Текст книги "Промысел Господень: Летописи крови"

Автор книги: Евгений Таранцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

– При чем здесь наша природа? Кому и когда это было настолько интересно, чтобы возводить подобный поиск в ранг навязчивой идеи? Кроме нескольких десятков умалишенных кровопийц. Здесь есть нечто, куда более глубокомысленное.

– Что ты выяснил?

– Конкретно очень немногое. В основном я продолжаю только догадываться. Но тот энтузиазм, практически переходящий в слепой фанатизм, с которым он мне доказывал собственную правоту, натолкнул меня на некоторые подозрения. И я задумался над этим всерьез. Вспомни, на Терре к переселенцам стали относится как к изгоям, добровольно поставившим себя вне общества, за пределы принятых законов. А все потому, что мы прилетели сюда, подчиняясь только собственным интересам.

– Да, старая история.

– Но отношение к «Ахерону» осталось неизменным. Его эмиссары регулярно посещали Терру, по-прежнему вели свои собственные дела. Ни разу никто не задумался над тем, что, собственно, сам их образ жизни изначально вне принятых устоев.

– Не понимаю. Мне редко приходилось сталкиваться с «Ахероном» напрямую. Другие семьи часто использовали их как дополнительный источник информации. Нередко в межклановых интригах они участвовали как посредники, двурушничая и то и дело меняя союзников…

– …и постоянно выходили сухими из воды любых передряг. Ты когда-нибудь слышал, чтобы «Ахерон» был преследуем Псами или подвергался прямым гонениям? Нет! Их игнорировали, но никогда не относились с открытой враждой и не стремились навязать им свою волю и желания. Я делаю вывод, что эти сектанты связаны с Патриархами. Я не знаю, каким образом и по каким причинам. Но я более чем уверен, что у всего этого есть логическое объяснение.

– И какое же?

– Понаблюдаем за Хантом некоторое время. Думаю, он сам приведет нас к разгадке. Внезапное уничтожение его клана не было случайным. И тот факт, что только пронырливый Хант остался в живых, тоже каким-то образом можно объяснить.

– Что ж, эта не самая большая проблема на сегодняшний день. Кстати, почему именно Александру ты выбрал ему в помощники?

– Ей стоит побыть наедине с собой некоторое время. Миссия Ханта будет отличным поводом для такой профилактики.

– Удаляешь ее от меня?

– Тебя это как-то беспокоит?

– В общем нет, просто откуда такое внимание?

– Отцовская ревность.

– Ян, мы давно уже не люди, а ты все еще цепляешь за остатки былой личности. К чему все это приведет?

– А если я перестал тебе доверять? Многое изменилось с прежних времен. И жизнь дочери сейчас приобретает для меня особенный смысл.

– Я сделаю вид, что не слышал о доверии. А ее жизнь мне дорога не меньше.

– Один раз ты уже подверг ее опасности.

– Роковая случайность.

– Отнюдь, Терцио, вовсе не роковая и точно не случайность. Ты когда-то сам участвовал в создании оборонительных рубежей города. Тогда мы готовились к очередной войне с сапиенсами, которая, к счастью, так и не началась. Мы ждали, что орды разъяренных людей ворвутся в Луксор. Мы были достаточно слабы в то время, и Марс был весьма враждебной планетой.

– Да, смутное было времечко. Мы опоздали на какие-то полвека, а сапиенсы уже были повсюду. Пустынные кочевники, бродяги, добытчики шальных денег. Новые города росли из самого силиката этой планеты.

– Приятно вспоминать прошлое. Ведь, пожалуй, впервые в нашей истории мы решили пойти на весьма оригинальный компромисс. Люди сами избавили нас от опасности своего повсеместного присутствия. Достаточно было натравить их молодые корпорации друг на друга. Немного подстрекательства, гомеопатические дозы шантажа и взяток, политические интрижки. Ведь ни один каинит не пролил даже капли собственной крови. Чистая победа.

– Но заградительные кордоны были построены.

– Перестраховка никогда не бывает лишней. Слишком ценными нам кажутся наши проклятые души и бессмертные тела. Ты рассказал, что вы подверглись нападению хищника из пустыни. И простая тварь была достаточно настырной, чтобы атаковать двух каинитов с таким упорством и агрессией.

– Я не думал над этим.

– И на пустом месте мой лучший воин решил напасть на меня в моем же доме!

– Дагот лишился разума. Это был предсказуемый процесс.

– Но не такой быстрый! Я признаю, что сам допустил неосторожность в контроле за ним. Но Бруно в его очеловеченном состоянии никогда не давал повод сомневаться в себе.

– Я все понял, Ян. Ты видишь связь между этими событиями.

– Я во всем вижу связи. Я могу не понимать деталей всех процессов вокруг меня, могу что-то уловить с опозданием. В конце концов, мой разум также небезупречен, как любой другой. Но слепцом я не был никогда. И особой наивностью не отличаюсь. Есть две мощные силы, концентрирующиеся вокруг нас. Одна из них, безусловно, связана с Патриархами. И призраки из прошлого, которые внезапно решили напомнить о себе именно сейчас.

– Фелиаг?

– Да, мы уже поняли, что это он. Но какова его основная роль в разыгрываемом спектакле? Я не знаю.

– Я пытался отследить его ауру. Непохоже, чтобы старый знакомый был настолько силен, чтобы отыгрывать такие козыри.

– Ты недооцениваешь упорство сапиенсов. Их ненависть к нам может служить отличным источником силы. Но я согласен с тобой. После трех веков забвения его возвращение на арену кажется слишком спонтанным и резким. В одиночку он никогда бы не справился с нами.

– Могут ли наши враги объединиться?

– Да он понятия не имеет о Патриархах. Вспомни, с чего начался его крестовый поход. Простой охотник на вампиров, наделенный какими-то сверхкачествами, вдруг слишком озаботился проблемой нашего физического совершенствования. Он с маниакальным упорством не только охотился за нами, но и изучал. Ты помнишь хотя бы одного сапиенса, которому мы были интересны с такой точки зрения? Серебро и осина, на большее их воображения никогда не хватало. А тут такой подход, система, рвение.

– В конце концов он проиграл затеянную схватку.

– Он выжил, а уже дает повод уважать его как достойного соперника.

– Такой же червь, как и все остальные люди. Примитивный разум, недостойный своего существования.

– Брось, хранитель, тебе никогда не шел образ прожженного людоненавистника. Ты слишком утончен для этого.

– Комплимент?

– Укор! Ненависть! Вот главный дар Отца всем каинитам. А все остальное не более чем занятные отклонения. И только всепоглощающее желание приносить боль, страдания и смерть, наконец, есть наша жизнь. Без этих чувств вампир превращается в недоразумение в стройном порядке вещей. Ущербное создание, пьющее кровь для собственного сохранения. Только ненависть к солнцу переборола наш страх перед ним. Только желание смерти врагу сделало наши тела неуязвимыми к оружию врага. Только так.

Глаза Ватека вспыхнули бешеным огнем. Он так завел себя, что более не мог спокойно сидеть, вскочив и принявшись широкими шагами мерить периметр покоя. Все же он был таким же рабом своего естества, как любой на земле, человек или же каинит, что, в сущности, было не так важно. Его нутро охватило злое пламя агрессии. Злость клокотала в груди яростным вулканом, вот-вот готовым вырваться наружу.

– Все мы достойны друг друга. Если бы не слабость сапиенсов, они давно уничтожили бы нас без всяких сожалений и сомнений. Они нисколько не отличаются от нас. Что, тем более, делает их отнюдь не безмозглыми тварями. Я ненавижу их именно поэтому. Ни одно живое существо во Вселенной не имеет права главенствовать над нами. Это та причина, по которой я уничтожу Патриархов. Я восстал против Него только потому, что Барьер висит над моей головой немым напоминанием о моей зависимости от божественного провидения. Я стану Отцом для нового рода каинитов, единолично правящих над всем и вся.

– Я сразу сказал тебе, что власть – вот единственное, чего ты жаждешь по-настоящему.

– Нет! Вы все не видите дальше собственного носа. Вы меряете меня, согласуясь с мелочностью собственных душ. Дав жизнь новой крови, я восстановлю баланс, добровольно переступив Барьер. Но в тот миг я всего лишь расстанусь с надоевшей мне плотью, но мой дух и моя кровь вечно будут присутствовать в тварном мире. Это моя единственная цель!

– Александра? Зачем ты держишь ее?

– Отрадно, что ты проявляешь о ней такую заботу. Но ты поздно обратил на нее внимание, Терцио. Слишком поздно, чтобы я мог доверить ее жизнь кому бы то ни было. Ты ведь помнишь историю Каина, не так ли? Подумай над тем, кем станет моя дочь, если ей удалось побороть в себе свой страшный недуг?!

Глава 12

1

Стокер был измотан. Силы покидали его тело. Он остро ощущал, как времени, отмеренного ему в земной юдоли, становилось все меньше и меньше. Но он не мог сдаться. Слишком долгим был путь, чтобы вот так просто остановиться, не узнав всей правды. Но обиднее и больнее были не мысли о скорой смерти, а тот факт, что догадки прошлого были не более чем попытками слепого не натолкнуться на препятствие и не упасть, не имея сил подняться вновь. А то, что все это время разум блуждал в потемках, боясь смотреть в корень проблемы, чтобы, не дай Бог, не найти там ключа к разгадке.

И вот теперь, когда сил изменить и исправить цепь событий уже не осталось, ответ пришел сам собой. Он был настолько очевиден, что Стокера охватила апатия. Он стал абсолютно безразличен к своей судьбе. Он просто остановил ховермобиль, вышел из него и пошел куда глаза глядят, тупо уставившись себе под ноги.

Обжигающий свет, рожденный преломлением солнечного потока сперва на поверхностях марсианских спутников, а потом в атмосфере самой планеты-воина, лился на голову каинита. Но Стокер не чувствовал страха. Он знал, что умрет по другой причине.

Он медленно переступал с ноги на ногу. Тяжелые сапоги поднимали в воздухе песок и каменную крошку. Эта смесь оседала на одежде. Через несколько часов беспрерывного пути Стокер был весь покрыт красной пылью. Грязное лицо осунулось, на нем отчетливо выделялись глаза, огонь которых все еще не желал угасать. Но это было делом времени. Изредка вампир останавливался, вытирал пот со лба и продолжал двигаться. День был в самом разгаре, ослепительно яркий, горячий воздух плыл вокруг, превращая абрисы предметов в нечеткие разводы на воде. Одинокая фигура каинита приближалась к горизонту. Но тот, повинуясь старинному закону, лишь становился дальше, как долго ты ни иди к нему.

Все это было безразлично Стокеру, который думал только о том, что лучше бы смерть поторопилась.

Жажда! Она мучила его очень долго. Ее ненависть к нему была такой сильной, что, казалось, Стокер стал единственным существом во всей вселенной, на чью голову выпала доля страдать за всех, испытывающих голод по живой, горячей крови. Запасы гемоликвида давно закончились. Но они были плохим средством борьбы с недугом. Ведь тот голод, который следует за потерей кровных уз, нельзя утолить никаким способом. Один раз на его пути попался какой-то звереныш-мутант. Существо было крохотным, едва ли несколько сантиметров. Но его микроскопические глаза сверкали такой злостью, что Стокер не мог пройти мимо, не отреагировав. Чудом ему удалось собрать силы и загипнотизировать зверька. Когда тот замер, уставившись тупыми глазенками вдаль, Стокер ударом сапога размозжил ему голову. Каинит упал на колени и приник губами к изуродованному телу. Он стал жадно впитывать в себя те кровавые крохи, которые дало ему сердце мутанта. На короткое время легкое насыщение облегчило муки. Но это была передышка, доступная только телу. Разум же по-прежнему умирал, и это было действительно больно.

Несколько раз Стокер чуть было не падал, полностью лишенный сил. Но мобилизовав остаток воли, он вставал и продолжал путь. Глаза уже не воспринимали картину окружающего мира. Они были полностью прикованы к чашеобразному прибору, укрепленному у него на поясе.

Маленькая капля его собственной крови катилась по спиральным желобкам, выточенным по внутреннему периметру параболоидной поверхности, являющейся главным органом Компаса ведьм. И с каждым шагом Стокера она приближалась к центру, скатываясь вниз, на дно.

2

Он быстро свыкся с новым способом существования. Первое время он пытался найти причину своего смирения. Но потом, наблюдая работу Яза с вновь обретенными адептами, начал понимать, что так же, как эти флагелланты, не ведающие, кому станут поклоняться, он был подвергнут жесткой психической обработке. Хотя скорее всего – и в это он с какого-то момента стал верить больше, чем в опыты братьев в области психики – причиной его смирения стало некрообаяние вампира, которое, хочет этого он или не хочет, всегда берет верх в борьбе между двумя половинами личности – человеком и кровососом.

Кстати о поклонении. Внешне члены «Ахерона» старались выглядеть независимыми ревнителями истины, чьи сознания свободны от каких бы то ни было оков и догм. В сущности, средние и низшие звенья жили именно по тому принципу, который исповедовали. А вот в отношении вершины иерархии не все было так однозначно. Каждый день в особо определенный час в главном здании «Ахерона» собирались все лидеры организации. Они запирались в большом зале под землей и никто не знал, что там происходит. Обычно эти мероприятия длились не больше часа. Но главы клана возвращались из-под земли в весьма подавленном состоянии. Первое время этот ритуал, а Стокер решил, что будет называть это не иначе, не привлекал к себе его внимания. Но вскоре бывший эсквайр, а теперь член весьма одиозной каинитской секты стал чрезмерно любопытным.

Причиной этому стал тот факт, что Стокер был весьма благодарным учеником. А его наставником был тот самый импозантный старик, брат Хант, который привел юношу в «Ахерон».

Они часами проводили в библиотеке, занятые изучением литературного наследия вампиров прошлых столетий. В основном это были сугубо прикладные труды, посвященные черной магии, некромантии и прочим сторонам ночной жизни. Списки существ мрака, подчиняющихся вампирам, колдовские рецепты, подвиги вампиров в борьбе с людьми. Хант постоянно говорил Стокеру о необходимости не слепой веры в написанное, а острой критичности в оценке. Он настаивал, что большая часть всех этих фолиантов представляет собой не более чем бред воспаленного сознания, не нашедшего способ изжить из себя человеческую сущность. Но капли истины порционно разбросаны и здесь. Надо обладать фантастической внимательностью, чтобы за описанием кровавых событий уловить подлинное значение этих историй. Сам Хант признавался, что, несмотря на почтенный возраст, он не смог постичь даже тысячной доли правды, хотя знал всю библиотеку наизусть.

В глазах юного Стокера Хант и равные ему каиниты выглядели сверхъестественными существами. Он очень долго стеснялся приобретенной силы, умения трансформировать реальность, подгоняя ее под свои задачи. А сам факт необходимости убивать будил в нем комплекс вины. Но время послужило ему лучшим лекарством. Он так увлекся интеллектуальной игрой, предложенной Хантом, что стал считать, что его бессмертие есть инструмент, с помощью которого он выполнит свое предназначение и откроет все тайны каинитов. Как наивен он был…

Но стоит отдать должное его учителям. Они боялись переусердствовать в своих попытках превратить Стокера в идеальный инструмент познания. Особенности его ума, которые привлекли внимание Ханта и позволили ему рекомендовать юношу к посвящению, таили в себе не только возможность приоткрыть завесу тайны в вопросах происхождения каинитов, но и были опасным оружием. Стокер, обогащенный силой седой древности, мог стать существом с абсолютной властью над реальностью. Он мог стать причиной гибели всего живого.

В сущности, ничего драматического в этом не было. Поскольку ни одна сила во вселенной не может быть сосредоточена в чьих-то конкретных руках. А самоуверенное осознание владения такой способностью еще не говорит о реальной силе. Просто иерархи здраво полагали, что Стокер, прежде них постигший опыт предыдущих поколений каинитов, может стать существом, равным перворожденным Патриархам. А поскольку его разум не готов кроме силы взять на себя еще и груз смирения и не противиться вселенским законам, то инициатива юного каинита могла бы стать отличным поводом для войны таких масштабов, что в нее были бы вовлечены все живые существа. И старейшины «Ахерона» не тешили себя иллюзиями на этот счет. Победителей в той войне не предполагалось. А значит, они должны были не только использовать Стокера с особой осторожностью, но и тщательно следить за глубиной его изысканий.

Но не все были готовы смиренно наблюдать за ходом событий, когда шанс стать венцом мироздания сам шел в руки. И прежде всего такой искус выпал самому Стокеру. Как бы бдительны ни были его опекуны, он весьма скоро осознал, что тайны космоса постепенно открываются именно ему.

Он понял – существование каинитов, созданий, питающихся чужой кровью, не просто шутка темной ипостаси Создателя. Это скорее та ключевая причина, по которой строится жизнь их жертв, людей. Но назначение вампиров никак не поддавалось его уму. Он блуждал в тумане, хватаясь за каждую возможность узнать истинный порядок вещей. Он узнал и постиг множество тайн, но не зазнался, а значит, не стал довольствоваться малым тогда, когда впереди было все. ВСЕ.

Стокер научился скрывать, что может и хочет постигать новые и новые знания. Он стал обманывать, юлить и таиться, проводя собственные исследования. И в первую очередь он направил свой взор на «Ахерон».

3

Начать открытое расследование истории возникновения клана он не решался весьма долго. Официальная картина была скучна и весьма типична. Однако, как в случае с любой отговоркой, чья роль не в разъяснении а, как раз наоборот, в затуманивании, в сокрытии правды, для аккуратного наблюдателя она представлялась в виде грубо скроенного полотна из откровенных небылиц, полуфактов и недосведений, из которых были исключены самые важные подробности. Хотя в целом для профанов и легковерных она выглядела вполне убедительно. Стокер начал копать глубже.

Он пришел к выводу, что постулирование свободы от любой веры, отрицание необходимости подчинения иными идеалами, кроме чистого, всеобъемлющего знания, на самом деле не более чем ширма для прикрытия чего-то более существенного. И разгадка тайны лежит в области поведения иерархов «Ахерона». Стокер начал следить за своими учителями. Первой целью он наметил разгадку ежедневных сборищ.

Первым шагом стало протоколирование самих подземных собраний. Проанализировав чередование времени и длительности, он нашел четкую нумерологическую закономерность.

Для начала он обратился к способу исчисления времени, принятому у каинитов. Эталоном служил Черный зодиак. В принципе та же последовательность неких сочетании времени по астрономическому влиянию конечного числа созвездий. То же число 12 в основе. Но если зодиакальный круг, почитаемый у людей, основывался на чередовании знаков в строгой последовательности, то вампиры не стали привязывать свой звездный круг к такому правилу. Зодиак дня и часа вычислялся по иному принципу, поэтому применительно к конкретной дате знаки никогда не повторялись. Поскольку сама система Черного зодиака не была общественным достоянием всех вампиров, то этот факт наводил на интересные выводы.

Если иерархи привязывали свои собрания к определенному времени, но не хотели афишировать это или будить ненужные подозрения, то лучшим способом планирования, нежели использования круга Эреба, как иначе именовался зодиак каинитов, придумать было сложно. Доступная посвященным логарифмическая таблица сопоставлений знаков прошлого, на основе которой вычислялись знаки будущего, была задачей, решить которую мог только знающий человек. Внешне все выглядело невинно – собрания проходят в случайный час, удобный всем иерархам, со случайной длительностью. Словно это совет, который требует ровно столько времени, сколько уходит на обсуждение узкого круга насущных вопросов.

В реальности же это было время мессы, которую служили иерархи своему богу.

Выдвинув такую гипотезу, Стокер очень долго собирался с духом, чтобы проверить ее практическую состоятельность.

И наконец момент был выбран. За несколько дней до ключевого события в своей жизни Стокер отметил, что опекающий его Хант и его верный друг Яз пребывают в особо напряженном состоянии. То во время бесед Хант надолго замолкает или при поставленном вопросе ответ свой строит так, будто бы услышал совсем иное, а потом спохватывается и начинает что-то объяснять по новой, думая, что таким образом может загладить допущенную оплошность. Но от внимательного Стокера такими дешевыми трюками не откупишься. Вы можете сколько угодно морочить голову тем, для кого вершиной будет питие чужой крови. А для него это всего лишь трапеза, сама по себе лишенная ценности вне контекста физиологических процессов. Культ крови пусть останется уделом большинства, Стокер же весьма прилежный ученик. Он знает, что это не главное.

Да, он тоже не безгрешен. И удовольствие от того, как острые клыки впиваются в источающую приятный аромат кожу, как перегрызают артерию и рот заполняет горькая густая масса, которая течет дальше, в горло, он получает неизмеримое. Как он ощущает, как клетки его тела впитывают в себя витальную ману жертвы… о, это нельзя передать стандартным набором эпитетов. Эйфория, возможно; удовольствие – само собой; приток сил – для того и пьется кровь… а все остальное пусть будет личным делом каждого каинита. Не стоит об этом говорить.

Подметив странное поведение иерархов, Стокер решил действовать. Проделав такую работу по разоблачению своих хозяев, он просто не мог игнорировать то, что назревает нечто весьма важное. Но решительные действия необходимо было предпринимать, тщательным образом подготовившись.

4

Он устал. Ноги подкашивались, не желая больше идти. Но его воля только лишь дала трещину, все еще сохраняя целостность. А значит, не было и речи о том, чтобы остановиться раз и навсегда.

Однажды упав, он долго лежал, прижимаясь к горячему песку. Он чувствовал, как степной ветер перекатывает тонны мельчайших песчинок, а значит, улавливал движение всей этой массы камня и пыли. Он подумал, что если лежать так миллионы лет, то земля сама приведет его к цели, не надо тратить собственные силы. Какая мелочь, это время, по сравнению к жизнью всей вселенной. Так, пустяк, не стоящий упоминания. И только мысль о том, что каинит Стокер умрет гораздо раньше, заставила его подняться и идти дальше.

Прошел еще один день. Но он ни разу не остановился по собственной воле. Знал, что если прервет шаг, то так и сгинет, а прах его станет частью этой пустыни. Почти перестал чувствовать боль, сжигающую его изнутри. А на лишения внешней плоти он просто не обращал внимания. Они тускнели по сравнению с Жаждой, извечным бичом рода вампиров. Ведь нет муки более страшной, чем та, которая черпает свою власть из самой природы существа. Не так боялось бы все живое смерти, если бы по окончании плотского существования не останавливался бы ход того времени, внутри которого пребывают все близкие и родные. Ведь не тело слабо, если рукой можно с легкостью пробивать сталь и крушить камень, а дух, стесненный чувством боли.

Но это были мысли из его прошлого. А сейчас он сомнамбулически брел вперед, думая только о том, что рано или поздно это прекратится. И боялся он только того, что Жажда окажется более быстрым способом расстаться с жизнью, нежели о ней принято думать. Только это заставляло его черпать новые силы практически из воздуха. Он представил себе, что Голод покинул его нутро и оказался за спиной. Что он преследует его так, как охотник ступает по следам добычи. А значит, стоит держать нос по ветру и не замедлять хода, иначе можно быть настигнутым.

5

Ожидание нового дня было возбуждающе тревожным. Стокер с трудом подавил волнение, захватившее его целиком. Он понимал, что подобное состояние способно высушить его до дна, обессилить. В подобном случае накопленная с огромным трудом витальная энергия будет растрачена в пустую, в то время как намеченная цель ускользнет и, следовательно, станут достоянием Вечности долгие дни поисков, сопоставлений, лжи и долгого, мучительного, болезненного ожидания.

Он ждал намеченного часа с замиранием сердца, боясь неосторожным шумом дыхания спугнуть… кого? Иерархов, ослепших от осознания собственной вселенской значимости или, с равным исходом, оттого, что их глаза были больше привычны к мраку подземных книгохранилищ и пыточных камер, в которых удовлетворялись не столько их садистские наклонности, сколько позывы высыхающих желудков к удовлетворению голода? Той высшей силы, стоявшей над сообществом вампиров и регламентирующей каждый их шаг? Или сам себя испугался каинит, едва осознающие данные ему силы.

То время, которое человек, бывший когда-то Абрахамом Стокером, мог потратить на решение подобной дилеммы, вампир Стокер потратил на раскрепощение своей новой сущности.

Он примерил на себе новый образ жизни с той легкостью, с которой модница подбирает очередной наряд, удачно подсмотренный по фэшн-каналу пиратской ретрансляционной станции, – а это значит, что нормальный человек не согласится даже умереть в подобной одежде. Стокер не без удовольствия насладился новым ощущением неподвластной времени и пространству – суть двум основным силам, управляющим космосом людей – энергии, бурлившей в нем с первых мгновений посвящения, и это затмило для него весь тот рацио, по законам которого он строил свою жизнь до этого дня. Смешение Жажды и ураганных порывов темной витальности, которую получает каждый каинит в обмен на бессмертную душу, отданную на откуп Сатане – хотя все это сказочки для непосвященных, – с одной стороны, раздирало его плоть и дух на миллионы осколков, перебирало его генный код с ловкостью жонглера, тасующего карты, и выстраивало их в новой последовательности, отчего каинит одновременно идентифицировал себя с абсолютно разными по природе существами, иным из которых не было места в той части реальности, которая с незапамятных лет есть объективность для большинства, данная ему в ощущениях и прочее.

Как алкоголик, ищущий забвения на дне винного сосуда, Стокер находил отдохновение в кровавых запоях. Он заманивал неосторожных людей в самые темные уголки городов, в которые забрасывали его охотничьи инстинкты вампира, гипнотизировал их магнетическим взором и выпивал до остатка, не особо гнушаясь антропофагией и некрофилией. Ветер гнал его рваную тень по земле, в которой, как в ловчих сетях, бились тени жертв, закланных на алтаре Голода.

Только постановка суперценного в рамках отдельно взятой личности вопроса, маниакальное отклонение, усугубленное повышенным уровнем адреналиновой секреции и звериной жестокостью, наметила ряд направляющих, которые удерживали буйного Стокера в некоторых пределах. Обогащенный новым знанием, со слепой любовью самки к потомству, лелеющий мысли о разоблачении, он притаился, выжидая подходящего момента, чтобы нанести свой удар. Редуцированные ощущения обиды и боли, которые он перенес, расставаясь со своей человеческой сущностью, в итоге трансформировались в метафизическое желание отомстить любой ценой.

И час пробил. Он долго смотрел на лист бумаги, лежащий перед ним, потом обратил свой взгляд на табло лазерного таймера, проецирующего свои показатели на потолок кельи, в которой жил адепт Стокер. Затем снова посмотрел на листок, исписанный тонким почерком, – за четкие вертикальные границы которого выскальзывали непослушные завитки некоторых согласных. И вновь глаза жадно впились в таймер…

Стокер взъерошил волосы, потер виски указательными пальцами. Встал и немного побродил по комнате. Захотелось свежей крови. Живой. Горячей, с непременным сопровождением в виде криков, плавно переходящих в хрипы умирающей жертвы. Но вампир остановил полет своей фантазии. Если числовой метод определения дат Черного зодиака верен, то до намеченного события оставалось лишь несколько часов. Очень длинных часов, если коротать их в маленькой подземной камере наедине с собственной нервной системой. И очень коротких, если вдыхать ночной воздух, таясь во мраке переулков и поджидая жертву. Тогда очень просто увлечься охотой и пропустить событие. Позволить себе такую халатность Стокер не мог. Он собрал волю в кулак и сел на пол, сложив ноги крест-накрест, поверх голеней положил расслабленные руки открытыми ладонями вверх, прикрыл веки и принялся терпеливо ждать.

Он часто представлял себе, что должно или может произойти. Но так до конца и не понял, зачем стал воплощать в жизнь свою затею. Чего он хотел добиться в действительности? Какая-то часть его сознания упрямо твердила, что остатки человека не смогли примириться с новой судьбой, архитипичность образа кровожадного монстра довлела над умом Стокера-человека и одно это делало невыносимой мысль о том, что в старом теле теперь живет разум совершенного иного, чуждого ему существа. Но это лишь отговорка. Прямых негативных чувств к вампирам Стокер не испытывал, на какие бы субличности ни распадалось сознание. Психология каинита с каждым днем набирала силу, вытесняя все лишнее. Скорее всего на некотором этапе психологической мутации и произошел тот сбой, который привел Стокера к мысли об уничтожении своих кровных отцов.

Он знал, что существа, повязанные кровными узами, не могут от желания смерти друг другу перейти к воплощению этого желания. Поскольку это противоречит инстинкту самосохранения. Всем хорошо известно, к чему приводит разрыв уз. Но поскольку Стокер не был самоубийцей, а был очень прилежным учеником, то этот факт не стал препятствием на его пути. Он нашел способ разрешить такое противоречие. И убрал со своего пути главную преграду.

Один только раз его посетила тень сомнения. Пробираясь сквозь нагромождение метафор и аллегорий, которыми пестрел текст очередной инкунабулы, каиниту показалось, что некая посторонняя воля ведет его сквозь вереницу истлевших страниц, подсказывая единственно верный способ интерпретации написанного. Ведь не может же быть так, что тысячи раз читанный и перечитанный текст так никому и не поддался. Неужели все эти древние книги ждали момента, удобного для раскрытия своих тайн. И на месте Стокера мог оказаться любой… или нет… или любой… Конечно же, каинит был далек от мыслей о собственной исключительности. Но отрицать отсутствие планомерности в рождении целой лавины новых знаний и истин он не мог.

На уровне генов каждый каинит получает некий набор предподобранной информации. Это помогает раздираемому противоречивыми эмоциями и состояниями сознанию пережить период трансформации с наименьшими последствиями. Встраиваясь в геном человека, ДНК каинита также добавляет фрагменты родовой, генетической памяти. Вплоть до осознанных картин псевдоиндивидуального прошлого, которое аккумулируется случайным образом из соответствующих событий из жизни каинита-инициатора. Поскольку новый геном Стокера пережил слияние с тремя геномами каинитов, то соответственно и его память впитала в себя фрагменты истории трех разных существ. На этапе формирования уникальной личности вампира пары-основания ДНК ложились таким образом, что Стокер получил кратковременный доступ к метаполю истории всех вампиров. Это и дало ему возможность не просто прикоснуться к тайнам древних каинитов, но и стать их носителем.