Текст книги "Спецназ обиды не прощает"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Ты что, своих не узнаешь? – спокойно сказал Граф. – Видишь, что натворили по пьянке.

– Рэкии! – заорал охранник, подняв «кипарис» на уровень лица. – Рэкиверр!

Граф кинулся за диван в то же мгновение, как ствол «кипариса» начал плясать и выплевывать вспышки и струйки дыма.

Пули смачно молотили по трупам на диване, с хрустом вгрызались в штукатурку.

Граф видел ноги охранника. Но как только он навел ствол на колено, охранник перестал стрелять и выбежал из комнаты.

Ругая себя последними словами, Граф кинулся за ним. Парень бежал по дорожке между деревьями. Он оглянулся на ходу, поднял автомат и выпустил очередь в сторону Графа. Пуля прошелестела сбоку, остальные простучали по стене.

Граф распластался на земле и долго ловил на мушку удаляющуюся спину в серо-голубых пятнах. Нажал на спуск, и маузер сильно подбросило. Спина исчезла.

Пригибаясь, он пробежал под окнами соседнего корпуса и занял позицию за углом, держа под прицелом крыльцо. Но никто не выбежал. Наверно, здесь было пусто. Граф подкрался к лежащему противнику. Тот хрипло матерился и скреб землю пальцами.

Отброшенный автомат зарылся в листву. Граф отцепил магазин. Тот был уже пуст. «С патронами у нас плохо», подумал Граф, вынимая из ножен противника охотничий нож. Нож был острый, лезвие впивалось в ноготь. Он схватил раненого за волосы, задрал ему голову и полоснул ножом под челюстью.

Четверо готовы, подумал Клейн. Скоро на дачу вернутся остальные. Знать бы, сколько их осталось.

Глава 34

В дураках

Кот долго спускался с колонны, долго ждал, пока Курд спустит ему на веревке пулемет. Наконец, перебравшись через забор, он застал непонятную картину. Вадим Панин бродил туда-сюда между двумя «камазами», а Махсум вертелся вокруг него, размахивая руками и что-то горячо доказывая.

– Что за шум, а драки нет? – спросил Кот.

– Сейчас начнется, – вяло усмехнулся Панин. – Кстати, ты не хочешь заработать десять тысяч баксов?

– Прямо сейчас?

– Не совсем. Надо позвонить Клейну и сказать, что прокурора мы нашли, но за него просят сто тысяч. Он привозит деньги, мы их по честному делим. Десять тебе, десять мне, остальное ребятам. Кстати, Махсум, Клейн тоже в доле. Но ему хватит и пятерки.

– Вы что, обкурились? – спросил Кот.

Он не удивился такому повороту. Раз уж чеченец стал им помогать, значит, был у него какой-то свой интерес. Это естественно. Нельзя было рассчитывать, что эта шайка будет работать только из признательности за то, что их главаря выпустили на свободу. И все же было немного досадно. Кот уже успел немного сдружиться с «курдистаном» и Талышом, которые были в его команде. Они беспрекословно выполняли его приказы, действовали толково и сноровисто, из них могли получиться хорошие бойцы. Да они и были хорошими бойцами. Но, как выяснилось, бойцами противника.

– Да ладно тебе, Сергеич, – сказал Муртазанов. – Свои же ребята. Сто тысяч для барыг не деньги. Просто я должен что-то заплатить мужикам. Нам тоже жить надо.

– Мы так не договаривались.

– А мы никак не договаривались, – сказал Махсум жестко. – Мы не договаривались, что вы меня, как барана, будете сдавать этим собакам. Мы не договаривались, что ваши самолеты будут нас бомбить. Мы не договаривались вообще никак.

– Так, понятно, – сказал Кот. – Ты, я смотрю, уже все решил.

– Да. Да, я все решил.

– Ну, тогда действуй, – вздохнул Кот. – Димка, пошли отсюда.

– Фикрет, поехали домой, – сказал Панин.

– Давно пора, – сказал Фикрет. – Зачем стоим? Нельзя здесь стоять. Те уже уехали все. Садитесь, поехали, Минара не спит, ждет тебя. Пожалей меня, она ругаться будет…

– Только без посторонних, – сказал Кот. – Мы не договаривались возить бандитов.

– Кто бандиты? Мы бандиты? – спокойно уточнил Махсум, тыча в грудь пальцем. – Хорошо, мы бандиты. А вы кто?

– Э, хватит, да, демагогию не разводи, – сказал Фикрет. – Пускай твои вылезают. Это не такси.

Муртазанов свистнул, и вся его команда высыпала из кабин «камазов». Хохол с гранатометом под мышкой, Курд с пулеметом на груди. Остальные были с пистолетами. Они встали плотным кольцом.

– Хотел все по-хорошему сделать, – сказал Махсум. – Мужики, сами подумайте. Прокуроры все козлы. Вот отдадим мы его, он вернется в кабинет. Помоется, побреется, отдохнет. Потом как начнет снова людей сажать. Какая мне от него польза? А так хоть немного пользы будет. И вам хорошо, и мне хорошо.

– Разве я против? – сказал Кот. – Пускай тебе будет хорошо, только без нас. Вот и все.

– Сергеич, я серьезно. Вы же меня заложите, – сказал Махсум. – Я вас отпустить не могу.

– Не надо нас отпускать. Мы сами уйдем.

Махсум криво улыбнулся и поднял руку, поворачиваясь к Курду. Видимо, по его сигналу вся шайка должна была привести оружие в боевую готовность и навести стволы на новых заложников. Об этом надо было позаботиться раньше, но кавказский этикет не позволяет разговаривать, держа собеседника на мушке.

А Кот не разбирался в тонкостях этикета. Он шумно выдохнул и выбросил ногу по дуге, угодив носком Махсуму под ложечку. Шаг вперед, и вторая нога сбила Курда. Панин метнулся к пулемету, но его остановили, на свою беду, Лезгин с Хохлом. И пошел мордобой. Кот даже не уклонялся от ударов. Просто подставлял одну руку, а второй наносил размашистую оплеуху. Ковальский работал в щадящем режиме, и когда через несколько минут он остановился, все были живы, хоть и не вполне здоровы.

– Так, – скомандовал он, – всем лежать и не шевелиться. Димка, оружие собрал? В воду его.

– Что?

– Бросай все в воду. Мы мирные люди. Хватит, навоевались. Фикрет, посмотри, как там Махсум, что-то он нехорошо лежит.

– Живой. Дышит.

– Ну, пусть дышит. По машинам.

– А мы? – спросил Лезгин, выползая из-под грузовика.

– А вы своим ходом.

– Это по честному, да? – подал голос Муртазанов. – Мы тебе помогли, а ты нас кинул, это по честному?

– Скажи спасибо, что живой, – ответил Кот. – Мы с Димкой не любим, когда нас окружают ребята с оружием.

– Спасибо. Спасибо большое. Теперь у вас все, а у нас ничего. Аппаратуру могли продать за хорошие деньги. Отдали бесплатно. «Муху» купили, деньги тратили, ты ее утопил в этом говне. Спасибо большое.

– Ты не представляешь, как мне стыдно, – сказал Ковальский.

Они стояли на площадке между грузовиками. Вдруг небо в стороне шоссе осветилось огнем. Все замерли, повернувшись в ту сторону. Отчетливо ударил пистолетный выстрел, и Ковальский первым бросился на землю. Но стреляли куда-то в сторону. Он насчитал восемь выстрелов подряд, а потом было слышно только гудение и треск пламени, и вдруг раздался взрыв, и наступила тишина.

Кот выглянул из-за грузовика. На обочине догорала легковушка. В свете огня он увидел человека, лежащего на земле неподалеку. Дальше на дороге стояла еще одна машина с погашенными огнями.

Панин оттеснил Кота и, пригибаясь, перебежал дорогу. Наклонился над лежащим, перевернул, всматриваясь в лицо. Выпрямился и огляделся. Подобрал с земли что-то длинное, еще какой-то длинный и тяжелый сверток, и так же пригибаясь, перебежал обратно.

– Ничего себе трофеи, – завистливо сказал Ковальский.

– Надо было по сторонам смотреть, а не разборки устраивать. – Панин любовно отряхнул «винторез». – Смотри, с чем люди ходят на размен. Нас могли перебить, как котят.

– Что там было?

– Снайперы, вот что. Наверно, должны были прикрыть отход. Кто-то их положил. От души. У первого четыре дырки. И еще два трупа у «пятерки», я их не разглядывал, но там тоже на совесть сработано.

– Может быть, они не уехали? – Махсум настороженно оглянулся.

– Уехали, – сказал Панин. – Но не все.

– Выдвигаемся, – скомандовал Ковальский. – Все грузятся в переднюю машину. Димка, в кабину. Прокурора в кузов. Задняя прикрывает. Я в ней поеду. Ну, что встали?

– В кузов там нельзя, – сказал Фикрет. – Места нету.

– Найдем место, залезайте быстрее!

– Я прикрою. – Панин снял с плеча «Винторез» и опустил длинный сверток на землю.

– Давай сюда, – Кот отобрал у него винтовку безболезненным, но эффективным приемом. – Не время спорить, Димка. Все, по машинам!

Он лежал на земле между колесами грузовика и осматривался. В серо-зеленом круге ночного прицела тянулось пустое шоссе. Пара собак перебегала по степи с места на место, принюхиваясь и зигзагом приближаясь к догоревшей машине.

Можно было уезжать, догонять своих, но что-то удерживало его здесь. Наверно, потревоженная память. Все это было когда-то. Оружие в руках, дымящиеся обломки, трупы. Отходим, скомандовал он себе.

Дело сделано. Заложник освобожден. Димка наверняка уже придумал, как доставить его домой. Только не надо спешить. Пару дней назад казалось, что все так просто. Слишком просто. Кот еще тогда, при первой встрече с Графом почуял, что за этой простотой прячется ловушка, и не одна. Так и вышло. Но если дело началось с засады, то оно и закончиться не может без приключений. Значит, не будем спешить. Не надо лететь сломя голову, а надо затаиться и оглядеться.

Его грузовик догнал остановившуюся колонну уже на береговой дороге.

Причина для остановки была довольно серьезная. Фикрет не зря предупреждал, что в кузове нет места. Шестиметровое пространство было занято зачехленной лодкой. И людям пришлось стоять по углам. Махсум и здесь устроился удобнее остальных – он не мог стоять после драки и просто лег в лодку поверх брезентового чехла. Рядом стоял прокурор. Машину качнуло на повороте, и прокурор оперся ногой о борт лодки. Несколько минут Махсум разглядывал его башмак, а потом вдруг вскочил и принялся барабанить по кабине. Грузовик встал.

Когда Кот выпрыгнул из кузова, прокурор с понурым видом стоял в лучах фар на дороге.

– Ну давай, гражданин прокурор… Расскажи трудящимся, как ты дошел до жизни такой, – говорил Махсум, небрежно привалившись к капоту «Нивы» и морщась от боли при каждом вздохе.

– Я вышел из гостиницы, – монотонным срывающимся голосом заговорил прокурор. – Меня схватили, посадили в машину. Долго везли. Потом пересадили в вертолет. Привезли сюда.

– И как с тобой обращались?

– Обращались нормально. Немного побили в первый день.

– Как кормили?

– Нормально кормили.

– Как одевали?

– Что? Никак не одевали. Вот, в чем вышел, в том и хожу.

– Гражданин прокурор, – вкрадчиво заговорил Муртазанов, постепенно вскипая. – Сука! На какой бакинской барахолке ты купил свои туфли, собака?

Прокурор оцепенел. Наконец, он с трудом наклонился и посмотрел на свои ноги. Выпрямиться он не смог, так и стоял, разглядывая пыльные носки стоптанных туфель.

«Ну вот и все, – подумал Кот. – Вот и освободили заложника. Все впустую. Все напрасно.

Еще можно догнать гадов, чтобы расплатиться сполна. Да только нечем. Все оружие лежит на дне сточного канала. Нет, кажется, мы еще не скоро отсюда уедем».

– Ну, и что теперь с тобой делать, собака? – спросил Махсум. – Куда дели настоящего прокурора?

– Я настоящий прокурор, – ответ прозвучал еле слышно, но твердо.

– Ярослав Ильич, – обратился к нему Панин. – Эту проблему можно решить очень легко. Назовите домашний телефон вашего отца.

– Триста двенадцать четырнадцать сорок, – быстро ответил прокурор.

Панин подошел к Махсуму и пожал ему руку.

– Поздравляю. Помнишь свои слова? Ты сказал, прокурор теперь твой. Он твой. Делай с ним что хочешь.

– Не имеете права! – окрепшим голосом сказал прокурор. – Вы должны доставить меня в Ленинград.

– Ага, должны.

– Немедленно позвоните в холдинг!

– Наверно, шмотки они на него надели, а про туфли забыли, – сказал Муртазанов, не обращая внимания на крики прокурора. – Я так думаю, настоящего они просто кончили. Поэтому все так и получилось. И засаду делали поэтому. А зачем ты телефон спросил?

– Они его хорошо подготовили, – сказал Панин. – Наверно, знали, что мы блефуем. Знали, что и в глаза не видели прокурора. Ему, главное, надо было отвечать уверенно. Он хорошо справлялся до сих пор. И номер назвал четко. Мы же не знаем ни черта, а кто тут проверит… Только вот папаша прокурорский сейчас проживает не в Ленинграде, а в Штатах.

– Так, – сказал Кот. – Если вы все такие умные, то что мы делаем тут? Где вы были раньше? О чем раньше думали?

– Эх, Сергеич, чего по пьянке не бывает, – махнул рукой Панин.

– Один-один, – сказал Курд, – ничья. Мы дураки, и вы дураки. У вас ничего нет, и у нас ничего нет.

– И один придурок на всех, – сказал Махсум. – Ну что, брат, хватит нас дурить. Давай поговорим по серьезному.

– С чего начать? – «прокурор» тяжело вздохнул и обвел взглядом собравшихся.

– С самого главного, – сказал Панин. – Где настоящий прокурор?

– Это не самое главное. Заложников держат на ахундовской даче. Я могу показать дорогу, только вы туда не попадете. Там все перекрыто. Но это не самое главное.

– А что главное? – спросил Махсум.

– Сначала скажите…Что вы сделаете со мной?

– Шашлык сделаем, – сказал Кот с кавказским акцентом. – Я думаю, торг здесь неуместен.

– Вы из Питера, да? Ну конечно, я забыл, конечно, из Питера. Из холдинга, да? Так вот. Ваш человек… Я слышал разговор… Один человек из вашего холдинга вместе с женой и ребенком сейчас тоже там, на ахундовской даче. Он тоже заложник. У него немецкая фамилия. Кажется, Клейст.

– Не знаю такого, – сказал Кот. – У Клейна нет жены и детей, и он сейчас в Питере.

– Он ни разу не подошел к телефону, – напомнил Панин. – Не факт, что он в Питере. А про жену ты мог не знать.

– На даче сейчас мало охраны, потому что все уехали на базу в горы, – торопливо продолжал «прокурор». – Сейчас вам надо обратиться в полицию и сделать официальное заявление. Пусть произведут обыск дачи. Там склад награбленного. Банда чистила челноков. И еще там тюрьма для заложников. Надо освободить людей, которые там остались.

– Красиво получается, – сказал Ковальский. – Слишком красиво. Вот мы сейчас все бросим и пойдем освобождать заложников. А там засада.

– Да нет там никакой засады, поверьте! Вы что, не видели, в какую сторону все уехали? Они уехали в Насосную, на аэродром, там их ждет вертолет, чтобы перебросить на базу в горах. А на даче никого не осталось!

– Зачем же всем лететь в какие-то горы, да еще ночью? – спросил Панин.

– Да там у них между собой чуть до драки не дошло, кому везти эту аппаратуру на базу. Я так понял, что там будет расчет, кто привезет аппаратуру, тот и деньги получает. Вот они все и рванули туда.

– Красиво излагаете, но детали хромают, – сказал Кот. – Ночью вертолеты не летают. Димка, подтверди.

Но Панин не поддержал его.

– Знаешь, Сергеич, есть такие места, куда летают только ночью. Особенно с таким грузом интересным… Так что все это очень правдоподобно.

– Слишком правдоподобно, – отмахнулся Ковальский.

– Я понимаю, что вам трудно мне поверить…

– Сергеич, так ты что, против налета? – спросил Панин. – Ахундовская дача. Это же совсем рядом.

– Я знаю это место, – вмешался Фикрет. – Ахундов был хороший человек. Мой отец ему рыбу возил. Можно с моря подойти, там берег хороший.

– Что мы стоим? – сказал Махсум. – Поехали брать дачу.

– Нет, вы должны обратиться в полицию…

– Слушай, ты кто такой?

– Я? Какое это имеет значение… Я несуществующий корреспондент несуществующей газеты. Задержанный в несуществующей зоне боевых действий. На территории несуществующего государства… – он говорил, постепенно оживляясь, и явно собирался рассказать свою душераздирающую историю людям, которые, скорее всего, хотели его убить. Но подняв глаза, он увидел их лица. И осекся. Его история никому не нужна. Да и он никому не нужен.

– Нет, земляк. Ты, наверно, все-таки прокурор, только другой, – сказал Махсум. – Какая такая полиция? Мне все ребра сломали, я и то не кричу «полиция, полиция!» Разберемся сами.

– Черт с вами. Налет так налет. – Ковальский хлопнул по прикладу винтовки, висевшей поперек груди. – Все равно других вариантов нет.

– Но теперь давайте договоримся, – предупредил Панин. – Прокурор, живой или мертвый, наш. Клейн, если он там, тоже наш. Все заложники выходят на свободу.

Муртазанов резко повернулся к нему и скривился от боли, держась за бок:

– Какой хитрый! Всех на свободу? А мой интерес какой?

– А тебя, в общем-то, никто и не приглашает.

– Вдвоем идете?

– Да я и один схожу, – сказал Кот, – а Димка подстрахует. У тебя есть другие предложения?

– Сергеич, зачем ты так, – миролюбиво улыбнулся Махсум, – свои же мужики. Вместе хлеб кушали, слушай. В общем, я с вами. Таких козлов надо наказывать, вот мой интерес. Вот и все. Ну, если что-нибудь подберу со склада, не обижайтесь.

– Олды, – сказал Панин, и Фикрет хлопнул по его подставленной ладони, а потом по ней ударили Махсум, курд, лезгин, хохол, Али и Вели, талыш, и последним приложился Ковальский.

Хлопнули двери машин, взревели моторы, и скоро на дороге осталась только одинокая фигура. «Прокурор» долго смотрел вслед удаляющимся красным огонькам. Потом бессильно опустился на песок и застыл, обхватив голову. Сколько раз сегодня он прислушивался к дыханию смерти за спиной? Когда его вывели из камеры и переодели в чужую одежду, он решил, что его убьют, а тело подбросят. Банальная операция, когда покойника опознают по одежде и антропометрическим признакам.

Но белобрысый мент объяснил, что его приняли за пропавшего прокурора, и надо поддерживать эту версию, потому что иначе ему из тюрьмы не вырваться. Как только он окажется в России, обман раскроется, но это уже не страшно. Страшнее сгнить в карцере.

Он почти поверил им, но трупный запах, которым он надышался на карабахском фронте, преследовал его. И обостренным слухом он уловил разговоры своих «освободителей». Если размен сорвется из-за того, что обнаружится подмена, то будет открыт огонь, и никто не уйдет. Никто? Значит, и я? То, что он подслушал чуть позже, уже не оставило места для вопросов. Если размен будет удачным, все равно никто не уйдет. Гасим всех на месте.

Поработав в комиссии по массовым захоронениям, он мог бы привыкнуть к виду и запаху смерти. По крайней мере, пытаясь заглянуть в свое будущее, он видел только бурую рыхлую массу, из-под которой проглядывала гармошка ребер, видел волосы, склеенные черной жижей, видел развороченный перламутровый пах, облепленный мухами… Его вырвало. Встав на четвереньки, и шатаясь, как больная собака, он добрался до прибоя и рухнул лицом в воду.

Когда он поднял голову и рукавом вытер глаза, в ночи еще были видны красные огоньки, удалявшиеся по дороге вдоль моря…

Жителям апшеронского побережья было запрещено иметь моторные лодки. Разрешалось иметь удочку. Но осетра на удочку не поймаешь, и браконьерам приходилось приспосабливаться к жестоким правилам игры с государством. Одним из достижений подпольной браконьерской науки стали лодки, хранившиеся в длинном кузове грузовика. Грузовики пока еще никто не запретил. И они могли беспрепятственно подъехать к прибою на каком-нибудь достаточно диком берегу, и даже заехать задними колесами в воду. Это тоже не запрещалось. Что происходило потом, никто не видел. А кто и видел, не рассказывал. А происходило вот что.

Из кузова выкатывалась лодка. Не простая, а золотая. Титановый корпус, аргоновая сварка, японские движки, рация «Сименс». Лодка почти бесшумно уходила за горизонт, а грузовик уезжал в свой гараж. Через несколько часов грузовик возвращался к прибою, и из-за горизонта показывалась лодка. Ее цепляла мощная лебедка, и лодку, со всем ее содержимым, затягивало в кузов.

Отец Фикрета пользовался КрАЗом. У Фикрета в команде было три «КамАЗа». И сейчас он предоставил свои лодки в распоряжение Вадима Панина, даже не задумываясь, чем может кончится эта новая безрассудная затея…

Вот это называется друг, думал Кот. Его не надо просить о помощи, он сам ее предлагает. И ему не надо ничего объяснять, он сам все понимает. Интересно, чем же мог Димка Панин заслужить такую дружбу? Наверно, тем, что и сам помогал когда-то, и сам не требовал объяснений.

Пока доехали, пока выбирали место, пока готовили лодки, начало светать. Над морем протянулась серая полоса, и стали видны далекие волны.

– Не опоздать бы, – сказал Панин, укладывая в лодку сверток с винтовками и какой-то грязный рюкзак.

– Ничего, сейчас самое время, – сказал Кот. – Если охрана есть, то она сейчас спит. А если придется стрелять, то солнце им будет мешать.

– Давай все-таки не будем ждать солнца, – сказал Махсум. – Что, стрелять по очереди будем из одной винтовки, да?

– Не стрелять, только не стрелять, – попросил Панин, развязал рюкзак и принялся раздавать бойцам их пистолеты.

– Ты что? – грозно спросил Кот. – Я же приказал выбросить.

– А я вот вспомнил одного моего знакомого, – сказал Панин. – Он, как бросает пить в очередной раз, так выливает в унитаз все оставшееся спиртное. А через недельку тратит деньги на новую выпивку.

– А пулемет где? – засмеялся Махсум.

– Ты зря радуешься, – сказал Панин. – Пулемет на дне канала. Гранатомет тоже.

– Ничего, потом достанем, – сказал Курд. – Совсем чистый ствол будет, как после химчистки.

Фикрет вел переднюю лодку, Талыш заднюю. Боковая волна раскачивала лодки, и соленые брызги заливали примолкших бойцов. Моторы, прикрытые массивными ящиками, работали почти бесшумно. Громко клокотала вода под винтами.

С каждой минутой становилось светлее. Кот увидел, что лодка Фикрета заворачивает влево, в море, огибая заграждение. Между последними столбиками уже не видно было решетки, но Фикрет обогнул и их, а потом развернул лодку к берегу и приглушил мотор. Лодки коснулись бортами, медленно покачиваясь на спокойной волне. Кот оглядел берег в прицел «винтореза».

Над крутым обрывом виднелись деревья, за ними угадывалась стена невысокого здания с плоской крышей. Заграждение тянулось из моря на берег и поднималось по обрыву до самого верха, а вдоль него по обрыву в три пролета легла деревянная лестница с покосившимися перильцами. Ох, и громко же заскрипят эти доски, подумал Кот. Надо будет подниматься по обрыву вдоль лестницы, придерживаясь за нее. Так медленнее, но надежнее.

Когда обе лодки выкатились на плоский песчаный берег, Кот выпрыгнул первым и сразу лег, чтобы не маячить на фоне воды.

– А теперь слушай мою команду, – Кот говорил тихо, и все сгрудились вокруг него. – Делимся на две группы. Со мной идут Курдистан, Лезгин и Вели. Вторая группа – Махсум, Али, Хохол и Талыш. Димка, ты с Фикретом. Остаетесь на лодках. Я поднимаюсь по берегу первым, вторая группа нас прикрывает. Потом вы поднимаетесь, мы вас прикрываем. Дальше действуем по обстановке.

– У меня живот болит, – сказал лезгин, слегка застонав для убедительности. – Не могу дальше идти. Я на лодке останусь.

– Оставайся, – сказал Панин.

– Насчет лодок, – продолжал Кот. – Отведете их подальше и дрейфуйте вдоль берега. На веслах. Якорь не бросать.

– Какой вдоль берега? – сказал лезгин. – Тогда пускай талыш остается, я с мотором не умею командовать.

– Быстро твой живот прошел, – сказал Махсум.

– Плавать не умею, да, – сказал лезгин. – Лучше пускай живот болит, чем утонуть.

– Все, разобрались, – Кот оборвал разговор. – Димка, ты на лодках или с нами?

– Талыш с лодкой справится, – сказал Панин. – А я лучше пойду в первой группе. Все-таки немного имею представление о местности.

– Ладно, идите первыми, – согласился Кот. – Не стрелять. Если что, я вас бесшумкой прикрываю, не забывайте.

Они оттолкнули лодки от берега. Панин бесшумно двинулся вдоль забора к лестнице, ступеньки которой уже угадывались в утреннем сумраке. Махсум со своими шел за ним, о чем-то договариваясь на ходу: «Костюмы не надо брать, дешевка… Магнитолы возьмем для Фикрета и его шоферов… золото искать надо, турецкое золото говно, но все равно золото…»

Кот хотел крикнуть им вслед, чтоб замолчали и рассредоточились, но сдержался. Он лег на песок и прильнул к прицелу, оглядывая непроницаемую стену деревьев, чернеющую над обрывом.