Текст книги "Нина"
Автор книги: Евгений Костюченко
Соавторы: Илья Авраменко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава 28
Пробравшись через рыночную толпу, Михаил скинул оранжевый жилет, расстегнул синюю рабочую робу, и Воронин помог стянуть её, потому что роба была надета прямо поверх делового костюма.
– Гони к Белому Дому, – приказал Михаил, садясь в «мерседес». – Министры ждать не любят. Кстати, как насчёт трамвая?
– Пока нет информации, – ответил Воронин. – Но я держу процесс на контроле.
– Смотри, брат, двадцать часов московского времени – последний срок.
Воронин кивнул и посмотрел на часы.
Разговор с министрами был очень важным, как и любые другие разговоры, в которых участвовал Михаил Колесник. Но сегодня за всеми цифрами, процентами и коэффициентами постоянно просвечивал один и тот же вопрос – успеет ли. Воронин достать трамвай?
И, спускаясь по ступенькам Дома правительства, он сразу же спросил:
– С трамваем договорился?
– Михаил Анатольевич! – замялся Воронин. – Вы же всегда требуете прозрачности операций и законности сделок. Так я вам докладываю, вполне прозрачно. Если хотите, чтобы всё было законно, то трамвая нет…
– Что? – Михаил остановился у машины. – Ты сам-то понимаешь, что скатал?
– Нёт трамвая, – повторил Воронин. – Депо категорически отказывается. Ни за какие деньги! Не выпустим, говорят, нельзя и всё
– С кем разговаривал?
– С главным инженером, с директором, с председателем профкома.
– Директор знает, что его парк обслуживается нашим банком?
– Всё он знает, – махнул рукой Воронин. – И всё понимает. Но, это же, не таксопарк! Это трамваи, они по рельсам ходят. И если рельсы заняты, то трамваи стоят.
– Ты меня убиваешь. – Колесник круто развернулся и зашагал обратно в Белый Дом. – Хорошо, если Михалыч ещё сидит у министра…
– Да подождите, Михаил Анатольевич, – Воронин удержал его за локоть. – Поехали. Рельсы рельсами, но мы-то не с рельсами договоримся, а с людьми. Поехали скорее.
– Куда?
– Как куда? В ближайший гастроном! Будет у нас трамвай. Только это очень непрозрачная и не очень законная будет сделка. Ничего, если так?
– А что делать, если эти бюрократы нам выбора не оставили? – проворчал Колесник, садясь в машину.
– Вы со сторожами умеете договариваться? Я бы сам пошёл. – Воронин потёр подбородок. – Но все эти работяги думают, что я мент. Сам не знаю, почему. А у вас внешность располагающая. У вас получится. Вы, главное, начните, завяжите разговор, а мы поддержим.
– Давно я со сторожами не договаривался, – сказал Михаил. – Лет тридцать. Когда последний раз арбузы с бахчи таскал. Да и тогда ведь не договорился, получил палкой по жопе. Ладно, попробуем.
Через полчаса его «мерседес» и два автомобиля охраны остановились у трамвайного парка.
Михаил вошёл в проходную. Сторож, лежавший на диване, растерянно поднял голову:
– Вы, это, к кому?
– Здорово, хозяин, – Колесник по-хозяйски уселся на единственный стул.
– И ты будь здоров, коли не шутишь, – сторож сел, продев ноги в разношенные кеды.
– Да какие тут шутки. Трамвай нужен.
– Да-а… у всех свои проблемы. Купить, что ль, хочешь? Это тогда к начальству.
– Зачем купить. Нет. Взять напрокат. Часика на два, не больше.
– Это к начальству, – солидно повторил сторож и закурил папиросу.
– Начальство – это ты, – показал на него пальцем Михаил. – Ты – ночной директор. Дай трамвай на два часа.
– Нельзя.
– Почему? У тебя есть инструкция. Разве там написано: «Давать трамвай напрокат запрещается»?
– Такого, конечно, нет…
– Литр «Немирова». Два литра. Три. Четыре литра.
Сторож закашлялся, поперхнувшись дымом.
– Ящик, – твёрдо сказал Михаил, вставая со стула. – Закусь моя. Воронин, заноси продукт.
В сторожку бесшумно ворвались двое телохранителей с пакетами. Сторож встал. На столе перед ним появились банки с огурцами и помидорами, колбаса, хлеб, зелёный лук, пакет с солёной капустой. Сторож сел. Телохранители испарились, а в сторожку вошёл Воронин с коробкой водки «Немиров».
– Та самая? – севшим голосом спросил сторож. – С перчиком?
– Та самая, с перчиком, – подтвердил Михаил. – Ну что, брат? Возьму я трамвай? На два часа, не больше.
– Только на два часа, – откашлявшись, просипел сторож и быстро запихнул коробку с водкой под диван. – Так… Я посплю пару часиков… Номер три ноля пятнадцать. Проснусь, трамвая не будет, заявляю в угон.
– Ты постой, не засыпай так сразу, – вмешался Воронин. – Ты покажи хоть, на какие там кнопки нажимать.
Сторож подозрительно глянул на него:
– Что, вас там, в Эм-Вэ-Дэ, Мэндэвэ, не учат трамваи водить?
Михаил расхохотался. А Воронин только руками развёл:
– Ну, что я говорил? Да не мент я, не мент! Это у меня рожа такая с рождения!
Глава 29
Нина и Петька шли вдоль сквера, направляясь к трамвайной остановке, когда вдруг у них за спиной раздалась весёлая трель звонка.
Петька оглянулся первым и сказал:
– Так вот он какой, персональный трамвай!
Двигаясь по вечерней улице, в городской темноте, испещрённой огнями окон и витрин, этот вагон был похож на фургон бродячего цирка. Увешанный ёлочными гирляндами и разноцветными шариками, он ярко светился изнутри, и свет из его огромных окон лежал тёплыми квадратами на тёмном асфальте улицы. Не доехав до остановки, он встал, моргая фарами, и двери его распахнулись как раз перед Ниной и Петькой.
– Мама, ну что ты стоишь! – Петька потеребил Нину за руку. – Не бойся, заходи!
– Энергичнее, граждане пассажиры! – прозвучал металлический голос из динамика. – Следующая остановка – светлое будущее!
Салон трамвая был украшен цветами. Из магнитолы, стоявшей на одном из сидений, лилась чудесная музыка – и Нина сразу узнала те самые джазовые мелодии, что слушала на презентации.
У водительской кабинки стоял накрытый скатертью столик с тортом, шампанским, кока-колой и соком.
– Это для нас? – тихо спросил Петька.
Нина не успела ответить, потому что из динамика послышалось:
– Уважаемые граждане! Напоминаем, что передние места, торт и напитки предназначены для пассажиров с детьми. Убедительно просим вас своевременно наполнять стаканы и угощаться хлебобулочными изделиями во избежание штрафа!
Обнаружив, что на столике заботливо приготовлены и блюдца, и вилочки для торта, и даже салфетки, Нина подтолкнула Петьку к столу. Но он не потянулся даже к любимой кока-коле, а просто вертел головой по сторонам и счастливо улыбался.
– Так вот он какой, персональный трамвай!
Нина оставила его и подошла к кабине водителя. В зеркале заднего вида она видела улыбающееся лицо Михаила.
– Вам нравится? – спросил он, когда она встала рядом.
– Да. Спасибо. Сын просто счастлив.
– Я тоже, – сказал он. – Не хватает только одной детали для полного счастья.
– Какой же?
– Глотка шампанского.
– Но вы же за рулём.
– Разве это руль?
Она взяла со столика шампанское и обнаружила, что бутылка уже открыта. Захватив пару пластиковых стаканчиков, Нина вернулась в кабинку.
– Вот, чем хорош трамвай, – сказал Михаил. – Не надо рулить. Он сам знает, куда ехать. Мы можем только ускорить его движение или затормозить, но он обязательно пройдёт свой путь, от точки А до точки Б. У него не кончится бензин, не проколется колесо, его не остановит злой гаишник…
– Да, – кивнула Нина, и его никто не угонит.
Михаил рассмеялся и чокнулся с ней:
– За вас, Нина. Желаю, чтобы на вашем жизненном пути были только счастливые остановки.
– Спасибо. Это профессиональный тост вагоновожатых?
– Нет. Это пожелание лично от меня. Я не всегда был вагоновожатым. Минуточку…
Он подвигал рукояткой на пульте, и трамвай плавно остановился под светофором А, потом так же плавно тронулся, когда загорелся зелёный свет. При этом на лбу Михаила выступили мелкие капельки пота, и Нина своим платочком вытерла их.
– Спасибо. Нина. Вы настоящий штурман. Очень душно здесь, – пожаловался Михаил. – И никак не могу привыкнуть к этим кнопкам. Проще водить танк, честное слово.
– Вы и танки водите?
– Было дело, – кивнул он. – И танки, и вездеходы. Вот, пришлось сменить профессию. Как и вам. То есть… Я хотел сказать, вы же не всегда работали на рынке?
– Какое это имеет значение?
– Абсолютно никакого. Главное, чтобы вам нравилась ваша работа. Самое страшное, когда делаешь то, что тебе не нравится. Жизнь должна доставлять человеку удовольствие каждую секунду. Поэтому надо делать только то, что тебе нравится! Нин, а что, шампанское уже кончилось? Вы забыли о своих обязанностях. Штурман должен следить, чтобы стаканчики были наполнены.
– У меня тоже пустой стаканчик! – послышался Петькин голос, и мальчишка протиснулся в кабину, встав между Ниной и Михаилом.
– Ну, ты уже большой, и сам можешь налить сок.
– Я хочу с вами!
– Законное желание, – сказал Михаил. – Давайте выпьем за знакомство.
– Пётр Силаков, – важно сказал Петька.
– Михаил Колесник.
– Очень рад знакомству. Вы мне понравились.
– Взаимно.
– Тогда дайте я что-нибудь тоже в микрофон скажу.
Михаил ловко приподнял Петьку и устроил у себя на коленях, повернув к нему поближе головку микрофона.
– Следующая остановка – мамина! – произнёс Петька. – Граждане пассажирчики, приготовьте для проверки не билеты, а конфеты!
Он расхохотался, а Михаил взял его ладошку и положил на рычаг управления:
– Тормози, Петя. Вот так… Вот так… Отлично! А теперь звонок. Вот так! И – полный вперёд!
Глядя на этот слаженный экипаж, Нина подумала, что давно уже не слышала, чтобы Петька так беззаботно смеялся.
– А можно мне тоже позвонить? – спросила она. – Я всегда мечтала об этом!
– Садись, мамочка! – Петька соскочил с колен Михаила и сделал приглашающий жест. – А можно, я по вагону побегаю?
– Можно, – сказал Михаил. – Нина, ну, что же вы стоите?
Глядя, как Петька взбирается по поручням и, повиснув на руках, раскачивается, как обезьянка, Нина улыбнулась:
– Странный вы человек.
– Что же во мне странного?
– Всё. Ваши манеры. Ваша уверенность. Начальственная уверенность. Ваша обувь. Такие туфли стоят не меньше трехсот долларов. Зарплата трамвайщика позволяет?
Михаил растерянно опустил взгляд на свои ноги.
– Да я, знаете… я ведь это… Я у соседа занял… хотел вот впечатление произвести….. У меня сосед… он водитель у одного режиссёра, и я… Нина, вы хотели позвонить в звонок. Не отвлекайтесь.
Он взял её ладонь в свою, положил на звонок, но тут же приподнял, поднёс к губам и поцеловал.
Его губы оказались тёплыми и мягкими, и у Нины закружилась голова. Она попыталась выдернуть ладонь, но не слишком сильно, и он удержал её.
– У вас божественные руки, – произнёс он своим тихим низким голосом, от которого голова Нины закружилась ещё сильнее.
«Не надо было мне пить, столько шампанского», подумала она.
– Если будет всемирный конкурс рук, то вас к нему не допустят.
– Это почему?
– Потому что, не нашлось бы достойных противниц.
Он ещё раз прижал кончики, пальцев к своим губам, но вдруг выпустил её руку и сказал тревожно:
– Минуточку!
Впереди, на путях, прямо перед трамваем, стоял человек в оранжевой куртке. Михаил резко затормозил.
На соседних путях застыл сломавшийся трамвай, у которого суетились рабочие в оранжевых жилетах. Увидев подкативший вагон, они, размахивая руками, кинулись к нему:
– Братан, разводку дай!
– И реле! Реле третьей группы!
– Да что сидишь, как болван! Быстрее! Разводку давай! Да двери-то открой!
Михаил растерянно открыл двери и, встав с места, спросил:
– Как вы сказали? Простите, что дать?
– Да разводку! Разводку из биндюги! Быстрее!
– Да что сидишь! У нас замыкание, а он сидит!
Внезапно они замолкли, оглядывая салон.
– Ни, хрена себе… Вино пьёт… Бабу катает… Биндюгу не открывает! Да ты, парень, вообще, кто такой? Ты почему на нашем маршруте?
– Сейчас я вам всё объясню, – уверенным тоном заявил Михаил, выбираясь из! кабины и заслоняя собой Нину.
– Постой. Это какой вагон? Это же пятнашка. Он вообще в депо должен стоять!
«Попались, – с весёлым страхом подумала Нина. – Кажется, нам пора домой».
Она потянула Михаила за руку и бросилась по салону к открытой задней двери. Михаил на ходу подхватил под мышку Петьку, висевшего на перекладине, и втроём они спрыгнули с задней подножки.
– Держи! – раздались крики за спиной. – Братва! Бей их! Милиция!
Нина быстро сориентировалась. Оглянувшись на бегу, она увидела, что Петька сидит на руках Михаила и грозит кулаком, догоняющим их трамвайщикам.
– Не уйдут! Держи угонщиков!
– За мной! – крикнула она Михаилу и свернула во двор.
– Нина, не стоит… Не стоит беспокоиться! – слегка задыхаясь от бега, говорил он. – Сейчас мы всё… Мы всё уладим!
– Быстрее, быстрее, сюда!
– Да стойте же вы!
Он с силой ухватил её за плечо и остановил.
– Нет причин для паники, – успокаивающе заговорил Михаил, но Нина вдруг увидела за его спиной чёрную машину, влетевшую во двор.
Оттуда выскочили двое здоровенных амбалов с бритыми головами. Держа двери распахнутыми, они выжидающе смотрели на Нину.
– Ну, долго стоять будем? – спросил один.
От его голоса у Нины почему-то сначала ноги подкосились, а потом, словно крылья за спиной выросли. Не помня себя от испуга, она развернулась и потащила Михаила за собой – мимо мусорных баков, вдоль забора, а вот и дырка в заборе – здесь она проходила каждое утро. срезая угол по пути на остановку – и бегом, бегом через школьный двор, и снова мимо мусорных баков. Ворота закрыты! Кто только додумался закрывать их на ночь! Но эта преграда не остановит Нину. Она живо подвинула к воротам тяжеленный бак, влетела на него и перемахнула на другую сторону.
Михаил, подчиняясь азарту побега, тоже вскочил на бак, передал Нине Петьку, а потом занёс ногу над воротами. Но он оказался не таким ловким, как Нина, и бак опрокинулся под его ногами со страшным грохотом. Михаил повис на створке ворот, болтая ногами, но вот, наконец, смог перевалить своё грузное тело и тяжело спрыгнул.
– Быстрее, быстрее, – Нина помогла ему подняться, а Петька сам запрыгнул к нему на руки. – Нам через дорогу!
Они перебежали улицу. Вот и песочница, а вот и родной подъезд.
Всё, спасены. Сердце Нины бешено колотилось, и она никак не могла попасть ключом в замочную скважину.
– Классно покатались! – счастливо произнёс Петька, когда они, наконец, остановились в прихожей за захлопнутой дверью.
Глава 30
Короткая прогулка на «персональном» трамвае, завершившаяся так неожиданно, привела к печальным последствиям для костюма Михаила. Его пиджак и брюки были испачканы известкой. Кроме того, присаживаясь на стул, он поморщился и непроизвольно схватился за колено.
– Ушибся? – спросил Петька. – Мам, давай зелёнку!
– Ничего, пройдёт, – Михаил потрепал его по голове. – Главное, что все целы и все вместе. Когда убегаешь, главное, друзей не растерять по дороге.
– Я всё почищу. Переодевайтесь. – Нина достала из шкафа и протянула ему тренировочный костюм.
– Не стоит беспокоиться, – Михаил встал, неловко отряхивая рукав. – Я привык сам справляться с такими проблемами.
– Да вас в метро не пустят в таком виде. Идите в ванную, умойтесь и переоденьтесь, – приказала Нина. – А ты, дружок, пей свой кефир, чисть зубы и шагом марш, в кровать.
– Строгая у нас хозяйка, – Михаил подмигнул Петьке.
– Строгая, но ужасно справедливая. – Тот тоже попытался подмигнуть, но пока он умел это делать только двумя глазами одновременно.
Сидя на кухне и слушая, как шумит вода в ванной, Нина пыталась унять своё непонятное волнение. «Не надо было мне пить так много шампанского», – укоряла она себя, и сама понимала, что дело не в шампанском.
Михаил вышел, приглаживая влажные волосы.
– Нина, я не успел вас предупредить… Не надо было так волноваться. Та машина, во дворе…
– Я не сомневаюсь, что вы бы справились с ними, – остановила его Нина. – Но женщины – они как лошади. Пугливы и спасаются бегством.
– Поэтому вы бросили свою работу? – осторожно спросил он. – Испугались и спаслись бегством? Если вам неприятна эта тема, не отвечайте. Мне просто хочется знать о вас всё. Какой вы были в детстве, о чём мечтали, где были и где мечтаете побывать. Вы для меня – загадка. Прекрасная и манящая тайна, скажем так. Мне почему-то кажется, что вы пережили какое-то потрясение, которое перевернуло всю вашу жизнь. Это так?
– Может быть, так, – еле слышно проговорила Нина.
– Но я хочу сказать, что жизнь никогда не переворачивается окончательно. Знаете, как устроены спасательные шлюпки? В самый страшный шторм они могут даже перевернуться, но всё равно примут правильное положение. И поплывут себе дальше, к надёжному берегу. Могу я посмотреть вашу ладонь? – неожиданно спросил он.
– Посмотрите, – она протянула ему руку.
У него были сильные, мягкие и удивительно тёплые пальцы. Он водил ими по линиям ладони и говорил что-то о судьбе, о жизни, о холме Венеры. Нина плохо слушала его. Она и сама знала всё о своей судьбе, но сейчас ей был необходим этот мягкий заботливый голос, и ей хотелось, чтобы он не замолкал ни на минуту.
Но он всё же, замолчал, когда притянул её пальцы к своим губам.
– Вот видите, – сказала она, не отнимая руки, – Вы и так всё обо мне знаете. А я о вас не знаю ничего.
– У нас будет ещё много времени. Вы узнаете всё, что захотите узнать. От вас я не смогу ничего скрыть.
Он поцеловал её запястье, и подсел ближе, и взялся за другую её руку, а Нина гладила его по щеке, по виску, где поблёскивали несколько седых волосков, и вдруг его губы оказались прямо перед её лицом, и она закрыла глаза…
Они замерли в долгом поцелуе, наклонившись, друг к другу над кухонным столом. Наконец, Нина оторвалась от него и встала.
– Нет, подожди, – прошептал Михаил и тоже встал и обнял её, с силой прижимая к себе.
От его рук и широкой выпуклой груди в Нину словно вливалась какая-то сила, и она тоже сжала его в объятии. Её руки обвили его шею, и губы слились жарко и жадно.
– Иди сюда, – шепнула она и провела его в спальню.
Включив ночник, она откинула одеяло и сказала:
– Ложись. Я сейчас.
Ей не хотелось при нём рыться в вещах, отыскивая пеньюар, поэтому она вернулась из ванной, завернувшись в длинное полотенце. Нина выключила свет, и он разочарованно протянул:
– Зачем? Я так хотел тобой полюбоваться…
Она заглушила его слова поцелуем, и он послушно подвинулся и был ласков, терпелив и нетороплив…
Нина сама себе удивлялась. Впервые в жизни она не ждала, не уступала, не подчинялась – она вела себя с Михаилом так, как Саша вёл себя с ней. Она ласкала его, и направляла его руки туда, куда требовало её тело. Но, он и сам угадывал все её желания, и им не нужны были слова…
Только когда он, уже немного задыхаясь от нетерпения, вдруг замедлил свои движения, она поняла его и прошептала: «Ни о чём не думай. Сегодня мне можно…»
Потом, лёжа на его руке, она слушала его тихий голос и целовала его мягкие пальцы, один за другим. Пальцы сами сменяли друг друга на её губах, потом скользнули по скулам, по щекам, по шее…
– Ты безумно красива даже в темноте, – проговорил он.
– Нет, я толстая и бледная, – призналась она в том, что мучило её всё последнее время. Ей и в самом деле было страшно видеть своё тело в зеркале. Нина знала, что вышла из формы, но ведь ей не для кого было сохранять красоту.
– Ты худая, как цыплёнок, и твоя кожа светится в темноте, – сказал он.
– Спи, – приказала она ему, как маленькому.
– Вот ещё. Я боюсь закрыть глаза даже на секунду. А вдруг открою – а тебя нет. Я не переживу, если ты исчезнешь.
– Я не исчезну.
– Честное слово?
– Честное пионерское.
Его рука осторожно выскользнула из-под её головы, и он прошлёпал босиком в ванную, прикрывшись её полотенцем.
Когда он вернулся, в спальне горел ночник.
– Хотела тобой полюбоваться, – смеясь, сказала Нина. – У тебя красивые ноги.
– У тебя тоже ничего, – ответил он, неожиданно сдёрнув с неё одеяло.
Она села в постели, поджав колени к груди.
– Кошмар. До чего я дошла. Вот никогда не думала даже, что смогу целоваться с посторонним человеком.
– Какой же я посторонний. – Он сел на постель, и положил её ноги себе на бёдра, лаская её колени. – Мы теперь с тобой повязаны одной ниточкой. Мы ведь с тобой теперь подельники. Совместный угон государственного транспортного средства. Совершённый по предварительному сговору и с особым цинизмом. Как думаешь, много нам светит за угон трамвая?
Она не дала ему договорить, потому что его мягкие широкие губы слишком сильно манили её, и Нина снова притянула Михаила к себе…
Глава 31
Работа на рынке имеет свои достоинства – ты всегда можешь принести домой безупречно свежие, отборные овощи, фрукты и зелень. Не говоря уже о рыбе.
Нина нарезала тонкой соломкой очищенные яблоки, морковь и огурчики, всё перемешала в своей любимой чёрной миске. Полила соком лимона и заправила сметаной. Сверху украсила ломтиками помидора, не забыв их посолить и поперчить.
На вкус помидоры оказались сладковатыми, и Нина решила, что они прекрасно подойдут для болгарского омлета. Она ошпарила один, самый красный, томат и сняла с него шкурку. Нарезала кружками и бросила в шипящее масло на сковороде, где уже поджаривались красные стружки сладкого перца. Туда же отправился зелёный лучок. Пока зелень жарилась, Нина взбила яйца с молоком, добавив чуть-чуть муки и соды. Осторожно, чтобы не расплескать кипящее масло, залила взбитой массой пассированную зелень и быстро переставила сковороду в духовку. Вот теперь от неё требовалось внимание – надо было уловить момент, когда корочка на омлете станет достаточно румяной. Но тут зазвонил телефон.
– Будьте добры, Михаила Анатольевича.
– Вы не туда попали, – Нина бросила трубку и кинулась к духовке.
Телефон зазвонил снова, но Нина успела вынуть сковородку с омлетом и установить её на деревянную подставку.
– Барышня, я всегда попадаю туда, куда надо. Позовите Михаила Анатольевича. Немедленно.
Женский голос в трубке звучал сухо, но никакого раздражения в нём не было. Можно подумать, что на другом конце провода привыкли к тому, что Михаила Анатольевича подзывают к трубке только после долгих уговоров.
– Ничем не могу помочь, – ответила Нина. – Здесь нет никакого…
Она осеклась на полуслове, вспомнив, что в её постели сейчас нежится человек, которого зовут Михаил. Этой ночью она не спросила о его отчестве, как не спрашивала вообще ни о чём.
Почему бы ему не оказаться Михаилом Анатольевичем?
– Простите, – сказала она. – А кто его спрашивает?
– Изольда Артуровна. Я его секретарь.
– Боюсь, что он не может сейчас подойти, – понизив голос, сказала Нина.
– Не понимаю, вы боитесь или он не может? – с едкой иронией спросила секретарша. – В таком случае передайте Михаилу Анатольевичу, что члены правления банка прибудут, как он и назначил, к девяти часам. Машина за ним уже выходит.
Нина заглянула в спальню и увидела, что Михаил сидит в постели. Он улыбался, глядя на неё.
– Тебе звонила женщина с оперным именем. Я не запомнила, извини. Что-то из Вагнера, что ли.
– Изольда, – рассмеялся он. – Что говорит?
– Правление банка прибудет к девяти. И машина выходит за тобой.
– Что у тебя на щеке? – спросил он, показывая пальцем. – Дай я вытру.
Она доверчиво наклонилась к нему, а он притянул её к себе и принялся целовать. Так они и целовались в постели, пока снова не зазвонил телефон. Нина попыталась взять трубку, но Михаил всё не отпускал её
И тут рядом с ними прозвучал голосок Петьки:
– Слушаю вас, Силаков.
Нина, ахнув, вскочила с постели и, поправляя халат, выскочила на кухню. А сонный Петька тут же забрался на её место в постель и, устроившись рядом с Михаилом, передал тому трубку:
– Тебя.
Михаил подмигнул Петьке и ответил в телефон:
– Слушаю, Колесник. А, Вова… да-да, голубчик, выезжай. Ну, куда-куда… – закрыв трубку рукой, он спросил у Петьки. – Слушай, мы сейчас где? Территориально.
– Как где? Дома.
– А-а, ну да, действительно. Домой выезжай, голубчик. Да нет, не на Сокол. Спроси у Воронина, он в курсе.
Прислушиваясь к его голосу, Нина расставляла посуду на столе. Она отгоняла тревожные мысли, стараясь сосредоточиться на обычных домашних хлопотах. Ей было хорошо и стыдно оттого, что так хорошо. Возможно, Михаил женат. Возможно, они больше никогда не увидятся. Возможно, она будет страдать без него. Всё возможно, но сейчас ей хорошо. А воспоминания о прошедшей ночи кружили ей голову, как шампанское…
Умытые и причёсанные, Михаил и Петька встали в дверном проёме.
– Разрешите приступить к приёму пищи?
– Вольно, – смеясь, скомандовала Нина. – Приступайте.
– Когда ты успела всё вычистить и нагладить? – спросил Михаил, садясь к столу. – Может быть, у тебя есть знакомые ночные гномики, которые всё делают, пока хозяйка спит?
– Нет, – сказал Петька. – Мама сама всё делает.
Нине было приятно смотреть, как дружно они уплетают салат и омлет.
– Мама всегда на завтрак готовит салат, – приговаривал Петька, не сводя глаз с Михаила. – От свежих овощей человек становится сильным. И быстро растёт.
– Давай, брат, нажмём на овощи. Я тоже хочу вырасти.
Петька оглядел его придирчивым взглядом и сказал:
– Ты и так длинный. Хватит уже.
– Петя, не приставай с разговорами, – приказала Нина. – Ешь быстрее, а то мне уже пора на работу.
Михаил глянул на часы:
– Не волнуйся. Я вас отвезу. Петь, посмотри в окно, стоит машина у песочницы? Такая чёрная и квадратная.
Петька выскочил из-за стола и вскарабкался на подоконник:
– Стоит! Чёрный джипяра! То есть, мама, я хотел сказать, джип. Дядя Миша, это твой «Гелендваген»?
– Молодец, разбираешься. Нет, это не мой, это с работы.
– А кем ты работаешь?
– Финансистом работаю.
– Тогда я тоже буду фи-на-насистом, когда вырасту. Мам, поехали скорее!
Михаил, вставая из-за стола, поцеловал Нину в щёчку:
– Спасибо, всё было очень вкусно. Какие планы на вечер, душа моя?
– Никаких.
– А на жизнь?
– Тем более.
– Отлично. Значит, ближе к вечеру обсудим ряд предложений. Есть у меня несколько интересных идей.
– Ещё что-нибудь угнать собираешься? Троллейбус?
– Нет. Не троллейбус. Проект касается молодой женщины с очень умным ребёнком. Но поговорим об этом позже. Вечером.
Нина так давно не ездила в хороших автомобилях, что, оказавшись в салоне «Гелендвагена», даже растерялась. Внутри стоял чудесный запах кожи, которой тут было обтянуто всё, что только можно, включая потолок. Все рукоятки, кнопки и рычажки были отделаны деревом. А больше всего поразило Нину то, что сзади, вместо обычного дивана для пассажиров, в этой машине стояли два отдельных кресла. Петька чуть не утонул в глубокой скрипучей коже, но самостоятельно пристегнулся, а Михаил показал ему, какие кнопки нажимать, чтобы кресло приняло удобное положение. Естественно, всю дорогу до детского сада Петька только тем и занимался, что регулировал своё сиденье.
Впереди «Гелендвагена» всё время держался чёрный «Вольво». Он первым остановился у ворот детского сада, и из машины вышли двое крепких бритоголовых парней.
– Узнаёшь? – Михаил повернулся к Нине со своего «командирского» кресла. – Эти орлы вчера заставили нас побегать.
– Им надо поработать над имиджем, – смутившись, ответила Нина.
– Слышу речь профессионала, – одобрительно улыбнулся Михаил. – Петька, готов? На выход!
– Первый, пошёл! – сам себе скомандовал Петька и выпрыгнул из машины.
Нина смотрела через опущенное стекло, как он вприпрыжку бежит между клумбами, догоняя толстяка Филиппа. Вот они пошли в обнимку, голова к голове, о чем-то сговариваясь. А на крыльце детсада застыла заведующая, переводя изумлённый взгляд то на Петьку, то на пару чёрных машин у ворот.
– Morning! – звонким дуэтом приветствовали её мальчишки.
Петька остановился на крыльце, и, обернувшись к машинам, прокричал:
– Мамочка, любимая, до вечера!
Нина помахала ему из окна машины, и заведующая тоже приветливо заулыбалась ей и даже присела перед мальчишками, приглаживая их чубчики, а потом – ого, какая забота! – взяла за ручки и лично повела в группу. И Нине стало понятно, что вчерашняя драка забыта, инцидент исчерпан, и сын рыбной торговки снова стал чудесным ребёнком.
Кортеж проехал в ворота рынка. Никогда ещё Нина не проделывала свой обычный путь от дома до работы с таким комфортом. Михаил первым вышел из машины, чтобы открыть дверь Нине и подать ей руку.
Ей было немного неловко. Казалось, что все грузчики, продавцы и охранники, все редкие первые покупатели во все глаза следят за каждым её движением. Однако, оглянувшись, она увидела, что никому на рынке до неё нет никакого дела. И даже Тигран разгружал свою «двойку», упорно не замечая двух машин, остановившихся у его павильона.
Единственный человек, с кем Нина успела обменяться взглядами, был Егор. Он стоял у стеклянных дверей шашлычной, наполовину скрытый бамбуковой занавеской, и смотрел на Нину с весёлым изумлением. Она не удержалась, и подмигнула ему, на что тот ответил по-своему, подняв большой палец и одобрительно кивая.
«Даже Егор рад за меня, – подумала Нина. – Зря я считала его тупым отморозком. Он же не виноват, что попал в такую компанию. И, в конце концов, если на каждом рынке должен быть свой «смотрящий», то ведь Егор не самый худший из них».
– Доброе утро, Тигран.
– Иди, переодевайся, Нина, скорее, – старик крякнул, поднимая тяжёлый ящик. – Мелкого минтая привёз. И аргентинку недорогую. Бабульки набегут, много работы будет.
Он скрылся в павильоне, и Нина, как бы извиняясь за него, сказала Михаилу:
– Вот такой у меня хозяин. Но он добрый, ты не думай. Просто – деловой до ужаса. Ничего, кроме своей рыбы, не замечает.
– У тебя нет хозяина, – тихо проговорил Михаил, держа её руки в своих. – Ты сама себе хозяйка. И моя тоже. Ну, до вечера?
– До вечера.
Говоря, что хозяин рыбного павильона не замечает ничего, кроме товара, Нина явно недооценила способности бокового зрения Тиграна. Как только «Вольво» и «Гелендваген» выкатились за ворота рынка, старый армянин распрямился над прилавком и, провожая машины мрачным взглядом, спросил у Нины:
– Увольняешься, да?
Нина, поправляя шапочку перед зеркалом, пожала плечами:
– И в мыслях такого не было. Чем я тебя не устраиваю?
Она быстро раскладывала товар, тихонько, про себя, напевая мелодию, которая всё утро неотступно преследовала её.
– Хитрый у тебя мужик. – Тигран поставил ещё один ящик под прилавок. – Сам на джипе, охрана впереди на «Вольво». Все думают, в джипе шестёрки сидят. Хитрый. Он кто, бандит? Банкир? Депутат?
– Он? Простой советский финансист, – рассеянно улыбаясь, ответила Нина.
– Увольняешься, – мрачно заключил Тигран. – Можешь мне поверить. Я двух сестёр замуж выдал. И трёх племянниц. Я это теперь спинным мозгом чувствую.
