Текст книги "Василиск (СИ)"
Автор книги: Ева Никольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
– А может, кого‑нибудь позвать? – робко предложила я, покосившись на дверь, которая вела в коридор.
– Ага, и конкурс еще объявить с призовым фондом в виде твоих поцелуев! – съязвила ящерица. – Хватит уже строить из себя робкую парочку! Ладно она – девочка – одуванчик, но ты‑то что, Сальдозар? – чешуйчатая целительница одарила его укоризненным взглядом, а потом как гаркнет: – Целуйтесь, да я пойду!
Я аж подпрыгнула от неожиданности. После чего подумала, кивнула собственным выводам и, глубоко вздохнув, решительно проговорила:
– Господин лекарь, поцелуйте, пожалуйста, меня и… мы обе пойдем! У меня еще занятия и уборка аудитории, в которой осталась моя метла. А у вас пациент, пострадавший в попытке мне помочь. А у Ехтиндры… – покосилась на довольно улыбающуюся женщину, сглотнула и неуверенно произнесла, – у нее тоже… дела. Давайте скорее со всем закончим, – я встала с дивана и сама шагнула к нему. Подошла, остановилась напротив сидящего в кресле мужчины и, чуть наклонившись, зажмурилась. – Только быстро, пожалуйста, – попросила, чувствуя, что краснею.
Секунду – две ничего не происходило. И, ощущая себя полной дурой, я медленно открыла глаза, чтобы тут же снова их закрыть. Лицо мужчины было так близко, что я почувствовала его дыхание на своей коже. А следом за этим и нежное касание прохладных пальцев, подушечки которых заскользили по моему виску, щеке, очерчивая контур лица. И в этот момент вдруг вспомнилось, как я, словно душевнобольная, извивалась и корчилась на полу из‑за воздействия «щекотуна». Если сейчас маг меня поцелует, а я снова начну вести себя так… кошмар! Испугавшись подобного расклада, шарахнулась назад, но не тут‑то было.
Схватив меня за запястье, Сигурд дернул обратно, и я, вместо того чтобы сбежать, оказалась сидящей у него на коленях. Проведя пальцами вдоль моего позвоночника, блондин положил руку мне на поясницу, другой же убрал с лица выбившуюся прядь волос и… поцеловал. В висок! И… и все?
– Проклятие не работает, – сообщил он до обидного ровным голосом ехидне… то есть Ехтиндре.
А та, разочарованно хмыкнув, развела руками, пожала плечами, вильнула гибким хвостом и, сообщив, что тогда ей тут больше делать нечего, вышла из кабинета. Я же, спохватившись, вскочила на ноги и, скомкано попрощавшись, собралась уже последовать за ней, как меня остановили. Причем не только словами, но и рукой, которая легла на мое плечо.
– А тебе, Кати, придется задержаться, – проговорил за моей спиной мужчина, после чего я услышала щелчок дверного замка и тихий шелест опускающихся на окно штор. Бытовая магия, чтоб ее!
– Что происходит? – запаниковала я, озираясь по сторонам.
– Успокойтесь, госпожа Ирмин, – убрав ладонь с моего плеча, вежливо сказал блондин. – Ничего плохого я вам не сделаю.
– А хорошего что? – настороженно следя за обходящим меня мужчиной, спросила я.
– Это все для твоей безопасности, Кати, – вернувшись от официального тона к дружескому, заверил он. Сигурд не делал больше никаких попыток ко мне прикоснуться. Действительно, зачем? Когда я и так здесь заперта, словно птичка в клетке его змеиного логова! Небось и звукоизоляционное заклинание вслед за магическим закрыванием двери включилось. А может, и еще какая‑нибудь защита.
– Что для моей безопасности? – нервничая все сильнее, уточнила я.
– Абсолютный щит, – сказал он то, о чем и сама уже догадалась. Ну что ж за упрямый бара… василиск такой?!
И мне бы сказать ему все, что о нем думаю. Объяснить свое упорное нежелание обзаводиться «кровопийцей» и просто поговорить по душам, а я… посмотрела на него волком и выпалила:
– Раздеваться не буду!
– Кати…
– Не буду! – прозвучало почти истерично.
– Водички? – понимающе улыбнулся этот гад и принялся наполнять бокал из высокого графина.
Вода была холодной и вкусной, и я выпила почти все, что мне дали, а потом села обратно на диван, сжала в замок пальцы и, не глядя на мужчину, начала говорить.
– Я вам очень благодарна за помощь и за заботу, господин Сальдозар, но, прошу вас, не перегибайте палку, не навязывайте мне то, чего я не хочу. Именно так делали мои родители, вынуждая выйти замуж в шестнадцать лет за нелюбимого человека и запрещая учиться на ведьму, – я упорно разглядывала ненавязчивый узор бело – коричневого ковра и остроносые ботинки стоящего на нем мужчины, но посмотреть ему в лицо не решалась. – И больше не используйте, пожалуйста, на мне свой дар инкуба, – попросила, по – прежнему любуясь ботин… в смысле, ковром. – Я по жизни не очень‑то везучая. Вдруг эффект от вашего взгляда закрепится, и что тогда? Стану осаждать приемную целительского корпуса вместе с вашими поклонницами?
– Не закрепится, Кати. Эффект кратковременный, потом воздействие полностью проходит без каких‑либо последствий для девушки.
– Правда? – я все же отважилась на него взглянуть, но тут же снова уставилась на пол. – Почему же тогда они за вами бегают?
– Они, как и другие, не только за мной бегают, Катарина. В МАРиС, как и в любом учебном заведении, студентки влюбляются в преподавателей и прочий персонал. Или даже не влюбляются, а охотятся за состоятельными холостяками, занимающими неплохое положение в обществе. Постоянно! И поверь, за некоторыми охота идет куда масштабней, нежели за мной. Хотя в моем случае девчонки жаждут к тому же испытать на себе особенности близости с инкубом, потому что в какой‑то лживой книжке вычитали, что мужчины с таким даром лучшие любовники, – тон его стал неприязненным, и я снова посмотрела в лицо блондина, чтобы отметить, как скривились его губы.
– А на самом деле нет? – спросила осторожно, потому что тоже читала ту самую книжку. Ну, или не ту, а похожую. Но точно читала.
– Что именно? – не понял он.
– Вы плохой любовник? – сказала и только потом подумала, что несу. Пол, кофейный орнамент по белому ворсу… начищенные до блеска ботинки, здравствуйте! И снова я сморю на вас и только на вас, не забывая при этом бормотать что‑то типа: – Простите, я не имела в виду… – и далее в том же духе.
– Кати, – диван рядом со мной прогнулся от веса мужчины, – успокойся, я тебя понял, – и голос такой мягкий, обволакивающий. А вдруг он не только взглядом зачаровывать умеет?!
– Не зачаровывайте меня, – едва ли не всхлипнув, пробормотала тихо. – Я хочу настоящих чувств, понимаете? Чтобы не думать, истинная ли это любовь или меня бесчестно приворожили. А как потом распознать настоящее, когда так часто… привораживают? – и замолчала. И он молчал. И мы оба так молчали до тех пор, пока я не прокрутила в голове только что сказанное и не ужаснулась двусмысленности. – Я не про вас, я вообще… в смысле, влюбиться вообще… а из‑за чар можно потом ошибиться и…
– Я понял, понял, – снова повторил он, оборвав мою путаную речь. – Но и ты меня пойми, ведьмочка. Ты просто не оставляешь мне порой выбора своим глупым упрямством! Я… чувствую за тебя ответственность.
– А вы прекратите ее чувствовать, – посоветовала ему, по – прежнему любуясь ковром, к сожалению, без ботинок. – Вы и так для меня уже много сделали. За что вам огромное спасибо! – поблагодарила еще раз… так, для пущего эффекта. – А вот идея с «кровопийцей» – уже лишнее.
– Если б я не видел сегодня аудиторию СтихБед и твоего озабоченного приятеля со сломанными ребрами…
– Это просто совпадение! – с жаром заверила его. – Вы же не ставите абсолютный щит всем новичкам, над которыми подшучивают бывалые студенты. Так зачем выделять из общей массы одну невезучую ведьму? Как же вы не понимаете, что своей заботой только больше настроите этих… охотниц за холостяками против меня, – я даже руками всплеснула от досады, потому что, судя по каменной физиономии блондина, он не понимал. Или не хотел понимать. Или… а какие еще варианты‑то? – Отпустите меня, а? – воскликнула, глядя на него, и чуть снова не ляпнула «дяденька», но вовремя прикусила язычок. Мужчина выглядел молодо, однако все равно чувствовалось, что он старше, умнее, мудрее и опытней, чем я. – Ну зачем вам это, господин Сальдозар?!
– Надо, – коротко ответил василиск.
– Из‑за ответственности? – вздохнула обреченно.
– И из‑за нее тоже, – сказал он, поднимаясь. Затем снял мантию и с невозмутимым видом принялся закатывать рукава рубашки. – Сама разденешься или мне помочь? – буднично спросил, лениво… разве что не зевнул для пущей демонстрации безразличия. – И не надо делать такие круглые глаза, Кати. Ничего особенного в моей просьбе нет. Не стоит стесняться. Я лекарь – маг, который обнаженные тела пациентов регулярно обследует и латает.
– Ну, для вас, может, это и нормально, а для меня – нет, – пробормотала, вжавшись в самый угол дивана. Как‑то не получалось проникнуться его точкой зрения, вот совсем – совсем не получалось, и все тут. Окажись на его месте Ехтиндра – было бы проще. Именно эту мысль я и озвучила, на что получила исчерпывающий ответ:
– Донором для щита буду я, а не Тиндра. Да и ни к чему посвящать в наш секрет посторонних. Ты ведь сама только что говорила, что не хочешь афишировать наши отношения.
– Отношения?!
– Донора и носителя, – спокойно пояснил он, обнажив руки до локтей. – И приходить ко мне через парадные двери, чтобы зарядить щит, тебе тоже не придется.
– А…
– Я буду открывать для тебя портал. Ну же, Кати, хватит упрямиться, – мужчина вздохнул. – Я прекрасно понимаю, что ты маленькая напуганная девочка, которая не очень удачно начала учебный год на новом месте, куда угодила не от хорошей жизни. Я все понимаю, но если не прицеплю к тебе «кровопийцу», буду как последний идиот следить за тобой, пытаясь подстраховать… – я хотела возразить, но он жестом остановил меня и продолжил, – не спрашивай, почему. Я сам не знаю. Просто… такая вот навязчивая идея, – усмехнулся криво, отрывисто и, тряхнув волосами, продолжил. – Ты упомянула, что благодарна мне за помощь? Ну так будь добра, отблагодари своим согласием. Я не хочу применять свой дар, Кати. Не хочу, но использую, если понадобится. И ты сделаешь тогда все, что я потребую. И разденешься, и станцуешь, если будет на то мое желание. Но нам ведь это не надо, верно? – и вроде не было явной угрозы в его словах, но стало как‑то не по себе. – Без абсолютного щита ты из моего кабинета не выйдешь, – эту фразу он произнес таким тоном, что я отчетливо поняла: точно не выйду! На цепь посадит, зачарует до розовых сердечек в глазах, к дивану привяжет или что похуже, но задуманное все равно осуществит. Чер – р-ртов василиск!
– Я против, – предупредила на всякий случай.
– Раздевайся, – дернув уголком рта в неком подобии понимающей улыбки, сказал он. – Отворачиваться не буду. Кто вас, ведьм, знает: еще огреешь чем‑нибудь тяжелым по голове.
И как только догадался? Неужели мои косые взгляды на лежащий на журнальном столике талмуд были столь красноречивы? И магия, которая обычно бунтовала в похожие моменты, сейчас затаилась, аки мышь под веником. А двери закрыты, метлы нет, чтоб сигануть на ней в окно, что же делать? Можно, конечно, и без нее попробовать, но вряд ли меня пустят. Поразмыслив в таком ключе, принялась расшнуровывать черный корсет на форменном костюме.
Я ведь отказывалась? Да! А он настоял? Именно! Ну, так ему же хуже.
Первая петля, вторая, третья… пальцы начали подрагивать, сбиваться, а в голове крутилась одна единственная мысль:
«Что ж я делаю, дурочка?»
Лицо горело, шея и кончики прикрытых волосами ушей – тоже. И закушенная от волнения губа начала ныть. А былая решительность таяла на глазах. Нет, не могу я. Ну его к демонам с его ответственностью и благими намерениями. Резко вскинула голову, желая сообщить эту «новость» василиску, и потерялась в серебристо – серых колдовских омутах его невероятных глаз.
– Я же проси – и-ила – а-а… – простонала обреченно, понимая, что все, попала. Вот только покорной куклой, готовой выполнить любой приказ мужчины, себя вовсе не ощутила, как было при первой встрече, а влюбленной девушкой – да. Или я просто не до конца понимаю, чем отличается одна от другой?
– Так лучше, Кати, – сказал чертов лекарь. – Для тебя же лучше, – добавил он, расшнуровывая мой корсет.
– Почему это? – завороженно следя за его пальцами, спросила я, в очередной раз поражаясь трезвости ума. Прикажи он мне раздеваться и танцевать, как говорил ранее, не стала бы. Но и возражать против его действий не спешила. Все равно ведь разденет, только опять по – варварски. А мне форма нравится, и терять ее не хочется, как платье. Ну и… любопытно, что дальше будет, вот.
– Потому что сможешь потом меня во всем обвинять, – чуть улыбнулся он.
Корсет полетел на диван, настала очередь блузки. И к любопытству добавились предвкушение с неловкостью. А когда мужская рука задела шею, развязывая шнуровку, я вздрогнула и покраснела пуще прежнего. Казалось, что лицо пылает и к нему жизненно необходимо приложить что‑нибудь холодное.
– Давай‑ка так, – пробормотал лекарь, разворачивая меня к себе спиной. Я не сопротивлялась. Так и правда было лучше. А еще я не видела его глаз. Вот только вместе с радостью это почему‑то вызывало разочарование. Глаза у василиска красивые и дар опасный – это да. Но, глядя в них, я могла читать эмоции, которые обычно скрывали темные стекла очков. Сейчас же узнать, что чувствует василиск, хотелось особенно сильно.
– Вы взрослый опытный мужчина. Вы ведь понимаете, да? – чувство неловкости отлично подавлялось болтливостью, и меня так и подмывало поговорить.
– Что? – спросил он, стягивая с меня блузку.
– Что я не воспринимаю вас как целителя, – сказала и задумалась, с чего это меня на откровенность вдруг пробило? Или все девчонки под действием дара инкуба говорят правду и только правду?
– Кати – и-и, – блондин сжал мои обнаженные плечи, когда я решила повернуться, дабы посмотреть ему в лицо. Пришлось остаться стоять на месте, ожидая ответа. И он вскоре последовал, только не тот, на который я рассчитывала. – Мне тоже сложно воспринимать тебя, как пациентку, так что стой спокойно и не мешай готовить себя к ритуалу.
Хм… а вдруг этот его дар на обоих влияет? И теперь мы оба словно под заклинанием честности находимся? Я задумалась. Если у нас общие проблемы, то, может, стоит сменить обстановку?
– Это все из‑за интерьера, – заявила уверенно. – В помещении, где вы больных осматриваете, наверное, воспринимали бы правильно.
– Отнес – с-сти тебя на стол? – почему‑то прошипел он, расправляясь с застежкой на моей юбке… заметно резче, чем с корсетом и блузкой.
– На какой стол? А там удобно? – прерывисто вздохнув, уточнила я и закусила губу, разволновавшись. Вообще‑то я девочка приличная, да… в отличие от моей фантазии.
– Кати – и-и, – снова простонал лекарь, повторно схватив за плечи. – Катенька, Катюша, – прошептал, склонившись к шее, – а давай ты постоишь… молча.
– Давайте, – охотно согласилась я, но тут же добавила, – только у меня ноги от вашего дыхания подгибаются, как же я… постою?
– Хорошо, садись, – как‑то чересчур поспешно согласился Сигурд. – Только молчи.
– Да пожалуйста, – обиделась я, позволяя ему усадить себя на диван. Юбка присоединилась к остальной одежде и подозрительно серьезный господин Сальдозар, сняв с меня туфельки, принялся за полосатые чулки. – А знаете, – снова не выдержала я, – у меня, кажется, иммунитет к вашему взгляду выработался. – Он не ответил, только взглянул на меня, прищурившись, и опять занялся чулками. А я продолжила болтать, потому что слова придавали смелости, не позволяя сгореть от смущения. – И раздевать вам себя позволяю вовсе не из‑за чар, а потому что вы ведь все равно не отстанете, а я очень боюсь за форму. – Он снова на меня посмотрел, внимательно так, а я со вздохом призналась: – Она такая красивая, атласная, с тонким кружевом… А вы совсем не умеете обращаться с женской одеждой! – Что‑то неприятно скрипнуло, и, посмотрев вниз, я с грустью поняла, что моему чулку, зажатому в его пальцах, пришел конец. – Ну вот, я же говорила, – сказала, вздохнув. А мужчина, едва слышно помянув чертей, опустил голову и прижался лбом к моему колену.
Неожиданно и… приятно! А волосы какие у него красивые: серебристо – белые, гладкие, так и тянет прикоснуться и пропустить снежные пряди сквозь пальцы. Именно это я и сделала, с удовольствием погрузив руку в его не стянутую в хвост шевелюру. Мужчина вздрогнул, отшатнулся и, лишив меня второго чулка, поднялся.
– Снимай сережки, кольца… все, что на тебе надето, Катарина, – сказал сухо. – Краска на лице есть?
– Нет, – ответила, вспомнив купание под подвешенным над дверью ведром.
– Прекрасно, – кивнул лекарь, отойдя к столу, из ящика которого достал острый кинжал, инкрустированный рубинами, и глубокую серебряную чашу.
– А нижнее белье можно оставить? – спросила, вынимая из ушей сережки.
– Нельзя, – не глядя на меня, бросил блондин.
– А в качестве исключения? – не унималась я.
– Нет.
– А…
– Кати, милая, хорошая, говорливая моя… ну пожалуйста, помолчи, а? – попросил он. Искренне так, я даже прониклась. И поэтому, наверное, честно призналась:
– Не могу помолчать, и не смотрите на меня так укоризненно. Я когда говорю, мне чуть менее стыдно и страшно. Думаете, меня каждый день посторонние мужчины раздевают?
– Не каждый? – заинтересовался он.
– Нет! – выпалила с шумным вздохом. – Вообще не раздевают.
– А не посторонние?
Посмотрела на него, как на идиота. И невольно отметила, что глаза у него восхитительные, хоть и зиму напоминают. И если б не чары, смотрела бы в них и смотрела. О чем ему и сообщила. Ну… про то, что красивые, а не про то, что смотрела бы. А потом с неожиданной для себя досадой буркнула:
– Если б ваш инкубовский дар действовал, и правда было бы проще.
– Не действует? – вскинул бровь Сигурд.
Я пожала плечами, избавляя и вторую мочку от скромного украшения. Подойдя ко мне, мужчина поставил на журнальный столик чашу с кинжалом, а сам ушел за дверь, которая вела не в коридор. Помещение за ней было погружено во мрак, и я ничего не смогла рассмотреть. Вернулся василиск быстро. Причем не с пустыми руками, а с большой белой простыней. Протянул ее мне, велев прикрыться, когда разденусь полностью. Обрадовавшись широкому полотнищу, как дорогому подарку, я, пользуясь тем, что лекарь занят рисованием каких‑то символов на своих запястьях, быстренько накинула на себя ткань и стянула под ее прикрытием белье. Теперь осталось пережить ритуал, и… пойду я наконец отсюда вместе с абсолютной защитой.
Сальдозар снова развернул меня к себе спиной, поставил посреди начерченного на полу магического круга. На том самом месте, где недавно лежал бело – коричневый ковер. Ступни коснулись холодной поверхности, простыня соскользнула с плеч, а мужские пальцы, стянув с косы ленту, которую я забыла снять, расплели волосы. Мимолетное касание вызвало дрожь, и я зябко поежилась, снова обняв себя за плечи. В ту же секунду ладони лекаря легли поверх моих, чуть погладили дрогнувшие пальцы и вынудили меня опустить руки вниз.
– Вот так и стой, Кати, – голос его звучал приглушенно, или мне просто так казалось из‑за бешеного стука собственного сердца, эхом отзывавшегося в висках. – Больно не будет, обещаю.
– А страшно? – шепнула неуверенно.
– И страшно не будет. Ни сейчас, ни потом. И никто ничего не узнает, как ты и хотела. И не обидит больше, потому что я не позволю, – он говорил, а я слушала, боясь пошевелиться. Стыдно уже не было, а вот страшно все‑таки было, хоть он и убеждал в обратном.
Тихие слова, мягкий успокаивающий тон… и стук металла по металлу.
А потом Сигурд начал чертить пальцем на моей коже какие‑то знаки. И когда закончил со спиной, принялся наносить рисунки на плечи, руки, грудь и ниже. Опустив взгляд, я поняла, что влажная краска – кровь, а узоры, постепенно покрывающие мое тело, – символы защиты. Мужчина избегал моего взгляда, словно не желал продлевать эффект своего дара. Или поверил в иммунитет и решил, что это ни к чему? А я стояла, едва дыша, слушала удары собственного сердца, вздрагивала от его прикосновений и мысленно уговаривала себя не рухнуть позорно в обморок в самый разгар проводимого таинства.
Не рухнула! Ни когда он закончил расписывать мое тело, ни когда начал читать заклинания, ни когда вспыхнул контур магического круга, замкнувшись вокруг меня призрачной стеной, ни когда кровавый орнамент засветился алым, а потом словно отделился от кожи, меняя цвет на ярко – голубой – цвет защиты. И вся эта магическая вязь, выстроившись в непонятном порядке, снова оплела мое тело. Кожу обдало морозным холодом, закололо, словно в нее впились ледяные иголочки, а в следующий миг все прекратилось. Контур круга погас, а на плечи опустилась знакомая простыня, в которую меня бережно закутали, после чего шепнули над ухом:
– Вот теперь я спокоен.
– А я что‑то не очень, – призналась честно.
– Почему? – заметно напрягся василиск.
– Ноги замерзли и чешется все, – пробормотала, хмурясь. – Ой! А может, у меня на вас аллергия?
– Аллер – р-ргия?
– Да! Точно. Поэтому ваш дар и перестал действовать, – воскликнула я, озаренная гениальной догадкой.
– Сейчас не действует? – по – прежнему стоя за моей спиной, глухо спросил блондин.
– Нет! – уверенно заявила я.
В следующий момент меня развернули, приподняли и… поцеловали. На этот раз не в висок, и даже не в щечку. Его губы завладели моими, приоткрытыми в удивлении, – и реальность поплыла перед затуманившимся взором. Ресницы, дрогнув, опустились, и я попала в плен удивительных ощущений. Непривычных, волшебных… навеянных ли чарами? Как знать.
Очнулась от нахлынувшей эйфории, лишь когда мужчина, тяжело дыша, отстранился. Пару раз моргнула, с удивлением обнаружив, что впиваюсь пальцами в его плечи, в то время как простыня валяется у моих ног. Смутившись от собственной наготы и реакции на его выходку, поспешно подняла упавшую ткань, замоталась в нее по самый подбородок и, неуверенно взглянув на василиска, упрямо пробормотала:
– Все равно не действует.
После чего прямо так и пошла к выходу, напрочь забыв про полюбившуюся форму. Но вместо двери шагнула в открытый для меня портал, за которым оказалась… моя комната в башне. Вспышка за спиной погасла, и я, осмотревшись, прошептала:
– Уже и точные координаты выяснил, значит… – а потом, проведя подушечкой пальца по расплывающимся в глупой улыбке губам, шепнула: – Чертов василиск.
Эллис
Пара закончились все тем же набатом, от которого звенело в ушах. Но на этот раз я была ему даже рада, потому что наконец смогла отправиться в библиотеку за учебниками, а заодно и за информацией о гигантских полозах, обитающих в наших лесах, ну и за рецептом зелий из кактусов тоже. Возникала, конечно, мысль проконсультироваться по змеиному вопросу с голубоглазым выпускником, несколько часов игравшим роль нашего преподавателя, но, заметив, как облепили Сверра девчонки из группы, я решила никого не отвлекать, а по – тихому смыться, пока на меня очередное пакостное заклинание не прицепили, сочтя за конкурентку. Или, рассудив, что билетов мне досталось два, не начали строить из себя преданных подруг в надежде получить один их них. Нет уж! К лешим под корягу такая дружба.
Вообще‑то я устала. Слишком мало спала, да и инциденты с полозом и ши – ранами не прошли бесследно. Но прежде чем возвращаться в комнату, все равно надо было забрать книги, которые по распоряжению ректора для меня обещались подобрать, и три комплекта формы. Именно с нее я начала свой забег по хозотделам, расположенным в подвале главного здания. Помимо складских помещений там еще находилась и общая прачечная, гладильная и швейная мастерские. Но они меня пока не интересовали. К счастью, проблем с размерами, да и просто проблем с получением формы не возникло. Внимательно изучив подписанный самим Камински свиток, две кикиморы очень шустро подобрали мне два повседневных костюма темно – зеленого цвета с черной отделкой, и один парадный – с белым кружевом. Из чего я сделала вывод, что некоторые знахарки – зельевары на учебу ходили, как на праздник. Ну, или сегодня был какой‑то особый день, о котором я ни сном ни духом, раз все они так вырядились.
Поднимаясь по лестнице в библиотеку, я начала жалеть, что не отнесла вещи в башню, потому что они хоть и не обладали большим весом, но таскаться со стопкой нарядов, закованных в полупрозрачную пленку, скрепленную бытовой магией, было неудобно. Не в том плане, что я испытывала неловкость, просто эти пакеты с торчащими из них вешалками оказались слишком громоздкими. А я, как упоминала ранее, устала.
– Давай я понесу, – мой груз легко подхватили ловкие мужские пальцы с металлического оттенка ногтями. – Ты как, Страхова?
– Нормально, – буркнула в ответ, втайне радуясь внезапной помощи.
– Отошла от змеиной любви? – в своей ироничной манере поинтересовался моим самочувствием Сверр.
– От ши – ранской нежности – да, – вздохнула я, думая о том, что подниматься налегке мне нравится гораздо больше, чем навьюченной, как мул. А еще ведь и учебники обратно тащить. И как я все это допру, спрашивается? Сумку с секретом не взяла… Да лучше б голову дома забыла, она все равно туго соображает без бодрящей настойки, которую обязательно надо будет смешать и выпить перед свиданием с полозом.
– А от чего не отошла тогда? – парень шел рядом и без особых затруднений нес мою форму, перекинув все три комплекта за спину, и придерживая их одним пальцем за сложенные вместе вешалки. – От первого знакомства с группой? Или от МАРиС в целом? Как ориентируешься тут, затруднений нет?
– С чего вдруг такая забота? – скосив на него взгляд, насторожилась я. А то кто этих старшекурсников знает, может, решил билеты, отданные в мимолетном приступе угрызений совести, обратно забрать. Вдруг он мне свои пожертвовал, а не лишние, и теперь не знает, как попросить их вернуть? Впрочем, неважно. Я уже собралась на маскарад, так что пусть хоть как просит – не отдам!
– Да обратил внимание, что ты держишься от студентов особняком. Обычно девочки сразу вливаются в коллектив, пытаясь произвести впечатление на лидеров группы…
– Я произвела, – пожала плечами, поправляя очки. Капли тоже надо не забыть найти и использовать, а то переносица болит от этого украшения. – А если нет, то еще не вечер.
– Что‑то задумала? – голубой глаз прищурился, а смешливые губы изогнулись в улыбке.
– Ничего криминального, – заверила его я, внезапно вспомнив, как мило он общался со знахарками. Еще предупредит этих пакостниц, а оно мне надо? Хотя они и так ждут расплаты. Не идиотки же – понимают, что любое действие влечет за собой противодействие.
– А поподробней? – вкрадчиво мурлыкнул мой черноволосый спутник.
– С какой целью интересуешься? – мило улыбнулась ему и ресницами еще похлопала для лучшего эффекта. Да, я сама невинность, угу. Но палец в рот, парень, лучше не клади.
– Любопытно, – ответил он, вроде как даже искренне.
– Любопытство сгубило кошку, – «печально» отозвалась я, входя в просторный зал освещенной магическими факелами библиотеки. – Думаю, и змеелова сгубит, если будешь слишком усердствовать.
– Я не змеелов.
– Ах да… змееве – е-ед, – протянула, покачав головой.
– Заклинатель я! – рявкнул брюнет, а я невольно поморщилась.
Библиотекарь, на носу которой красовались почти такие же, как у меня, очки, нехотя оторвалась от книги с изображением страстно целующейся парочки на обложке, укоризненно посмотрела на нас, будто мы ее не от чтения, а от этого самого поцелуя и отвлекли, затем перевела взгляд на свиток с подписью ректора, снова уставилась на нас, а потом, так ничего толком не сказав, поднялась с кресла и скрылась за дверью, расположенной за стойкой.
– Слушай, Сверр, – сказала я примирительно, видя, как хмурится старшекурсник, неверно истолковавший мою мимику. – Меня один заклинатель… друид… некий Алан Джодок довел до нервного тика своим преследованием. Не знаешь такого? – парень, чуть помедлив, отрицательно мотнул головой, отчего его косая челка чуть колыхнулась, но глаз так и не открыла. – Так вот… не принимай мои «кислые мины» на свой счет, просто реакция на печально знакомое слово, – и, не дожидаясь, что он на это скажет, сменила тему. – Кстати, господин преподаватель, есть вопрос! Про полоза из светлого леса. Кто, как не ты, должен ВСЕ знать о змеях, – польстила ему я.
– Какой полоз? – заинтересовался парень, перекинув мою форму с одного плеча на другое.
– Большой, черный, говорящий, – перечислила я. Очень хотелось добавить «голубоглазый», но, глядя в лицо брюнета, почему‑то сделать это не получилось.
– Нечисть или оборотень, – сказал этот знаток то, в чем я и без него не сомневалась.
– А поподробней? – спросила, поймав себя на мысли, что мы со Сверром поменялись местами.
– С какой целью интересуешься? – просек момент и он, повторив мою недавнюю фразу. И улыбка этого гада была такой довольной, что очень захотелось его чем‑нибудь стукнуть. Например, фолиантом каким‑нибудь или лучше стулом, а еще лучше заклинанием молнии, чтобы волосы встали дыбом, а я наконец увидела его второй глаз. Да – а-а, уставшая, невыспавшаяся ведьма – страшный зверь.
– Учебники! – оборвала поток моих кровожадных фантазий библиотекарь, с громким хлопком опустив на стойку высокую стопку заметно потертых книг. – Новых нет, – сказала женщина, заметив мой придирчивый взгляд. – Раньше надо на занятия являться, а не через месяц после начала, – пробурчала она и, усевшись обратно в кресло, вернулась к чтению любовного романа.
– М – м-м… Сверр, – поспешно вживаясь в образ маленькой хрупкой девушки, которой позарез нужны сильное мужское плечо и не менее сильные руки, способные дотащить кучу тяжелых книг до моего общежития. – А ты бы не мог…
– На бал – маскарад идешь со мной и, так и быть, я допру все твои вещи, куда скажешь, – поняв меня с полуслова, выдвинул свое условие старшекурсник.
– Так и знала! – воскликнула я и тут же сбавила громкость, поймав не укоризненный, а угрожающий взгляд библиотекарши. – Так и знала, что ты хочешь отобрать свои билеты, – сказала шепотом, отчего брюнет, примерявшийся как раз к внушительной стопке, дернулся и свалил ее всю на пол. Грохот получился покруче моего недавнего вопля. Студенты в читальном зале подняли головы, кто‑то даже довольно едко возмутился.
– Вон пош – ш-шли, – зашипела на нас библиотекарша, глаза ее за стеклами очков вспыхнули зеленым. А в следующий момент все книги, взмыв вверх, гуськом полетели к призывно открывшейся двери. Мы, не будь дураками, направились следом. Кто ж в своем уме опытную ведьму‑то злит? Ну, а в коридоре ситуация повторилась: учебники, лишившись чар ливитации, рухнули на пол, а мы со Сверром уставились друг на друга.
– Ну ты даешь, Страхова, – присвистнул он. – Это ж надо ТАК людям не доверять.
