Текст книги "Граф Орлов, техасский рейнджер"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

21

«О да, – подумал капитан Орлов. – Я сделаю это красиво, уж для тебя-то я постараюсь».

Джерико был достойным противником. Умелый воин, хитрый переговорщик. С таким врагом приятно иметь дело. Победа над ним будет особенно лестной, а поражение – не таким уж и горьким. Но о поражении капитан даже не задумывался. Потому что он уже победил. Он заставил Джерико проговориться. Тот изо всех сил пытался скрыть какое-то неприятное событие. А таким событием мог быть только побег человека, которого бандиты называли Англичанином – он же «Манчестер», он же «мистер Форд из Нью-Йорка», он же ротмистр Бурко, он же «Тихоня».

Ротмистр был здесь. А теперь его нет. И это – главное, что хотел узнать капитан Орлов. Если бы Джерико убил Англичанина, он бы не постеснялся в этом признаться. Мало ли что бывает между крутыми парнями. Если бы Англичанин согласился на него работать и, скажем, был бы куда-то отправлен – и в этом случае Джерико незачем было врать. Но сознаться в том, что твои люди проворонили, прохлопали, обмишурились – значит признать, что ты и сам такой же растяпа. Нет, Джерико не мог в этом признаться даже самому себе.

Орлов с трудом сдерживал радость. Нет чувства сладостнее, чем выздоровление. А капитану казалось, что он только что оправился от тяжелого недуга. Поняв, что ротмистру удалось бежать, он ощутил легкость и свободу. «Браво, Сергей Андреевич! Вы развязали мне руки. До дому сами доберетесь, не маленький. Абы кого за кордон не пошлют, да еще инкогнито. В подготовке вашей я не сомневаюсь, так что – в добрый путь. А мы тут сами как-нибудь разберемся. Теперь я вольный казак, что хочу, то и ворочу».

А хотел он сейчас одного – убить Джерико. Конечно, было бы неплохо при этом самому остаться в живых, но это уж – как получится. Пробивая ломиком наклонные шурфы под сейфом, он незаметно оглядывался, изучая позицию. Среди лошадей, стоящих в тени одинокого дерева, он заметил и свою аппалузу. Она была уже без седла, и, разумеется, седельные сумки тоже были кем-то присвоены. Но зато, в отличие от остальных лошадей, аппалуза не была привязана к дереву, стояла свободно и была готова в любой момент унести его в горы. Вот только ждать этого момента придется еще долго…

Он решил ограничиться двумя шурфами. Широкими, чтобы можно было разместить связку из трех патронов. То были самые крупные патроны, какие ему доводилось использовать, двухдюймовые. На обрывке упаковочной бумаги сохранилась маркировка: «геркулес-порох». Этот динамит использовался для дробления твердых пород. Капитан предпочел бы другой сорт, с более выраженным метательным действием, например, германский «Д-1» – но выбора не было.

Он аккуратно затолкал патроны в шурф, постукивая черенком лопаты. Три в один канал, два в другой. К капсюлю крайнего заряда прикрепил огнепроводный шнур. Чтобы вычислить нужную длину шнура, ему пришлось прогуляться к забору, где стояли бандиты. Тридцать три шага.

– Ты готов? – спросил его Джерико.

– Еще нет. Я только хотел спросить, тебе что-нибудь известно о начинке? Ну, что там, в сейфе, монеты или бумаги?

– Какая разница?

– Да просто не хочется, чтобы ты расплатился со мной обугленными долларами. Если там бумажки, то мне придется еще немного повозиться.

– Повозись еще немного, – разрешил Джерико. – Я тоже не люблю грязные банкноты.

– Монеты, конечно, удобнее, – сказал капитан. – Но их труднее делить. Мы однажды в Колорадо пригласили на дело местных ребят. Ну, чтоб они тормознули состав и успокоили охрану, пока мы займемся сейфами. И динамита заложили вроде самую малость. А как рванули ящик в почтовом вагоне, так вся насыпь была в серебряных долларах. По документам выходило, что везли двенадцать тысяч, а собрали мы только семь. Вот и прикинь, сколько монеток застряло в чужих карманах.

Он рассмеялся, но бандиты не разделяли его веселого настроения.

– Ты уверен в своих людях? – спросил капитан. – Не кинутся они после взрыва, чтобы первыми загрести наши монеты?

– Не кинутся.

– И все же лучше бы там были банкноты. Их труднее спрятать за щекой.

– Сколько можно возиться! – процедил сквозь зубы Кривой. – Солнце скоро сядет. Нам давно пора уходить, а вы тут затеяли возню…

– Отошли бы вы, ребята, за забор, – посоветовал капитан Орлов. – В нашем деле порой случаются неприятные сюрпризы. Иногда капсюль срабатывает прямо в руках взрывника. И тогда все, кто неосторожно находился рядом с ним, так, вместе с ним, и отправляется на небеса.

– Какие небеса! – Кривой сплюнул. – Таких, как ты, и в ад не пускают.

Бандиты заржали, однако вслед за Кривым перешли на другую сторону забора. И только Джерико с плешивым бандитом остались стоять на прежнем месте.

– Не торопись, – сказал главарь. – Делай все так, как полагается делать. Но и не тяни до утра. Ты меня понимаешь?

Он кивнул и пошел обратно. Да, тридцать три шага. Три секунды на раздумья, десять секунд на пробежку…

Требовался материал, чтобы забить шурфы. Капитан нашел его возле колодца. Пришлось изрядно потрудиться киркой, зато спустя примерно час оба канала были заряжены отличными, острыми и твердыми комьями окаменевшей глины.

Он укрылся от чужих глаз за сейфом, чтобы выполнить последнюю часть работы. Ножом вскрыл пергаментную оболочку оставшегося патрона. Пальцем выдавил большую часть липкой массы и, осторожно раскрошив, разбросал ее подальше. Снова заклеил пергамент, обмотав его куском оберточной бумаги, и присоединил остаток шнура. Сгреб песок в довольно высокий холмик, воткнул в него длинную ветку, подвесил полупустой патрон на сучок. И помолился, чтобы от первого взрыва не сдетонировали заряды под сейфом.

Сколько осталось до заката? Он глянул на солнце. Оно уже касалось вершин. Если все пойдет так, как надо, то ночевать капитан будет в своем номере, в отеле Эль-Пасо. Уходя, он оплатил его на три дня вперед. Будет крайне досадно, если эти деньги пропадут.

* * *

– Чего он так долго возится? – раздраженно повторил Кривой, снова выходя из-за забора. – Подумаешь, велика наука! Вставил шнур, да поджег!

– Мы уже поджигали, и что? – Джерико пожал плечами. – Брат, имей терпение.

– С чего ты взял, что он справится? Почему ты ему веришь?

– Потому что мы еще живы. Пока жив – надо верить. Вот если бы он привел с собой рейнджеров, тогда другое дело. Тогда я бы ему больше не верил. И тогда мы бы с тобой лежали вон там, на песке, и рейнджеры обыскивали бы наши тела и хохотали от радости. Еще бы, им удалось завалить самого Кривого!

– Что? – Кривой побелел и шагнул назад. – Как ты меня назвал?

– Брат, это не я тебя так назвал, это… – Джерико сделал вид, что смутился.

– Как ты меня назвал?!

Кривой вскинул руку с револьвером.

А Джерико, казалось, даже не шевельнулся. Он и руки не поднял, выстрелив от бедра.

Кривой охнул, выпучил глаза и отступил еще на шаг. Кольт выпал на землю.

– Ну да, все тебя называют Кривым, разве ты не знал? – спокойно продолжал Джерико.

За забором послышалась короткая возня, кто-то всхлипнул, захлебываясь кровью. Канисеро вышел из-за забора, вытирая тесак пучком сухой травы.

– Готовы оба, – довольно улыбаясь, сообщил он.

Кривой все еще стоял, пошатываясь и держась за живот.

– Ты… – прохрипел он, и кровь хлынула у него изо рта. – Всё тебе…

– Да, брат, теперь все достанется мне, – кивнул Джерико. – Разве это не справедливо? Ты только мешался у меня под ногами. Я ждал от тебя помощи, а ты наставил на меня пушку. Некрасиво, брат. Думал, что ты самый быстрый стрелок? Ты ошибался.

– Ты… Ты…

– Ложись, умри спокойно, – сказал Джерико, и у Кривого подкосились ноги. Он скорчился на песке, продолжая яростно хрипеть.

– С ним был еще Чико, – сказал Индус. – Но я его не видел с утра. Найти?

– Чико – сопляк. Он смоется, как только узнает. Не ищи его. Пусть расскажет всем, как погиб Кривой. Как он взял в Эль-Пасо банк, как перебил погоню, а потом подлый трус и предатель убил отважного и славного парня! – Джерико рассмеялся и ногой перевернул Кривого на спину. – Еще дышишь? Как тебя звали на самом деле? Что написать на могиле?

– Меня… Звали… Старк Фергюсон… Старк Фергюсон из Огайо…

– Черт, до чего же звучное имя. Старк Фергюсон! Ты должен был стать генералом или сенатором! – Джерико снова достал револьвер. – Нет, брат. Не станем вводить в заблуждение случайного путника. Проходя мимо твоей могилы, он не должен подумать, что в ней покоится прах какого-то героя. «Тут гниет Кривой», – вот что мы напишем на кресте.

– Нет…

– Да, Кривой, да, – сказал Джерико и выстрелил ему в глаз. – Так-то лучше будет.

«Будешь знать, как плевать на мои вещи», – злорадно подумал он.

– Так ему и надо, – несмело произнес кто-то в толпе, окружившей его.

– Это ему за Санчо, – добавили сразу несколько голосов.

Джерико вскочил на валун и огляделся. Их было примерно два десятка, жителей Кальенте и тех, кто называли себя «людьми Джерико». Время от времени он брал кого-то из них на дело, но главным их занятием была охрана деревни. На всех дорогах и тропах, ведущих сюда, постоянно дежурили дозорные. Иногда, очень редко, в Кальенте наведывался помощник маршала. Его пропускали безбоязненно, потому что он был из своих. Однако на всякий случай к тому моменту, когда еще только он приближался к окраине, все подвалы и тайники закрывались наглухо. Кто прятался в этих подвалах, чьим добром были набиты тайники – этого помощнику маршала не следовало знать. Да он и не спрашивал лишнего.

А еще в Кальенте порой заглядывали армейские патрули в поисках угнанных лошадей. С армией Джерико отношений не портил, и его люди всегда охотно помогали кавалеристам выйти на след конокрадов, которые обычно по каньонам стремились уйти в Мексику.

Была еще одна категория гостей, которых пропускали в деревню. Грязные, заросшие, увешанные оружием, ведущие за собой пару сменных лошадей, навьюченных разномастным багажом – такие гости тут даже приветствовались. И некоторые из них потом оставались в Кальенте, чтобы предложить свои услуги самому Джерико.

Итак, помощник маршала, вояки и бандиты – вот кто мог рассчитывать на гостеприимство жителей Агуа Кальенте. Всех остальных ждала пуля, выпущенная из засады. Если незваный гость ехал в фургоне – фургон разбирали по частям. Если верхом – лошадь получала новое тавро и в этот же день перегонялась в Мексику. Жители Кальенте в совершенстве владели искусством заметания следов…

– Жители Кальенте! – громко произнес Джерико, подняв обе руки, будто проповедник. – Вы слышали, о чем твердил этот подонок перед лицом смерти. Ни капли раскаяния в бесчисленных грехах. Ни слова о муках совести. Нет! Он горевал лишь из-за того, что все деньги достанутся мне! Каков негодяй! Только такому уроду могла придти в голову мысль, что я способен присвоить себе всю добычу! А все потому, что он – чужак. Ему не понять законов, по которым мы тут живем. И он бы удивился безмерно, увидев, как мы будем делить деньги из этого сейфа. Когда я только обдумывал предстоящее дело, этот рогоносец уже предлагал мне всю добычу поделить пополам, а остальных ребят подставить под пули рейнджеров. Тогда я подумал, что он шутит. Оказалось, у него и вправду были такие мысли… Ну, да что там говорить. Забудем о нем. У нас других забот хватает. Вы знаете, что в горах собираются рейнджеры. Ночью они не рискнут на нас напасть, но утром – утром ждите гостей. Оружие – в землю. Всех пришлых – в подвалы. Чтоб нигде – ни капли крови, ни одной гильзы. Рейнджеры должны убедиться, что мы тут живем тихо, мирно, никого не трогаем, молимся Богу и рады гостям. Верно я излагаю?

Он широко улыбнулся, и несколько ответных улыбок мелькнули в толпе.

– А теперь идите по домам и готовьтесь к встрече. С уродами мы разобрались, и ваша помощь здесь больше не требуется. Идите по домам. Сейчас будет взрыв. Новый взрыв, гораздо более сильный. И я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал. Идите по домам.

Они переглянулись, но никто и с места не сдвинулся.

– Сеньор Джерико, мы уж лучше тут постоим. Посмотрим.

– А приготовиться мы всегда успеем.

– Верно.

– Мы уж лучше тут подождем.

– Уж больно охота посмотреть на миллион долларов!

Джерико опустил руки. Это был еще не бунт, но… Это было хуже, чем бунт. Бунтуют против власти, а эти жалкие людишки даже не считали, что Джерико – власть.

Он не знал, что делать. Такое с ним случалось редко.

И тут случилось чудо.

– Эй! У меня все готово! – донесся голос Полковника. – Я поджигаю! Кому жить охота – прячьтесь!

Джерико спрыгнул с камня и властно махнул рукой, разгоняя толпу. Все послушно разбежались – некоторые за забор, но большинство просто сместилось в сторону и осталось рядом с ним. Джерико присел – присели и они. И все неотрывно смотрели на блестящий под солнцем металлический ящик…

Взрыв вознес к небу столб земли, и горячая волна воздуха ударила Джерико в лицо. Бурая пыль заклубилась вокруг, и он на какое-то время ослеп.

– Монеты! Они падают с неба! – заорал кто-то рядом с ним.

Джерико вскочил, протирая глаза, и зашагал вперед сквозь пыльные вихри.

– Стоять! – крикнул он, отплевываясь от песка. – Я сам все осмотрю…

Но мимо него уже пробежал один, потом второй. Услышав топот множества ног, он в ярости выхватил револьвер и, размахивая им, побежал к сейфу. Над ухом пыхтел Уолли, а впереди мелькнула лысина Индуса.

– Стоять! – севшим от злости голоса выкрикнул Джерико.

И вдруг ослепительно яркая вспышка заставила его остановиться. Воздух стал твердым, будто Джерико с разбега налетел на стену. А потом словно кто-то схватил его за шиворот и со страшной силой рванул назад. Он понял, что летит – летит, как осенний листок на ветру. И оглушительный грохот вдавил его в землю, как гигантский сапог…

* * *

Минно-подрывное дело требует от человека полной сосредоточенности даже на самых простых действиях. Если ты режешь шнур, то в твоих мыслях нет ничего, кроме этого шнура, причем только в том месте, где по нему сейчас движется лезвие ножа.

Капитан Орлов еще раз проверил длину шнуров, полез в карман за спичками и только тогда понял, что несколько секунд назад он слышал выстрел. «Что бы это значило? – подумал он. – Надеюсь, стреляли не в меня?».

Стоя на коленях, он осторожно поднял голову над сейфом. Еще один выстрел хлопнул возле забора, и толпа оборванцев возбужденно загудела. «Кажется, у них началась дележка, – решил капитан. – Терпение лопнуло. Еще бы, столько времени облизываться над недоступными сокровищами! Ну, всё, всё, уймитесь. Сейчас вы получите всё, о чем так долго мечтали…»

Он поджег короткий шнур, затем длинный, и отбежал к канаве. Отсюда до лошадей было не больше полусотни шагов, и он надеялся, что грохот не спугнет аппалузу. Нет, она же его видит, она его чувствует. Она должна его дождаться…

Он едва успел пригнуться, как взорвался первый заряд. Жаркая волна хлестнула по земле, вздымая пыль.

Капитан плотнее вжался в сухую траву, устилавшую края канавы, и прикрыл уши ладонями, чтобы не оглохнуть. Но не выдержал, снова приподнял голову. Он рисковал получить контузию, но не мог отказать себе в маленьком удовольствии. Война, в конце концов, это еще и зрелище. И в этом ее притягательная сила.

То, что он увидел, огорчило его. Да, как и ожидалось, толпа бандитов ринулась сквозь пыльное облако к сейфу – но среди них он не заметил знакомого силуэта Джерико. Нет, вот он, бежит вместе со всеми, а рядом возвышается огромный негр.

Ну?.. Ну?!

Мощный толчок снизу подбросил капитана в воздух. Он упал на дно канавы, крепко, до звона в ушах, приложившись виском об землю, но тут же заставил себя вскочить. Дорога была каждая секунда. Ноги казались ватными, но он все же побежал к лошадям. Те испуганно ржали, а аппалуза отбежала в сторонку и глядела на него. Позади слышались вопли раненых. С неба дождем сыпался песок, громко падали камни, подпрыгивая, как мячики.

«Слишком крутые шурфы, – думал капитан. – Заряды ушли в небо. Но, надеюсь, не все».

Он оглянулся на миг и увидел сейф. Тот казался целым и невредимым, только немного подсел одним краем в глубокую воронку. Перед ним, словно кучи грязного тряпья, валялись тела. Несколько бандитов пытались подняться с земли. «Им сейчас не до меня», – подумал капитан и прибавил шагу. Непослушные ноги цеплялись за песок, но аппалуза становилась все ближе и ближе. И вдруг рядом с ней будто из-под земли выросла фигура человека с винтовкой.

Капитан не мог остановиться. Он понимал, что если остановится, то упадет. Он продолжал переставлять ноги, неотрывно глядя в зрачок винчестера, который был нацелен прямо в его лицо.

– Вот мы и встретились! – злорадно произнес человек с винтовкой. – Я-то твою лошадку вмиг признал! Мы с ней уже подружились. Теперь она моя. Не нужны мне миллионы, когда есть такая лошадка.

Пока он говорил, ствол винчестера ходил вверх-вниз. Но вот он замер, и капитан понял, что сейчас последует выстрел.

«Как глупо», – подумал он. Еще можно было упасть, уклониться, попытаться спастись – но ему было стыдно цепляться за жизнь. Именно про этот стыд он и подумал – глупо.

– Эй, амиго, не стреляй! – прокричал кто-то сзади. – Джерико хочет сам вытащить из него кишки!

Ствол качнулся вниз. На лице появилась недовольная гримаса. «Да, мы виделись в таверне Родригесов!» – вспомнил капитан.

– Ты Пескарь! – сказал он.

– Заткнись! Джерико вечно думает только о себе! А я тоже хочу повеселиться!

Пескарь снова вскинул винчестер. И вдруг его шляпа подпрыгнула и отлетела назад. Винтовка выпала из рук, и Пескарь, постояв секунду, мешком повалился наземь. Песок вокруг его головы моментально покраснел.

«Я не слышал выстрела», – понял капитан Орлов, кидаясь к винчестеру. Он схватил его, кувыркнулся через плечо и откатился за дерево, готовый огнем встретить тех, кто случайно попал в Пескаря.

Оказалось, однако, что пуля была не случайной.

– Чего разлегся! – крикнул ротмистр Бурко, подбегая к нему. В его руке еще дымился короткоствольный револьвер. – Уносим ноги, пока они не очухались!

Бурко отвязал пару лошадей и бросил поводья капитану, но тот отмахнулся.

Орлов добрел до аппалузы и с трудом запрыгнул на нее. Обхватил бока коленями и, наклонившись, поймал уздечку.

– Граф, имеете представление, куда нам двигаться? – спросил Бурко, подъехав к нему.

Орлов махнул рукой в сторону вершин, потому что говорить он уже не мог.

22

Он почувствовал, что Бурко что-то говорит ему, и посмотрел на него. Голос не доходил, но капитан все понял.

– Да, я не слышу, – сказал Орлов. – Ничего не слышу. Это пройдет.

– Не кричите, Павел Григорьевич, – Бурко поднес палец к губам. – Лошадей запугаете.

Орлов прижался лицом к скользкой гриве аппалузы, пытаясь сдержаться, но тошнота только усилилась. Он соскользнул на землю, и его вырвало. Приступ был таким сильным, что он упал на колени, а потом стоял на четвереньках, мотая головой, и трясся всем телом в судорогах. Ротмистр отцепил от седла флягу и подал ему. Несколько глотков теплой воды придали Орлову сил. Еще один глоток – и к нему вернулся слух.

– Ничего страшного, – объявил он, снова сев на лошадь. – Легкая контузия, и только. Самое обидное, что у меня уже было такое, причем в весьма сходных обстоятельствах. Подрывали мост, и я имел глупость расположиться слишком близко.

– Обычное дело, – согласился ротмистр. – Минеры страдают от собственных мин чаще, чем от вражеских. Если не секрет, где было дело? Не Эрзурум ли?

– Карс [8]8
  Карс, Эрзурум – основные турецкие крепости на кавказском фронте, взятые русской армией во время кампании 1877–1878


[Закрыть]. До Эрзурума я не дошел. А вы тоже там были?

– Нет, я на балканском фронте.

– А я и в Болгарии побывал. Как раз перед началом кампании.

– Я знаю, – кивнул Бурко. – Мы наносили на карты ваши исправления.

– Да ну! Вот уж не думал, что наша работа кому-то пригодится. Мне говорили, что с картами в войсках было совсем худо. Шли с проводниками из местного населения.

– Не знаю. Я-то в головном дозоре шел, у меня карты были. – Ротмистр остановил лошадь. – Павел Григорьевич, куда мы движемся? Лес да лес, никаких признаков дороги.

– А зачем нам дорога? Да вы не беспокойтесь, мы уже приехали.

Увидев лошадей, стоящих в овражке, ротмистр повеселел. Пока Орлов отлеживался, он перекинул седло на аппалузу, собрал все фляги с водой и рассортировал оружие. Особую радость ему доставил орловский «ремингтон», обнаруженный в одной из сумок.

– Вот это находка! – Бурко любовно держал револьвер на ладонях. – Вот не ожидал увидеть такое сокровище в бандитской сумке!

– Положим, сумка не совсем бандитская. Кобыла чужая, не спорю. Но сумка на ней моя, и револьвер тоже мой, – сообщил Орлов.

– Миль пардон, граф! – смутился ротмистр.

– Как вы понимаете, я не мог явиться в Кальенте со всем своим обозом. Эта лошадь предназначалась для вас. А в сумках я оставил лишнее оружие.

– Разве бывает лишнее оружие? – усмехнулся ротмистр, вглядываясь в гравировку на рукояти. – А что означают эти инициалы, «РФБ»? Прежний владелец оставил?

– Да нет. Модель такая. «Ремингтон – Фордайс Билз». То есть завод Ремингтона, а автор конструкции – Билз. А вы, как я погляжу, тонкий ценитель?

– Есть грех. Падок я на такие штучки. – Он поднял руку, целясь в верхушку сосны. – Ох, какой ухватистый! Балансировка – чудо. А мушка? Позвольте, она что, позолоченная?

– Нет. Золотая. Это уж я сам ее поменял.

– Недурственно, – промурлыкал ротмистр, водя стволом из стороны в сторону. – На любом фоне ее видно. И не замарается никогда. Подскажите эту идею нашим оружейникам.

– Да я уж замучился подсказывать, – вяло махнул рукой капитан.

Ротмистр с видимым сожалением вернул «ремингтон» в кобуру и передал капитану.

– Винчестер, как я понимаю, тоже ваш?

– Этот – да. А те два – трофейные. Выбирайте, какой вам нравится.

– Оба нравятся. – Ротмистр воткнул один карабин в седельный чехол, а второй приладил поперек седла, под луку. – Ну что, граф, продолжим путь? Подозреваю, что наши знакомцы уже собрали погоню. Не стоит задерживаться.

– Погоня? Это было бы превосходно. – Орлов поднялся, стряхивая прилипшие листья. – Об этом можно только мечтать.

Он растер занемевшие колени, похлопал в ладоши, попрыгал на месте. Бурко глянул на него сочувственно.

– Вам бы лучше полежать сейчас, граф. Скоро стемнеет. Давайте найдем укрытие, и вы там отлежитесь.

– Все мы отлежимся рано или поздно. Не стоит беспокоиться, я в порядке.

– Самое опасное свойство контузии в том, что она проявляется не сразу, – сказал ротмистр. – Человеку кажется, что с ним все в порядке, и вдруг, скажем, на третий день, он теряет сознание без видимой причины.

– На третий день? Какое мне дело, что будет на третий день? Я должен вернуться в Кальенте. Вернуться сейчас же.

Бурко, продолжавший копошиться в бандитских сумках, прервал свое занятие.

– Но… Позвольте, Павел Григорьевич! Насколько я понял, вы прибыли туда, двигаясь по ориентирам, которые я вам повсюду оставлял. Я ни минуты не сомневался, что вы меня найдете. Но мне и в голову не могло прийти, что у вас там могут быть какие-то свои интересы!

Орлов, пошатываясь, подошел к аппалузе и проверил, как затянута подпруга.

– Да нет там никаких интересов. Там остался один человек. И я не хочу, чтобы его убили. А они обязательно убьют его. Просто со злости. Может быть, уже убили, вместо того, чтобы погнаться за нами.

– Что за человек? – спросил Бурко, расстегивая другую сумку, пухлую и даже на вид тяжелую.

– Рейнджер. Мы вместе с ним шли по вашему следу. И вместе с ним оказались в том самом подвале, откуда вы бежали.

– Он остался там, а вас вывели, как специалиста по взрывам?

– Да.

– Ясно, – сказал ротмистр и вытряхнул сумку на землю.

Он присел над кучей тряпья и принялся ее разбирать.

– Чуть выше по склону вы увидите ручей, – сказал Орлов. – Пойдете по нему вниз. Он вас выведет к реке, а за ней увидите дорогу. На запад будет Эль-Пасо. Ваше направление – восток. Доберетесь до станции Сьерра-Бланка. Сядете на поезд до Нового Орлеана. Только сначала купите себе приличную одежду. Поройтесь в сумках, там наверняка найдутся припрятанные деньги.

Однако вместо кошелька с монетами Бурко выудил из кучи пару сложенных мокасин.

– Это что? – спросил он. – Настоящие индейские сапоги?

– Похоже. Посмотрите, чем они прошиты? Ниткой или кожаным шнуром?

– Шнур.

– Тогда – настоящие, – сказал Орлов. – Возьмите на память об Америке.

– Вот еще, на память, – проворчал Бурко, натягивая рыжие мокасины на свои босые ноги. – Они мне и тут послужат.

– На станции и в поезде оружие на виду не держите, – напомнил капитан Орлов. – По пути избегайте встреч. Держитесь поближе к дороге, но так, чтобы можно было быстро от нее уйти в холмы или в лес.

– Какой лес, какой лес? – раздраженно спросил Бурко, вставая на ноги и перекатываясь с пятки на носок. – Какой лес? До железной дороги тут сплошные пески. А сапожки-то мягкие. Жаль, коротковаты. Но все же лучше, чем босиком.

Он поглядел вверх, на макушки сосен.

– Сколько осталось до темноты?

– Час, не больше, – сказал Орлов.

– За час управимся? – Бурко взлетел в седло, похлопал коня по шее. И ответил сам себе: – Да управимся, тут недалеко.

* * *

Они двинулись обратно, держась в стороне от своих старых следов. Ротмистр предпочел бы короткий встречный бой, но Орлов настоял на том, чтобы пропустить преследователей мимо себя. Пусть поплутают, пусть вымотаются в горах, пусть темнота застигнет их на перевале, и тогда они останутся ночевать в лесу. Бурко вынужден был признать, что этот план имел ряд преимуществ. Впрочем, он все равно не пригодился, потому что никакой погони они так и не встретили.

По всей видимости, взрыв нанес такой урон, что никому не хотелось отправляться в погоню.

Спрятавшись на опушке леса, они наблюдали за тем, как женщины уносят тела убитых с площади вокруг колодца. Сейф лежал всё там же, нависнув над воронкой.

Орлов подтолкнул вперед одну из бандитских лошадей. Она послушно побрела по дороге, возвращаясь домой. А ротмистр с капитаном, прячась за кустами, перебежали к канаве и поползли по ее дну, осторожно раздвигая траву.

Бурко услышал, как запричитала женщина, наверно, первой заметившая кобылу без всадника.

– Что-то мужиков не видно, – шепнул он, оглянувшись к Орлову, который полз сзади. – Наверно, могилы роют.

Капитан сердито махнул рукой вперед: мол, ползи давай, отставить разговоры!

– Да ползу, ползу. Далеко еще ползти-то? Уже все локти стер.

– До воды.

– До какой еще воды?

На этот вопрос Орлов не счел нужным отвечать, и Бурко продолжил мять локтями колючие стебли. Вскоре он убедился, что капитан поступает правильно, не отвечая на дурацкие вопросы. Какая бывает вода, кроме той, которая вдруг намочила ему грудь, живот, а потом предательски просочилась и за пояс? Он ругнулся и снова глянул через плечо:

– Дальше плыть прикажете, ваше благородие?

Орлов молча приподнялся и выглянул наверх. Ротмистр расположился рядом. Прямо над их головами нависало днище полусгнившей телеги. Сквозь дыры торчала бурая солома, между колесами высилась куча золы.

– Постоялый двор, – шепнул капитан. – Задача: тихо войти, запереться и продержаться до утра.

– А нельзя ли так: тихо зайти и тихо выйти? – спросил Бурко.

– Кто ж нам позволит уйти…

Орлов вытащил нож из-за голенища и отдал ротмистру.

– А вы, граф?

– Я так справлюсь. Ну, Сергей Андреевич, с Богом.

Капитан ужом скользнул вверх, ухватился за задний борт телеги и, подтянувшись, бесшумно перевалился в нее. Ротмистр невольно позавидовал легкости его движений и с досадой вспомнил, что сам давно уже не упражнялся ни в гимнастическом зале, ни хотя бы в манеже. Бумаги, бумаги, бумаги, черт бы их побрал…. Однако ему достало ловкости и сил не отставать от капитана, когда тот взобрался на плоскую крышу дома.

Отсюда они увидели просторный двор. Лишь одна лошадь стояла под навесом у длинной коновязи. Капитан поднял два пальца и показал на пристройку, откуда доносились невнятные голоса. «Там – двое, – понял ротмистр, следя за жестикуляцией Орлова. – А здесь, под нами, трое. И еще один там же. Но ниже. Как это, ниже? Ага, в подвале!»

Он кивнул и постучал пальцем по лезвию ножа.

Орлов скосил глаза в сторону пристройки и провел ладонью по горлу.

Ротмистр постарался придать лицу вопросительное выражение и показал капитану два пальца. «Обоих?»

Орлов слегка развел руками и нахмурился. «А что прикажете делать, Сергей Андреевич? Мазурку с ними плясать? Да, обоих, тихо и быстро. На то вам и клинок вручен. Но если вы испытываете некоторое неудобство, то…»

Бурко выставил вперед ладонь:

«Не извольте беспокоиться, ваше благородие. Все уладим в лучшем виде».

Он попробовал обоюдоострое лезвие ногтем и остался доволен. Приказы не обсуждаются. Двоих так двоих. Ножом так ножом. Тем более – таким. Ему бы добавить перекрестье между рукоятью и клинком, и вышел бы натуральный кинжал. Сужающееся лезвие в две ладони длиной не оставляло противнику никаких надежд. И прямой удар, и рубящий будут одинаково смертельны. Если, конечно, не промахнуться. «Не промахнусь», – подумал ротмистр. Он вытер ладонь и поудобнее перехватил плоскую костяную рукоять.

Капитан вдруг схватил его за плечо и потянул вниз. Они прижались к разогретой черепице. Ворота внизу затряслись от настойчивых ударов.

– Иду, иду! – послышался голос из пристройки.

– Давай живее, Джерико не будет ждать!

Двор наполнился шумом шагов и голосами – и голосов было много, слишком много.

– Поднимайте его скорее!

– Где фургон? Чего сюда не подогнали? На руках его понесем, что ли?

– А он не загнулся? За дохлятину цена-то пониже…

– Живой, гад!

Ротмистр едва приподнял голову, чтобы хотя бы краем глаза осмотреть двор.

– Сколько? – прошептал капитан.

Трое стояли у открытых ворот, остальные суетились под стенами дома, и Бурко не мог их видеть. Но по голосам насчитал четверых.

– Не больше десяти, – ответил он.

Капитан протянул ладонь, и ротмистр вернул ему нож, который тут же отправился обратно за голенище и исчез там. Бурко взялся за револьвер, висевший на шнурке. Орлов уже держал в каждой руке по кольту.

– Не получилось тихо – вам же хуже, – проговорил он. – Готов, Сережа?

– Как я узнаю нашего?

– Бей всех, кто стоит на ногах. Не ошибешься.

– У ворот – мои, – предупредил Бурко.

– Тебе и начинать.

Ротмистр поправил оружейный пояс, перетянув кобуру со спины на живот, и встал во весь рост. Теперь ему был виден почти весь двор. Прямо под собой он обнаружил двуколку, стоящую дышлом вниз, и порадовался тому, что не придется сигать с крыши на землю.

Трое у ворот увидели его. Но почему-то даже не потянулись к оружию. Наверно, просто не успели. Ему казалось, что все вокруг стали двигаться медленно, будто мухи, вязнущие в патоке. Револьвер вдруг утратил тяжесть и словно слился с рукой. Бурко даже не замечал, что стреляет. Он только наводил ствол на мишень – и она вдруг падала. В грохоте выстрелов он отчетливо расслышал, как заскрипела двуколка, когда он на нее спрыгнул. Он видел и то, как кувыркается в воздухе гильза, вылетевшая из затвора винчестера – но вот винчестер упал, и тот, кто стрелял из него, стал безопасен, и к нему можно было повернуться спиной. Бурко не стал перезаряжаться, револьвер остался болтаться на шнурке, а он выхватил кольт из кобуры и стал бить по тем, кто появился в проеме распахнутых ворот. За спиной трещали выстрелы, и он понимал, что это работает капитан, и не оборачивался.