Текст книги "Расплата за любовь"
Автор книги: Евгений Костюченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Ошеломленный своим неожиданным открытием, Ян даже не заметил, когда Алина вышла из офиса. Лицо ее было озабоченным и растерянным.
– Кошмар. Все отменяется. Мне надо быть одновременно в трех разных местах.
– Это не проблема, – обрадовался Ян. – Полетели!
– Подожди, подожди, – она села рядом и закрыла лицо ладонями. – Это кошмар. Не знаю, с чего начать. Ехать к ментам? Сидеть в офисе? Или спасать Веронику?
– Конечно, спасать!
– Да подожди, не торопи меня! Мне еще надо разыскать этого поляка! Ой, как все сразу навалилось… Что же делать, что делать?
– Где Вероника? – спросил Ян, потеребив ее за плечо, чтобы она открыла лицо.
Но ее пальцы только теснее сомкнулись под бровями, и на лбу появилась морщинка.
– Верунька на Синопской, но что делать, что делать, где я найду сейчас этого поляка? Что же делать?
– Срочно вводи меня в курс, а я скажу, что делать, – ответил он и рванул с места, оставив за спиной визг покрышек и копоть паленой резины.
13. Налет на обитель смирения
Ян Стрельник быстро рассчитал десяток маршрутов до Синопской набережной и выбрал самый короткий. Правда, ему пришлось несколько минут ехать задним ходом по улице с односторонним движением. Водители мигали ему фарами, крутили пальцем у виска и даже не ленились опускать стекло, чтобы высказаться. Но он их не слушал, потому что слушал Алину. Отсеивая ее причитания и междометия, он смог составить представление о ситуации. Нельзя сказать, что ситуация ему понравилась. Но все лучше, чем приступ импотенции.
Несколько лет назад в Питере появились католические монахи, которые с помощью Артема Голопанова купили себе недвижимость под штаб-квартиру регионального отделения своего ордена. На особняк в готическом стиле у них не хватило денег. То есть на само здание с садом и чугунным забором они могли бы найти десяток миллионов, но даже этот, не самый бедный, орден был не в силах оплатить услуги всех чиновников и политиков, которые «чисто по закону» отдали бы монахам памятник архитектуры. Так что пришлось братии довольствоваться расселением восьми комнатной коммуналки.
Монахи хорошо заплатили за евроремонт, завезли два трейлера мебели, атрибутики и оргтехники, после чего принялись вербовать в свои ряды местную молодежь. Гуманитарная кормежка, летние лагеря, экскурсии по культурным центрам ордена в Польше, Испании, Португалии. Молодежь охотно поддавалась пропаганде и каталась по заграницам. Но как только речь заходила о поступлении в специальные учебные заведения, энтузиазм свежеиспеченных католиков мгновенно улетучивался. Конечно, совсем неплохо было бы уехать по распределению в какой-нибудь благополучный и чистенький европейский городок, где прихожане будут крайне рады новому пастору, голубоглазому и русоволосому. Такие физиономии в католических храмах сейчас попадаются все реже и реже, их почти не видно на фоне азиатов и африканцев. Однако голубоглазые неофиты уже знали, что вместе с необременительной должностью они получат «в нагрузку» обет безбрачия. И далеко не каждый мог найти в себе силы отказаться от женских ласк на всю оставшуюся жизнь.
Целый год упорные монахи пытались переломить сексуальную озабоченность местной молодежи, но в конце концов, осознали тщетность своих усилий. Гуманитарную помощь проели, лагеря закрылись, а бывшая штаб-квартира постепенно превратилась в обычную гостиницу, где останавливались странствующие миссионеры по дороге в далекие российские регионы.
На этой стадии к монахам снова подключился Голопанов, потому что без него они не смогли бы организовать свой гостиничный бизнес на должном уровне, то есть со всем комплексом как стандартных, так и особых услуг.
Все было бы хорошо, если б не конкуренты. Они всячески вредили монахам и Голопанову, а вот сегодня натравили на незаметную и скромную гостиницу какую-то ужасную комиссию.
Осведомители смогли предупредить Алину слишком поздно. Комиссия уже была в пути. Поэтому Ян и гнал своего резвого «волчонка», чтобы опередить ее.
За годы трудовой деятельности на морском флоте и спасательной станции Ян успел узнать, что комиссия завершается банкетом. Но наиболее опытные руководители стараются и начинать ее с банкета. Это гарантирует нормальные результаты любой проверки.
– Мы успеем организовать прием? – спросил он. – Небольшой фуршет перед началом работы уважаемых членов комиссии? Просто чтобы им легче работалось?
– Бесполезно, – Алина наконец-то оторвала ладони от лица и вытерла нос платочком. – Они уже приезжали. А охрана их завернула. Теперь они злые. Еще один прокол, и они приедут туда с ОМОНом. В том-то и беда. А вторая беда, что они хотят встретиться с арендаторами. И если хозяин там не появится, помещение опечатают. Это ведь не просто комиссия. С ними полиция нравов. Знаешь такую контору?
– Ну и что? – Ян рассмеялся как можно беспечнее. – Нашли, у кого нравственность проверять, у монахов!
– Если бы там были монахи… Если бы хотя б одного монаха им показать… – Алина скомкала платочек и выбросила его в открытое окно. – Очень неудачное время для скандала. Накануне открытия. Ну, просто хуже времени не подобрать. Это специально кто-то устроил.
– Показывай, куда машину поставить.
– Как? Уже приехали? – изумилась она.
– Семь минут, – скромно сказал Ян.
В ухоженном дворе перед крыльцом углового подъезда стояла белая «девятка». Оттуда вылез бритоголовый богатырь в строгой джинсовой робе с надписью «security» спереди и сзади.
– Все путем, Алина Ивановна, пока никто не беспокоил, – доложил он.
– Мигом отсюда, – бросила она, взбегая на крыльцо.
– Не понял?
– Мигом! Пулей отсюда! – закричала она, не оборачиваясь. – Ян, за мной! Вероника, ты где там?
Закрыв за собой тяжелую дверь, Ян прошел за Алиной в узкий коридор, освещенный тусклыми розовыми светильниками в виде факелов. Он никогда раньше не думал, что монахи умеют обставлять свои кельи с таким комфортом. Справа и слева вдоль стен темнели высокие двери с полукруглым верхом и массивными бронзовыми ручками. На стенах между дверями поблескивали картины под стеклом: всякие там купальщицы и Венеры. Впереди из-за лиловых портьер просвечивала люстра, освещавшая уютный холл. Войдя туда, Алина закричала:
– Вероника! Куда ты подевалась! Нашла время ванны принимать!
Ян увидел на спинке кожаного дивана розовый прозрачный халатик. Кажется, вот это и называют пеньюаром. За матовой стеклянной дверью слышался плеск воды.
У Алины запел сотовый телефон. Прежде чем ответить, она попросила Яна:
– Поторопи эту копушу! Только ее здесь не хватало, такой подарок для полиции нравов!
Он потянул стеклянную дверь и увидел низкую квадратную ванну на четыре персоны. Ванна была наполнена душистой пеной, а посреди этой пены чернела головка Вероники. Ее уши были надежно укрыты огромными желтыми наушниками.
– Ой, откуда ты взялся? – громко спросила она. – Ныряй ко мне, у нас еще три часа времени.
Он постучал себя пальцем по уху, и она, поняв его жест, сняла наушники.
– Не три часа, а три минуты, – сказал он. – Одевайся быстрее, мы сматываемся. Тревога, понятно?
Вероника выбралась из ванны, стряхивая с себя хлопья пены, и Ян набросил на нее розовую махровую простыню. Алина ворвалась в ванную:
– Все пропало, они уже зашли к участковому. Он их задержит немного, но не больше чем на полчаса.
– Не открывай им, – сказал Ян. – Никого нет дома.
– Взломают двери, – она устало опустилась на край ванны. – Я их знаю. Что же делать…
Ян вытянул из ее безвольных пальцев папку с бумагами.
– Что здесь?
– Документы по аренде.
– И ты молчала? Да нам больше ничего и не нужно, – спокойно сказал он. – Им хочется видеть монахов? Покажем им монахов. Девочки, внимание. Алина, живо смывай всю косметику. Волосы назад. Короче, девочки, будьте максимально страшными. Приберите тут построже. А я встречаю гостей. Как зовут участкового?
– Какая разница? Кажется, Роберт Альбертович. Кличка «Робот».
– Он наш человек?
– Наш.
– Ну вот, а ты боялась!
Ян пронесся по холлу, сгребая одежду Вероники и непотребные журнальчики. В тумбочке под огромным телевизором он нашел перевязанную бечевкой упаковку каких-то белых брошюрок с синими крестами на обложке. Эти книжки он равномерно распределил по всей площади, попутно убирая с глаз долой бутылки и пепельницы.
В платяном шкафу он нашел еще с десяток разных пеньюаров, но продолжал перебирать вешалки. Предчувствие его не обмануло. В самом конце ряда висел коричневый балахон с капюшоном. Ян живо влез в него, морщась от застарелого запаха чужого пота. В одном кармане он нашел заплесневелый сухарь, в другом – белые мелкие четки.
– Алина! – позвал он, оглядывая стены коридора. – А куда подевались огнетушители?
– Не знаю! – ответила она из соседнего номера. – Может, их и не было никогда?
– Были! Крепления-то остались! Ищи в кладовке! – приказал он, снимая с обнаруженных креплений легкомысленные репродукции в тяжелых золоченых багетах. – Как у вас отношения с соседним офисом? Может, у них попросить?
– Ой, там такое жлобье, – Алина вышла из номера с охапкой каких-то прозрачных одеяний, черных и красных. – Какая-то страховая компания. К ним лучше не обращаться.
– Без огнетушителей нам не отстреляться, понимаешь?
Ян выскочил на крыльцо, оглянулся и перебежал через двор к противоположному подъезду. Там было такое же высокое крыльцо и такой же оцинкованный козырек. Как видно, ремонт обоих помещений выполнял один и тот же подрядчик.
Он нажал кнопку звонка, и, как только щелкнул динамик домофона, торопливо заговорил:
– Соседи, братцы, выручайте! Горим!
Дверь приотворилась на ширину цепочки, и в проеме показалась бдительная физиономия охранника:
– Вам чего?
– Не одолжите пару огнетушителей напрокат? До вечера. Мы заплатим.
– Еще чего, – процедил охранник. – Бог подаст.
Дверь с лязгом захлопнулась перед носом Яна. Это было вдвойне обидно, потому что он успел разглядеть за спиной охранника целых три огнетушителя на красном щите. Заметил он и еще кое-что. Над щитом была натянута веревка, с которой свисали банные веники.
Ян бегом, подобрав полы балахона, вернулся к Алине.
– Я же тебя предупреждала, – сказала она. – Вот, я нашла один. Но он, наверно, никуда не годится.
– Сойдет! Слушай, а чем это воняет?
– Это Вероника на кухне жарит селедку. Маринованную селедку. Чтобы запахи перебить.
– Гениально! – Ян в восторге попытался обнять Алину, но она, зажав нос, отстранилась.
Он повесил огнетушитель на самое видное место и бережно обтер рукавом балахона. Этот красный цилиндр с черным раструбом мгновенно преобразил весь интерьер. Всяк, сюда входящий, сразу поймет, что переступил порог серьезного учреждения.
В коридоре нетерпеливо клокотал колокольчик. Ян пошел открывать, на ходу листая документы. Он старался топать громко и уверенно, чтобы внушить почтение тем, кто ломился в двери. Все-таки они ломятся не в какой-нибудь притон и не в «малину», а в обитель благонравия и смирения. Документы были подписаны его тезкой, настоятелем Яном Рогаликом. Упоминались в них и еще два персонажа – отец Гжегож Псерох и координатор Сигизмунд Вечорек. Ян Стрельник вспомнил одну из своих знакомых полек, и с удовольствием восстановил в памяти ее чарующий говорок.
Теперь, с огнетушителем за спиной, с папкой в руках и с гордой полячкой в голове – теперь он был готов встретить любую комиссию.
– Мир вам, – сказал он, приоткрыв дверь на длину толстой цепочки.
– Миру мир, войне пиписька, – грубо ответили снаружи. – Сами откроете или доктора Кувалду вызвать?
– Пшепрашам[1]1
Пшепрашам – извините.
[Закрыть], какого доктора? – вежливо удивился Ян. – Мы не вызывали никакого доктора.
– А нас не вызывают, мы сами приходим.
– Пан милицьонер? О, пан Роберт? – еще более вежливо удивился Ян. – Один момент, открываю.
В узком проеме он видел, что на площадке перед дверью стояли двое в штатском и один в форме. Капитан милиции несмело топтался позади своих напористых спутников.
– Проше панству, – приветливо пропел Ян Стрельник, распахивая дверь. – Как говорят русские, вас теща любит, ибо вы пришли к обеду.
Гости переступили порог, озадаченно оглядываясь.
– Это Синопская набережная, дом 31? – спросил краснощекий крепыш с продавленным боксерским носом.
– Так есть, – смиренно кивнул Ян Стрельник, перебирая четки, – Проше, проше.
Он отступил, приглашая их пройти, но они теснились в коридоре, разом утратив нагловатый тон.
– Вы хозяин?
– Хозяин всему Господь Бог. А мы все только временные жильцы.
– Понятно, понятно, – крепыш насмешливо помахал ладонью, словно призывал спуститься на грешную землю. – Бумаги можно глянуть?
– Проше пана, – Ян с готовностью раскрыл перед ними свою папку.
– Соседи на вас жалуются, батюшка, – заявил спутник крепыша, статный юноша в клетчатой рубашке и в темных очках. – Сигнализирует население, что у вас тут по ночам машины приезжают-отъезжают, шум, гам, музыка.
– Музыка? – Ян изумленно прижал руки к груди. – Проше панства, посмотрите, как мы живем, какая может быть музыка?
– Альбертыч, ты чего молчишь? – крепыш повернулся к участковому, но тот только пожал плечами, со скучающим видом разглядывая огнетушитель.
Яна осенила захватывающая идея, и он склонил голову, чтобы совладать с неудержимым приступом смеха.
– Музыка в другом офисе, – сказал он, наконец. – Если вам нужен офис, где музыка, то идите к нашим соседзям. У них такой же адрес, как и у нас, Синопская, тридцать един. Из-за этого многие ошибаются. Стучат в нашу дверь, привозят женщин. Очень неприятно, когда случаются такие ошибки.
– К вам привозят женщин? Это интересно, – сказал крепыш в очках.
– Не к нам. К нашим соседзям. Мы тоже хотели жаловаться. Хорошо, что вы пришли. Там сауна, туда машины приезжают с, женщинами, там «секъюрити» сидят во дворе в белой машине. Очшень подозрительное заведзение. Очшень нас беспокоит такое соседство.
Гости переглянулись.
– Проше панства к столу, – пригласил Ян, делая широкий жест рукой в сторону холла, откуда тянулся едкий аромат жареной селедки и подгоревшего лука. – Как говорят русские, чем богаты, тем и рады.
– В другой раз, батюшка, – ответил крепыш. – И что, этот другой офис, он каждый день вас беспокоит?
– Вечор, – кивнул Ян. – Почти каждый вечор.
– И «секъюрити», говорите, в белой машине сидит?
– А что, – сказал второй опер, что был в клетчатой рубашке. – Адрес-то совпадает. Не на то крыльцо мы поднялись, получается. Пошли, проверим?
– Чего проверять? И так все ясно. Спугнем только, – ответил крепыш. – Оставим наблюдение. Будет сигнал, навалимся.
– А смысл? – недовольно поморщился опер. – Что ты им предъявишь? Момент оплаты не зафиксируем, значит, люди просто со знакомыми девочками отдыхают. Содержание притона не предъявишь, значит – результата нет.
– Результат будет, я тебе отвечаю. Девок сюда привозят явно местных, а в этом районе они у меня все на учете. А если мальчики зовут в гости установленную проститутку, то это уже притон.
– Ничего подобного!
– Да ладно тебе. Работать надо, а не в носу ковырять. А то бойцы застоялись. Уже два дня копытом землю роют. Спасибо, батюшка. До свидания.
– А как же покушать? – огорчился сердобольный Ян.
– В другой раз, – дружно ответили все трое, пятясь и теснясь в дверях.
Из-за закрытой двери еще доносился их спор.
– Нет, все-таки как ты докажешь суду, что это притон?
– А не моя забота!
Когда их голоса стихли во дворе, Алина осторожно выглянула из соседнего номера. Ее волосы были туго стянуты в пучок на затылке, а вместо клетчатой юбки Ян увидел на ней просторные тренировочные штаны, подвернутые на щиколотках. Она порывисто бросилась к Яну на шею.
– Настоящий поляк! – горячо прошептала она ему в ухо, и он зажмурился от щекотки. – Вылитый ксендз!
Он крепко обнял ее, пользуясь случаем, и хотел поцеловать, но она успела отвернуться.
– Я не заслужил никакой благодарности?
– Заслужил, заслужил. Только сними скорее эту рвань, пока не провонял ей насквозь.
– Ничего, отмоюсь. Здесь придется долго проветривать. И где вы нашли такую вонючую селедку?
– В холодильнике. Сельдь исландская в винном соусе. Деликатес.
– Это был гениальный трюк, – Ян снова притянул ее к себе.
– Ты тоже хорош, – Алина, смеясь, все-таки вырвалась из его рук. – С чего ты взял, что у соседей сауна и женщины?
– А я знаю, как устроены все эти маленькие офисы в незаметных домах, – ответил Ян, сбрасывая тяжелый балахон. – Свой буфет, своя комната отдыха и своя потайная сауна. Лучшее место для переговоров и заключения выгодных сделок. Если полиция нравов проявит оперативность, то у них будет неплохой улов. В такие фирмы часто привозят девочек по вызову.
– Откуда ты все это знаешь?
– А вот как раз от девочек и знаю, – неосторожно ответил Ян.
Алина нахмурилась. Отвернувшись к зеркалу, она сдернула резинку, стягивавшую волосы, тряхнула головой и принялась расчесываться.
Из кухни вышла Вероника – в черной футболке, черных мужских брюках и белом фартуке.
– Никто не хочет рыбки жареной? – невинно осведомилась она. – Вкусненько получилось, между прочим.
– Помой посуду и исчезни, – сухо приказала Алина.
14. Любой ценой
– Этот запах меня компрометирует, – сказал Стрельник. – Пожалуй, надо искупаться. У нас есть пятнадцать минут на гигиену?
– Мойся спокойно, – Алина посмотрела на часы. Все равно придется подождать здесь какое-то время. Ты же слышал, они оставили наблюдение. Мы не можем уйти отсюда так быстро. Это будет подозрительно.
Он плескался под душем, а Алина переходила из комнаты в комнату, пытаясь унять волнение. Сегодня все обошлось. А завтра? Сколько еще будет таких проверок, сколько раз еще придется изворачиваться и ловчить? И что делать, если инвесторы попросят показать им лесной лагерь?
Стрельник вышел из ванной, приглаживая мокрые волосы руками.
– Мог бы и побриться заодно, – заметила Алина.
– Да я сегодня брился. А ты, кстати, могла бы искупаться. Заодно.
– Я тоже сегодня купалась, – сердито ответила она. – Надо проветрить помещения, здесь же дышать нечем.
– Что с тобой? – Стрельник присел на край стола и закинул ступню на колено, зашнуровывая кроссовки. – Мы так отлично всё провернули. Веронику спасли, ментов развели. Всё прекрасно, Алина Ивановна.
– Конечно, у тебя все прекрасно, – сказала она, садясь на диван. Но, провалившись в эту мягкую, обволакивающую ловушку, тут же вскочила: не время расслабляться. – Конечно, тебе хорошо. А у меня проблема на проблеме.
– У тебя только одна проблема. Нервы.
– Я совершенно спокойна, – сказала она и, проходя мимо стола, нечаянно сбила с него вазу.
Стрельник собрал осколки на развернутый журнал и отнес на кухню. Алина слышала, как он открыл воду, как что-то искал, перебирая посуду и открывая шкафчики. Из кухни он вернулся с белым тазом, наполненным водой, и полотенцем через плечо.
– Садись, – кивнул он на кресло. Алина скрестила руки на груди:
– Что ты затеял?
– Сеанс очень восточной медицины. Мылотерапия. Садитесь, больной.
Алина подчинилась и села в кресло. Стрельник поставил таз у ее ног:
– Ноги в воду, больной.
Скинув босоножки, она опустила ступни в теплую воду, Стрельник намылил ладони и сложил их лодочкой над тазом.
– Первую ножку сюда.
– Как?
– Ну, закинь ногу на ногу. Беда с вами, девчонками. Учи всему, учи…
Она, поколебавшись, коснулась стопой его ладоней. От них шло приятное тепло. Намылив ступню, он принялся разминать ее медленными и точными движениями, а потом осторожно вытягивал пальчики ног и перекатывал их между своими пальцами.
– У тебя явные способности к медицине, – сказала Алина, закрыв глаза от удовольствия.
– Что, уже легче? Не обольщайтесь, больной. Эффект от мылотерапии длится крайне недолго. Поэтому сеансы требуется повторять ежедневно.
– Всё, я беру тебя на работу. Мылотерапевтом. Доктор, у меня еще и вторая нога есть…
– Да что вы говорите? Редкий случай.
– Я серьезно насчет работы, – сказала Алина. – Банкирша хочет тебя переманить к себе. Просит переслать твои данные. Не знаю, зачем ты ей нужен. Что ты будешь делать у нее в банке?
– Интим не предлагать, так ей и скажи.
– Ты согласишься уйти к ней? Банк – это банк.
– А кто будет лечить твои нервы? – Стрельник, стоя на коленях, смотрел на Алину снизу вверх. – И вообще, больной, вам вредно разговаривать. Дышите носом и постанывайте от удовольствия.
– Я готова похрюкивать от удовольствия.
Стрельник снова обхватил сильными пальцами ее лодыжку.
– Между прочим, в Англии проводится всемирный конкурс женских щиколоток. Дамы стоят за ширмой, а в окошке перед строгим жюри показывается только ножка – до середины голени, вот так. Не хочешь подать заявку на участие? У тебя хорошие шансы.
– Опять комплименты?
– Что ты! Просто можем срубить неплохие призовые.
Она услышала звонок своего мобильника и подумала: «Черт с вами. Никому не отвечаю. Меня нигде нет».
– Звонят? – Стрельник выпрямился, вытирая руки. – Подать тебе?
Алина кивнула и с досадой поднесла телефон к уху.
– Ты где? – озабоченно спросил Голопанов.
– У монахов.
– Не уходи. Я сейчас буду.
Она с усмешкой вспомнила, что вчера ночью звонок Стрельника, возможно, нарушил все планы Артема. А сейчас, кажется, Голопанов ему невольно отомстил.
– Ян, ты просто волшебник, – протянула Алина, блаженно улыбаясь. – Никогда не думала, что простой массаж ног может доставить такие ощущения.
– Это меня Танька научила, – сказал он, снова опускаясь на пол к ее ногам и растирая полотенцем ступни. – Говорят, в стопах какие-то нервные окончания, которые ведут ко всем органам. Нажмешь вот тут – действуешь на печень. А тут – на почки. Или наоборот. По-моему, это все бред. Китайская мифология. Но тебе стало лучше, правда?
– Ой, правда, – засмеялась Алина. – Когда мне станет плохо, я вызову тебя к себе в Москву. Приедешь?
– Со своим тазиком?
Смеясь, она вдруг поняла, что Стрельник все превращает в шутку. «Это черта характера? – подумала она. – Или способ уклоняться от ответов? Кажется, инструктор совсем не так прост».
– Ян, мне надо знать точно. Ты будешь работать в компании? Или хочешь уйти?
– Аля, я хочу быть там, где ты, – сказал он просто, надевая ей босоножку. – Мне хочется тебе помогать. Мне хочется, чтобы ты меня просила о чем-нибудь. О чем угодно.
– И ты все исполнишь?
– Это уж как получится. Но просить ты можешь о чем угодно.
– Премного благодарю.
Колокольчик робко дернулся в коридоре – и затих.
– Это свои. Открой, пожалуйста, – попросила Алина.
Голопанов пришел не один. С ним был плотный и краснолицый мужчина с седыми аккуратными усиками.
– Михаил Николаевич, – представил его Артем – Алиночка, отпусти водителя, я тебя потом отвезу.
– Вы можете ехать домой, доктор, – сказала она Стрельнику. – Завтра, как обычно, подъезжайте к офису в полдень.
Он странно улыбнулся и вышел, не простившись.
– Ты с ним говорила? – спросил Голопанов. – Моя версия подтверждается?
– Не совсем. Ему все равно, где работать.
– Где бы ни работать, лишь бы не работать, – усмехнулся Михаил Николаевич, опускаясь на диван. – Артем, ближе к делу.
– Алиночка, ты только не волнуйся. Сядь. Соберись. Есть новая информация, – Артем закурил, ходя из угла в угол. – Михаил Николаевич – наш человек. Полковник милиции. От него можешь ничего не скрывать, он в курсе наших дел. Сейчас он задаст тебе несколько вопросов. Ты готова?
– Что случилось? Что-то серьезное? – Алина осталась стоять посреди комнаты. – Артем, умоляю, не мучай меня этими предисловиями. Что стряслось?
Артем задумчиво почесал нос:
– Как бы это сформулировать… В общем, Корша убили.
– Кого? – она прислонилась к стене. – Что? Убили?
– Да не волнуйтесь вы так, – заговорил Михаил Николаевич, улыбаясь. – Он вам кто, близкий родственник? Нет. Друг, товарищ и брат? Нет. Вы с ним общались?
– Нет.
– Вот видите. Он вам – никто. Не стоит принимать это так близко к сердцу. Успокоились?
– Да я и не волновалась. Просто как-то неприятно… – она опустилась в кресло. – Все-таки человека убили… Когда?
– Несколько дней назад. У вас с ним были какие-то связи?
– Никаких. Я даже не видела его никогда. Только фамилию встречала в документах.
– Вы в курсе, что он написал заявление о выходе из компании?
Артем не дал ей ответить:
– Нет. Алина Ивановна об этом не знала. Я и сам только вчера узнал. Не успел поставить в известность.
Михаил Николаевич удовлетворенно кивнул.
– Сделаем так. Заявление до вас не дошло. Затерялось. Если о нем кто-то знает, этот вопрос мы решим. Если он говорил с кем-нибудь, то это только разговоры. Это намерения, но не юридический шаг. Следователь отрабатывает по персоналу, ведет предварительные беседы. К вам, Алина Ивановна, он не придет, потому что вы никакого отношения к делу не имеете. Тем более что вы скоро уезжаете. Но если вдруг возникнут какие-то проблемы, я помогу. Теперь такой вопрос. Какова балансовая стоимость лагеря?
– Около семи миллионов, – быстро ответил Голопанов. – Рублей, естественно.
– А в долларах?
– Не знаю, у нас все расчеты в рублях, – сказал Артем, нажимая кнопки на мобильнике. – Сейчас посчитаем. Вот – двести тридцать четыре тысячи.
– То есть ему, чтобы выкупить лагерь, нужно было заплатить, скажем, двести тысяч баксов.
– Кому заплатить? – спросила Алина.
– Вопросы здесь задаю я, – невозмутимо ответил полковник. – Итак, двести тонн. Он мог собрать такую сумму?
– Налом? Легко, – сказал Артем. – Мог продать акции компании, у него их было миллионов на десять, по моим прикидкам.
– Кому он мог их продать?
– Кому угодно. У Корша море знакомых.
– Отлично, – кивнул полковник. – Все срастается. Теперь поговорим о ваших действиях в этой ситуации. Итак, руководитель одного из подразделений компании умер. Ваше решение?
– Назначить нового директора, – сказал Артем.
– Кандидатура?
– Скажем, Бабаев, мой экономист.
– Отпадает, – отрезал полковник. – Это все-таки лесной лагерь, а не ларек на Сенном рынке. Рафик, блин, и в лесу-то не бывал никогда. Какие основания для такого назначения? Нужен боевой мужик, кто-то из старых кадров. Человека с улицы на такое место не посадишь. Никто не поверит, что ты его принял на работу за красивые глаза.
Голопанов снова принялся ходить из угла в угол.
– Алина Ивановна, может быть, у вас есть предложения? – спросил полковник.
– Не знаю… А что, если Стрельник? – сказала Алина. – Назначим директором Стрельника. Он давно работает с Коршем. То есть – работал…
– Ты в нем уверена? – спросил Голопанов. – Хотя, если подумать, больше некого и предлагать.
– Решайте вопрос, – полковник встал, с трудом вырвавшись из объятий дивана. – У вас в распоряжении сутки. Завтра вечером директор лагеря должен быть на презентации. В полной боевой готовности. Чтобы ни одна тварь не подкопалась. Алина Ивановна, вы не волнуйтесь. Я вас прикрою. Сейчас к вам заявятся ребята из полиции нравов. Я с ними поговорю, вы не вмешивайтесь.
– Полиция нравов? Она уже была здесь, – сказала Алина.
Голопанов и полковник переглянулись.
– И что? – спросил Артем.
– Ничего. Стрельник все уладил. Объяснил, что они ошиблись адресом. Теперь они будут проверять соседнюю контору.
– Значит, перевели стрелки? Ну, блин, орлы, – одобрительно крякнул Михаил Николаевич. – То-то я смотрю, автобус омоновский за углом притаился. А что там, в конторе?
– Понятия не имею, – Алина пожала плечами. – Сауна, девочки по вечерам. Скажите, а как он умер? Что с ним случилось?
– Я же сказал. Убили. Подробности лучше не знать. Незачем показывать излишнюю осведомленность.
Артем немного раздвинул занавески:
– А вот и девчонок привезли. Такси. Три пташки. Их встречают. Сопровождающий остался с водилой.
– Через час начнется захват, – сказал полковник. – Тут главное – не торопиться. Надо им дать время. Пока выпьют, пока в баньке посидят, через час созреют. Будет весело. Жалко, не могу остаться. Значит, директор у вас практически есть. Успеете все сделать? Банковскую подпись не забудьте оформить, ему же платежки подписывать.
– Мы-то все сделаем, – сказал Артем. – А вы, Михаил Николаевич, не могли бы пробить Стрельника по своим каналам? Насчет порочащих связей. Чтобы накладок не было. Больно он шустрый, этот инструктор.
– Пробьем. Но на это время нужно, Кириллыч, время. Так что решай сейчас, если ты в нем сомневаешься.
– Да я во всех сомневаюсь. Ладно, – кивнул Артем. – Берем Стрельника. В конце концов, он нам нужен только на пару вечеров. Будет хорошо себя вести, оставим в должности. А избавиться от него нетрудно. Мы приняли, мы и уволим.
– Тоже верно, – поддержал его полковник. – Ну, мне пора. А то потом, блин, не вырвемся. Расходимся по одному. Артем Кириллович, выпусти меня через черный ход. Алина Ивановна, очень приятно было познакомиться.
Алина сидела в кресле, ошеломленная скоростью и напором, с которыми действовали Артем и полковник. Десять минут назад ей казалось, что все катится в пропасть. И вдруг ситуация уладилась сама собой. Как это говорят? «Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблем». Вопрос решен. Цена вопроса – одна человеческая жизнь.
Артем закрыл за полковником и вернулся к ней. Он плюхнулся на диван и похлопал ладонью рядом:
– Сядь поближе, а то притулилась, как сирота казанская.
– Я не поняла, о какой презентации он говорил? – спросила Алина, не поддержав игривого тона.
– Завтра открываем бассейн. Вечером прилетают америкосы, и мы их прямо из аэропорта – за стол. Все шишки будут в гости к нам. Банк, администрация, депутаты, менты. Я уже зарядил «Метрополь» на доставку холодных закусок. Разблюдовка будет на международном уровне.
– Завтра? И ты только сейчас мне это сообщаешь? Спасибо, что поставил в известность. Успею причесаться.
– Ну, девочка, не дуйся, – он развалился, вытянув ноги, на диване. – Я же генеральный, я должен все вопросы брать на себя. А ты меня контролируй.
– А вопрос с лагерем – тоже на тебе? Что ты будешь показывать?
– Директора, – улыбнулся Голопанов. – Я покажу им живого настоящего директора. А ехать в лес они и сами не захотят. Ты телевизор смотришь? Все выпуски новостей сообщают о лесных пожарах. В лес никого не пускают. Особенно иностранцев. Так что лагерь мы им покажем где-то в октябре. Когда дым развеется. Ну, довольна?
Он обвел взглядом стены.
– А где картинки? Тут, между прочим, подлинники висели. Антиквариат.
– Спрятала я твой антиквариат.
– Можешь повесить обратно. Отбой. Я так думаю, что больше сюда никто не сунется. Полковник Федулов порешает все вопросы. Ты уже догадалась, кто он такой? Это наша крыша, девочка. Полиция нравов для него – детский сад. Но это хорошо, что мы обошлись без него. Пусть считает, что он нам остался должен. Как тебе тут обстановочка? Ванна у монахов роскошная, видела? На четыре персоны.
– Ты уверен, что Стрельник согласится на наше предложение?
– Если это будет твое предложение – согласится. Ты ему только улыбнись, и он – твой. Он же бабник отпетый, кобелина еще тот. Ни одной юбки не пропустит. Думаешь, он с моими девками чем занимался? Изучал правила дорожного движения? Загонял до полусмерти обеих, до утра глаз не дал сомкнуть.
