Текст книги "Нина"
Автор книги: Евгений Костюченко
Соавторы: Илья Авраменко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 44
Нина долго лежала с закрытыми глазами, слушая, как дыхание Михаила, такое прерывистое и шумное, постепенно становится ровным и спокойным. Наконец, он вздохнул и тихо спросил:
– Ты спишь?
– Нет, – прошептала она. – Я умерла.
– Тебе хорошо?
Вместо ответа она повернулась к нему и поцеловала.
– Я так хочу, чтобы тебе было хорошо со мной, – проговорил он. – Я сделаю для тебя всё.
– Ты уже сделал всё. Ты появился.
– Ну, я не в этом смысле… Я хочу, чтобы тебе было хорошо, как женщине.
– Не беспокойся, всё прекрасно.
– Честно?
– Глупый, неужели ты сам не видишь?
Он нежно гладил её шею, отводя слипшиеся пряди волос, мокрые после душа.
– Я вижу, что ты самая прекрасная, самая нежная, самая чуткая женщина на свете. Я вижу, что ты – единственная… Поэтому я хочу, чтобы ты осталась со мной. И чтобы тебе было хорошо. Я должен быть уверен, что мы с тобой чувствуем в постели одно и то же…
«Вот что его беспокоит, – подумала Нина. – Боится показаться плохим любовником».
– Ты – чудесный мужчина, – сказала она. – Мне с тобой очень хорошо. Ты всё делаешь идеально. Ты сильный и ласковый, и ты не торопишься получить удовольствие, ты ждёшь меня… И вообще, хватит об этом.
– Я знаю, что женщины любят, когда мужчины после всего этого ещё долго ласкают их, разговаривают… Но у меня все слова вылетают из головы, когда я обнимаю тебя…
– И пусть вылетают. Слова не нужны, если нам и без них хорошо. Кстати, откуда ты знаешь про то, что любят женщины? У тебя такой богатый опыт?
Он смущенно рассмеялся:
– Ты не поверишь. Он не очень богатый.
– Ты прав. Я не поверила, – сказала она. – Потому что ты всё делаешь идеально.
– Просто я тебя люблю.
В тишине спальни вдруг тихонько пискнули его часы.
– Девятнадцать ноль-ноль, – сказал Михаил. – Скоро привезут Петьку.
Нина встала с постели, накинув пеньюар, а Михаил блаженно откинулся на спину, разбросав руки:
– Уфф, честно говоря, я как выжатый лимон… Дорогая, а что у нас на ужин?
– Ну вот, – горестно вздохнула Нина, поправляя волосы перед зеркалом. – Не успел человек выйти из больницы, как началось. Супружеские обязанности. Койка, ужин. Койка, завтрак. Койка, обед. И так до самой смерти.
– Да, тяжёлая женская доля, – с притворным сочувствием поддакнул Михаил, продолжая нежиться в постели. – Утешает одно. Мы будем жить долго и счастливо и умрём в один день, поэтому я никогда не останусь без ужина.
– Даже сегодня.
Нина накрывала на стол, когда Михаилу позвонил дежурный охранник.
– Кто ко мне? Соколов? Впусти, конечно. А зачем мне здесь его охрана? Охрана пусть у вас подождёт.
– У нас гости?
– Небывалый случай. К нам пожаловал генерал Соколов. Да ещё со своими абреками. Пойду, принесу вина из подвала.
Нина поставила на стол третий прибор и посмотрела в окно. Через двор от ворот шёл генерал. В мешковатом синем костюме и голубой сорочке без галстука, застёгнутой на все пуговки, он напоминал какого-нибудь председателя колхоза своим обветренным загорелым лицом с властным выражением прищуренных глаз. Собаки подняли головы, провожая его взглядом, но пропустили. Генерала они знали.
«Надо и мне с ним познакомиться, – подумала Нина. – Всё-таки соседи. Не раз ещё встретимся, да и внучка его – приятная девчонка. Надо будет с ней позаниматься».
Михаил, держа в руке запыленную бутылку, вошёл в столовую, как раз когда генерал Соколов показался на пороге.
– Вы очень кстати, господин генерал, – широко улыбнулся Михаил, щёлкнув по бутылке пальцем. – Я надеюсь, вы присоединитесь к дегустации? Кахетинское, восемьдесят второй год.
– Я пришёл поблагодарить вас за спасение моей внучки.
Соколов поклонился и поцеловал Нине руку.
– Ну что вы, – сказала она. – Девочка и без меня могла справиться. Я, фактически, только подстраховала её.
– Из её слов я не могу составить ясную картину случившегося, – сухо сказал генерал. – Не понимаю, как наша самая смирная лошадь вдруг так разыгралась. Как вы думаете, что могло напугать её?
Нина и Михаил переглянулись.
– Я тоже не понимаю, – сказала Нина. – Возможно, лошадь испугалась проходящих машин.
– Но что Лиза могла делать у дороги? Ей категорически запрещено там показываться. Она очень дисциплинированный ребёнок. Вы видели, как она каталась? Может быть, она просто скакала вдоль дороги?
– Да, так и было, – сказал Михаил. – Я ещё подумал, куда это она направляется?
Генерал на миг закрыл глаза, словно пытался что-то вспомнить. Потом помотал головой и сказал:
– Она направлялась подальше отсюда. Это была попытка к бегству. Не понимаю… Впрочем, простите меня, старика, лезу со своими бедами.
– Отужинайте с нами, господин генерал. И к тому же у нас есть прекрасный повод. Мы с Ниной…
– Благодарю, господа. В другой раз. Сейчас я должен уехать. Мой издатель просит срочно сдать рукопись.
– Если не секрет, над чем вы работаете?
Соколов горько усмехнулся:
– Все опальные русские генералы всегда работали над одним проектом. Улучшение государства Российского и армии его. Приятного вечера.
Глядя, как генерал, окружённый тремя телохранителями, проходит через двор к воротам, Михаил сказал, словно отвечая на его последнюю фразу:
– Не генеральское это дело, государство улучшать. Защищать – вот за что вам государство платит деньги. А когда солдаты начинают заниматься политикой, это всегда кончается печально. Не любит он меня. Ох, не любит.
– Почему, Миша?
– Потому что я строем не хожу. А генералы любят, чтобы все ходили строем. Вот он мечтает об улучшении государства Российского. Вышел на пенсию и мечтает. А что он для этого сделал за время службы?
– Ну, не суди его, – попросила Нина. – Что он мог сделать? Если бы началась война, он бы пошёл на фронт, он бы воевал. А что он мог сделать в мирное время?
Михаил как-то странно, отчуждённо посмотрел на неё.
– По-твоему, мы живём в мирное время? Извини, может, мне и не стоило бы говорить об этом… Но в стране идёт война. Нина, в нашей стране идёт война. И развязали её вот такие генералы, как наш любезный сосед. Сначала вооружили Чечню до зубов, потом бросили танки в уличные бои, потом бомбили городские кварталы. Кому война, кому мать родна. А теперь, когда его отодвинули от этой кормушки, он вдруг стал опальным генералом. При этом телохранители у него – чеченцы, между прочим.
– Они больше напоминают конвоиров, – заметила Нина.
– Может быть, может быть… Тебе ничего не показалось странным? Я о том, что случилось с Лизой.
– Значит, ты тоже заметил? Показалось, Миша, показалось. Девочка не стала бы просто так выезжать на дорогу, – задумчиво проговорила Нина. – Тогда у меня не было времени на размышления. Но теперь-то я вижу всё иначе. Она явно пыталась остановить эти машины. Может быть, хотела что-то передать. Может быть, пыталась уехать…
Михаил махнул рукой и сел к столу.
– Хватит об этом. Он прав – нам хватает своих забот, чтобы ещё разбираться с чужими. Хорошо, что генерал не остался на ужин. Да он бы и не сел со мной за стол. Я для него – жулик, новый русский банкир. Он думает, у меня одна задача – побольше положить народных денег себе в карман.
– Про банкиров так думают многие. И основания для этого есть.
– Знаешь, как говорят в Израиле? Есть арабы и арабы. Есть банкиры и банкиры. Есть генералы и генералы.
Дверь шумно распахнулась, и в столовую забежал Петька:
– И ещё есть я! И я хочу есть! Мамочка, ты уже дома! Ура!
Ужин прошёл под непрерывные рассказы о событиях в детском саду, об очередной драке Филиппа с Яшей и Илюшей, а также о последних разработках в области игровых автоматов. Обычно Нина запрещала сыну болтать во время еды, но сегодня, как ни ряди, был особый случай. Выписка, помолвка. И, в конце концов, наконец-то, они собрались вместе за одним столом. Было бы нелепо провести такой ужин в благопристойном молчании.
Укладывая Петьку спать, Нина вдруг услышала от него:
– Я хочу завтра остаться дома.
– Что ещё за новости?
– Даже не уговаривай. В детский сад я не пойду всё равно.
– Но скажи мне, что случилось? Для этого есть причины?
– Ничего не случилось. Я боюсь.
Нина не верила своим ушам. Петька не мог врать. Но чтобы сознаться в том, что он чего-то испугался? Такое она слышала от него впервые.
– Чего ты боишься?
– Папы, – тихо ответил малыш.
– Что-что?
Он поднялся в постели и обвил её шею руками, прижимаясь головой к груди.
– Мама! Мамочка! Прости меня! Я тебе не верил, я думал, ты меня обманываешь, чтобы я не плакал. А ты говорила правду.
– Какую правду?
– Что папа жив. Что он уехал в Грецию, без нас, и у него там всё хорошо.
Нина осторожно развела его руки и поглядела Петьке в глаза.
– Значит, ты мне не верил? А теперь веришь? Тебе кто-то ещё рассказал про папу?
– Нет. Я сам его видел.
– Сам? Где?
– Он просто приехал к детскому саду. Он смотрел на меня из машины.
Нина погладила Петьку по голове, чтобы успокоить его и успокоиться самой.
– То есть ты видел, что в машине сидит дядя, похожий на папу, и смотрит на тебя. Так?
– Нет. Это не был дядя. Это был папа. Он ходил за мной, когда мы играли на автоматах. Мама, он хотел подойти, я знаю. Но он стеснялся из-за дяди Воронина.
Она поцеловала его и уложила обратно на подушку.
– Сынок, это часто бывает, когда любишь человека. Когда много думаешь о нём, кажется, что он рядом. Ты становишься взрослым. Ну, подумай сам: ведь, если бы папа приехал из Греции, он позвонил бы мне.
– А может быть, он знает, что у тебя…, что у нас теперь есть Михаил. Что мы его любим. И получается, что мы бросили нашего папу?
– Нет, – Нина закусила губу, чтобы не расплакаться. – Так не получается. Вспомни, как мы жили, когда его не стало… когда его не стало с нами.
– А может быть, он просто не мог тогда приехать к нам. Может быть, его плохие люди, какие-нибудь бандиты захватили и не пускали.
– Петька, а вот это уже сказки. Твой папа сам кого угодно мог бы захватить.
Она наклонилась, поправляя одеяло, и Петька снова обхватил её за шею.
– Мама, полежи со мной… Ну, немножечко, как в детстве…
Она, улыбнувшись, осторожно прилегла на край кровати и обняла Петьку.
– Я не знаю, как теперь быть… – прошептал малыш ей на ухо. – Я папу очень люблю… и Михаила тоже люблю. Как теперь, а?
– Он не приехал. Он не может приехать. Спи.
– А ты не уходи, пока я не засну, ладно?
Глава 45
Он беспрепятственно добрался до дачного посёлка, свернул в лес и остановил свою «девятку» на просеке возле облезлого и ржавого «Москвича» с канистрами, привязанными к верхнему багажнику. Эта старенькая машина одним своим видом не внушала доверия, но двигатель завёлся с пол-оборота и работал ровно и устойчиво.
«Хороший аппарат, – Саша одобрительно похлопал по рулевому колесу, обвитому разноцветной проволокой, как раньше хлопал по шее послушного коня. – Даже жалко будет бросать. Но старик, видать, славно потрудился. Славно и погибнет».
Он открыл свой ноутбук, постучал по клавишам и увидел на дисплее схему двора и красную пульсирующую точку, которая рывками перемещалась к линии, обозначающей дорогу.
Объект уже был в пути. Саша посмотрел на часы. Операцию придётся начинать немедленно. Повезло. Если бы Саша задержался в городе хотя бы на минуту, всё могло сорваться.
Переключившись на другой режим обзора, он увидел, как пульсирующая точка медленно движется вдоль голубой дуги к зелёному пятну. Объект выехал со двора и едет к лесу. Саша тронулся с места, и «Москвич», плавно покачиваясь на неровной просеке и громыхая канистрами, покатился к дороге, которая виднелась впереди за соснами.
Ему пришлось подождать буквально две минуты. Слева показались фары. Саша различил чёрный силуэт генеральской «Волги» и резко подал свою машину вперёд.
«Москвич» вылетел из просеки на дорогу прямо перед «Волгой» и сразу же остановился. Водитель «Волги» даже не успел нажать на тормоза. Раздался громкий хлопок, и Сашу вдавило в спинку сиденья. Он был готов к столкновению, успел сгруппироваться, поэтому не ушибся.
Сзади послышалась яростная ругань. Заскрипели, открываясь, перекошенные двери «Волги», и с обеих сторон к несуразному «Москвичу» кинулись ребята в камуфляже.
– Ты что натворил, урод! Эй, старик, вылезай! Чайник! Вылезай, разбираться будем!
– Да что вы, сынки… – жалобно протянул Саша, неловко выбираясь из «Москвича». – Я вас не заметил… вы же слева, у меня преимущество…
– Ми тэбе сычас такой прымущество зделим! – зарычал бородач в камуфляже, грубо хватая Сашу за воротник и вытягивая его наружу. – Квартира есть? За такой машын, как ты разбивал, два квартир продавать надо!
– Сынки, да вы что… – лепетал Саша, оглядываясь.
Все трое были здесь. Генерал остался у «Волги».
– Молчи! – рявкнул на Сашу и дёрнул его за воротник. – Из-за тебя машын разбили. Зачем ехал? Зачем дома не сидел? Ми тебе что, малчики, туда-суда кататься?
Он был на голову выше, чем Саша, и, наверное, раза в два шире. Поэтому Саше пришлось нелегко. Он приставил ствол к груди этого абрека, нажал на спуск и изо всех сил прижал его дрогнувшее тело к себе, чтобы он не упал сразу на землю. Прикрываясь обмякшим абреком, Саша выстрелил в оставшихся двоих. Они не успели схватиться за оружие.
В наступившей тишине было слышно только, как у одного из упавших булькает кровь в горле.
– Товарищ генерал, вы в порядке? – спросил Саша.
– Ну, здравствуй, старшина, – отозвался генерал. – Да, они знали, кого посылать за мной. Ну, стреляй, чего ждёшь?
– Мы по своим не стреляем.
– Не мудри, старшина, исполняй приказ.
Саша посветил фонариком и подобрал свои гильзы, блеснувшие в палой листве.
– Времени мало, товарищ генерал. Уходить надо.
– Невозможно. Я всё продумал, старшина. Нет вариантов. Достанут везде.
– А некого будет доставать, – весело проговорил Саша, подтаскивая убитого к «Волге». – Давайте-ка их усадим. Одного на ваше место. Вы пожертвуете своими часами? Что у вас ещё есть? Кольцо и крест, правильно? Вас опознают, товарищ генерал. Мы уйдём, документы у меня есть. На просеке машина, в сумке деньги. Даже оружие у нас есть. Не уж-то не пробьёмся, товарищ генерал?
– Эх, Сашка, Сашка, – генерал скинул пиджак и помог ему усадить трупы в «Волгу». – Уходи один. Одному легче уйти.
– Одному уходить незачем, – ответил Саша.
Сейчас он чувствовал себя так, как когда-то в горах. Славное было время. Забрасываемся, гасим тихо всех, уходим. И уводим с собой товарищей, худых, заросших, со следами пыток, но живых. Изнуряющий бросок через перевал, неожиданная стычка с духами» и снова – в горы, в лес, и ожидание «вертушки»… А потом вдруг – Москва, и вокруг все свои, и асфальт под ногами, и чистая постель, и любимая женщина под боком… Славное было время. Ничего, всё только начинается.
Саша отвязал от багажника «Москвича» пару канистр и положил их на смятый капот «Волги». Раскидал внутри салона зажигательные шашки, позаботившись, чтобы ни один из покойников не остался ими обделён. Трупы обгорят до полной невозможности идентификации. Но генеральские часы должны выдержать это испытание огнём.
Следствие установит, что генерал Соколов погиб в результате ДТП. Нелепое столкновение на лесной дороге, в сумерках. Водитель «Москвича» грубо нарушил правила, да ещё вёз несколько канистр бензина, явно ворованного. Неудивительно, что он сбежал с места происшествия. А вот в «Волге» все сгорели, не успев даже выбраться из машины. А если дотошный судмедэксперт и обнаружит в останках пару пуль незнакомого образца, то такому эксперту посоветуют не усложнять картину.
Он бросил спичку в лужицу разлившегося бензина и повернулся к генералу:
– Всё нормально. Поздравляю, теперь вы такой же покойник, как и я.
Они зашагали по просеке. Высокое пламя за их спинами осветило лес.
– Лизу жалко, – сказал Соколов. – Она меня любила.
– Ничего, ничего, мы ещё вернемся. Вот увидите, командир, всё ещё переменится, и мы вернёмся. Вы к своей Лизе, а я к своему Петьке.
– Кстати, ведь он тут, неподалёку, – сказал генерал. – Я только что видел твою жену. Она живёт на бывшей Улановской даче, у этого банкира, Колесника.
– Что? – Саша остановился. – Она живёт здесь?
– Извини.
– На даче Уланова? Охрана есть?
– Такая же, как раньше. Сашка, даже не думай, – генерал взял его за плечо и строго посмотрел в глаза. – У неё новая жизнь.
– А я ничего и не думаю. Мне бы только ей передать кое-что.
Они остановились у «девятки», и оба одновременно оглянулись, чтобы в последний раз увидеть тёплые огоньки в окнах коттеджей, где остались любимые люди.
– Куда теперь? – спросил Соколов.
– На Дон. К утру будем на месте, – Саша сел за руль и побарабанил пальцами по кожаной оплетке. – Товарищ генерал, разрешите на десять минут отлучиться? Я только одним глазом гляну. Если что не так, уезжайте без меня.
Он открыл свою сумку.
– Вот деньги, вот паспорт новый. Это вам. А остальное хочу Петьке оставить.
– У них есть деньги, – мягко сказал Соколов. – Старшина, зачеркни и забудь.
– У них чужие деньги. Завтра банкира завалят, и они останутся ни с чем. Командир, вы же меня знаете. Я человек-невидимка.
– Добро. Двигай. Но я без тебя не поеду, – предупредил Соколов.
– Я мигом, – Саша перекинул сумку через плечо и побежал по просеке к посёлку.
Пламя над горящими машинами уже оседало, окутываясь чёрным дымом. «Могут увидеть, – подумал Саша. Если они за мной следят, то пора бы их успокоить».
Он достал мобильник и нажал кнопку. После короткого, отрывистого гудка спокойный голос спросил:
– Ну как?
– Я исполнил, – доложил Саша. – Назовите адрес, где мои билеты и всё прочее.
– Так, адрес… Вы сейчас где?
– Только что выехал с просеки, сейчас стою у шоссе, жду, когда машин будет поменьше. Куда мне сворачивать, налево или направо?
– Мы вам позвоним. Ждите звонка.
Он усмехнулся. Куда бы они ни приказали поворачивать, они с генералом поедут в противоположную сторону.
Но приказа не последовало.
Саша нажал клавишу отбоя. И в ту же секунду мощный взрыв заставил содрогнуться землю под его ногами. Он инстинктивно присел и оглянулся.
Там, где только что стояла «девятка», клубился чёрно-оранжевый шар неистового пламени…
Глава 46
У Нины всё ещё звучали в ушах Петькины слова «Полежи со мной, как в детстве…».
Как быстро растут дети, когда мы их не видим. Вот он и научился засыпать сам, без обязательной сказки на ночь, без колыбельной песенки про маленького пони, который бегает по кругу… Сын уже живёт своей, отдельной жизнью. У него свои тайны. И не всеми своими тайнами он делится с мамой.
Наверное, он слишком часто думает о Саше, если уже видит его, словно наяву.
Нина ласково провела кончиками пальцев по бровям малыша, разглаживая тревожную складку, и Петька улыбнулся во сне, чмокнул губами и повернулся на другой бок. Заснул.
Она тихо прикрыла за собой дверь и спустилась в столовую. Михаил вопросительно посмотрел на неё, и Нина кивнула:
– Спит.
– Как думаешь, могу я включить музыку?
– Если это не духовой оркестр.
Он вставил диск и коснулся клавиши музыкального центра. Зазвучал мягкий джаз.
– Это наш с тобой любимчик. Кенни Джи. Может, потанцуем?
– Не могу, извини, – Нина опустилась в кресло у камина и улыбнулась, пытаясь скрыть неясную тревогу: – Устала я сегодня. Слишком много всего.
– Устала? Прекрасно. Отличный повод выпить.
Он наполнил бокалы вином цвета крови и сел на ковёр у её ног.
– Ты ничего не слышал? – спросила Нина, пригубив терпкое вино. – Когда я лежала наверху, кажется, неподалёку что-то взорвалось. Собаки бесятся.
– Да нет. Просто гром. И собаки волнуются перед грозой. – Он поднял бокал: – За нас.
– За то, чтобы больше никогда ни один негодяй не вторгся бы в нашу жизнь.
Михаил отпил немного и посмотрел бокал на свет, любуясь игрой рубинового жидкого пламени.
– Я сделаю всё возможное, чтобы тебя как можно меньше беспокоили по поводу покушения и гибели киллера и этого журналюги. Но всё-таки один или два допроса нам предстоят. Точнее, я бы сказал, одна или две беседы со следователем.
– Я понимаю.
– Это единственное, что мешает нам уехать завтра же. Но мы уедем дня через два. Обязательно уедем.
Нина устало прикрыла глаза ладонью. Ей не хотелось огорчать Михаила, но его слова причиняли ей боль.
– Пожалуйста, милый… – тихо, как можно мягче произнесла она. – Никогда не говори мне, что мы завтра же или дня через два куда-то уедем. Я очень тебя прошу.
Он погладил её колени.
– Извини.
– Да нет, ничего страшного, у меня просто нервы расшатались.
– Знаешь, за что я люблю этот дом? – спросил Михаил, поворачиваясь лицом к огню. – За камин. Оказывается, я больше всего на свете люблю сидеть у костра. Просто смотреть на огонь. Шевелить угли. Слышать это потрескивание и следить за улетающими искрами. Это очень успокаивает.
Нина опустилась на ковёр рядом с ним и прижалась щекой к его плечу.
– Не надо меня успокаивать. Мне нужно только время, чтобы всё забыть.
– Ничего, милая, ничего, – он обнял её за плечи. – Всё пройдёт, будет утро, и будет вечер, и будет долгая счастливая жизнь. Мы увидим небо в алмазах. И знаешь где? На одном острове в далёком восточном море. Там звёзды яркие, и кажется, что до них можно дотянуться. Таких звёзд нет на нашем юге, нет на юге Европы. Такие звёзды есть только на этом острове. И море ночью там светится, и, если зачерпнуть его ладонями, кажется, в руках у тебя алмазы и золото…
Он наполнил бокалы.
– Выпьем за то, чтобы поскорее оказаться на этом острове.
– Вкусное вино, – сказала Нина, чтобы порадовать Михаила.
– О, такого в магазине не купишь. Нам привезли его из Грузии летом восемьдесят четвёртого, целый грузовик. Представляешь, все эти годы оно пролежало здесь, в подвале. Правда, осталось всего несколько бутылок. Но и на том спасибо. Прежний хозяин дома никого не угощал этим вином. Сам пил, по очень большим праздникам.
– Вы были знакомы?
– Когда-то служили вместе. Потом часто пересекались то по службе, то по банковским делам, – уклончиво ответил Михаил. – Вино-то прекрасное, но имеет один существенный недостаток. Оно разжигает аппетит. Слушай, Ниночка! Какой же я идиот! Мне же передали настоящий эстонский окорок! Ещё три дня назад! И мы пьём вино без него! А он спокойно висит себе в подвале!
– Ты хочешь? Сиди, сиди, не вставай. Я сейчас принесу.
– Найдёшь? Он прямо у входа.
Нина быстро спустилась по лестнице, открыла дверь в подвал и включила свет.
Здесь было прохладно и тесно. На стеллажах вдоль стены, в ромбовидных гнёздах, лежали бутылки. Напротив, на полках стояли коробки и банки, а под низкими сводами потолка с натянутого троса свисали подвешенные гирлянды лука, чеснока, каких-то трав. Висел там и небольшой окорок.
Нина приподнялась на носках, чтобы снять его с крюка, и вдруг услышала за спиной лёгкий скрип двери.
Она оглянулась.
Сдавленный возглас вырвался из её груди, и Нина в ужасе прижала ладонь к губам.
На пороге стоял её Саша.
Живой. Бледный, похудевший, с седой бородой до самых глаз. Саша…
– Здравствуй, Нинуля, – прошептал он, прикладывая палец к губам.
Не в силах пошевелиться, Нина прижалась спиной к стенке. Саша глядел на неё, улыбаясь.
– Ты только не пугайся так, – прошептал он. – Я не из могилы. И я не привидение. Нинуля, я всё знаю. Всё понимаю. Ты соберись, Нинуля, успокойся.
Он хотел погладить её по щеке, и она в ужасе прикрылась окороком, который сжимала в руках.
– Не трогай меня!
– Тихо, тихо. Не дай Бог, кто услышит…
Саша оглянулся на открытую дверь. Сверху послышался голос Михаила:
– Нина! Ниночка! Тебе помочь?
Нина вздрогнула.
– Иди к нему, – шепнул Саша, отступив за полки. – Я жду тебя здесь. Как освободишься, загляни.
– Уходи, – едва совладав с дрожащими губами, попросила Нина. – Умоляю тебя. Уходи.
Он покачал головой:
– Не могу. Мне нужна помощь. Мне нужна твоя помощь, Нинуля. Иди. И возвращайся.
Саша отступил ещё дальше и сел на коробку в углу подвала. Под ногами у него стояла спортивная сумка.
Голос Михаила приближался:
– Нина, да что там у тебя?
Саша, держа палец у губ, глазами показал ей на выключатель. Нина выключила свет, перешагнула через порог – и столкнулась с Михаилом.
– Ниночка, почему ты в темноте? Что случилось?
Она прижалась к нему, обхватив рукой, и развернула спиной к подвалу, увлекая за собой наверх.
– Миша… Мишенька… мне так плохо вдруг стало… Я, кажется, потеряла сознание на какое-то время… Пришла в себя, и ты как раз идёшь. Пойдём, милый. Пойдём.
Тяжело опираясь на его руку, она поднялась по лестнице. Больше всего на свете она боялась, что Михаил захочет ещё чего-нибудь поискать в своём подвале.
Странно, но она не испытала никакого удивления, увидев Сашу живым. Ужас? Да, тошнотворный, леденящий ужас. Но никакого удивления. Словно всегда знала, что это может случиться…
– Ты устала, – ласково говорил Михаил. – Перенервничала. Ложись-ка ты спать, невестушка.
– Да… я устала. А ты? Ты хочешь спать?
– Нет. Если ты ляжешь, я ещё поработаю.
– Нет-нет. Никакой работы! Я буду с тобой. Я тебя никуда не пущу.
– Да я никуда и не иду, – он засмеялся, обнимая Нину. – О, голубушка! Да ты дрожишь. Что ты там увидела, в подвале? Мышку?
Она попыталась беззаботно рассмеяться:
– Нет, не мышку… Что-то накатило… Давай скорее ляжем спать. Ты не будешь обо мне плохо думать, если я что-то скажу?
– Скажи.
Она прижалась губами к его уху и шепнула:
– Хочу тебя…
– Ой, как я плохо буду думать… ой, какой кошмар… – промурлыкал Михаил, подхватывая Нину на руки.
Так, на руках, он донёс её до спальни и бережно опустил в постель. И, стоя рядом с кроватью на коленях, жадно припал к её губам. Его сильная рука властно легла на её грудь, раздвинула полы халата, скользнула по животу и ниже…
– Иди скорее ко мне, – шептала она, срывая с него рубашку. – Скорее, скорее… Я так хочу тебя.
Нина не позволила ему ласкать себя, и сама набросилась на него, тяжело дыша и постанывая, хотя и не ощущала ни малейшего возбуждения. Ей надо было загонять его так, чтобы он заснул покрепче. И она вспомнила всё, что вытворяла когда-то с Сашей, когда они по молодости лет насмотрелись подпольной видеопродукции.
Поначалу Михаил подчинялся ей с лёгким удивлением, но постепенно его охватило пламя страсти. Он уже ничего не спрашивал и не прислушивался к ней. Его движения стали настойчивыми, быстрыми, почти грубыми. Он вскрикивал от удовольствия, когда Нина садилась на него сверху и вдруг откидывалась назад, спиной к его ногам, и он сам переворачивал её своими сильными руками так, как хотелось его телу… Наконец, он затрепетал под ней, выгнулся – и затих, разбросав руки в стороны…
– Я тебе ничего не сломал? – едва шевеля губами, спросил он, не открывая глаз. – Странно, что кровать уцелела после таких скачек…
– Спи…
– А поговорить… – он вяло улыбнулся и протянул к ней руку, пытаясь с закрытыми глазами отыскать её грудь.
– Не надо… Спи… – она просто рухнула рядом с ним и зарылась пылающим лицом в подушку.
Он ещё что-то пробормотал, уже во сне. Но когда она опустила ноги на пол, вдруг спросил:
– Что? Что ты?
Нина дотронулась до губ Михаила кончиками пальцев.
– Я – в душ. Спи, милый. Спи…
Он по-детски чмокнул губами и повернулся на бок.
Выйдя из ванной, Нина осторожно заглянула в приоткрытую дверь. Михаил лежал на боку, обняв подушку, и тихонько похрапывал.
Она шагнула по ковровой дорожке и вдруг увидела, что дверь в Петькиной комнате раскрыта.
Неясная тень виднелась в проёме на фоне светлых занавесок. Там, в детской, стоял Саша.
Нина подошла ближе. Её душил гнев. «Что ты делаешь здесь?» – чуть не закричала она. Но, увидев, с каким лицом Саша смотрит на сына, застыла рядом с ним.
Саша повернулся к ней и бесшумно перешагнул порог. И тут в тишине прозвучал сонный, но отчётливый Петькин голосок:
– А помнишь, как ты ночью уезжал в Питер и со мной прощался?
Саша застыл, как будто окаменев. Медленно повернув голову, он произнёс еле слышно:
– Помню.
Петька, не открывая глаз, проговорил:
– Я хочу, чтобы ты всегда мне снился.
Нина схватила Сашу за руку и с силой потянула, выводя его из детской. А сама шагнула к постели, поправила одеяло и поцеловала Петьку в лоб. Он улыбался во сне.
Она спустилась в подвал, и Саша бесшумно, как призрак, двигался за нею.
Внизу, пропустив его вперёд, Нина затворила за собой дверь и только теперь смогла вздохнуть свободно.
– Уходи, – сказала она. – Зачем ты пришёл? Уходи.
– Постой, Нинульчик, – Саша казался совершенно спокойным. – Я уйду, не бойся. Если ты мне поможешь.
Её вдруг начало трясти, и она прижала ладони к губам, чтобы не разрыдаться:
– Этого не может быть… этого не может быть… Господи помилуй! Ты же был мёртв… я же видела сама. Ты был мёртвый! Это не ты!
Саша приподнял майку и показал ей свежие розовые рубцы на животе и между рёбрами:
– Персты вложишь?
– Мама… мамочка… Зачем ты здесь? Зачем это? – она коснулась его бороды.
– Это маскарад. Извини, не было времени побриться. Так и знал, что ты испугаешься…
– Замолчи! Не смей! Замолчи!
Она всё-таки разрыдалась. Но, как только Саша попытался её обнять, отшатнулась и вытерла глаза.
– Говори, что тебе надо от нас?
Саша опустил руки и отвернулся. Он долго не отвечал, стоя с закрытыми глазами, словно пытался что-то вспомнить…
– Мне? От вас? Ничего, – взор его потух, и в голосе уже не было нежности. – Хочу оставить тебе немного денег на жизнь. И всё. И уйду. Не волнуйся, уйду. Ты меня больше не увидишь.
– Нам не нужны бандитские деньги.
– Вот даже как… Понятно. Ну, не нужны, значит, бросишь их в камин. А теперь слушай. Ты слышишь меня?
Она кивнула, напуганная переменой, которая произошла у неё на глазах. Таким она его никогда не видела. И дело не в бороде или в шрамах. Сейчас перед ней стоял просто совсем чужой человек. «Это не Саша, – промелькнула спасительная мысль. – Саша умер. А вместо него сюда пришёл двойник. Такое бывает. Конечно, это не Саша».
– Завтра ты должна достать машину. Ты вывезешь меня отсюда. Ты поняла?
– Я всё сделаю, – кивнула она.
– Подвал запри. Буду ждать тебя тут. Не волнуйся, ничего не съем из ваших запасов. Только вот…
– Ну что ещё?
– Знаешь, очень не хочется никого убивать. Если сюда войдёт кто-то, кроме тебя…
Он распахнул пиджак, и Нина увидела рукоятку пистолета у него за поясом.
– Сюда никто не войдёт, – пообещала она.
Она закрыла дверь и положила ключ в карман халата.
