Текст книги "Спецназ обиды не прощает"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 35

Налет

Охранник, которого Граф вырубил и связал первым, остался жив и смог отвечать на вопросы. Теперь полковник Клейн знал почти все.

Чистые бланки контрактов, заготовки для удостоверений, рекламные проспекты и брошюрки вводного инструктажа – все это в изобилии хранилось в канцелярии. Граф не смог подобрать ключи только к сейфам. Возможно, там хранились более серьезные документы. Но и без них картина вырисовывалась вполне понятная.

Существует базовая структура – гуманитарный фонд «Туранбуран». Никакой коммерции, чистое просветительство, помощь угнетенным мусульманам в отправлении их религиозных потребностей. На эту благую цель работают и вспомогательные подразделения. «ТБ – Круиз» занимается доставкой миссионеров к страждущим, «ТБ – Телеком» обеспечивает спутниковую связь миссионеров с центром, а «ТБ-Протект» охраняет туранбуранское имущество. В свободное время эти подразделения выполняют отдельные заказы. Например, туранбуранский Боинг, забросив агитатора в Якутию, на обратном пути вывозит новоиспеченных якутских туранцев на экскурсию по их исторической родине. Причем в том же салоне размещаются и не-туранцы, но их билеты дешевле. Наверно, это первый урок туранского патриотизма. Кстати, оранжевый вертолет, севший на спортплощадку, тоже принадлежал «ТБ – Круизу» и выполнял чартерные рейсы в воздушном пространстве Кавказа. А туранбуранские связисты, если верить рекламе, успешно восстанавливали телефонную связь в районах Чеченской Ичкерии, наиболее пострадавших от российской агрессии.

И, наконец, самое главное, охранное агентство «ТБ – Протект» располагало большим количеством квалифицированного персонала для охраны жизненно важных объектов. Этот персонал охранял самолеты и машины общества, его офисы и склады. А в свободное время персонал был готов выполнить любой заказ организаций и частных лиц.

Какие именно заказы выполнялись персоналом, было хорошо видно на видеокассетах. А то, чего не было видно, полковник Клейн узнал, квалифицированнопоспрашивав пленного.

Наверно, отцы-основатели гуманитарного фонда не рассчитывали, что местный персонал сможет приспособить святую идею этнического единства под свои корыстные цели, к тому же отвратительно космополитические.

Под прикрытием охранного агентства действовала международная банда. Для них не было границ. Их базы были разбросаны по райским уголкам бывшей державы, расположившись на бывших партийных дачах, арендованных гуманитарным фондом. Их мишенью мог стать средней руки бизнесмен, или просто удачливый челнок, или достаточно наворовавший чиновник. Они похищали детей, жен, а то и родителей, записывали видеокассету со своими требованиями и условиями и обычно без проблем получали то, что требовали. Не только деньги. На одной из кассет он услышал подробные инструкции передачи акций какого-то завода. Методика была отработана до мельчайших деталей. На видеокассетах, имитируя чеченский акцент, звучал один и тот же голос, повторяя один и тот же текст, написанный специалистами.

Обычное явление. Зачем менять налаженный механизм, который дает конкретные результаты? It works… В руки Мишани Шалакова попал отлично действующий механизм, и он смог применить его в нужный момент.

Эти ребята далеко пойдут, подумал Граф. Как быстро развивается наш дикий капитализм. Двадцать лет назад эти люди не отличали кетчуп от йогурта, компьютер от дистрибьютора. Пять лет назад они научились пользоваться сотовой связью. А сегодня они могут в Интернете забить стрелку на Лазурном берегу. Но все это игрушки по сравнению с механизмом охранного предприятия.

Мишаня мог собрать в нужном месте в нужное время примерно сотню квалифицированных специалистов из нескольких городов. В чем они уступают силам государства? У них нет танков. Но есть танкисты. А танк они угонят, или купят, причем самый распоследний, каких не было еще даже на выставке в Абу-Даби. У них нет авиации, а у государства есть. Но не всякое государство решится применить авиацию в густонаселенном районе. Так что армия сторожей, вахтеров и привратников вполне способна по приказу своих хозяев продолжить их политику другими средствами.

Но пока от них это не требуется. Пока у них много свободного времени, и они выполняют заказы частных лиц и организаций.

«Наверно, я напрасно вмешался», подумал Клейн. Можно было бы просто подбросить одну из видеокассет в штаб-квартиру фонда – вполне в стиле Шалакова. И содрать с гуманитариев хорошие деньги. А они бы потом сами разобрались с Мишаней – своими гуманитарными методами.

Или наоборот, вообще ничего не надо было делать. Просто ждать. Со временем Мишаня обязательно добрался бы и до отцов-основателей. И это было бы справедливо. Это было бы для них хорошим уроком. Надо знать, кого зовешь под крышу общей родины. Мишаня еще ангел по сравнению с какими-нибудь ваххабитами или непримиримыми таджиками.

Но все получилось так, как получилось. Если удастся отсюда выбраться, кассеты попадут куда надо. Президент «Мирового Океана» легко открестится от Шалакова, а вот «Туранбуран» уже не отмоется никогда. Скорее всего, этот гуманитарный фонд не станет дожидаться большого шума и просто растает в тумане. Но ведь останутся его хозяева…

И чего ради они к нам лезут? С чего они решили, что могут просвещать нас? Неужели их хозяева всерьез полагают, что «гуманитарного» прикрытия достаточно для серьезной подрывной работы? А может быть, у нас просто не осталось никаких сил, чтобы противостоять даже такому противнику?

А может быть, они как раз и проверяют – остались ли силы…

К исходу ночи он смог осмотреть все помещения дачи. Нашел капитально забетонированные подвалы с замаскированными бойницами. Нашел крытые ходы сообщения. И сейф нашел с видеокассетами, и не поленился просмотреть каждую хоть по паре минут, и зафиксировал голос Шалакова за кадром. Но главное открытие ждало его в подземелье. Это было горькое открытие.

В холодном подвале домика с запахом хлорки он нашел своего друга Гасанова. Славный и бесстрашный опер лежал на каменном полу с тремя дырками в спине и ямой в виске.

Рядом оказалось тело прокурора. Обескровленное, оно казалось мраморно-серым. Полковник Клейн знал, что прокурор покончил с собой, выломав оконную решетку, разбив стекло и разорвав осколком сонную артерию.

Что же, брат президента не бросался словами. Полковнику хотелось верить, что кто-то там, наверху, сейчас следит за ним и скрупулезно фиксирует все его действия. И прокурорская душа слышит по внутренней трансляции, как Граф расправляется с теми, кого прокурор призвал убивать.

Покойников вывозили с дачи по ночам на похоронном автобусе и подкладывали в заброшенные склепы на старых кладбищах. Автобус придет утром, и у него будет много работы. Граф сложил всех убитых на крыльце штабного флигеля.

Троих охранников на КПП он не тронул, и они продолжали мирно спать, не догадываясь, что утром их никто не сменит. Не тронул он и вертолетчиков, вспомнив, как Эльдарчик сидел с ними в кабине. Он только замотал проволокой двери их комнаты, чтобы они не выбежали на случайный шум.

За железным забором соседнего корпуса тревожно подвывали псы. Они замолкали, когда Граф подходил к забору, и снова начинали скулить, когда отходил. «Боятся», – подумал Клейн. Их тоже не мешало бы прибить: на одной из кассет он видел, как эти собаки кидались на голого человека, привязанного к дереву в саду.

Он устроился на плоской крыше крайнего корпуса, под ветвями высокого тутового дерева. Крыша была густо усеяна засохшими ягодами, он разгреб их и лег на мягкий застывший битум, вдыхая сладкий и острый запах. Хорошее место для игры в прятки, но плохое для обороны. Рена все сделает быстро. Она успеет прислать помощь. Он незаметно для себя заснул, а когда, дрожа от холода, открыл глаза, сквозь голые ветви виднелось серое рассветное небо. В саду кто-то двигался.

Граф перевернулся на живот и подполз на край крыши. Он разглядел между деревьями две черные фигуры. Они по очереди перебегали по саду, приближаясь к штабному флигелю.

В утренней тишине слышалось равномерное дыхание моря. Где-то хрустнула ветка. Граф повернул голову и увидел третью фигуру в таком же черном комбинезоне. «Ну, прямо ниндзя», презрительно усмехнулся он.

Из флигеля донесся дребезжащий звонок телефона, и полковник Клейн с досадой вспомнил, что не перерезал провода.

Черные фигуры уже дошли до флигеля и сейчас оглядывали сложенные на крыльце трупы. Собаки принялись яростно, взахлеб, лаять, и Граф догадался, что на дачу проникли чужие.

Возможно, этих людей прислала сюда Рена. Что-то больно скоро.

Он услышал, что они вполголоса переговариваются по-русски. Рена не могла прислать сюда русских ниндзя.

Из открытого окна корпуса полетели коробки, баулы и сумки. Грабь награбленное? Значит, это какие-то другие бандиты. Граф взял на мушку самого крупного, который жестами отдавал команды. Из-за деревьев показывались все новые и новые фигуры. Он насчитал семерых. У него еще оставались две полные обоймы по десять патронов. Хватит на всех, если полезут.

Телефон во флигеле все надрывался. Один из черных перешагнул через трупы и вошел во флигель. Телефон замолчал. Через пару секунд все бросились врассыпную и залегли, а на дорожке сада показался охранник с КПП.

«Ага, – усмехнулся полковник Клейн, – это они звонили в штаб, требуя смены. Заработались ребята, переутомились».

В этот момент дверь флигеля распахнулась, и на крыльцо вышел «ниндзя». Он остановился, оглядываясь. Он не видел своих и не мог сообразить, куда они подевались. Зато охранник на дорожке видел его вполне отчетливо. Он сорвал с плеча автомат, присел на одно колено и выпустил длинную очередь.

«Вот так, – подумал Граф, – сначала стреляем, потом будем разбираться».

«Ниндзя» согнулся, и так, переломившись пополам, свалился на крыльцо, поверх трупов.

Граф отвлекся и не видел, что случилось с охранником, но тот почему-то всплеснул руками и повалился на спину.

На дорожке показался еще один охранник. Заметив черные фигуры, поднявшиеся с земли, он круто развернулся и побежал обратно.

Сейчас они будут штурмовать КПП, подумал Граф. Самый удобный момент перещелкать их всех под шумок.

Трое в черном, пригибаясь, побежали в сторону КПП. У них были снайперские винтовки. Командир остался на месте, оглядываясь по сторонам. Вдруг он приложил ладони рупором к губам и заорал на весь сад:

– Кле-е-е-ейн! Ге-е-е-ра!

Граф осторожно опустил ствол: оказывается, он все время держал на мушке Кота.

Он свистнул по-своему, и Ковальский повернулся в его сторону.

– Гера! Ты где?

Граф спрыгнул с крыши.

– Вот он я. Кот, ты мне такой план испортил…

– Ты как? Цел? – Кот подбежал и принялся тискать его плечи.

– Полегче, полегче. Это твои люди? Где ты их набрал?

– Потом расскажу. Ты-то как тут очутился?

– Потом расскажу, – ответил Клейн. – Степан с вами?

– Нет.

– Понятно, – сказал Клейн. – Он был где-то здесь.

– Я так и знал, что вы рванете за нами, – радовался Ковальский. – А Ромка где?

– Убит.

– Плохо.

– Скажи своим, чтобы не убивали больше никого. Сейчас появится полиция, им лишние трупы не нужны.

– Посиди тут, я распоряжусь, – сказал Кот. – Эх, Рома, как же так…

Черные комбинезоны сновали между корпусами. Клейн узнал Муртазанова. Тот, похоже, был тут за главного. Знал бы он, что за него обещали двести тысяч долларов… Наверно, обиделся бы. Мало. Но у компании «ТБ – Телеком» была крайне жесткая смета расходов. К тому же это вознаграждение они пообещали тому, кто найдет пропавшую аппаратуру. Муртазанов мог бы и сам заработать, если бы состоял в туранбуранцах. Шалаков вот состоял – и наверно, таки заработал. Хоть бы одним глазом взглянуть на эту аппаратуру…

К сидящему на земле Клейну подошел Вадим Панин.

– Герман Иванович, здесь есть еще заложники?

– Больше никого.

– А ваша жена, ребенок?

– Какая жена? Я и забыл… Нет, они уже не здесь. Их удалось вывезти, – сказал Клейн.

«А какая могла быть сцена, – подумал он с легкой ревностью. – Какая могла быть встреча. Интересно было бы поглядеть».

Ему пришло в голову, что можно дождаться Рену здесь. С бандитами покончено. У местных властей к нему нет никаких претензий. Новруз Расул-заде накроет стол в честь освобождения внука. Да, было бы приятно увидеть старика. Обязательно надо будет сходить вместе с ним на могилу Вагифа…

«В следующий раз, – решил Клейн. – Сначала надо рассчитаться с Шалаковым».

– У нас мало времени, – сказал он, вставая с земли и отряхиваясь. – Я приготовил все, что нужно отсюда вывезти. Сейчас заявится полиция. Надо уходить.

– Внизу стоят лодки, – сказал Панин. – Мы зашли с моря, уйдем по морю. Говорят, дороги здесь перекрыты. А где прокурор?

– Он убит.

– Как и следовало ожидать.

– Покончил с собой, – поправился Клейн. – Пока оставим его здесь. Родственники заберут, если захотят.

– Ну, тогда нам нечего здесь больше делать, – решил Панин. – Пошли к лодкам.

– Минуточку, – сказал Клейн. – Сколько отсюда до российской границы?

– Километров триста.

– Вы видели вертолет? Экипаж жив. Баки заправлены. Они собирались сегодня утром куда-то вылетать. Насколько я понимаю, у летчиков нет желания сейчас говорить с полицией. Я попрошу командира подбросить нас до Дербента.

– А они согласятся?

– Странный вопрос, – сказал Клейн.

У экипажа не возникло никаких вопросов.

Вопросы возникли у людей Муртазанова.

Их товарищ был убит. Они стянули с него комбинезон и завернули тело в ковер. Дальнейшие действия остановились из-за споров. Одни предлагали увезти его отсюда на лодке. Другие говорили, что лезгина можно оставить здесь. Если спустить тело в подвал, можно считать, что он был похоронен до заката, как и подобает мусульманину. А место в лодке лучше занять добычей: тюками, коробками и сумками.

Муртазанов постановил: лезгина оставить в подвале. Но его часть добычи передать родственникам. И, прекращая обсуждение, поволок два клетчатых баула.

Проводив его взглядом, Клейн подумал, что операция по освобождению заложника закончилась. Впрочем, заложников было двое, и один из них остался жив. Так что операция удалась ровно на пятьдесят процентов.

Вертолет уже раскрутил свои лопасти, когда со стороны КПП прибежал Ковальский.

– Понаехали, – доложил он, запрыгнув в люк. – Менты в касках. С матюкальниками. Приказывают открыть ворота. А те придурки их посылают. Они уже завелись, настроились биться до последнего патрона. Им терять нечего, будут отстреливаться.

– Забросают гранатами с газом, – сказал Клейн. – Разберутся без нас. Командир, поехали.

– Ах ты, досада какая, – Панин сокрушенно ударил себя кулаком по лбу. – Я же с другом не попрощался. Обидится на всю жизнь. Командир, можем мы зависнуть над берегом?

– Попробуем, – мрачно сказал пилот, и вертолет пошел вверх.

Панин сидел у бокового люка, и ветер трепал его короткие седые волосы. Клейн видел в проеме, как резко ушли вниз крыши корпусов и кроны деревьев, и встала над садом синяя стена моря в блестках волн. Машина накренилась в развороте, и стало видно дорогу, и ворота дачи, и множество машин перед ними.

Потом показался берег. Две лодки уходили в море, вскидывая и роняя нос. Вертолет описал круг над ними, и Панин высунулся из проема, размахивая рукой, и рулевой с передней лодки махнул ему в ответ.

Глава 36

Вынужденная посадка

Вот и слетал на юг, горевал Ковальский, глядя в иллюминатор. Пропьянствовал безвылазно в каком-то подземелье. Подышал химией. Ну, на лодке покатался, и то – ночью. Отдохнул на все сто.

Он приложил голову к вибрирующей стенке и снова задремал. Салон вертолета был отделан в восточном стиле. На иллюминаторах трепетали занавески с бахромой. Железная дверь пилотской кабины была оклеена красотками, как будка сапожника. Сиденья в «вертушке» были мягкие, с подлокотниками, но без спинок, и опираться приходилось на стенку.

Рядом сидел Панин, напротив – Клейн. В своем перепачканном спортивном костюме он был скорее похож на бандита, чем на начальника службы безопасности. Но так он больше нравился Коту.

Он вспомнил, с каким понтом Граф перехватил его тогда во дворе на своем роскошном джипе. Кот не мог позволить себе ездить на чем-то дороже «восьмерки», а тут – «Лексус». И этот важный тон… Хорошо он тогда его осадил насчет билетов и премии. Ящик шампанского. Кстати, уговор остается в силе, или как?

Ковальский открыл глаза, чтобы уточнить это важное обстоятельство, и увидел, что Димка, наклонившись вперед, что-то горячо доказывает Клейну.

– Это же историческое место, Сумгаит, – говорил Панин, стараясь перекрыть рев двигателей. – Думаю, о нем будет написано во всех учебниках по диверсионной подготовке. Надо обязательно раздобыть американские инструкции, составленные после восемьдесят восьмого года. На тему «Организация беспорядков». Раньше мы только теоретически представляли, как могут действовать ребята, внедренные в толпу. А тут такой богатый практический материал.

– Как их могли внедрить, по-вашему?

– Перешли турецкую границу, в Армении смешались с азербайджанцами, которых выселяли. У беженцев никто не спрашивает документов, а если и спросят, ответ простой – все сожгли проклятые армяне.

– А почему они так далеко ушли от армянской границы? Могли бы затеять беспорядки в Кировабаде. Или, еще лучше, в Мингечауре – там ГЭС, там база ПВО, это был бы серьезный удар по всей системе.

– В Мингечауре их бы живо придавили. Хватило бы комендантской роты. А в Сумгаите не было войск. К тому же им не нужен был удар по нашей обороне. Они метили выше. Разорвать Союз.

– Может быть, – согласился Клейн. – После Сумгаита Союз уже не выбрался из агонии.

– Вот именно! Здесь все началось. Бакинские события тоже начались здесь. А Таджикистан с чего начался, помните? Антиармянские выступления в Душанбе, против беженцев из Баку, которым якобы квартиры без очереди будут раздавать. Уже на следующий день про армян все забыли, и появился так называемый «народный комитет», и он до сих пор рвется к власти. Эта пороховая бочка там давно была готова взорваться, но спичку-то, спичку из Баку подбросили, а значит, из Сумгаита. А сценарий тот же самый, и действующие лица одни и те же. Возмущенный народ, безоружная власть, криминальный элемент, плюс несколько профессионалов-зачинщиков.

Клейн что-то спросил, и Панин прокричал в ответ:

– А просто мои друзья были в Таджикистане, и я знаю все не из газет. Так я вам больше скажу. Сумгаит, он ведь и Москву задел рикошетом. Там были ребята из отряда «Витязь». Если бы нам разрешили применить оружие, может, и не было бы ничего. То есть можно было сорвать им сценарий. Но не получилось. В тот раз не получилось. А потом эти же ребята в 93-м охраняли Останкино. И применили оружие. И все. Нарушили сценарий. И «народный фронт» остался не у дел. Может быть, «витязи» тогда просто остановили гражданскую войну.

– Вы считаете, что у нас сейчас нет гражданской войны?

– По крайней мере, московские танки еще не рвутся к Питеру, – сказал Панин. – И если гражданская война идет, то по другому сценарию.

– Вы же летчик. Интересно, какое оружие вы могли применить против митингующих? Напалм?

– Хватило бы мотострелкового взвода со штатным оружием.

– А я вот был в Нахичевани, был на иранской границе, и тоже видел митингующие толпы, – мрачно сказал Клейн. – Так я вам скажу, хорошо, что мы не применяли оружие. Это бесполезно. Бессмысленные жертвы, и все. Идет исторический процесс. Границы трещат и рвутся не только у нас. Во всем мире. Сопротивление бесполезно. Время все сделает за нас. Ну, снесли они заграждение, ринулись в родной Иран, и что теперь? Теперь насмотрелись на прелести свободного мира, успокоились. И границу не только восстановили, но и укрепили. И так будет везде. Время все сделает за нас.

– Вы были только в Нахичевани?

– В других местах тоже, но там мы уже применяли оружие. И что мы имеем? Республику Ичкерию. И ее союзников – Ингушетию и Грузию.

– Хватит вам галдеть, – заворчал Ковальский. – Кружок юных геополитиков. Поспали бы лучше.

Но он и сам уже расхотел спать и пересел поближе к Графу. Им тоже было о чем поговорить.

Они попали в переделку. И выбрались из нее. С потерями, но выбрались. Еще неизвестно, что ждет их в Питере, да и добраться туда тоже будет непросто. Но, по крайней мере, теперь они были вместе. И Кот, не найдя слов, просто ударил в плечо друга своим пудовым кулаком, сияя улыбкой.

– Чему радуешься? – спросил Клейн, потирая плечо.

– А что? Все нормально. Ведь что интересно – водки было выпито было немереное количество. И никаких последствий. Вот что значит здоровый климат. Дома меня после таких загулов неделю надо откачивать.

– Что, много выпиваешь?

– Приходится. Производственная необходимость. С тем выпей, с этим, потом похмелиться надо, потом лечиться от похмелья… – Кот поскреб подбородок. – Так и загнешься когда-нибудь под капельницей. Или вообще под забором. Уж лучше как Ромка … Я тут вспомнил кое-что насчет девяносто третьего года. Вадим, говоришь, «Витязь» сорвал сценарий? А может, кроме основного сценария был еще и запасной? Снайперы-то били и по тем, и по другим. Чтобы завести народ. Кровь, она яркая, ее сразу видно. И кто увидел, уже не забудет. Нам кровь пускали, Димка, вот что они делали. Стравить хотели. И ведь стравили.

– Кстати, о танках, – перебил его Клейн. – Я знаю, что танкисты, которые стреляли по Белому Дому в октябре девяносто третьего, через год въехали на Т-72 в Грозный, и там их всех пожгли. Уцелели немногие. Это, наверно, не предусматривалось сценарием.

Панин принялся изучать карту, валявшуюся на откидном столе в салоне. Он так увлекся топографией, что, казалось, не слышал, о чем говорили Кот с Графом. Но стоило Ковальскому сказать, что надо бы выбросить винтовки, когда будем лететь над морем, как Панин повернулся к нему и прокричал, перекрывая грохот:

– Все бы тебе выбрасывать. Прилетим в Дербент, сдадим их в особый отдел. Пусть установят, откуда они.

– Не хотите? Тогда я сам, – сказал Кот. – Обожаю ходить по особым отделам и писать объяснения. Кстати, а где море?

– Справа, – крикнул Панин.

Но в просветах между облаками тянулись только зеленые склоны гор и бурый курчавый лес.

Панин отложил, наконец, карту, и пробрался к кабине. В салоне не было слышно, о чем он говорил с летчиками, но вернулся он озабоченный и снова развернул карту.

– Есть проблемы? – спросил Граф.

– Дербент не принимает. Они идут на запасную площадку.

– Ну и что? Лишь бы в Россию, – сказал Ковальский, двумя ударами ножа вскрывая консервную банку.

В зубовской сумке даже хлеб не зачерствел. Кот намазывал толстые ломти паштетом. Все страшно проголодались, и готовы были сжевать даже растворимый кофе, но Граф запрятал эту банку поглубже.

– Что-то здесь не так, – сказал Панин. – Герман Иванович, а куда уехала эта банда с дачи?

– Повезли аппаратуру устанавливать куда-то в горы.

– Отлично, все совпадает. Тогда все понятно. Я вам могу сказать, куда все уехали. Вы не слышали про такое место, Казачи?

– Нет.

– Вот оно, – Панин показал на карте. – Здесь Грузия, здесь Чечня, вот Дагестан, вот Азербайджан. Вот это место. Оно было обведено карандашом, карандаш стерт. И следы прокладки курса стерты, но если вот так посмотреть, то видно. Видите?

– Ну и?

– Ну и похоже, мы летим туда, а не в Дербент. По всей видимости, там у них еще одна база.

– Еще чья-то дача? – спросил Граф.

– Нет. Это дикие места. На старых картах называлось Пост Казачий. Это еще в ермоловские, наверно, времена казаки сюда выдвинулись. Закрепились, начали строиться. Потом политика изменилась, и крепость строить перестали. Потом были землетрясения, дороги посносило, и место это забросили.

– Что вы там шепчетесь? – крикнул Кот, пересаживаясь поближе к карте.

– Я понял, о чем речь, – сказал Граф. – Это высота 1945. Когда я служил в Лагодехи, мы там лазили. Развалины. Часовня каменная, даже крест тогда еще был. Хороший был ориентир. Ну что, самое подходящее место для базы.

– Наверно, там сейчас все. Всё начальство, все боевики, – сказал Панин. – Раз они не вернулись на дачу после размена, значит, они там. Все сходится. Подтверждается версия одного ненадежного источника. Там их ждет премия. А вместо премии будем мы. Значит, экипаж и не собирался в Дербент. Экипаж не меняет хозяина.

– Что, у нас проблемы? – спросил Ковальский.

– Трудно сказать, – ответил Панин. – Похоже на то.

– Нас везут не в Россию, – сказал Граф. – Поймали нас, Кот.

Он сказал это с довольной улыбкой. Несколько минут назад Граф выглядел подавленным и усталым, а сейчас настроение у него резко поднялось. Панин тоже казался радостно возбужденным, вертя карту и заглядывая в иллюминатор.

Кот понимал их. Граф еще не вышел из боя, еще не расстрелял боезапас. Димка радовался, что раскусил противника. Кот понимал ребят, но ему очень не хотелось сегодня еще воевать. Он так хотел скорее оказаться дома…

– Пойду поговорю с экипажем, – Кот встал.

– А зачем? – спросил Панин. – Все идет по плану.

– Мне твои планы уже вот здесь, – Кот провел ладонью по горлу.

– Хватит шуметь, – сказал Граф, доставая из сумки тяжелую кофейную банку.

Панин перебрался к нему, а Кот опять развязал сверток с винтовками и принялся набивать магазины. В «винторезе» осталось только четыре патрона. В бою от него будет мало пользы. Да и снайперки – не для боя. Он предпочел бы сейчас АКМ, побольше рожков, полные карманы патронов россыпью. Пяток гранат на пояс. Рубенса с пулеметом. Маузера на фланге. Эх, Рома, Рома…

Но хорошо, хоть Граф рядом, удобно привалился плечом к переборке и чистит свое допотопное оружие.

– Сергеич, все будет нормально, – сказал Панин. – При посадке командиру ствол в ухо, штурману другой, техника выпустим на переговоры. Штурмовать нас они не будут, себе дороже выйдет. Такую «восьмерку» на базаре не купишь.

– А нельзя прямо сейчас ствол в ухо, и домой? – спросил Ковальский.

– Поздно. Долго летим, горючки мало. Можем грохнуться, если сейчас отвернем.

– Ну, сядем, и какие наши требования?

– Еще не знаю, – сказал Панин. – Главное, инициативу перехватить.

– Условия простые, – сказал Граф. – Дозаправка и свободный взлет. Наглеть не будем.

– Вот смеху-то будет, если мы сядем на нормальную площадку.

– Ничего, посмеемся вместе, – сказал Панин. – Герман Иванович, а откуда у вас такая роскошь?

– Степан купил перед вылетом, – сказал Граф, вытягивая жгутик из ствола маузера. Жгутик вылез белоснежным. – Для коллекции. Вы видели его коллекцию?

– Меня блевать тянет от вашей интеллигентности, – не выдержал Ковальский. – Ну-ка, резко перешли на «ты».

– Вадим, ты видел его коллекцию? – спросил Граф. – Да, кстати, чуть не забыл. У тебя есть где записать? Запиши номер телефона в Баку, там ждут твоего звонка.

– В Баку? Говори, я запомню.

– Нет, давай блокнот, это очень важно.

Клейн придавил блокнот к коленке и аккуратно вывел крупные цифры. Панин прочитал, почесал затылок и спросил:

– А ты-то… Откуда ты знаешь этот номер?

– Потом расскажу.

– Лучше бы сейчас. Ладно, не успеем. Кажется, мы заходим на посадку. – Панин схватился за сиденье, и в следующий миг вертолет сильно накренился.

– Кстати, о посадке, – сказал Ковальский. – Те придурки на КПП все время висели на рации. Ясно, что они не девочкам звонили. Если они связались с этой базой, где все начальство собралось, нам ведь могут и не дать добро на посадку. Я бы лично не дал. А вдруг на борту спецназ? С земли-то не видно.

– Не все же такие бдительные, как ты, – сказал Граф.

Вертолет шел по дуге с сильным креном. Дверь в кабину громко лязгнула, захлопнувшись, и Граф с Паниным переглянулись. В правых иллюминаторах белело небо, в левых прыгали скалы и щерились ущелья.

Панин, цепляясь за стенку, добрался до кабины и подергал ручку. Дверь приоткрылась, и выглянула красная физиономия техника.

– Всем сидеть, бля, садимся! Без команды никто не встает!

Вдруг что-то случилось. Порыв ветра ворвался в салон и взметнул карту со стола. С визгом пролетели какие-то осколки. Вертолет дернулся и круто пошел вверх.

Кот и Граф свалились на пол и покатились в корму. Кот успел подхватить ремень винтовки. Он увидел, как Панин перешагнул через упавшего техника и скрылся за переборкой кабины. Вертолет пошел вниз, и дверь кабины снова захлопнулась.

Машину качало, как лодку в шторм. Она то проваливалась вниз, то скользила в сторону. Моторы грохотали вразнобой, и что-то пронзительно свистело. Кот перебросил тело к боковому люку и смог открыть его. Снизу набегала земля. Так быстро, что он зажмурился от страха и сказал себе: «Всё. Молитесь, пан Ковальский. Урод, ни одной молитвы не знаешь»…

Падение вдруг замедлилось, слаженно взревели моторы, и вертолет перестал раскачиваться. Машина теперь не падала, а плавно скользила вниз над каменистой осыпью склона. Добрался Димка до руля, понял Кот. Ну, летчик, вспоминай чему учили. Вытаскивай нас… Удар! Зажурчали камни под колесом. Еще удар! Вертолет сильно накренился, и со страшным звоном лопасти ударили в склон, переламываясь и разлетаясь осколками. Осколки крутились в полете, словно еще не зная, что это уже бессмысленно. Они не знали, что нет больше вертолета под ними, и не надо тащить эту махину по воздуху. Они даже не знали, что они осколки, и каждый еще был частью винта – и старательно крутился, пока не замер в камнях. Все это Кот видел, уже лежа на осыпи.

Он видел, как из люка вылетели сумки, за ними выскочил Граф с двумя винтовками в руках, а вертолет сползал все дальше вниз, дымясь всеми щелями, и вдруг вспыхнул, и черный дым потек из люка, а Димки все не было. И вдруг вертолет опрокинулся на бок, задирая белое брюхо в черных потеках – и исчез.

Через секунду из-за края обрыва донесся звонкий удар, и осколки еще долго визжали на дне ущелья.