Текст книги "Спецназ обиды не прощает"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 37

В чужих горах

– Димка! – заорал Кот, привстав на руках. – Димка!

Выше по склону кто-то зашевелился, мелкие камни покатились, подпрыгивая и догоняя друг друга, и послышался голос Панина:

– Сергеич, ты чего?

– Черт! Ты когда выскочил?

– Меня через блистер выкинуло, – сказал Панин. – Наши все целы? Летчиков порубило всмятку. Наши-то целы?

– Гера! – крикнул Ковальский, оглядываясь.

– Да иду я, иду, – издалека отозвался Граф, стоя на коленях и сдувая грязь с маузера. – Ну что, Кот, доволен? Накаркал?

– Я засек, откуда стреляли. – Панин глядел из-под ладони. – Отсюда не видно. Вон с той скалы за гребнем. Вспышки белые, как сварка. Но это точно не «стингер».

– Да уж понятно, что не «стингер». – Кот поднялся на ноги. – Это, брат, ДШК. Вот же придурки. В упор расстреляли. Так, все в сборе? За мной. Димка, твой сектор справа, Граф – слева. Двигаемся вон к той зеленке.

Они добежали до голых кустов под скалой и попадали, задыхаясь. Ковальский отполз выше и в прицел «винтореза» осмотрел скалы.

– Ага, там уже народ выдвинулся, – доложил он. – Граф, глянь, тебе будет интересно.

По тропе спускалась разнородная команда. Крепкие выбритые ребята в серо-голубом камуфляже шли среди бородачей в длинных халатах и круглых чепчиках.

Пока Граф неотрывно смотрел в прицел, Ковальский оглядывался, рассчитывая дистанции и углы обстрела.

То, что случилось с ними, было довольно обыденным событием для войны. Ничего особенного. Вертолет сбит. Сейчас к нему выдвинулась досмотровая группа. Большая группа, слишком большая – шестнадцать штыков. Пулеметное гнездо, похоже, осталось пустым – неподвижный ствол задран в небо. Все кинулись подбирать добычу.

– Знакомые все лица, – проговорил Граф.

– Все, как раньше, – сказал Кот. – Только наоборот. Теперь мы у себя дома, а духи – ограниченный контингент. Вот оно все и вернулось.

– Я не об этом, – сказал Граф. – Ты видел, один с М-16? Это их инструктор, иностранец. То ли турок, то ли пак. [24]24
  «пак» – пакистанец


[Закрыть]Он меня вербовал. На все руки мастер. Вот бы его сейчас взять, а? С оружием, в составе банды…

– Как бы он сам нас не взял, – отозвался Панин.

– Так, – сказал Ковальский. – Они нас не видят, идут открыто. Пусть так и идут. Пропускаем их книзу. Пусть повозятся с вертолетом, а я пока поднимусь по их дорожке. Под видом мирного туриста. Если что, придержите их здесь. Гера, дай поносить пистолетик. Димка, прикрой.

– Сам прикрой. Лучше я пойду. – Панин отполз вверх. – Ты и без оружия человека испугаешь.

– Не надо, ребята, – попросил Граф. – Уйдем незаметно.

– Незаметно уже не получится, – сказал Кот. – Если они своих сбивают, значит, им есть что скрывать. И обшарят они теперь каждый камешек.

– Да, кстати, – Панин оглянулся. – Так откуда ты знаешь телефон? От Рены?

– Да, – сказал Граф.

– Ну, нашли время, – проворчал Кот.

– Обязательно позвони ей, – сказал Граф.

Панин бесшумно полз вдоль скальной стенки, и ни один камушек не выскочил из-под его цепких и быстрых рук. Он выбрался на гребень и сполз чуть ниже. Теперь его не могли увидеть снизу, но зато сверху могли не только увидеть, но и накрыть очередью.

Он встал во весь рост, отряхнул плащ и спокойно пошел по тропинке вверх, к пулеметному гнезду. Его городская фигура нелепо выглядела на фоне диких скал. Он смотрел под ноги, чтобы не сбить случайный камень, и медленно приближался к черному провалу пещеры. Ковальский прицелился по брустверу, по краю плотно уложенных плоских камней. Длинный ствол торчал над ними, глядя в небо. Неужели прислуга тоже сорвалась на досмотр?

Нет, не сорвалась. Над бруствером выросла обритая голова с длинной жидкой бородой. Дух вылез по пояс и что-то сказал Панину, показывая рукой в сторону ушедшей группы. Ответа дух не услышал, потому что Кот нажал на спуск.

Димка осторожно заглянул в пещеру, держа маузер двумя руками. Потом он выглянул из-за бруствера и махнул рукой.

Когда все собрались в пулеметном гнезде, Граф заметил деловито:

– Как они тут устроились. Прямо евростандарт.

В пещере за нейлоновым маскировочным пологом на деревянном полу аккуратно разместились три одинаковых спальных мешка. Газовая плитка. Ящики с консервами. Переносной телевизор. Мощная радиостанция. Зеленые ящики. И множество упаковок с питьевой водой. Не сговариваясь, каждый схватил по бутылке.

– Я вот думаю, – сказал Кот, вытирая губы ладонью. – Три мешка, значит, номер рассчитан на троих. Откуда взялись остальные гаврики? Предлагаю прогуляться по их тропинке дальше за горку.

– У меня другое предложение, – сказал Граф. – Забираем все, что можем, и скрываемся в неизвестном направлении.

– Нет, – отрезал Панин. – Нам нельзя выходить на дорогу. Перехватят. А карту я не взял.

– Без карты обойдемся, – сказал Кот. – Вниз по ущелью. Выйдем на речку, пойдем по ней.

– И куда мы придем? – спросил Панин.

– А здесь все реки впадают в Каспийское море. Рано или поздно, но все. Но как же база? Вы же так хотели посмотреть на базу? Они там новую аппаратуру поставили. Димка, неужели тебе неинтересно, как она работает?

– Интересно. Это очень дорогая аппаратура. И крови на ней много. Но лучше мы сюда как-нибудь потом заглянем, – сказал Панин. – С хорошей компанией. Отсюда им уже никуда не смыться, а место мы запомним.

Но оказалось, что уйти отсюда другим путем было невозможно. Отвесные стены и каменистые осыпи окружали их, и Ковальский первым пошел по тропе, держа винтовку наготове.

Граф задержался ненадолго, и с трудом догнал их уже на гребне.

– Сюрприз оставил ребятам. Не пропадать же добру.

Перевалив через гребень, тропа уходила вниз, к ровной площадке, окруженной лесом. Над деревьями возвышался ободранный каркас купола старой часовенки, и торчал покосившийся крест. Сквозь сетку голых ветвей виднелась покатая крыша длинного барака. На дальнем краю площадки, уходя в лес, белели руины, густо заросшие зеленью.

– Вот и Казачий Пост, – сказал Панин.

– Ну что, обойдем? Или все-таки заглянем? – спросил Ковальский. – Ну, на секундочку заглянем, и сразу уйдем.

– Что-то не видно никого, – сказал Граф. – Все ушли на фронт. Вадим, ты как?

– А все равно другой дороги нет, – сказал Панин, и они пошли дальше по тропе.

Через час, когда они уже лежали под деревьями, разглядывая базу, по горам раскатился взрыв.

– Сработала растяжечка, – прошептал Граф.

– И очень кстати, – отозвался Панин.

Кот поднял ладонь, и все притихли. Подчиняясь его жестам, каждый брал на мушку свою цель. Цели выбежали из барака и стояли, прислушиваясь. Их было как раз трое. Маленький чернобородый с «калашниковым». Белобрысый в рыжем пиджаке. Третий был в шляпе.

– Батарея, огонь, – сказал Ковальский и бережно потянул спусковой крючок.

Нестройно ударили выстрелы. Цели повалились. Но один из упавших, белобрысый, тут же вскочил и побежал к бараку.

– Димка, ты что, не стрелял? – недоуменно спросил Кот.

– Да.

– Осечка?

– В башке у меня осечка, – глухо сказал Панин. – Не смог.

– Так, – сказал Кот. – Ничего, бывает. Что, никогда не стрелял по человеку? Прикрой нас.

Он рывком перебежал пустое пространство, подхватил с земли АКМ и упал под стенку барака. Никто не выстрелил в него, пока он бежал. Внутри барака что-то упало, что-то заскрежетало, что-то тяжелое двигалось.

Рядом плюхнулся Клейн, задыхаясь после пробежки.

Кот показал ему один палец, Граф пожал плечами. «Он там один? Не знаю».

Вот так Димка, подумал Ковальский. Вот так инструктор по стрельбе. Понятно, тяжело выстрелить в живого человека. Тем более из кустов. Не всякий сможет. А вот товарищей прикрыть – совсем другое дело. Зная, что Панин сейчас следит за ним, Кот вытянул руку вверх и коснулся согнутым пальцем оконного переплета.

Димка все понял. Пуля ударила в раму, стекла со звоном осыпались. Кот вскочил, нырнул в проем и услышал, как зазвенели стекла соседнего окна. Он перекатился по полу.

Из дальнего конца барака ударила очередь, пули простучали по стенам. Граф, стоя в простенке между окнами, выжидал. Очередь оборвалась, и он шагнул вперед, вытянул руку с маузером и выстрелил, шагнул в сторону и еще раз выстрелил.

– Мишаня, бросай оружие! – приказал он спокойно. – А то разнесем твою халабуду по досочкам.

Ковальский прополз вперед. Барак был перегорожен дощатой стеной, в дверном проеме сгрудились зеленые длинные ящики. Из-за них донесся слабый голос:

– Сейчас придет моя бригада, и тебя самого разнесут.

– Твоя бригада уже никогда не придет, – сказал Граф, опустившись на одно колено и тщательно прицеливаясь. – Взорвали мы твою бригаду.

– У нас много бригад, – донеслось из-за ящиков. Металлический щелчок означал, что вставлен новый магазин.

– Бригад много, а жизнь одна, – сказал Граф. – Мишаня, жить-то хочется?

– А-а па-а-шел ты-ы… – закипая, взметнулся голос, и выстрел маузера оборвал его.

– Ты чего тянул? – спросил Кот. – Каждая минута на счету.

– Там щелка вот такусенькая, – показал Граф, оправдываясь. – Я ждал, пока он башку подставит.

Они растащили ящики. Белобрысый Мишаня повалился поверх стола, на котором громоздилась аппаратура. Бежали зеленые синусоиды в черном круге осциллографа, мерцал дисплей ноутбука, медленно проворачивались бобины магнитофона.

– Ты его знал, что ли? – спросил Ковальский.

– По холдингу, – кивнул Граф. – И правда, все сюда слетелись. Непонятно только, зачем. Не наблюдаю я новых лиц. Кто-то же должен с ними рассчитаться за аппаратуру.

– Ну, с этими-то мы рассчитались, – сказал Кот.

– Боюсь, что мы залезли вперед. – Граф осторожно провел пальцами по клавиатуре. – Настоящие хозяева еще не прилетели. И похоже, что уже не прилетят. Наверняка с дачи сюда дали тревогу, потому-то нас и приняли так грубо.

– А я предупреждал.

– Ну и черт с ними. Зато аппаратура теперь наша. Все-таки результат. Ты смотри, все работает.

– Надо Димку позвать, – сказал Кот. – Это по его части.

Пока Панин разбирался с аппаратурой, Ковальский залез на крышу барака, прихватив и новое оружие. АКМ побывал в хороших руках. Резиновый затыльник на прикладе. Рычаг предохранителя обмотан леской, чтобы не щелкал. Отличное оружие для засады. Он поставил предохранитель на одиночный и передернул затвор.

Лежа на крыше, он слышал, как Панин приговаривал в бараке:

– Вот это да, вот это да… Вот за этим компьютером они и гонялись. Без него вся система просто набор железок. А это мозги. Да за такие мозги… Любые деньги отдадут. Любые жертвы. Список частот, номера воинских частей, позывные. Система управления перевозками. Значит, все маршруты, все колонны под прицелом. А это что? Вот суки! Авианаводчики. Ты представляешь? Они же могут садиться на нашу волну и наводить нашу же авиацию куда им надо! Ну-ка, ну-ка… Меню на русском. Перехват, запись, глушение. Глушить все? Лихо! Так, дискеты все забираем. А куда ведет этот кабель?

– Это только пульт управления, – сказал Граф. – Где-то должна быть антенна, какой-нибудь генератор помех, я не знаю.

– Так вот же она, антенна, в часовне!

– Вы там побыстрее давайте, – прикрикнул Кот, прислушиваясь к шуму леса. – Народ уже на подходе.

– Сейчас, сейчас…

– Димка? Ну как тебе аппаратура? На орден тянет?

– Тянет, тянет.

– Значит, не зря заглянули?

– Очень даже не зря.

Ковальский держал в прицеле тропу, по которой сам недавно спускался. Если мы не наследили, духи пойдут там же, решил он.

– Граф! Чего вы там копаетесь?

– Не говори под руку, – раздраженно ответил Клейн. – А то сами на своих сюрпризах взлетим. Когда слезать будешь, ничего тут не трогай.

Они выбежали из барака с длинным зеленым ящиком, держась за него с разных концов, и потащили его к часовне.

– Вы куда?

– Взорвем, и уходим.

– Нашли время.

– Ну, потерпи еще минутку.

Ковальский услышал тревожный птичий крик и оглянулся. Среди голых стволов по склону горы спускались духи. Одиннадцать фигур.

Он поднял «винторез». Два последних патрона. В прицеле скользнули одно за другим одиннадцать лиц, то появляясь, то исчезая за стволами деревьев. Ну, кого выбрать? Вот этого, самого здорового, с пулеметом на груди? Нос картошкой, жидкие светлые усики – Ванька, зачем ты связался с «духами»? Или вот этого, с густой черной бородой – словно пчелиный рой облепил красную блестящую морду и колышется на ходу. Чалма сбилась на затылок, обнажив серую полосу бритого черепа. Ага, да у него плечо забинтовано – привет от «растяжки», оставленной Графом. Одиннадцать, а было шестнадцать. Пятерых оставили по дороге. Раненых или убитых, но оставили. «Уже легче, – подумал Кот. – Уже просто нечего делать».

Иностранный инструктор шел в конце колонны, и американская винтовка висела у него за спиной – из-за плеча торчал ствол с высокой мушкой. Все остальные шли пригнувшись и с оружием наперевес. Иностранец не собирался стрелять. Не для того он сюда приехал. «Да он вообще гражданский, – подумал Кот. – Военному и в голову не придет носить М-16 за спиной, когда у нее такая удобная рукоятка. Вот придурок. Его бойцы только что подорвались на растяжке, а он шагает себе, как на пикник. Идет по чужой земле, и ничего не боится. И кто только учит таких инструкторов?» Иностранец остановился, пропуская колонну, остался один на тропе и вытянул антенну рации. «Нет, говорить я тебе не дам», – извинился перед ним Кот. Кровь плеснула во все стороны из перебитой шеи. Готов!

Ковальский нашел прицелом того, кто шел предпоследним. Остальные еще ничего не заметили, а этот уже начал оглядываться, видимо, услышав странный шум сзади. Выстрел заставил его переломиться пополам и скорчиться на тропе. Третьего пришлось валить из СВД, в ее прицеле противник стал казаться дальше и безопаснее. Кот увидел, как «Ванька» остановился после выстрела, как подогнулись его колени, и тело мешком повалилось между деревьями. Этот пулеметчик уже не встанет.

Трое готовы. Оставшиеся исчезли, но Кот знал, что сейчас они расползаются в стороны. Вот мелькнула чья-то сгорбленная спина и упала под дерево. Сейчас будет перебегать. Сейчас вылетит из-за ствола. Вылетит вот сюда. Встретим… Кот навел прицел на правый край ствола и начал выбирать свободный ход крючка, и как только что-то показалось в поле зрения, он довел. Фигура в камуфляже рванулась, рухнула в кусты и больше не шевелилась. Четыре, сосчитал Кот. Пора менять позицию.

Он оставил пустой «винторез» на краю крыши, чтобы ствол было четко видно издалека. А сам перекатился на другой край барака. Димка и Граф все еще колдовали в часовне.

Противника тоже не было видно. Это большая удача – увидеть противника. Четверых он положил – считай, подарок. Остальные семеро сейчас берут нас в кольцо. И возможно, они уже вызвали подмогу – если рация была не только у инструктора.

Поздно, не уйти, понял Кот. Даже если рванем сейчас, уже не оторваться. Они здесь дома. Догонят.

А никто и не собирается убегать, сказал Ковальский, заметив дрогнувшие ветки справа. Он выстрелил в пятно пониже куста, и ему тут же ответили с трех сторон. Ну что, пятый?

Стреляли одиночными, но очень часто. Так же привык стрелять и Кот. Он перекатился по крыше и спрыгнул на землю, держа в одной руке винтовку, в другой – автомат.

Оставалось только перебежать поляну и упасть под деревья, а уж там можно и в прятки поиграть. Пули вспарывали воздух над головой. Давно он так быстро не бегал. Сильный толчок в поясницу чуть не сбил его с ног. Но не сбил, и он побежал еще быстрее, словно пуля прибавила ему скорости.

Еще одна пуля вырвала винтовку из руки, когда он уже вбежал в лес.

Кот проломил собой куст, упал, перекатился и тут же поймал на мушку духа, который высунулся из-за барака. Шестой? Готов – вон его ноги дергаются за углом.

Выстрелы прекратились, и он понял, что они его не видят. Это были не те ребята, которые выпускают полмагазина по любому кусту.

Поясница горела. Справа в боку пульсировала рана, и он подвинулся так, чтобы прижать ее к стволу дерева. Придавил бок посильнее, и пульсация прекратилась. Какое хорошее дерево. Лучшее средство от сквозных ранений.

Пуля громко ударила в ствол. Еще одна, пониже, так, что Коту показалось, будто кто-то дернул его за одежду. Засекли. Он не шевельнулся.

Третий выстрел мог стать для него последним, но снайпер, наверно, решил, что хватило и двух. Не шевелясь, Кот скосил глаза и слева среди тонких деревьев увидел троих. Или двоих? Он почти не различал их, глаза застилала розовая пленка. К тому же он лежал, не поднимая головы, под щекой шевелилась какая-то придавленная букашка, а эти двое, да, двое, все приближались, наведя на него автоматы и оглядываясь.

Их научили хорошо стрелять, но в прочесывании они были профаны. Придурки, надо смотреть туда, куда направлен ствол. Нельзя держаться кучкой. И самое главное. К лежащему противнику нельзя подходить слева. Когда они приблизились, Коту ничего не стоило ожить и выпустить по ним очередь.

Он выпустил очередь, потому что не мог прицелиться – он почти не видел их. Слышно было, как они падают, один за другим. Седьмой и восьмой. Снова наступила тишина.

Потом опять ударили выстрелы, но это было где-то далеко-далеко. Ребята вступили, понял Кот. Надо бы к ним подтянуться, да только никак не оторваться от этого дерева…

Лес наполнился треском веток, шорохом и тупыми ударами пуль. Лес шумел, но в голове его шумело еще сильнее. Да что нам будет с одной-то пули, бодро сказал себе Кот. И что это такое липкое под щекой, во что это я вляпался? Он не видел, как расползается лужа крови вокруг него, впитываясь в листву.

Холодный обруч сдавил голову, и ему почудилось, что это наушники. И в шуме эфира он различил далекие голоса. «Кот, я Рубенс. Отходи, я прикрываю. Маузер на связи. У меня народ собрался. Я Граф, понял тебя, подтягиваемся. Все, кто меня слышит. Идем вытаскивать Маузера. Кот, ответь Графу. Кот, ответь Графу. Кот…»

Ледяной порыв ветра вдруг ударил в лицо, пронизал все тело ознобом. Дрогнула земля, и что-то посыпалось сверху. Это был взрыв, но капитан Ковальский его уже не слышал.

Глава 38

Пост Казачий

На базе не нашлось пары приличных лопат, зато в изобилии имелась взрывчатка. Гексоген, селитра, алюминиевая пудра были расфасованы в маленькие пакеты. Наверно, в учебных целях. Судя по найденным конспектам, здесь учили взрывать, а не копать. Пришлось потревожить покой казачьего кладбища. Клейн заложил тол, выкопав шурфы ножом, и после взрыва появилась вполне приличная воронка. Туда и опустили Сергеича. Могилу тщательно заровняли, а сверху положили замшелую плиту с остатками когда-то выбитых букв.

Панин пометил на своей схеме это место звездочкой. Место захоронения боевиков он помечать не стал – их стянули за ноги к развалинам барака и просто завалили обломками, предварительно засняв видеокамерой.

У Клейна тоже была своя схема. На всякий случай они разделили между собой самые ценные материалы. Хотя бы один из них обязан добраться до своих. И передать информацию.

– Бесполезно все это, – сказал полковник Клейн, зашнуровывая рюкзак. – Никому это не нужно.

– Это нужно мне, – сказал Панин. – И я сюда вернусь.

– Зачем? Оградку покрасить?

Клейн закинул рюкзак за спину, подтянул лямки и попрыгал.

– Я готов, – доложил он.

– Без компаса, без карты, – покачал головой Панин. – Туристы. Так, слава богу, часовня не обвалилась. Ты помнишь, как ориентироваться по кресту?

– Перекладины показывают север-юг, – сказал полковник.

– Нам на север, – сказал Панин и пошел первым.

– Постой.

– Ну, что еще?

– Я с одного фляжку снял, а там водка. Надо же попрощаться. Мы уходим, а он тут один…

Они постояли над могильной плитой. Клейн отвинтил колпачок блестящей фляжки и протянул ее Панину:

– Скажи что-нибудь.

– Ну, – голос Панина звучал скорее озабоченно, чем печально. – Сергеич, прости, что уходим. Надо рвать когти. Прости. Живые всегда виноваты. Ты уж прости. Но мы вернемся. Ну…

Панин отпил пару глотков, вытер рот рукавом и вернул фляжку Клейну. Тот выпил молча, вылил остаток на могильную плиту и зашвырнул фляжку в кусты.

Они спускались по склону по еле угадывающейся тропинке. Уже давно скрылась часовня за лесом, когда Клейн вдруг сказал, словно продолжая разговор:

– Да нет, не вернемся мы. Слишком много мест, куда надо вернуться. Лагодехи. Там стояла наша бригада. Ее больше нет. А Ромка никогда не вернется в Вильянди. Возвращаться, чтобы выпить на могилах? Выпить можно и дома. Был бы дом.

Панин ничего на это не ответил. Тропинка вела под уклон, и надо было внимательно смотреть под ноги, чтобы не зацепиться за корень. Воздух стал сырым, сильнее запахло прелой листвой, и мох на стволах здесь был уже светлее. Все отчетливее становился шум текущей где-то впереди речки.

– А вот и река, – сказал Панин. – Все идет по плану.

Он скинул рюкзак и шагнул на огромный голубоватый камень, иссеченный трещинами. Встал на колени, наклонился и принялся пить из реки, зачерпывая воду ладонью. Речка была здесь не шире трех шагов. Валуны, покрытые изумрудным мхом, сгрудились на крутых берегах. А за ними из бурого склона тянулись к небу голые серебристые стволы. Листва давно опала и успела пожухнуть среди камней и мха. И только одинокий куст, выросший прямо среди валунов, пламенел яркими желтыми гроздьями листьев на тонких ветвях.

– Иногда приходится возвращаться, чтобы дела доделать, – сказал Панин, любуясь кустом.

– Мы свое доделали.

– Не совсем.

– Ты лучше Рене позвони, когда вернешься, – сказал Клейн. – Она сейчас одна осталась. Вагиф погиб. Сын у нее растет. Позвони, она будет рада.

Панин вместо ответа зачерпнул еще воды и долго, слишком долго, цедил ее. Потом вытер ладони о свои короткие седые волосы и сказал:

– Я вот думаю… Надо бы навестить другие базы. Радиоперехват – это сеть станций. Одну мы закрыли. Но остальные работают.

– Размахнулся, – сказал полковник, садясь так, чтобы привалиться рюкзаком к валуну. – Сейчас бы лучше самим на эти базы не напороться.

– Есть у меня друзья в Москве, – сказал Панин. – Давно они меня подбивали на такое дело. Надо будет к ним заглянуть.

– А раньше не мог?

– Раньше? Раньше не мог. Раньше у меня были другие планы. Надо было деньги зарабатывать. А у друзей денег не заработаешь. Сами на голодном пайке.

– Друзья такие же летчики, как и ты?

– Такие же, как и я, – сказал Панин. – Но не летчики. Кто моряк, кто инженер, кто журналист. Ты что же думаешь, в Комитет с пеленок записывались, как при царе в гвардию? Человек должен определиться, состояться в этой жизни, а только потом его приглашали. И начиналась новая жизнь…. Ладно, сейчас не об этом речь. Все эти жизни в прошлом.

– Ничего не в прошлом. Видал я вашего брата чекиста. Не знаю, кем ты был раньше, но чекиста ты уже из себя не выгонишь.

– А я и не выгоняю, – Панин подсел, просовывая руку под лямку рюкзака. – Это уже до конца. Национальность – военнослужащий. Место рождения – Минская школа, образование – Высшие курсы КГБ СССР.

– Так мы земляки, – сказал Клейн. – Слышал про Марьину Горку под Минском? Записывай: место рождения – Пятая бригада, образование – спецназ ГРУ. Семейное положение – командир батальона.

– Очень приятно.

– Ты не договорил, – напомнил полковник. – Так что тебе предлагали друзья-то?

– А вот примерно то, что мы сейчас делаем, – сказал Панин, обведя взглядом склон над рекой. – Гулять по красивым местам в приятной компании. И выполнять небольшие поручения. О которых даже по пьянке никому не расскажешь.

– Это мы умеем. Выполняли мы разные небольшие поручения.

– Мы тоже.

– Кошмары потом не снились?

– Не помню.

– А я вот помню, – признался Клейн. – Снились. Только это никого не волнует. Выполнил поручение – отдыхай. Хорошо, если спасибо скажут. А вот не выполнил – тогда конец. Но мы всегда выполняли. Любой ценой. В том-то все и дело. Любой ценой…

Он машинально стер с приклада автомата мелкие капли воды. Какую цену придется заплатить, чтобы рассчитаться с теми, кто вырвал его из уютной квартиры в центре Питера и бросил сюда, в дикие горы? С теми, кто убил его друзей?

Панин встал и подал руку Клейну. Они пошли по склону вдоль реки, иногда останавливаясь чтобы прислушаться. Но никаких признаков погони не было слышно.

– Так что, на тебя рассчитывать? – спросил Панин.

– Давай сначала отсюда выберемся, – сказал Клейн. – Можно подумать, ты сейчас достанешь из дупла телефон и начнешь звонить своим друзьям.

– Так до ближайшего телефона километров сто, не больше, – заверил его Панин. – Шире шаг, замыкающий.