Текст книги "Расплата за любовь"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Что?

– Где туалет? – спросил Магницкий, вставая. – Я почками страдаю, знаете, просто кошмар. Каждые полчаса приходится бегать. Просто кошмар.

– Пожалуйста, – Ян показал ему на дверь.

Ему пришла в голову отличная идея. Запереть следователя в туалете, забить дверь гвоздями и уйти. Уехать куда-нибудь на месяц. Нет, лучше на два, для верности. Толстяк Магницкий может протянуть долго за счет своих жировых запасов, а вода у него будет в унитазе, свежая, проточная. Пожалуй, даже на три месяца придется уехать.

Пока он рассчитывал запас жизнестойкости следователя, тот успел выйти на свободу, избежав страшной участи.

– Так вот, – Ян старался говорить спокойно. – Все это очень занятно. Но мой паспорт – это мое личное дело. Жена со мной не разводится, потому что из-за развода задержится ее отъезд. Корша я не видел сто лет. Мы с ним не общались с весны, когда он продал бассейн. Я не был его близким другом или там лучшим учеником. Я вообще не был его учеником, его ученики на «Мерседесах» ездят. Я на него работал, и все.

– Каким полотенцем можно руки вытереть? – спросил Магницкий. – Можно этим?

– Нет, возьмите чистое с веревки, – сказал Ян. – Дальше. В эти дела, с продажей бассейна и с лагерем, я никогда не влезал и понятия не имею, где чья собственность, и меня это не касается никак. И последнее. Я никого не убивал. И денег никаких в глаза не видел. У меня все ходы записаны. Я всегда на виду. Где я был все это время, и что я делал днем и ночью, это вам могут рассказать десятка два свидетелей. Только не таких придурков, как Хорьков. Почему он на меня наговаривает, я не знаю. И не понимаю. Здесь нужен психиатр, а я простой инструктор. И еще раз говорю. Если хотите меня допрашивать, присылайте повестку, я приду, отвечу на ваши вопросы, подпишусь под протоколом и так далее.

– Ясненько, – сказал Магницкий, вытирая руки. – Успокойтесь, успокойтесь. Считайте, что мы ни о чем не говорили. Только давайте уточним одну деталь. Вы говорите, что не были близким другом Корша. Допустим. Но вы были его личным водителем, а это почти член семьи.

– Это вам тоже Хорьков наговорил? Бред. Корш сам всегда ездил, никакого личного водителя у него не было.

– Ясненько. А вот Хорьков утверждает, что вы были его телохранителем, и даже оружие носили незаконно.

– Ну и пусть утверждает, – сказал Ян, ощутив странное равнодушие. Он уже и не пытался ничего понять. – Да, кстати, когда это вы успели допросить Хорькова?

– А никто его не допрашивал, он вчера с утра пораньше сам пришел и заявление принес, – сказал Магницкий с усмешкой. – Подробное такое заявление, на пяти страницах. Его, правда, уговорили переписать покороче. Он выбросил все лирические отступления, вроде вашего паспорта, планов скрыться за границей и так далее. Про ваш аморальный образ жизни тоже все выбросил, хотя ему это и тяжело давалось. В общем, изложил суть дела на одной странице. Почему я и спросил о ваших отношениях.

– Вот гондон, – не удержался Ян.

– Абсолютно с вами согласен.

– Я же говорю, тут нужен психиатр, – сказал Ян. – Вы вот не первый год, я думаю, работаете. У вас были случаи, чтобы психически полноценный человек ни с того ни с сего взял и прибежал в убойный отдел с таким заявлением?

– Сколько угодно. У него, как он заявляет, всегда были смутные подозрения в ваш адрес. В связи с вашим образом жизни и окружением. В общем, с ним все ясно.

– Что вам ясно? – удивился Ян.

– Ясно, что он не зря суетится. Боится. Хочет отвести подозрения от себя, значит, замешан по самую маковку. Хорькова вашего будем вполне конкретно шерстить.

– А меня?

– А вас никто не тронет.

– Что? Прикройте уши, потому что сейчас я буду очень громко смеяться, – предупредил Ян. – У вас лежит заявление, и меня не будут трогать?

– Да успокойтесь вы, успокойтесь, – сказал Магницкий. – Нет никакого заявления. В дежурной части сидел нормальный опер, он сам во всем разобрался. Думаете, нам очень нужно это заявление? Заявление – это документ. Серьезная бумага, которая отнимет у нас кучу времени, и в результате мы получим ноль. Хорьков, кстати, как раз на это мог и рассчитывать. Что мы дернемся не в ту сторону. Но оперу удалось вашего Хорькова завернуть в безопасном направлении. Дали ему протокол досмотра помещения, и он там на свободном месте все и изложил. Без подписи. Обычная анонимка. Никто ее не принимал, не регистрировал. Просто по старой дружбе скинули мне по факсу. Вот и все. Успокойтесь. Я же с вами просто так поговорил, без формальностей. Обычная проверка на вшивость. Считайте, что вы ее прошли.

– В каком смысле прошел?

– В положительном. Для вас. Мне интересна была ваша реакция, – застенчиво улыбаясь, сказал Магницкий. – Дыма без огня не бывает, и в каждом сигнале есть доля истины. Так что разговор наш далеко не последний. Но для себя я выяснил самое главное. Вы не убийца.

– Если не секрет, почему вы так решили?

– Зачем вам это знать? Интересуетесь криминалистикой? Ну ладно, скажу. Потому что вы кинулись опровергать все, что я нагородил, а про обвинение в убийстве вспомнили в последнюю очередь. То есть для вас это не проблема, вы это не пытаетесь скрыть. А вот насчет денег реакция была не такая четкая, должен заметить. Так что в этом направлении мы еще поработаем, поработаем.

– Насчет денег у вас тоже реакция нездоровая. Кстати, а вы Хорькова проверяли, как он на деньги реагирует?

– Думаю, причина не в деньгах. То есть опосредованно, конечно, в них все упирается. Но в данном чисто конкретном случае мы имеем дело с другой базой для подлости. Карьера, понимаете? У вас в бассейне, как вы сами заметили, идет кадровая перестройка. Хорьков может опасаться, что его место займет новый человек. То есть вы. У вас личный контакт с новыми хозяевами, плюс опыт работы, плюс чистая репутация, а Хорьков – мелкий воришка, расхищал капиталистическую собственность. То есть это мои подозрения, а не факты. Пока он сидит в директорском кресле, он может скрыть все свои делишки. Но как только его снимут, все сразу и откроется. Вот он и суетится. В общем, картина кристально прозрачная. У него есть мотивы от вас избавиться. А теперь и у вас есть такие же мотивы.

– Ага, вот к чему вы клоните, – догадался Ян. – Теперь я должен его охранять, что ли? Если он завтра отравится кефиром, вы меня посадите?

– Обсудим это в другой обстановке, – сказал следователь. – Ждите повестку, вам в какое время будет удобно придти? Давайте с утра, на ясную голову, ладно?

– Значит, меня не задержат? – спросил Ян. – А я уже думал, там группа захвата топчется на лестнице.

– Там кто-то поднимается, – сказал Магницкий, прислушиваясь. – Но это не группа захвата.

На лестничной площадке послышались шаги, и в дверь постучали. Потом раздался звонок, длинный и уверенный.

– Вы ждете гостей? – шепотом спросил Магницкий.

– Нет. Я собираюсь на работу, какие гости?

– Не открывайте. Почему у вас нет глазка? Спросите хотя бы, кто там. И замок у вас слабенький, – недовольно шептал следователь, отступая в темный угол и держа руку в кармане пиджака.

– А мне некого бояться, – сказал Ян, отпирая замок.

19. Вылет задерживается

Давно уже Алина не чувствовала себя так прекрасно. Голова не просто болела, она раскалывалась от боли. Спину ломило так, что Алина едва могла наклоняться. Саднила натертая кожа на локтях, коленках и ягодицах, и даже просто ходить было больно. Однако Алина не ходила, а порхала по комнатам, собирая вещи. Она казалась себе легкой, как пушинка, и могла, наверное, взлететь, если посильнее оттолкнулась от земли. Она прекрасно себя чувствовала, а боль пройдет, стоит только выспаться.

«В самолете высплюсь», – решила она и позвонила Артему.

– Ты где? – как всегда, вместо приветствия, спросил он. – Так, вижу, что дома.

– Ты подсматриваешь в окно?

– Нет, смотрю на определитель номера. Никуда не выходи, сейчас я тебя заберу.

– Спасибо.

Она нажала отбой и, не опуская трубку, тут же позвонила маме в деревню. К телефону подошел сын. Он говорил грубовато и отрывисто, как и должен говорить деревенский мальчишка. Да, у них все нормально. Бабушка на огороде, сейчас и он туда пойдет. Погода нормальная. Вода в пруду нормальная. Рыба клюет нормально.

– Сынок, я улетаю домой и скоро приеду за тобой, – сказала Алина.

– Когда?

– Может быть, через неделю, или даже раньше. Заберу тебя в Москву.

– А картошку копать кто будет?

– Посмотрим. Придумаем что-нибудь, – засмеялась Алина.

Она поговорила с ним еще немного, и сын, наконец, оттаял.

– Приезжай скорее, колорадских жуков будем собирать, а то я один с ними тут борюсь, – пожаловался он. – Бабушка их боится руками трогать, а я в бутылку собираю, а потом в костер. А бабушка говорит, что их надо керосином поливать, а тогда картошка будет экологически нечистая. Приезжай скорее, хорошо? Постараешься?

– Хорошо, сынок, постараюсь.

Она оделась в свой любимый голубой брючный костюм, в последний раз оглядела квартиру и присела на чемодан. За месяц она успела сродниться с временным жильем, и ей было жалко уезжать отсюда. Ничего не поделаешь. Ее ждут новые дороги, новые встречи, и новое жилье, такое же временное, как и это.

Алина оставила ключи у консьержки.

– Тамара Тихоновна, вместо меня здесь будет жить наш работник, Ян Борисович, – предупредила Алина. – Возможно, уже сегодня заселится. Вы его видели, он подвозил меня на машине.

– Видела. Ален Делон, – кивнула старушка. – Вылитый Ален Делон. Что-то он сегодня такой бледный-бледный вышел. Как будто всю ночь не спал.

– Как можно спать в белую ночь? – улыбнулась в ответ Алина. – Никак не заснуть. Одно мучение, все время светло.

– А мы и не спим летом. Вот, помню, я в твои годы даже не ложилась, – мечтательно прищурилась консьержка. – Так и гуляли ночи напролет, а утром – на завод. После смены приляжешь в уголке на часок, и снова – на танцы, потом на бульвар, а кругом – сирень… Сейчас и сирени-то нигде не осталось…

Алине хотелось еще поговорить с милой старушкой. Странно, что раньше Тамара Тихоновна казалась ей такой суровой. Сегодня, впрочем, и солнце светило иначе, не так, как вчера. И даже воробьи во дворе чирикали весело и приветливо.

А вот Голопанов был хмур и озабочен.

– Никита меня порадовал на прощание. Поздравляю с повышением, – сказал он, помогая уложить на заднее сиденье «Тойоты» сумку и чемодан. – Я заказал билет. Почему такая спешка, не понимаю. И почему обязательно лететь самолетом? Поездом гораздо удобнее. Села, заснула, проснулась в центре Москвы. Красота. Что за любовь к полетам?

Он сел за руль.

– Ты сегодня один? А где водитель? – спросила Алина, садясь рядом.

– Народ восстанавливает силы после вчерашнего. Ты-то сбежала вчера, бросила меня на произвол судьбы. А мероприятие, между прочим, продолжается. Американцы потребовали продолжения банкета. Всю ночь катал их по рекам и каналам на ментовском катере.

– Почему на ментовском? У нас же есть свой.

– Потому что ночью водные прогулки запрещены. Тут тебе не Москва-река. Тут судоходный фарватер, – ворчал он, неловко разворачиваясь во дворе, слишком тесном для громоздкого джипа. – Но все остались довольны. Даже слишком. Сейчас дрыхнут. А Никита улетел. А я тут один должен всё разруливать.

– Значит, все прошло нормально?

– В лучшем виде. Ты Стрельника отпустила вчера? Или он самовольно слинял?

– Отпустила, – сказала Алина, и это была чистая правда.

– Надо его вызвать в бассейн. Начал дело, доведи до ума. А то бросил все на меня. А я тоже не железный. А прокурор вырубился в массажной, наверно, еще не проснулся. Мне еще всех опохмелять…

Алина не слушала его. Она смотрела в окно, пытаясь запомнить город таким, каким он виделся ей сейчас, ярким и теплым. Стоило ей закрыть на секунду глаза, как веки наливались тяжестью, и воспоминания о прошедшей ночи бросали ее в жар, и губы раздвигались в улыбке. Она знала, что такое не повторится никогда. Ну и пусть. С нее довольно и того, что это все-таки было. Было. И останется с ней навсегда.

Может быть, они когда-нибудь встретятся снова. Сколько женщин побывает в объятиях инструктора Стрельника к тому времени? Алина впервые в жизни почувствовала ревность. Смешно. Какое она имеет право ревновать Стрельника? Он свободный человек. Слишком свободный. Пусть живет и дальше так, как жил до встречи с ней. Он забудет ее через неделю, а вот она будет помнить о нем всю жизнь… К сожалению. Ну, почему нельзя выбросить ненужные воспоминания так же легко, как стираются лишние файлы в памяти компьютера?

«Тойота» остановилась перед закрытыми воротами бассейна.

– Ты куда меня привез? – удивилась Алина. – Нам же в офис надо. Раиса туда приедет.

– Успеем. Надо кое-что забрать, и ты еще не все бумажки подписала, – он ударил по сигналу. – Да что они там, не проснулись?

– Оставь машину здесь, все равно скоро ехать, – сказала Алина, открывая дверь.

– Сиди, – приказал Артем. – Закрой дверь. Такие люди пешком не ходят.

Один из его охранников, близнец в черном костюме, распахнул створку ворот, и «Тойота» подкатила прямо к стеклянным дверям вестибюля.

– Может, меня дальше на руках понесут? – насмешливо спросила Алина.

«Да, я бы не возражала, – подумала она. – Никогда еще меня не носили на руках всю ночь. К хорошему быстро привыкаешь».

– На руках? Я так думаю, что данный вид сервиса ожидает тебя в Москве, – ответил Артем. – Твой Никита, женатый человек, весь вечер слюнки пускал, на тебя пялился. Я так думаю, теперь он тебя в покое не оставит. Наверное, потому и спешка, да? Бедный Никита Андреевич, он и не знает, что у тебя ледяное сердце.

– Ладно, Ромео, пошли бумажки подписывать, – нахмурившись, сказала Алина. – У вас, мужиков, одно на уме. Застарелый мужской расизм, вот чем вы страдаете. Не можете представить, что на работе нет женщин и мужчин, а есть только деловые партнеры.

– Эх, я-то как раз слишком хорошо это представляю, – вздохнул Голопанов. – Спасибо за науку, госпожа президентша.

В вестибюле, свернувшись калачиком на диване, спал охранник в черном костюме. Другой вытянулся перед Артемом, одергивая пиджак, и доложил:

– За время вашего отсутствия происшествий не произошло. Приехал Михаил Николаевич. Вторая смена отдыхает, третья – на обходе территории.

– Вольно, – махнул рукой Артем. – Установку помнишь?

– Так точно. Всех впускать, никого не выпускать.

– Расслабься, Санек. Алина Ивановна, дайте, пожалуйста, паспорт. Вот, Санек, держи. Сейчас привезут билет из кассы. За ворота не пускай, сам выйдешь к ним, покажешь паспорт, заберешь билет. Михаилу Николаевичу скажи, что я с Алиной Ивановной работаю над документами. Всё понял?

– Так точно!

Поднимаясь по лестнице, Алина спросила:

– А что тут делает твой Михаил Николаевич? У нас опять какие-то проблемы?

– Наоборот. Пока Федулов с нами, проблем не будет. Я хочу создать в компании свою службу безопасности. Федулова поставлю начальником. Он подтянет к нам своих ребят, все бывшие менты. Наведет железный порядок. Он такой, железный кулак. Классный мужик. Его из органов комиссовали по контузии. Сейчас числится советником в РУБОПе, а мы ему дадим реальную должность, конкретный оклад…

– А зачем нам нужен контуженый начальник службы безопасности?

– Да они все контуженые, – хохотнул Голопанов.

Он первым вошел в директорский кабинет, где на одной половине стола еще оставались непочатые бутылки и салатницы, прикрытые тарелками.

– Салат надо было в холодильник спрятать, – заметила Алина.

– Спрятали, что поместилось, – Артем открыл сейф, доставая стопку бумаг. – Сегодня, наверно, все не съедим. Жалко выбрасывать. Эх, едоки! Салат из ананасов и крабов! Бешеных бабок стоит, и почти ничего не съедено. А шампанского-то сколько осталось! Вот договора, вот счета, подписывай, а я пока насчет кофе распоряжусь.

– Не надо кофе. Давай возьмем бумаги с собой, в офисе я их просмотрю и подпишу. Неудобно получится, если Раиса приедет туда раньше нас.

– Не приедет, она всегда предупреждает, – успокоил ее Артем. – А без кофе ты свалишься. Я же вижу, в каком ты состоянии.

Алина перебрала бумаги. Счета за поставку оборудования. Счет за составление проектной документации. Счет за геодезическое обследование. А это что такое?

В отдельной папке были собраны копии устава компании, учредительный договор, протокол общего собрания, свидетельство о регистрации предприятия и еще целая куча справок. Поверх всей этой стопки лежало заявление на открытие счета в коммерческом банке и карточка для образцов подписи.

Голопанов вошел с подносом, на котором дымились две чашки.

– Я знаю, что ты любишь капуччино, – заявил он.

– Спасибо. Артем, а зачем нам новый счет в банке?

– Как зачем? Чтобы было куда деньги перевести из «Юноны».

– У нас есть счет.

Он поморщился:

– Ну, господа начальники, вы бы как-нибудь договорились между собой, что ли… Я не знаю, зачем такая комбинация нужна. Но уговор был такой. Как только проект принимают, компания открывает отдельный счет. Наверно, чтобы у Раисы не было проблем с налоговой. Тебе с сахаром?

– Нет, я не понимаю… А что будет с нашим счетом в банке Раисы?

– Откуда я знаю? – Голопанов присел на край стола, шумно отхлебнув пенку. – Кайф… Кофеин в чистом виде. Не понимаю, что тебя смущает? Смотри, тут такая схема. Когда мы открыли компанию, Раиса дала нам кредит на десять лимонов под гарантию «Юноны». Открыла счет. Кредит у нас – онкольный, значит, как только на нашем счету появляется сумма, превышающая размеры кредита, по первому требованию банка мы все бабки с процентами возвращаем. Мы – или «Юнона». Так?

– Так, – кивнула Алина.

– Нам даже делать ничего не надо, потому что по договору кредитор имеет право на безусловное списание этой суммы с нашего счета или со счетов гаранта. Все чисто. Понимаешь?

– Понимаю. Но зачем нам счет в другом банке?

– Это уж ты у своих боссов спроси, – Голопанов допил кофе. – Подписывай, и поедем в офис. Там у Раисы подробности узнаешь, если уж они тебя так волнуют.

– А тебя не волнуют?

– Меня уже ничто не волнует. Работать надо, а не волноваться. Ты геодезистам счет подписала? Надо прокладывать новую теплотрассу, это такая головная боль! Геодезия, потом согласования всякие, потом строители… Вот это проблема так проблема. Понятно, тебе это уже не интересно. Не знаешь, кто будет новым президентом? Хорошо бы мужика прислали. Нет, ты не обижайся, мне с тобой приятно было работать. Но такие вещи, как новая теплотрасса – это не женское дело, согласись.

«Что это он мне зубы заговаривает? – задумалась Алина, постукивая ручкой по столу. – Зачем понадобился новый счет? И Котляр вчера ничего о нем не говорил…» Конечно, ее могли и не посвящать во все детали финансовой операции. Но почему этот счет всплыл в самый последний момент?

Она снова ощутила себя двоечницей на экзамене. Но на этот раз Алина знала, что может рассчитывать на подсказку.

– Я позвоню Раисе и предупрежу, что задерживаюсь, – сказала она, пересев к телефону на другом конце директорского стола. – А что это за банк? Я о таком не слышала.

– Банк хороший, проверенный, – улыбнулся Голопанов и выдернул телефонный шнур из розетки. – Не надо никуда звонить, Алиночка.

Стеклянная дверь неожиданно распахнулась, и в кабинет вошел Михаил Николаевич.

– Я же тебя предупреждал, что так и будет, – раздраженно бросил он Артему. – Алина Ивановна, вашу руку.

– Что? – изумилась она.

– Руку! Левую, блин, левую!

Он схватил ее запястье и защелкнул на нем кольцо наручников. Второе кольцо лязгнуло возле батареи отопления. Алина оказалась прикованной к трубе.

Полковник похлопал ее по бедрам, проверяя карманы брюк, вытряхнул сумочку на стол.

– Мобильника нету? – хмыкнул он. – Ну и ладненько. Алина Ивановна, вы уж извините, что так получилось. Но нет времени на уговоры.

– Мишаня, ну ты уж слишком резко все делаешь, – поморщился Голопанов. – Налетел, как танк. Можно же помягче как-то.

– Помягче некогда, – отрезал Федулов. – В общем, так, Алина Ивановна. У вас есть два часа на размышление. Вы подписываете все, что надо. Потом спокойно улетаете на Кипр. Карточка «Виза» на пять тысяч баксов. Вторую часть денег получите через месяц. Это будет где-то двести, ну, там, двести тридцать тысяч. Чистыми. За вычетом всех расходов. Год живете за границей, потом возвращаетесь. За это время у вас появятся новые документы, новое имя, новый дом. И примерно четыреста-пятьсот тысяч долларов. На жизнь хватит. Что скажете?

Она ничего не могла сказать. Горло сковал смертельный холод. Озноб бил ее так, что Алина выронила авторучку.

– Что скажете? – повторил полковник.

Алина зажала рот рукой, чтобы скрыть трясущиеся губы.

– Ну что ты гонишь! – раздраженно вступил Артем. – Все испортил. Она бы и так все подписала, а ты навалился. Ну, чего ты добился своими силовыми методами? Крыша у человека поехала со страху. Алина Ивановна, вы не бойтесь. Мы вам ничего плохого не сделаем. Просто ситуация так повернулась, что нам нужна ваша подпись. Маленькая такая закорючка, и все. Больше от вас ничего не требуется. Ничего криминального в этом нет. Все чисто по закону. Мы имеем право работать с любым банком. А если банк хочет нас отблагодарить за наш выбор, так в этом тоже ничего противозаконного. Вы получите как бы премию и проценты от сделки. А уехать вам придется, чтобы Раиса не докопалась. В целях вашей собственной безопасности. Чтобы на вас никто не давил, и все такое, понимаете? Алина Ивановна, вы меня слышите?

– Мне надо подумать, – с трудом выговорила Алина, не узнавая собственного голоса.

– Думайте, – разрешил Федулов. – Через два часа мы за вами придем. Если все пойдет нормально, сегодня же улетите. К морю, блин. А если будут возражения, придется вас уговаривать. Не сомневайтесь, уговорим. Пошли, Кириллыч, пусть девушка подумает в тишине.

– Я буду кричать, – неожиданно для себя сказала Алина. – Я разобью стекло и буду кричать, что у нас пожар.

– Это ваше право, – улыбнулся полковник. – Не порежьтесь. Некрасиво, когда на документах пятна крови.