажные материи откуда бы то ни было, кроме Франции, то Амьенская торговая палата всеподданнейше ходатайствовала перед императором о сохранении премий, и при этом основание приводилось вполне ясное и вполне откровенно: если не поощрять французский ввоз, то итальянцы сами заведут у себя промышленность и «перестанут быть данниками» французов[26]26
  Нац. арх. AF. IV – 1061. Rapport à Sa Majesté, le 18 novembre 1811 (№ 111):…nous encouragerons les habitants de ces royaumes à établir chez eux des filatures, des fabriques, des usines… ils cesseront d’être les tributaires de notre industrie.


[Закрыть].

Тон Наполеона относительно таможенных дел зависимых от него государств прекрасно характеризуется его приказом Мюрату отменить пошлину, которую уплачивают французские сукна, ввозимые в Италию. Это – письмо в две строчки: «А Joachim Napoléon, roi des Deux-Siciles, à Naples, Schönbrunn, 14 octobre 1809. Les draps de France payent un droit. Rendre un décret pour exempter de ce droit les marchandises françaises et surtout les draps»[27]27
  Correspondance, t. XIX, стр. 575, № 15941.


[Закрыть]. Эта команда в неопределенном наклонении весьма характерна.