Текст книги "Расплата за любовь"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

17. Последняя ночь

Никита Андреевич Котляр был не просто одним из начальников Алины. Возглавляя российское отделение фонда «Юнона», он жил в Штатах, лишь изредка наведываясь в Москву. Тот факт, что Котляр лично приехал на открытие бассейна, лишний раз свидетельствовал о важности проекта. И Алина была поражена, когда прямо в сауне, в перерыве между заходами в парилку, Никита подписал акт приемки. Высокие договаривающиеся стороны, обернувшись простынями и освободив уголок стола от бутылок и бокалов, раскрыли папки с тиснением и оставили свои подписи на документе ценой в пятнадцать миллионов долларов. Именно такая сумма будет переведена в банк Раисы Георгиевны, которая, в отличие от мужиков, не куталась в простынку, а щеголяла в неизменном махровом халате.

Папки были спрятаны в сейф, бутылки и бокалы вернулись на прежнее место, и банное веселье продолжилось по раз и навсегда установленному сценарию.

Никита все время держался рядом с Алиной. Она заметила, что Артем ревниво поглядывает на них, развлекая драгоценных американцев. А когда Котляр попросил Алину показать ему массажные кабинеты, то Голопанов пролил пиво мимо бокалов.

Она сменила мокрый купальник на сухой и вышла с Котляром в коридор. Ближайший кабинет оказался заперт изнутри. В следующем на диване валялась чья-то одежда. Только третий кабинет был свободен, и Никита завел туда Алину, заперев за собой дверь.

Увидев, что она нахмурилась, Котляр смешно замахал руками:

– Хотел поговорить без посторонних, не подумай чего-нибудь! Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться и уехать?

– Куда уехать?

– Сначала домой, в Москву. За день свернешься? Завтра с утра сдашь все банковские дела Артему и улетаешь в Москву первым дневным рейсом. Чтобы вечером уже была дома.

– Почему такая спешка?

Он подобрал концы простыни, волочившиеся за ним по ковру, и прошелся по кабинету, придирчиво оглядывая стены. В шкафчике с массажными принадлежностями нашел авторучку и тетрадку, вырвал страницу и что-то написал, после чего поднес бумажку к лицу Алины: «Вокруг компании криминальная возня. Нужна зачистка».

– Спешка, не спешка, а ты свое дело сделала, – сказал он, аккуратно сложив страницу и разорвав на множество клочков. – Тебя ждет новое назначение. Не знаю, согласишься ли ты, но я бы хотел, чтобы на это место поставили именно тебя. Нам нужен представитель фонда в Латинской Америке. Будешь жить на острове Аруба. Международный курорт.

– Что я там буду делать?

– То же, что и здесь. Контролировать процесс обслуживания русских туристов. Наших клиентов, естественно.

– Аруба? А это где?

– Карибское море.

– Далековато…

– Как у твоего сына с английским?

– С трех лет учит.

– Значит, возьмешь с собой, там есть школа для детей иностранного персонала.

– Неужели нельзя послать кого-то другого? – спросила Алина. – Я ни по-испански, ни по-английски не говорю. И только-только компанию на ноги поставили, столько работы еще…

Никита приложил палец к ее губам, и она замолчала.

– Обсудим это в Москве, – сказал он. – Я вылетаю сегодня ночью. Послезавтра утром жду тебя в «Юноне», свежую, отдохнувшую, полную сил и новых планов. А кабинет у вас, ребята, роскошный. Даже жалко выходить.

Она дошла с ним до сауны, но у самых дверей вдруг остановилась:

– Никита Андреевич, можно мне уйти? Там уже и без меня весело, а мне еще собираться…

– Понимаю, – сказал он серьезно. – Не держу. И – не прощаюсь.

Он пожал ей руку и снова напустил на себя безмятежный и пьяноватый вид, заходя в сауну.

Алина переоделась и вернулась в директорский кабинет. Ян Стрельник сидел в кресле, рассеянно глядя на экран телевизора.

– Почему ты здесь? – спросила она.

– Тебя жду. Сама же просила, чтобы я отвез тебя домой.

– А если бы я задержалась до утра? Ждал бы всю ночь?

– Ночь еще не началась, – пожал он плечами. – Так мы едем или как?

Она оглядела длинный стол. Выбрала пару нетронутых салатов и, поставив одну салатницу на другую, попросила Стрельника:

– А ты захвати шампанское. Поужинаем у меня.

Она все решила. Теперь она чувствовала себя легко и свободно. Предстоящие сутки были расписаны по минутам, но отсчет начинался с утра. А ночь еще не кончилась. Ночь еще даже не началась.

Предложение Никиты означало, что Алина уже никогда не сможет взять у инструктора Стрельника уроки экстремального вождения. Что будет с компанией «Мадлен Руж»? А с лагерем? Как погиб Корш? С кем будет кататься по городу Стрельник? Эти вопросы еще будут преследовать Алину какое-то время, пока не скроются под грузом новых проблем, новых вопросов.

– Как прошла презентация? – спросил Стрельник.

– Что? Какая презентация? Ах, ты про бассейн… – она тряхнула головой. – Все прекрасно. Ты был бесподобен. Настоящий директор.

– Когда ты уезжаешь?

– Что? А почему ты спрашиваешь?

– Хочу знать, сколько мне еще быть директором. Я же сказал, как только ты уедешь, я увольняюсь.

– Не торопись, – попросила она. – Покатай меня по городу. С этой работой все на свете забываешь. Живу в таком месте, такая красота вокруг, и всё мимо пролетает. Обидно.

– Начнем нашу экскурсию с набережных, – голосом старого гида произнес Стрельник.

Машина бесшумно катилась по опустевшим улицам, залитым теплым светом. Казалось, что это сияние излучают сами стены домов.

– До чего красиво, – повторяла Алина, любуясь городом. И вдруг спохватилась: – Так можно и до утра кататься. Нет, поехали скорее домой.

Дома она сменила надоевший костюм на длинную майку и шорты. Стрельник аккуратно повесил пиджак на плечики в прихожей, закатал рукава и ослабил узел галстука.

– Проходи, садись в кресло у камина, – пригласила Алина.

– Шампанское открыть?

– Ой, я и забыла, – обрадовалась Алина. – Конечно, открывай! Отпразднуем.

«И попрощаемся», – мысленно добавила она, раскладывая салат в две тарелки.

– Что ты думаешь про Корша? – спросила она. – Есть идеи? За что его убили?

– Есть вещи, о которых лучше никогда не знать, – неохотно ответил он.

– Нет таких вещей. Знать надо все. Я не настолько сентиментальна, чтобы переживать из-за смерти акционера, – сказала она. – Извини, я понимаю, что это близкий тебе человек. Но для меня он прежде всего деловой партнер, понимаешь? И его смерть нарушает наши планы, мешает нашему делу, это гораздо серьезнее, чем личные переживания.

– Я понимаю.

– Это тебе только кажется, что ты понимаешь, – сказала Алина. – Ты видишь только верхушку айсберга, а семь восьмых остались под водой. И вот эти-то семь восьмых и топят всякие «Титаники».

– Мы уже тонем? Так быстро? – он наполнил бокалы. – Но выпить-то мы успеем?

Алина погрузила губы в шипящую пену. Стрельник не пил, глядя на нее.

– Душно здесь, – сказал он.

– Я включу кондиционер.

– Не надо. Лучше откроем окно.

Он распахнул высокие створки. В комнату ворвался свежий ночной воздух, насыщенный запахом скошенной травы. Наверно, в парке стригли газон.

– Хорошее место, – Стрельник уселся на широкий подоконник. – Люблю я Таврический сад. Даже не верится, что это центр города.

Он развязал галстук и расстегнул верхние пуговицы сорочки. Алина увидела треугольник загорелой кожи в проеме воротника. От шампанского у нее всегда начинала немного кружиться голова. Так было и сейчас, но при этом ей вдруг ужасно захотелось прикоснуться к шее Стрельника, вот к этому открытому месту… Она села рядом с ним.

– Странно, – сказала она. – У меня такое чувство, что я с тобой знакома очень давно. Что мы уже живем с тобой тысячу лет. Мне легко с тобой.

– Мне с тобой тоже, – ответил Стрельник. – Хотя – ты первая женщина, которая все решает за меня. Обычно бывает наоборот. Но я не могу с тобой спорить. Потому что ты всегда права.

– Скажи это еще раз, – попросила она тихо.

– Что именно?

– Последнее предложение… Ну?

– Ты думаешь, я его помню? – он пожал плечами и соскочил с подоконника, уворачиваясь от ее рук.

Но она все-таки настигла его, схватила за горло и принялась душить, задыхаясь от смеха.

– Повтори, что я всегда права!

– Неужели… я мог… такое сказать…

Отступая, Ян наткнулся на диван, и они повалились в постель. Алина оказалась сверху. Она выпрямила руки, упираясь в его плечи, и ее груди под майкой раскачивались перед его лицом.

– Повтори, что я всегда права!

– Дорогая, ты всегда права, – сказал Ян, запуская руки под ее майку, чтобы остановить это возмутительное раскачивание.

– Ну, хватит, – сказала она дрогнувшим голосом. – Ну, отпусти… Нет, еще минуточку полежим…

Когда Алина сказала «минуточку», это означало ровно шестьдесят секунд. Ян успел только пару раз поцеловать ее грудь, когда она тряхнула головой и поднялась с дивана.

– На чем мы остановились? – она поправила майку перед зеркалом и пригладила волосы. – Так вот, об айсбергах. Тебе не надо увольняться, потому что компания просуществует недолго. Она нерентабельна. Когда хозяева увидят счета за свет, тепло и аренду земли, они бросят эту дорогую игрушку. И ты будешь свободен. Но я хочу, чтобы к этому времени у тебя уже наладилось свое дело. Например, лагерь. Ты мог бы его поднять. Сделать из него что-то вроде турбазы. Или еще что-нибудь. Только не теряй время. Деньги на счету есть, и большие деньги. Постарайся истратить как можно больше и как можно быстрее.

– Это мы умеем, – кивнул Ян, не вставая с дивана. – А зачем ты причесываешься? Мы опять пойдем гулять по городу?

Она растрепала волосы и снова легла рядом с ним.

– Я просто не вижу, что можно еще для тебя сделать. Кстати, ты будешь жить в этой квартире. Вместо меня. Я договорюсь с Голопановым. И машина моя останется у тебя. Держи ее в форме, чтобы мне было на чем покататься, когда приеду.

– А когда ты приедешь? – спросил Ян, бережно отводя ее волосы со лба.

Она закрыла глаза. Теплые кончики его пальцев скользили над бровями.

– Я еще не уехала, – прошептала Алина и потянулась навстречу его губам.

Горячие пальцы ласково сжали ее подбородок, поднимая лицо. Она ощутила его жаркое и свежее дыхание. Сухие упругие губы прижались к щеке, у самого уголка рта. Потом осторожно коснулись закрытых глаз. Он целовал ее виски, шею, подбородок – и Алина сама, не выдержав этой сладкой пытки, поймала его губы своими.

Они набросились друг на друга жадно и молча. Пальцы пробивались сквозь одежду к горячей ласковой коже. Оказавшись под ним на ковре, Алина только успела шепнуть: «Осторожнее… Я сто лет этим не занималась…» Его ласковый смех сменился жарким неразборчивым шепотом, а потом она уже ничего не слышала и не видела, ошеломленная взрывом страсти…

Первым очнулся Ян. Он привстал на локте, проводя по ее губам пальцами, и она попыталась схватить их зубами.

– Ага, кусаешься, – удовлетворенно заметил он. – Значит, живая.

Алина села, оглядываясь.

– Какой ужас. Что мы натворили, – она, смеясь, схватилась за голову.

По всей комнате была разбросана одежда. Ян прошелся, собирая ее в охапку, и развесил на спинках стульев.

Потом снова опустился на ковер рядом с Алиной. Она погладила его плечо, стряхивая налипшие ворсинки.

– Теперь можно и шампанского, – сказал он и повалился на спину, раскинув руки.

– А я умираю от голода, – призналась Алина.

Они мылись под душем, по очереди поливая друг друга. Потом сидели на кухне, обмотавшись полотенцами. Салат был изумительно вкусным, но Стрельник ничего не ел. Он не сводил с нее глаз. Алина сокрушенно вздохнула:

– Я всё съела одна. Теперь ты будешь думать, что я обжора. Да, я обжора.

– Это незаметно. Ты худая и легкая, как котенок.

– Нет, я растолстела. Вот раньше я была и в самом деле, как котенок. Как мышонок.

– Ты была манекенщицей или это только слухи?

– Была. Давно. В другой жизни, и не надо об этом.

– Я думал, что в манекенщицы берут только высоких девчонок.

– А я высокая.

– Ты – малышка. Крошка. Мышонок.

– Что? Да я выше тебя, если встану на каблуки! Ну-ка, встань! Встань, встань!

Она вытянула его из-за стола и встала перед ним на носки. Да, они были почти одного роста, потому что ее нос был как раз на уровне его губ, и Стрельник тут же цапнул ее за кончик носа.

Алина не успела возмутиться, как он подхватил ее на руки.

– Высокая ты, высокая, – успокаивал он ее, унося из кухни. – Высокий котенок.

Он носил ее по комнате, пританцовывая. У Алины кружилась голова, и она боялась, что он уронит ее. Но сильные руки держали ее уверенно и крепко, и ей казалось, что она и в самом деле легка, словно котенок…

– Включи музыку, – попросила она.

Не выпуская ее из рук, он подошел к музыкальному центру. Зазвучало радио.

– Ночью в эфире почти нет рекламы, – сказал Ян. – Потому что основные ее потребители давно спят. А те, кто не спит, все равно забудут к утру, какой сорт моторного масла лучше всего отбеливает зубы и удаляет перхоть…

Он опустил ее в кресло и встал перед ней на колени. Алина перебирала его волосы, пока он покрывал поцелуями все ее тело, от шеи до кончиков пальцев на ногах. Потом он отнес ее в постель. Ее голова свешивалась с края дивана, и Алине казалось, что она то падает в пропасть, то взлетает… Он был ласков и осторожен, но настойчив. Ей не хотелось шевелиться лишний раз, чтобы не спугнуть блаженство, однако она уступила ему и перевернулась, и легла животом на подушку. Оказалось, что так даже лучше… И теперь она безропотно подчинялась властным рукам, а его атаки становились все яростнее. Они снова оказались на ковре, и Алина услышала, как он зарычал от наслаждения…

Слушая его ровное дыхание, Алина вдруг подумала: «Завтра я уеду. Нет, уже сегодня. Что я наделала… Думала, станет легче. Но стало еще тяжелее».

– Я заснул? Извини, – он поцеловал ее волосы. – Ты что-то сказала?

– Нет.

– Значит, мне это приснилось.

– Что?

– Твои слова. «Завтра я уеду», сказала ты.

– Я не знаю, что будет завтра, – она прижалась к нему, пытаясь спрятаться на его груди. – Никто не знает, что будет завтра. Но эту ночь у нас никто не отнимет. Правда? Ты со мной?

– Я с тобой, – сказал он.

– Ты ведь даже не знаешь, кто я, – она подняла лицо. – Я и сама этого не знаю. Наверное, я живу уже в третий или четвертый раз. У меня было другое имя, другая фамилия, у меня был сначала один муж, потом другой, я жила в одном городе, в другом, в третьем…

– И все равно, – сказал он, – ты – это ты. Самая очаровательная, самая прелестная, самая желанная женщина на свете. Алька, не мудри. Ты – богиня. Ты вечная, бессмертная. Поэтому у тебя в голове все и перемешалось. Афины, Рим, мрачное средневековье, костры инквизиции. Тебя сжигали на кострах, помнишь?

– Все было гораздо хуже, – улыбнулась она, чувствуя, что готова разрыдаться. – Знаешь, почему я сменила имя? Мужу надо было срочно уехать в Штаты. Он хотел ехать со мной, только со мной. А мне не дали визу. Без комментариев. Просто – отказ. Наверно, из-за первого мужа. Там были очень серьезные проблемы. Тогда мы решили сменить фамилию и попытаться снова, по новым документам. И снова отказ. Муж уехал, а я осталась. Я теперь – невыездная.

– Ты его очень любишь? – сдержанно спросил он.

– Очень любила. Он был замечательным человеком. Он меня спас. Да, я его безумно любила.

– А теперь?

– А теперь его нет. Я даже не знаю, жив он, умер, ничего не знаю.

– Почему он уехал?

– Чтобы выжить. Тут его могли убить.

– Он у тебя кто? Авторитет?

– Нет, что ты. Он финансист. Банкир.

– Понятно. Банкиры очень любят жить.

– А ты не любишь?

– Сейчас – очень люблю. А без тебя…

– Не надо, – она закрыла ладонью его губы. – Не болтай глупости.

– Вам надо было развестись, – сказал Ян. – Устроить тебе фиктивный брак с евреем. Эмигрировать на его историческую родину. Через год вы бы снова встретились в Штатах.

– Мне нечего делать в Штатах.

– Бедный мой котенок, – он гладил ее по голове, и Алина чувствовала, как горячие капли сползают по щекам. – Не плачь, Алька. Мы пробьемся.

Она вытерла слезы.

– Знаешь, я сегодня улетаю в Москву. Потом – еще дальше. Но я уже сейчас мечтаю о том времени, когда снова приеду в Питер. Мне было очень хорошо с тобой. Честно. Просто сидеть с тобой в машине. Никогда не забуду, как мы ездили с тобой в лес. Как нас чуть не убили какие-то бандиты. Как ты приехал на заправку, когда я там в аварию попала. Я страшная трусиха, особенно за рулем. Всегда боюсь кого-нибудь стукнуть, зацепить. В Москве ездила очень осторожно. А тут вдруг, в чужом городе, врезалась в такую дорогую машину… Чуть не умерла от страха. И вдруг приезжаешь ты, такой спокойный, веселый, все моментально уладил… Я тогда подумала, что мне всю жизнь не хватало вот такого человека, как ты.

– Теперь хватает? – спросил Ян.

Она прижалась щекой к его груди и услышала, как ровно и сильно бьется его сердце.

– Да, теперь ты у меня есть. И это неважно, что я улетаю. Все равно – ты есть, ты будешь…

– Есть, – подсказал он. – Ты есть, и ты будешь есть.

Она рассмеялась вместе с ним и шлепнула его по губам:

– Я серьезно, а тебе все шуточки.

– Да какие там шуточки. Меня просто трясет от злости, – проговорил он, ласково перебирая и потягивая ее волосы, и Алина зажмурилась от удовольствия. – Сколько времени потеряли. Я готов был на тебя наброситься в первый же вечер, как только зашел в эту квартиру. Прямо в прихожей.

– Почему не набросился?

– Ну да. На президента компании?

– Я чувствовала, что ты готов, – призналась она. – И если бы нам тогда не помешали…

– Но сейчас никто не мешает, – сказал он. – Набрасываюсь.

18. Полная тумбочка денег

Ночь так и не наступила. Ян не сомкнул глаз до самого утра, а когда за окном стал слышен шум улицы, Алина просто вытолкала его из дому.

– Ключи от квартиры будут у консьержки, – сказала она. – Машину забери сейчас. В аэропорт меня отвезут.

– Я хочу тебя проводить.

– Не надо.

Он попытался ее поцеловать, но Алина отвернулась:

– Не надо. Всё, всё, уходи.

– Когда мы увидимся? – спросил он, немного обидевшись.

– Не знаю. Если и увидимся, то очень нескоро.

– А если я вдруг окажусь в Москве, к тебе можно будет хотя бы подойти?

– В Москве ты меня не найдешь, – она зябко куталась в халат. – Беги, мне надо собираться.

– Я найду тебя.

– Не говори глупостей. Не надо меня искать.

– Алька, да что с тобой?

– Ничего. Все нормально. Прощай.

– До свидания, Алина Ивановна, очень приятно было познакомиться, – сказал он официальным тоном, надеясь, что она разозлится, или засмеется, или шлепнет его по губам.

Но она молча захлопнула за ним дверь.

Он поднес руку к звонку, но не решился нажать на кнопку. Алина его выгнала. Она не хочет его больше видеть.

Ян сел на мраморную ступеньку. Как всегда некстати ему вспомнился аналогичный случай из практики. Журналистка. Восходящая телезвезда. Он познакомился с ней на пляже, покатал на спасательном катере и на руках донес до берлоги. Между прочим, четвертый этаж. После изнурительной ночи Ян попросил журналистку оставить свой телефонный номер на Стене Мудрости. «Зачем? – удивилась та. – Все было чудесно. Но мы больше никогда не увидимся. Ты же – одноразовый».

– Если она думает, что я буду сидеть у порога, как верный лес, то она жестоко ошибается, – мрачно сказал себе Ян Стрельник. Но просидел на ступеньке еще несколько минут, пока не затекли ноги.

Он встал, растирая колени, и оглянулся в последний раз. «Если бы Петрович меня сейчас увидел, снова завел бы свою песню о социальной пропасти, – подумал Ян. – Хорошо еще, что он не знает, как я был директором».

Подходя к машине, Ян увидел в стеклах свое отражение – и не узнал себя. Впрочем, в таком «Вольво» и должен ездить человек в приличном костюме, при галстуке. С синевой под глазами и со щетиной на ввалившихся щеках. Он облизал пересохшие губы и поднял голову, пытаясь разглядеть ее окно. Но все окна были одинаковы – белые рамы, зеркальные стекла.

Обида испарилась быстро. Ян знал, что все равно отыщет Алину, куда бы она ни сбежала. В Москве или Хабаровске, все равно. Вопрос времени. Он ей докажет, что это было не одноразовое приключение. И никакой муж его не остановит.

Подъезжая к своему дому, Ян уже разработал несколько вариантов на будущее. Самым лучшим показался ему такой – быстренько собрать вещи и вернуться к Таврическому саду, пока Алина еще никуда не уехала. В конце концов, она сама предложила ему занять квартиру. Вот он и займет, прямо сегодня же, прямо сейчас. Полчаса ей хватит, чтобы привести себя в порядок. Ну, дадим ей еще минут пятнадцать. И застукаем еще тепленькую. И она уже не сможет его прогнать. Он будет рядом весь день, и отвезет ее в аэропорт, и, может быть, сам тут же рванет в Москву. Прямо на машине. То-то она удивится, когда столкнется с ним где-нибудь на Арбате…

В почтовом ящике белела бумажка. Ян удивился. Обычно ему присылали только счета за квартиру.

«Срочно надо встретиться!! Сл. Магн.!»

Кто бы мог подумать, что жалкий клочок бумаги с несколькими каракулями может так резко испортить настроение. Минуту назад Ян был готов обнять целый мир, напоить всех пьяниц и расцеловать первого встречного гаишника. Он совсем забыл о том, что в мире существуют не только они с Алиной, но и кое-кто еще.

Следователь Магницкий поднял трубку после первого гудка, словно всю ночь караулил у телефона.

– Я получил ваше письмо, – сказал Ян. – Мы можем встретиться завтра? Вы завтра пойдете обедать?

– Минутку, – сказал следователь.

В трубке зашуршало, и Ян понял, что Магницкий прикрыл ее ладонью. Но это не влияло на слышимость. «Ты представляешь? Он сам звонит. Хочет увидеться». «Пускай сюда придет». «Правильно. На месте все оформим».

– Завтра будет поздно. Я и сегодня без обеда, – сказал следователь в трубку. – Дел по горло, с шести утра на ногах. Приходите к нам в центральное управление, на месте все и оформим.

– Что оформим?

– Как что? Свидетельские показания. Дело-то никто не закрывал. Показаний ноль, никто ничего не видел и не слышал, как всегда. Так что если у вас есть что-то конкретное, я вас жду.

«Скажи, что повестку ему послали, все равно придется явиться», – подсказывал кто-то рядом.

– Вообще-то я всем уже разослал повестки, и уже кое-кого допросил, – сказал следователь, – так что рано или поздно все равно мы увидимся. Оформим наши отношения официально, так сказать.

– Все понятно, – сказал Ян. – Когда мне придти?

– А вот прямо сейчас и приходите.

– У меня рабочий день еще не кончился, – сказал Ян.

Его рабочий день еще и не начинался, но он уже решил никуда не ходить. Телефонная трубка просто обжигала его, излучая ощущение близкой опасности.

– Какая может быть работа? Сегодня суббота.

– Но вы же работаете, – выкрутился Ян.

– Да ладно вам, – настаивал следователь. – Это у вас отнимет полчаса, не больше.

– Полчаса? Хорошо, – сказал Ян. – Я вам с работы перезвоню, как только отпрошусь.

Оформим на месте? Знаем мы, как у вас оформляют. Как легко вам удаются удивительные превращения – из свидетеля в обвиняемого, а там и до осужденного недалеко. Юридическая алхимия.

Через пять минут ему позвонил Магницкий.

– Я говорю с другого аппарата, – сказал он приглушенно. – Вы меня хорошо слышите?

– А что случилось? – спросил Ян.

– Есть разговор. Не для протокола. Личный, так сказать.

– На тему?

– На тему бассейна «Лагуна». Давайте встретимся на нейтральной территории, не у нас. Учтите, что это и в ваших интересах.

– Давайте, – сказал Ян. – Только не сегодня. Я уже выхожу из дома. Уже на пороге. Давайте завтра.

– Завтра может быть поздно, – предупредил Магницкий. – И поздно, и бесполезно, понимаете?

– Понимаю, – сказал Ян. – Постараюсь придти сегодня.

– Постарайтесь, – попросил Магницкий. – Повторяю, это в ваших же интересах.

Ян положил трубку и засунул аппарат для слабослышащих обратно под диван. Никуда он не пойдет. Великий конспиратор Магницкий хочет предложить ему что-нибудь вроде негласного сотрудничества, будет в стукачи вербовать. Конечно, неплохо иметь информатора в таком криминальном гнезде. У Яна были совсем другие планы. Из этого бассейна, пока не поздно, надо было уносить ноги.

Если презентация устраивается для того, чтобы показать лицо фирмы, то Голопанов, несомненно, добился своей цели. Компания «Мадлен Руж» явила себя во всей красе. Было совершенно ясно, что новые хозяева решили открыть в бассейне бордель для иностранцев. А этот вид бизнеса традиционно находится под присмотром бандитов. Возможно, что Голопанов и Алина столкнулись с новым бандитским поколением. С молодежью, которая не скована цепями предрассудков и устаревших соглашений. Так что нет ничего удивительного в том, что Коршуна уволили таким радикальным способом.

Ясно было и ближайшее будущее. Пока публичные дома не получили официального разрешения, этот бизнес будет подпольным, и власти будут терпеть его до поры до времени. Возможно, старые связи Голопанова позволят ему продержаться достаточно долго, чтобы окупить хотя бы часть расходов. А может выйти и так, что молодежь победит, и все достанется им, и тогда все кончится гораздо быстрее. В любом случае – притон прихлопнут. Хозяева, как обычно, окажутся в стороне, а рядовой персонал вкусит все прелести внезапного налета неустрашимых богатырей в масках.

Нет, от бассейна надо держаться подальше. Алина уезжает, и директор Стрельник с чистой совестью подает в отставку. В связи с переходом на другую работу. То есть на спасательную станцию.

Все эти рассуждения оказали губительное воздействие на организм Яна Стрельника, потому что голова вдруг налилась свинцом, глаза закрылись сами собой, и он рухнул на свой продавленный диван. Когда же нечеловеческим усилием воли он заставил себя встать, было уже слишком поздно ехать к Алине…

Горюя и проклиная себя за минутную слабость, Ян принялся собираться.

Он уже уложил все свои вещи в рюкзак и сумку, когда прозвучал робкий, короткий звонок. Еще один – еще короче, словно на кнопку звонка не нажимали, а только слегка постукивали кончиком пальца.

«Алька! – подумал Ян Стрельник. – Не выдержала разлуки! Примчалась на крыльях любви. Но как она нашла меня?»

Динь – динь. Так могла звонить только она. Ян радостно распахнул дверь.

На пороге, тяжело отдуваясь и упираясь ладонью в стену, стоял следователь Магницкий.

– Как хорошо, что вы еще не ушли, – сказал он. – Разговор неотложный. Может быть, вы меня впустите в помещение?

– Может быть, – Ян нехотя отступил, и следователь Магницкий прошел в комнату. – Нет, пожалуйста, в кухню.

Магницкий осторожно опустил свое грузное тело на облезлый венский стул, давно просящийся к антиквару. Стул недовольно заскрипел, но не развалился. Ян подвинул к столу табуретку, уселся и сказал:

– Все условия для разговора. Не хватает только бутылки.

– Это как раз тот случай, когда без бутылки не разобраться, – сказал Магницкий. – Ян Борисович, а зачем вам двойное гражданство?

– Что?

– Следствию известно, что у вас есть паспорт гражданина Латвии на имя Яниса Стрельникса, – сказал Магницкий. – Зачем он вам? Вы собрались уехать вместе с вашей женой?

– Что??

– Я знаю, что ваша супруга оформляет документы на ПМЖ в Канаде.

– Она мне не жена, – сказал Ян.

– Но вы не разведены. Значит, жена, – сказал Магницкий. – Вы видите, что я знаю очень много. Я знаю почти все. Почти. Я не знаю только одного. Не могу я понять. Неужели вы рассчитываете, что вам это удастся сделать? Вы же имеете представление об этом мире, о законах этого криминального мира. Вы же должны ясно понимать, что вас не выпустят с такими деньгами.

– С какими деньгами? – Ян окончательно растерялся.

Магницкий казался трезвым, и по роду занятий не мог быть шизофреником. Не мог быть, потому что они там все медкомиссию проходят. Но мог им стать, потому что работа больно вредная. Во всяком случае, все, что он сказал, было слишком похоже на цитату из учебника по психиатрии. У психов своя логика, непостижимая для нормального человека. И сейчас Ян тщетно пытался понять, какая связь между латвийском паспортом и бывшей женой, с которой он никуда не собирался ехать – наоборот, был бы рад поскорее ее проводить. Что еще? Какие-то деньги. Какие деньги?

– Вы меня с кем-то путаете.

– Ян, вы мне симпатичны, – сказал Магницкий. – Вы нормальный человек. Я искренне хочу вам помочь. Ян, отдайте деньги. Лучше всего, если вы отдадите их мне.

– Ладно, уговорили, – сказал Ян. – Возьмите в тумбочке.

– В тумбочке? – переспросил Магницкий, оглядываясь.

– Ах да, совсем забыл, они под матрасом, – сказал Ян. – Товарищ следователь, вы заберете все деньги или немножко оставите?

– Хорошо, зайдем с другой стороны, – сказал Магницкий, – может быть, и нет никаких денег. Может быть, ваш директор дает ложные показания. Может быть, Корша никто и не убивал.

– Я как-то потерял нить разговора, – сказал Ян. – Если вы меня спрашиваете, то хоть дайте время ответить.

– Хорошо, спрашиваю. В каких отношениях вы находитесь с Хорьковым?

– В нормальных отношениях нахожусь, – сказал Ян, следя за мимикой и интонациями. – А что?

– А как вы тогда объясните, что он вас топит? В своих показаниях он прямо называет вас участником убийства Корша.

– Что? Что… Что?!?!

– Ничего особенного. Это нормально. Подозреваются всегда самые близкие, а вы были близким другом убитого, ведь так?

– Стоп, – сказал Ян. – Это допрос? Тогда я звоню своему адвокату. И пока он не приедет, я буду молчать. А вы можете говорить, сколько угодно.

Никакого адвоката у него не было. Было несколько подружек с юрфака, так они сейчас на каникулах. Можно, правда, Амурскому позвонить. Если его причесать, сойдет за адвоката.

– Зачем нам лишние люди? Кухня у вас такая тесная, – сказал Магницкий. – Нет, Ян Борисович, это не допрос. И вы можете молчать. Говорить буду я. А вы слушайте. Итак, цена нашего разговора – сто пятьдесят тысяч долларов.

– Прилично, – сказал Ян, постепенно приходя в себя после психической атаки. – Вот теперь я точно знаю, что вы меня с кем-то путаете. Такие деньги и я – две вещи несовместные.

– Вот и я говорю, что вам с такими деньгами не стоит связываться. Это деньги, которые убитый должен был привезти вместе с вами в бассейн. Это деньги, которые предназначались для передачи Алине Ивановне Гусаровой в присутствии Хорькова и вас, как свидетелей сделки. Это те самые деньги, которые Корш должен был заплатить, чтобы выйти из совместного предприятия и оставить лагерь в своей собственности. Сто пятьдесят тысяч долларов в двух полиэтиленовых пакетах. Корш мог доверить такую перевозку только вам, как самому близкому ученику. А вы его по дороге убили. Вот почему он пытался написать ваш номер телефона на песке. Он, умирая, хотел навести нас на убийцу. А теперь самое главное. Ян Борисович, отдайте эти деньги. И тогда все будет нормально. Дело будет закрыто, и никто вас не тронет.

– А если не отдам? – спросил Ян.

– Тогда вы будете задержаны по подозрению в убийстве. Это с нашей стороны. А с бандитской стороны на вас будут давить уже другими методами. Вы все равно отдадите эти деньги, рано или поздно. Где у вас туалет?