Текст книги "Расплата за любовь"
Автор книги: Евгений Костюченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
27. На Малой Земле
В детстве Алина проводила в пионерских лагерях каждое лето. Она побывала во всех отрядах – от «Звездочки» до «Юности», прошла все ступени несложной лагерной иерархии – от звеньевой до вожатой. Если бы не уехала в Москву, наверное, так до самой пенсии и продолжала бы возиться с ребятней. Разучивать песни и танцы, усмирять нарушителей «тихого часа», взвешивать своих питомцев, и, как всегда, вытирать слезы девчонкам на прощальной линейке перед погрузкой в автобус.
Но ей пришлось уехать в Москву, у нее началась новая жизнь, и с тех пор многое переменилось. Алина думала, что в стране не осталось ни одного пионерского лагеря. Поэтому она с изумлением увидела среди сосен высокую мачту с развевающимся красным флагом.
И больше того, под мачтой стоял человек с красным галстуком на шее, и вокруг него сгрудились дети, тоже с красными галстуками. Некоторые из них оглянулись, чтобы бросить быстрый взгляд на подъезжающий джип, но тотчас же отвернулись, продолжая внимательно слушать своего вожатого.
Когда «Тойота» остановилась, до Алины донеслись звуки марша – вожатый включил магнитолу. Под «Прощание славянки» красный флаг медленно, с остановками, скользил вниз по мачте, а пионеры вскинули руки, салютуя ему.
Самосвал с поднятым капотом стоял в стороне между соснами. Инженер Амурский разогнулся, вытирая руки, и спрыгнул с бампера.
– Ты чего так долго, Яшка? – недовольно сказал он. – Здравствуйте, Алина Ивановна. Только зря вы тоже приехали. У нас каждое посадочное место на вес золота.
– Ты как тут оказался? – спросил Ян.
Амурский захлопнул капот.
– Здравствуйте, я ваша тетя! Ты записку читал? Я тебе специально большими буквами написал, чтоб ты разглядел.
– Не было никакой записки.
– Яшка, ты шутишь? На входе, прямо над дверью мелом написал. «Уехал в лагерь».
– Значит, я не заметил, – виновато развел руками Стрельник. – Не до того было, дед.
– Не до того?! Да в три кочерыжки…
Амурский, глянув на Алину, густо покраснел и сдержался. Откашлявшись, он заговорил снова:
– Начал я рюкзак собирать, тут в новостях говорят про пожары. Меня как током пробило. Мать честная, думаю, так это ж у Коршуна леса горят! Прикинул по ветру, получается, что еще сутки – и все до самого берега будет гореть. Я все бросил, бегом за машиной. Подлетаю сюда – там куча. Ну, тут я вспомнил, как ты сюда ездил. Смотрю – «ЗИЛ» стоит. Переставил на него свой аккумулятор, завел, колеса подкачал – и вперед.
– А зачем «запор» открытым оставил?
– А чтоб не ломали. Если кто подойдет, увидит, что ничего нет, и ломать не будет, – Амурский оглянулся и понизил голос: – Ты покойника видел? Это я его откопал. Начал кучу ровнять, чтобы переехать, смотрю – мухи. Копнул еще – рука. Он у самого ручейка лежал. Там, где бережок обвалился.
– Понятно, – сказал Ян. – Вот теперь мне все понятно. Почти все. Пойдем, Алька, детей на борт принимать.
Вожатый уже сам шагал к ним. Невысокий и плотный, с темным обветренным лицом, он улыбнулся, приложив ладонь к черной пилотке. Под красным галстуком, из распахнутого воротника зеленой ветровки, выглядывал треугольник тельняшки.
– Яшка, здорово, – пророкотал его хрипловатый бас. – Кого это ты привез на Малую Землю? Санитарка, звать Тамарка?
– Алина Ивановна, разрешите вам представить нашего Макаренко, – официальным тоном произнес Стрельник. – Брагин, Сергей Сергеевич, инструктор по оздоровительной гимнастике и наоборот.
– Наоборот?
– То есть по рукопашному бою.
– Алина Ивановна? – переспросил вожатый, внимательно поглядев ей в глаза и перестав улыбаться. – Из Москвы?
– Да.
– С Голопановым, значит, работаете?
– Уже не работаю, – сухо ответила Алина. – Давайте собирать детей. Время дорого.
– А мы уже два дня как собраны. Если б вы сегодня не приехали, с утра ушли бы пешком.
– Извините, но мы никак не могли приехать раньше.
– Да, я в курсе, – кивнул вожатый. – Петрович обрисовал обстановку. Детей перебросим в Горелово, там у меня дружок в вертолетном полку. Пристроим в общежитии, а дальше видно будет. Ну что, по машинам?
Алина направилась к детям, по пути оглядывая то, что в документах называлось фирмой «Маугли» и во что, если верить бумагам, было вложено очень много долларов. Ну конечно, такое нельзя было показывать инвесторам. Несколько дощатых домиков между высокими соснами. Площадка, заросшая бурьяном, с прогнившей трибуной и мачтой для флага. Гипсовые ботинки на ржавой тумбе остались от статуи горниста, или авиамоделиста, или юнната – по ботинкам не определить. Под высокой старой березой догорал костер.
– Картошки не дождались, – сказал вожатый, присев на корточки и ковыряясь в золе. – Ничего, скоро дойдет. Вот эта, поменьше, вроде готова. Давайте, мужики, соберем, в дороге пожуют.
Ян с Амурским остались рядом с ним, а Алина подошла к детям. Четверо мальчишек, пять девчонок, в тельняшках и джинсах, они замолкли, глядя на нее. Самому маленькому было, наверно, лет восемь, самому старшему – не больше двенадцати. Но лица у всех были серьезны по-взрослому. Алина заметила, что у девчонок блестят глаза, а малыш хлюпал носом.
– Здравствуйте, ребята, – сказала она, чувствуя, как волнение сжимает горло. – Нам придется уехать. Прямо сейчас. Как вы, не соскучились по городу?
– Нет, не соскучились, – ответила высокая рыжая девчушка. – А когда обратно приедем?
– Скоро. Тебя как зовут?
– Рита. Я старшина. В какую машину садиться?
– В джип.
– Значит, так, – звонким командным голосом сказана девчонка. – Малыши в джип, личные вещи под ноги. Кузнецова – старшая. Корнеев и Смирнов, грузите рюкзаки и матрасы в самосвал, поедете в кузове. Мы с Ивановой в кабине. Вопросы есть?
Алина не успела слова вымолвить, как ребятишки разбежались в разные стороны.
– Матрасы не брать! – закричал от костра вожатый, – Саблина, давай без самодеятельности! Поедешь в джипе, и Иванова тоже! И матрасы не брать!
– Сгорят же, – повернулась к нему Рита. – Жалко, Сергей Сергеич!
– Сгорят – спишем. А таскаться с ними по городу не будем. Ясно выражаюсь?
– Отставить матрасы, – скомандовала старшина Рита и проворчала: – Лишь бы списывать все… Матрасы совсем почти новые. Сгорят же…
Алина пошла вслед за ней к полуразрушенному бараку с оконными проемами, затянутыми полиэтиленовой пленкой. Внутри барака царила идеальная чистота. Вдоль стены выстроились одинаковые брезентовые рюкзаки, а на выскобленном дощатом полулежали скатанные матрасы. Двое мальчишек постарше схватили сразу по два рюкзака и потащили их к самосвалу. Алина тоже взялась за широкие лямки и удивилась тяжести.
– Осторожнее, – сердито сказала Рита. – Там стекло. Малиновое варенье.
– Сами варили? – догадалась Алина.
– Ну а кто ж еще? Мы и варенье, мы и рыбы насолили. Грибов совсем не было, лето сухое. А вы с нами будете работать или с голопановцами?
– Конечно, с вами, – сказана Алина и увидела, что это был правильный ответ.
Строгая Рита улыбнулась и схватилась за вторую лямку:
– Вдвоем понесем. А я так и знала, что вы с нами, Илья Исаевич рассказывал, что вы приедете из Москвы и наведете порядок. А вы знаете, что его убили? Вот уроды. Он же никому ничего плохого не делал! Уроды позорные. Ой, я извиняюсь. А вы купите нам катер? А то мы только на шлюпке выходим, на веслах. Хорошо бы катер побольше. И пару швертботов, чтобы учиться под парусом ходить.
Алина не решилась сказать, что катер для лагеря уже куплен. Отличный большой катер, с кожаным диваном и огромной постелью на всю каюту, но только вот предназначен он не для того, чтобы на нем обучались юные моряки. Вспомнив о Голопанове, она стиснула зубы и проговорила:
– Всё у вас будет. И катер, и швертботы. И лагерь построим настоящий. Всё у вас будет.
Вдвоем они подняли тяжелый рюкзак, и Ян наклонился к ним, перевешиваясь через высокий борт самосвала.
– Шевелитесь, девчонки, – весело прикрикнул он. – Еще успеете наговориться.
Рядом с ним в кузове стоял хмурый гоблин из «девятки». Он двигался неуверенно, хватаясь за борт, и беззвучно шевелил губами, принимая рюкзаки.
– Витек, поедешь в кузове. Следи, чтоб ничего не побилось, – приказал Ян, ловко спрыгивая на землю.
Он обнял Алину за плечи и подтолкнул к джипу:
– Штурман, как у нас со временем?
– Два тридцать.
– Отдай хронометр. Теперь я буду штурманом, а ты – за руль.
– Ты с ума сошел. Я никогда не водила джип.
– А «самурай» забыла? – улыбнулся он. – Вот и с «Тойотой» справишься. Тем более что в лесу тебе не с кем сталкиваться. Разве что с Петровичем, но он осторожный водитель, он будет держаться сзади.
Зачихал, заводясь, самосвал. Инженер Амурский махнул рукой:
– Яшка, первым пойдешь!
Алина села за руль, со страхом оглядев приборную доску. За ее спиной вполголоса переговаривались дети. Ян сел рядом, поставив винтовку между колен.
– Смелее, Алька, поехали.
– Куда мы сейчас?
– Только вперед! Вот по этой дорожке, и на просеку, и вперед, – Ян обернулся к детям. – Граждане пассажиры! Рейс «Малая Земля – Ленинград» отправляется через три секунды. Просим пристегнуть ремни и захлопнуть рот. Администрация не несет ответственности за откушенные языки.
Алина устроила поудобнее ногу на педали газа и положила ладонь на рычаг передач. «Ну, милая, – мысленно обратилась она к машине, – будь послушной, не подведи меня». Рычаг поддался удивительно мягко, и руль, как оказалось, можно было крутить без малейшего усилия.
«Тойота», плавно раскачиваясь, объехала лагерь и выбралась на узкую просеку. Впереди, в просвете между деревьями, Алина вдруг увидала зеленую сверкающую полосу под свинцовыми тучами.
«Вот она, Ладога, – подумала Алина. – Но почему мы едем туда, нам же надо в другую сторону?»
– Мы опять идем другим путем, штурман? – спросила она.
– Верно, командир. Мы не выходим через вход.
Алина вспомнила, что обратной дороги уже не было, ее перерезал огонь. Наверно, Ян знает какой-то обходный путь, раз он так уверенно приказал свернуть на эту просеку.
Лес расступился и остался позади, и перед Алиной распахнулся сумрачный простор Ладоги.
Джип ехал вдоль высокого обрывистого берега. Далеко внизу вспыхивали и гасли среди валунов белые полоски прибоя. Справа несокрушимой стеной стоял высокий лес, и Алине вдруг подумалось, что ему не страшен никакой огонь. Пожар не может одолеть эти могучие медные стволы и густые кроны. Может быть, не стоит никуда ехать? Может быть, лучше было бы остаться здесь, на берегу?
В открытое окно ворвался порыв ветра, и густой запах горящей хвои заполнил салон. «Огонь наступает, – поняла Алина. – Здесь не переждать. Нет-нет, никаких остановок. Через два часа я должна быть в городе».
– А вы костер-то загасили? – снова повернулся Ян к детям.
– Конечно, загасили, – в один голос ответили они.
– А электроприборы выключили? А воду закрыли?
– Ага, – бойко ответил мальчишеский голосок. – И ключ под ковриком оставили. А куда вы едете? Там ведь дорога-то кончается.
– Эх, браток, дорога только начинается, – сказал Ян.
Алина уже знала, что чем хуже идут дела, тем бодрее звучит голос Яна Стрельника. И сейчас, глядя вперед, она видела, что дорога поднимается все круче, вот уже и полоска воды скрылась, и впереди только мохнатые тучи… «Наверно, эти тучи скоро прольются дождем, – подумала она. – Жаль, что ветер уносит их дальше над озером, и этот дождь не упадет на горящие леса. Как бессмысленно устроена природа…»
Машина остановилась на гребне сопки, и стало видно, что дорога спускается вниз и упирается прямо в озеро.
28. Перестрелки не будет
Услышав, как испуганно ахнула Алина, Ян пожалел, что не успел ее предупредить. Он-то знал, что все дороги отрезаны. Это стало ясно, как только Петрович рассказал о своей записке. «Уехал в лагерь», коротко и ясно. Если гоблины, которых Хорьков привез в яхт-клуб, еще не разучились читать по-русски, то теперь они знают, где искать Яна.
Значит, они сейчас мчатся сюда. Отрыв – примерно полчаса. Даже меньше. Они едут через город, по более длинной дороге, но у них не будет лишних остановок.
Значит, встречи с ними не избежать. И оставшееся время надо использовать для подготовки.
Именно об этом и шла речь у догорающего костерка в лагере, пока Алина отошла к детям.
– Говорят, за тобой менты охотятся? – спросил Брагин.
– Не только менты. За нами два джипа с отморозками, – сказал Ян, вороша прутиком золу. – Не оторваться. Они думают, что я от них прячусь в лагере. Серега, отсюда можно уехать вдоль берега?
– Можно, но недалеко, – Брагин откатил обугленную картофелину. – Петрович, сними пробу. А что, Яшка, по-хорошему с ними не договориться?
– Не получится.
Ян Стрельник давно был знаком с мичманом Брагиным, и знал, что тот не задает лишних вопросов. Наверно, любой другой на его месте начал бы расспрашивать – «что за отморозки?», да «почему они за вами гонятся?», да «что ты такое натворил?», да «зачем ты вообще сюда приехал?». Все это очень интересно, но к делу не относится. Потому что главное дело сейчас – вывезти детей из горящего леса. И Брагин сказал просто:
– Тогда надо отрываться. От нас три километра до рыбколхоза. Если там кто-то есть, нас вывезут на баркасе. Часа за три дойдем до Петрокрепости. Машины придется бросить. Не жалко «Тойоту»?
– Подумаешь, – проворчал инженер Амурский, перекатывая в ладонях горячую картошку. – Я «запорожец» бросил на произвол судьбы, а тут чужое барахло жалеть?
– Ясно, – сказал Ян Стрельник. – Сделаем так. Вы уходите к рыбакам, а я тут останусь. У меня две винтовки, двадцать патронов. Задержу этих уродов. А потом уйду лесом. Одному легче уйти.
– Не торопись, – нахмурился Брагин. – Выдвигаемся вместе. Там, на причале, будет видно. Если твои отморозки появятся на дороге, тогда и будем с ними работать. Вдвоем-то мы их всяко задержим.
– Нет, Серега, на тебе дети. Я один справлюсь.
– Отставить разговоры. Вопрос закрыт, – Брагин снова разгреб золу в поисках картошки. – Достань-ка вон ту, с серединки. Отличная картошка, надо сказать. Мы с Коршуном полтонны завезли. Думали, до зимы хватит. Куда там. Целыми днями пекли.
– Что, голодали тут? – спросил Амурский.
– Да нет, рацион по норме. Тушенка, макароны, сухофрукты. Да это же дети, Петрович. Ягоды да картошка, им больше ничего не надо. Хотя, конечно, поначалу были недовольные. Ныли. Но после первого выхода на шлюпке все как рукой сняло. Флотская закалка, она любого вылечит. Это ж дети-то непростые. И по вокзалам помотались, и по трассам. Исаич их в ментовке под расписку получил. Такого наслушался… Голопанов-то почему на нас наезжал? Мы ему сроки срывали. Он думал, забросит сюда гостей, мы их начнем обслуживать. А Исаич уперся. И у фирмы пошли сплошные убытки. Дети должны приносить доход, а тут одни расходы.
– Доход? Какой с них доход? – не понял Амурский.
– В условных единицах. Посниматься только стоит десять долларов.
– Как это «посниматься»?
– На фоне природы. С голой жопой.
– Да ну тебя.
– Что, дорого? Ценители детского тела денег не считают, Петрович. Будешь картошечку? Давай пополам.
Простодушный Амурский подул на свою половинку и уже собирался откусить, когда Брагин добавил:
– А вот отсосать уже дороже. Уже двадцатничек. Пока Петрович отплевывался и откашливался, Ян спросил:
– А Коршун не знал, для чего ему детей дали?
– Сначала не знал, – кивнул Брагин. – А когда мы тут сориентировались, Коршун решил отколоться от этих педофилов. Уехал в город с Гришкой на самосвале. Сказал, что на два дня. Вот тебе и два дня.
Ян расковырял черную корку и вдохнул душистый пар, поднимавшийся от белоснежной рассыпчатой мякоти.
– Да, Серега, картошечка знатная. Не доехал Исаич до города, не доехал. В лесу его перехватили. И всё. Место глухое. Идеальное, можно сказать. В общем, расстреляли наших. Каким-то образом Илья Исаич из-под кучи выполз. Наверно, он с того краю лежал, который в ручей обвалился. Смог добраться до реки, где его нашли. Там на песке и начал писать номер моего телефона… – Ян задумался. – Теперь меня из-за этого сажают.
– Найти бы, кто стрелял, – покачал головой Брагин. – Кто заказал, ясно. Стрелка бы найти.
– Стрелок лежит рядом с Гришкой, – Ян встал, отряхивая золу с ладоней. – Серега, время, время. Я тут по дороге парнишку интересного подобрал. Он все видел. Поспрашивай его на досуге. Только потом. А сейчас давай скорее грузиться. Засиделись мы тут.
Воспитанники мичмана Брагина перекрыли все нормативы по скорости погрузки, и колонна из двух «коробочек» выдвинулась в направлении Ладожского озера. Ян все время оглядывался не только для того, чтобы заговаривать зубы пассажирам, но и чтобы следить за тылом. Впрочем, заднего стекла все равно не было видно за детскими мордашками.
Ян поправил наружное зеркало. Он был готов в любую секунду выброситься из машины на ходу. Если преследователи появятся слишком рано, самосвал встанет поперек дороги. Прицельный огонь из двух винтовок может весьма значительно повлиять на настроение гоблинов. Вряд ли в их должностные обязанности входят фронтальные атаки и штурм укрепленных позиций. Ни за какие деньги голопановские работнички не станут подставляться под пули. Так что скорее всего они легко найдут достойные пути для отступления. В конце концов, если Голопанову так уж необходимо найти Яна и Алину, он может поручить розыск своим друзьям в правоохранительных органах. И все будет сделано чисто по закону.
Ну, а если он действует не по закону, а по понятиям? Тогда, отступив под огнем охотничьего ружья, Голопанов потеряет репутацию. Значит, если он настоящий бандит, то все решится здесь и сейчас, на пустом берегу.
Ян вытер о джинсы вспотевшие ладони и снова сжал винтовку.
Алина притормозила на спуске.
– Куда ехать?
– Вперед, к причалу, – спокойно подсказал Ян.
– А дальше?
– А дальше я тебе скажу.
С высокого берега ему хорошо был виден длинный причал, два сарая на сваях, перевернутая лодка и ржавый кузов легковушки без колес. Вот и все, что осталось от рыболовецкого колхоза. И ни одного суденышка у причала.
«Ну и ладно, – подумал Ян. – Не очень-то и хотелось болтаться в вашей скорлупке. Придумаем что-нибудь повеселее».
– Не доезжая причала, направо, – сказал он. – И останови, подождем наших.
Алина, закусив губу, старательно крутила руль, объезжая выбоины на старой разбитой дороге.
– Мотор не глуши, – попросил Ян.
Он побежал навстречу самосвалу и вскочил на подножку.
– Ну, мичман, и где твои баркасы?
– Там же, где и твои.
– Какие будут предложения?
– Сейчас решим. Как там народ себя ведет? Не бузят салажата?
– Народ ведет себя идеально. Вот что, Серега. Предлагаю двигать вдоль воды. Берег ровный, проедем. Если не засядем в песке.
– Давление в шинах сбросим, – предложил Амурский. – Не засядем. А засядем, враскачку вытолкаем, народу хватает. Что там, за мыском?
– Забор, – сказал Брагин. – Точка военных геодезистов. Брошена лет десять назад.
– А дальше?
– А дальше я не был. С воды ничего не видно, только лес.
– Может там быть дорога? – спросил Ян. – Должна же быть! Хоть тропинка, но должна. Будем пробиваться через геодезистов.
– Дыму там много, – сказал Брагин хмуро. – Не хочется мне детей через дым везти. Лучше бы, конечно, отсидеться на берегу.
– Сделаем так, – решил Ян. – Оставляем вас на точке, а мы с Алиной рвем когти дальше. Сегодня мы и не такой дым видели. И ничего, проскочили. Проскочим и здесь.
– Яшка, обойдемся без подвигов.
Мичман долго глядел куда-то вперед. Наконец, он сказал:
– Не проскочишь. Горит уже на берегу.
– Мы пробьемся, – уверенно ответил Ян. – Была бы дорога. Ну что, едем к воякам?
Брагин кивнул, и Ян вернулся к «Тойоте».
– Все отлично, – сказал он Алине. – Мы уже почти приехали. Давай потихоньку вдоль берега. Обогнем мыс, и всё.
– И всё? – переспросила она.
– В том смысле, что там ты снова станешь штурманом. Там начнется скоростная трасса.
– Это хорошо. Через два часа нам надо быть в городе. Меня будут искать.
«А сейчас тебя не ищут?» – хотел спросить Ян Стрельник, но побоялся, что Алина не оценит юмора.
– Давай, потихоньку, на второй передаче. И камни, смотри, не пропускай между колесами.
– Знаю, знаю, – отмахнулась она.
«Как хорошо, что у нее есть занятие, – подумал Ян. – Пока Алька крутит руль, ей некогда бояться. Пока ее голова занята дорогой, она не думает о будущем. Эх, только бы эта дорога не кончилась слишком рано!»
То, что он называл дорогой, на самом деле было лишь полоской ровного берега под скалистыми стенами обрыва. Объезжая мыс, джип намочил колеса в волнах, и галька барабанила по днищу. Самосвал уверенно держался сзади, и сколько Ян ни оглядывался, преследователей не было видно. Только дым над покинутым лагерем становился все гуще. «Наверно, бараки занялись, – подумал Ян. – Доски старые, сухие. Хорошо будут гореть. Оно и к лучшему. Все равно эти сараи надо было сносить. А теперь нам достанется ровная стройплощадка».
«Тойота» обогнула мыс, и лес пропал из виду за высоким берегом. А впереди показался забор из бетонных плит, над ним высилась покосившаяся деревянная вышка, и на ржавых воротах еще можно было различить очертания когда-то красной звезды.
Увидав в зеркале, что Петрович машет из окна рукой, Ян попросил Алину:
– Останови, у нас еще один военный совет.
Но на этот раз мичман Брагин, видно, решил не тратить время на согласования и обсуждения. Самосвал объехал «Тойоту» и выбрался на дорогу, ведущую к воротам из леса. Там он, завывая и стреляя выхлопами, кое-как развернулся и попятился к лесу.
– Что они делают? – спросила Алина.
– Набирают дистанцию для разгона, – догадался Ян.
И точно. Самосвал вдруг покатил вперед, набирая скорость, и со страшным грохотом и лязгом врезался в железные ворота. Подняв облако пыли, он остановился, наполовину скрывшись за забором. Когда пыль немного осела, стало видно, что ворота верхним краем лежат на капоте «ЗИЛа», кабина смята, все стекла выбиты, а левая дверца распахнута, и оттуда свисает седая голова Петровича.
Ян и не заметил, как оказался рядом. Он схватил Амурского под мышки и вытянул наружу. Рядом уже суетился Брагин.
– Говорил я ему, что надо задом таранить, говорил же! – расстроено ворчал мичман, помогая Яну уложить Петровича на гальку.
Амурский открыл глаза и внятно произнес:
– Задом не разогнаться.
Он сел, встряхивая головой.
– Ну что расселись? Двери открыты, чего стоять на пороге?
– Ты в порядке? – Ян стряхнул с седых коротких волос блестящие осколки.
– В порядке, в порядке! Хватит из меня покойника строить, детей напугаете!
– Серега, осмотри хозяйство, – сказал Ян. – Вам тут жить. Я покараулю.
– Саблина! – закричал мичман Брагин. – Все ко мне!
Ян повесил винтовку за спину и забрался в кузов самосвала. Витек сидел в углу на рюкзаках, держась за голову.
– Ну вы, отцы, даете, – простонал он. – Хоть бы предупредили.
– Предупреждаю, – сказал Ян. – Я сейчас уеду. А за тобой присмотрит Сергей Сергеич. Ты с ним, Витек, не спорь. Он мужик добрый, но вспыльчивый.
Витек, чертыхаясь сквозь зубы, подавал рюкзаки вниз, где их принимала цепочка малолетних грузчиков в тельняшках. Потом он ушел вместе с детьми, а к самосвалу подошла Алина.
– Милая, отгони джип на дорогу, – попросил Ян, сидя на крыше самосвала с винтовкой на коленях. – Минут через пять тронемся.
– Чего мы ждем?
– Ничего не ждем. Я же говорю, выезжай на дорогу.
Она пожала плечами:
– Можно, я хотя бы посмотрю, как дети тут устроились?
– Посмотри. Пять минут у нас еще есть.
Ян сам не знал, чего ждал. Он пытался убедить себя, что ветер меняется, и дым в лесу вроде бы становится не таким плотным. Может быть, минут через пять там уже вполне можно будет проехать. Правда, неизвестно, что творится дальше. Но ветер меняется, значит, можно надеяться… Подождем еще немного.
А еще Яну не хотелось слезать с самосвала, потому что уж очень ему нравилась эта огневая позиция. Скрываясь за железными бортами, можно долго отстреливаться от гоблинов с их пистолетиками. Жаль только, что не будет никакой перестрелки. Здесь дети. Им тут отсиживаться, пережидая пожар. Вот если бы дети могли уехать вместе с Алиной… С каким бы кайфом он устроился тут, разложил бы патроны под рукой, приготовил бы флягу с водой, чтобы не отвлекаться. И устроил бы для Голопанова настоящее шоу.
– Яшка! – донесся до него голос Брагина. – Бегом сюда!
Отложив на время свои партизанские мечты, Ян перемахнул через кабину и по створкам ворот сбежал вниз. Мичман нетерпеливо махал ему рукой, стоя на песчаной дорожке между двумя кирпичными домиками.
– Сюда! Ты посмотри, что тут они для нас приготовили!
Подбегая к нему, Ян уже издалека увидел белую рубку какого-то суденышка, стоявшего у стенки причала.
Это был небольшой буксир, с белым номером на сером борту. Дети уже шныряли по нему, и чья-то мордашка белела за стеклом рубки над штурвалом.
– Ты смотри, какой пароход! – восторженно басил Брагин. – Я так и знал, что он тут остался! Ты понимаешь, Яшка?
Ян перешагнул невысокие леера и прошелся по гулкой зеленой палубе. Из машинного отделения по пояс высунулся Петрович, и на его лбу уже красовалась черная полоса.
– Машина в порядке, – доложил он. – Вода стоит, но я так думаю, что это дождевая. Солярки – полные баки. Дойдем до Москвы, не то что до Питера. Яшка, принимай пароход.
Ян Стрельник попытался вспомнить, когда он в последний раз стоял за штурвалом – и не смог. Прогулки на катерах не в счет. «Я все забыл, – подумал он. – Я никогда не ходил по Ладоге. Я даже не знаю, где мы сейчас стоим».
– Ну что ты ждешь? – спросила Алина.
Он, словно очнувшись, огляделся по сторонам и увидел, что все смотрят на него.
– Детей в носовой кубрик, – приказал Ян. – Серега, видишь лодку? Привяжи к корме, с собой возьмем. Весла не забудь. Алина, ты с детьми. Петрович, в машинное. Витек, поможешь Петровичу. Я на мостике.
Он вошел в рубку, смахнул со штурманского столика луковую шелуху и окурки. Под столом перекатывались рулоны морских карт. Перед штурвалом блестело стекло компаса. Глядя на слегка качавшиеся цифры, Ян Стрельник подумал: «А все-таки жаль, что не удалось пострелять».
