Текст книги "Нина"
Автор книги: Евгений Костюченко
Соавторы: Илья Авраменко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Глава 35
Они долго катались верхом по холмистому полю, которое раскинулось за забором дачи. Петька сидел на коленях у Михаила, и всё колотил пятками по бокам гнедой смирной кобылы, норовя обогнать Нину, которая скакала рядом на сером в яблоках жеребце.
Когда же Нина, незаметно придержав жеребца, немного уступила им, оба издали торжествующий индейский клич.
«Петьке хорошо будет с ним, – подумала она, и тут же одёрнула себя. – Почему это «будет»? Ему хорошо сейчас, это главное. И Михаилу хорошо с нами. Сейчас. Здесь и сейчас. А что там дальше будет… Это неважно. Не надо загадывать».
Так, уговаривая себя, она неспешно скакала за ними на прекрасном коне, наслаждаясь прекрасным видом. Всё прекрасно, если не думать о будущем.
Что она знала об этом человеке, который сейчас играл с её сыном? Только то, что он добрый, сильный, весёлый. Богатый. Занимает высокое положение в обществе. Ласковый, хотя и не слишком искушённый любовник.
Любовник – вот слово, которое покоробило Нину даже в мыслях. Он любовник, она – любовница? Ну да, ведь он наверняка женат. Люди такого ранга не бывают свободными.
Она нахмурилась и послала жеребца вперёд, догнав и перегнав своих «индейцев».
Навстречу им по полю неспешным шагом двигалась кавалькада из пяти всадников. Впереди на двух вороных ехали седой загорелый старик с длинными усами и девочка лет двенадцати, оба в голубых спортивных костюмах и жокейках. Они держались в седле прямо и свободно. Метрах в пяти за ними двигались трое насупленных смуглых бородачей в камуфляже. Те сидели на своих кобылах не слишком уверенно. Когда они поравнялись с Ниной, ей так и хотелось подсказать, как она это делала раньше, на базе: «Не горбись! Плечи опусти!». Но это желание моментально пропало, как только Нина заметила, что у каждого из-под расстёгнутой куртки виднеется рукоятка пистолета.
Старик и девочка с любопытством глянули на Нину и молча кивнули в ответ на приветственный возглас Михаила. Смуглые телохранители тоже оглядели Нину, безо всякого интереса, а на Михаила не обратили никакого внимания
Когда молчаливые наездники остались далеко позади, Нина спросила:
– Кто это?
– Наш сосед, генерал Соколов. Его внучка. И его охрана.
– Генерал Соколов? Знакомая фамилия
– И крайне редкая, – иронично заметил Михаил.
– Что-то я про него слышала, что-то было о нём по телевизору.
– Его отставка наделала много шума. Теперь – простой пенсионер. А двигал армиями. Ну, не нагулялись ещё? Петька, это у кого в животе урчит – у тебя или у меня?
– У мамы!
– Ну, значит, аппетит мы себе нагуляли, пора за стол. Нина, холодильник в твоём распоряжении, но есть ещё и погребок.
Вернувшись в дом, Михаил быстро приготовил Петьке постель на диване возле балкона и снова занялся с ним стрельбой из воздушки, а Нина осталась на кухне. Ей хотелось приготовить на ужин что-нибудь особенное, но так, чтобы не тратить много времени. Она пожалела, что не успела ничего спросить у Михаила о его кулинарных пристрастиях. Можно просто изжарить огромную яичницу с беконом и зеленью. Голодный мужчина будет в восторге от такой еды. Но на завтрак у них уже был омлет. Михаил может заподозрить, что она не умеет готовить ничего, кроме яичницы. Нет, надо что-то придумать.
Она оглядывала кухню, пытаясь найти хоть какую-нибудь подсказку – и нашла её. Но совсем не ту, какую хотела.
В углу на полочке стояли несколько книг, лежала пара журналов, а между ними разместилась цветная фотография в изящной деревянной рамке. Очаровательная женщина с девочкой лет шести на коленях. Они были сфотографированы на фоне какой-то зелени, за которой просматривалось море. И мать, и дочка были загорелыми и белозубыми, как на рекламе курортов.
Фото было любительским, хотя и неплохим. В углу виднелась впечатанная дата. Снимок был сделан этим летом. Как раз когда Нина была в неволе…
«Так вот почему он так уверенно держится, – поняла Нина. – Отправил жену с дочкой на юг, к тёплому морю. А сам ходит по всяким презентациям, заводит необременительные знакомства. Интересно, он всех своих любовниц возит сюда, на дачу?»
У неё пропало желание заниматься готовкой. Она просто нарезала сыр, ветчину, открыла красную икру, баночку маслин и помыла помидоры. В конце концов, любовница не обязана быть хорошей хозяйкой. Не для того её сюда привезли.
Она поднялась наверх, чтобы позвать к столу своих мужчин. Те расположились на балконе, где в специальном штативе была закреплена винтовка, из которой стрелял Петька. Остановившись у оружейного шкафа, Нина засмотрелась на них. Михаил, стоя на одном колене, то поправлял Петькин локоть, то слегка шлёпал по сгибавшейся ноге:
– Ногу не гнуть! Опора жёсткая! Плечо плотнее к прикладу! Ну, видишь мишень в прицеле?
– Вижу! Только у меня мушка всё время прыгает. Я стою, а она прыгает. Почему?
– Потому что ты дышишь. Это нормально, брат. Все люди дышат. Я же тебе говорю, когда нажимаешь на спуск, останови дыхание, не дыши.
– Если не дышать, человек умирает.
– Ну, за пару секунд ничего с тобой не случится. Готов? Стреляй.
Раздался хлопок выстрела, а потом что-то звякнуло. Нина видела, что они стреляют в сторону дерева, на ветвях которого висели жестяные банки. Одна из банок после выстрела стала раскачиваться, и Петька радостно воскликнул:
– Попал! Миша, можно, я маму позову? Пусть посмотрит, как я стреляю!
– Не надо её беспокоить, – сказал Михаил. – Ей сейчас трудно. Пусть привыкнет к новому месту, пусть пока одна побудет…
Услышав его слова, Нина остановилась. Ей было немного стыдно подслушивать, но искушение оказалось слишком сильным, и она встала за шкаф, слушая их тихие голоса.
– Одной ещё труднее, – по-взрослому вздохнув, проговорил Петька с интонациями своей бабушки. – Хорошо, что я есть. А то без папы маме совсем, трудно стало.
– А где папа?
Помолчав, Петька ответил неожиданно просто:
– Папа умер. Но мама говорит мне, что он уехал в Грецию и у него там всё хорошо. Чтобы я не переживал. Ты только не выдавай, что я знаю.
– Не выдам. Но знаешь, обычно мамы говорят совсем наоборот.
– А моя мама лучше обычных.
– Верно, брат. Гораздо лучше.
У Нины защипало в глазах, когда она увидела, как Михаил неловко, стесняясь, гладит Петьку по голове.
– Давай ещё постреляем? – сказал он дрогнувшим голосом.
– Нет, пойдём лучше есть, – рассудительно ответил малыш. – А то мама совсем расстроится. Мы же сможем ещё когда-нибудь пострелять?
– Ты же знаешь, что сможем.
– Ладно, давай последний разик!
Петька снова приложился к винтовке. Михаил отошёл в сторону:
– Теперь сам. Всё сам.
Винтовка хлопнула, и банка отозвалась надтреснутым щелчком.
Нина сказала, выйдя из-за укрытия:
– Молодцы! Всех ворон распугали. Прошу к столу, товарищи солдаты.
Она старалась держаться спокойно, естественно, словно ничего не случилось. Просто одинокая женщина приехала в гости к женатому мужчине. Обычная история.
– Нина, а ты почему ничего не ешь? – вопрос Михаила отвлёк её от тяжёлых мыслей.
– Как говорится, «ужин отдай врагу», – ответила она. – Петя, к тебе это не относится, тебе пока рано думать о фигуре.
– А я и не думаю, – ответил Петька с видом очень занятого человека, который жалеет о том, что вынужден отвлекаться на еду. – Я уже ем. Вот этот сыр вкусный! Мама, почему ты его никогда не покупаешь?
– Буду покупать. Пей йогурт.
– Я не хочу. Я уже поел. Спасибо. Очень вкусно. Миша, можно я пойду наверх, пострелять по банкам?
Нина хотела его остановить, но Михаил опередил её:
– Конечно, можно. Заряжать ты умеешь. Когда кончатся пули, позови меня, я дам ещё.
Перехватив тревожный взгляд, которым Нина проводила сына, Михаил положил свою руку поверх её ладони:
– Душа моя, не беспокойся. Это абсолютно безопасное занятие. Кстати, ты кое-что забыла принести с кухни. Нет-нет, сиди, я сам.
Он принёс шампанское, бесшумно открыл и разлил по фужерам. Сев рядом с Ниной, он бережно обнял её за плечи и чокнулся с ней:
– Ну, за нас?
– За кого это, «за вас»? – не удержавшись, спросила она, но тут же попыталась смягчить резкость. – За тебя с Петькой? Как вы быстро столковались. Я ревную. Он уже даже разрешения спрашивает не у меня, а у тебя.
– Это нормально. Нормальная мужская дружба. Но выпить я хочу, прежде всего, за нас с тобой, – он смутился. – То есть и за Петьку, конечно, тоже. За нас троих. Чтобы у нас всегда всё было так хорошо, как сегодня.
– Тост принимается, – Нина постаралась улыбнуться, чувствуя, что её губы дрожат.
«Всегда, – мысленно повторила она. – Всегда, когда жена будет в отъезде».
– Я не успел извиниться перед тобой за этот бардак на кухне. Сама понимаешь, дом давно не знает женской руки. А старшина, конечно, хозяин исправный, но… Но он – не хозяйка.
– А что, твоя жена сюда не ездит? – невинно поинтересовалась Нина.
– Кто? Моя жена? С чего бы ей сюда ездить? – с неприязнью спросил Михаил. – Я даже не знаю, где она сейчас.
– Зато я знаю, – сказала Нина, чувствуя, что шагает в пропасть.
Её, что называется, понесло… Сейчас всё рухнет. Ну и пусть. Пусть всё кончится, но больше не надо будет притворяться. Пусть…
– Что ты знаешь? – изумлённо спросил Михаил, отодвинувшись от неё.
– Она сейчас на море. С дочкой. Извини, я видела фотографию на кухне. Твой бдительный старшина забыл её спрятать. А может быть, и не забыл.
– Фотографию? На кухне?
Он расхохотался так, что расплескал шампанское на скатерть.
– Извини, милая… Душа моя, ты не слишком наблюдательна. Все в один голос говорят, что мы с сестрой похожи, как близнецы. Хотя она на семь лет моложе. Неужели ты не заметила никакого сходства?
Нина, ошеломлённая его словами, закрыла лицо ладонями.
– Глупенькая… – Он обнял её и погладил по голове, как маленькую. – Представляю, какие логические цепочки ты уже понастроила. Отправил жену на юг, ходит по ночным клубам, возит молоденьких девочек в своё гнездо разврата… Я был женат так давно, что об этом пора и забыть. Жена ушла от меня к любовнику. Мы развелись ещё при социализме. Они сейчас живут в Англии, больше я ничего об этих людях не знаю. А сестра с мамой живёт в Штатах, в Техасе. У неё муж – настоящий ковбой, у них маленькое ранчо, и мы с тобой обязательно их навестим. Ну, открой личико!
– Мне стыдно, – Нина никак не могла посмотреть ему в глаза.
– А мне смешно.
– Значит, ты один?
– Один во всей Вселенной, как анчар у Пушкина.
– Мне надо умыться, – сказала она, пряча улыбку. – Лицо горит.
– Проводить тебя в ванную?
– Может, я и дура, но не до такой же степени. Сама найду, – она встала, резко отодвинув стул, и рассмеялась, припав к его плечу. – Какая же я дура!
В этот момент у Михаила на поясе зачирикал мобильник. Он, извиняясь, развёл руками и взял трубку.
Нина, направляясь к ванной, слышала, как он говорит с кем-то:
– Слушаю, Колесник. О, вот как. Рад, что ты так оперативно отреагировал на моё предложение. Да, я готов обсудить твои условия… Конечно, можно. Я на даче. Давай, Иван, записывай дорогу…
Холодная вода казалась Нине слишком тёплой. Но, наверное, даже лёд сейчас не смог бы унять жар, которым пылали её щеки. Ей было стыдно за свои глупые слова, но ещё больше стыдилась она своей радости.
Умывшись, она поднялась к Петьке, пока Михаил продолжал разговаривать по телефону.
За окнами было уже темно, но Петька старательно, как учил его Михаил, целился из винтовки в темноту.
– Мам, это ты? Смотри, сейчас стрельну.
Нина крепко обняла его сзади и прижалась пылающим лицом к его прохладным шелковистым кудрям.
– Мама, ну что ты вздыхаешь? Тебе плохо?
– Наоборот, хорошо. Только я очень боюсь.
– Когда хорошо, надо не бояться, а радоваться. И ты не бойся. Никого не бойся. Мы с Мишей тебя всегда защитим. Он меня научил стрелять. Смотри, вон видишь, блестит на ёлке?
– Нет, малыш, не вижу. Уже темно. И это не ёлка, а берёза. Хватит. Простынешь. Пора спать.
Она подвела его к дивану, поправила подушку. Постельное белье было хрустящим, накрахмаленным и источало тонкий лимонный запах.
– Туалет, ванна знаешь где? Быстро, умываться и спать. И чтобы ни звука отсюда, договорились?
Петька, надувшись, схватил лежащее на постели полотенце и мрачно вышел. Нина вынула винтовку из подставки, поставила на место в шкаф. Закрыла балконную дверь и окно. Подумав, сдвинула шторы и включила ночник у дивана.
Оглядев просторную комнату, она подумала, что Петьке будет хорошо здесь спать, особенно под лёгкий шорох начавшегося дождя, который стучал по стеклу.
Петьке будет хорошо здесь. И у Нины с Михаилом всё будет хорошо. Главное – пережить эту ночь.
«Я сделала всё, что могла», – подумала она.
Теперь ей оставалось только дождаться нового дня, и Нина знала, что не сможет заснуть этой ночью.
Глава 36
Эта ночь обещала быть бессонной не только у Нины.
Егор, получив от неё подтверждение отъезда банкира на дачу, сразу же стал собираться.
Свою «восьмёрку» он держал не на стоянке, а в гараже у знакомого старика. Гараж был большой, и, кроме машины Егора, там стоял и стариковский «Запорожец». Как раз за этим допотопным агрегатом размещались стеллажи со всяким хламом, которому давно полагалось гнить на свалке, а его всё копили и копили, называя гордым словом «запчасти». Вот здесь-то и была у Егора заветная полка.
Он поставил на пол канистры и банки, стряхнул с полки пыль и, отогнув крепёжные скобы, снял её со стеллажа. На заднем ребре этой «доски» оказались два почти незаметных замочка. Егор откинул их и поднял крышку футляра, замаскированного под полку. В зелёном сукне обивки покоилась разобранная снайперская винтовка. Ствол отдельно, приклад отдельно, глушитель, прицел и патроны – на крышке. Всё на месте.
Это было оружие Ветра. Новенькая винтовка ещё ни разу не участвовала в деле. Шепелю она досталась прямо со склада, и Ветер пристреливал её вместе с Егором, заодно обучая тонкостям снайперского искусства. Как и любому другому оружию киллера, винтовке предстояло сработать только один раз. Егор уже наметил сточную канаву, куда сбросит её после завершения охоты на банкира.
Он захлопнул футляр и спрятал его в спинку заднего сиденья «восьмерки». Всё было приготовлено давно. Натуральная машина киллера.
А Егор уже считал себя настоящим киллером.
Да, с миной под «Мерседесом» у него вышла незначительная промашка. Но Егор и её использовал для психологического давления. На следующий день после неудачного подрыва он позвонил банкиру и заявил, что это было последнее предупреждение. «Не суйся, куда не надо, и останешься жить», – многозначительно сказал Егор банкиру, хотя не имел ни малейшего представления о сути разборки между ним и Шепелем. Втайне он ещё надеялся, что банкир, напуганный взрывом, одумается и уступит, Шепель получит то, что хотел, тогда и Егор не прогадает, останется «смотрящим» на рынке, да ещё и премию потребует.
Но когда Шепель вызвал его к себе домой, Егор понял, что премией тут не пахнет. Банкир попался неуступчивый. Решать вопрос придётся вполне конкретно. И вот сегодня всё будет чики-чики.
Он хорошо изучил все подходы к банкирской даче. Считалось, что она находится в охраняемой зоне, как и весь посёлок. Но на самом деле каждый коттедж охранялся отдельно, а название «охраняемая зона» осталось от старых времён, когда посёлок назывался генштабовским и на въездах в него, действительно дежурила охрана. Теперь же на шоссе перед посёлком стояла стеклянная будка, в которой сидел пенсионер. Мимо него спокойно мог пройти целый танковый полк, он бы и не почесался, так и продолжал бы решать свои кроссворды. Но будка эта по-прежнему называлась КПП – контрольно-пропускной пункт.
Пролетев мимо будки, Егор скоро свернул с дорожки в лес и оставил машину между кустами орешника. Здесь он давно уже облюбовал высокую берёзу, с которой хорошо просматривался двор банкирской дачи. Отсюда Егор несколько раз наблюдал за посёлком, продумывая различные варианты. Но самым лучшим способом оставался один меткий выстрел. Главное – выманить под этот выстрел живую мишень.
Он забрался на берёзу и устроился между двумя толстыми ветвями. Его немного беспокоил начавшийся дождь. Но, посмотрев в прицел, Егор обрадовался – для такой оптики ни дождь, ни туман не составляют помехи.
Да, Ветер знал толк в оружии. Интересно, для кого он приготовил эту винтовку? Прикольно получилось. Знал бы Сашка! Вот он приготовил патроны, и что теперь? Теперь пуля полетит в того, кто занял его место в Нинкиной кровати… Егор суеверно сплюнул через левое плечо, а потом на всякий случай ещё и перекрестился.
Если бы Сашку не убрали, Егор никогда не смог бы так высоко подняться. Так и ходил бы в шестёрках. И сдали бы его при случае, как сдают других пацанов ментам. Или подставили бы под пулю при разборке. Нет, это очень хорошо, что всё так вышло.
А самое-то главное – никто никогда не узнает, на чём погорел Ветер. Все так и будут думать, что это менты его вычислили. Ну и пусть себе думают.
Егор устроился по удобнее, поднял капюшон и посмотрел на часы. Что-то эта сучка тянет. В окнах дачи зажглись огни, иногда по занавескам проплывала чья-то тень, но на балкон никто не выходил.
А нам спешить некуда, успокоил себя Егор. Всё равно Нинка его выведет. Баба напугана реально, должна отработать по полной программе. Будем ждать.
Чтобы хоть немного развлечься, Егор решил последний раз позвонить по номеру, которым снабдил его Шепель. Он получал огромное удовольствие от этих звонков своей жертве. Однако, кроме простого кайфа, такие мероприятия нужны и для дела – они выводят объект охоты из равновесия, объект начинает суетиться, совершать ошибки, и тем самым облегчает работу для киллера.
Он набрал номер и с наслаждением сказал в трубку:
– Ну что, жаба, дышишь ещё? Дыши, дыши, недолго тебе осталось воздух портить. Ты у нас на мушке. Бегай, не бегай, хоть в Кремле прячься, мы тебя и там зароем. Каждый твой шаг у нас на контроле, ты понял? Думал, на даче отсидеться? Сиди, сиди. Один хер – ты покойник. Всё, больше звонить не буду.
Ему очень хотелось видеть, каким было сейчас лицо того, кто выслушал эту тираду.
Егор был бы безмерно изумлён, если б ему это удалось. Потому что вместо лица банкира он бы увидел кривую ухмылку начальника его охраны.
Воронин, вопреки приказу Колесника, не торопился менять номер этой телефонной трубки. Он надеялся, что «маньяк», который так досаждал командиру, позвонит ещё. Тогда можно будет установить с ним контакт и постепенно вычислить координаты. Уловка сработала, правда, только на пятьдесят процентов. Маньяк позвонил, но контакт не состоялся.
Дождавшись окончания разговора, Воронин посмотрел на часы. «Мы прибыли на дачу чуть больше часа назад, – рассуждал он. – И этот маньяк уже в курсе. Значит, либо у него здесь есть свой человек, либо он сам находится неподалёку и ведёт скрытое наблюдение. Либо и то, и другое. На основании этих данных принимаю решение. Прочесать местность. Зафиксировать все автомобили, въехавшие в охранную зону. Пробить в ГАИ владельцев. И глаз не спускать с манекенщицы».
Он попытался вспомнить, какие слова в речи «маньяка» показались ему важными. Были такие слова, были. «На мушке». Это может свидетельствовать о способе нового покушения. Возможно, будут стрелять. «Хоть в Кремле укройся». Очень важная фраза. Ещё одно свидетельство в пользу версии о снайпере. Да, скорее всего на этот раз Колесника попытаются ликвидировать не взрывом, а пулей. И это будет пуля, выпущенная из снайперской винтовки.
Воронин удовлетворённо потёр ладони. Задача постепенно упрощалась. Если в дело вступает снайпер, значит, надо проверить все удобные снайперские позиции вокруг дачи, только и всего. «Эх, была бы в моём распоряжении комендантская рота или хотя бы один взвод!» – вздохнул Воронин, поняв, что поисками позиции, как и прочёсыванием местности, ему придётся заниматься в гордом одиночестве.
Он вставил магазин в свой пистолет, накинул плащ с капюшоном и приступил к выполнению своего плана.
Глава 37
Сидя в кресле у горящего камина, Михаил поправлял поленья длинной кочергой на витой рукоятке. Вид у него был задумчивый и огорчённый. Но, услышав шаги Нины на лестнице, он быстро смахнул с лица эту унылую маску, и улыбнулся по-детски доверчиво.
– Уложила своего вояку?
– Еле-еле, – Нина встала за ним, положив руки ему на плечи. – Неприятный разговор был?
– Не обращай внимания. Всегда неприятно заниматься рабочими вопросами, когда настроился на совершенно другое.
– И на что же ты настроился?
Он потянул её за руку и усадил к себе на колени. Это получилось у него просто и естественно, словно так они сидели всю жизнь – вдвоём у камина, в широком кресле.
– Настроился на тебя. Да и настраиваться не надо было, ведь мы с тобой работаем на одной частоте, как сказал бы радист. Собственно, тянуть нечего. Я знаю, как ты можешь мне ответить. Да, мы знакомы только третий день…
– Второй, – поправила Нина.
– Даже второй, – согласился он и продолжил: – Да, у каждого из нас есть груз прошлого, есть обязательства перед будущим и так далее, и тому подобное. Но я всегда верил своим ощущениям. Я, извини, материалист, хоть сейчас это вышло из моды. Если я вижу, что человек умирает без воды, то я не буду молиться о дожде, а просто протяну ему свою бутылку. Извини, увлёкся. Так вот… Не хочешь ли попробовать пожить вместе? Давай проведём вместе отпуск и потом примем окончательное решение. Я думаю, у нас может получиться…
– У нас и так неплохо получается, – тихо проговорила она.
– О да, – он осторожно погладил её лицо. – Это было, как во сне. Сумасшедшая ночь… Всё случилось так внезапно. Как молния…
– Внезапно? – Нина опустила голову на его плечо и призналась: – Я знала, что всё будет именно так. Как только увидела этот трамвай… Уже знала, что не отпущу тебя. Кошмар какой-то… Никогда не считала себя хищницей. Я до последней секунды не верила, что ты приедешь. Потому что так не бывает. И вдруг – трамвай с цветами, с шариками, с шампанским…
– А я не верил… Нет, я боялся поверить, что ты придёшь на остановку. Нет, я боялся, что ты что-нибудь перепутаешь или просто не поверишь – и не придёшь. Да тысячи причин могли нам помешать…
Зазвенел телефон у камина. Михаил досадливо вздохнул и поднял трубку.
– Слушаю. Кто? Быстро же он добрался. Хорошо. Пожалуйста, проводи.
Нина догадалась, что Михаил ждёт какого-то нового гостя, и принялась собирать посуду со стола.
– Чёрт бы побрал эту работу, – проворчал Михаил, подходя к окну. – Вот видишь! Я же говорю, тысячи причин! Вот, едет человек для важных переговоров. И важных, и срочных, не перекинешь на понедельник… Ничего, милая, я надеюсь, разговор не затянется.
– Я не помешаю? Может, мне лучше уйти?
– Посиди с нами, – Михаил подмигнул ей и добавил, понизив голос: – Когда гость видит молодую хозяйку, он не станет слишком долго задерживать хозяина.
– Но на переговорах иногда не нужны свидетели.
– А у меня есть один трюк. Для разговора увожу людей в бильярдную. Так что ты нам не помешаешь. Пойду встречу человека. Э, да там, похоже, дождик зарядил…
Он вышел, натянув на плечи ветровку и подняв капюшон.
Нина посмотрела на часы. Скоро надо будет вывести Михаила на балкон. Показать. Плохо, очень плохо, что пошёл дождь. Попробуй придумать правдоподобный повод, чтобы выйти из комнаты…
И вдруг она почувствовала, что пол уходит у неё из-под ног. За дверью послышался знакомый голос, и на пороге появился Иван Бобровский…
Нина, покачнувшись, схватилась обеими руками за спинку кресла.
Иван же, если и удивился, то не подал вида. Только произнёс небрежно:
– Вот так встреча. Не знал, что ты уже вышла из психушки.
Сразу за ним вошёл Михаил, его ветровка блестела от мелких дождевых капель.
– Прошу вас познакомиться. Ниночка, это Иван Бобровский. Если его лицо тебе кажется знакомым, то тебе это не кажется. Его знает вся страна. Думаю, ты много раз видела его и до этой встречи. Иван, это Нина.
Бобровский, распуская галстук, оглядел столовую:
– Мило у вас тут, очень даже мило. А церемонии ни к чему, Михаил Анатольевич. Давайте без протокольных излишеств. Мы с Ниной знакомы. Даже одно время общались. Правда, давно. Москва – маленький город. В сущности, большая деревня. Очень мило у вас. Это все ваши трофеи?
Он бесцеремонно обвёл пальцем оленьи рога на стенах, и при этом, как бы случайно, его жест закончился на Нине.
– Да нет, какой из меня охотник.
– Ага, значит, в этом доме до вас жил Уланов, прежний глава банка, я угадал? Говорят, тот пропадал на охоте чаще, чем сидел в Москве.
– Он был заядлым охотником.
– Михаил Анатольевич, я решил не тянуть с нашим разговором. Значит, так. Есть возможность эфира через два дня. Давайте обсудим условия.
– Конечно, обсудим. Но сначала давайте поужинаем.
Иван не заставил себя упрашивать и, потирая руки, подсел к столу.
– Голоден, не скрою. С удовольствием бы и выпил. Да вот проблема – назад ещё ехать…
– Зачем же вам ехать? Да ещё в такую погоду. Дом большой. Для таких гостей у меня всегда наготове комната, так что вы нас не стесните нисколько. Выпейте спокойно, переночуйте, а с утра…
– …а с утра да по солнышку! – мечтательно зажмурился Бобровский. – Вот за это спасибо! С удовольствием! Михаил Анатольевич! Нина! А водочки у вас в таком случае нет? А то что-то продрог… Ниночка! Как же так? В такой вечер и без водки?
– Должна быть водка. – Михаил прошёл в кухню, хлопнул дверью холодильника. – Так, здесь только вино. Одну минутку, принесу из погребка.
Нина осталась наедине с Бобровским. Она сидела, равнодушно глядя в огонь. Она старалась казаться совершенно спокойной, но это давалось ей с огромным трудом. Краем глаза она видела, что Иван намазывает толстый слой икры на кусочек хлеба, и при этом возбуждённо причмокивает.
– А ты ловко пристроилась, – заметил он вполголоса.
Нина не отвечала. Ей был мерзок сам звук его голоса, и она не собиралась продлевать эту пытку, поддерживая светскую беседу.
Иван громко сглотнул слюну.
– Икорка-то душистая… Нин, ты что-то сегодня не в форме. Всё ещё дуешься на меня, что ли? А напрасно. Я тебя давно простил, претензий не имею. А мог и засадить лет на десять. Шучу, шучу. На пять, не больше.
Он, наконец, надкусил свой бутерброд, уронив несколько икринок на лацкан пиджака. Ловким движением пальца Бобровский собрал эти икринки и отправил в рот, облизав палец.
– Ну-ну. Не дуйся, старуха, тебя это не красит. Давай-ка лучше, по старой дружбе, устроим романтическое рандеву. А? Мы с Мишей для разговора-то удалимся. А ты пока мне постель приготовишь. Да там, в постельке, меня и подождёшь, поняла? Я ему бумаги подсуну, а пока он в них разберётся, мы с тобой покувыркаемся слегка.
Нина, глядя в огонь, тихо проговорила:
– Нет, ты не урод. Ты просто не человек. Вот в чём твоя беда, Иван. Руки-ноги человеческие, а внутри – что-то другое.
– Ой, много ты знаешь про мои руки-ноги, и про всё, что между ними, – хохотнул Бобровский. – Я ведь неспроста предлагаю. Хочешь, чтоб Миша ничего про тебя не узнал? Тогда будь послушной девочкой. Короче, загляни, договоримся. Михаил Анатольевич, чудно, чудно! – Бобровский, не сделав ни малейшей паузы, встретил Михаила аплодисментами. – «Немиров»? Как вы угадали мою тайную любовь? Позвольте, я сразу же и выпью.
Он даже не дал бутылке опуститься на стол, выхватив её из руки Михаила. С треском свернув пробку, плеснул в фужер и одним махом его опустошил.
– Вот так! – Бобровский с блаженной улыбкой откинулся на стуле. – Михаил Анатольевич, мне даже неловко, вы-то себе не налили…
– Я, к сожалению, перед вашим приходом выпил шампанского, смешивать не буду. Вы попробуйте ветчинки, Иван Ефимович…
– С превеликим моим удовольствием! Только имейте в виду, когда я сыт и пьян, я уже не джентльмен и могу заснуть прямо-таки фэйсом в салате. Ха-ха!
– Так, может быть, пожалеем салат? – Михаил поддержал шутливый тон Бобровского. – Комната ваша открыта, второй этаж, последняя дверь. Как только потянет в салат, смело отправляйтесь в свои апартаменты. А переговоры перенесём на утро, на свежую голову.
– Премного благодарен. За что люблю «Немиров», так это за полное отсутствие даже намёка на похмелье. Но я бы ещё грамм четырнадцать хлопнул… Вот так. Апартаменты, департаменты… А что, господин Уланов занимал этот особнячок, как арендатор или как владелец?
– Спросите что-нибудь полегче, – улыбаясь, развёл руками Михаил. – Мы ведь с ним даже почти не были знакомы.
– Вот как? А я слышал, что вы, наоборот, чуть ли не в одном полку служили, – говорил Бобровский с набитым ртом. – Выходит, врут мои источники?
– Ой, врут, – сокрушённо покачал головой Михаил.
Они продолжали перекидываться непонятными для Нины фразами, в которых незнакомые фамилии чередовались с именами, известными каждому избирателю. Она машинально кивала в ответ на вопросы Михаила, улыбалась после анекдотов Бобровского, но в голове её стучала одна и та же мысль: «Надо выйти на балкон, надо показать Михаила. Ещё немного, и будет поздно».
– Как душно, – она встала из-за стола. – Вы не обидитесь, если я вас покину? Постою на балконе.
– К чему такие реверансы, – поморщился Бобровский. – Ниночка, у нас нет от тебя секретов.
– Я просто хочу на воздух.
– А мы, пожалуй, заглянем в бильярдную, – предложил Михаил. – Играете, Иван Ефимович?
– Гонял я шары по молодости лет, гонял. Ну пойдёмте, посмотрим, гремят ли ещё шары в шароварах… А потом сразу баюшки-баю…
Бобровский выпил ещё, а потом, вставая вслед за Михаилом, повернул к Нине своё покрасневшее лицо с бусинками пота на носу, и нагло подмигнул, кивнув в сторону лестницы на второй этаж.
«Он с ума сошёл! – похолодев, подумала она. – Неужели он думает, что я могу…»
Мягко затворилась дверь бильярдной, и Нина осталась в столовой одна.
«Снова он становится на моём пути, – подумала она. – За что мне такое наказание? Сколько ещё мне придётся вытерпеть от этого выродка?»
Она собрала посуду и понесла её в кухню. Но, не дойдя до мойки, оставила её на столе и без сил прислонилась лбом к холодному кафелю стены.
«Он не отстанет от меня. Он хотел меня всю жизнь. Все эти годы он хотел только одного – переспать со мной… Он не отстанет от меня…»
Нина и сама не заметила, как оказалась на лестнице. Она прошла мимо комнаты, где спал Петька, и с тоской, словно прощаясь, оглянулась на призрачный отсвет ночника в толстом матовом стекле закрытой двери.
Последняя комната по коридору. Дверь приоткрыта.
Камин, резной шкаф, кресло. Широкая низкая тахта укрыта мохнатым пледом.
Нина почувствовала, что силы оставляют её, и, хватаясь за стенку непослушными руками, опустилась на тахту…
