Текст книги "Граф Орлов, техасский рейнджер"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

18

Джерико погладил сейф. На холодном блестящем металле цвета вишни появились и тут же высохли следы его пальцев.

«Нечего мне делать в Нью-Йорке, – подумал он. – Да, там хорошо. Но я слишком часто говорил о Нью-Йорке с Индусом. А тот мог трепаться о моих планах еще с кем-нибудь. Ищейки не дадут мне покоя даже там. Нет, я уйду в Калифорнию. Сан-Франциско – вот подходящее местечко для меня и моих денег. Там много таких, как я. Людей, которые еще вчера ходили в обносках, а сегодня покупают бриллианты для своих шлюх. Там никто не спрашивает, откуда у тебя золото. Не спросят и у меня. Но я не стану тратиться на ерунду. И не спущу ни одной монеты в игорном доме. Нет, я вложу свои деньги в дело. Куплю отель. Несколько отелей. Люди всегда готовы платить за еду и крышу над головой. Они станут платить мне, и каждый мой доллар превратится в два доллара, а миллион – в два миллиона…»

– Как будем делить? – осторожно спросил Индус, стоявший рядом.

Джерико стиснул зубы, чтобы не выдать ярости. Делить? Он не собирался ни с кем делиться. Раньше – другое дело. Раньше он платил своим людям – чтобы они оставались с ним. Но теперь их пути разойдутся, и пусть они сами добывают свой кусок хлеба, сами, без него, без его опыта, без его ума, без его удачи.

– Делить? Пока еще нечего делить, – ответил он.

– Я слышал, о чем толкуют ребята Кривого, – шепнул Индус. – Они хотят сосчитать долю убитых. Мы потеряли только Скрипача, а они – четверых. Значит, ты получишь одну лишнюю долю, а Кривой – четыре.

– Доля убитых? Неглупо придумано, – усмехнулся Джерико.

– Ведь пока их не убили, они участвовали в деле, так? – шепотом рассуждал Индус. – Они делали свою часть работы, так? Если бы у них были наследники, тем бы досталось что-то. Но их наследники – это Кривой и ты. Потому что вы с ним – старшие. Вот и получается, что…

– Заткнись. Доля убитых – гроб. И то, если повезет. Потому что многих кидают в могилу без всякой упаковки. И это еще в лучшем случае. Кому-то приходится гнить под солнцем и кормить стервятников, – сказал Джерико. – Вот что такое – доля убитых. Лучше не болтать об этом, чтобы не навлечь беду.

Он выбрался из фургона, где хранился сейф, и увидел хозяина постоялого двора. Тот переминался с ноги на ногу от нетерпения, желая сообщить что-то очень важное.

– Сеньор!

– Что тебе?

– Наши задержали на дороге странного человека! Он везет гроб!

– Гроб? – изумленно переспросил Индус, высунувшись из фургона.

– Ну и что? – усмехнулся Джерико. – В Кальенте привозят и не такой груз. А на гробы тут всегда будет спрос.

– Если бы гроб был пустой! Но там покойник, сеньор! И этот человек говорит, что знает вас! Он издалека стал кричать, чтобы в него не стреляли! Хотя наши сидели в камышах, и их не было видно! Но он знал, что там сидят! Он знает вас, сеньор!

– Он назвался?

– Нет! Он требует, чтобы его пропустили к вам!

– Так-таки и требует? Ну, пойдем, поглядим на гостя.

– Не надо туда ходить, – сказал Индус. – Ты же сам знаешь, на какие трюки способны ищейки. Подослали своего, чтобы проверить – может быть, ты тут прячешься?

– Только придурки прячутся у себя дома, – спокойно ответил Джерико. – А ищейки знают, что я не придурок.

Старый фургон с кособоким дырявым тентом стоял на окраине. Два тощих мула понуро опустили головы, выискивая под ногами сухие травинки. Хозяин фургона сидел на песке, окруженный местными вояками, которые не сводили с него своих дробовиков. Джерико издалека узнал его – и засмеялся.

«Так бывает всегда, – подумал он. – Когда у тебя остается последний сухарь и ты бережешь его, терпишь голод, но бережешь – ты так и будешь обладать всего лишь сухарем. Но стоит его сожрать, и остаться ни с чем – Бог тут же подкинет тебе целую буханку хлеба!»

– Эй, братишка! – крикнул он. – Ты привез?

– Разве я когда-нибудь возвращался с пустыми руками? – ответил Пескарь, вскакивая с земли.

Если бы Джерико отправил Пескаря в ад, тот и оттуда бы вернулся, прихватив котелок с кипящей смолой. У парня был настоящий талант – он мог добыть любую вещь, которая была нужна для дела. Больше всего на свете Пескарь любил лошадей. Он научился их красть раньше, чем ходить. Когда банда готовилась к очередному делу, Пескарь не чистил оружие, не ходил в разведку, да и в ограблениях он никогда не участвовал. Он подбирал лошадей для дела. Но мог найти и все остальное – оружие, одежду, или укрытие, чтобы отсидеться, пока не уляжется шум. Задумав ограбление банка, Джерико сразу же отправил своего снабженца за динамитом. Просто так, на всякий случай. На братьев Родригесов надежды было мало – а оказалось, что и вовсе нельзя надеяться. Взломщик, который вместо утреннего кофе выпивает стакан текилы – это уже не взломщик, и с сейфом ему не справиться. Джерико больше верил в силу взрывчатки. Он часто слышал о том, как лихие ребята вроде братьев Далтонов взрывали сейфы в почтовых вагонах. Если у этих придурков все получается – почему не получится у Джерико? И он отправил Пескаря за динамитом. И вот Пескарь вернулся, и теперь дело сдвинется с мертвой точки. Джерико снова рассмеялся, не скрывая радости.

Он обнял приятеля и сморщил нос:

– Ну и воняешь же ты, братишка!

– Что поделать! Посидишь несколько суток в одном фургоне с мертвецом, и ты завоняешь!

– Кто у тебя там?

– Не знаю. Он торчал у Родригеса, когда там началась заварушка. Схлопотал пулю, загнулся. Ну, а я решил, что от мертвого придурка может быть больше пользы, чем от живого.

– Ты спрятал груз под ним! – догадался Джерико.

– А что оставалось делать? Твой шериф предупредил меня, что на дорогах полно патрулей. Пока доехал, меня раз двадцать останавливали. То рейнджеры, то кавалерия. Но только принюхаются – вмиг отпускают! – Пескарь расхохотался. – У тебя все получилось?

– Конечно. А что там стряслось у Родригесов? – спросил Джерико, продолжая улыбаться, хотя и насторожился.

– Потом расскажу. Давай сначала достанем груз, пока в нем не завелись черви.

Богобоязненные жители Кальенте вскрывали гроб, крестясь и чертыхаясь. Раздувшийся труп вывалили на песок, и динамитные патроны, на которых он покоился так долго, были собраны в мешок. Здесь же, у дороги, принялись рыть могилу. Когда тело будет предано земле, по этому месту прогонят быков, чтобы сровнять холмик. Так в этой тихой деревушке поступали с каждым незваным гостем…

Пескарь долго мылся, истратив целое ведро воды. Всю свою одежду он выбросил и попросил сжечь, однако Джерико знал, что ее не уничтожат. Постирают, высушат на песке – да и продадут кому-нибудь.

– Ну, а теперь рассказывай, – сказал он, когда Пескарь, наконец, уселся за стол с угощением. – Что там было, у Родригесов?

– Честно говоря, я уж и не думал, что выберусь оттуда, – с набитым ртом признался Пескарь. – Ты же слышал про Шона Прайса?

– Конечно.

О Прайсе он знал только то, что этому рейнджеру лучше не попадаться. С ним невозможно договориться. Впрочем, их пути до сих пор не пересекались – рота Прайса стояла в Сан-Антонио, а Джерико проворачивал свои дела подальше от больших городов.

– Все мы о нем слышали, но никто не видел. Потому что тот, кто его увидел, после этого закрывал глаза навек, – важно произнес Пескарь. – Так вот, он был там! А дело было так. Я уже собирался уезжать из таверны, как вдруг там появился парень на аппалузе.

– На аппалузе? – Джерико нахмурился.

– Ну да. Лошадка была точь-в-точь такая же, как моя Пеструшка. Помнишь ее? У меня аж сердце остановилось. Парень был по виду из простаков. Взял я его на мушку и говорю, мол, мистер, давайте поменяемся, вы мне подарите лошадку, а я вам – жизнь. И все вроде бы уже получилось, но тут за ним следом появляется Ангел…

– Что за Ангел?

– Белый арабский жеребец. Красавчик из красавчиков. Племенной. Такой конь – один на весь Техас. И ездит на нем только один всадник. Шон Прайс, вот кто хозяин Ангела. Я его сразу признал. И хотел смыться. Но Прайс уже держал меня под прицелом…. – Пескарь вытер взмокший лоб. – А Родригесы… Они же олухи. Начали бузить. Тогда Прайс и этот парень с аппалузой… В общем, они всех заставили заткнуться. Заперли в сарае и приказали Родригесу, чтобы он нас стерег, пока не приедет шериф. В общем, повезло. Шериф приехал со своими ребятами, без чужаков. Поэтому отпустил меня сразу. И еще дал наколку, где найти динамит. А с покойником – это уже я сам придумал. Здорово вышло, да?

– Да, здорово, – задумчиво протянул Джерико. – А как выглядел тот парень на аппалузе?

– Я же говорю, по виду – простак. Таких не запоминаешь. Они же все на одно лицо.

– Ну, молодой он или старый?

– Черт его знает. Вроде тебя.

– Говорит по-испански?

– Думаешь, я успел с ним побеседовать? – Пескарь осекся под взглядом Джерико и встал, вытирая губы рукавом. – Ну, я готов. Можешь меня отправить еще куда-нибудь. Как у нас с лошадьми?

– Лошадей-то у нас полно. А людей мало, – сказал Джерико. – Всякого сброда – целая армия. А тех, кто нужен – мало. Очень мало. Их все меньше и меньше, вот в чем беда. Хорошо, что ты приехал. Очень вовремя ты приехал, Пескарь, очень вовремя.

Плохие новости всегда приходят вместе с хорошими. Наверно, для того, чтобы казаться не такими уж и плохими. Вот и сейчас, обрадовавшись возвращению Пескаря, Джерико почти не разозлился, узнав, что Полковник – враг. Ну да, враг. А как еще назвать того, кто заодно с рейнджерами? Да, враг, но злости на него у Джерико не было. Ему было немного досадно чувствовать себя обманутым, и только. Тот, кто выдавал себя за взрывника, ловко провел его. Ни один чужак не мог побывать в Кальенте и безнаказанно уйти. А этот пришел, как к себе домой, и так же спокойно удалился. Может, он и в самом деле встречался с Пабло Гомесом? Может быть. Но теперь об этом может рассказать только сам Пабло. «Если он еще жив», – подумал Джерико.

Он попытался прикинуть, сколько времени у него в запасе. Если «парень на аппалузе» отправился за рейнджерами, и если он до них доберется, то они нападут на рассвете. Значит, вся ночь впереди. «Сейчас мы взорвем сейф, потом начнем пересчитывать деньги, потом станем делить, – думал Джерико. – Нет, дележку надо отложить. Надо устроить так, чтобы все деньги до утра оставались в одном месте. Надо припрятать их. И уйти. А потом вернуться за ними – дней через десять, когда рейнджеры уже обыщут каждый угол в деревне и выпотрошат каждый сундук. Да, все очень просто. Так просто, что никто бы и не додумался до такой простоты».

– Индус! Подгоняй фургон с сейфом к старому колодцу. Открывать будем там.

– Открывать?

– Взрывать! Шевелись!

«Ай да Полковник, – снова подумал он, уже без малейшей злости, а, скорее, с восхищением. – Надо же, как ловко он выскользнул из Кальенте! Я, как последний дурак, сам его отправил, да еще дал охрану! Интересно, он сдаст ребят живыми или прикончит по дороге? Впрочем, не важно. Джимми и Пат не из тех, кто сразу поднимает руки. Им не на что надеяться в суде, у обоих слишком много крови за плечами. Значит, они будут отбиваться, пока их не прикончат. Значит, они не проболтаются. Все складывается не так и плохо. Лишь бы сейф поскорее открыть…»

Фургон подкатили к старому колодцу. Чтобы вытянуть из него тяжеленный сейф, понадобились усилия целой толпы, да и она не справилась бы, если б не Уолли. Наконец, железный ящик грохнулся на дорогу, и все отошли в сторону, оставив Джерико одного.

Он пересчитал заряды – их было двенадцать. Наверно, дюжины динамитных патронов хватит, чтобы разнести весь поселок в щепки. Но достаточно ли их для того, чтобы выбить дверцу сейфа? Этого Джерико не знал. И единственный человек, кто мог бы ему что-то подсказать, оказался врагом. «Эх, Полковник, не к той команде ты прибился, – подумал он, поглаживая сейф. – Каких дел мы бы натворили с тобой, если бы работали вместе!»

Он никогда не делил людей на черных и белых, или на богатых и бедных, даже на своих и чужих не делил. Богачи разоряются, свои становятся чужими, а между белым и черным вообще никакой разницы – после удачного выстрела. Нет, люди все одинаковы. Но Джерико был не таким, как все. Он знал, что таких, как он, мало. И Полковник – из той же породы.

– Джерико, смотри, кто едет! – Индус потеребил его за плечо.

Он поднял голову – и не поверил своим глазам. На склоне горы между деревьями мелькала пятнистая лошадь. Всадник погонял ее, торопясь.

– Вот так номер! – Пескарь хлопнул в ладоши. – Аппалуза! Неужто та самая?

– Не дергаться! – приказал Джерико. – Я сам с ним разберусь.

– Почему он вернулся? – испуганно спросил Индус.

– Потому что я этого хотел, – сказал Джерико.

«Господи, дай мне силы сдержать свой гнев, – взмолился он. – Удержи мою руку, когда я захочу пристрелить негодяя! А если я опережу тебя, то пусть хотя бы патрон окажется негодным, и пусть хотя бы осечка спасет жизнь этого предателя! Потому что его жизнь нужна мне»…

Полковник подскакал ближе и остановился, разглядывая сейф.

– Ты приехал. А где динамит? – поинтересовался Джерико.

– Мы нарвались на патруль. Твои парни разбежались в разные стороны. Договорились возвращаться по одному. Кажется, я их опередил.

– Узнаю Джимми, – сказал Индус. – Чуть что – «разбегаемся по одиночке». Никогда даже не попытается пробиться.

– Там не пробьешься, – сказал Полковник. – Мы не выбрались даже из леса, как увидели патруль на тропе.

– Много их? – спросил Джерико.

– Я насчитал пятерых, прежде чем дал деру.

– Они за вами гнались?

Полковник пожал плечами.

– За мной никто не гнался. Поэтому я здесь. Иначе пришлось бы покружить по горам. А это что? Сейф?

– Да. Сейф.

– Так вот для чего тебе был нужен динамит!

– Ты догадлив.

«А если он говорит правду? – подумал Джерико. – А если через пять минут здесь появятся Джимми и Пат? А если он никак не связан с рейнджерами? С Прайсом они встретились случайно. Точно так же, как и с Пабло. В таверне Родригеса пересеклись пути всех троих – Полковника, Гомеса и Прайса. Чистая случайность. В жизни и не такое бывает. Так что же мне с ним делать?»

Полковник оставался в седле, и руку держал возле кольта. Возможно, это была просто привычка. Но такая привычка весьма опасна для тех, кто попытается направить ствол на него. «Он выстрелит первым, – подумал Джерико. – Да, он один, а нас много. Но это ерунда, потому что после его выстрела нас сразу станет меньше. И я знаю, кому достанется его первая пуля – мне…»

– Не хочешь немного поработать? – Джерико подбросил на ладони динамитный патрон. – Покажи, на что ты способен. Откроешь дверцу – получишь свои две сотни.

– Две сотни? Ты смеешься? В сейфе лежат тысячи, а ты предлагаешь мне две сотни!

– Да. Две сотни, за которыми ты сюда ехал. Я не смеюсь, – сказал Джерико и бережно положил заряд на сейф. – Я держу слово. Ты получишь то, за чем приехал. И вдобавок останешься жив. Поверь, это не так уж и мало.

«Сейчас он начнет стрелять», – подумал Джерико, готовый при первом же движении Полковника откатиться в сторону и выстрелить в ответ.

Но Полковник снова его удивил. Он спешился и подошел к сейфу. Присел рядом, уважительно погладил полированную сталь.

– Это не так просто, – сказал он.

Джерико посмотрел на Уолли:

– Помоги моему другу.

Негр всегда понимал его с полуслова. Полковник не успел головы поднять, как Уолли навалился на него, придавив к земле.

– Нет! – крикнул Джерико, увидев, что негр замахнулся своим огромным кулаком. – Он нам нужен живым! В подвал!

Полковник не сопротивлялся, когда его разоружали. Только, отплевываясь, спросил недовольно:

– Обязательно было в песке извалять? Если я тебе нужен, так бы и сказал. Я бы остался.

– Остался бы ты, как же, – скривился Джерико в ухмылке. – Для начала уложил бы человек пять. А потом остался бы гнить под солнцем. Нет, Полковник. Не знаю, зачем ты вернулся, но теперь все будет так, как я скажу. А не так, как ты хочешь. И не так, как придумали твои дружки-рейнджеры. Может, ты и сам из них?

– Что с тобой говорить, – Полковник отвернулся. – Ты опять за свое. Опять скажешь, что раскусил меня.

– Да, раскусил! – Джерико оглядел своих бандитов. – Парни, я хочу, чтобы вы знали – спокойной жизни не будет. Нас выследили. Поэтому не станем тут задерживаться. Уходим на рассвете. С деньгами. И с двумя пленными.

– Зачем они нам? – злобно выкрикнул Кривой. – Рейнджеры пленных не берут, и мы тоже не будем!

– Мы с тобой умнее рейнджеров, – сказал Джерико. – Они понятия не имеют о том, как по-настоящему вести войну. Может, они и слова такого не слыхали – «заложник». А у нас в руках сразу два заложника. Так что, пока они живы, рейнджеры не выпустят в нашу сторону ни одной пули.

19

«Превосходно!» – подумал капитан Орлов за секунду до того, как его столкнули в подвал. Это был, несомненно, тот самый подвал, куда отправили Прайса, и где Орлов рассчитывал увидеть ротмистра Бурко.

Крышка захлопнулась, обрубив тусклые лучики света, и капитан оказался в кромешной темноте. Однако тех нескольких секунд, пока подвал был открыт, оказалось вполне достаточно, чтобы охватить его взглядом. И этого взгляда хватило, чтобы понять – расчеты оправдались ровно наполовину: Прайс был здесь, ротмистр отсутствовал.

«Превосходно, – снова подумал Орлов. – Я опять опоздал. Что ж, во всяком случае, я жив. А на то, чтобы устроить подкоп, потребуется не так много времени».

Он возблагодарил того, кто изобрел обычай носить штаны навыпуск, поверх сапог. Бандиты, обезоружив капитана, не удосужились его обыскать. И нож, притаившийся за голенищем, сейчас казался ему лучшим товарищем. А уж вдвоем-то им нечего бояться.

На четвереньках, ощупывая земляной пол, капитан переполз в угол, где слышалось тяжелое дыхание Прайса.

– Как ты, Шон? Ранен?

– Рука…

Пальцы нащупали туго затянутые узлы веревок, а потом – липкую ткань.

– Похоже, кровь идет, – сказал Орлов. – Но слабо. Скажи им спасибо – они думали, что связывают тебя, а получилось, что наложили жгут. Даже не знаю, стоит ли тебя развязывать.

– Не стоит. Всё равно убьют. – Прайс закашлялся. – Пол, я вроде как виноват перед тобой. Но я не знал, что у них есть динамит. Оказалось, у них до черта динамита. Если они не пожалели его для меня…

Он снова закашлялся, тяжело и надрывно.

– Черт! В меня стреляли из всех видов оружия, на меня кидались с ножом, вилами и шахтерской киркой, но динамитом меня еще не взрывали.

– О чем ты? Никто тебя не взрывал.

– Да? А как я, по-твоему, оказался тут? Все шло как по маслу, и вдруг – взрыв! На меня рушится потолок, я зажмурился будто бы на секунду, открываю глаза – а я уже связан и валяюсь в могиле… Но… Погоди. Меня сдал трактирщик. Наверно, узнал. Наверно, он раньше жил возле Сан-Антонио. Но ты-то за что сюда попал? Они подслушали нас, вот что!

– Нет, – подумав, ответил капитан Орлов. – Джерико клюнул на нашу приманку. И отправил меня за динамитом. Под конвоем. Я освободился от конвоя и вернулся.

– Зачем? Ты же должен был найти Джонса!

– Не беспокойся. Рейнджеров я вызвал другим способом. Потому и смог вернуться. Видишь ли, у меня тут есть одно дельце… – Он исправился: – Было одно дельце. Ну вот, я вернулся, и они меня скрутили. Кажется, я знаю, почему. В толпе мелькнула знакомая физиономия. Я видел этого парня в таверне Родригесов. Один из тех, кого мы с тобой заперли в курятнике.

– Черт! Значит, шериф их всех отпустил. Я так и знал, что ему нельзя доверять, – устало проговорил Прайс. – Но… Ты уверен? У тебя такая хорошая память на лица?

– Трудно забыть лицо того, кто целился в тебя из винчестера.

Капитан уже разрезал веревки и, нащупав окровавленную кожу, попросил:

– Шон, потерпи малость. Сейчас будет больно. Я хочу проверить твою рану. В темноте придется действовать на ощупь, а это не слишком приятно.

– Это точно, не слишком. – Прайс скрипнул зубами. – Зря это всё. Что там? Навылет? Я не чувствую пули под кожей.

– Да, навылет.

– Это еще до взрыва, – сказал Прайс. – В горячке только почувствовал удар, даже не понял, что ранили.

– Говорю тебе, не было никакого взрыва.

Орлов, как мог в темноте, перевязал его руку. Больше крови нигде не было, и он обрадовался – с такой раной Прайс способен не только к побегу, но и к драке.

– Как это – не было взрыва? – проворчал рейнджер.

В этот момент капитан Орлов почувствовал, как дрогнул земляной пол подвала. Сверху посыпался песок.

– А это что, по-твоему? – насмешливо спросил Прайс. – Опять скажешь, что не было взрыва?

– Они взорвали сейф.

– Значит… – Прайс снова зашелся в приступе кашля.

– Тебе лучше бы помолчать, – сказал Орлов. – Наверно, у тебя легкая контузия. Грудь болит?

– Спина. И бок горит. Только это всё ерунда. Пройдет. Скоро все пройдет.

– Джерико ничего нам не сделает. Он держит нас в заложниках.

– Глупо.

– Может быть, рассчитывает договориться с рейнджерами, когда те окружат деревню. Неужели твоя жизнь не стоит того, чтобы выпустить отсюда банду, которую можно будет схватить с другой раз, в другом месте?

– Пол, рейнджеры не договариваются. – Прайс говорил с трудом, и в горле у него что-то булькало, но голос звучал гордо, почти надменно. – Рейнджеры не ведут переговоров о заложниках. Заложник считается погибшим с момента захвата. А за погибшего надо просто отомстить. Вот и весь разговор. В Кальенте останутся только вдовы, сироты и развалины. И это – правильно. А теперь давай помолчим. Мне надо кое-что обдумать…

Орлову не понравилось то, что сказал Прайс. И дело было даже не в смысле слов, а в их интонации. Так говорят приговоренные или безнадежно больные. «Наверно, у него не только рука ранена, – подумал капитан. – Когда на человека рушится потолок, может достаться и по голове. Внутренности могло отбить. Ему сейчас тошно, вот он и ноет. Плохо. В таком состоянии он – не боец. Запишем его в разряд временно выбывших из строя».

Глаза его понемногу привыкли к темноте: откуда-то сверху брезжило неясное свечение. Не из-под крышки, нет. Капитан пополз вдоль стенки, ощупывая каждую пядь земли перед собой.

На этом пути его ждало немало находок. Обнаружив пару бумажных клочков, он понял, что это остатки конвертов, когда под пальцами хрустнули ломкие осколки сургуча. Сердце капитана заколотилось, едва не выпрыгивая из груди, когда он наткнулся на что-то металлическое. То был кофр, в котором возят дипломатическую почту. Обычно этот плоский ящик был спрятан под коленкоровую или кожаную оболочку, и выглядел как чемодан либо саквояж – в зависимости от размеров. Кофр не боялся огня, и был недоступен для обычных взломщиков. «Как же они его вскрыли?» – думал капитан, тщательно ощупывая холодный толстый металл. Возле рукоятки он обнаружил застрявшие в креплении свинцовые крошки и понял, что по кофру стреляли. Видимо, в горячке. А потом нашелся кто-то более рассудительный, кто высверлил несколько заклепок. Во всяком случае, кофр вскрыли, и его содержимое бесследно исчезло. Если не считать обрывков…

Он был почти уверен, что перед ним тот самый кофр, с которым ехал курьер в сопровождении барона Лансдорфа и его семьи. Второго такого чемоданчика в Техасе быть не могло.

«Значит, я на верном пути, – подумал Орлов. – Значит, и ротмистр где-то рядом. Продолжим поиск».

Скоро он наткнулся на рыхлые кучки земли, потом обнаружил ступеньки, высеченные в глиняной стене. А еще выше его пальцы нащупали концы каких-то досок и сучьев. И именно оттуда сочился едва различимый свет. Этими деревяшками была завалена нора, ведущая наружу!

«Кажется, кто-то уже устроил тут подкоп раньше меня, – подумал Орлов. – Кто-то? Надеюсь, что это был ротмистр. Интересно, далеко ли он ушел?»

Подергав доски, которыми была забита щель между потолком и стеной, он убедился, что с ними не справиться. Да и вряд ли теперь бандиты оставят подвал без присмотра. Значит, у него остался только один выход. Выход через вход.

Он вдруг снова ощутил приступ смертельной усталости, и уселся на рыхлую горку земли.

– Пол? – раздался голос рейнджера. – Ты здесь?

– Пока еще.

– Черт, я, кажется, вырубился. Снова показалось, что меня уже похоронили.

– Не торопись.

– А знаешь, я уже лежал в могиле. В братской могиле, – добавил Прайс. – Это было на войне. Ты воевал?

Орлову было лень задумываться над ответом. И он сказал:

– Да.

– Здесь? У нас?

– Нет, у нас.

– Я слышал про русских, которые воевали на нашей войне.

– Только слышал? А не встречал?

– Нет, не встречал. А может, и встречал. Тогда мы как-то не задумывались, кто откуда приехал. Да это всё ерунда. Ирландцы, к примеру, бились и за нас, и за южан.

– Не хотел бы я попасть туда, где они сходились, – сказал Орлов.

– О да, говорят, там был сущий ад… Ты когда-нибудь видел, как дерутся ирландцы?

– Конечно.

– А мне еще приходится их разнимать. – Прайс засмеялся, и на этот раз без кашля. – Обычный дебош легко остановить парой выстрелов в потолок. А с этими дьяволами ты можешь хоть весь салун изрешетить – они даже не заметят.

– Ну, и как ты справляешься? – спросил Орлов.

– Как? – Прайс помолчал. – Как… Да стреляю по ногам. Без разбора, кто прав, кто виноват. Троих-четверых свалишь, только тогда до остальных дойдет, что пора успокоиться.

– Сурово.

– Да, хорошо, что на войне с ними не встретился. А еще было много немцев. Только что из Европы. И сразу записывались в армию, прямо в порту. У вас там в это время тоже шла какая-то война, да?

– Да у нас все время идет какая-нибудь война.

– Из-за чего?

– Для войны всегда найдется десяток причин, о которых напишут в газетах, – сказал капитан Орлов. – А правды все равно никто никогда не узнает.

– Ты воевал в пехоте?

– Скорее, в кавалерии.

– Понятно. Значит, ты из богатых.

– Ничего это не значит, – ответил Орлов, немного уязвленный насмешливым тоном Прайса. – Просто так сложилось. Не беспокойся, я и на своих двоих набегался на войне. И врага видел не в подзорную трубу.

– И давно это было?

– Давно.

– Мне тоже иногда кажется, что война была давно, – сказал рейнджер. – А сейчас вот – будто и не кончалась. Опять могила, опять пахнет глиной и кровью, опять думаешь о том, кто тебя встретит за порогом, черти или ангелы.

Прайс надолго замолчал. Капитану Орлову было хорошо знакомо его состояние. После контузии человек будто пробирается в санях через пургу, которая время от времени прекращается, и тогда можно оглядеться, отдышаться, выбрать верное направление – и вдруг снова налетает буран, снова снег и ветер бьют в лицо, и ты снова ничего не видишь, не понимаешь, снова катишься куда-то…

Земляной пол под ногами снова дрогнул. «Еще один взрыв? Превосходно, – подумал Орлов. – Если вы, ребята, не взломали сейф с первой попытки, то уже не справитесь никогда. А ваши взрывы только поторопят рейнджеров и подскажут им верное направление».

– А давно ты в Америке? – снова заговорил Прайс.

– Пять лет.

– И все это время торгуешь хлебом?

– Как видишь.

– Слушай, Пол, тебе не кажется, что ты занимаешься не своим делом? Ничего не имею против торговли. Особенно против торговли хлебом. Но это дело любому по плечу. Даже последний тюфяк, трус и белоручка может справиться с такой работой. Ты же из другой породы, Пол.

– С чего ты взял?

– Это видно.

– Жаль, если так, – усмехнулся Орлов. – Но ты не прав. Тюфяк, трус и белоручка не продержатся и недели в бизнесе. Здесь надо рисковать, здесь надо быть наглым. Не гнушаться грязной работы. И еще надо уметь принимать удары. И быть готовым к тому, что тебя собьют с ног. И тут важно, чтобы тебя не растоптали. А потом встать, отдышаться – и снова в драку. Вот что такое бизнес.

– На что только люди не идут ради денег, – сказал рейнджер. – Уж я-то знаю. Говорят, есть преступники, которые убивают ради удовольствия. Я таких не встречал. Иногда попадались такие, кто убивал из мести, или по пьяному делу. Честно скажу, я их и преступниками не считаю. И ни одного из таких не застрелил при аресте. Но все остальные – они нарушали закон ради выгоды. Хапнуть деньжат, или завладеть чужой собственностью, или устранить соперника… Все сводится к одному – к выгоде.

– Извини, а ты сам-то о выгоде не думаешь?

– Я не идиот. Конечно, можно неплохо зарабатывать, не нарушая закон. Но можно очень хорошо зарабатывать, охраняя закон.

– Ты хорошо зарабатываешь?

– Ну, только премий за пойманных преступников я получил… – Прайс долго подсчитывал, – я получил двадцать две тысячи долларов.

– Двадцать две тысячи? Да ты богач!

– Мог бы получить и больше, если бы мне засчитали всех, кого я прибил. Знаешь, как бывает. Следишь за ним, следишь, потом сходишься, он на тебя кидается с оружием – и получает свое. А в участке тебе говорят, что это совсем не тот парень, за которого обещали деньги. И ничего им не докажешь, потому что он лежит рядом и молчит, а на лбу у него не написано, что он тот самый. Я вот думаю, что надо бы всех преступников клеймить, как телят на ранчо. Все равно он уже никогда не станет нормальным человеком, а у нас бы меньше было забот…

Шон Прайс снова закашлялся и надолго замолчал.

– У меня тоже были трудности с опознанием, – сказал Орлов.

– Что? Хочешь сказать, ты кого-то завалил по ошибке?

– Нет, что ты! Я же простой хлеботорговец. Как-то раз застрял на узловой станции. Перебрасывал груз с одного эшелона на другой. А все грузчики там были китайцы. Для начальства они все были на одно лицо. И пользовались этим. Во время выдачи зарплаты некоторые из них подходили к кассиру по несколько раз и называли чужие имена. Ву, Чан, Ляо… А потом приходили настоящие Ву с Чаном и Ляо, а денег уже нет.

– Надо было назначить одного китайца помощником кассира, – перебил его Прайс.

– Я до этого не додумался, – признался капитан. – Но я подсказал другой способ. В ведомостях при получении денег всем рабочим приказали не расписываться, а ставить отпечаток большого пальца. Мазали палец чернилами и прикладывали вместо подписи. А чернила смыть трудно, так что по второму кругу уже никто не приходил.

– Чернила можно смыть хорошим виски. Я сам видел, как у нас в канцелярии писарь чистил свой обшлаг, – заявил рейнджер. – Конечно, грузчик не станет переводить виски на такое дело. Так что это ты здорово придумал. А как думаешь, это правда, что у каждого человека на пальцах рисунок, который не повторяется у других людей? Вот было бы здорово.

– Это было бы слишком просто, – ответил капитан. – Тогда в каждом полицейском участке просто была бы коллекция отпечатков пальцев всех преступников. Но раз такой коллекции нет, значит, всё это сказки. Вроде того, что в глазах покойника сохраняется образ убийцы.

– Точно, вранье. Сколько раз я ни заглядывал в глаза мертвецов, ничего там не видел. – Прайс снова надрывно закашлял. Потом спросил: – Так что ты скажешь насчет моей идеи? Будем клеймить плохих парней?

– Зачем?

– Чтобы потом не было лишних разговоров, когда предъявляешь тело. Заказывали Джона Смита с клеймом, к примеру, «НН» или «ЕЕ»? Так получите, и рассчитаемся.