Текст книги "Эльфы, топор и все остальное"

Автор книги: Евгений Шепельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

11

– Бог ты мой! – сказал я и присвистнул. Не слишком пристойный жест, но, думаю, Лигейя не обиделась.

– Да, Фатик, смертны даже боги…

– А разве боги не живут вечно, как… эльфы?

Ее губы – коралловые и без меры соблазнительные – дрогнули:

– Все непросто.

Непросто? Ад и пламя!

– Все стало непросто с тех пор, как Единый Творец исчез.

– Исчез? То есть пропал с концами, ты хочешь сказать? Значит ли это, что на святых Небесах тоже нет порядка?

– Смотря что разуметь под порядком… и под Небесами.

Начинается! Если Лигейя будет говорить загадками, мы никогда не доберемся до сути! Хотя… какая суть о богах может быть доступна простому смертному?

Тут я вновь коснулся взглядом выреза хитона. Мои мысли немедленно окрасились в розовый цвет. Клянусь, все это происходило помимо воли. Не каждый день сидишь рядом с воплощенной чувственностью!

– М-м-м…

Богиня вздохнула.

– Нет, Фатик, так не пойдет. Ипостась Лигейи слишком тебя оглушает.

– М-м-м…

– Уверена, ты спокойно вынесешь второймой облик.

Старина Фатик был как тетерев на току, поэтому он безразлично пожал плечами.

На миг потемнело. Затем я увидел, что напротив меня сидит высокая женщина, больше всего похожая на ожившую статую из белого мрамора. Хищное заостренное лицо с узкими губами цвета пепла и черными провалами огромных глаз без зрачков и радужки обрамляли длинные, ниже плеч, волосы-тени. Я не знаю, как их описать иначе – это были живые,шевелящиеся тени, и когда пряди набегали на высокий лоб богини, сквозь них просвечивала молочная кожа. Густая серая тень, как многослойная вуаль, окутывала ее тело. Тени змейками разбегались из-под матовых пальцев, хрупких на вид, но созданных, чтобы рвать и метать (сперва метать, а потом рвать на куски, или наоборот). Одна из змеек, выделывая петли, скользнула к моей руке и заплела указательный палец. Я вздрогнул: мертвящий холод без всякого спроса начал взбираться по запястью, направляясь, кажется, к сердцу…

Богиня сделала нетерпеливый жест, и спиральная змейка-тень скрутилась с предплечья и нырнула под ее ладонь.

– Теперь мы можем говорить спокойно.

– Скажи, Лигейя…

– Талаши.

– Что?

– В этой ипостаси я – Талаши. Зови меня этим именем.

Гри… Черт, как все запутанно и сложно! Я подумал, что мне стоит избегать вопросов типа «Как ты это делаешь?», если я не захочу показаться конченым глупцом.

Виджи!

Богиня рассмеялась – и смех ее разошелся тысячью теней-шепотов, которые принялись блуждать вокруг моей головы, накатывая и отдаляясь.

– Ну, вот ты и вспомнил.

Ох… Я утер холодный пот и внезапно осознал, что на мне – прежняя одежда. Куртка, рубаха, штаны, ботинки, хитрый пояс с покойником.Нагрудник и шишак, правда, исчезли. Равно как и оружие.

– Итак, – спокойно молвила Талаши, – ты способен мыслить четко и можешь задавать вопросы.

Я уперся взглядом в глаза богини. От этой ипостаси веяло силой и мощью – разрушительной силой и мощью, способной двигать горами. У меня родилось неудобное чувство, что я провел ночь с ярко накрашенной куртизанкой, которая поутру смыла с себя весь грим и оказалась… оказалась богиней макабра.

Тени выскальзывали из-под ладоней богини, ныряли в розовый мрамор стола, выныривали, будто играя.

Я подумал и сказал:

– Я много где бывал. Но, знаешь, ни на севере, ни на юге среди сонма богов я не встречал твоих имен.

На пепельных губах обозначилась улыбка.

– Верно. Дело в том, Фатик, что я пришла из другого мира. Ты видел вартексы, сквозь которые Фрей призывал существ из Агона, ты понимаешь, о чем я. Миров – множество, и у каждого свой бог, а боги не очень-то любят, когда в их владения без спроса вторгаются…

– Ага, – сказал я. – Тут ты меня не удивила. Теория множественности миров – расхожая штука в моем мире. Есть даже теория путешествующих слов,только представь. Мудрецы утверждают, что отдельные словечки просачиваются сквозь складки миров и влипают во все языки. Вот, к примеру, словечко «шокерно» – откуда оно взялось? А прилагательное «яханный»? В нем загадочная удвоенная «н»! В Хараште обычно прибавляют к нему существительное «фонарь», так неприлично получается…

– Фатик!

– А?

– Когда я сказала, что ты можешь задавать вопросы, я имела в виду вопросы.

– О, гм, прости, богиня…

– Ничего. Слушай и спрашивай, но не отвлекайся на глупости…

– Хорошо, не буду. А сколько всего у тебя… ипостасей?

– Тебе не нужно этого знать.

– Хм. – Крепче знаешь – меньше спишь, или как там? Ладно. Я подумал. – Тогда, будь добра, разъясни мне насчет богов и прочего, если мне, конечно, можно и нужноэто знать. Я, видишь ли, не очень-то верил в высшие силы до встречи с тобой.

Талаши улыбнулась уголком рта.

– В каждом из миров мультиверсума есть бог. Но твой мир – особый случай. В нем бога нет, нет высшего существа, скрепляющего бытийное начало, а значит, твой мир обречен на распад. Ему осталось… чуть меньше года.

– А что же бог моего мира? Куда он делся? От чего умер?

Волосы-тени заволновались, словно на них подул ветер.

– Ты видел его останки в пещере… в виде льда.

Я содрогнулся, вдруг осознав… Но она опередила мои слова резким ответом:

– Именно так! Мы зачали нового бога на месте гибели старого. Нет места лучше, да и я не способна произвольно выбирать места.

У богов свои резоны. Я решил помалкивать о зачатии.

– Так от чего же он умер?

Она молчала долго, дольше, чем я занимался любовью с Лигейей, а к ответу подошла издалека:

– Твой мир сейчас – мир страданий и боли, мир лжи и обмана, большую часть которых причиняют носители разума – люди. Мир без бога, наполненный игрушечными и лживыми, извращенными культами под рукой жадных и корыстных людей. Почему умер Атрей? Его убили.

12

– Гм, – сказал я.

– Это все, что ты можешь сказать?

Я мог бы сказать еще «Че?», «Как так?» и «Почему?», но воздержался от дурацких вопросов; я верил, что богиня сама все расскажет. Думаю, богов убивают не каждый день, событие – знаковое.

Она кивнула в такт моим мыслям.

– Хорошо, я расскажу тебе. Мы знаем, кто убийца, мы знаем, чем чревата смерть бога для мира, с которым он составляет единое целое… – Она взглянула на меня так, что мурашки поползли между лопаток. – Но я начну издалека… Приготовься, и слушай внимательно, и постарайся все правильно понять.Единый Творец создал сущее, выделив его из изначального Хаоса… Он создал миры, богов, людей и иных существ… Я внятно объясняю, Фатик?

А ведь только что она говорила, что я не похож на тупого варвара!

– Более чем, богиня, продолжай.

– Творец опекал созданные им миры, бытийную вселенную, и нас, богов, которые, в свою очередь, должны опекать смертных и уберегать миры от распада… В дополнение к богам он создал эльфов – вечноживущих опекунов смертных рас на земле…

– Опекунов, вот как? Если судить по парочке эльфов, которых я знаю, им самим нужны няньки. Няньки нужны всему эльфийскому племени!

– Фатик, эльфийскому племени нужны палачи, а не няньки.

– Яханн… что?

– Не бойся, я говорю об истинных эльфах дома Агмарта, который, восстав против Творца, был побежден им и целиком заключен ныне в мире Агон. Тех самых эльфах, что пытаются сейчас уничтожить Витриум руками Вортигена, их марионетки, тех, кто способствовал возвышению этого безумца. А ведь он безумец, Фатик, взалкавший бессмертия сумасшедший, готовый ради вечной жизни на всё!

– В нем часть демонской плоти, я знаю.

– Тебе известны лишь обрывки из того, что происходит…

– Так расскажи мне больше, богиня! Расскажи мне о том, что происходит, поведай об эльфах, ибо я весьма неравнодушен к одной эльфийской особе, как ты, без сомнения, знаешь!

Пепельные губы Таланта сложились в нечто, что я мог бы назвать «сардонической улыбкой».

– В твоем мире, дорогой мой варвар, эльфов не существует…

Я чуть не сверзился с табуретки.

– Не сущ…

– Я расскажу тебе – позже.

– Но…

В глазах богини я заметил близкую бурю и по-настоящему устрашился.

– Позже.

Не существует… Эльфов – не существует! Скажите мне, что я спятил!

– Так и быть. Но расскажи обязательно!

– Всему свое время… Вернемся же к Творцу…

Я поерзал.

– Да, вернемся. Но потом ты расскажешь мне об эльфах!

– Я обещаю, Фатик.

– Только не забудь!

– Фатик!

– Гм. Молчу. Продолжай же, богиня! Творец создал сущее и эльфов… Тьфу. Просто сущее. Остановимся на нем, ибо эльфы часть сущего, как я понимаю.

– Фатик!

– Молчу! Молчу и слушаю.

Талаши вздохнула.

– Создав сущее, выделив его из изначального Хаоса, Творец повел с Воплощением Хаоса игру, суть которой скрыта даже от нас, богов. Он играл и… почти проиграл…

– Ого, – сказал я. – Да он азартен. Погоди, ранее ты сказала – он исчез. Дай-ка предположу: карточный долг – долг чести. Творец понял, что проигрыш неминуем, и сдриснул в неизвестном направлении, чтобы не общаться с кредиторами?

Талаши нахмурилась (и лучше вам не знать, как выглядит хмурящаяся богиня):

– Не ерничай, Фатик, когда говоришь о Творце! Пожалуйста. Мы не знаем, была игра добровольной или же Творца к ней вынудили. Но в остальном мыслишь ты… в верном направлении…

– Позволь уточнить. Как долго длилась… игра?

– Долго, Фатик… Время… не имеет значения для бессмертных.

– Позволь уточнить еще раз. Нынче обстоятельства таковы, что Творца разыскивают кредиторы?

– Кредитор. Его ищет Кредитор. – Со всей очевидностью, она произнесла, прошелестелаэто слово с большой буквы, как… имя.

– То самое Воплощение Хаоса?

«Да», – сказали ресницы-тени.

– Чтобы стрясти долг или закончить партию?

– Чтобы закончить партию. Партию, проигрыш в которой Творца предрешен.

– И правила игры вам неизвестны?

«Нет», – сказали тени.

Яханный фонарь!

А я-то думал, это меня настигли проблемы, когда эльфы скупили залоговые нашего с Олником заведения, после чего все завертелось в дьявольском танце, в котором, кстати, участвовал самый настоящий эльфийский кредиторпо имени Митризен. Постой, эльфы? Их же в моем мире не существует!

Талаши вздохнула.

– Об эльфах – позже, Фатик.

– Уговорила… Значит, Творец… м-м-м… потерялся? – Никак не могу избыть дурацкую привычку задавать вопросы, ответы на которые я ранее уже получил.

– Он исчез, Фатик, пропал без следа, и теперь мы лишены его света, его милости! – Судорога прошла по ее лицу. – Иные из нас, богов, говорят, что он прячется среди смертных, переходя из тела в тело незримой для богов и Кредитора сущностью, другие полагают, что он скрылся в некоем тайном месте… Так или иначе, он исчез, и мы не можем его отыскать, хотя пытались, о, как мы пытались!.. Мы брошены, отрезаны от его милости и его света! Каждый в своем мире, который дан нам в надел! Мы, боги, теперь… одиноки. Так же, как одиноки вы, смертные, в мире без бога!

– А разве Творец по определению не всеведущ, не всемогущ? Разве он не мог предвидеть исхода игры?

Талаши ответила сразу:

– Он не всемогущ и не абсолютен. Он затеял игру с Воплощением Хаоса, или Творца заставили в нее сыграть. Исхода он, разумеется, не знал.

– А о ставках вы только догадываетесь?

Пепельные губы дрогнули:

– Мы вольны предполагать. Проигрыш Творца может означать распад бытийной вселенной, уход миров в лоно изначального Хаоса… А это – конечная смерть даже для богов.

Однако!

Ситуация становилась все запутанней и загадочней, как сказала бы графиня дар Конти, запутавшись вместе со мной в простыне глухой ночной порой.

Когда дела паршивы, когда над головой трещат сами основы мироздания, и, черт подери, эльфоздания, в старине Фатике пробуждается страсть к ерничанью и дурным шуткам, не обращайте внимания.

– Ты… упомянула Воплощение Хаоса, Таланта. Это… живое существо?

Дрожь из-под ладоней богини передалась столу, затем содрогнулся весь локус и мраморный табурет, на котором я сидел. Талаши опустила голову, прижала острый подбородок к хрупким на вид ключицам.

Черт возьми, а ведь вопрос…

Богиня кивнула:

– Вот именно. Да, Воплощение Хаоса пугает богов.

Великая Торба!

Тут я подумал, что она, скорее всего, встречалась с Кредитором. Чем же он ее напугал?

– Пояснишь?

Она вздернула подбородок и бросила взгляд куда-то мимо меня. Черные провалы глазных впадин озарялись красноватыми зарницами.

– Это существо извне бытия. Это нежизнь,которая пьет жизнь, если ты способен это понять.

– Видимо, не пойму, пока сам не увижу, не пощупаю, не съезжу по сопатке… Он всемогущ? Или хотя бы равен по силе вам, богам?

– Он способен убить бога. Не мимоходом, а после борьбы, жестокой изнурительной борьбы… Тот, кто умер в этой пещере… пытался противостоять Воплощению Хаоса…

– Атрей?

– Атрей. И я, Лигейя-Талаши. Я пришла на помощь к тому, которого… – Она умолкла, но я сам в уме выстроил окончание фразы. Вот как, стало быть, боги способны на взаимные чувства?

Тени молчали.

– Вы пытались помешать Кредитору? Вдвоем?

– Кредитор отчаялся найти Творца. А время идет… Года складываются в десятилетия, затем – в столетия… Скоро будет четыреста лет, как Творец исчез.

– Разве для вечноживущих время так уж важно?

– Оно важно для всех, кто живет в линейном времени,Фатик. Нет, не спрашивай, тебе не нужно этого знать! Кое-кто из нас, богов, полагает, что с каждым днем просрочки Творец становится сильнее, и, возможно, в итоге соберет силы, чтобы закончить партию с выигрышем для себя. Кредитор не может этого допустить. Он отчаялся найти Творца, и поэтому прибег к шантажу. Он не может разрушать миры, созданные Творцом, но сил его достаточно, чтобы убивать богов… А без бога, скрепляющего бытийное начало, мир распадется, будет выпит Хаосом… Сейчас это происходит с твоим миром, Фатик.

Я поерзал. Муравьишки между лопатками, кажется, устроили себе постоянный, нет, постоялыймуравейник.

– Так, погоди… Кредитор убивает богов – миры распадаются. Это знак Творцу – выйди, покажись?

– Да…

– Но Творец – ни гу-гу.

– Да… Но он слышит смерть своих детей… нашу смерть, и ощущает гибель миров, мы знаем это. Ему больно, но ставка такова, что он не может показаться… И мы боимся того, что он не вытерпит и покажется, очень боимся, но одновременно так этого хотим!.. И мы не знаем, что случится, если Кредитор Хаоса найдет Творца прежде, чем тот скопит достаточно сил… Мы предполагаем, что тогда всему сущему придет конец.

– А мой, Фатика М. Джарси мир, вот сейчас – распадается, гибнет?

– Именно так. И не только твой – но и мой мир тоже. Мир без бога обречен на гибель. Приглядись, как быстро сквозь источившиеся крепи утекает из твоего мира магия. Еще сто лет назад она была могучей силой, а теперь у чародеев в руках лишь жалкие крохи былого величия! Драконы – существа с истинно магической природой – давно вымерли… Смотри, с какой скоростью образуются лживые культы вроде культа Рамшеха Дольмирского, которому, кстати, посвящен сам Оракул, или многочисленных мелких богов во Фрайторе или Хараште… Это все – признаки распада мира, в котором умер бог, я знаю это, я могу проникать взглядом в иные миры и наблюдать общую картину их гибели…

– Значит, существуют иные миры, которые распались? И много? Скольких богов убил Кредитор?

Ресницы дрогнули.

– Сейчас речь о твоем мире, Фатик. Его крепи рушатся. Осталось уже немного, время гибели почти пришло… Учти: вскоре ты столкнешься с Хаосом на своем пути. И увидишь, как он выпьет часть твоего мира… и не одну! И горе тебе, если ты окажешься в тот миг в этой части!

Я поежился. Хорошенькие перспективы!

– Погоди… Но ведь ты, Лигейя-Талаши, ты – в моем мире, здесь и сейчас! И ты – богиня!

«Да», – сказали тени.

– Я бог другого мира, Фатик. Я пришла помочь Атрею в борьбе, но моя власть и сила в мире Атрея – мизерны. Таковы законы мультиверсума, который создал Творец. Простая предосторожность, уберегающая богов от конфликтов друг с другом… Мир и его бог рождаются одновременно в пламени Источника Воплощения, и составляют единое целое. Боги извне – всего только слабые гости, и они не способны уберечь чужой мир от распада. Убив Атрея, Кредитор заточил меня в локусе, из которого я не могу вырваться. Он выпил из меня почти все силы, оставив немного, чтобы жила, тлела… страдала… взывала к Единому…

– Ловля Творца на живца?

– Не ерничай.

– Но ведь я прав?

– Да… Я заточена здесь уже много лет. Я в тюрьме. Я могу впустить в свой локус кого угодно… и выпустить, но не могу покинуть пределы своей темницы. Освободить меня может только новый бог этого мира…

– Ты не выглядишь страдающей… прости мою грубость.

– Три сотни лет мое сознание было на грани распада… Я приходила в себя очень долго… Сначала как малая, чуть тлеющая искра, стонущая от боли в тюрьме-локусе, вопиющая к безмолвному Творцу… Кредитор был рядом. Он глумился, он знал, что я все слышу и понимаю. А когда он уходил, посмертная маска Атрея жалила меня мертвым взглядом… – Раздался вдох-шелест, сухой, точно ветер катал по брусчатке осенние листья. – Когда из бога выпивают жизнь, Фатик, это страшно…

Я покосился на белую пустоту под ногами и буркнул:

– Ладно. Ты уверена, что Кредитор не заявится сюда, почувствовав твое пробуждение, и не даст нам обоим по… гм… по рогам? Где он вообще? Как выглядит?

Острые плечи поникли.

– Я коплю силы уже несколько лет, и за это время ни разу не ощутила его присутствия. Я полагаю, он уверился, что ловушка для Творца не сработает, и ушел. Он способен так же произвольно переходить в любые миры сущего, как смертные – из комнаты в комнату, и уследить за ним я не могу. Он давно уже не убивает богов, ибо понял, что и этот его ход не выманит Творца. Он затаился где-то в мирах сущего, как ловчий паук, и ждет…

– Расскажи, как он выглядит, чтобы при встрече я…

Талаши вздохнула.

– Он меняет обличья как маски. Кредитором можешь быть даже ты, Фатик. Вернее, он может выглядеть, как ты.

Я вздрогнул и бросил взгляд на самого себя – смутное отражение в полированном мраморе столешницы.

– Я – это я, Фатик М. Джарси, богиня! Был, есть и всегда им пребуду, ежели, конечно, какой-то чародей из Тавматург-Академии Талестры не вздумает превратить меня в столб либо в девицу, что, как я знаю, при нынешней квелой магии невозможно.

Пепельные губы дрогнули в слабой улыбке. На миг сквозь глаза Талаши на меня взглянула шальная Лигейя.

– Я бы не сказала, что это невозможно… Но тебе нечего беспокоиться, тебя – не превратят. Ты должен еще много сделать…

– Ты намекаешь, что у тебя имеется для меня работенка?

«Да», – сказали тени.

На меня снова надевали ярмо. Но, знаете, я постепенно начал привыкать к таким поворотам.

Мы помолчали. Волосы-тени тревожились, по ним пробегала рябь, хотя я не ощущал ветра. Впрочем, богиня в ипостаси Талаши, даже сидя, была намного выше меня – может, ветер все-таки задувал, скажем так, поверху.

Я проговорил:

– Хорошо. Кое-что я понял, кое-что осознал. А теперь, Талаши, разъясни, что мне предстоит совершить и почему, Гритт подери, мне нельзя чертыхаться именем Гритта. И, яханный фонарь, прошу тебя очень вежливо, расскажи мне, твою мать, об эльфах!

13

И богиня рассказала мне об эльфах. [9]9
  Безусловно, это одна из самых коротких глав в истории литературы. Но ей далеко до главы из беллетризованных мемуаров знаменитого хараштийского вора Зорана Вид-Орка (фамилию оставим на совести его папаши, какого-то залетного гуся с Южного континента), «О природе украденных вещей», она настолько коротка, что я решусь привести ее здесь, в этом примечании, вместе с названием самой главы, итак. «Глава о том, как я, совершая вечерний моцион в полночь в купеческом квартале, никого не трогая, схлопотал нож в спину от неизвестного ублюдка». Текст главы: «Хр-р!»


[Закрыть]

14

– Прощай.

– Я буду тебе сниться, Фатик!

– Только не в облике Лигейи.

Мне показалось, что в глазах Талаши сверкнул насмешливый огонек.

– Удачи, Фатик М. Джарси!

Я поправил пояс, куда уложил кровавую каплю Бога-в-Себе. Мне показалось, что эта штуковина, соединенная отныне с нитью моей жизни, внезапно стала тяжелее каменной глыбы…

Свет померк, и я очутился в ледяном мортуарии прямо перед статуей моего напарника. Олник стоял, прикрыв глаза, и бурно дышал, распахнув рот.

Магический мерцающий лед, на который распалось тело убитого Кредитором Атрея, был изрядно подтоплен вокруг гномьих ботинок. Сам гном продолжал разогреваться. Если помните, я как-то говорил, что гномы с холодом на «ты», и Олник был тому примером. Уж не знаю, какова природа феномена, но чем холодней вокруг, тем сильнее разогревается гномья кровь, не допуская обморожений тела. Она, конечно, не вскипает, но делается чрезвычайно горячей, не вредя при этом внутренним органам и, в первую очередь, мозгу (и не нужно шуточек на тему «Было бы что повреждать в гномьей черепушке»!). Реакция продолжается до тех пор, пока вокруг не станет теплей, или внутренние резервы организма не иссякнут. Правда, после такого на гномов нападает лютый жор, вещь крайне затратная, если учитывать размер гномьего желудка (а влезает туда, поверьте, много), так что подавляющее большинство этих ненасытных малышей при наступлении холодов предпочитают все же утепляться.

Я переступил нагрудник из драконьей чешуи на рыбьем клее и щелкнул напарника по носу. Талаши сказала, что в этом случае Олник отмерзнет. Чувство юмора у богини… гм, было.

– Фатик! – Гном попытался сграбастать меня в объятия.

– Отлипни!

Он зарыдал:

– Эркешш махандарр! Я же видел, как тебя проглотил демон!

Я отстранил его и принялся бродить меж ледяных пик, собирая оружие. Товарищ семенил следом. Оскальзываясь на льду, он продолжал рыдать:

– Он наклонился и тебя – ам! Я же видел! Видел! Как ты выбрался, слушай? Ты вспорол ему брюхо, да? Я знаю!

– Оптический обман – это я его проглотил.

Он заморгал, вытер слезы:

– Да-а?

– Брось таращиться, давай собирай наши манатки. Здесь больше нельзя оставаться.

– А…

– Пойдем.

Она все еще не уснула, я ощущал ее взгляд, направленный, казалось, отовсюду. Многомерный локус-тюрьма, невидимый для смертных… Талаши – или Лигейя? Лигейя – или Талаши? Кто сейчас смотрел на меня оттуда?

* * *

– Не все дары, которые вы получите от меня, проявятся сразу… Твой гном – бесстрашный маленький гном – получит то, в чем сейчас видит смыл своей жизни…

– Что же это? – спросил я рассеянно, слишком ошеломленный открытыми мне тайнами.

– Он скоро узнает. И ты.

– Материальное?

– Ну, это как посмотреть.

– Золото? Богатство? Ему как раз и нужно… богатство.

– Как посмотреть.

– А что получу я?

– Два твоих дара проявятся со временем.

* * *

Я остановился и взглянул на Олника:

– Ничего не чувствуешь?

– Ась?

– Ты… черт, не отвечай вопросом на вопрос, а то я плохо о тебе подумаю! Тебе обещан некий дар от обитательницы этого места!

– Мне? Дар? Подарочек? – Он тут же – деловито! – обшарил карманы штанов и выволок обгрызенный ржаной сухарь. – Вот этот, что ли? Дларма… Так это мой, я его, вот, надкусил!.. А есть охота-а-а…

– Нет, как бы тебе сказать… Может быть, что этот дар… он не вполне материален. Прислушайся к себе: ты ничего не ощущаешь?

Он прислушался.

– Ну, я бы сходил по-маленькому…

Где он нахватался этих инфантильных словечек? Крессинда воздействовала, не иначе! Был гном-мужик, стал – мямля. А вообще, я втайне надеялся, что богиня подарит Олнику ум.

– Погоди, в пещере нельзя, здесь святое место.

– Да-а? А куда ты дел демона, слушай?

– Съел.

– А… а…

– Да не было тут никакого демона, Ол. Это обман, внушение, иллюзия.

– Но я же ви…

– Ты видел фантома.

– Ничего не понимаю!

– Я разъясню тебе позже.

Клинки Гхашш я подобрал уже у створа пещеры.

– Пойдем.

Мы шагнули под арку.

В пещере грохотнуло, и я обернулся. Посреди ледового озерца лежали столик розового мрамора и две скамьи. Сверху на них спланировал золотистый хитон. Перед сном богиня выбросила эти предметы из своего локуса.

– Дохлый зяблик, я надеюсь, ты мне все-все пояснишь! – пропыхтел Олник, когда мы направились в коридор, ведущий к выходу.

– Всенепременно, – изрек я, – проясню до искр из глаз, а если не усвоишь с первого раза – возьмусь за розги.

В недрах пещер родился звук, напоминающий шепот. Он стремительно накатил и истаял, только порыв легкого ветра всколыхнул мои волосы.

Богиня уснула, чтобы прозревать дороги моего будущего.

* * *

Вечернее солнце хитро щурилось на меня сквозь остатки туч. Оно наполовину скрылось за дальней грядой, поджимаемое ночью, которая наступала с востока. Вокруг пика небо было – чище некуда, глубокое, цвета индиго.

Час?.. Прошел примерно час, если судить по солнцу. А мне казалось, что я пробыл у богини гораздо дольше. По моим внутренним ощущениям наша встреча заняла, пожалуй, часов пять. Богиня, очевидно, умела играть со временем внутри своего обиталища. Интересно, что она подразумевала под линейным временем,а?

Неспешно мы спустились с плато. Спешно ходить в сумерках, когда под ногами стелются корни, вообще-то не рекомендуется.

На меня внезапно накатила зверская усталость. Знаете, зачатие нового бога стоит доверять людям помоложе, каким-нибудь школярам лет двадцати, этим молодцам любые усилия чресл – как с гуся вода.

В моей голове теснилась тысяча мыслей. Все, что рассказала богиня, было настолько…

Но я слишком устал.

Уже в темноте мы добрели до ручья, и, нарубив лапника, устроились на ночлег, не разводя костра, ибо готовить на нем было нечего. Мы шли на смерть и не захватили провизии. Олник, жуя сухарь, мямлил что-то про хорошую еду в гоблинской столице. Я, не раскрывая глаз, предложил ему немедленно отправиться не только в столицу, но много, много дальше под сводный оркестр безумцев и прокаженных.

– Будет день – будет пища, дорогой друг.

– Да-а?

Я перевернулся на другой бок.

Все-таки зря Талаши не дала ему ума.

* * *

– Так значит, Великая Торба – это брехня?

– Прими ее как метафору осуществления бытия и успокойся: в твоем мире зато существует настоящий Князь Тьмы!

* * *

Князь Тьмы, надо же. Но это ладно, это мелочь и ерунда, как и то, что мой мир скоро исчезнет, если я вовремя не обстряпаю одно дельце.

Самое главное, это то, что я узнал об эльфах (я буду называть их так, и плевать мне, что эльфы они немножко липовые), и…

Черт возьми, слушайте, а ведь, по обычаям Витриума, я-то теперь – женат. Правда, ровно на четверть, согласно эльфийскому закону о Четверном Бракосочетании. Виджи Риэль Альтеро (богиня назвала мне полное имя моей эльфийки) – моя четвертушка.Нам нужно прибыть в Витриум и пройти еще триритуала, и только тогда мы будем считаться полноценными супругами. Дурацкие эльфийские заморочки! [10]10
  Я уже говорил как-то, что поведаю вам об обычаях Витриума, как только окажусь в самом Витриуме…


[Закрыть]

Только вот две закавыки. Первая. Богиня отказалась просветить меня на предмет того, практикуется ли у эльфов многоженство или многомужие, и кем является для Виджи Квинтариминиэль – братом или все-таки ненаглядным мужем. Играть вторую скрипку в браке я не собирался. Не слишком сложно объясняю? Я старомоден и предпочитаю отношения один на один. Не один на два, не два на три, не три на двадцать три, от таких штучек я драпаю, только меня и видели.

Итак, если выяснится, что эльфы практикуют множественные браки, я, как ни прискорбно, просто удеру от моей сероглазой и утконосой…

Один на один. Никак иначе. И называйте меня старомодной сволочью, а полигамию оставьте животным.

Вторая закавыка стоила первой. Понимаете, я изменил своей жене с богиней, даже не познав радости первой брачной ночи.