Текст книги "Эльфы, топор и все остальное"

Автор книги: Евгений Шепельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

– Пока я жив, я не хочу об этом знать. Что такое Оракул?

– Червоточина. Она соединяет Верхний мир и юдоль смертных. Первое бедствие, настигшее оба мира с тех пор, как Гритт отдалился от дел, целиком сосредоточившись на борьбе с Талаши.

Гм, как все сложно.

– Бедствие?

– Ну конечно. За ответ на вопрос нужна гибель смертного.

– А кто отвечает на вопросы?

– Этого я не могу сказать. Есть вещи, которые ты не должен знать в принципе.

– Скажи мне, почему в моем мире Гритта считают обычным демоном и клянутся им, и чертыхаются?

Альбо вздохнул.

– Он не может отвлечься и на миг, чтобы поддержать веру в себя. Талаши не солгала тебе в этом. Без поддержки самого бога вера в него распадается очень быстро и приобретает… извращенные формы. Он рискнул отдать мне малую часть сил, чтобы я тебя вразумил, а если не получится – остановил. И это едва его не погубило. И это неизбежно приведет к ужасным катастрофам в ближайшем будущем. Талаши слишком сильна… а он устал бороться… Однако она ослабила себя, отдав тебе частицу своей души…

– Предположим, я тебе поверил. Что я должен делать теперь?

– Теперь все в наших руках. Частица души Пожирательницы отныне воплощена материально. В нетерпении, в желании уничтожить наш мир, она сама загнала себя в ловушку. Ты отдашь мне сосуд, который именуешь зерном, или Богом-в-Себе, и я сам отнесу его к Оракулу, сам переправлю в Верхний мир в руки Гритта!

– Сам прыгнешь в провал Оракула?

Альбо кивнул.

– А что потом?

– Гритт получит частицу души Пожирательницы, и сможет через нее ослабить Талаши, а затем и победить! Как – не спрашивай, ибо это знание недоступно смертным! Гритт получит оружие для спасения нашего мира! Он сделает то, что не удавалось ни одному богу прежде – он уничтожит сгущенную эссенцию смерти, мертвый искусственный разум!Он спасет мир, ну а затем через меня, своего пророка, поможет вам победить Вортигена!

Вот же… перспективы!

Я не сказал Альбо, что Талаши соединила нить моей жизни с маленьким вишневым шариком. Если я утрачу его – умру.

– Мы и без того направляемся на Южный континент, верно?

Альбо шевельнулся.

Мне показалось, что миньон Гритта может разорвать веревки легкими усилием.

– Когда ты примешь свое решение, варвар? Скажи точно!

– В Дольмире.

Я поднялся и взял лампу. Вышел не прощаясь.

– Если Талаши воплотится в Источнике, наш мир погибнет! Подумай! Ты поступишь неразумно, глупо, безжалостно!

Да помню я, помню. А если я отдам тебе ее душу – погибну я.

– Зодчий будет ждать тебя внутри, – промолвил он мне в спину. Еще один… любитель говорить загадками!

– Кто он? – спросил я, не надеясь на вменяемый ответ.

Так и случилось. Альбо лег, сложив руки на груди.

– Ты был знаком с ним в Хараште.

Больше он ничего не сказал.

У меня сложилось впечатление, что стариной Фатиком манипулируют все кому не лень. И Гритт, и Талаши, и моя любимая эльфийка.

А что если, ткнул меня в бок мой личный бес, что, если врут – оба?Что если и Талаши и Гритт одевают мне на уши завитки свежей отварной лапши?

В какую же игру я впутался?

* * *

Ночная тень неслышно отделилась от дерева за спиной дрыхнущего гнома. Виджи. Волосы убраны в хвост, уши… уши острые, как обычно. Чуткие.Глаза – огромные. В руке – клинок. Лицо строгое, замкнутое. По-моему, она подслушивала наш разговор. Вот только зачем ей меч? Защитить меня от Альбо или, напротив, не дать мне прирезать священника?

Что же она услышала, а? И что – а главное, какпоняла наш разговор? Не люблю я эту ее деловую собранность… Она символизирует готовность к смертному бою. А уж убить моя супруга может запросто, невзирая на эльфийские заморочки по части человеко– и прочего любия.

– Мы будем в Зеренге завтра к полудню, – сказал я вполголоса. – Я люблю тебя.

Гном-часовой пошевелился и осоловело уставился на меня.

– Ну спасибочки, приятель, – буркнул он. – Но я вообще-то не по этим делам. Ночь на дворе, дайте спать!

Я быстро поднял взгляд. Ночная тень исчезла.

– Любит он меня, – слышал я в спину, направляясь к своей палатке. – Цельный фургон девок, а все туда же…

А с утра началось опять.

– Доброе утречко, Валеска!

– Доброе утречко, Донни!

(Две эти кур… с позволения сказать, девушки, заключили пакт о перемирии и вдвоем наседали на беднягу Фатика.)

– А как там наш Фатик?

– Фа-а-атик, не гляди букой!

– Фа-а-атик, помассируй мне ножки!

– Фа-а-атик, мне что-то попало в глаз, ты не посмотришь?

– Фа-а-атик, ты видел мою парочку? Тебе не кажется, что правая немножко больше левой? Ой… А можно, я потрогаю твой левый меч?

За моей спиной мелькали розовые и смуглые полуобнаженные тела, мягкие, податливые.

Я правил гномскими лошаденками, иногда, когда становилось невмоготу, спрыгивал, поручал их заботам гнома, и делал пробежку, молясь, чтобы меня не хватил апоплексический удар.

Нет вещи более изощренной, нежели месть оскорбленной женщины, вот что я скажу вам, друзья!

33

Второй отрывок из «Героической и назидательной летописи для трезвых и умеющих видеть крупные буквы гномов» Государя Шляйфергарда Олника Первого (Олника Гагабурка-второго Доули), Продудевшего В Рог Небесной Истины Ноту, Спасителя Нации и т. д., и т. п.

Расшифровано и литературно обработано, как водится, лучшими умами Университета Просвещения Адвариса под творческим руководством Млинца Шокши.

Подстрочные примечания участников похода прилагаются.

Глава двадцать девятая

Мы добрались до застав Зеренги около полудня. К тому времени местность сделалась пересеченной, и глубокие ложбины соседствовали с высокими холмами, кои временами заслоняли нам суровую панораму гор моей родины.

Гномы на заставе очень удивились, что с нами путешествуют два эльфа, однако же громогласные речи Крессинды заставили их пропустить нас в Зеренгу не мешкая.

На общем сборе Фатик сказал, чтобы моя невеста попросила у Жриц Рассудка Зеренги помощи в экипировке отряда, дескать, Жрицы Зеренги не откажут сестре из Шляйфергарда, он еще что-то пробормотал себе под нос, я не вполне расслышал, что-то вроде «…оно с оном сходится», – как-то так. (Чушь! Я пробурчал сам себе: «Мудрость с мудростью сходится», – и больше ничего! – Прим. Фатика.)

Моя прекрасная невеста согласилась!

О, земли моей родины! О, мое перо, ты не в силах… (И хорошо, что не в силах, хватит уже этих описаний! Вычеркните большую часть про озера, леса и реки. – Прим. Ф.)

…И таковы наши озера, леса и реки! А кто говорит, что гномы живут исключительно под горами, несут чушь собачью, простите меня за столь низкое сквернословие. Мы уже давно научились возделывать нивы, а равно и сады, и кормиться их плодами, и каменные дома в наших наземных городах не уступят по красоте домам людей. На землях Зеренги широко практикуются самые разнообразные ремесла, такие, как… (Перечень ремесел лично вычеркнут Фатиком.)Да, подгорное наше царство существует, но сейчас там обитают лишь посменные шахтеры, литейщики и все, кто имеет касательство к добыче руд и минералов и, как я узнал от своего батюшки, там же существует тайная комнатаалхимиков, запертая на веки вечные от «вонючего проклятия».

(Главная причина, почему гномы не живут в глубоких пещерах постоянно – там сыро и нечего жрать. Сами попробуйте пожить в пещерах, и в этом убедитесь! И если после проживания в пещерах вы будете утверждать, что там неплохо, вы – брутальный идиот! – Прим. Крессинды Доули.)

Итак, царство наше называется Зеренга, и центральный верхнийгород – Зеренга, и горы, которыми мы владеем, называются горами Зеренги. (Чертовы экономисты! – Прим. Ф.)Мы прибыли в Зеренгу (в город! – Прим. Ф.),и через мою обожаемую невесту снеслись с высшим начальством гномов – Жрицами Рассудка… Но сперва я хочу описать вам наш город… (вычеркнуто рукой Ф.)И канелюры, и волюты, даже пилястры, а местами – и трискели! Однако же никаких особых архитектурных излишеств мы не допускаем!

Мы прибыли в канун нашего великого праздника Бургх дер Гозанштадт, и все вокруг дышало его предчувствием. Готовились бесчисленные яства и пития – ибо в ночь этого праздника гномам-мужчинам дозволяются безмерные возлияния, а также пляски, конкурсы и кулачные поединки… Приученный природой и самою судьбой к телесной умеренности и духовной сдержанности, я решил не идти вечером на это гуляние, в чем меня всемерно поддержала моя невеста. (Поймав его за воротник рубахи, я сказала ему просто: Олник, если ты туда пойдешь, назад можешь не возвращаться – убью. – Прим. К. Д.)

Итак, решив все наши разногласия по части моего присутствия на празднике к обоюдному согласию, мы отправились на переговоры к Жрицам Рассудка в Дом Конгрегации, где как раз завершался последний день Летней Ассамблеи, на которой Жрицы со всех концов Зеренги совещались и совместно вырабатывали законы, кои должны были способствовать улучшению жизни гномов. Я решил для себя, что в другой раз обязательно посещу мамочку и сестер, с некоторых пор поселившихся на окраине города. Ныне же дела большой политики звали меня в дорогу!

Жрицы встретили нас приветливо, и стали еще приветливей, узнав, что Крессинда – Жрица Рассудка из Шляйфергарда. Нашему отряду выделили бесплатные места на постоялом дворе, сказав, что дело наше будет рассмотрено основной Коллегией Жриц сразу же после закрытия Ассамблеи. Внутрь Дома допустили мою невесту, меня и Фатика.

Я слышал, как Фатик сказал Виджи:

– Придется подождать, родная… Уверен, все решится быстро.

Виджи только шикнула, как большая кошка, вот так: пшшшш!

(Хм! – Прим. Виджи Риэль Альтеро.)

Она очень злилась на Фатика за грех с богиней. Впрочем, Фатик имел все права злиться на нее больше, ибо, если бы он только знал, как сильно обманывала его эльфийка!

Дом Конгрегации велик: он занимает три этажа и накрыт золоченым куполом. Центральное пространство дома исполнено в виде амфитеатра с сиденьями, кои поднимаются до самого потолка. Ряды сидений перемежаются балконами на высоте второго и третьего этажа, дабы простые зрители – и мужчины, и женщины могли слушать, о чем говорят на Ассамблее Жрицы Рассудка. Да простится мне эта ретардация о Доме Конгрегации… Через круговую галерею нас привели на один из балконов и сообщили, что Летнюю Ассамблею завершают обычно речи и предложения радикального крыла Жриц.

Так оно и было.

На трибуне в самом низу (она представляла собою каменный помост, на который Жрица влезала по приставной лесенке) стояла дородная женщина в мужской одежде и с густой растрепанной бородой. Вопреки неким предрассудкам, борода у наших женщин не растет, однако радикальное крыло Жриц Зеренги – «Жрицы за полную свободу!» – утверждает, что женщина только тогда полностью станет свободной от мужчин, когда во всем – от повадок до внешнего облика – будет походить на мужчину. Поэтому они цепляют бороды к своим лицам и в таком виде ходят, едят и даже ложатся спать со своими подневольными мужьями.

Эта Жрица выдвинула предложение, от которого у меня едва не случилось помутнение рассудка – отобрать у мужчин право называться мужчинами, и назвать так женщин, а мужчин, соответственно, переименовать в женщин. Затем на трибуну взобралась другая Жрица за полную свободу. Она предложила отменить наименования полов, и вместо них ввести термины «Особь главная» и «Особь подлежащая», причем Особью подлежащей полагалось называться гномам мужеска пола!!!

Говорила она через бороду очень невнятно.

– Идиотка, – сквозь зубы процедил Фатик.

Мне стало стыдно и очень досадно: в этой Жрице я узнал свою мамочку. Вот до чего она докатилась!

Затем начались живейшие дебаты, а за ними и голосование. Оба предложения были провалены умеренным крылом Жриц, от чего я, признаться, вздохнул с облегчением. В самом-самом конце на трибуну допустили одного из старшин-земледельцев. Да, Жрицы выслушивали иногда и мужчин. Старшина выдвинул революционное предложение: разрешить мужчинам подтяжки на килты, вместо одной бретели поперек груди. Аудитория расшумелась. Столь смелое и радикальное предложение показалось всем Жрицам опасным. «Сперва подтяжки, а потом и штаны, а потом они, чего доброго, захотят равноправия!»– закричала с места одна из Жриц. Другие поддержали ее. Предложение было провалено, и старшина, надувшись, ушел с трибуны.

Летняя Ассамблея завершилась всеобщей песней женской солидарности. Я отошел в тень и заткнул уши. (Хм! – Прим. К. Д.)

Когда последние отзвуки песни смолкли под крутыми сводами купола, Фатик (а он, разумеется, знал наш язык и все понимал) помолчал, утер пот и сказал:

– Петуха бы в этот курятник.

Жрица, сопровождавшая нас, очень обиделась.

Впрочем, эта обида не помешала Коллегии Жриц (радикальное крыло в Коллегию не допускалось) разрешить наши дела быстро и четко. Фатик (устами Крессинды) изложил наши пожелания, после чего Жрицы совещались недолго. Нам дали все, что мы просили, и сверх того много иного.

(Вот она, истинная женская солидарность! – Прим. К. Д.)

Оружие и экипировка, еда и даже мешок «огненной смеси»! Фатик получил кольчужный нагрудник, прочие члены отряда тоже обзавелись кое-какими доспехами.

Фатик (устами Крессинды) попросил заковать Альбо в кандалы. Жрицы удивились, но согласились исполнить и эту его просьбу. Ночь празднества Бургх дер Гозанштадт я провел на постоялом дворе, уткнувшись головою в подушку, дабы не слышать звуков веселья…

Прим. Млинца Шокши. Следующий фрагмент, очевидно, не является собственно мемуаром Олника Гагабурка-второго Доули, очевидно, это посторонняя памятка, набросанная им во время создания воспоминаний, однако по велению col1_0 расшифровать все фрагменты, я должен вставить и ее.

Фрагмент.

«Вино – пять бутылок. Три прочные веревки. Плетка. Одна… Нет, две плетки! Свечи – семь штук! Панталоны с вырезами на причинных местах – две штуки. И не забыть сказать прислуге не обращать внимания на крики!»

…Итак, мы получили все что хотели. Вдобавок, по моей личной просьбе (устами Крессинды), мне выделили несколько научных книг, кои я планировал использовать для самообразования. (Государь Олник, очевидно, имеет в виду те самые книжки-раскладушки про богатырей с яркими цветными картинками. – Прим. Ф.)

Таким образом, мы были готовы отправиться в путь уже к полудню следующего дня. И отправились.

Мы ехали на четырех фургонах со сменными лошадьми, привязанными сзади. Фатик со своим гаремом на головном (под его началом осталось шесть девушек), моя невеста, я, Скареди, Монго и Имоен – на втором, сменные гномы-возницы и наша охрана на третьем, а эльфы – на четвертом. Все-таки как много они о себе воображают, эти эльфы. Целый фургон себе забрали! (Пшшшш! – Прим. В. Р. А.)

Мимо лесов и озер, и болот моей чудесной родины… Комаров было уже много. Мы окуривали палатки и фургоны ветками можжевельника.

Альбо… Бывший епископ был погружен в глубокие раздумья, однако по вечерам Фатик приходил в его отдельную палатку и о чем-то там с ним болтал…

Дорога в Мантиохию заняла у нас пять суток… Однажды я совершенно случайно прогуливался мимо палатки Альбо в глухую полночь и кое-что услыхал. Фатик разразился пространной речью, приглушенно, но отчетливо, с необычайным напором и резкостью:

– Так почему из века в век получается, что почти каждый получивший в свои руки богатство и власть тут же превращается в упыря и начинает выжимать соки из ближних, угнетать их, тиранить, и при этом – лицемерно набожничать, а любая… ну почти любая религия вместо того, чтобы отвесить ему плюху, только поощряет эти его безобразия, лишь бы этот упырь исправно платил в казну церкви? Из века в век – а я читал историю, не смотри, что я варвар, пророк Гритта! – из века в век продолжается одно и то же! Сильный тиранит слабого, а любое верование его в этом поощряет! Духовное начало? Какое может быть духовное начало, если в любой крупной религии корень всего и всему – деньги? Это закон Творца? Ошибка? Искажение изначальных постулатов? Или причина все-таки то, что богу, как ты и сам признал, пока нет дела до моего, Фатика, мира?

Я не расслышал, что ответил варвару Альбо, ибо неподалеку хрустнула ветка, и я… я ушел по своим делам.

В другой раз, примерно в полночь, я случайно проходил мимо палатки Альбо и услышал, как Фатик буквально взвыл в голос:

– Мир расшатался? И что скверней всего, я должен… Я? Почему всегда я, яханный фонарь! Да, кстати, ты так и не сказал мне, существует ли Кредитор, или это тоже ложь богини?.. Существует? И Творец тоже пропал? Хм… Считай, ты запутал меня еще больше… А скажи-ка мне, пророк, верно ли то, что Творец играл с Кредитором на жизнь всего мультиверсума?.. Тоже правда? А почему… эльфы Агмарта восстали против Творца? Что? Мне пока нельзя этого знать? Яханный фонарь!

Тут в кустах у палатки мне почудился шорох, и я поспешил уйти по своим делам.

В третий раз, случайно проходя мимо (восточный горизонт уже алел), я услышал, как Фатик сказал:

– Я стремлюсь сохранять здравомыслие, и пока не взвешу все за и против, не дам тебе ответа. Если же ты попытаешься остановить меня до того, как мы прибудем к Оракулу, я тебя убью.

Раздался легкий, легчайший шум, и из тени массивного дуба выступила Виджи Риэль Альтеро. За ее плечом виднелась рукоятка эльфийского клинка. Риэль взглянула на меня в упор и взялась за рукоятку. Я поспешил уйти по своим делам. И только потом понял, что Виджи постоянно подслушивала у палатки Альбо! (Пшшшш! – Прим. В. Р. А.)

Я более не ходил возле палатки Альбо, когда там бывал Фатик, а с другими членами отряда Альбо было запрещено переговариваться, да он и не особо к этому стремился. Разве что Скареди пытался поговорить с ним несколько раз, но Фатик резко пресекал эти попытки.

Еще один фрагмент, явно не относящийся к излагаемым в летописи событиям.

Фрагмент……

Прим. Млинца Шокши. Фрагмент до того непристоен, что я его вычеркнул. Умоляю простить меня, Государь!

…Мой друг Фатик, свирепый варвар, страдал с гаремом, конечно… Такая жестокая расплата за ничтожный грешок! (Пшшшш! – Прим. В. Р. А.) (Дома поговорим. – Прим. К. Д.)

А ведь в этом фургоне… О, мое перо! Там были и стыд и срам! О, мой любезный читатель, я скажу тебе больше! Там был один срам, как не взглянешь на задник фургона. Огромный срам, и ничего, кроме срама!

Мы ехали весьма быстро, надеясь обогнать прихвостней Вортигена, которые морем от Харашты, несомненно, направились в Дольмир. Как сказал Фатик: «Погнали! Будем ехать без роздыху, напряжемся так, чтобы задница напополам треснула!» (Я так сказал? Гм… – Прим. Ф.)

В Арконии была паника, ибо туда вторглась Рондина. И множество озлобленных беженцев наводнили приграничные с Арконией земли Зеренги. Гномьи патрули выдворяли их, но все равно беженцев было весьма много, к счастью, наш караван был под надежной охраной. (Жрицы пообещали выпороть гномов, если хоть один из них еще раз заснет на посту. – Прим. Ф.).Мы проехали через Страшный Лес мимо Казненных Топей, после чего свернули на Костяной тракт, шедший мимо Черного Бора в сторону Холмов Семи Повешенных Демонов. Все это были привычные обжитые места, где нас встречали улыбчивые работящие гномы и смеющиеся детишки. Кроутеры в Казненных Топях не доставили нам неприятностей – за последние пять лет их почти вывели.

За время нашего пути Монго совсем оправился от досадной болезни, лишь его лицо осталось немного перекошенным набок. Он весьма сблизился с Имоен, и вообще они составили пару… Скареди тоже уже мог ходить самостоятельно!

И вот граница с Мантиохией. Здесь горы Зеренги почти сходили на нет, местность выровнялась.

Как сказал Фатик, собрав наш отряд у костра, Мантиохия – страна небольшая, с древней наследственной монархией, которая – тут Фатик пренеприятно ухмыльнулся – как известно каждому здравомыслящему человеку, мать порядка, достатка и всеобщего благорастворения воздухов. Потому, сказал Фатик, немного помолчав, в Мантиохии продается все, что можно продать, включая, как водится, самого бога. «А верят тут в Атрея», – прибавил он с ясной одному мне интонацией. Скареди крякнул. Не как утка, нет. Он так выразил свое недовольство тем, что Фатик неласково прошелся по его богу.

Ох уж мне эти боги, знаете! Один человек верит в одно, другой – в другое, третий – вообще черте во что верит (да простится мне эта площадная ругань)! В результате – безобразия, скандалы, полная белиберда и хаос! То ли дело мы, гномы… (Восхваления гномов и их тайных подземных богов, а также Рога Небесной Истины вырезаны до лучших времен. – Прим. Ф.)

«Проедем страну без проблем, лишь бы было золото, а у нас оно есть, – подвел Фатик черту своему рассказу. – Помните, тут правит всеми почитаемый монарх Амаэрон Пепка Восемнадцатый. Говорить о нем следует лишь в восторженном тоне. За оскорбление царского дома тут вешают».

Граница со стороны Мантиохии охранялась крупным отрядом таможенной стражи. Фатик купилдля нас проезд без досмотра. Начальник стражников – как сказал Фатик, дворянин! – заскочил в фургон к Фатику, и уже через минуту соскочил обратно, а его камзол смешно встопорщился на месте сердца.

– В Ридондо такие штучки не пройдут, придется останавливаться на досмотр, – молвил Фатик. – Впрочем, невелика разница… В Ридондо мы наймем корабль и отплывем в Дольмир, в его столицу – Семеринду. А там и до Оракула… рукой подать.

Вот такие у нас были приключения. Я-то понял давно: если имеешь золото, особенно опасныхприключений в Большом мире не будет. Только плати. Забавно, что в Большом мире можно купить буквально все, даже честь и достоинство человека. То ли дело мы, гномы. Есть раса, которая не продается просто потому что потому,и все тут!

Мантиохия встретила нас обильным дождем. Дороги раскисли. Мы немного задержались в пути. Фатик очень ругался и вообще был невесел. Однажды он выгнал из фургона весь гарем и велел ему толкать фургон на протяжении трех миль по затопленной грязью дороге, угрожая при этом выпороть несчастных девушек!

К Ридондо мы поспели за полторы недели от выезда из Фрайтора. Фатик, мне казалось, изрядно похудел, его глаза ввалились. Иногда я слышал, как он, проходя мимо, бормочет: «Богиня или нет, вот в чем вопрос?» А Виджи старательно избегала варвара. Она была холодна, и меня мороз продирал по коже, когда я ловил ее взгляды в сторону моего горемычного друга. Однажды он сам попытался с ней заговорить, и на ночевке шустро забрался к ней в палатку. Обратно он вышел через миг, с тремя отчетливыми царапинами на правой щеке. А я, случайно проходя мимо палатки Виджи, услышал там сдавленные всхлипы… (Тебе послышалось. – Прим. В. Р. А.)

Подъехав к столице Мантиохии, мы увидали со столбового тракта – а от нас до столицы было около мили – нечто странное. В нашу сторону, ярдах в двухстах, от Ридондо полз живой серый ковер, изредка расцвеченный белыми и рыжими пятнами; края ковра колыхались, расплывались, от него отскакивали целые куски, крупные и маленькие, и совсем крохотные, похожие на капли, потом все они снова сливались с краями ковра, ну а сам он был огромен, наверное, в милю в поперечнике. Фатик встревожился. Он велел остановить фургоны, поднялся на козлах и вытянул подзорную трубу. Он вглядывался в ковер всего несколько мгновений, затем отнял трубу от глаза и смертельно побледнел.

– Исход, – промолвил он странное. – Значит, Талаши была права. Началось!

– Что ты увидел? – вдруг спросила Фатика Виджи, внезапно оказавшись рядом (я тоже внезапно оказался рядом, но это было само собой, ибо я старый друг Фатика!).

Вместо ответа мой друг окинул взглядом окрестности, и, увидав неподалеку оплывший холм с лысой макушкой, махнул рукой:

– Туда! Быстрее! Никаких вопросов!

Он заскочил в фургон и подхлестнул коней.

Виджи скрестила было руки на груди, всем своим видом давая понять, что не двинется с места, покуда не услышит внятного ответа, но Фатик, не оглядываясь, бросил лишь одно слово:

– Крысы!

Ужасное крысиное половодье направлялось в нашу сторону!

Виджи взвизгнула и припустила в свой фургон. Срамные девки из повозки Фатика заголосили так, что богам на небе стало тесно.

Половодье захлестнуло подножие нашего холма, а мы – не все, Виджи, например, предпочла скрыться в фургоне – стояли и смотрели, придерживая коней, как этот серый поток проплывает мимо. Только представьте себе – те рыжинки и белые пятна были собаками и кошками! Они бежали в общем потоке, и крысы не обращали на них внимания, а они не обращали внимания на крыс. Всех этих животных гнало из города, чувство… Да, конечно, это было чувство страха.

– Исход, – вновь проронил Фатик. – Предсказания сбываются… Ридондо и его жителей ждет гибель!