Текст книги "Граф Орлов, техасский рейнджер"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

12

Всю ночь Джерико готовил свое оружие: лук и стрелы. Возможно, его наставники апачи жестоко высмеяли бы тот лук, который он изготовил из можжевеловой ветки. Эту ветку надо было долго выбирать, причем подходящий можжевельник рос только на одном склоне горы. Ветка должна была своей формой и размером точно совпадать с луком, который из нее получится. Ее надо было срезать, получив на то разрешение можжевельника. Натереть золой и оставить сушиться, выпуклой стороной кверху. А когда после многих других приготовлений на эту ветку можно будет натянуть тетиву, то выпуклая сторона окажется внутри лука и станет вогнутой стороной. В этом был один из самых важных секретов силы индейских луков.

У Джерико не было времени бродить по склонам гор в поисках подходящего дерева, и он использовал первое попавшееся. У него не было времени на длительную сушку лука, но Джерико и не собирался с ним охотиться или воевать всю жизнь. Такой лук нужен был только на несколько минут, поэтому он особо и не заботился о его долговечности и прочности.

Тетива из крученой сыромятной кожи, многократно вымоченная в проточной воде и отшлифованная мягким камнем, была почти такая же, как у апачей, только Джерико не стал ее пропитывать воском и жиром. Она нужна ему только на один день, и не понадобится больше никогда. Никогда в жизни он больше не будет стрелять из лука. Всё в его жизни будет по-другому… Но петли на концах тетивы он все-таки сделал по всем правилам, чтобы они не соскочили с концов лука в самый неподходящий момент.

Конечно, больше всего пришлось повозиться со стрелами, он потратил на них всю последнюю ночь. Для древка стрелы требовалось плотное и сухое дерево. Канисеро додумался расщепить распятие, висевшее на стене церкви. Он же и шлифовал стрелы, доводя их до идеальной гладкости, и поминутно проводил древком по собственному горлу, чтобы чувствительной кожей найти незаметные заусенцы. Для наконечников Канисеро пожертвовал три своих ножа – самых тонких. Он отломил от них концы лезвий, обточил каждый конец до нужной ширины и вставил в щель на древке.

Оперение Джерико поначалу делал сам. Пришлось использовать перья вороны, и ему никак не удавалось подобрать для каждой стрелы четыре одинаковых пера. Уже к утру он все же уговорил сам себя, что стрелам этим не понадобится лететь на сто пятьдесят шагов, так что не стоит так уж возиться с оперением. Но Канисеро увидел, что он прикручивает к последней стреле разные перья, и принялся ворчать: и лук не просушен, и тетива из обрезка лассо, и стрелы черт знает из какого дерева, так еще и перья в разные стороны смотрят. «Так нельзя, брат, – сказал он. – Для себя же делаешь, не для врага. Иди лучше спать». Непрерывно ворча и покачивая головой, он отнял у Джерико все три стрелы и принялся доводить их до ума, время от времени вороша тушку убитой вороны в поисках нужного пера.

Благодаря Канисеро стрелы летели по идеальной прямой, и тетива не била по пальцам. И даже ушко каждой стрелы, куда вкладывается тетива, Канисеро успел заботливо отшлифовать и натереть воском.

Вот теперь все было готово, и Джерико был уверен в успехе. Он откинул крышку часов и глянул на циферблат. Минутная стрелка лежала на тройке. До Эль-Пасо надо добраться раньше, чем стрелка доберется до девятки. Когда же стрелка коснется двойки, пара нищих встанет на пути патрульных, а Канисеро подкрадется к ним сзади.

Они подъехали к городу и разделились. Кривой со своими отправился по одной улице, Пабло с остальными – по другой, а Джерико пересел в фургон и повел его по третьей. Никто не обращал внимания на всадников, горожане прятались от вечернего зноя под тенью веранд.

Фургон остановился в назначенном, точно рассчитанном месте. Из него выбрались двое оборванцев – один был слепой, другой горбатый. Горбун, спотыкаясь на каждом шагу, вел за собой слепого. Они зашли за здание банка, и там горбун споткнулся так, что слепой повалился на землю. Еле-еле поднявшись, он принялся мутузить своего поводыря сучковатой клюкой, громко проклиная его нерадивость.

Проходившие мимо свары патрульные остановились. Один из них, посмеиваясь, перехватил занесенную клюку и попытался оттащить злобного слепца от беспомощно сжавшегося горбуна. Но слепец неожиданно сам прижался к патрульному – и тут же отпрянул, а патрульный запрокинул голову назад так, что шляпа свалилась за спину, а из разреза на горле ударил яркий красный фонтан.

Горбун, распрямившись, насадил второго патрульного на длинный кинжал, вонзив его под грудину. Острие клинка вылезло из спины убитого, и горбун уперся ему коленом в живот, чтобы вытянуть кинжал из раны.

Оба патрульных упали один поперек другого. А рядом лежал их начальник, которому загнал стрелу под лопатку сам Джерико, выстрелив в него из фургона.

В тишине булькала кровь, хлещущая из ран. Увалень Уолли, с неожиданной для его комплекции ловкостью, подбежал к стене банка и одним ударом отбил изрядный кусок гранитной облицовки. Еще удар – и Хью уже опускает в пролом динамитные патроны.

Индус поджег шнур. Бандиты забежали за фургон, и раздался взрыв.

Кислый дым и белесая пыль еще плотной стеной стояли в воздухе, а Джерико уже ворвался в банк. Он увидел прямо перед собой изумленное лицо сторожа. Тот держал в одной руке кусок хлеба, а в другой ружье. Джерико выстрелил ему в лицо, и сторож рухнул среди обломков.

В хранилище стояли несколько сейфов. Но Джерико сразу узнал тот, который был ему нужен.

– Вот этот! – показал он, и Уолли накинул на сейф лассо, и попытался потянуть.

Но стальной шкаф стоял, как прибитый. Он был слишком тяжел даже для Уолли. Вот почему Джерико набрал столько народу для такого простого дела.

Они накинули на сейф сразу несколько лассо и потянули всей оравой. Шкаф дрогнул, наклонился и грохнулся на пол, одним концом все-таки угодив на доски, смазанные маслом. Доски вместе с грузом затащили в фургон, Пабло хлестнул лошадей – а Джерико открыл свои часы. Минутная стрелка все еще стояла на тройке.

Ему казалось, что они возятся целый час, а стрелка даже не сдвинулась с места!

Четверка лошадей несла, обезумев от хлыста. Всадники, оглашая улицу диким криком и свистом, пронеслись мимо последних домов и помчались по пыльной дороге, а потом свернули и рассыпались беспорядочной стаей, взлетев на холм и скатившись с него, и город остался далеко позади.

Джерико скакал сзади фургона. Он опасался, что взрыв мог повредить сейф, и тот распахнется от тряски, усеяв пустыню разлетающимися долларами.

Его опасения были напрасны. Сейф прекрасно перенес и взрыв, и бешеную скачку по кочкам пустыни. И когда, остановившись для короткого отдыха, бандиты стали осматривать бесценный трофей, обнаружилось, что даже полировка на темно-медовых стенках почти не поцарапана.

– Как же мы его откроем? – Индус почесал плешь. – И не подступишься… Просто ухватиться не за что!

Действительно, на сейфе не было ни рукояток, ни штурвалов – только три аккуратных отверстия рядом с почти незаметной, не шире волоса, щелью между дверцей и рамой.

– Дорогая штучка, – заметил Кривой, пнув сапогом дверцу с причудливым орнаментом.

– Внутри она еще дороже, – ухмыльнулся Пабло Гомес. – До чего же тяжелый сундук! Я знаю, что там внутри. Таким тяжелым бывает только золото.

– Сколько же выйдет на каждого, когда мы поделим? – спросил кто-то.

– Хватит на всю жизнь!

– Да! И что это будет за жизнь…

– Не будет никакой жизни, если станем терять время, – сказал Джерико.

Бандиты встрепенулись, стряхивая благостное оцепенение. Еще бы, в мечтах они уже тратили свои денежки! Но голос Джерико вернул их из притонов Мемфиса в знойную пустыню, и они все разом вспомнили, что денег у них еще нет, зато где-то поблизости носятся крайне обозленные хозяева этого сейфа.

– Все дороги перекрыты, и с фургоном нам не проскочить, – сказал Кривой. – Надо уходить в каньон. Переждем там.

– В каньон? Да все только и ждут, что мы туда подадимся. Там легко попасть в засаду, – ответил Джерико. – В каньон легко войти, да выйти будет трудно. Нет, мы уйдем туда, где нас никто не станет искать.

– Нас не ищут только в раю, – мрачно сказал Индус.

– А мы и поедем в рай, – засмеялся Джерико. – Рай земной. Это место называется Агуа Кальенте.

– Не нравится мне это, – сказал Кривой. – Я не понимаю, мы будем уходить через границу или нет? Что-то мне непонятно, Джерико. Сначала ты говорил, что мы нападем на транспорт, но мы отправились брать банк. Сначала ты говорил, что мы уйдем за границу. А теперь уводишь нас совсем в другую сторону. Мне это не нравится.

– Не торопись брат, – сказал Джерико. – Нельзя делать то, чего от тебя все ждут. Конечно, мы убежим в Мексику, но не сейчас. Они ждут нас на границе, а мы их обманем еще раз.

– Но зачем тащиться в Кальенте, в эту глухомань, в эту вонючую дыру? – раздраженно спросил Кривой.

– Ты полегче, брат, – холодно предупредил его Джерико. – Все-таки это моя родина.

Он еще раз оглядел свое войско, и остался доволен – никто не роптал, все смотрели на него, ожидая приказа.

– Обрубим хвосты и заляжем на дно, – сказал он. – Я всегда так делаю. И всегда побеждаю. Мы победим наших врагов и сегодня.

12-а

Над площадью царила безмятежная тишина. Несколько пестрых кур расклевывали конские яблоки в пыли у банковского крыльца. Одинокая мужская фигура тащилась по площади, прикрывая глаза от низкого солнца. Это был работник отеля, который нес корзину с бельем. Его длинная тень наконец слилась с тенью дома, и коротышка опустил ладонь. Промяукала скрипучая дверь, впуская его внутрь, и снова на площади не осталось никого, кроме кур.

«Никого. Странно, – подумал капитан. – А где же патрульные? Они давно уже должны были выйти из-за банка…»

Резкий удар сотряс пол под его ногами, и страшной силы грохот обрушился на сонную площадь.

За банком взметнулась белая стена пыли и дыма.

– Задняя стена! – Орлов в гневе ударил кулаком по раме окна. – Они взорвали заднюю стену!

Он схватил винчестер и кинулся из номера – по длинному коридору, по узкой лестнице, через бар, расталкивая зевак, столпившихся на крыльце…

Ему казалось, что он бежит медленно, как во сне.

Едва он оказался на площади, как где-то рядом ударили выстрелы. Капитан присел за барьер коновязи, поводя стволом по сторонам. Но площадь оставалась пустой.

Загрохотали, удаляясь, колеса фургона. Щелкал бич, кто-то свистел, гремели подкованные копыта – но все это было где-то на соседних улицах, а на площади не было ни души.

Капитан осторожно выглянул из-за укрытия, выждал немного и кинулся через площадь, с каждым шагом ожидая выстрела. Но в тишине раздавались только его собственные шаги.

Он забежал за угол банка и увидел лежащего на земле начальника патруля. Из его спины торчала стрела с черным оперением. Дальше, у другого угла, в красной луже лежали двое патрульных. Их тела были засыпаны белой пылью и обломками, но капитан успел разглядеть, что у одного из них рассечено горло, да так, что голова откинулась назад под прямым углом.

Он замер, прислушиваясь. Где-то далеко, за последними домами, стучали, удаляясь, конские копыта, часто повизгивали колесные оси фургона.

Капитан заглянул за угол, держа винчестер наготове, а потом перешагнул через груду камней и вошел в пролом.

Все было густо засыпано слоем известки и лохматыми обломками самана, и только одно место осталось относительно чистым. Квадрат на полу четко сохранил очертания сейфа, похищенного бандитами.

Он присел и посмотрел на следы сбоку. Теперь ему всё стало ясно. Бандиты знали, что задняя стена сложена из саманного кубика. Ведь этот банк был основан в те годы, когда саман тут был единственным строительным материалом. Гранитный фасад мог отпугнуть только тех, кто ничего не знал об уязвимом тыле. Но Джерико, как видно, нелегко было обмануть.

Проломив стену, бандиты не стали тратить время на то, чтобы вскрыть сейф. Они подтащили его к выдвижному трапу, смазанному маслом, (два параллельных отпечатка толстых брусьев и пятна масла на краях пролома) и на трапе затащили в фургон.

«С таким грузом им не уйти от погони, – подумал капитан. – Они будут привязаны к дороге, потому что, свернув, тяжелый фургон может завязнуть в песке. И лошади у них тоже не железные, выдохнутся через полчаса скачки. Если погоня отправится немедленно, у нас есть шанс…»

Но, выйдя из банка, Орлов не увидел никого, кто мог бы отправиться в погоню. Толпа зевак сгрудилась над трупами. Появился даже фотограф, а полицейских все не было. Прошло не менее двадцати минут, прежде чем на площади, наконец, появились два всадника с оружием. Орлов шагнул к ним навстречу.

– Охранники убиты, все четверо, – сказал он. – Взят один сейф. Его увезли на фургоне в направлении к югу.

– Ты кто такой? – раздраженно спросил парень с сержантским шевроном на рукаве куртки.

– Я приехал сюда с Шоном Прайсом.

– Ага. А где сам Шон?

– Он ушел по следу, – соврал Орлов. Впрочем, если и соврал, то самую малость. – Почему вас так мало?

– Сейчас подтянутся остальные. Кто-то заклинил ворота конюшни, их теперь приходится снимать с петель.

– Кто-то? – Орлов не удивился: этот Джерико весьма основательно подготовился к делу.

Капитан понял, что у него есть время, чтобы собраться в дорогу, которая, как видно, будет долгой – настигнуть грабителей удастся не скоро. Скоро начнет смеркаться, ночевать придется в поле, все утро уйдет на поиски следа, а за это время Джерико уйдет еще дальше. У преследователей есть только одно преимущество – они двигаются налегке, а бандиты везут тяжеленный сейф.

В состав отряда, отправляющегося в погоню, записались, кроме троих полицейских, шестеро горожан. Последним в списке значился Пол Орлов из Арканзаса.

– Напоминаю, что с этого часа вам начисляется жалованье, как ополченцам, – сказал сержант. – Три доллара в сутки. Это не значит, что мы должны растягивать удовольствие. Городской Совет ожидает, что мы вернемся через несколько дней. Банк выплатит нам премию, если мы вернем похищенное. Кто будет ранен, получит бесплатную медицинскую помощь. Так, что еще? Да, если вы кого-то убьете, дело не будет рассматриваться в суде. Степень вины определит маршал, и не было еще случая, чтобы он признал виновным кого-то из ополченцев. Так что стреляйте смело, без лишних слов. И не промахивайтесь, потому что вам придется тратить собственные патроны, а не казенные. Надеюсь, все запаслись водой? Тогда – вперед!

«Все это можно было сказать и в пути», – подумал Орлов, представив, сколько еще времени выиграл Джерико, пока сержант произносил свою речь.

* * *

Следы тяжелого фургона были глубокими и четкими, и ясно виднелись даже под многочисленными отпечатками копыт.

– Они хотят перевалить через холмы, – крикнул сержант. – Отсидятся в каньоне, а ночью попытаются перейти реку.

– В Мексику рвутся!

– Давайте перехватим их у брода! – предложил кто-то.

– Устроим засаду!

– Нет, у реки их встретят рейнджеры, – сказал сержант. – Наше дело – сесть им на пятки и гнать, пока у них лошади не начнут падать от усталости. Живее, парни, прибавим ходу!

Он привстал на стременах, оглядываясь, и энергично махнул рукой, и кто-то в ответ лихо засвистел – но ходу никто не прибавил, и отряд продолжал двигаться по дороге неспешной рысью.

Орлов скакал чуть в стороне, на него сносило пыль, но он считал, что это не слишком большое неудобство. Снайпер, прятавшийся где-то впереди, выберет для себя наиболее четко видимую цель. Например, сержанта. Или вон того щеголя в белой шляпе. Снайперу все равно, в кого стрелять, лишь бы не промазать. Лишь бы первым же выстрелом заставить погоню остановиться. Снайпер был где-то рядом, Орлов в этом не сомневался.

До сих пор все действия Джерико выдавали в нем человека неглупого, и было бы странно, если б он не позаботился о том, чтобы отсечь преследование. Когда дорога начала извиваться по склону каменистого холма, Орлов достал винчестер и положил его поперек седла. Его примеру последовали и спутники, а сержант достал кольт и скакал, держа револьвер в опущенной руке.

Все сразу посерьезнели и примолкли. Эти люди, как видно, не в первый раз участвовали в деле. Все они знали друг друга, и на прибившегося к отряду чудака из Арканзаса поглядывали как на салагу.

Орлов не обижался на них. Он уважал людей, способных за считанные минуты превратиться из мирных обывателей в воинов. За годы жизни в Штатах он понял, что такое превращение – в крови почти любого американца. В конце концов, они именно завоевалисвою землю. Не выкупили у аборигенов, не заняли безлюдное пространство, а присвоили силой, с помощью оружия, принеся в жертву множество жизней. Да, воинственность у них в крови, и цивилизация еще не скоро вытравит из них привычку мгновенно становиться в строй, как только прозвучит сигнал тревоги.

Кем были эти ополченцы пару часов назад? Щеголь в белой шляпе, похоже, парикмахер – из нагрудного кармана сюртука выглядывает кончик расчески, и поблескивают колечки ножниц. А вот эти двое работают в большом магазине – они в одинаковых костюмах, а по дороге радовались, что увильнули от разгрузки прибывшего фургона с товаром. Пожилой дядька со старинной винтовкой системы Генри будто только что встал из-за обеденного стола, в его бороде белеют крошки. Да, все они обычные горожане. «Интересно, почему среди нас нет ни одного охранника банка? – подумал Орлов. – Патрульные погибли, а где же их сменщики?»

Он сам нашел ответ, вспомнив о выстрелах, раздавшихся после взрыва. Скорее всего, бандиты устроили засаду и расстреляли тех, кто кинулся к банку…

Его размышления были прерваны возгласом:

– Вон они!

Над гребнем холма отчетливо прорисовались силуэты двоих всадников. Они торопливо петляли среди валунов и сухих деревьев.

– Эй! Стоять! – заорал сержант и выстрелил в воздух.

– За ними! – в один голос закричали почти все.

И только капитан Орлов ничего не кричал. Он нагнал сержанта и схватил его коня за повод.

– Фургон не мог перевалить через камни, сержант.

– Зато мы сможем!

Орлов не выпустил повод.

– Кто сказал, что эти двое грабили банк? Кто-нибудь видел их на площади?

– Не время рассуждать! У нас в Техасе всё делается быстро!

– Так давайте быстрее скакать по следам фургона. На склоне мы потеряем кучу времени, а эти парни могут оказаться просто ковбоями.

– Просто ковбоями? А почему они от нас удирают? – сержант ударил его по руке и пришпорил коня. – За мной, парни!

Отряд рассыпался в цепь и стал подниматься к верхушке холма, за которой скрылись всадники. Их лошади спотыкались, подковы скрежетали на валунах. Аппалуза Орлова легко шагала там, где другие лошади останавливались, и скоро капитан невольно оказался впереди всех.

Он увидел, что обратная сторона холма рассечена длинным широким оврагом, куда и скрылась пара убегавших всадников. Орлов остановился.

– Вперед, вперед! – прокричал сержант, объезжая его.

– Там может быть засада, – сказал Орлов.

– Их всего двое! У вас в Арканзасе умеют считать хотя бы до двух?

Спутники сержанта весело рассмеялись, подстегивая лошадей, и плотной колонной поспешили вниз по склону, один за другим скрываясь в кустарнике, прикрывавшем вход в овраг.

Капитан же направил аппалузу в другую сторону. Он решил спуститься правее оврага. Склон был усеян плоскими камнями, которые могли скрывать под собой осыпь. Орлов отпустил поводья, и чуткая лошадь сама выбирала путь. Она была уже на середине склона, когда в овраге загрохотали первые выстрелы.

Орлов спрыгнул на камни и потянул узду книзу, заставляя лошадь опуститься на колени, а затем и лечь. Сам же, схватив винчестер и сумку с патронами, чуть не кубарем покатился к оврагу.

Он перебегал по его краю, раздвигая ветви кустов и всматриваясь вниз. Огонь велся плотно и слаженно, без пауз для перезарядки. «Грамотно бьют, – подумал он. – С двух сторон. Залегли наверху и расстреливают. Если сержант не дурак, он повернет назад. Прорываться некуда».

Несколько всадников уже неслись обратно, за ними скакала лошадь без седока.

– Там кто-то остался! Кто-то остался!

– Потом заберем! Им уже не помочь!

Мимо Орлова, залегшего в кустах, промчались трое. Четвертый едва держался в седле и, не добравшись до выхода из оврага, все-таки рухнул с лошади. Никто даже не оглянулся, и скоро силуэты уцелевших ополченцев нырнули за гребень холма.

В наступившей тишине коротко простонал раненый. Орлов хотел сползти к нему, но откуда-то ударил выстрел, и пуля срубила ветку прямо возле головы ополченца. Тот дернулся всем телом и тяжело выдохнул. «Готов», – подумал капитан. Ему не было видно, куда попал невидимый стрелок, в шею или в грудь. Но было ясно, что стреляли сверху вниз. С противоположного обрыва. Как раз напротив того места, где скрывался Орлов.

Он подался назад и навел винчестер, пряча ствол среди ветвей.

Ожидание длилось недолго. В глубине оврага хлопнули три револьверных выстрела. Победители добивали побежденных. Затем послышался шелест песка, захрустели ветки под сапогами, и Орлов увидел двоих. Они шли, беспечно опустив винчестеры.

– Удачно поохотились, – сказал один, наклоняясь над убитым.

– Некогда возиться, Пабло, – жалобно простонал второй. – Дело сделано, хвосты обрублены. Поехали.

«Их не могло быть только двое, – подумал капитан, преодолевая искушение уложить мародеров на месте. – Их придется отпустить. А жаль. Поговорить бы с этим Пабло. Как звали того бандита, что привез Бурко к Родригесам? Кажется, Пабло. Или Панчо? Педро Гомес? Старею, память дырявая. Надо меньше курить. И заучивать стихи на немецком. Или на турецком, потому что я его почти не знаю. Черт побери, где я тут найду турецкие стихи? А вдруг это тот самый Педро или Пабло?…»

– Поехали, Джерико не будет ждать.

– Я вас догоню, – сказал тот, кого звали Пабло, обыскивая убитого. – Вдруг за ними ехали еще какие-нибудь олухи. Так я их задержу. А потом догоню вас.

– Смотри, не заблудись. Уже темнеет, а мы не оставим следов.

– Мне не нужны следы, чтобы найти Джерико. Скажи ему, чтоб не беспокоился за меня.

– По-моему, его беспокоит только то, что нас слишком много. Кому охота делиться со всеми? И если кто-то из нас пропадет по пути, он будет только рад.

– Зря ты так. Джерико не обижает своих. Иди, а то опоздаешь к дележу, – насмешливо сказал Пабло, снимая с убитого ополченца оружейный пояс.

Он перекинул трофейный патронташ через плечо и зашагал вверх, к выходу из оврага. Однако, как только шаги его товарища затихли, остановился, прислушался и вернулся к трупу. На этот раз он занялся мародерством более основательно. Первым делом стянул сапоги: когда ноги окоченеют, обувь не снять. Затем перевернул тело набок и вытряхнул его из куртки. Воротник рубашки оказался залит кровью, и Пабло брезгливо морщился, снимая с шеи убитого цепочку с медальоном. Открыв медальон, он долго всматривался в личико, скрывавшееся под золотой крышкой. Он так увлекся разглядыванием, что и не заметил, как Орлов подкрался сзади. Но когда ствол коснулся его затылка, бандит даже не вздрогнул. Он застыл и выронил медальон.

– Ты можешь пожить еще немного, Пабло Гомес, – сказал капитан по-испански. – А можешь умереть прямо сейчас. Что выбираешь?

«Если сейчас он закричит, что я его с кем-то спутал, брошу курить», – подумал Орлов.

Но бандит не закричал, а только громко сглотнул.

– Если сеньор позволит, я бы еще пожил…

* * *

Может, в сейфе и вправду хранился миллион долларов, да только их еще предстояло оттуда вынуть. А это – долгая история. Миллион, конечно, штука хорошая, но Пабло Гомес никогда не гнушался лишний раз наклониться за монеткой, блеснувшей под ногами. А в кошельках убитых ополченцев таких монеток было немало.

– Добейте раненых! – приказал Кривой, и его шайка умчалась, догоняя фургон.

А Пабло и Хью Скрипач спустились в овраг. Хью кривился и отворачивался, когда Пабло приставлял раненым револьвер ко лбу. Он аж позеленел, и шатало его, как пьяного. «То-то же, – злорадно думал Пабло. – Одно дело палить из-за кустов, и совсем другое – стрельнуть в упор. А ты бы еще попробовал пырнуть живого человека ножом! Да куда тебе, белоручке…»

Немудрено, что Хью смылся при первой возможности. Оставшись в одиночестве, Пабло даже порадоваться как следует не успел. Тут же появилась какая-то сволочь.

– Значит, не хочешь умирать, Пабло Гомес? – спросил тот, кто давил на его затылок холодным дулом.

– Никто не хочет, сеньор.

– Да, никто. Те парни, что лежат в овраге, они ведь тоже не хотели. Как ты думаешь, что сделают с тобой добропорядочные жители Эль-Пасо? У убитых наверняка остались друзья, а то и братья. Если я сдам тебя маршалу, что тебя ждет? Не уверен, что ты дойдешь до виселицы.

Пабло сразу вспомнил, как жители Сан-Хуана штурмом взяли полицейский участок, чтобы вытащить оттуда и сжечь живьем несчастного ковбоя, который по пьянке подстрелил кого-то из местных. Он даже вспомнил тот мерзкий запах, которым провоняли все улицы городка, когда толпа волочила еще тлеющее тело убийцы по песку.

Добропорядочные жители Эль-Пасо мало чем отличаются от подонков из Сан-Хуана. Может, они не станут бузить, а просто сунут маршалу лишнюю десятку, чтобы тот отвернулся…

Пабло Гомес зябко повел плечами. Ему не хотелось на костер. Однако он тут же сообразил, что никакой костер ему не грозит. Незнакомец не собирается его прикончить. Больше того, он и маршалу его не выдаст. Иначе не затеял бы разговор. Похоже, этому подонку что-то нужно от Пабло. А раз ему что-то нужно, значит, можно и поторговаться.

– Воля ваша, сеньор, а только я ни в чем таком не замешан, – смиренно проговорил Пабло Гомес. – Это все Кривой и его шайка. Это они стреляли. А я только хотел посмотреть, нельзя ли чем помочь раненым.

– Вижу, как ты им помогаешь. Позволь и мне тебе помочь.

Каблук у незнакомца был словно чугунный – получив удар между лопаток, Пабло взвыл и повалился мордой в песок. Он боялся лишний раз шевельнуться, пока тугая веревка обвивала его горло и локти. А потом стальная рука ухватила его за волосы и рывком подняла на ноги.

– Где твоя лошадь?

– Там, – Пабло осторожно мотнул головой, и петля впилась под кадык.

– Пошли.

Со связанными сзади руками было очень трудно взбираться по текучему песку обрыва. Пабло несколько раз упал, а незнакомец стоял наверху и даже не подумал помочь. Помог он ему только тогда, когда отыскали лошадей – схватил, как мешок с дерьмом и бросил поперек седла.

– Куда ехать?

– Я не знаю, куда вам нужно, сеньор…

– Туда же, куда и тебе. Кажется, ты собирался догнать Джерико?

«Он рехнулся, – подумал Пабло. – Он хочет найти Джерико. Наверно, рассчитывает получить за него большие деньги. И ни с кем не делиться. Что ж, сеньор, я окажу вам огромную услугу. Я попрошу Джерико, чтобы он не убил вас сразу же, а доверил это мне. И уж тогда-то я тебе, сволочь, все припомню: и эту петлю, и каждый пинок. Всё вам зачтется, сеньор!»

– Спускайтесь к дороге, по ней налево, а там я покажу, – прохрипел он.

Но незнакомец не спешил. Он перегрузил на свою лошадь сумки, в которые Пабло складывал то, что успел снять с убитых. Затем неторопливо набил трубку и прилег на песок.

– Я не могу так висеть, – пожаловался Пабло. – Кровь к голове приливает, аж в ушах звенит. Если я умру, вам никто не покажет дорогу к Джерико.

– От тебя и живого-то не много проку, – ответил незнакомец. – Джерико уехал из города на фургоне, так? Следы фургона остались за холмом, так? А ты меня отправляешь совсем в другую сторону, так? Спрашивается, зачем мне такой проводник? Я и сам могу найти Джерико по следам.

Вывернув голову так, чтобы петля чуть слабее впивалась в горло, Пабло сказал:

– Я хотел показать короткий путь. Фургон свернет с дороги, но следы останутся. Потому что там мы приготовили второй фургон, и по его следам вы, сеньор, доберетесь как раз до границы. А Джерико сейчас едет совсем в другую сторону, по старым солончакам, они тверды как гранит, и на них не остается следов. Вам его не найти.

– Второй фургон? Тот самый, который ты украл в Сан-Антонио? И на котором приехал к Родригесам?

«Он всё знает, всё! – ужаснулся Пабло Гомес. – Он знает мое имя, знает про Родригесов! Вот дьявол!»

– Нет, сеньор, что вы! Тот армейский «катерпиллер» мы купили на конном рынке, купили честно, за сто долларов!

– А где сейчас те парни, что были с тобой?

– Ждут в деревне.

– Как их зовут?

– Там Черный и еще один, мы зовем его Англичанином. Но он не наш. Джерико подобрал его по пути сюда.

– Значит, Англичанин?

– Ну, говор у него такой, как у англичан.

– Англичанин…

Незнакомец продолжал спокойно курить, глядя на закат. Когда солнце, наконец, коснулось холмов и расплылось в сияющий овал, он выбил трубку и поднялся на ноги. Порывшись в сумке Гомеса, он вытянул оттуда сложенную белую шляпу. Расправил ее, полюбовался – и вдруг отшвырнул в сторону. Пролетев по дуге, шляпа опустилась на кусты.

– Ну, показывай свой короткий путь.

Спускаясь по склону, этот гад выбросил из сумки еще и бумажник. А когда двигались по дороге, оставил в пыли сержантские часы, которые так нравились Пабло. В общем, пока добрались до солончаков, сумка, набитая трофеями, изрядно похудела.

«Метит путь, сволочь, – думал Пабло. – Хочет навести своих дружков на Джерико? Да нет, просто обозначает для себя обратную дорогу. И не знает, болван, что обратной дороги у него не будет»…

В сгустившейся темноте белое поле солончаков выглядело еще страшнее, чем днем. При свете солнца в мареве на горизонте можно было разглядеть далекие холмы, покрытые кустами, а то и зеленой травой. Жизнь, хоть и далекая, но все же виднелась впереди и давала надежду. А сейчас, под звездным небом, вокруг были только мертвые поля, все в рубцах разломов и трещин, а за ними – чернота, небытие…

– Здесь нельзя останавливаться, – сказал Пабло, заметив, что лошади пошли медленнее. – Присядешь отдохнуть – и уже не вспомнишь, в какую сторону шел. Не останавливайтесь, сеньор, а то пропадем тут…

– Пока на небе светят звезды, заблудиться невозможно, – послышался ненавистный спокойный голос.

Почти всю ночь они шли через солончаки, и на рассвете остановились в камышах. Здесь Пабло наконец-то почувствовал под ногами землю и смог выпрямиться. Но голова закружилась, ноги подогнулись, и он свалился в колючки.

Незнакомец за шиворот подтащил его к луже. Зачерпнул в пригоршню воду, понюхал, лизнул ладонь.

– Пресная, – сказал он. – Только не выпей все сразу. Я вернусь нескоро. А кроме меня, никто не подаст тебе воды.

– Стойте, сеньор! – Пабло задергался, пытаясь повернуться в его сторону. – Не ходите туда! Вас убьют, тогда и мне конец!

– Ты же не знаешь, куда я иду.

– Там, впереди, река. Вы пойдете вдоль нее, другой дороги нет. И вас убьют. Как убивают любого, кто приближается к Агуа Кальенте с этой стороны.