Текст книги "Эльфы, топор и все остальное"

Автор книги: Евгений Шепельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Сколько я пропутешествовал с вами, но так толком ничего о вас и не узнал. Да вы и не стремились рассказывать, вы скрывали.

М-да, невелико воинство. И кто-то из них шпион, по словам Тулвара. И – если верить богине – есть еще какой-то не предатель.Тот, что отравил коней в «Полнолунии», чтобы – я в этом уверен! – задержать нас в пути. Вот только для чего?

Тулвар и Самантий стоят рядышком. Тощая девица в серой от грязи сорочке дрожит от страха, Самантий – вновь напяливший фартук и нарукавники, горькие свидетельства его сладкого прошлого – баюкает в руках сковородку и тяжко отдувается.

Я подошел к нему и забрал оружие, которое он сделал. Две штуки отдал Олнику. Гномы мастера метать камни, и узелки с кое-чем опасным – тоже. Я отобрал у Олника сухарь и сжевал, яростно дробя его зубами.

Торопиться…

Сердце вдруг начало пульсировать под самое горло.

– Ну, – сказал я. – Я ведь говорил, что дотащу вас всех до Оракула? Говорил, а? Сейчас войдем, и задавайте свой вопрос: «Да или нет?».

Крессинда свирепо вытаращилась, кажется, она ревновала меня к бывшему напарнику, вы только представьте! Олник мялся рядом со мной, со значением держа в руках колотушку. На плечи он навесил две торбы с сокровищами, добытыми на Торжище Ридондо. Лицо красное, а голова покрылась волдырями. Вблизи лучше не смотреть – можно остаться заикой.

Я наклонился к Самантию и сказал:

– Слыхал? Среди нас соглядатай. Пойдешь позади всех. Если заметишь что-то… ну ты понял… Прибей гада.

– Екр! Даже твою эльфийку?

– Моя эльфийка – не предатель. Но даже… если так… я сам ее убью.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Ясно, Фатик.

– Пошли, – сказал я всем громко. Некстати разболелось плечо.

Олник дернул меня за рукав.

– Фатик, там, в фургоне, Альбо.

Ах ты ж яханный фонарь!

* * *

Это была не тропа, а дорожка, выстеленная каменными отлогими ступенями под сенью деревьев. Я шел первым, ощущая на спине вес клинков Гхашш, за мной двигалась Виджи, дальше – цепочкой – остальной отряд. Крессинда и Скареди волочили на плаще Альбо. Я влил в его глотку остатки бренди с «Горгонида»… Если бы бренди еще оставалось, я смастерил бы что-то вроде зажигательной бутылки по типу гномского оружия. Самое то для смертоносца. Но бренди было немного. Я решил, что Альбо посетит зал Оракула пьяным в стельку. И закованным в цепи. Так будет спокойнее и легче для меня. Отряд… не протестовал.

Прохладная ладонь Виджи вдруг нашла мою руку, сжала.

– Фатик… – Она сказала это тихо, обдав дыханием мою щеку.

– Да?

– У Оракула ты, возможно, узнаешь о себе нечто такое, что заставит тебя… Но поверь, мы не могли сказать тебе раньше, никто не мог… Мы принесли суровую клятву.

– Скажи просто: мы идем к Оракулу, чтобы спросить, взаправду ли Монго Крейвен – наследник престола Гордфаэлей. Люди Фаленора, посланница друидов Тоссара, эльфы, гномша Шляйфергарда – вы все из разных лагерей Альянса. Вам нужен положительный ответ, ибо нет прямых доказательств, что Монго – наследник. А затем вы расскажете ответ своим, убедите их, и Альянс объединится вокруг лидера. И уничтожит правление Императора.

– Нет, Фатик… Тут я честна. Мы идем не для этого.

Я слишком устал, чтобы удивляться.

– Тогда забудь, Виджи.

– Нет, Фатик… Дай мне слово, что когда узнаешь правду, ты меня… простишь.

Где-то запела птица. Одинокий посвист среди всеобщей жаркой тишины.

– Даю слово Джарси. Я прощу тебя.

Она стиснула пальцы.

– Спасибо, Фатик… Скажи, у меня и правда некрасивый, уродливый нос?

О-о-ох…

– У тебя самый замечательный, самый чудесный носик на свете, Виджи…

* * *

Дверь была утоплена в камедной нише. Дверь не простая – железная. Во всяком случае, снаружи она была защищена железной пластиной, под ржавчиной которой угадывалась узорная резьба.

Ни малейших следов замочной скважины. Никакой ручки. Дверь отпиралась только изнутри.

Мы столпились на неширокой каменной площадке. Ветер трепал листья деревьев. Из-за густого подлеска я не видел, насколько высоко мы поднялись, не видел оставленных нами фургонов и несчастных девиц, брошенных на произвол судьбы. По моим ощущениям, мы поднялись примерно на сотню ярдов. Значит, галерея, идущая к Залу Оракула, тянется ярдов на двести. Долгий путь, если его заслонят враги… Мы держали в руках жерди, обмотанные тряпками и окунутые в деготь для смазки колес. Излишняя предосторожность, ибо, по словам Тулвара, внутри галерея освещена. Но я всегда привык рассчитывать на внезапное изменение обстоятельств, поэтому факелы мы изготовили еще вчера.

Девицу-Тулвара била крупная дрожь.

– Стучи! Условный стук и пароль, верно?

– Мерзкий условный стук и гнусный пароль!

– Стучи.

– Фатик, ты ужасный человек!

– Стучи!

Тулвар обрушил на дверь хилый кулачишко: тук-туки-ти-тук-тук!Но дверь вдруг открылась сама, без малейшего скрипа (Тулвар отпрыгнул с визгом) – в щель вывалился монах Рамшеха, упал вниз лицом. По его красной рясе разошлось от спины вниз, до самого подола, темно-вишневое пятно.

Мечи Гхашш оказались в моих руках.

Но больше ничего не случилось. Монах был мертв неизвестно, сколько сил он положил на то, чтобы добраться до двери и открыть ее. У меня сложилось впечатление, что бежал он сюда именно для того, чтобы впустить нас.

Квинтариминиэль вдруг пробился вперед и толкнул тяжелую створку. Повернулся, взглянул на меня – молча. У него был взгляд старика.

– Бог… ужасный… Варвар… Медлить нет причины.

Мы зажгли факелы и вошли – узкий туннель привел нас в галерею. Воздух здесь пах кровью и плесенью. По галерее трое в ряд могли ехать конники. Светильники на стенах, и правда, были – только, увы, горели немногие. Тот, что должен был освещать вход, погас. Дальше горело всего два, пятная тусклыми желтыми пятнами ровный пол… А еще дальше, примерно через полсотни ярдов, где галерея начинала круто забирать вверх, царила плотная, похожая на печную копоть темнота. Похоже, кто-то не успел сегодня сменить масло в светильниках…

Застеленная протертой медвежьей шкурой каменная ниша, в которой коротал время привратник, разумеется, пуста. И галерея пуста. Но, если судить по кровавым, ведущим в темную часть галереи потекам, монах пришел именно оттуда, хотя слева в стене, в сорока ярдах от входа, виднеется широкая арка, но потеки идут дальше… Впрочем, все это не важно. Мы вошли. Теперь – рывок до самого Зала Оракула. Интересно, куда выводит галерея – на первый или второй этаж Зала…

– Темновато, – родил Олник – видный эксперт по подземельям.

Принц быстро двинулся вперед, словно подгоняя нас. Я об руку с Виджи – за ним; оружие приготовлено к бою. Позади сопел Олник. Я только раз оглянулся – Самантий маячил замыкающим. Я не слышал иных звуков, кроме нашего дыхания и шарканья подметок (набойки Крессинды глухо позвякивали). Бой в глубине храма кипел, я чувствовал это сердцем, но сюда его звуки не проникали.

Мы уже приблизились к арке, когда в спины ударил звучный, раскатистый, басовый голос:

– Фатик Мегарон Джарси! Остановись! Время пришло!

Говорил Альбо.

56

Он был уже на ногах. Спрыгнул с плаща, отшвырнув Крессинду и Скареди; по полу брызнули звенья цепей – Альбо разорвал кандалы так же просто, как если бы они были сделаны из бумаги. Гномша устояла, а вот паладин откатился к стене. Самантий застыл позади Альбо, в левой руке покачивается факел.

У бывшего клирика был совершенно трезвый голос:

– Я, Свирондил Альбо, пророк Гритта Миротворца. Внемли! Я обращаюсь к тебе, Фатик Джарси, сын Трампа Грейхоуна, отдай то, что скрыто в твоем поясе! Мой господин предпочел, чтобы ты доставил его к месту под охраной, и мне пришлось терпеть измывательства над собою, глупые и пустые, ибо алкоголь я в любой миг могу разложить в своей крови на простейшие элементы… Но время пришло. Отдай мне душу Пожирательницы – и уходи.

Я крутанулся на каблуках, скрестив мечи у колен. Плечом заслонил Виджи.

– Прекрасно знаешь, что ни хрена я тебе не отдам.

Он кивнул, возвышаясь в полумраке, точно валун. Мирская потрепанная одежда облегала его тучное тело; выпуклые глаза отражали свет факелов, как две мертвые стекляшки.

– Что ж, Фатик, я знал это. Позволь, я попытаюсь воздействовать на тебя убеждением. Гритт не смог возродить до конца мои воспоминания, но он наделил меня высшим знанием. Ты убедишься сейчас, что я говорю правду, а убедившись – добровольно расстанешься с сосудом, в коем заключена частица души Пожирательницы.

– Как же я смогу убедиться, Альбо?

– Правоту моих слов подтвердит твоя женщина.

Яханный фонарь!

У меня зазвенело в ушах. Силуэт Виджи покачнулся.

– Продолжай.

– Боги не абсолютны, Фатик, и уж тем более – не всеведущи. И тут Талаши сказала тебе правду. А про эльфов она солгала. Творец совершил ошибку, сделав существ из плоти и крови – бессмертными… Но эльфы дома Витриума – смертны. В каждом из них – часть человеческой души. Так Творец обезопасил себя от нового… восстания и отблагодарил дом Витриума за то, что он не принимал участия в том, первом восстании… Он дал эльфам смертие, избавив их от страшного проклятия вечной жизни – и от безумия, кое постигло дом Агмарта. Знаешь, почему дом Агмарта восстал против Творца? Кредитор обещал сделать их смертными, а Творец – отказывался, слишком любил своих детей, не замечая, как чудовищный груз воспоминаний, которые наслаиваются тысячи лет, сводит их с ума… Не понимал… на свою беду. Теперь-то ты разумеешь, почему дом Агмарта так ненавидит Витриум? И почему стремится уничтожить его – подняв на это Вортигена, ибо сам заперт в резервации Атона, откуда нет и не может быть выхода. Все ли мои слова были правдивы, женщина с эльфийской кровью?

– Да… – выдохнула Виджи. Тихо-тихо, но Альбо услышал. Что-то негромко скулил Тулвар.

– Срок их жизни отмерен в полтора человеческих… Великая тайна Витриума, которая оберегается от иных рас…

– Мне это известно.

– О да… Тут Талаши сказала правду. Эльфы живут обособленно и скрытно. Те из них, кто ощущает слишком сильное давление… части человеческой души, отправляются в странствия… Их гонит вперед тоска, которой нет определения и названия, которую можно лишь заглушить постоянным движением вперед… Вы называете их кочевыми эльфами… А часть эльфов рождается выродками, эгоистичными психопатами, словно люди.Это те, в которых человеческая часть… значительно перевешивает. В Хараште их называют – «чащобники». Их держат в Витриуме в особой резервации, в своего рода сумасшедшем доме, но как-то части удалось сбежать… По дороге через Огровы Пустоши они наткнулись на какого-то безумца из людей, который практиковал религиозный исихазм и почти сошел с ума. Он стал их учителем и увел в горы… Эти эльфы обосновались в горах Галидора, рядом с Долиной Харашты. Все ли мои слова правдивы, женщина?

– Да…

– Видишь, Фатик Джарси? Я – говорю правду.

Я ощутил, как кулаки, охватившие рукояти мечей, начали дрожать. Рана саднила в такт частым ударам сердца.

– Скажи еще что-нибудь, чтобы меня убедить!

Мне показалось, что по полным губам Альбо скользнула усмешка.

– Скажу. Еще есть немного… времени. Творец оставил эльфам Витриума… несколько первичныхспособностей. Первая не слишком значительна по сравнению со второй… Они могут залечивать не смертельные раны друг друга…

– Гритт! Я это знаю, я видел, как они…

Он взмахнул руками, словно готовился сотворить злое чудо, стальные браслеты на толстых запястьях блеснули и погасли.

– Есть главный дар, который свойствен всем эльфам, включая и безумцев Агмарта. Эльфы способны выкупить у смерти любое существо, имеющее бессмертную душу.

– Я знаю это, пророк Гритта! Талаши рассказала мне то же! Принц выкупил Виджи на самоходе карликов в Хараште, а Виджи… мояВиджи, выкупила меня! Наши раны были смертельны, но теперь мы живы, и будем жить еще долго!

Его слова прозвучали, как голос набата:

– О нет, она солгала. Напомни, что она сказала? Что эльф может выкупить жизнь другого разумного или такого же эльфа, ценой урезания собственной жизни до сроков выкупленного существа? Или, в случае, если эльф спасает эльфа, ценой урезания собственной жизни вдвое?

Скверное предчувствие сжало мое сердце.

– Да…

Виджи? Ее силуэт покачивался, расплывался в моих глазах. Она незаметно отодвинулась, отошла к стене, оперлась на нее. Принц был у другой стены. Вжался в нее, распластался… Бледный, напряженный, раскрывший глаза как безумец.

За плечом Альбо маячило лицо Самантия – словно взошла полная, изжелта-бледная (и крайне изумленная) луна.

– Правда состоит в том, Фатик Джарси, что эльфы могут спасти другого только ценой собственной жизни.

Мне показалось, что твердь на мгновение разверзлась под моими ногами. Я покачнулся, стер пот с лица рукавом, еще и еще, я тер лицо, убирая дурацкую боевую раскраску, тер, словно хотел проснуться, но кошмар не отпускал.

– Смерть не прощает выкупа, Фатик. Все должно быть равновесно. Спустя полтора-два месяца или, самое большее, три, выкупивший чужую жизнь эльф умрет. Несчастный случай или убийство… обычно это несчастный случай или убийство. Я зрю: вот этому эльфу, коего вы зовете принцем, сегодня настала пора умереть.

Тишина…

Я резко выдохнул сквозь сжатые зубы. Правда. Он сказал правду. Мне не нужны подтверждения эльфийки. Вот почему так бесился принц в пещере, вот почему не хотел оставлять меня в живых. Размен – жизнь какого-то варвара на жизнь его дочери. Но Виджи захотела аллин тир аммен,высшую справедливость… как метафору ее чувств… ко мне. И брак. Вот потому и солгала богиня – я бы не смог спокойно добраться до Оракула, если бы знал…

– Истина ли то, что я сейчас сказал, женщина с эльфийской кровью?

– Да…

Холод сжал в кулаке мое сердце.

– Месяц жизни, Фатик, вот и все, что ей остается… Верно ли я говорю, женщина?

– Да…

Я прикусил губу, чтобы не заорать. Амок колыхнулся и пропал жарким облаком. Сегодня моему «я» нужна светлая голова.

– Но хватит разговоров, – сказал Альбо. – Ты убедился, что Талаши лжет, а я – говорю правду. Отдай мне душу Пожирательницы и уходи. Уходите все. Я пройду в Зал Оракула. И я могу обещать, тебе следующее, Фатик. Как пророк Гритта, я сделаю так, что твоя женщина останется жить. После того, как мой господин справится с Талаши…

– Нет, – я произнес это спокойно и жестко. – Я… во всем разберусь сам. У Источника.

– Тогда, боюсь, я буду вынужден прибегнуть к скорому насилию. У меня больше нет времени на уговоры. Сюда поспешает один из смертоносцев Вортигена. Отдай душу, Фатик, отдай сам, либо я отберу ее силой и позабочусь, чтобы твоя душанизринулась в Бездны Поглощенных Миров!

– Попробуй отбери.

Он двинулся вперед, легким взмахом рук повергнув на камни Крессинду, Монго и Скареди, отпихнул Имоен небрежным тычком (лесная нимфа отлетела к стене, звучно стукнулась). Я сознавал – если захочет, он может их всех… разорвать. Но он не хотел. Ему нужен был я.

– Увы, Фатик, я отберу и, возможно, убью тебя. Ибо на тебе пересеклось слишком много серьезных линий… Битва за Первичный мир сейчас завершится победой Гритта и его повелителя,а ты будешь вечно страдать в Бездне, куда я тебя отправлю… Колоть меня мечами и иным оружием бесполезно. Разве что оглушить ненадолго… Я – почти неубиваем, и прямо сейчас мой господин наполняет меня новыми силами, чтобы я достойно выполнил свое предназначение… С каждым мгновением моя мощь растет… Ах да, чтобы ты прочувствовал ужас момента, я скажу тебе кое-что еще. О наследнике Гордфаэлей. Тебя обманывали всю дорогу. Ты – сын…

Бамс!

Сковородка Самантия приложилась к плешивой голове клирика.

Бамс!

Бамс!

Бамс!

Звенящие звуки ударов раскатывались по галерее. Мне показалось, что с каждым соприкосновением сковороды голова Альбо плющится. Он замер с раскинутыми руками и повалился вниз лицом. На восьмом примерно ударе.

– Фатик! – вскричал Самантий. – Ты мне когда-нибудь все объяснишь!

Если только раньше не сойду с ума…

Наверху галереи раздался странный дребезжащий шум. Гродар?

– Следи за ним, Самантий!

Надтреснутый шум с того конца галереи приближался, стремительно нарастал, превращался в громкий и страшный звон.

– Олник, сюда!

– Эркешш…

Кто-то мчится сюда, звякая доспехами…

Подскакивая, мне под ноги вылетела большая медная кастрюля. Я остановил ее, наступив ботинком. Ох… тут и так не знаешь, кричать или плакать, а еще…

Из темноты арки неслышно выдвинулась громадная фигура. Отсвет факела, который держал принц, заиграл на равнодушной серебряной личине и тяжелых доспехах, словно облитых маслом. Тень выдвинулась на свет, и я понял – это не масло. Доспехи Гродара из Внутреннего Круга Адвариса забрызганы кровью. Чужой кровью. В руках два клинка – тяжелых и коротких, с хищно загнутыми остриями, тоже… блестящих.

Гродар обратил на меня свою личину с прорезями для глаз, носа и узкой и ровной – чуть заметной – щелью там, где полагалось быть его полудемонскому рту. Нас разделяло меньше четырех ярдов. Могучая белая шевелюра походила на гриву льва-альбиноса. Льва, который только что пожрал примерно десяток антилоп.

– Вот ты где… – сказал Гродар простым и смертельно усталым голосом. – Долго… искали. Здравствуй, наследник Гордфаэлей.

Я бросил ему под ноги левый клинок Гхашш. А правый сунул за спину, в держатель на перевязи. Жалко, что ближайший тлеющий светильник – за спиной Гродара. Я бы снова рискнул провернуть тот фокус, что позволил мне одолеть Фрея в доходном доме Элидора.

– Ну, в общем, ты ошибаешься. Наследник не я… Но я сдаюсь тебе на милость.

Вся его фигура вдруг выразила удивление. Он думал, я буду трепыхаться.

Он возвышался надо мной, как живая гора. Огромная мощная тварь, налитая неземной, заемной силой. Если сейчас пожалует еще и Борк – мне конец.

– Ты – Фатик Мегарон Джарси, найденыш и воспитанник Трампа Грейхоуна, последний, в ком течет кровь Гордфаэлей.

Оп-па…

– Твои сведения не верны. Наследник со мной, и зовут его Монго Крейвен, и я готов отдать его тебе…

Серебряный лик с прорезями качнулся, мечи с хищно загнутыми кончиками дрогнули. Это чудовище могло уничтожить меня с пары ударов просто весом, мощью напора, силой десяти взрослых мужчин.

– Ты – наследник. Ты – Фатик Мегарон Джарси. Ты можешь умереть или выпить транкас. Выбирай. Фляга у меня на боку.

Транкас. Душеловка. Эльфийская погибель. Алхимическое варево Вортигена, которое стирает личность (а кое-кто утверждает, что и душу) и превращает разумное существо – в зомби.

Приглушенно заскулил Тулвар. Крессинда выбранилась.

– Станешь куклой. Будешь повиноваться. Мой повелитель провезет тебя по городам Фаленора… Альянс падет.

– Хочу… – прошептал я… – Куклой… Только не убивай… Нет… Выпью… молю… Готов… Вот мои безоружные руки…

Я шагнул вперед, под самые клинки. Шагнул – и без дальнейших рассусоливаний бросил в его бесстрастный лик ужасное оружие Самантия – мешочки, набитые «огненной смесью» гномов. Раз, два, три!

Они раскрылись в полете, ибо горловина каждого была едва прихвачена нитью, и окружили голову Гродара мерцающей в свете факелов пылью. Всякий человек – и даже полудемон – от внезапной перемены обстановки делает невольный вдох. Гродар не был исключением. Он вдохнул, втянул смесь перцев и жгучих трав всей грудью… И взвыл. Согнулся. Закашлялся.

Я выхватил клинок Гхашш и обрушил ему на загривок. С воплем. С диким яростным воплем варваров Джарси. Вложил в удар все свои таланты и доблести, так сказать.

Под клинком хрустнуло. Еще удар. Меч Гхашш – загадочное оружие оргов Митризена, глубоко врубился в позвоночник смертоносца. Еще удар! Маска брякнула о камни. Гродар упал на колени. Затем тяжело повалился на бок. Багряный свет факела заиграл на красновато-серой коже лица, а вернее – морды с гротескно вытянутым раздвоенным подбородком, вздутыми скулами и глазами, едва заметными под тяжелыми наплывами бровных дуг. Морда оскалилась в предсмертной гримасе… Безгубый рот растянулся, блеснул частокол зубов… Я отскочил – тварь попыталась достать меня клинками. Гродар захрипел, забулькал, начал подниматься… Голова на частично перерубленной шее странно покачивалась, кровь из раны хлестала, как из бочки с выбитой затычкой, белая львиная грива стала багряной.

Он сделал шаг ко мне, но вдруг, выронив клинки, простер руку вбок, в сторону арки, и щелкнул пальцами.

И упал – привалился к стене и медленно сполз на пол. Его начало корчить, выгибать в чудовищных судорогах. Голова мотылялась на могучих плечах, как былинка. Он пытался выть – но рот к тому времени наполнился кровью, и получалось лишь чудовищное бульканье – аккомпанемент предсмертного танца, агонии его демонской сущности, которая покидала тело.

Смертоносцы умирают страшно…

И вдруг он застыл. Голова упала на плечо. Глаза с красными белками подернулись пленкой. Взгляд был направлен на меня.

Ну вот, никаких долгих разговоров и еще более длительных схваток с беготней друг за другом. Пришел – обманул – убил. И правильно сделал. Мы, варвары, жестокие ребята.

И тут я заметил, что из проема арки выбивается розоватое сияние. Чуть заметное гало, охватившее проем, означало, что где-то в глубине арки…

Вартекс!

Гродар держал на спуске заклятие призыва и спустил его перед смертью!

– Фатик, он вот-вот очнется!

Кричал Самантий.

Гритт, Фатик, ты попал! Что сделать с Альбо? Он малоуязвим для нашего оружия и силен, как бес, и его мощь увеличивается с каждой секундой. Скоро сковородка Самантия не сможет его оглушить. Связывать – бесполезно. Пропасти, куда бы мы могли его столкнуть, аки шаграутта, здесь нет. Я мог бы сбросить его в провал Оракула, но туда еще надо добраться, а впереди – неизвестное существо, призванное Гродаром. Пока мы будем разбираться с чудовищем, Альбо нападет со спины, отберет мой пояс, а мне открутит голову, как цыпленку… Можно ли стравить его с тем, что сейчас явится по наши души из вартекса? А кто сказал, что Альбо вступит с ним в схватку? Он может отойти и предоставить чудовищу нас уничтожить – всех, кроме, скажем, меня. Или меня – тоже. Главное – чтобы пояс с Богом-в-Себе уцелел.

Как уничтожить неуничтожимого?

Из арки донеслось странное бормотание, глухое, старческое. Пока далекое.

Квинтариминиэль вскинул к потолку факел:

– Чорон!

Чорон, вот как? Не шаграутт, не чирвалы? Великая Торба! Я поймал взглядом Виджи. Она смотрела на меня взглядом маленькой девочки.

Месяц жизни…

Бормотание надвинулось и сменилось хныканьем. Я затравленно озирался. Увидел Гродара. На его боку покоилась облитая кровью фляжка… Транкас, уничтожающий разум. Душеловка. Эльфийская погибель. Алхимическое варево, раз и навсегда стирающее личность.

Вот оно!

– Назад, Виджи, принц, отступаем наружу!

Я сорвал флягу с пояса Гродара и огромными прыжками помчался к Альбо. Пророк Гритта ворочался, намеревался встать. Я схватил его за ворот и перевернул на спину, подставил под толстую шею колено. Вытащил пробку и влил в глотку бывшего клирика содержимое фляги. Вот так. В этот раз Гритт не восстановит его разум. Там попросту нечего будет восстанавливать.

Виджи…

Хныканье сменилось детским плачем. По галерее разнеслись слова принца. Он что-то выпалил на эльфийском.

…ну почему ты не сказала…

Альбо захрипел, распахнул выпуклые глаза. Пальцы пророка сомкнулись вокруг моего запястья и сжали его. Я охнул и выпустил фляжку… Боги, сколько мощи было в его руке!

…что я и есть наследник Гордфаэелей…

– Фа-а-а-а-а… – захрипел он мое имя. А затем – будто нетопырь провел крылом по его лицу. Я не знаю, как вернее описать происшедшую метаморфозу. Лицо побледнело и вытянулось. Застыло. Пальцы разжались, тело обмякло. Передо мной лежала пустая человеческаякукла.

…с самого начала?

Страшно закричала Виджи.

Пока я возился с Альбо, чорон успел выбраться из арки. В полумраке я видел, что его тулово опирается на несколько тонких паучьих лап. Голова на узких оплывших плечах напоминала вытянутую кверху каплю. Верхние конечности походили на лапы богомола. На одной из них, трехсуставчатой, кончавшейся острым хитиновым клинком, корчился принц.

Я не знаю, почему он промедлил и не ударился в бегство. Возможно, решил встретить свой рок. Возможно – просто замешкался.

Эльф с непроизносимым именем сучил ногами в воздухе. Чорон приподнял его, приблизил к голове, издавая громкое старческое бормотание… затем стряхнул на камни. Виджи снова закричала. Она была футах в десяти от чудовища.

– Назад, Виджи, назад!

Но она не слышала. Она выкинула вперед руку с воплем, от которого по моим жилам потек огонь.

Она не бросит отца, умрет рядом с ним. А мне… пожалуй, придется сделать то же. Или – я успею схватить ее и вынести наружу?

Чорон покачнулся и издал обиженное хныканье. Кажется, Виджи ударила его заклятием воздушного кулака.

Я бросился к Виджи, отпихнув визжащего Тулвара, перепрыгнул Имоен, которая пыталась встать. Где-то сбоку мелькнула Крессинда. Скареди, Монго все еще не могли подняться, оглушенные ударами Альбо. Праведники мои праведники, зачем вам понадобилась дурацкая клятва, почему бы вам было не сказать мне правду с самого начала?

Чорон покачивал головой, приходя в себя. Вдруг руки-мечи распрямились с сухими щелчками. Хитиновые клинки пронзили воздух в дюйме от головы Виджи. Моя эльфийка успела присесть, затем – совсем не героически, упала на собственный зад и выпустила меч. Но я уже был рядом. Клинок Гхашш отвел удар хитинового пробойника. Мгновением позже в грудь чорона с шумом ударил молот Крессинды. Тварь отшатнулась и плаксиво захныкала.

О боги! Кажется, маги Агмарта перестарались… Женский торс, усеянный странными каплевидными наростами, переходил в загнутое сегментированное паучье тулово. А голова… Да, скорее всего, это когда-то был человек, не эльф – уши круглые, плотно сросшиеся с плотью… Рот – впалый, морщинистый, вот откуда несется стариковское бормотание и хныканье. Лысый, покрытый вздутыми венами череп. А вместо глаз – два пульсирующих наплыва серой плоти… слепые, но в то же время – способные видеть. По-своемувидеть.

Женщина… Великая Торба, я не могу…

Крессинда выбранилась и подскочила к Виджи, помогла встать. Пальцы моейэльфийки быстро вязали заклятие.

Чорон встряхнулся, лапы с вкрадчивым шелестом передвинули вислое тулово. Перешагнули принца. Тот был еще жив, слабо шевелился на полу. Факел, что он выпустил, горел у стены.

Виджи не уйдет, не бросит отца. Значит, нам всем – конец.

Хитиновый меч выстрелил в моем направлении. Я попытался отвести удар – и отвел, вот только клинок Гхашш выскользнул из пальцев. Мощь чорона была впечатляющей – я будто подставил тростинку под удар падающего дерева.

По галерее сверху вдруг разнеслось дробное «бум-бум-бум!». Кто-то мчался к месту схватки, кто-то, огромный как тролль. Охотник Борк?

Олник с криком метнул в морду чорона свою колотушку. Тварь замешкалась. Тут вступила Виджи – новый воздушный кулак ударил между восковых грудей чорона, и по мерзкой плоти во все стороны от места удара прокатилась заметная глазу рябь. Виджи осела на камни. Два заклятия… она потеряла сознание. Недолго думая, я обхватил эльфийку поперек туловища (месяц жизни? Ну нет, я тебя вытащу, выцарапаю, и ты проживешь со мной рядом до самой мать ее старости!), с намерением бежать, драпать, утекать. Тварь шарахнулась вбок, сбила с ног Крессинду, придавила лапой Олника и заслонила нам путь. Хитиновый меч ударил в стену рядом с моим плечом. Другая рука нацелилась на мое горло…

Бум-бум-бум!

Из полумрака выметнулась человеческая фигура.

– Н-на!

Удар топора-лабриса в прыжке – страшная вещь, уж поверьте. Лезвие развалило башку чорона пополам. Тварь рухнула бесформенной грудой, придавив Олника и Крессинду. Рухнула – и открыла моему взгляду сводного брата, Шатци Мегарона Джарси. Он высвободил из тела чорона пропитый мною топор – а это был он, я бы узнал его из тысяч – и сказал:

– Фатик, Великая Торба! Долго же я тебя ждал!

1. Использована идея, высказанная Артуром Кларком (прим, автора, не Фатика).