Текст книги "Горизонты вечности (СИ)"

Автор книги: Евгений Бриз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

В зал заглянул любопытный «пёстрый» с накинутым на голову капюшоном, из-под которого пробивались молочного цвета седые волосы. Лишние уши сейчас точно ни к чему. Абориген ничего не поймёт на юнике, зато с лёгкостью может принять его за язык еретиков или нечто в таком роде. Лучше бы он принял нас за влюблённую парочку, зажимающуюся в укромном уголке среди тонн писанины.

– А тебе невыгодно, чтобы черви рано дохли, – прошептал я на ушко Холодову. – Тогда квазиреальность быстрее разрушится, и ты не успеешь сбежать.

На его лице застыла недовольная гримаса.

– Ладно, но теперь ты в курсе всего, – шепнул в ответ Холодов. – Предлагаю работать сообща. «Магеллану» нужны парни вроде тебя. Они нисколько не против, чтобы ты вернулся.

– А если мы найдём всего один цифрофаг? – задал я каверзный вопрос. – Не проще ли мне прикончить тебя прямо здесь и преспокойно вернуться в родное тело? Они потеряют одного из лучших агентов, поэтому обрадуются моему спасению ещё больше.

Николай метнул взгляд на старца, усердно изображающего поиски нужной макулатуры. «Пёстрый» невзначай подбирался к нам всё ближе. Я не исключал вероятности, что придётся оставить после себя два трупа в библиотеке. Холодов тонко прочувствовал серьёзность момента и зашептал на местном языке:

– Не руби с плеча, Майло. Наши отношения могут принести нам взаимную выгоду. Ты не обрадуешь взрослых, если вернёшься с пустой головой. Джудо нужны знания.

Малец умел убеждать, этого у него не отнять. Я обнял Холодова за плечи и поволок к выходу, ощущая спиной сверлящий взгляд любопытного старика. В здании нашлось ещё несколько подходящих комнат для разговоров по душам.

– У тебя есть две минуты убедить меня в своей полезности, – потребовал я и толкнул Холодова на мягкое лежбище.

Николай приподнялся на локти и убрал упавшую на лицо прядь волос.

– Если вернёшься так рано, то разгневаешь руководство «Магеллана», – начал он с запугивания. – Меллиум – крайне ценный ресурс. Его добыча требует неимоверных усилий и уйму времени. Поэтому…

– Так, я понял насчёт меллиума. Дальше.

– Нам нужна информация. Во втором погружении я близко подобрался к погребённым архивам, но шёл одиннадцатый день пребывания в квазиреальности. Появились первые признаки разрушения, и мне пришлось срочно бежать из города. – Холодов потупил взор, будто прокручивая в уме яркие воспоминания. – Я потратил слишком много времени на поиски безопасных источников знаний. Таковых, увы, нет. Еретики распространяют примтивные самодельные листовки из листьев гепрагонов, но не настоящие архивы. Они слишком ценны для них. Единственный способ ознакомиться с архивами – пробраться в проклятую часть старого города. В Руины.

Я обернулся, услышав шум за спиной. И нисколько не удивился, увидев седовласого старикашку. Теперь он уже не делал вид, что ищет чтиво на грядущий сон, а не совсем уверенной походкой раненого солдата ковылял к нам.

– Луза, тебе следует пройти со мной, – решительно потребовал он сиплым голосом. Затем посмотрел на меня: – И тебе, сын неба, тоже.

– Ошибаешься, старче. – Я метнулся к стене, схватил горящий факел и швырнул его в седовласого. – Я сын огня.

В украденной памяти Сумволя тут же вспыхнула интересная деталь: одежды «пёстрых» пропитывались универсальным средством – соком из листьев гепрагонов. Он же наносился и на все письмена в библиотеке. Сок обладал свойством делать обрабатываемые предметы огнестойкими. В пропитанных халатах и жара переносилась легче. Пламя факела не слишком напугало старика, но заставило остановиться.

– Валим! – крикнул я Холодову и устремился прочь.

– Проклятые в городе! – завопил «пёстрый», решившись на бесперспективное преследование. – Схватите их!

У выхода из библиотеки нас уже поджидали двое в стойке ловчих – с расставленными в стороны руками.

– В окно, – подсказал Холодов и первым нырнул в грубо выбитое в стене отверстие, созданное, скорее, для проветривания.

Ширина позволяла при должной ловкости протиснуться взрослому аборигену. Я лишь слегка обтёр бока о шершавый камень. Падение с полутораметровой высоты на мягкий песок завершилось благополучно.

– Ты знаешь, куда бежать? – спросил я Холодова. – Ты ведь по сравнению со мной почти местный.

– Смешно, – огрызнулся Николай и указал на ближайший проулок. – Нам надо затеряться. За чёртовой сукой настоящая охота, как я и говорил.

Он выжимал из Лузы всё, на что было способно её тело. Как быстрый гонщик за рулём ржавого тихоходного ведра. Я держался за ним, не напрягаясь, едва ли не в прогулочном темпе. В нашем маршруте не просматривалось никакой системы. Немудрено – задача ведь затеряться. Небо светлело, выползая из ночного одеяла, «пёстрые» уползали в прохладные норы. Беготня по пыльным улочкам не могла длиться вечно.

– Надеюсь, сбросили их с хвоста, – запыхавшись, проговорил Холодов.

Он упёр руки в колени и тяжело дышал. Я осмотрелся. Впечатление, что библиотека притаилась через пару домов. Настолько однотипной архитектурой строители наделили Империал. Стоило подумать о строителях, как произошла ещё одна вспышка. Сумволь неоднократно задавался вопросом, почему на своём веку, пусть и недолгом, он ни разу не видел, как появляются новые здания. Истинное Знание гласило, что всё необходимое давно создано Призраком Пустынь – будь то источники еды, воды и крова, – а горожанам лишь остаётся пользоваться любезностью хозяина песков и нести ему вечную службу. Глядя на «пёстрых», я не сомневался – они не способны возвести даже эти примитивные трёхэтажки, не говоря про императорский дворец или стену. Но и никакой призрак, само собой, не застраивал город, перевоплотившись на время в сотню бригад рабочих. Значит, над «пёстрыми» стоял некто более разумный.

Развить мысль не позволила императорская охрана. Едва увидев выскочившего из-за угла аборигена, я тут же понял, кто это, соотнеся необычный внешний вид со знаниями Сумволя. Вместо свободных халатов воины пустыни носили прилегающие к телу доспехи без рукавов из одеревеневших стволов многолетних гепрагонов. На головах – защитные каски из того же материала с императорским символом листа гепрагона по центру. Ноги тоже открыты, причинное место скрывало что-то вроде короткой юбки, призванной не стеснять движение. Каждый воин вооружался хитроумными – по меркам «пёстрых» – арбалетами. Их создавали императорские умельцы из подручных материалов. Для жителя Э-Системы двадцать четвёртого столетия – сущий примитивизм, зато смертоносный: с короткого и среднего расстояния бьющий наповал. В качестве стрел зачастую использовались кости еретиков. Устрашающе и нелепо.

Вот такой клоун возник перед нами столь неожиданно, что Холодов даже не успел заметить его, пока я не крикнул:

– Бежим!

Вслед за первым подтянулись ещё трое. Предводитель отряда уже снял арбалет и начал целиться. Мы успели спрятаться за углом здания. Костяная стрела пролетела в сантиметрах от спины Николая и с характерным звуком вошла в песок. На сей раз впереди бежал я, используя отстающего Холодова в качестве живого щита. Спустя минуту щит сработал как следует. Арбалетчики не зря числились на службе у Императрицы Кэттори и знали своё дело. До моего слуха донёсся лишь крик отчаяния и шум падения сзади бегущего тела. Бросив секундный взгляд назад, я увидел распластавшегося на песке Николая с торчащей из задней поверхности бедра стрелой. Молодое девичье лицо перекосилось от боли. Учитывая обстановку, игры в джентльменов не входили в мои планы, поэтому я продолжил бегство. Завернув за очередной угол, я был вынужден остановиться. В метре от моего лица застыл готовый к выстрелу арбалет.

– Ещё шаг и умрёшь, еретик! – сообщил воин.

В спину упёрлось что-то твёрдое и острое.

– Ему некуда отступать, – проговорил другой подоспевший преследователь.

Я инстинктивно поднял руки вверх и как можно более удивлённо проговорил:

– Так вы искали меня? Могли просто сказать, а не бегать, как за преступником.

Юмора никто не оценил.

– В темницу его, – приказал третий воин. Возможно, предводитель отряда.

Болезненными тычками и под усиленным конвоем меня повели в сторону императорского дворца.

Глава 24

Глава 24

Вопреки ожиданиям, нас с Холодовым посадили в одну камеру. Настоящая погребальница на подземном этаже без единого окна, с вечно холодными стенами и полом. А ещё с грозным и бдительным часовым за массивным каменным валуном вместо двери. Отодвигали и задвигали его полдюжины габаритных стражников. Никаких решёток, цепей и кандалов. Очевидно, из заточения ещё никто не сбегал, и имеющихся атрибутов заточения с лихвой хватало.

Лекарь обработал Николаю рану, обмотал чистой тканью, после чего стражник швырнул бедняжку к моим ногам на голые камни. Одежды нас не лишили, и на том спасибо. В то мгновение я даже проникся жалостью. Ни то к Холодову, ни то к девчонке Лузе. Я представлял, как тяжело давалось переживание происходящего Сумволю. Он по-прежнему сидел в темнице собственного разума, где ещё более скверно, чем в императорской погребальнице.

– Как нога, Ник? – спросил я, когда часовой закрыл «дверь».

Крохотное помещение погрузилось в кромешную тьму.

– Бывало и лучше, – ответил Холодов и подполз к стене, чтобы облокотиться об неё спиной, как я. Каждое движение давалось ему с трудом и сопровождалось стоном.

– А я вот за последние субъективные полгода зачастил в плен врагов, как в гости. И каждый раз приходилось уходить без предупреждения.

– Здесь не тот случай, Майло, – с досадой проговорил Николай. – Никаких тебе технических штучек, хитрого оружия. Только голые стены и вооружённая охрана.

– Мне слышатся упаднические нотки, – заметил я. – Ты смирился с поражением?

– Меня ранили, – напомнил Холодов. – Даже если удастся вырваться отсюда – не представляю как, – то далеко мне не убежать.

– В делах с варварами вроде «пёстрых» не стоит полагаться на возможности тела. Наше главное оружие – мозг. И у нас преимущество, так как мы знаем многое об их мире, а они о нашем – ничего.

– Как нам это поможет выбраться?

Наступил момент, когда стоило доколоть напарника до конца. Вне всяких сомнений, магеллановский агент поведал мне не всё.

– Я непременно что-нибудь придумаю, – заверил его я, – но прежде ты должен рассказать мне всё, что знаешь об Империале. Без утаек.

– Придумаешь, как же, – невесело усмехнулся Холодов.

– Значит, придумаем вместе. Теперь-то мы точно в одной лодке, которая стремительно тонет.

Тьму дополнило затянувшееся молчание. Я слышал лишь мерное дыхание Николая, принимающего важнейшее решение в карьере агента. Открыться целиком и довериться тому, кого послали с ним в качестве биомассы или сохранить знания в тайне, рискуя унести их с собой в забвение.

К счастью, над корпоративной ответственностью в Николае преобладало простое желание выжить.

– Что именно тебя интересует, Майло? – спросил он.

О, к такому вопросу я успел подготовиться.

– Во-первых, что «Магеллан» знает о Призраке Пустынь. Кто он или что он? Во-вторых, что ты знаешь о домах омоложения? Как они работают, и кто их создал?

Он снова взял паузу на размышления, но вскоре заговорил, сопровождая каждое предложение то кряхтением, то стоном.

– Мы давно установили, что Империалом управляют извне. Частичные раскопки на Криопсисе показали, что под городом построена целая система жизнеобеспечения. Масштабные исследования опасны из-за встроенных защитных ловушек и залежей меллиума. Но у всех чудес в Империале есть прозаическое объяснение.

– Бесконечная вода из земли, топливо для факелов, гепрагоны…

– Именно. О гепрагонах можно вообще завести отдельный разговор, но сначала о главном. Один из наших агентов проводил тесты в разных временах, стараясь определить умственное развитие аборигенов пустыни. Он пришёл к неутешительному выводу: горожане деградировали с течением времени.

– Немудрено, – тут же отозвался я. – Условия, в которых они жили, подразумевают последовательную деградацию.

– С тех пор, как к власти пришёл Первый Император, предводитель воинов пустыни, ситуация ухудшилась. Служение Призраку достигло апогея, уровень религиозного фанатизма зашкаливал. Прежние правители – держатели домов омоложения – отныне именовались еретиками и подверглись гонениям.

– При них «пёстрые» не служили так рьяно Призраку?

– Служили, но степень фанатизма определяла правящая верхушка, что говорит об одном: Призрак Пустынь – искусно созданная и регулируемая иллюзия, призванная подчинить население Империала, в то время Живого Города.

– Ну, для меня это не новость, – равнодушно произнёс я. – А что случилось после свержения касты омолодителей?

– К власти пришёл один из фанатиков, искренне верящий в божественную сущность Призрака. Тогда и началось слепое служение, которое ты увидел во всей красе.

Уже что-то. Разрозненные куски складывались в единое полотно, обретая смысл.

– Но ведь система жизнеобеспечения продолжила работать, – сказал я. – Если Первый Император и его вдова не контролировали систему, то кто же…

– Мнения в «Магеллане» разделились, – прервал меня Холодов. – Одни считают, что город и всю структуру построила каста омолодителей, другие же не верят в подобное и настаивают, что за всем стоит некая третья сила, никак себя не проявлявшая. Цель погружений в квазиреальности – выяснить истину. Многое прояснится после изучения погребённых архивов, но пока никому не удалось заглянуть в них. – После паузы Холодов добавил: – А может и удалось, но эти агенты не вернулись в свои тела.

– Если новое знание разрушило все их представления о реальности, то не стоит удивляться их возможному дезертирству.

– А я и не удивляюсь, – возразил Холодов. – Мне платят за установленные факты, а не догадки.

– Тебе довелось посетить дом омоложения? – спросил я.

– Да. По сути, моё знакомство с Империалом началось с принятия бассейна с омолаживающей водой. Я оказался в теле высокопоставленного старца, императорского летописца и париала. Это была его третья и финальная процедура.

– Так процедуры действительно работают? – оживился я. – В чём же секрет?

– Они работают, но технологию функционирования мне выяснить не удалось. Возможно, о ней не знала даже изгнанная каста омолодителей. Ко всему прочему, вода в бассейнах обладает универсальными лечебными свойствами.

– Почему «Магеллану» не пришло в голову сконцентрироваться на изучении доимперской эпохи? Не проще ли иметь дело с прежними правителями?

– Не проще, – выдохнул Николай. – Та каста рьяно оберегала свои секреты. Мы бы смогли что-то узнать, лишь оказавшись в теле одного из представителя правящей верхушки. Неоправданно ничтожные шансы, как ты понимаешь.

Теперь ясно, почему «Магеллан» выбрал эпоху правления вдовы Императора. Будучи изгнанниками в статусе еретиков, омолодители уже охотнее делились знаниями и секретами. При условии, что удастся добраться до них живьём и не угодить в очередной плен. Что с нами и случилось.

– Неужели ни одному агенту не посчастливилось переселиться в еретика? – спросил я.

– Несмотря на все попытки «Магеллана» сместить настройки цифрофагов с города на Руины, пробраться туда таким способом не удалось. Причины неизвестны, но есть предположение, что знания еретиков или некие особые ритуалы позволяют им блокировать свои сознания от вселения странников из иных времён.

Если так, то эти парни не лыком шиты. Не исключено, что они давно прознали о попытках вмешательства из далёкого будущего.

– Ты обещал рассказать о гепрагонах, – напомнил я.

– Полагаю, для тебя будет в новинку узнать, что они обладают разумом? – осведомился Холодов и не позволил мне ответить. – Конечно, ведь за пределами Криопсиса научиться выращивать эту культура так и не удалось, а ты посетил Криопсис впервые.

– Разумные растения – звучит как-то дёшево, – воспользовался я паузой.

– И, тем не менее, факт. Их существование поддерживают глубокие залежи меллиума, до которых простираются гигантские корни гепрагонов. – Николай был лишён возможности наблюдать за моей реакцией, поэтому играл на проницательности. – Конечно, ты удивлён, потому что привык ассоциировать их с транс-ампулами и гепротиком. С живыми гепрагонами ты никогда не имел дел.

«Магеллан» работал уже более полувека, и все эти годы успешно скрывал столько сведений о Криопсисе! Конечно же, с такими знаниями мне не светит покинуть планету пустынь, даже если я выберусь из квазиреальности. Перекочую из одной временной клетки в другую, более прочную и долговечную.

– Но ведь не гепрагоны же подчинили себе цивилизацию Экспонатов и Живой Город в частности, – с осторожной уверенностью сказал я. Удивляться не стоило ничему.

– Вряд ли, – утешил меня Холодов, – хотя встречаются и такие мнения. Скорее всего, наоборот – они являлись коренным населением Криопсиса, и их подчинили себе прилетевшие Экспонаты.

– Вот как? А почему бы вам не допросить самих гепрагонов?

Я услышал, как Николай разразился полу-истерическим смехом и закашлялся.

– Говоря о разуме, я не имел в виду уровень развития метацивилизации, – сказал он. – Впрочем, может, радикальные теоретикиправы, и гепрагоны действительно обладают свехчеловеческим разумом. Если это так, то хитрые растения никак не выдают своего истинного уровня и, более того, беспрепятственно позволяют исследовать себя, препарировать, сушить и выжимать до последней капли.

– Звучит нелепо, – признал я и почесал подбородок.

– Более чем.

– Ладно, – продолжил я, собравшись с мыслями, – за прошедшие тысячелетия гепрагоны перестали плодоносить. Почему?

– У «Магеллана» нет всех ответов, Майло. В квазиреальность нельзя ничего перенести, кроме разума. И здесь нет инструментов и лабораторий, чтобы как следует исследовать все интересующие проблемы. Полагаю, дело в потребности той расы, что населяет Криопсис. У жителей Империала есть потребность в пище, у сотрудников «Магеллана» – нет, вот и…

Не успел Холодов договорить, как каменный валун с шумом откатился в сторону. В камеру вошли два стражника с факелами и зазубренными клинками из человеческой кости. Оранжевый свет пламени ударил по привыкшим к полной темноте глазам. Из-за широких спин вышла фигура меньшего масштаба, но более высокого статуса, судя по высокомерно вздёрнутому подбородку и солидной седине. Он был облачён в рясу императорского лекаря. Во всяком случае, именно такое представление мне подкинуло сознание Сумволя.

– Как ты себя чувствуешь, Луза? – спросил вошедший вязким приглушённым голосом.

– А ты как думаешь, древний? – огрызнулся Николай.

– Я думаю, ты оказалась здесь по ошибке, – многозначительно заявил лекарь. – Которую я намерен исправить.

– Славно. Вот и выпусти меня отсюда. – Николай на секунду задумался. – Или изгони в пустыню.

Ловкий ход, Никола.

– Я не изгоняю сыновей и дочерей неба, а предпочитаю лечить тех, кого ещё можно спасти.

Лекарь выудил из складок рясы длинную узкую трубочку, поднёс к губам и дунул. Холодов взвизгнул на мгновение и тут же отключился. Усыпили. Один из стражников закрепил факел на стене, водрузил хрупкое девичье тело на плечо, забрал факел и вышел из темницы.

– А со мной что? – бросил я вслед уже развернувшемуся лекарю.

– Тобой, сын неба, займутся позже, – пообещал он и вышел.

Последним камеру покинул второй стражник, после чего валун вернулся на место.

***

Сколько прошло пеклодней в квазиреальности? Три, четыре или пять? Я вдруг понял, что совершенно потерял ощущение времени в этой погребальнице с бездонным мраком. Периодически мне приносили воду и полусгнившие плоды, но игнорировали все вопросы. Ещё немного, и придётся идти ва-банк, пока окружающий мир не начал превращаться в песок.

Сначала я анализировал всё сказанное Холодовым. Потом мне захотелось выслушать мнение своего ментального узника. Я не ожидал от него здравой аналитики, но мне стало любопытно, что Сумволь скажет по поводу признаний Николая.

Но пытаясь вернуть юнца из дальнего ящика, я вдруг обнаружил, что не могу этого сделать. Более того, я не ощущал его присутствия. Будто настоящего Сумволя никогда и не было – как если бы не я, а он паразитом неожиданно пробрался в моё сознание и так же неожиданно исчез.

Признаюсь, открытие меня слегка обескуражило. Юнец не создал мне проблем, как Луза Холодову, и нам даже удалось завязать нечто вроде временного союзничества. Он подавал мне знания, точно ассистент библиотекаря оперативно находил на полках нужные книги. Теперь его не стало. Не знаю, в чём причина. Может, я надолго задвинул его в дальний ящик, где его личность «задохнулась» и выветрилась из нашего общего пристанища, как заряд фальшивых воспоминаний? Или это неизбежно случилось бы, а я лишь ускорил процесс?

Мысли о Сумволе подтолкнули меня к другим размышлениям – о квазиреальностях. Что они могли собой представлять? Они не были иллюзиями в том понимании, что на конвейере порождал Эл Монахью и ему подобные беглецы от забвения. Скорее, они являлись хрупкими альтернативами, создаваемыми вмешательством одного или нескольких червей в перманентный поток прошлого. Да, река с исходящими ручейками – удачное сравнение. Если верить полковнику Парсону, Экспонаты пользовались техникой ментального контроля, позволяющей сохранять эти ручейки полноводными длительное время. Но насколько длительное? Если речь шла о годах или десятилетиях, то Экспонаты могли проживать целые альтернативные жизни, столь же реальные, как и настоящее – всем известное – прошлое. Ни одна из существующих симуляций, даже программа «Элизиум Меморис», которой так кичился Эл, не создаст ничего подобного.

А люди, населяющие эти квазиреальности, кто они? Копии той ихтиофауны, что населяла Большую Реку? Есть в новых версиях разница с оригиналами? Если нет, то каждое вмешательство даже одного единственного червя создаёт ответвление во Вселенной аналогичного мира. С той же простотой, с которой этот мир потом рушится, унося в небытие все воссозданные жизни и пространства.

Я понял, что ступил на почву сложной философии без надлежащей обуви. По сравнению с рядовыми жителями Э-Системы и Осиного Гнезда я знал много, но в то же время не знал почти ничего, как и они. Возможно, ещё через пару-тройку суток и из меня вышел бы неплохой мыслитель-теоретик, но неожиданное появление забытой персоны вернуло несостоявшегося философа к приземлённым проблемам.

Моим визитёром стала женщина с длинной чёрной косой. Триса. Зрение долго привыкало к её сиротскому факелу, с трудом вычленяя знакомые черты лица. Она не спешила заговорить с узником, убеждая стражника оставить нас наедине. В конце концов, аргументы сработали, и нас оставили. Валун задвинули не до конца, оставив узкую щёлку.

– Сумволь, зря ты не вернулся ко мне, – начала она с нравоучения.

– Обстоятельства не позволили, – ответил я.

– Ты бы мог избежать заключения и найти именно то, что ищешь.

– А откуда вы знаете, что именно я ищу? Если речь о потерянном друге…

– Ты соврал про друга, – перебила она. – Я поняла это сразу, но не хотела испугать тебя. Поверь, я знаю о твоих мотивах больше, чем ты можешь представить.

– Неужели?

– Да, Сумволь, – неожиданно прошептала она на юнике, пусть и с дичайшим акцентом. – Именно так.

Я непроизвольно вжался спиной в холодную стену и вытаращил глаза.

– Это галлюцинации, – пробормотал я. – От долгого пребывания…

– Замолчи! И слушай внимательно, у нас мало времени. – Она перешла на местный язык. – С такими, как ты я сталкивалась неоднократно во снах. Вы называете себя червями и ищете лишь одно – погребённые архивы. Всё сходится?

Я встряхнул головой, желая вытрясти засевший там глюк, но образ Трисы не исчезал. Она выжидательно и пытливо смотрела на меня. Наконец, мне удалось выдавить из себя:

– Кто ты такая?

Женщина пожала плечами. Губы искривились в лёгкой улыбке.

– Раньше я считала эти видения проклятием, которым меня заразил муж. Но во время последнего Подношения услышала речь на языке червей. Ты бормотал что-то бессвязное, теряя сознание от перегрева. Тогда я убедилась в правоте еретиков окончательно, что все сны были предзнаменованием, пророчеством, несмотря на то, что в каждом из них я была не собой, а кем-то ещё.

Если я не сошёл с ума от длительного пребывания в погребальнице, стоило как можно скорее найти словам Трисы разумное объяснение. Разумное? Да ты шутишь, старина! Вдова еретика, видевшая сны о червях «Магеллана», пришла ко мне в темницу и бросила пару фраз на юнике. При этом всё происходит в квазиреальности на исходе пятого или шестого дня.

– Ты работаешь на еретиков? – напрямую спросил я. – И как ты прошла сюда?

– Для императрицы Кэттори я принадлежу её тайному ордену «Затерянные в песках», – ответила Триса. – Императрица использует меня в качестве своего человека в стане врага, хотя официально я – обычная горожанка. Так же в мои обязанности входят просветительные беседы с заражёнными узниками, к коим относят тебя. Для еретиков же я принадлежу им и вхожа в окружение правительницы.

Ага, у нас тут Генри Шлупп в юбке. А точнее, в интерпретации аборигенки Криопсиса из далёкого прошлого. Двойной агент в классическом понимании. Я только не понял, какая из сторон у неё в приоритете, поэтому спросил:

– А сама для себя ты кто?

– Я ищу Истину, Сумволь. Не Истинное Знание, навязываемое властью, а то, что скрыто.

– Тогда тебе точно к еретикам.

– Они не доверяют мне и половины своих секретов, – вздохнула Триса и бросила короткий взгляд через плечо. Пока нас не беспокоили. – Как и императрица постоянно подозревает меня в измене.

– Такова участь двойных агентов, – пожал я плечами. – Как тебя угораздило принадлежать двум сторонам одновременно и при этом сохранять жизнь?

Я-таки выколотил из неё персональную историю, несмотря на поджимающее время. Ей хватило.

Никакого суда и защитника не было. После того, как мужа Трисы сожгли заживо, ей предложили на выбор два пути: отправиться вслед за ним или согласиться примкнуть к ордену «Затерянные в песках». Его создал СИС – Совет Императорских Советников. Те, кто фактически и управлял Империалом. В орден вербовали горожан, так или иначе замешанных в связях с еретиками. Их заставляли добывать сведения об агентах проклятых в городе, доставлять в стан врага дезинформирующие сведения и при первой же возможности уничтожать высокопоставленных еретиков даже ценой собственной жизни. «Затерянных» обрабатывали психологически, корректировали их личность наподобие того, как красные вдовы превращали одиноких юношей в безвольных слуг. Нередко в качестве заложников забирали прочих членов семьи, если таковые имелись.

После смерти мужа у Трисы не осталось никого. Рычагов воздействия на неё не нашлось, а к психологическому подавлению она оказалась не столь восприимчива, как большинство «затерянных». Чтобы не вызывать подозрений, ей приходилось симулировать покорность и послушание, а после первых контактов с проклятыми – частично поставлять сведения о врагах. Правда, с одобрения последних. Еретики, по словам Трисы, создавали впечатление более здравых людей, чем все, кого она встречала в Империале. Постепенно она проникалась их идеологией, основанной на отказе от обожествления Призрака Пустынь. Хотя неопровержимых доказательств своих учений еретики ей не открывали, боясь – и справедливо – нежелательной утечки. В их планы входила постепенная подготовка населения к новым знаниям. Некоторые сведения касались находок, обнаруженных за горизонтом. Я тут же подумал о цифрофагах.

Сами еретики базировались на Руинах – в заброшенной части старого города, отделённой небольшим пространством пустыни. Всякий несанкционированно покинувший пределы Империала, считался проклятым. Удобно, не правда ли? Еретики исследовали прилегающее к городу пространство, пользуясь, по слухам, некими «рычащими монстрами». О чём речь, Триса не знала, но я предположил, что в Руинах есть транспорт.

Видения о чудных странниках, называвших себя червями, начались у неё вскоре после первых контактов с еретиками. Во снах она бывала и мужчинами, и женщинами. Встречала разных горожан, подвергшихся вселению инородного разума, но все как один искали сведения о погребённых архивах и при этом отличались от обычных фанатиков-отступников, бегущих от одного божества к другому. Странники чётко знали, чего хотели, а некоторые откровенничали со своими ментальными узниками больше других. Они поведали, что явились из будущего, завладев телом случайного жителя, чтобы разобраться в тайнах погибшей цивилизации Экспонатов. Продемонстрировали ей владение одним и тем же языком, окрещённым как «юник».

Сначала Триса испугалась, что так действует передавшееся ей ещё от мужа проклятие. Но осторожно намекнув о видениях еретикам, она поняла, что среди них есть многие с такими же способностями. Причём, сны зачастую совпадали. Для проявления этих способностей требовалось лишь однажды покинуть Империал, а Трисе неоднократно приходилось посещать внешние подступы Руин. Дальше её не пускали.

– Это не проклятие, Триса, – уверял её один из еретиков, – а дар. Если он открылся тебе, пользуйся им.

– Но что дают эти видения? – недоумевала она.

– Мы собираем знания о тех, кто отправляет червей сюда. Они утверждают, что приходят из далёкого будущего… И есть причины им верить.

– Верить?? Но как такое возможно?

– Ты всё узнаешь в своё время, Триса, – пообещал еретик. – Продолжай собирать сны и рассказывать о них нам.

Она так и делала. Вплоть до того момента, когда сон трансформировался в явь во время последнего Подношения. Она встретила меня в теле Сумволя. Если бы я послушал её, а не Холодова, то сейчас наверняка находился бы на Руинах и черпал информацию.

Но я заточён в погребальнице без видимых перспектив покинуть её.

– Занятная история, Триса, – резюмировал я. – Нам есть что обсудить. Но ты ведь не за этим пришла сюда, рискуя своим положением?

– Я попытаюсь вытащить тебя, чтобы отвести на Руины. Но для этого мне потребуется твоё участие.

– Отказывать не в моих интересах.

– Верно, – довольно кивнула она. – Когда в следующий раз к тебе явится императорский лекарь, соглашайся с ним во всём. Он поведёт тебя на очищение в один из домов омоложения. Там…

Я поднял руку, прерывая её, и уточнил:

– Один момент. А когда примерно явится лекарь? Видишь ли, моё время ограничено. Потом объясню.

Триса насторожилась.

– Ты знаешь о пророчестве?

– Хм… Каком именно?

– О Бунте Песков. Мне никогда не доводилось видеть его во снах, поэтому я не верю в него. Но некоторые спящие на Руинах утверждают, что пришествие настоящего странника из будущего ознаменуется страшным Бунтом, когда всё вокруг начнёт превращаться в песок.

И даже об этом они знают! Что ж, тем проще будет убедить собеседницу в правдивости таких предсказаний.