Текст книги "Нина"

Автор книги: Евгений Костюченко

Соавторы: Илья Авраменко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 32

Сергей Воронин любил скромно называть себя начальником охраны, хотя его должность в банке официально именовалась гораздо вычурнее – помощник руководителя департамента защитных и профилактических мероприятий. Служба безопасности входила в этот департамент наряду с противопожарным отделом, отделом санитарного контроля и прочими интересными подразделениями, которыми командовали настоящие профессионалы – бывший чекист, бывший пожарник, бывший начальник СЭС и тому подобные отставники и пенсионеры, сохранившие дружеские связи в государственных структурах. А Воронин считался простым клерком, координатором, который доводил до этих профессионалов пожелания высокого начальства. На самом же деле у Сергея Воронина была всего лишь одна задача – обеспечение личной безопасности председателя правления.

Надо признать, что с этой задачей он до сих пор справлялся вполне успешно. Особой своей заслугой Воронин считал то, что заставил начальника гаража установить на представительском банковском «Мерседесе» медный лист толщиной в пол сантиметра, прикрывающий днище. Машина немного потеряла в скорости и увеличила расход бензина. Зато, когда под ней взорвалась мина, никто не пострадал.

Но техника техникой, а с людьми работать гораздо сложнее. Воронин чуть не поседел в ту ночь, когда прикрывал Колесника во время прогулки на трамвае. А сколько матюков ему пришлось выслушать и произнести в ответ, когда он усмирял толпу разбушевавшихся работяг из ночной путеремонтной бригады! Однако всё это были только цветочки. Воронин, ещё, когда покупал ту проклятую тюльку, уже предполагал, что интрижка, затеянная Колесником с этой манекенщицей, изрядно попортит ему нервов.

Так оно и вышло. Целую ночь председатель правления находился на неохраняемом объекте. Пара телохранителей, конечно, дежурила в «Вольво», припаркованном поблизости от дома манекенщицы. Но такими силами столь важных персон не охраняют.

А теперь вот, пожалуйста – заезд на рынок, в это осиное гнездо криминала. Воронин едва дождался, пока Колесник сядет рядом в «Гелендваген». Он резко рванул с места, чтобы поскорее покинуть опасную зону. И тут у Колесника зазвонил мобильник.

Поглядывая в одно из зеркал, Воронин видел лицо командира. Судя по брезгливой гримасе, разговор был неприятным.

– А, опять ты… Ну и что? Да пошёл ты в жопу. Надоел.

Колесник выключил телефон и передал его Воронину.

– Поменяй номер. Как думаешь, где может быть утечка? Почему мне звонят люди, которым я не давал свой номер?

– Понял вас, Михаил Анатольевич. Отработаю утечку. Кто это был, если не секрет?

– Маньяк. Тот самый, который звонил после взрыва.

– Опять угрозы? Надо было соединить со мной, ну что же вы так… – огорчился Воронин.

– Ну, и о чём бы ты с ним беседовал за счёт фирмы?

– Личная беседа много информации даёт. Я, конечно, не эксперт-психолог, но всё же могу отличить реальную угрозу от простого шантажа. Он вас шантажирует?

– Да нет. Просто говорит, что мне недолго осталось жить на этом свете.

– А как говорит? В грубой форме? Или отвлечённо?

– Да что ты привязался? – рассердился Колесник. – Отдай трубку. Пока живой, позвоню ещё одному козлу.

Он снова взялся за телефон и долго искал нужный номер.

– Бэ… бэ… Бо… вот. Соедините меня, пожалуйста, с Иваном Бобровским. Как представить? Ну, скажите, что из Нефтемашбанка. Он поймёт…

«Бобровский, – мысленно повторил Воронин и быстренько попытался вспомнить всё, что имел на журналиста. – Телевидение. Чёрный пиар. Замечен в криминальных связях. Имеет прикрытие в прокуратуре».

– Иван? Приветствую, Колесник… Понимаю твою радость. Ну что же, пожалуй, я готов выступить в твоей передаче… Нет, никаких сенсаций.

Надо сказать кое-что во всеуслышание, с экрана телевизора… Нет, дорогой, в течение месяца меня не устраивает. Я должен выступить на этой или на следующей неделе… Понимаю, что сложно. Да-да, понятно. Но ты всё-таки постарайся. Сдвинь там что-нибудь, не мне тебя учить… Хорошо, объясняю. Перед решающим правлением мне надо выступить публично. Чтобы всё обозначить. А то у некоторых есть иллюзия, что если меня не будет, то решение изменится… Да, я готов выслушать твои условия… Добро. При личной встрече так при личной встрече.

Колесник выключил телефон и вернул его Воронину.

– Всё. Меняй номер. Оформи на своё имя. Если опять будет утечка, сам с этим дебилом поговоришь.

– Не беспокойтесь, Михаил Анатольевич. Меры будут приняты. Всё обеспечим.

– Ты обеспечь мне, чтоб через две недели я выступил на правлении. Понял? Дай мне две недели жизни, вот твоя задача. А дальше пусть будет, что будет. Ты понял меня, полковник?

– Так точно.

То, что Колесник назвал Воронина полковником, говорило о многом. Дело принимало серьёзный оборот.

Они познакомились, когда ещё оба были всего лишь капитанами. Воронин командовал комендантской ротой в одном отдалённом гарнизоне, а Колесник был замполитом полка. Полк был непростой, да и гарнизон тоже. Туда часто наезжали на охоту разные высокие начальники, включая первых лиц государства, и не только Советского. Так что при желании и определённых способностях можно было легко обзавестись нужными связями. Капитана Колесника скоро перевели в Германию, а Воронин так и дослужился до полковника в своём заповеднике.

Встретились они уже в Москве. В новой Москве. К этому времени Воронин уже несколько лет командовал частным охранным предприятием. И на предложение Колесника согласился мгновенно. Свобода и независимость хороши только для лозунгов. А в жизни всегда лучше оставаться на службе.

Воронин дорожил своей службой и знал, что как только Колесник уйдёт из банка, он не продержится здесь и дня. Так что Михаил Анатольевич мог бы и не напоминать ему о самой главной задаче начальника охраны.

Глава 33

Тигран навряд ли изучал основы маркетинга, менеджмента и прочие капиталистические науки. Но свою торговлю он вёл в полном соответствии с законами свободного рынка, исповедуя гибкую, ценовую политику и ориентацию на строго определённый круг потребителей. В этот круг входили все старушки, бабульки и дамы в возрасте, проживающие в радиусе пяти трамвайных остановок вокруг рынка. Именно они оставляли свои рубли и копейки в своём любимом рыбном павильоне, потому что только здесь они могли найти рыбу своего любимого сорта – сорта СД. То есть, Самую Дешёвую.

– Тигран! Аргентинки! – в который раз взывала Нина, едва успевая отсчитывать сдачу и взвешивать товар.

Разбивая плиту замороженной рыбы, Тигран ворчал, как обычно:

– Слушай! Такая страна Россия! Аргентинку кушает! Почему астраханки нет? Например, тебе говорю!

Стрелка весов всё качается, всё не может определиться – 350 или 370? Так хочется ей помочь, придержать весы, но Нина не позволяет себе таких вольностей. У неё всё точно, как в аптеке. И ей приятно слышать доносящиеся разговоры из очереди:

– Я всегда здесь покупаю. Не дорого. И правильный вес.

– Да-да. Да-да.

– Этот киоск – самый лучший. А хозяин кавказец. Надо же.

– Да-да. Да-да.

– А вот ещё говорят – евреи, евреи… Знаете, с этим надо кончать! Вот у меня знакомый жил в Казахстане, так он говорит – казахи в сто раз хуже!

– Тигран! Минтая!

Вот среди покупателей появляются новые лица. Нина приветливо улыбнулась пышной красавице восточного типа, с двумя кучерявыми мальчишками чуть постарше Петьки:

– Здравствуй, Люсик.

– Здравствуй, Нина-джан.

Тигран вывалил на прилавок ледяные булыжники, в которых угадываются очертания рыбьих хвостов, плавников, вытаращенные глаза и оскаленные пасти минтая.

– Вы что здесь? – сердито спросил старик.

Мальчишки загалдели по-армянски, но Тигран оборвал их:

– Я не вас спрашиваю! Я вашу маму спрашиваю!

– Гуляем, да. Мальчики по тебе соскучились. Говорят, совсем дядю не видим, да!

Старик отвернулся, скрывая счастливую улыбку, и Нина подумала, что не такой он и старик. Тигран сунул руку в один карман, в другой, и улыбка погасла на его лице.

– Ну, увидели – идите отсюда! – Он повернулся к сестре и махнул рукой: – Нашли место гулять! Не мешайте работать! Идите быстрее!

Они так послушно повернулись и зашагали прочь, держась за руки, что Нина хотела уже обругать Тиграна за возмутительную чёрствость. Но он опередил её:

– Слушай, дай пятьдесят рублей! Спасибо. Смотри, запиши, что я их взял!

Взяв деньги, Тигран резво, как молодой, побежал вслед за опечаленными родственниками. И вот он уже поднимает мальчишек на руки, целует их, а Люсик прячет денежку за вырез платья.

Засмотревшись на эту картину семейного счастья, Нина и не заметила, что к прилавку подошёл Егор.

– Здорово, красавица. Как торговля, Нинок? Без проблем?

– Спасибо. Всё нормально.

– Разговор есть небольшой. Подожду в кафе. Скажи своему, пусть подменит.

Необъяснимая тревога охватила Нину, хотя Егор говорил, безмятежно улыбаясь. Она едва дождалась Тиграна, скинула халат и поспешила к шашлычной, где обычно проводил своё время «смотрящий».

На этот раз они сидели за столиком, который был украшен только стаканчиком с грубыми салфетками. Никто не подносил им ни вина, ни зелени, как в прошлый раз. Никто не мешал серьёзному разговору.

– Я бы не стал говорить с тобой об этом, – медленно, как бы нехотя, цедил Егор, развалясь на стуле и разглядывая Нину. – Если бы не знал, какая у вас с Сашкой любовь была. Реальная любовь, такая только в кино бывает.

Нина почувствовала, что краснеет. Но она спросила твёрдо и спокойно, не отводя взгляда:

– А что? В чём дело, Егор? При чём здесь наши отношения с Сашей?

– Объясняю. Он был моим другом. Он был мне, как брат. И к его семье я всегда относился как к семье брата. А ты, получается, жена брата.

– Вдова.

– Да. Слушай сюда. – Егор наклонился над столом и заговорил, поглядывая по сторонам и понизив голос: – Ты знаешь, почему тебя из кичмана перевели в дурдом? Ты знаешь, почему тебя выпустили оттуда? Ты знаешь, почему нет никаких последствий?

– Ну, почему?

– Потому что Санёк был мне, как брат. И неважно, Нинок, чего и сколько стоили мне твои проблемы. Ради нашей дружбы, ради меня Санёк тоже пошёл бы на всё.

«К чему он клонит? – терялась в догадках Нина. – Намекает, что я должна его отблагодарить? Он что, в любовники набивается? Только этого не хватало».

Кровь снова бросилась в лицо, и в ушах зашумело. Однако Нина постаралась, чтобы её голос прозвучал как можно равнодушнее.

– Я тебе что-то должна за это?

Егор усмехнулся, очевидно, поняв ход её мысли.

– Что за базар. Это я должник. Я остался должен Сашке. Знаешь, все живые ходят в должниках перед покойниками.

– Тогда я тебя не понимаю. – Нина твёрдо положила ладони на стол перед собой. – Егор, хватит ходить вокруг да около. Ты меня знаешь, я тебя знаю. Говори, в чём дело.

Егор закурил, продолжая насмешливо улыбаться. Попробовал выпустить дымное кольцо, смешно округлив губы. Но ничего не получилось, и он разогнал дым ладонью.

– Ты-то меня знаешь, а я вот тебя, оказывается, совсем не знал. А у тебя, оказывается, такие друзья… Классный мужик Миша Колесник. Крутой, богатый. Как он, ничего?

Нина не ответила, отвернувшись к окну.

– Да без базара, Нинок! – снисходительно ухмыльнулся Егор. – Я ведь не против. Жизнь продолжается. Ты ещё молодая, ещё очень даже ничего. Что ж тебе, одной бедовать? Я не против, я, наоборот, за. И Колесник человек хороший. Жаль только, до свадьбы не доживёт.

– До чьей?

– Ни до чьей. Не жилец он, Нинок. Жить ему осталось неделю, максимум две. Шлёпнут его скоро. Вот и всё, что я хотел тебе сказать, – так, по старой дружбе. Чтобы ты не очень-то на этого мужичка закладывалась.

Егор встал, потягиваясь.

– Петьке привет передай. Классный у вас с Сашкой пацан получился.

Он направился к выходу мимо Нины, которая сидела, оцепенев. Снова и снова отдавались в ушах слова: «Не жилец… Не жилец… Жить ему осталось неделю… неделю…»

Она вскочила и догнала Егора на крыльце.

– Постой. Ты знаешь кто?

Егор, усмехаясь, молча оглядывался по сторонам.

– Говори, не молчи, – повторила она тихо, но требовательно. – Что надо? Денег? Так не бывает, чтобы просто убить, и всё. Что-то же от него нужно! Говори! Говори!

Он быстро завёл её обратно и снова усадил за столик.

– Да не ори ты, дура. – Егор уже не улыбался. – Чёрт меня дёрнул тебе сказать… Ничего от него не нужно. Ладно, так и быть, слушай. У него есть коллекция картин. Крутая коллекция. Но там есть пара картинок, которые очень нужны другому коллекционеру. Очень серьёзному. Этот дядя держит под собой половину Москвы. Въезжаешь в тему? Он эти картинки заказал. Колесника попросили продать, по нормальному, за хорошие бабки. Мишаня отказался в грубой форме. Все эти коллекционеры – двинутые по фазе. Тогда наш дядя приказал их забрать. И их для него украдут. Обязательно. И, если в этот момент Колесник окажется дома, его, само собой, конкретно шлёпнут.

– А если не окажется?

– А куда он денется? В квартиру среди бела дня не полезешь, за ней секут. Картины будут брать ночью. А ночью он обычно дома.

– А если его не будет? Если я… если я позвоню и скажу, что его нет дома, смогут они… Егор, я тебя умоляю. Зачем же убивать… Ведь можно же, когда его не будет…

– Уже очень долго люди ждут. Он всё время дома. Даже на дачу не едет.

Нина, задыхаясь, стиснула ладонями виски. Она пыталась сосредоточиться, но всё закружилось перед глазами. Надо предупредить Михаила. Он не послушает. Он спросит, откуда ты знаешь. Надо заставить его уехать. Его не должно быть в городе. Надо увезти его отсюда. Куда? В деревню, к маме?

– Ну, ещё немного… Я попрошу, скажу Петьке воздухом подышать… Уговорю его, нас на дачу… А? Я уговорю его…

Егор ответил с сомнением в голосе:

– На дачу – дело хорошее… Если уговоришь, конечно. А если не срастётся что-нибудь? А как люди узнают, что он на даче? «Наружку» за ним держать, что ли? Следить за ним, что ли?

– Я буду следить, я! Дай мне их телефон! Как только мы на дачу приедем, я им позвоню! Им же самим так удобнее будет.

– Ага, удобнее. – Егор насмешливо прищурился. – Если б у меня даже был их телефон, этот вариант – глухой. Ты прикинь. Они после звонка полезут, а там засада. Очень удобно. Нет, Нинок, давай не будем мудрить. Просто прими к сведению, что я сказал. И не планируй с ним летний вояж на Канары.

Но Нина уже не могла отступить. Найденное решение казалось ей единственным возможным выходом. Чёрт с ними, с картинами. Потом разберёмся. Сейчас главное – спасти Михаила. Спасти. Увезти его на ночь из города.

– Смотри, Егор, как можно сделать, – заговорила она, взяв себя в руки. – Узнай, где находится его дача. Когда мы туда поедем – а мы туда обязательно поедем, я тебе ручаюсь, – так вот, перед отъездом я звоню тебе. Ты берёшь кого-то из этих людей и едешь с ним на дачу. Когда он увидит что мы там – пускай звонит своим, и они делают своё дело. А ты им скажешь, что это ты сам всё вычислил, выследил и всё такое. А, Егор?

Он долго не отвечал, наморщив низкий лоб и почёсывая бровь.

– Голова… Тебе, Нинок, надо к какому-нибудь авторитету в консультанты податься. Как ты реально всё расписала. И мы с тобой чистыми остаёмся. И чувак твой живой. И люди при своём интересе. Всё вроде срастается. Только не знаю я, согласятся ли они. Уж больно серьёзные люди. И ждали долго. Прямо даже не знаю…

– Но ведь так лучше, ты же сам сказал… И ты меня не первый год знаешь… Я же…

– Да-да, конечно, Сашкина вдова и всё такое… Ладно, Нинок, не обещаю. Но для тебя – попробую. – Он порылся в нагрудном кармане и выудил свою визитку: – Моя мобила. Если уговоришь его на дачу поехать, звякни. Может, что и получится.

Вернувшись за прилавок, Нина не могла думать ни о чём другом. Надо спасти Михаила. Надо вывезти его на дачу. Время тянулось мучительно медленно.

К вечеру поток покупателей схлынул. Тигран, пересчитав деньги и поколдовав с калькулятором, протянул Нине пачку купюр.

– Что это? – удивилась она.

– Хозяин велел тебе отдавать.

– Не выдумывай, Тигран. Убери. А с Егором я разберусь. Всё будет в порядке.

Но Тигран был не из тех, кто привык подчиняться женщинам.

– Возьми, я прошу. Егор не Егор, значения не играет. Считай, что это – премия. Мне приятно было с тобой работать.

– Почему «было»?

– Потому что, я тебе объяснял уже! Потому что это всё очевидно! – Он аккуратно запихнул пачку в карман её халата.

– Тигран, не выдумывай. Ты лучше отпусти меня пораньше сегодня, – попросила Нина. – Срочные дела появились.

– Иди, иди куда хочешь. Если завтра увидимся, значит – до свидания. Если не придёшь, то прощай.

Глава 34

Заведующая детсадом Эвелина Георгиевна, наверное, ещё днём заняла свою позицию перед воротами. Завидев Нину, она издалека заулыбалась ей и направилась навстречу.

– Знаете, голубушка, – она подхватила Нину под локоть, сопровождая к крыльцу. – Во-первых, я хочу вам сказать главное – нам совершенно неважно, кем работают наши родители. Продавщицы они, или врачи, или дворники, или банкиры. Главное, знаете, как в анекдоте? Ползут два кирпича по крыше, один другому говорит – сейчас вниз упадём. А тот ему отвечает – ерунда! Лишь бы человек хороший попался! Так и у нас. Знайте это. Второе – воспитательница в вашей группе получила строгий выговор. Такого безобразия больше не повторится. Третье. Петеньку уже забрали.

Нина остановилась:

– Как забрали? Без меня? Как вы могли… Кто?

– Вы не догадываетесь, кто? Ну, не волнуйтесь. – Эвелина Георгиевна дружески потрепала её плечо. – Мы бы не отдали Петю, если б он сам не кинулся ему на шею.

– Кому на шею? Где мой сын?

– Здесь, они только что были где-то здесь. Да вот же их машина!

Вдоль забора вокруг детского сада медленно катил чёрный «Гелендваген». Он остановился у ворот, двери распахнулись, и из машины вылетел сияющий Петька. За ним показался не менее довольный Михаил, одетый не в свой обычный серый костюм, а в джинсы и белую ветровку.

– Мама! – подпрыгивая, летел к Нине Петька. – Я сам рулил вокруг детского сада! Сам! Понимаешь!

Забыв попрощаться с Эвелиной, Нина подхватила Петьку на руки. Но он упёрся ей в грудь и соскользнул на землю:

– Мама, ты что! Я не маленький, хватит носить меня на ручках. А мы с Мишей едем на дачу! Прямо сейчас! Ты с нами поедешь?

От неожиданности Нина растерялась и не сразу нашла, что ответить. Подойдя с Петькой к машине, она неуверенно улыбнулась Михаилу:

– На дачу? Да я бы с удовольствием. Если меня возьмут.

Петька затеребил Михаила за руку:

– Давай маму тоже возьмём! Я тебя прошу!

– Да я и сам хотел тебя об этом просить!

– Мама! Садись! Поехали!

– А надолго ли?

– Как захотим, – ответил Михаил, подсаживая Петьку, который залез на заднее сиденье и тут же принялся его регулировать. – У меня два дня выходных.

– Тогда и у нас тоже! Правда, мама? Поехали!

Нина всё ещё не решалась сесть в машину. «Вот всё и решилось само собой, – подумала она. – Вот мы и едем на дачу. Осталось только позвонить Егору».

– Как всё у вас быстро делается… Петя, нам надо собраться, наверно. Взять что-нибудь…

– Ничего брать не надо. Там у меня есть всё, и даже больше, – сказал Михаил.

– А работа? Мне надо на работе предупредить…

– Твой Тигран Арутюнович уже всё знает.

– Что знает?

– Что тебя, скорее всего больше не будет.

– Как не будет? Как же я…

Вместо ответа Михаил забрал у неё пакет с зонтиком и положил в машину. А Петька засмеялся изнутри:

– Как, как! Вот заладила! Мам, не стой на дороге, не задерживай движение!

«Ладно, позвонить можно будет и с дачи», – решила Нина и опустилась в мягкое кресло.

– Пристегнуть ремни! – скомандовал Петька. – Миша, посадка окончена!

– Вас понял, – по-военному ответил Михаил, и «Гелендваген» тронулся, пропустив вперёд «Вольво» с охранниками.

Глядя на пролетающие мимо окон дома, Нина подивилась тому, как быстро они едут. В те далёкие времена, когда ей самой приходилось сидеть за рулём, поездки по Москве превращались в короткие рывки между пробками. А сейчас они без задержек выбрались на шоссе и понеслись в крайнем левом ряду, обгоняя всех.

Михаил то и дело поворачивался к ней. Его взгляд был ласковым и вопрошающим. Нина понимала, что всему виной её напряжённость, но тут уж она ничего не могла с собой поделать. Не могла она сейчас расслабиться и смеяться так же беззаботно, как Петька. Наверное, Михаил догадался, что её что-то тревожит, и не приставал с расспросами, обмениваясь шуточками с Петькой.

Автомобили свернули с шоссе на узкую, но ухоженную дорогу в лесу. Мелькнул за окном поднятый полосатый шлагбаум. За медными стволами сосен виднелись высокие зелёные заборы, над которыми высились крутые черепичные крыши коттеджей. Через некоторое время обе машины свернули на дорожку, мощённую булыжником, и остановились перед глухими металлическими воротами. На длинном кронштейне ожила зелёная видеокамера, повела объективом туда-сюда. Охранники в «Вольво» коротко посигналили, и ворота вздрогнули, а потом медленно откатились в сторону.

За воротами оказался такой же лес, по которому они только что ехали, только более редкий, светлый и ухоженный. Среди деревьев белел двухэтажный дом с верандой, длинным балконом и круглой башенкой с флюгером над конической серебряной крышей.

Неведомо откуда появились четыре крупные собаки, с чёрными спинами, белой грудью и рыжими подпалинами на боку и морде. Они неторопливо и молча бежали рядом с машинами, которые замедляли ход и, наконец, остановились у крыльца дома.

Петька завозился на своём месте, пытаясь открыть дверцу, но Михаил остановил его:

– Подожди, брат. Видишь, собаки.

Из дома вышел человек в военной форме без погон. Он свистнул, и собаки сбежались к нему.

– Это Рокфеллеры? – спросил Петька, потрясённый статью и устрашающим видом псов. – Самые лучшие собаки – Рокфеллеры. Так Филипп говорит, у них дома живёт такой, его все боятся.

– Нет, брат, это не ротвейлеры, – сказал Михаил. – Это простые таджикские азиаты. Подарок друга. Меня-то они знают, а тебя ещё нет. Могут и съесть ненароком.

Тем временем охранник взял псов на сворку и отошёл с ними в сторону.

– Здравия желаю, Михаил Анатольевич, – зычным басом сказал он. – Всем семейством приветствуем.

– Здорово, старшина. – Михаил вышел из машины и помог выбраться Нине. – Давай познакомим твоё семейство с новыми людьми. Это люди хорошие, добрые. И гостить тут будут часто.

Охранник провёл пальцем по пышным усам и обратился к Нине и Петьке, как бы прощупывая их придирчивым взглядом:

– Здравствуйте, люди хорошие и добрые. Подойдите поближе.

Нина никогда не боялась ни собак, ни лошадей, ни даже мышей и крыс. Выросшая в деревне, среди всякой живности, она привыкла относиться к любому живому существу без лишних эмоций. К тому же она верила, что звери способны читать человеческие мысли. Поэтому ей даже не надо было говорить, например, со своим жеребцом Брегетом – тот и без слов её понимал.

Приближаясь к этим великолепным псам, Нина мысленно повторяла: «Хорошие собаки, сильные, красивые. Особенно вот эта девочка, с тигровыми полосками на боках. Ах ты, красавица…»

– Нюхать, нюхать, – приказал охранник собакам. – Свои, свои.

Псы обнюхали Петьку и Нину. Глядя в их чёрные, вечно голодные глаза, Нина с трудом удержалась, чтобы не погладить тигровую девочку по мощной холке. Охранник расстегнул сворку, и собаки разбрелись по двору.

– Вот и познакомились, – сказал Михаил. – Старшина, я заселяюсь на пару дней. Помоги ребятам разгрузить багажник, и все свободны до понедельника.

Он взял Петьку и Нину за руки и повёл их к дому:

– Милости просим, гости дорогие. Давайте осмотрим наши владения.

Они уже поднялись на крыльцо, когда водитель «Гелендвагена» окликнул Михаила:

– Командир, я пока тут с ребятами побуду.

– Не торопишься домой, полковник?

– Воздух тут замечательный. Надышался я городской копотью, хоть лёгкие провентилирую.

– Ну что ж, вентилируй.

Войдя в дом, Нина тихо спросила:

– У тебя все работники военные? Старшина какой-то суровый, полковник… И даже собаки какие-то боевые.

– Старшина – бывший пограничник, стоял на КПП между Западным и Восточным Берлином. А полковник просто мой друг. Ты ещё не видела мой арсенал, – усмехнулся он. – Надеюсь, у тебя нет аллергии на военных?

– Да нет, просто как-то странно.

– А мне нравится, – заявил Петька. – Я когда вырасту, тоже буду военным.

– Привет! Ты же хотел стать финансистом, – напомнил Михаил.

– Сначала надо в армии отслужить, – серьёзно ответил Петька. – Ты же отслужил? И папа мой отслужил, и у Филиппа брательник тоже. Все мужчины служат в армии. А что такое «арсенал»?

– Сейчас увидишь.

Они прошли через просторный холл с камином, перед которым растянулась огромная медвежья шкура. На стенах тут и там висели лосиные и оленьи рога, а в простенке между окнами парило чучело огромного гуся.

– Это трофеи прежнего хозяина, – пояснил Михаил. – Моя совесть чиста, я стреляю только по волкам и шакалам.

Петька первым побежал по лестнице на второй этаж. Михаил задержался, подавая Нине руку.

– Ты грустишь или мне показалось? – негромко спросил он. – Я тебя чем-то обидел?

– Почему ты так решил?

– Потому что, ты молчишь. Когда я обижаюсь, я так прямо об этом и сообщаю. А вы, женщины, наоборот. Замыкаетесь в себе, дуетесь. Нина, не забывай, я – мужчина. То есть тупое и грубое существо. Не стесняйся мне указывать на мои ошибки, договорились?

– Я же тебе уже объясняла, – сказала Нина. – Женщины – как лошади. Пугливы и спасаются бегством. И ещё молчаливы. Ты где-нибудь видел говорящую лошадь?

– Обожаю лошадей. Хочешь, покатаемся? – он взял обе её руки и поднёс их к губам, поцеловав пальцы.

Звонкий Петькин голос сверху заставил их вздрогнуть:

– Ух ты! Можно, я постреляю!

Нина взбежала по лестнице, обогнав Михаила, и увидела сына, зачарованно стоявшего перед высоким шкафом. За стеклом поблёскивали вороненые стволы нескольких ружей.

– Мой арсенал. – Михаил открыл шкаф и снял с полки самую миниатюрную винтовку. – Хочешь пострелять? Нет проблем.

– Прекрати, ни в коем случае, не надо, – сопротивлялась Нина, удерживая Петьку, но тот тянулся к оружию. – Ну что за глупости…

– Не бойся, это пневматическая винтовка, – успокоил её Михаил. – Ничего страшного, если мальчишка познакомится с ней. Но смотри, брат, это ведь не игрушка, ты понимаешь?

– Ещё бы, – солидно кивнул Петька.

Нина обвела взглядом ряд винтовок и спросила:

– Так ты коллекционер? Собираешь оружие?

– Не только.

– А что ещё? Картины? – она испугалась, что выдаст себя, и добавила: – Монеты? Марки?

– Я коллекционирую хороших людей, – улыбнулся Михаил. – Пойдём на балкон, Петька. Там у меня оборудована отличная огневая позиция.

«Ничего у них не выйдет, у этих людей, – с облегчением и радостью подумала Нина. – Как же я могла забыть, что его охраняют? Нет, эти людишки не на такого напали. Ничего у них не выйдет. Но всё же хорошо, что я вывезла его на дачу. Осталось только позвонить Егору, и пусть они там творят, что хотят».

– Пока вы стреляете, я позвоню, – как можно беззаботнее сказала она. – Есть тут городской телефон?

– У камина. В город через девятку, – подсказал Михаил и вышел с Петькой на балкон.

Нина спустилась к телефону и достала из кармашка джинсов визитку Егора.

– Алло, Ирка, ты? – громко спросила она, когда Егор взял трубку.

– Нинок? Молодец, конспирация. Ну что, как?

– Меня не будет в городе на выходные. Я на даче.

– Нормально, – обрадовался Егор. – Быстро ты его обработала. И сколько вы там пробудете?

– Эту ночь точно.

– Я уже говорил с людьми. Они в принципе согласны. Есть одно условие.

– Какое?

– Простое. Надо его показать.

– Как я могу?

– Значит, так. Здесь до дачи час-полтора ходу… Через полтора часа выведи его на балкон. Подъедет человечек… Он вас увидит, сразу отзвонит, и всё, люди работают. Но имей в виду, если что не так – и тебе, и мне будет очень хреново.

– Я поняла. Договорились.

Она положила трубку. Выждала секунду и набрала первый попавшийся номер. После первого же гудка дала отбой. Этим нехитрым приёмом Нина решила подстраховаться от бдительных охранников. «А вдруг, – подумала она, – этот усатый старшина-пограничник сейчас зайдёт и проверит, куда это звонила новая гостья? Нажмёт кнопку «геdial» и соединится с Егором. Вот будет весело-то». О том, что телефонный разговор мог вообще прослушиваться, она старалась не думать.