Текст книги "Граф Орлов, техасский рейнджер"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Есть! – крикнул Орлов. – Ворота на засов!

– А уйти?

– На засов, мать твою!!!

Бурко схватился разом за обе створки и, поднатужившись, соединил их. Тяжелый стальной засов сам собой упал в гнезда, и ротмистр обмотал его цепью, и только потом оглянулся.

Орлов стоял на коленях, склонившись над человеком, что лежал у порога дома. Вокруг валялись бандиты. Один из них, привалившись спиной к стене, хлопал рукой по песку, пытаясь дотянуться до винтовки. Ротмистр, пробегая мимо него, поднял винтовку и с размаху рубанул прикладом по шее. Хрустнули позвонки, и бандит завалился набок.

– Дальше-то что? – спросил Бурко, обводя двор взглядом. – Эх, Паша, ушли бы, за милую душу ушли бы!

– Куда? С ним-то? – Орлов вытер посеревшее лицо раненого, держа его голову у себя на коленях, и заговорил по-английски: – Шон, это я! Эй, Шон, хватит спать!

– Вот черт… – проговорил тот, открывая глаза. – Опять то же самое. Опять могила. И черти уже тащили меня в котел. Ты очень вовремя вернулся, Пол.

Бурко носился по двору, сгребая оружие и патронташи. Надо было приготовиться к осаде. И прежде всего – позаботиться о тылах. Никто не станет ломиться в ворота, они полезут через забор, или попытаются забраться со стороны канавы, или еще что-нибудь придумают. Он принялся забрасывать на крышу всё, что собрал во дворе – патроны, револьверы, дробовики, винчестер. Всё могло пригодиться. «Моя позиция будет там, наверху, – решил он. – Капитан пусть сидит возле раненого. Если что, будут отбиваться через окна. А сверху я их прикрою. Воду, воду не забыть бы! Эх, опять тут ночевать придется!»

Он споткнулся о труп, едва не упал, и с досады разразился отменной казачьей присказкой, в которой досталось и господу Богу, и его ни в чем не повинной Матери, и всему населению Северо-Американских Штатов.

– Эк тебя разобрало, – удивленно обернулся капитан.

– Да валяется всякое говно под ногами! Надо было оставить хоть одного, чтобы прибрал тут!

– Это кто? – спросил раненый.

– Мой друг.

– Тоже русский?

– Да.

Раненый огляделся, и серые губы раздвинулись в улыбке:

– Жаль, я не видел, как вы тут работали.

– Насмотришься еще. Сейчас они полезут.

– Пусть лезут! – крикнул Бурко, по лестнице забираясь на крышу. – Пусть! Встретим от души!

Он залег на самом высоком месте, укрывшись за каменной трубой, и тихая радость согрела его сердце – обзор был отличнейший. И улица просматривалась в оба конца, и соседние дворы, и по канаве никому уже не удалось бы подкрасться. Поглядывая по сторонам, он отрывал куски черепицы, укладывая их вокруг себя – хоть какое, а все ж укрытие. «Эх, красота!» – подумал он, завидев всадника в конце улицы. И первым же выстрелом из винчестера сбросил его в пыль.

23

– Плевать на него, – сказал Джерико, пытаясь непослушной ногой поймать стремя. – Плевать на всех. Нет времени. Уходим.

Канисеро помог ему забраться в седло. И сам поскакал рядом, поддерживая его за пояс.

«Лучше бы я умер», – подумал Джерико, глянув на свои руки, в которых едва удерживались поводья. Кисти были покрыты кровавой сеткой. Он знал, что и все лицо его выглядит примерно так же. Кожа, иссеченная мелкими осколками, нещадно горела. Песок скрипел на зубах, сколько он ни отплевывался. В одном ухе словно застрял ком раскаленной глины, в другом то и дело начинало свербеть. И тошнота. Мучительная тошнота, от которой хотелось выть.

Индус и Уолли, принявшие на себя весь удар, остались лежать там, у проклятого сейфа. Пескаря тоже нашли мертвым – пуля снесла ему полчерепа. Хью Скрипач убит Прайсом. Черный, подонок, исчез. Пабло Гомес тоже где-то сгинул – не к добру он повстречался с Полковником, не к добру… Один лишь Канисеро сейчас сопровождал Джерико, да десяток жалких трусов, которые даже не смогли прихватить с собой полудохлого рейнджера… У него не оставалось сил на то, чтобы разозлиться по-настоящему. Да и не стоило думать о чем-то ином, кроме бегства. Позорного бегства из собственного дома…

– Сколько с нами? – спросил он, потому что не мог оглянуться и пересчитать всех.

– Человек пятнадцать, – сказал Канисеро неуверенно. – Или двадцать. Остальные догонят. Станем на ночевку, тогда сам увидишь, сколько их будет.

– Ага, увижу – сколько их останется. Половина разбежится.

– Ну и пусть. Зато останутся надежные парни. А слабаки нам не нужны, – бодро заключил Канисеро. – Куда двинем? Каньон? Или Сьерра-Бланка?

– На ранчо.

Канисеро засопел, что означало крайнюю степень беспокойства.

– А можно? Хозяин ругаться будет.

– Я твой хозяин, я! – Джерико выплюнул сгусток крови.

«Раньше ты не смел мне перечить, – подумал он. – Думаешь, взрыв повысил тебя в должности? Эх, Канисеро! Не с твоими куриными мозгами лезть на место Индуса».

Длинные тени бежали впереди по песку. Джерико уводил остатки банды за холмы, не заботясь о том, чтобы замести следы. Не до того ему сейчас, не до того. Никогда еще ему не приходилось так проигрывать. Миллион долларов! Пожалуй, таким проигрышем можно даже гордиться…

Горизонт вдруг заволокла дымка, и Джерико почувствовал, как седло уходит из-под него. Он встряхнулся и открыл глаза. Непроницаемая чернота окружала его.

– Развилка, – сказал Канисеро, крепко держа его за куртку. – Скажи, куда сворачивать.

– Я заснул?

– Да нет. Клевал носом, но спать не спал. Только не отвечал ничего. Я думал, ты на меня сердишься.

– Значит, мы уже на развилке?

Глаза, привыкая к темноте, выхватывали черные силуэты всадников на фоне звездного неба. Джерико сосчитал их – четырнадцать. Всего четырнадцать! И ни одного, на кого можно было бы положиться.

– Веди их в каньон, – приказал он. – И ждите меня. Я переночую на ранчо. Утром приедешь, я скажу, что делать дальше.

– Ты как? – спросил Канисеро. – Отошел немного? Тебе сейчас надо выпить настойку пейота. Только где ж ее взять… Или в холодной воде полежать, это тоже помогает. Или еще …

– Заткнись. Жду тебя утром. Не проспи!

Джерико хлестнул кобылу, чтобы поскорее избавиться от нудных поучений этого идиота.

Он редко бывал на ранчо, но всегда приезжал сюда по ночам. Поэтому сейчас ему не составило труда найти дорогу. Подъем, спуск, еще один подъем – и здесь уже слышен шелест ручья. Ручей остается справа, теперь надо ждать, когда под копытами захрустит сухой обгоревший камыш, и в воздухе повиснет неистребимый запах давнего пожара. Ни ветер, ни солнце не избавили пойму реки от гари. Возможно, только хороший дождь мог бы смыть эту вонь, но до февраля еще далеко, а в иные месяцы дождевые тучи сюда не заглядывают…

Рейнджеры подожгли камыши почти год назад, пытаясь выкурить отсюда какую-то мелкую банду. Банда сдалась, вышла из зарослей с поднятыми руками – и с пустыми карманами. А мешок с деньгами, который они везли с собой, исчез. На допросах каждый из них корчил невинную рожу и переспрашивал – какой мешок? Не было никакого мешка! А бедные рейнджеры потом еще долго ходили с черными физиономиями – надеялись, что огонь отнесся к банкнотам федерального казначейства с должным почтением, и рылись, рылись в камышах, все искали злополучный мешок. Не нашли.

«Может быть, и нашли, да не сказали никому», – подумал Джерико, с усмешкой вспоминая чужое горе. Однако улыбка мгновенно слетела с его губ. Сколько могло быть в том мешке? Тысяч десять? А у него в сейфе осталась сотня таких мешков!

Далекий золотистый огонек показался в выемке между холмами, и Джерико свернул к нему.

«Цок-цок, цок-цок» – все громче, все четче стучал ветряк, качающий воду. Все ближе ранчо Хозяина. Вот и собаки залаяли, издалека почуяв гостя. Джерико облизал губы, сунул пальцы в рот, свистнул трижды и остановился. Спустя минуту такой же тройной свист послышался в ответ. Можно ехать дальше. Кто-то унял собак, и они не лаяли, а лишь сердито порыкивали, когда чужая лошадь прошла под высокими воротами.

– Один? – спросил его ковбой, принимающий поводья.

– Не видишь, что ли?

– А где Генри?

«Какой еще Генри?» – чуть не заорал на него Джерико. Но вовремя вспомнил, что так звали Индуса.

Он промолчал и направился мимо ковбойского барака к хозяйскому особняку, где под козырьком ярко горели три керосиновые лампы. Ковбой, шагавший рядом, удивленно присвистнул, когда они поднялись на освещенное широкое крыльцо,

– Где тебя так разукрасило? Ты будто в кактусах покувыркался.

Джерико сдержался. Здесь ему приходилось забывать о гордости.

Ковбой провел его на веранду и показал на столы с перевернутыми стульями.

– Располагайся. Я только что прибрал, так что особо тут не топчись. И не кури тут.

– Я не курю, – кротко ответил Джерико и прислонился к стенке, скрестив руки на груди. Если ему не подают стула, он лучше останется на ногах.

– Это хорошо, – сказал ковбой, становясь напротив в такой же позе. – Правильно делаешь, что не куришь. Я читал в одной книжке, от курения легкие становятся зелеными.

– Ну и что?

Ковбой озадаченно глянул на него.

– Ты что, не понимаешь? Легкие должны быть розовые, чистые.

– А мозги? – спросил Джерико.

– Что – мозги?

– Какими должны быть мозги? Я вот только что видел одного своего парня. Те мозги, что еще оставались у него на дне черепа, были как рисовая каша с острым соусом. Остальные валялись на песке, как сопли. Только соплей обычно не бывает так много. Ну просто все вокруг было в этих соплях…

Ковбой натянуто рассмеялся:

– Надо будет завтра рассказать парням. Есть у нас один умник. Это он мне трепался насчет легких. А я завтра ему вставлю насчет мозгов. Ребятам понравится, как я его срежу.

Джерико отвернулся и уставился в черное окно. Но, разглядев свое отражение, закусил губу от злости и снова повернулся к ковбою.

– Ты сказал, что я здесь?

– Сказал, сказал. Хозяин сейчас придет. Или ты думал, я провожу тебя в его спальню?

В молчании прошло еще несколько тягостных минут. Наконец, послышались шаркающие шаги, и ковбой отлепился от стены, вытянув руки по швам.

– Сэр…

– Отдыхай.

Хозяин зевнул, копошась в карманах пышного халата. Достал огрызок сигары. Ковбой кинулся к каминной полке и вернулся с горящей спичкой.

– Оставь нас, тебе сказано.

Он не предложил Джерико сесть. Причмокивая, раскурил сигару. Закашлялся.

– Ну?

– Мне надо где-то переждать, – выдавил Джерико. – Рейнджеры напали на Кальенте.

– Да? Мне не сообщали об этом.

– Завтра сообщат. Мои люди убиты.

– Генри?

– Тоже.

– Ну и что я теперь напишу его отцу? – раздраженно спросил Хозяин. – Он был не самым любимым моим племянником, но я люблю своего брата. Ты это способен понять? Ладно. Как это случилось?

– Взрыв.

– О, Боже! Его разнесло на куски?

– Да, – сказал Джерико. – Иначе я бы привез вам его тело. Я же знаю, как вы к нему относились. Я и сам его любил, как брата.

– Что он взрывал?

– Сейф.

– Хо-хо! Сейф? Так это вы вчера ограбили «Морган Траст»! Ну, и сколько взяли?

– Ничего. Его нельзя открыть, этот чертов сейф.

– Ерунда.

– Мы извели на него весь динамит, и всё впустую, – с горечью признался Джерико. – А потом налетели рейнджеры, и вот – я здесь, Генри убит, и мне надо где-то переждать. Сам не понимаю, почему так получилось.

– Потому что вы взялись не за свое дело, – назидательно произнес Хозяин. – Сейф надо было взрывать там, где он стоял. Это первейшее правило. В вагоне – значит в вагоне. В комнате – так в комнате. Когда он крепко стоит на месте, взрыв не двигает его, а вышибает дверцу. Я видел вагон, в котором братья Далтоны рванули почтовый сейф. Стальной вагон стал похож на бочку, так его раздуло. Говорят, они взрывали четыре раза, пока дверца не прогнулась. Четыре раза! Но добились своего.

– И где они теперь, ваши Далтоны? – угрюмо спросил Джерико.

– Они не мои, – огрызнулся Хозяин. – Были бы мои, не погорели бы так по-дурацки. Так значит, сейф достался рейнджерам? Много там было?

– Миллион, – небрежно ответил Джерико. – Три недели назад в него положили девятьсот семьдесят тысяч для расчетов со строителями дороги Эль-Пасо – Вилья. По крайней мере, так было написано в банковских бумажках. Ну, мы с Генри именно так смогли прочитать эти бумажки. Может, Генри был и не самым хорошим ковбоем, но в цифрах-то он разбирался.

Он ожидал, что его насмешливый тон заденет Хозяина. Но тот лишь выпустил колечко дыма, проводил его взглядом и произнес:

– Эль-Пасо – Вилья? Ее строили мексиканцы. Рабочим платили гроши. А заключенным и платить не надо было. А то, что лежит в сейфе – это приз каким-то хитрожопым финансистам. Которые выбили для мексиканцев кредит, а потом получили свой процент.

– Еще не получили, – сказал Джерико.

– Ну, так получат, когда рейнджеры привезут сейф обратно в Эль-Пасо.

– А кто сказал, что они его привезут? – спросил Джерико.

Еще несколько колечек голубого дыма поднялись к потолку.

– Генри, Генри… Ты знаешь, за что его посадили?

– Он подделал вексель.

– Ничего он не подделывал. Тот вексель ему дал управляющий. Отправил получать деньги. А потом все свалили на Генри. Ему обещали, что отмажут до суда. Потом обещали, что выпустят через месяц. Через полгода он бежал из тюремной больницы, и ты его подобрал. А он привел тебя ко мне.

– Мы все его любили, – сказал Джерико. – Он был самым умным из нас.

– Не сомневаюсь, что это он нашел сейф.

– Да, он. Я сам поразился, как он быстро во всем разобрался, – восхищенно воскликнул Джерико, уже поняв, чем кончится разговор. – Уж такая голова была у парня!

– Так ты говоришь, завтра рейнджеры повезут этот сейф обратно в Эль-Пасо?

– Да, завтра. Но об этом еще никто не знает.

Недокуренная сигара улетела в камин.

– Спать будешь в кабинете, – сказал Хозяин. – Ужинать уже поздно. Завтрак тебе принесут. Сколько людей у тебя осталось?

– Десяток, не больше, – ответил Джерико, зная, что к утру многих не досчитается.

– Говоришь, тебе опять надо где-то переждать?

– Да.

– Значит, опять тебя обложили?

– Похоже на то.

– Выходит, ты не такой уж неуловимый, как о том пишут в газетах? Выходит, если бы не я, ты бы уже давно попался?

– Так и есть.

– Но ты же понимаешь, что я бы не стал помогать какому-то разбойнику, если б не Генри. Ты помог человеку из моей семьи, и я должен помочь тебе. Это не преступление.

– Ну да, конечно, – продолжал поддакивать Джерико, хотя, как он понимал, Хозяин вовсе не нуждался в этом.

– Когда ты встречаешься со своими?

– На рассвете приедет один.

– Вот на рассвете я тебе и расскажу, что ты должен сделать. А пока иди спать. Отдохни. А потом…. А потом уйдешь вместе со стадом. Переждешь в Мексике, на моей шахте. Будешь присматривать за шахтерами, чтоб не бездельничали. Через полгода вернешься.

Джерико пересилил себя и опустил голову в почтительном поклоне:

– Спасибо, Хозяин.

* * *

Когда ротмистр доложил, что бандиты покидают поселок, капитан Орлов поднялся на крышу. За дальними холмами постепенно исчезала редкая колонна, и одинокие всадники догоняли ее, чтобы мелькнуть последний раз на фоне закатного неба – и пропасть за гребнем холма. Орлов пожалел, что нет под рукой подзорной трубы. Ему очень хотелось бы увидеть, был ли среди всадников Джерико. И если был, то как он ехал – сам, или его везли на волокуше? Но подзорная труба осталась в сумке, которую бандиты сняли с аппалузы. Значит, пропала. Если только отступающие не позабыли ее здесь, вместе с прочим брошенным барахлом.

Ночь прошла спокойно. После переклички петухов, едва лишь крыши соседних хижин согрелись под первыми лучами солнца, во дворе появилось равномерное жужжание, которое постепенно переросло в надоедливый гул. Казалось, сюда слетелись мухи со всего Техаса, да еще мексиканских пригласили на пиршество. Они облепили трупы, копошились вокруг застывших лужиц крови и тяжело кружили по двору.

Шон Прайс то приходил в себя, то снова впадал в забытье. Орлов просидел возле него до самого утра, до той поры, когда с крыши донесся негромкий голос Бурко:

– Паша, не спать! У нас гости.

Он поднялся по приставной лестнице и глянул поверх забора. Двое всадников стояли на одном конце улицы, трое – на другом, а вдоль заборов перебегали, прикрывая друг друга, длинноволосые бородатые люди с винтовками. Вот они остановились у соседнего дома. Один опустился на колено, второй встал ему на плечо и перемахнул через забор, за ним еще двое – и все это в полной тишине.

– Окружают, – сообщил Бурко. – Эти какие-то новые.

– Не стреляй. Может быть, это рейнджеры.

– По-твоему, я бандитов не видел? Эти – отпетые головорезы, пробы негде ставить. Ты приглядывай там за воротами, приглядывай.

– Не стреляй, – повторил Орлов, спрыгнул и попятился к дому, держа перед собой кольт.

Гудение мух не скрыло от него едва заметные шаги перед воротами.

– Эй, вы! – раздался хриплый голос. – Может, договоримся по-хорошему?

– Давай попробуем, – ответил капитан, отступив за поваленную двуколку.

– Вы отдаете нам Шона, мы гарантируем вам жизнь. Идет?

– С кем я говорю?

– А кто тебе нужен?

– Капитан Джонс!

За забором послышался цокот копыт, и Бурко сверху крикнул:

– Паша, лезут!

– Не стреляй! – еще раз приказал Орлов.

Не было никакого смысла стрелять в них, пока они не оказались во дворе. Если это враги, то пусть войдут. Здесь им негде будет укрыться.

– С тобой говорит капитан Джонс. Как там наш друг?

– Друг? Если он твой друг, скажи, как зовут его лошадь! – потребовал Орлов.

«Глупо, – подумал он. – Даже Пескарь знал, что белого жеребца звали Ангелом».

– Это все знают, – в голосе невидимого собеседника слышалась усмешка. – Ангел. Спроси еще что-нибудь.

– Какой у него револьвер?

– У него их много. Ты, наверно, хочешь, чтобы я назвал «трэнтер», да? Но еще я скажу тебе, как эта пушка досталась Шону. С нами работал один парень, сыскной агент. Однажды он сделал ошибку. Полез без прикрытия в логово к одному уроду. И там попал в заложники. Мы окружили берлогу. Но пока шли переговоры, наш друг попытался освободиться сам. Положил двоих. Остальные его изрешетили картечью. Так вот, приятель, имей в виду, с тех пор мы не ведем переговоров насчет заложников. Ты понял?

Орлов подошел к воротам. Размотал цепь, поднял засов и отошел в сторону:

– А тут и нет никаких заложников. Капитан Джонс! Это я послал за вами тетю Аниту.

Ворота распахнулись, и во двор медленно вошел гнедой жеребец. Он остановился перед трупом бандита. Всадник оглядел двор и убрал револьвер в кобуру.

Капитан Орлов не ожидал, что грозный командир рейнджеров окажется таким невзрачным на вид. Ему было не больше двадцати пяти. На мальчишеском лице топорщились редкие усики, и наглухо застегнутый воротник клетчатой рубашки был слишком просторен для тонкой шеи. Однако голос был низким и мужественным, а взгляд – тяжелым и цепким.

– Почти всех, кто тут валяется, я знаю, – сказал Джонс. – А тебя вижу впервые.

– Я оказался тут вместе с Шоном.

Командир рейнджеров недоверчиво разглядывал его.

– С Шоном? Прайс всегда работает один.

– Я тоже. Но мы с ним гонялись за одним и тем же зверем. Вот и встретились тут.

– Где он?

– В доме.

Жеребец брезгливо переступал через тела и недовольно отфыркивался, приближаясь к дому. Джонс свесился с седла, заглядывая в окно.

– Что с ним?

– Ранен. Чтобы его взять, люди Джерико обрушили дом. Вытащили Шона из-под обломков. Наверно, ему отбило внутренности. Или что-то с позвоночником. Не могу сказать точно. Я не врач, – сказал Орлов.

– А кто ты?

Капитан Орлов неопределенно отмахнулся:

– Так, прохожий.

– Если не Шон, то кто залил Кальенте кровью? Ты? И твой приятель на крыше?

– Ты не судья, чтобы задавать мне такие вопросы, – ответил Орлов. – Лучше прикажи своим парням быстрее соорудить носилки для Шона. Надеюсь, в Эль-Пасо найдется настоящий доктор?

* * *

Рейнджеры капитана Джонса прекрасно знали свои обязанности. Они не обязаны были заботиться о чистоте и благоустройстве техасских поселений. Вместо того, чтобы убирать следы кровавого побоища, они просто выгнали из домов все оставшееся население Агуа Кальенте – женщин, стариков, подростков. Нашлось и несколько мужчин, и капитан Джонс придирчиво осмотрел их руки и лица. Однако следов пороха не обнаружил, и те, вздохнув облегченно, живо присоединились к односельчанам, рьяно наводящим порядок. Убитых было приказано складывать в два ряда – чужаков отдельно от местных. Но местных не оказалось.

– Что ж, тем лучше, – заявил Джонс, оглядев тела. – Так и доложу. Банда, ограбившая банк, подверглась нападению другой банды. Обе группы понесли потери и разбежались в разные стороны. А сейф бросили. Так и доложу.

Прайс пришел в себя и сразу потребовал виски. Джонс глянул на Орлова, тот отрицательно помотал головой.

– Извини, Шон, у меня только вода, – сказал Джонс. – Сам знаешь, в патруле сухой закон.

– Не жмись! У тебя всегда есть виски, чтобы промывать раны, – разозлился Прайс. – Я не хочу умереть трезвым!

– Когда тебя поведут на виселицу, тогда и напьешься. А другого повода для смерти у тебя не будет.

– Позови Пола! Он не такой зануда, как ты!

– Я здесь, – капитан Орлов присел рядом с ним.

– Поройся в доме, там наверняка припрятаны ящики первоклассного виски. Найди хоть текилы! Мне бы глоток огненной воды, иначе я никогда не встану на ноги.

– У меня в номере осталась бутылка. Сейчас мы вернемся в Эль-Пасо, там и выпьем, все вместе.

– Черт с вами, – устало проговорил Прайс. – Ты уже записался? Нет? Капитан Джонс, позвольте рекомендовать вам моего друга Пола. Он из Арканзаса, но это единственный его недостаток. А так – отличный парень. Запишите его в свою роту, сэр.

– Слушаюсь, сэр! – серьезно ответил Джонс.

Рейнджеры подняли одеяло, на котором лежал Прайс, и подвесили его между двумя лошадьми. В таком гамаке ему будет лучше, чем в тряском фургоне, куда погрузили неприступный сейф.

Ротмистр Бурко подвел к Орлову его аппалузу.

– Еле далась, – пожаловался он. – На вид – голубка голубкой, а кусается, как черт!

– Полагаю, что чертям сподручнее бодаться, а не кусаться, – заметил Орлов.

– Вот и объясни это своей чертовке!

Сам Бурко восседал на стройной вороной кобыле с седой полоской на горле. Он успел раздобыть где-то новые сапоги со шпорами, городской сюртук и щегольскую шляпу серого фетра. Видимо, ему стоило немалых душевных мук сдать весь свой арсенал рейнджерам, но Орлов все же видел, что в кармане его сюртука остался короткоствольный «смит-вессон». Тот самый, который должен был пополнить коллекцию Военно-ученого комитета Генерального штаба.

– Револьвер оставишь себе? – спросил капитан Орлов, когда они выехали из Кальенте, замыкая колонну рейнджеров.

– Если позволишь.

– Помилуй, я-то здесь причем? Мне просто хотелось знать, позволительно ли вашему брату оставлять себе заграничные штучки.

– Досмотру не подвергался, сколько ни ездил, – чуть заносчиво ответил ротмистр, но тут же улыбнулся. – Ты уж извини, Павел Григорьич, но посылочку твою мне пришлось вскрыть, дабы супостатам не досталась. Оружие, сам видишь, присвоил и употребил. А письма изничтожил.

– Неужто съел?

– Съесть не съел, но тайну сохранил. Так что писем начальство твое не получит. Но, коли желаешь, могу на словах передать. Все равно мне с твоими встречаться придется.

– По какому поводу?

– По поводу твоей службы потаенной.

Капитан Орлов полез в карман за трубкой, но не нашел ее.

– Чего задумался? – спросил Бурко. – Опасения свои отбрось, я лишнего не сболтну. Глядишь, повышение выйдет.

– Повышение? В тех письмах я на волю просился, Сережа. На волю. Я уж со счета сбился, сколько рапортов подавал. Не отвечают. Не хотят отпускать. И домой не отзывают. – Орлов помолчал и добавил, как бы между прочим: – Может, я в списки какие попал, в нехорошие?

Слух о жандармских списках дошел до капитана Орлова, еще когда он находился в гибралтарской командировке. Якобы в России действует некий «исполнительный комитет», ставящий целью свержение монархии, и якобы с этим комитетом связаны некоторые офицеры, как полевые, так и штабные. И якобы Третье Отделение уже составило списки всех, кого надобно проверить. Что-то там было еще, такое же скользкое и неопределенное. Тогда он постарался быстрее забыть об этих слухах, потому что казалось, что к нему-то они точно не имеют никакого отношения. И вот, пожалуйста! Столько лет прошло, а память услужливо подбросила эдакую мерзость…

– Я уточню, – сказал ротмистр. – Если так, дам знать. Но это вряд ли. Был бы ты в списках, стал бы я тебе об охоте рассказывать? Нет, Паша, в тебе никто не сомневается. Тебе верят. Многие, сам знаешь, теперь под подозрением. Ты не из их числа.

– Ну, утешил. Значит, еще и на охоте встретимся?

– Какая охота? – загоревал ротмистр. – Отменят ее, чует мое сердце, отменят. Мы же ничего не осмотрели. Что докладывать буду?

– Мне ли тебя учить, как начальству докладывать! Местность там от здешних красот ничем не отличается. Разве что зелени больше, да горы выше. А так – картина неизменная, куда ни сунься. Распиши все прелести, да и привози свою высокую особу. Сам посуди, будет ли у нас другая возможность свидеться?

– Наше дело служивое. Прикажут – свидимся. Не прикажут – что ж… – Бурко привстал в стременах, глядя вперед поверх остановившейся колонны. – Что там, Паша? Чего стоим-то?

Все понемногу сбились вперед, к фургону. Капитан Джонс разговаривал с каким-то новым всадником, невесть откуда взявшимся.

Орлов подъехал ближе – и насторожился, услышав знакомое имя.

– … потому что Джерико уйдет, – говорил незнакомец. – Такого шанса больше не будет. Он в двух шагах, он ранен, и у него не осталось людей. Надо просто добить его.

– Вот и добей, – ответил Джонс. – А у меня другая задача.

– Не верю своим ушам! Огромная премия сама идет тебе в руки, а ты нос воротишь!

– Я за деньгами не гоняюсь.

– Так город поможет тебе от них избавиться, за этим дело не станет! Послушай, Джонс, разве твоим парням помешают новые армейские палатки? Хватит им спать на голой земле!

– Лучше бы новые винтовки…

Орлов спросил у рейнджера, рядом с которым остановился:

– Что за мужик?

– Помощник маршала. Хочет подбросить нам работу.

– Он выследил Джерико?

– Чего там выслеживать? Старый шакал отлеживается где-то рядом.

Капитан Джонс развернулся к рейнджерам:

– Парни! Надо смотаться в одно место. Тут недалеко. Шестеро останутся с фургоном, остальные – со мной.

– А сколько сейчас дают за голову Джерико? – спросил кто-то.

– Десять тысяч.

– Нет, я не поеду, – прогудел верзила, который вез Прайса.

– А я бы тебя, Медвежонок, и не взял бы, – сказал Джонс. – Но с фургоном должны остаться не меньше шести, вот и весь расклад. Медвежонок, ты – старший. Догоняйте.

Они с помощником маршала поскакали к голым холмам, и вереница рейнджеров потянулась за ними.

– А нам что делать? – спросил Орлов у Медвежонка.

– Постоим. Подождем.

Одеяло, в котором лежал Прайс, сняли с перекладин, бережно перенесли в тень фургона и положили на траву. Раненый очнулся от толчка и спросил:

– Приехали? Ну, и где обещанная бутылка?

Прайсу, наверно, хотелось всех рассмешить, и это ему удалось. Рейнджеры расселись вокруг своего раненого товарища и, как по команде, принялись сворачивать самокрутки. Орлов тоже полез в карман за табаком и снова выругался от досады, не обнаружив ни кисета, ни трубки. Одалживаться не хотелось, и он стал копаться в сумке. Скорее всего, трубка осталась в жилете, который бандиты сняли с него вместе с оружейным поясом. Жилет он подобрал с земли, когда собирал свои вещи, покидая Кальенте. Почти всё ему удалось собрать. Даже подзорная труба была на месте. А вот и жилет – но его карманы пусты. Что за чертовщина…

– Почему ты не поехал со всеми? – подойдя, спросил Бурко.

– А смысл? Справятся без меня. Капитан Джонс не берет пленных.

– А мне бы хотелось посчитаться.

– Ну, так поехал бы.

– Без тебя? Грубейшее нарушение субординации. Кстати, Паша, вот ты говоришь об отставке. А чем думаешь заняться на вольных хлебах?

– Вот хлебами и займусь. А также лесом, углем, керосином. Стану американским купцом.

– С чего это тебе вдруг захотелось стать американцем?

– Я этого не говорил. Купец – это племя интернациональное, как сейчас принято выражаться. А то подумаю-подумаю, да и запишусь в рейнджеры.

– Шутить изволите, ваше благородие?

– А что? Занятие как раз по мне. – Он хлопнул себя по лбу: – Выпала!

– Что?

– Трубка выпала! Когда я жилет сворачивал, показалось, будто что-то под ноги шлепнулось. В спешке не посмотрел, а это кисет был с трубкой. Точно! Хорошо, что далеко не отъехали. – Он забрался в седло и развернул аппалузу. – Я мигом. Туда-обратно. Пока местные не сперли.

Он не успел отъехать далеко.

– Паша, Паша! – ротмистр нагнал его и поскакал рядом. – Стоит ли трубка такой суеты?

– Эта – стоит. Давай напрямик, через холм, быстрее выйдет.