Текст книги "Нина"

Автор книги: Евгений Костюченко

Соавторы: Илья Авраменко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 18

Вернувшись домой, Нина обнаружила, что в её отсутствие здесь кто-то побывал: Дверной замок был закрыт на два оборота, чего она никогда не делала. В прихожей была разбросана обувь, настенные шкафчики на кухне остались открытыми, постель перевёрнута. По-видимому, в квартире был обыск.

Однако Нина не кинулась сразу же наводить порядок. У неё были заботы поважнее.

Она выскребла ванну и прежде всего, искупалась. Потом принялась мыть волосы. Может быть, после обыска и пропали какие-то вещи, но, к счастью, все её кремы, шампуни и бальзамы остались. Они, правда, стояли не на своих привычных местах, их, наверное, тоже осматривали и обнюхивали, но они сохранились.

В неволе люди мечтают о свободе, и каждый представляет её по-своему. Нина мечтала о простых вещах, ценности которых раньше не замечала. Например, бессонными ночами она мысленно перебирала весь свой гардероб, обдумывая, что бы такое надеть, как только она избавится от ненавистного байкового халата с больничным штампом на рукаве. И даже простая вилка, простой столовый нож и простой фужер, запотевший от ледяной минералки – вся эта обычная посуда, недоступная для больных, казалась ей самым совершенным символом свободы.

Но чаще всего Нина мечтала о том, как она вымоет волосы. Не хозяйственным мылом, а своим, специально подобранным шампунем. И как же она была благодарна тем, кто рылся в её доме, за то, что они не унесли с собой эти яркие флаконы!

Нина старательно расчёсала волосы, а потом тщательно намочила их под душем, чтобы они были не влажными, а мокрыми. Плеснула шампунь на ладонь, вспенила пальцами и уже поднявшуюся пену нанесла на кожу головы, плавными движениями распределяя её по волосам. Это было так приятно, что она готова была запеть.

Смывая пену, Нина старалась касаться волос только кончиками пальцев, чтобы не повредить их. Ей было страшно смотреть, сколько волос остаётся на дне ванны.

Она слегка промокнула голову полотенцем и нанесла на волосы кондиционер. Присев на край ванны, подождала минутку, прежде чем тщательно промыть волосы сильной струёй тёплой воды.

Осторожно подсушив волосы сухим полотенцем, она вышла из ванной. Вот теперь, она чувствовала себя свободным человеком.

Автоответчик сохранил четыре сообщения, и все они были от мамы.

– Здравствуй, доченька. Что-то ты нас позабыла, не звонишь. Не заболела ли ты? Или, может, уехала? Если сможешь, позвони нам. Петенька очень скучает и часто по ночам плачет, когда думает, что я сплю. А так всё нормально, мы здоровы…

Нахлынувшая волна стыда обожгла Нину. Она вдруг осознала, что за всё это время ни разу не вспомнила о Петьке и маме. Приняв решение убить Бобровского, она захлопнула за собой дверь, за которой осталось всё самое дорогое, светлое, любимое… Она вычеркнула себя из жизни, но жизнь, оказывается, не вычеркнула её. И тёплые нежные руки мамы снова тянулись к ней, готовые обнять и приласкать…

– Ниночка, здравствуй. Наверное, ты уехала, раз не звонишь. Мы по тебе соскучились. Мы здоровы. У нас прибавление, у Кляксы родилась тёлочка, но Петенька думал, что она бычок и назвал её Мурзик. Так мы её теперь и зовём. Если сможешь, позвони.

– Ниночка, видела сон тяжёлый, вот звоню. Как ты, дочка? Молюсь за тебя, хоть бы у тебя всё было хорошо. Петенька уже привык со мной, уже не плачет. Я ему говорю, что ты уехала на работу и в подарок привезёшь ему велосипед, настоящий, с тормозами и фонариком. Он о нём мечтает, но говорит, что лучше не надо, пусть мама хоть на день раньше, а приезжает. А так у нас всё нормально. Ждём от тебя вестей.

– Доченька, когда сможешь, сразу нам позвони. Мы тебя очень ждём.

Нина вытерла слёзы и прошлась по комнате, чтобы успокоиться. Она хотела, чтобы её голос звучал бодро, и уверенно, когда она будет говорить с мамой.

Несколько раз она набирала номер, но, не выдержав, опускала трубку и снова ходила туда-сюда, стараясь дышать ровно и глубоко. Наконец, она смогла справиться с волнением и позвонила маме.

Но как только в трубке раздался её голос, такой далёкий и такой родной, Нина едва удержалась, чтобы не разрыдаться.

– Мама! Мамочка! Я только вошла! – быстро заговорила она. – У меня всё нормально. Правда. Правда! А у вас? А вы?

– Как ты, доченька, что с тобой? – спрашивала мама, словно не слыша Нины.

– Да всё хорошо. Я уезжала, я не могла позвонить, я была за границей. Как Петенька? Позови его, мамочка.

– Сейчас, сейчас… – было слышно, как трубка легла на стол, как скрипнула дверь, но после долгой паузы снова прозвучал голос мамы: – Не хочет он подходить, доченька, заупрямился. Обижается, что ты раньше не позвонила.

– Как? Но я… Я же не могла, – с отчаянием повторила Нина. – Мама, я завтра же еду к вам!

Будь её воля, она бы уехала прямо сейчас. Но сначала пришлось разобраться с досадными мелочами быта. Например, раздобыть денег.

Нина долго стояла перед платяным шкафом, разбирая свои вещи. Почти вся одежда валялась кучей, и только брючный костюм остался висеть на плечиках. Вот и хорошо, он как раз и предназначен для таких ответственных мероприятий.

Однако на входе в банк Нину остановил охранник в дорогом костюме. «Здесь многое изменилось, – отметила она, доставая пропуск. – Вместо милиционера – своя охрана. Зал сильно обновили. Пальма в углу. Молодцы, растут люди».

– Вы, простите, куда? – поинтересовался охранник.

– В операционный зал. Я клиент этого банка.

Охранник повертел её пропуск в руках и вернул.

– Извините. Но вашего банка здесь больше нет. Здесь теперь совсем другой банк, – и он показал пальцем на новую золотую вывеску с чёрными буквами «Нефтемашбанк».

– А мой что, переехал? – расстроилась Нина. – Куда? Они мне не сообщили.

– Да нет, не переехал. Вы разве не знаете? Тот банк лопнул.

– Что? Как лопнул? – Нина смотрела то на свой пропуск, то на новую вывеску. – Когда?

– Не знаю. Но мы сюда перебрались месяц назад.

– А как же мне быть? Как я могу закрыть счёт?

Охранник разводит руками:

– Не знаю. Обратитесь к юристам.

– Но мне нужны деньги, нужны прямо сейчас…

У охранника в руке коротко прошипела миниатюрная рация.

– Извините, – сухо сказал он. – Мне надо работать.

Он отшагнул в сторону, оттеснив Нину своей широкой спиной. Мимо него прошли двое крепких мужчин в таких же костюмах. К банку подлетел чёрный «мерседес», дверь распахнулась сама собой, и эти двое встали рядом с машиной, закрывая своими спинами дверной проём.

«Телохранители», – догадалась Нина.

Невысокий лысоватый мужчина в сером костюме проскользнул в машину, и дверь захлопнулась с чавкающим звуком.

«Мерседес» тронулся, и охранник снова повернулся к Нине.

– Многие приходят так же, как вы, – сочувственно сказал он. – Мы их к юристам отправляем, но я вам могу сказать, что толку не будет. Вся банковская верхушка сейчас прячется за границей, денег вы не найдёте. Много у вас пропало?

– Какая разница, – Нина махнула рукой.

Саша был прав. Нельзя было держать деньги в российском банке.

Она с ненавистью оглядела помпезную новенькую вывеску и от души пожелала «Нефтемашбанку» лопнуть в самое ближайшее время.

Стоя перед зеркальной дверью, она вдруг увидела в отражении на другой стороне улицы, знакомое лицо. Егор, приятель Саши, стоял под светофором и говорил по мобильнику.

Секундная радость Нины тут же пропала. Возможно, Егор и мог бы помочь ей деньгами. Но именно от него она не примет помощи, ни под каким предлогом. И это не гордость в ней заговорила, а обыкновенная брезгливость.

Она осталась стоять спиной к нему, надеясь, что он её не узнает. А Егор отвёл, трубку от уха, нажал кнопку…

И в этот момент за углом прогремел мощный взрыв. Зазвенели выбитые стёкла, заголосили на все лады противоугонные сигналы припаркованных машин. Из-за угла поплыли, перекатываясь, облака серого дыма.

Охранник схватился за свою рацию и хотел отбежать от дверей, но удержался, и только вытягивал шею, пытаясь заглянуть за угол.

– Да, слышал! – крикнул он в рацию. – Похоже, что у нас!

Мимо Нины пробежали двое прохожих, и она, подчиняясь любопытству, прошла за ними.

За углом поперёк улицы стоял чёрный банковский «мерседес». Из-под него растекался во все стороны дым. Задняя дверь приоткрылась, и оттуда показался охранник. Прикрывая голову папкой, в другой руке он держал пистолет и водил им из стороны в сторону.

К машине уже подбегали двое в одинаковых костюмах. Они старались заслонить собой человека, выбравшегося из «Мерседеса». Громко сигналя, по тротуару к ним подлетела «Нива», и телохранители чуть ли не на ходу затолкали в неё банкира, а сами побежали рядом, размахивая пистолетами.

– Классно рванули! – сказал прохожий, стоявший рядом с Ниной.

– «Мерин»-то бронированный, – разочарованно ответил второй зевака. – Такой только гранатометом можно взять.

– Да подстроено это всё, – авторитетно заявила бабулька в мохеровом берете. – Реклама это всё. Хотели бы убить, так убили бы. Когда надо, снайпера приглашают. А когда взрывают – это для рекламы. Дурят нашего брата, ох, дурят!

«И у банкиров бывают маленькие неприятности», – злорадно подумала Нина и пошла прочь, подальше от места происшествия. Ей совсем не хотелось сразу же после освобождения снова оказаться замешанной в дело о покушении, даже в качестве свидетеля.

Но где же взять денег? На лестничной клетке она столкнулась с соседкой.

– Ниночка! Ой, куда же ты пропала? А я всю твою почту забираю. А то, если ящик полный, могут подумать, что хозяев нету, и полезут в квартиру. Так что забери, вот, журнальчики пришли, вот счета, вот письмо из ГАИ… Какой на тебе костюмчик симпатичный. Курточка, конечно, французская? Только французы так могут шить кожаные вещи. Не то, что всякие турки или китайцы, да?

– Курточка? – рассеянно переспросила Нина, разглядывая конверты. – Курточка итальянская.

– Ой, ты путаешь, – соседка бесцеремонно потёрла между пальцами лацкан её куртки. – Это шуба у тебя итальянская, я помню. А куртка точно из Парижа.

– Да-да, – торопливо согласилась Нина, закрывая за собой дверь.

Увидев письмо из ГАИ, она сразу вспомнила о машине. Можно не беспокоиться о билетах, просто упасть за руль и рвануть в деревню. Но всё равно – нужны деньги на бензин, на подарки, да и вообще на жизнь. Может быть, машина выручит её другим способом – если её продать. Тысячи две за неё можно получить. «Вольво-244» – отличный семейный автомобиль. «Надёжный, как автомат Калашникова», – любил повторять Саша. Петьке так удобно было спать в дороге на просторном заднем сиденье. А самое главное, «Вольво» – это гарантия безопасности. Саша потому и купил жене именно эту машину. Он был уверен, что даже если «Вольво» на полном ходу врежется в бетонную стенку, то Нина отделается только лёгким испугом. Чего не скажешь о стенке.

Жалко продавать, но, видимо, придётся.

Нина вскрыла конверт, прочитала послание из ГАИ и позвонила по указанному номеру. После короткого разговора она положила трубку и аккуратно разорвала письмо на мелкие кусочки.

Машину эвакуировали на штрафную стоянку. Чтобы забрать её оттуда, придётся заплатить сумму, превышающую её стоимость.

Вот и всё. Вопрос с машиной решён.

Нина решительно подошла к шкафу и перебрала свои вещи. Итальянская шуба. В ней Нина снималась год назад. Реклама какого-то казино. Роскошная женщина в роскошной шубе выходит из роскошной машины. Как давно это было. Да и было ли?

Она перебросила шубу через руку и вышла на лестничную площадку. Позвонила в дверь соседки и напоследок прижалась лицом к душистому нежному меху.

Соседка даже не спросила ничего, увидев Нину.

– Вот, – Нина развернула шубу. – Ты же мечтала её купить. Покупай.

– А что случилось? Почему ты её продаёшь?

– Она мне не нужна. Мне нужны деньги.

– А сколько?

– Полторы тысячи долларов.

– Это не ко мне, – соседка отступила и попыталась закрыть дверь.

Но Нина успела подставить ногу.

– Она же стоила три! Я её два раза надела, ты же знаешь! Она же в идеаль…

Соседка покачала головой:

– Продай за три, если можешь. Сдай в комиссионку.

– Это долго. Ну, хорошо, сколько ты можешь дать?

– Пятьсот.

У Нины опустились руки, и она шагнула назад.

Дверь перед ней захлопнулась.

Нина погладила мех, ещё раз погрузила в него лицо. В конце концов, это всего лишь шуба.

Она нажала кнопку звонка, и соседка сразу же открыла. На этот раз в руке у неё были деньги.

– Пятьсот, – твёрдо сказала соседка. – Здесь. Сразу. Пятьсот.

Нина кинула шубу ей на плечо и вытянула из руки пять зелёных купюр.

– Спасибо, ты меня очень выручила, – пересилив себя, сказала она.

– Всегда, пожалуйста, – ласково ответила соседка.

Глава 19

Они играли в партизан так же, как когда-то играли их родители. На роль немцев исполнителей не нашлось, поэтому партизаны прятались от деревенских коз и гусей. Они подкрадывались и забрасывали «гранатами» пугало на краю кукурузного поля.

Партизанский штаб располагался в овраге. Любой посторонний наблюдатель принял бы его за мирный шалаш из веток и останков картонных коробок. Петька Силаков, как самый младший по возрасту и званию, был начальником штаба. В его обязанности входило разводить и поддерживать костёр, запекать в золе картошку и делать шашлык из чёрствого хлеба. Остальные партизаны – командир отряда Санька и разведчик Алёшка – в это время разрабатывали планы новых боевых операций или залечивали смертельные ранения с помощью лопухов и подорожника.

В этих боевых буднях пролетело лето, и уже осень подходила к концу. Становилось всё холоднее на полях и лесопосадках, но в штабе у костра всегда было тепло и уютно.

Приближалась зима, и мальчишки говорили о новогодних подарках. Санька жил у своей бабушки так же, как и Петька. Но у Петьки была хотя бы мама, а у Саньки не осталось никого на всём белом свете. На бабку надежды было мало, поэтому подарков следовало ожидать только от Деда Мороза.

– Я уже написал ему письмо, – важно сообщил Санька, имевший за плечами полтора класса начальной школы. – Попросил такой велик, о котором ты рассказывал. Как для взрослых, только маленький. Как думаешь, подарит?

Петька аккуратно подложил в огонь сухую чурочку и ответил:

– Никакого Деда Мороза нет.

– Ну да! А кто же есть? Кто же детям на Новый год подарки дарит?

– Бог.

– Ну да, скажешь тоже. Делать ему больше нечего.

– Да. Он всё делает, о чём просишь. Только молиться надо как следует, и о хорошем. И он обязательно сделает.

Санька привстал, выглядывая из оврага:

– Что-то Алёшки не видно. Застрял, он в этой школе. Вот пойдёшь в школу, узнаешь, что Бога нет. А Дед Мороз есть. Он и на ёлку приходит, я сам по телевизору видел. А молятся только старые бабки.

– Как хочешь, Санька, а я лучше буду молиться.

– Ты столько молишься, чтобы мама приехала, а она всё не едет. Ну что толку в твоём Боге?

Петька насупился, но ничего не ответил.

– Вот видишь, – заключил Санька. – Напиши лучше Деду Морозу, пока не цоздно. Это надёжней.

– Нет. Я буду молиться.

– Ну и дурак, – Санька снова привстал и увидел, что к оврагу опрометью несётся его разведчик. – А вон и Алёшка бежит. Сейчас мы его спросим, за кого он, за Деда Мороза или за Бога.

Но Алёшка был не склонен сегодня к таким серьёзным дискуссиям. Не добежав до оврага, он прокричал, задыхаясь:

– Петька! Ты что здесь сидишь! Ты что здесь сидишь!

Скатившись на дно, он схватил Петьку за плечи и рывком поставил на ноги:

– Ты что сидишь! К тебе мама приехала! К тебе мама приехала! К нему мама приехала, а он сидит!

Алёшка снова выскочил из Оврага, размахивая кепкой и выкрикивая:

– Сюда! Сюда! Здесь он!

Петька не успел опомниться, как в овраге появилась мама. Она перепачкала свою куртку в песке, она встала перед ним на колени и крепко-крепко прижала к себе. От её волос пахло поездом.

– Мальчик мой! – повторяла она, то прижимая его голову к груди, то снова разглядывая и целуя. – Мальчик мой любимый! Как ты вырос!

Она вдруг заплакала, как маленькая, всхлипывая и шмыгая носом.

– Мама, ты не плачь, – сказал Петька. – Смеяться надо. А ты плачешь.

Санька и Алёшка переглянулись и тактично выбрались из оврага. Почесав затылок, Санька посмотрел в сторону церкви на холме и сказал задумчиво:

– Пожалуй, надо попробовать. Может, что и выгорит с великом?

Этот день надолго запомнится Саньке и Алёшке. Их отряд лишился начальника штаба. Но пышные проводы заслонили горечь потери.

В Петькином доме собрались все соседи. Для мальчишек накрыли отдельный стол, заставленный бутылками разнообразной газировки, нарезанными тортами, мисками с фруктами и конфетами. До отвала наевшись бананами, Алёшка ещё нашёл в себе силы надкусить огромный персик, а потом долго рассматривал его, словно старался запомнить на всю жизнь.

Санька наполнил огромную миску смесью спрайта, фанты и пепси. Поднять её он побоялся и, чтобы не расплескать ни капли, оставил миску на краю стола. А сам подсел рядом и осторожно наклонил к себе, прильнув губами. Он втягивал газировку в себя до тех пор, пока его щёки не раздулись, как у суслика. С трудом оторвавшись от миски, он икнул и произнёс с блаженной улыбкой:

– Вот об этом я мечтал всю жизнь…

Алёшка тоже припал к живительной влаге, и тоже принялся икать, улыбаться и приговаривать:

– Кайф. Ой! Кайф…

И только Петька ничего не ел и не пил. Он сидел с друзьями за столом и, подперев голову кулачком, смотрел на маму, которая сидела, среди женщин. Женщины пели свои песни, и мама пела вместе с ними, но при этом она глаз не сводила с Петьки и постоянно улыбалась ему.

А бабушка, хлопотавшая вокруг стола, порой останавливалась в дверях, устало прислонившись к косяку, и вытирала глаза уголком платка.

Когда застолье подходило к концу, Петька вдруг выскочил в соседнюю комнату и вернулся оттуда, толкая рядом с собой велосипед на толстых шинах, с блестящими рукоятками тормозов и с настоящей фарой на руле.

Увидев такое чудо, мальчишки даже икать перестали.

– Санька, вот, – сказал Петька. – Это – тебе.

Санька осторожно приблизился к нему. Наверное, ему казалось, что всё это снится, и он боялся проснуться. Он коснулся пальцем звонка, и тот отозвался весёлой трелью.

– Это – мне?

– Тебе, тебе. Ты же хотел такой?

– Сработало… – благоговейно произнёс Санька, подняв глаза к потолку. – Ура! Сработало!

– Только ты всем давай прокатиться, – попросил Петька.

Алёшка встал с другой стороны велосипеда, щупая широкие шины:

– Он даст, даст. Я прослежу, не боись.

– А ты как же, Петь? – Санька крепко взял друга за плечо и посмотрел в глаза: – Ты ж тоже хотел?

– Да что ты! Ко мне мама приехала! Мы с ней завтра домой уезжаем. Мы теперь заживём!

Глава 20

Нине и самой, тогда казалось, что теперь, после стольких испытаний, их жизнь быстро войдёт, в прежнее русло. Да, без Саши будет нелегко. Да, придётся искать новую работу. Но все эти трудности она сможет преодолеть – ради сына. Ребёнок ни в чём не виноват, он не должен страдать. У него будет всё, к чему он привык.

Правда, теперь в детский сад придётся ездить на трамвае. Но Петька так соскучился по своим старым друзьям, что не обратил внимания на такие досадные пустяки. Он чуть не вприпрыжку рвался к знакомому жёлтому флигелю, где, как всегда по утрам, стояла на газоне заведующая в своём неизменном белом халате с голубым воротничком.

Из перламутровой «тойоты», опередив Петьку с Ниной, выбралась знакомая парочка – пухлая мамаша и толстячок сын.

Толстячок радостно закричал:

– Петька, привет! А говорили, что ты болеешь! Мама, смотри, вон Петя со своей мамой! Помнишь, мы её по телевизору видели!

Пухлая мамаша зашипела, поправляя малышу задравшуюся курточку:

– Я тебе сколько раз говорила, чтобы ты с ним даже не разговаривал, чтобы ты близко к нему не подходил!

Она шипела вполголоса, но достаточно ясно, чтобы её услышал не только сын. И Нина услышала, и нахмурилась, но быстро взяла себя в руки. Она сочувственно улыбнулась и, проходя мимо, заметила:

– Вы не беспокойтесь, он и не подходил. Нас не было. Мы только что приехали.

– Лучше бы и не приезжали, – бросила толстуха.

Заведующая, видимо уловив назревающий конфликт, поспешила им навстречу.

– Здравствуйте, Елена Филипповна, здравствуйте, Нина. Маленькое объявление…

Пухлая мамаша перебила её, торопливо проскакивая вперёд:

– Я к вам зайду потом в кабинет, мне надо с вами побеседовать. Тет на тет.

Заведующая, со скрытой иронией поглядела вслед забавной парочке и повернулась к Нине:

– Все такие нервные, просто ужас. А вас, Ниночка, так давно не было.

– Пожалуй. Но теперь мы снова здесь.

– Да-да, – она с любопытством разглядывала Нину. – Вы не загорали в этом году? Странно, говорили, что вы отдыхаете в Греции… Знаете, у нас увеличился благотворительный взнос, уже давно, а место за вами оставалось…

– Сколько я должна? – спросила Нина.

– Да-да… Потом вы ещё пропустили несколько праздников, к нам приходили артисты, приезжал зоопарк, это тоже всё входит.

– Конечно. Я оплачу.

Удовлетворённо кивнув, заведующая потрепала Петьку по голове:

– Петя, беги в группу…

Нина едва успела обнять Петьку, но от поцелуя он ловко уклонился.

Когда за убежавшим Петькой захлопнулась дверь, заведующая заговорила совсем иным тоном:

– Тут про вас ходили ужасные слухи, Ниночка. ОМОН, криминал, психическая экспертиза… Я лично ничему не верю. Это всё, конечно же, неправда?

– Это правда, – спокойно ответила Нина, доставая кошелёк. – Это что-то меняет? Нам подыскать другой сад?

– Все такие нервные, просто ужас. Почему же сразу другой? При чём здесь невинный ребёнок? В жизни всякое может случиться. Но, вы же, по-прежнему известная модель Нина Силакова. Это – самое главное.

– Сколько я вам должна?

– Лично мне вы ничего не должны, – поправила её заведующая. – Зайдите ко мне вечером, я посчитаю вашу задолженность.

Дома Нина разыскала папку, в которой хранила все свои старые контракты где-то среди них, она точно помнила, должен был лежать список всех модельных агентств Москвы. Когда-то он оказался в папке только потому, что на первой странице красовался очень удачный портрет Нины. Кто же знал тогда, что спустя три года ей самой придётся набирать все эти телефонные номера…

И кто же мог предвидеть, что во всех агентствах ей будут отвечать одинаково, хотя и с разными интонациями.

«Спасибо, в ваших услугах не нуждаемся», «Силакова? Нет-нет, извините, для вас у нас нет работы. И больше не звоните сюда», «Позвоните через неделю, может быть, что-нибудь появится», «Да-да, я помню, мы вас приглашали. Но это было давно. Мы вам позвоним, когда появится необходимость».

Она зачеркнула последний номер в этом списке и отбросила глянцевый проспект. Лицо, глядевшее на неё с обложки, казалось печальным. «Какой худой я была тогда, – подумала Нина, подняв проспект с пола. – И что они все во мне тогда находили? Кожа да кости. Нина Силакова, агентство «Маркиза».

Ниже, под портретом, виднелся телефонный номер, ещё не перечёркнутый. И Нина позвонила по нему почти машинально, не сразу поняв, что это номер её собственного агентства.

«Ладно, – решила она, – последний звонок для очистки совести». Нине меньше всего хотелось бы сейчас услышать голос администратора Пестровой, поэтому она быстро проговорила:

– Будьте добры Катю Кривченко:

– Ба-а! Силакова! – после недолгой паузы ответил знакомый голос подружки. – Здорово! Где же ты пропадала всё это время? Тебя из агентства выгнали.

– Катя, помоги мне. Мне очень нужна работа. Любая.

– Ну-у… даже не знаю. Тут о тебе такая волна прокатилась… про тебя и слышать нигде не хотят. Знаешь, кому нужны эти разборки – менты, киллеры. Отсидись годик, потом видно будет.

– Что ты, Катя! Какой годик! Я и так… У меня ребёнок…

– Да-a, старуха. Узнать бы, кто про тебя это всё распускает, язык бы вырвать… Хотя я догадываюсь. Хочешь, скажу?

– Нет. Мне всё равно.

– А ты, я вижу, всё такая же. Жизнь тебя ещё не обломала. С работой, старуха, сейчас плохо. Страшная конкуренция. Ты лучше поищи себе что-нибудь другое. Типа уборщицы.

Ещё минуту назад Нина решила, что этот звонок будет последним. Но злорадство, неприкрыто звучавшее в голосе бывшей подруги, придало ей новых сил. И Нина стала обзванивать всех своих знакомых. Теперь она была согласна на любую работу.

На столе перед ней лежала горка визиток. И после каждого звонка очередная визитка отправлялась в мусорное ведро. Никто не хотел говорить с ней.

Последнюю визитку она долго вертела в руках. Юрка Добряков учился с ней в одном интернате. Приехал в Москву, одновременно с ней Отпетый двоечник оказался прирождённым коммерсантом, и теперь занимал важный пост в холдинге из трёх букв. Нина знала, что только он может помочь ей. Если захочет.

– Приёмная Добрякова, – ответил приветливый женский голос.

– Соедините, пожалуйста, с Юрием Семёновичем, – попросила Нина, прочитав Юркино отчество на визитке.

– Минутку. Как вас представить?

– Одноклассница из Знаменки. Он поймёт.

Голос Юрки звучал приветливо, но озабоченно:

– Нин, у меня сорок секунд. Излагай.

– Добрый, я осталась без работы. Помоги.

– Дай подумать… Нин, ты вообще телевизор типа смотришь?

– Нет.

– Тогда понятно. Ты скажи мне, всё, что насчёт твоего мужа говорят… Ну, ты понимаешь, о чём я. Это реально? Какой там процент правды?

– У меня больше нет мужа. У меня есть ребёнок, и его надо кормить.

– Нин, перезвони вечерком. Деньгами помогу. Без процентов, на любой срок. Но работы для тебя в городе нет. Ты въехала? Все смотрят телевизор. И никто не хочет засветиться в таких связях. Ты въехала?

– Спасибо, Добрый. Надо было сразу тебе позвонить. А я, дура, столько времени потратила.

– Нин, постой…

Она бросила трубку, не прощаясь, потому что услышала, как на лестничной клетке гремит ключами соседка.

Через минуту соседка уже стояла перед распахнутым платяным шкафом и придирчиво перебирала висевшие там вещи.

– Ниночка, ты меня разоришь, – приговаривала она, крутясь перед зеркалом сразу с двумя блузками.

Зазвонил телефон. Услышав в трубке голос Добрякова, Нина выдернула шнур из розетки.

Вечером она пришла забирать Петьку из детсада гораздо раньше, чем делала это раньше: у безработицы тоже есть свои положительные стороны. Малыши ещё возились во дворе, и Нина издалека услышала звонкий голос сына: «Ксюха не может быть разведчиком! Разведчик – это, мужчина. Я сказал, что, она будет медсестрой, значит, будет медсестрой!»

– Как изменился мальчик ваш за это время, – сказала заведующая, встречая Нину во дворе. – Я же говорю, прирождённый лидер. Как тянутся к нему дети…

– Давайте уладим финансовые вопросы, – сказала Нина, чтобы остановить эту дежурную лесть.

– Давайте. Я всё подсчитала. Знаете, с учётом платы вперёд, за три месяца, сумма получается немаленькая. В крайнем случае, можно поставить вопрос о поэтапном погашении задолженности, но это уже зависит от попечительского совета.

– Сколько?

– Шестьсот семьдесят два доллара. В какой срок вы сможете заплатить?

– Сейчас.

Заведующая, кажется, не ожидала такого быстрого решения проблемы. Несколько раз, пересчитав деньги, она сказала немного растерянно:

– Прекрасно, прекрасно. Давайте поднимемся, оформим. Сдачу вам…

– Мама! Мамочка! Ты пришла!

Петька налетел на неё, чуть не сбив с ног, и прижался горячими щеками к коленям.

– Ты рано пришла! Сейчас пойдём, я только Филиппа за себя командиром оставлю!

Он улетел, и заведующая, качая головой, посмотрела ему вслед.

– Прекрасный, прекрасный мальчик. Конечно, немного запущенный, но это ничего. Только вот… – она оглянулась и, взяв Нину под локоть, отвела её от крыльца и доверительно понизила голос: – Вы знаете, Ниночка, появилась одна проблема. Многие родители после всех телевизионных репортажей были против, чтобы Петя ходил в наш садик. Вы же знаете, мы контингент детей подбираем особый. Но я всё уладила. Я их убедила тем, что вы – известная личность и оказываете большую помощь саду. Вот. Теперь вам надо только сделать небольшой благотворительный взнос, и всё. Триста долларов. И всё.

«Можно подумать, она видит сквозь кошелёк, – удивилась Нина. – Откуда она знает, что там лежат последние триста баксов?»

Не говоря ни слова, она отдала их заведующей.

– Мы всё оформим, – пообещала та, пряча деньги в карман.

– Ничего, – сказала Нина и наклонилась, чтобы снова обнять подбежавшего Петьку. – Как-нибудь потом. Ну, ты освободился, мой генерал?

– Я не генерал, я старший лейтенант!

– Шагом марш домой, – скомандовала Нина, и они зашагали в ногу.

«Ничего, ничего, ничего, – утешала она сама себя. – Деньги мы как-нибудь найдём. Зато у Петьки всё будет нормально. Не бросать же детсад из-за мелких неприятностей. Здесь у него и английский, и информатика. В конце концов, друзья. Самое главное для мальчишки – чтобы друзья были. Чтобы не терять их. А то вырастет, как я, одиночкой…»

– Мама, знаешь что? – Петька вдруг остановился. – Есть одно предложение.

– Какое?

– Я приглашаю тебя на ужин в Мак-Дональде. О’кей?

– Сейчас посмотрю, какое у меня расписание на вечер, – Нина заглянула в кошелёк. – Ну… ну… О’кей!

– Ура! Всё как раньше! – Петька схватил её за руку и, хохоча, потянул за собой.