Текст книги "Василиск (СИ)"

Автор книги: Ева Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Я не знаю, что делать с этими «мячами», – перешла на шепот и я.

– Стараться удержать свой, подкидывать, вертеть, играть им, – пояснил княжич. – Это стандартная разминка для контроля над магией стихий. Вас этому не учили?

– У нас была другая программа, – ответила я. И правду ведь сказала. Другая! К стихиям никакого отношения не имевшая. А всякие детские игры – это что‑то новенькое. Причем довольно глупое и… бесполезное! Оболочки ведь крепкие, вероятно, не лопаются.

Лопаются! Эту печальную истину я узнала спустя всего десять минут. Шары не только взрывались, точно мыльные пузыри, на которые походили, они еще и утраивали содержавшуюся в них стихию. Правда, увеличение ее силы не предусматривало выход оной из прозрачных ловушек… до сегодняшнего дня. Нет, раньше такое, вероятно, тоже случалось, но точно без моего участия.

Начало пары действительно напоминало детскую игру в мяч. Силарин пригласил нас всех спуститься вниз вместе с наполненными стихиями шарами. И, что странно, булыжники гномов плавали где‑то посередине прозрачных сфер, словно на них не действовало земное притяжение. Или все дело было в магическом воздействии низкорослых повелителей земли? Мой же неугомонный вихрь закручивался серебристой воронкой, словно его для наглядности посыпали пылью. Стрекозы Каина кружили в причудливом танце, даже не пытаясь биться о стенки своей ловушки. А вода мавки странно булькала, навевая сомнения в своем происхождении.

Куратор объяснял нам… хотя скорее уж мне, что и как делать дальше. Я внимательно слушала, а Каин, отчего‑то решивший сегодня добросовестно исполнять роль опекуна, которую взял на себя в Кирасполе, стоял позади и страховал от возможных шалостей неугомонных драконов. Закончив говорить, сильф вернулся к столу, а мы принялись «играть» со своими учебными пособиями, стараясь с помощью магии удерживать набирающие силу стихии в рамках шаров. Простое, казалось бы, задание, но мне оно с непривычки давалось не очень‑то и легко.

А потом идиот кошак, по – прежнему находившийся за моей спиной, зачем‑то поцеловал меня в шею. И произошло ужасное: что‑то липкое, жуткое, неприятное заскользило по моему телу, щипая и щекоча. Словно чьи‑то невидимые лапы заползали под одежду, трогали кожу, вызывая омерзительные ощущения и заставляя нервно дергаться, издавая истерические полусмешки – полувсхлипы. Княжич отшатнулся, а я повалилась на пол.

Руки потеряли наполненный воздушной стихией носитель, пальцы сжались в кулаки, лицо исказилось… А шар взорвался, выпустив на свободу такой же ошалевший, как и я, поток воздуха. И ладно бы он свернулся воронкой, разметав по углам легкие предметы. Так нет же! Это слетевшее с катушек безобразие ринулось освобождать другие стихии. Ну а ко мне, скрючившейся, словно сломанная кукла, рванули сразу двое: сильф и оборотень. Второй был, к сожалению, ближе. И когда мой разбушевавшийся смерч, словно собака, охраняющая хозяйку, налетел на Каина, я зажмурилась.

Стекла звенели, что‑то грохотало, свистело, раздавались чьи‑то крики, звучали отрывистые команды сильфа… А меня по – прежнему щекотала чужеродная дрянь, и хотелось сорвать с себя одежду, чтобы изловить эту пакость, но куда больше тянуло провалиться сквозь землю или улететь в разбитое моим воздушным монстром окно, чтобы не знать, чем все закончится! Я так и лежала на полу, пока вокруг не стало более – менее тихо. А потом, дрожа всем телом, медленно открыла глаза и издала тихий всхлип, обозрев последствия своей оплошности.

Силарин, судя по полупрозрачному куполу, прикрыл меня магическим щитом, поэтому творившийся вокруг хаос мне не навредил. Как не навредил он и мавке, пританцовывающей с блаженной улыбкой на бледных губах среди четырех довольно больших смерчей, впитавших в себя чужие стихии: в одном кружили в хороводе камни, в другом плясало пламя, третий кишел стрекозами, среди которых нет – нет да и мелькали потрепанные цветы. А последний серебрился, как тот малыш, которого я заключила в сферу.

У стены возвышалось толстое корявое дерево, уходящее кроной под потолок. В корнях этого уродца с трудом, но все же угадывалась парта предводителя гномов. А на ветвях, словно груши, висели все семеро бородачей и сосредоточенно косили мечами листву. Видать, не всю магию дриад, олицетворением которой были цветы, удалось поймать в воздушные ловушки смерчей… не моих. Я бы такие дисциплинированные вихри точно не создала, тем более сидя под куполом и пытаясь зажать ползающее под одеждой нечто.

В обрамленных пылающими шторами окнах спешно заращивали трещины разбитые стекла. Аудитория, как и говорил куратор, действительно оказалась защищена магией от всяких непредвиденных ситуаций. Вот только как же обидно было стать инициатором одной из них! Да еще и в первый день обучения.

На большом каменном карнизе сидел эльф и круглыми глазами смотрел на обнимаемую им стрекозу, почему‑то выросшую до размеров откормленной кошки. Справа от дерева приплясывали три фонтана, возле них уже колдовала полоумная мавка, безуспешно пытаясь направить струи на тушение занавесок. А с массивной люстры, словно повешенная для просушки простыня, свисал изумрудный двуглавый дракон и не то рыдал, не то трясся от истерического хохота.

И все бы было ничего, но на усыпанном щепками, осколками и обрывками ткани пятачке посередине аудитории лежало изломанное тело огромного серого кота, над которым склонился преподаватель с сотканным из синего тумана шариком в руке. Я снова зажмурилась, понимая масштаб происшествия.

Все! На этот раз моя непутевая стихия Каина добила.

Вспышку почувствовала даже сквозь смеженные веки. Неуверенно открыла глаза и с досадой, смешанной с надеждой, уставилась на высокую светловолосую фигуру с черным саквояжем в руках. Однажды Сигурд Сальдозар уже спас жизнь княжичу. Может, получится и сейчас? Я тогда все – все для него сделаю, все чеки отдам, честно – честно… и даже платье разорвать позволю (тем более притихшую под ним пакость все равно надо изловить), лишь бы оборотень выжил!

Блондин обвел взглядом аудиторию, чуть дольше посмотрел на меня, после чего молча подошел к туманному коту и… снял очки. А я с недоумением уставилась на него. Это что же получается, он решил влюбить в себя раненого Каина? Или, если, ни приведи боги, тот мертв – воскресить его навеянной любовью?!

– Что‑то я не совсем понимаю, – наблюдая за тем, как лекарь водит рукой над телом сменившего ипостась парня, проговорил сильф. – С каких это пор на синий код глава целительского корпуса является? Не на красный, и даже не на оранжевый, а всего лишь… на синий! – он сжал свой туманный шарик, и тот, лопнув, исчез. – Сальдозар, ты караулил вызовы в СтихБед, что ли? – насмешливо поинтересовался наш куратор у василиска, на что тот даже ухом не повел, продолжая заниматься оборотнем.

Совладавшие с буйной растительностью гномы нестройными рядами протопали мимо, бросая на меня укоризненные взгляды. Я уже не лежала, а сидела, съежившись и обняв себя за плечи руками, надеясь, что в такой позе то липкое ползучее создание не примется меня снова щекотать и щипать. Да и встать к тому же мешал купол, похожий на «мыльные» пузыри, в которые мы помещали свои стихии. И как эта магическая преграда отреагирует на попытку проломить ее головой, я не знала.

– Девчонка устроила погром, – отрапортовал старший из коротышек. Тот самый, который седой. – Надо сообщить ректору, – добавил он, а я сжалась еще больше, чувствуя себя жутко виноватой.

– Ничего подобного! – перестав всхлипывать, возмутилась одна из голов зеленого дракона. Вот прямо с люстры и возмутилась, явно не планируя с нее пока что спускаться. – Новенькая не виновата! Это все «щекотун».

– Щекотун? – глядя в глаза очнувшемуся Каину, переспросил лекарь.

– И чьего авторства? – хмуро спросил двуглавого дракона сильф. – Вашего, идиоты?!

– Вовсе нет! – в один голос возмутились близнецы… в чешуйчатой ипостаси – сиамские, что на лекарском языке означало – сросшиеся. – Это любимый прикол местных ведьм. Шутки у них такие… дебильные.

– Кто бы говорил, – вздохнул куратор.

А я, слушая их вполуха, с удивлением смотрела, как каменеет большое кошачье тело. И только когда княжич стал похож на скульптуру, Сигурд разорвал с ним зрительный контакт, вновь надев темные очки на свои невероятные глаза. Вот оно как, значит: дар‑то у василиска вполне нормальный… при воздействии на мужскую половину населения. Или блондин может перенастраивать его по желанию?

– Щекотун, значит? – поднимаясь и поворачиваясь ко мне, тихо сидящей под куполом, проговорил целитель.

– Ну, новичкам «щекотунов», «зевунов», «чесунов», «чихунов» и «кривые ручки» часто подсовывают, – явно со знанием дела заявила левая голова дракона. А правая для незнающих, то есть для меня, еще и пояснила:

– Это такие шуточные заклинания кратковременного действия. Они незаметны в неактивной форме, но если их что‑либо запустит…

– Без тебя знаем, Рок, – перебил его старший гном и снова посмотрел на меня, теперь уже с сочувствием. Видать, на своей шкуре всех этих щекотунов – зевунов – чихунов испытал, когда поступил в МАРиС.

– И что активировало заклинание Катарины? – от голоса Сальдозара веяло холодом. Почти как тогда, в лазарете.

– Поцелуй, – влезла в разговор затушившая занавески мавка. – Этот дегенерат высокородный к ней целоваться полез, ее и скрючило, – хихикнула она, указав на пострадавшего княжича. И когда, интересно, заметить все успела? Мне казалось, она только потолки разглядывать умеет и в своих мысленных картинках зависать. Ан, нет, наблюдательная оказалась мавочка, но… все равно странная!

– Поцелуй, – без каких либо эмоций повторил Сигурд, кивнул, и… направился ко мне. А я невольно отползла подальше, к самому краю магического купола. – Силарин, сними свою защиту, – потребовал блондин, глядя на меня сквозь темные стекла очков, линзы которых на этот раз отливали синим.

– Зачем? – спокойно спросил сильф. – Ведьмочка не пострадала. А глупое студенческое проклятье если само не развеялось, мы уж как‑нибудь снимем. Верно, ребята? – спросил он, взглянув на подтянувшийся народ.

– Верно! – гаркнул седой гном, который меньше всего подходил под описание «ребят».

– Снимем – снимем, закивал обеими головами шлепнувшийся вниз дракон. Не очень крупный, чуть больше человеческого роста. Разве что хвост длинный и крылья большие.

– Мы справимся, Сальдозар! – спустился с карниза и остроухий покоритель вершин, причем спустился не без помощи огромной стрекозы. – А вы лучше подлечите красавчика – оборотня. А то его так покидало, так поломало… – эльф горестно вздохнул, погладив пучеглазую летунью.

– А есть ли на ней еще «щекотун», проверим поцелуями, – многообещающе улыбнулась мне мавка.

– Силар – р-рин, – мне послышалось, или господин «зимняя стужа» умеет рычать? – Сними. Свою. Защиту, – делая паузы между словами, повторил василиск. – Или я взорву ее к чертовой бабушке и здесь начнется второй виток локального апокалипсис – с-са.

– К бабушке не надо, – ни капли не испугался его тона крылатый преподаватель. – Бабушки у чертей такие, что наши нынешние неприятности и правда пустяком покажутся, – сказал он, и все студенты, заметно напрягшиеся от слов Сигурда, расслабились и заулыбались. И что удивительно, уголок рта блондина тоже дернулся, кривя губы в чуть заметной, но все же улыбке.

– Силарин, ее надо осмотреть у нас. Это уже не первый случай и, думаю, не последний, – более дружелюбно произнес Сальдозар, обернувшись к сильфу.

– Надо так надо, – нарочито громко вздохнув, согласился тот. И, сделав всего два коротких пасса руками, лишил меня магического прикрытия.

– А мое мнение никого не интересует? – пробормотала, переводя взгляд с брюнета на блондина и обратно. На однокурсников я не смотрела, не до них как‑то. – Я не хочу в лазарет! – заявила и начала подниматься с пола. Проклятие действительно больше не беспокоило. От липкой дряни, ползавшей по мне, остались лишь вызывающие нервный озноб воспоминания. Может, и правда всего лишь шутка для новичка была?

– Не хочешь? – «мило» улыбнулся мне чертов лекарь и тут же добил уверенным тоном: – А придется. И, чтоб его рыбрарии покусали, опять снял свои проклятые очки! Вот только я от взгляда серебристо – серых глаз не закаменела, как Каин. – Иди ко мне, Кати, – сказал мягко, словно ребенка уговаривал. – Ехтиндра лучший специалист по проклятиям во всей МАРиС и за ее пределами. Идем, – и протянул мне раскрытую ладонь, предлагая самой преодолеть разделявшие нас пару шагов.

Самой? К нему? Да ни за что!

Но вместо того чтобы остаться на месте, я, зачарованная его взором, двинулась вперед. Подошла, отдала свою дрожащую руку в плен его прохладных пальцев, а потом, продолжая неотрывно смотреть в лицо мужчины, прошептала так жарко, страстно, пылко… словно в любви призналась:

– Я вас… НЕНАВИЖУ, Сигурд Сальдозар!

– Ненавидь, Кати, – ответил он, наклонившись ко мне так, чтобы другие не слышали. – Только живой и здоровой будь… чтобы ненавидеть, – и, надев очки, подхватил меня на руки, после чего понес в мерцающее зарево открытого портала.

– А… а как же Каин? – с откровенной обидой в голосе спросил эльф.

– За ним сейчас придут с носилками, – не оборачиваясь, бросил лекарь. – Кости вправлять надо в подходящих условиях.

Я же, не в силах сопротивляться охватившим меня чувствам, обняла его за шею и спрятала лицо на мужском плече. Гад он, конечно. Самый гадский гад! Но… так приятно, когда этот гад тебя бережно прижимает к себе и шепчет в волосы, что все будет хорошо. Потому что он об этом позаботится.

Эллис

После обеденного перерыва, запомнившегося вредоносным заклинанием, я развлекалась за едой тем, что перебирала варианты не опасной, но обидной мести, а не шибко изобретательные одногруппники держались от меня на расстоянии. В столовой кучковались за отдельным столом, перешептываясь и поглядывая в мою сторону, в аудитории расселись по партам, предпочитая не занимать место по соседству со мной. Я не возражала. Даже втайне радовалась их поведению.

Бабушка права, нормально сходиться с людьми у меня не очень‑то получалось. Виной тому были как сложный характер, так и привычка к уединению. Все‑таки я не в городе выросла, а в дремучем лесу. Училась на дому, причем не только по магической, но и по школьной программе, изредка выбиралась за покупками и просто на цивилизацию поглазеть, а дружила с местным зверьем да с нечестью. Поэтому, когда родственница решила отправить меня поступать на старшую ступень школы магов и травников, я не сильно обрадовалась.

Но, не стану лукавить, новая жизнь мне понравилась. Интересные предметы, увлекательные практические занятия, вечеринки, устраиваемые ребятами, и походы с однокурсниками на ночное кладбище, чтобы погадать на суженого или суженую. А уж ловля таинственной «халявы» чего стоила! Вспоминать без слез (тех, которые от хохота) невозможно. Близких друзей в старой школе я, конечно, не завела, но приятелей было навалом. Жаль, что все они скромно отступили, когда Рэдгрувер потребовал не допускать меня до второго курса. И преподы, благоволившие мне весь год, тоже предали. А может, и хорошо, что все так вышло? Зато я узнала, какова цена их расположению.

Судя по расписанию, которое я переписала себе в блокнот, после обеда стояли две пары, которые должен был вести наш куратор. В ожидании его прихода я безбожно зевала из‑за вновь накатившей усталости и думала о том, что надо бы выпить бодрящего зелья, а то вместо приготовления кактусовки для орсизов я вырублюсь прямо в логове змея. И хорошо, если не лицом в тарелке с обещанными отбивными. Пряча за ладошкой очередной зевок, увидела входящего в класс парня, которому на вид было чуть больше двадцати, и даже рот захлопнула от удивления, ибо Сигурда Сальдозара, курирующего нашу специальность и раз в неделю читающего лекции студентам, представляла совсем иным. И, судя по кокетливому щебетанию одногруппниц, называвших преподавателя Сверром, не ошиблась.

Водрузив на стол у стены четыре черных саквояжа, которые парень притащил с собой, он оглядел одним глазом присутствующих (второй прятался за косой челкой антрацитово – черного цвета) и, остановившись на мне, констатировал:

– Новенькая.

– Угу, – кивнула я, а потом, решив, что не совсем прилично просто угукать преподу, представилась: – Элиссандра Страхова, свободная ведьма.

– Сверр, – просто сказал брюнет, подмигнув мне. Все тем же единственным глазом. Прозрачно – голубым и лукавым… хм. – Я выпускник МАРиС, иногда ассистирую Сигурду, а иногда и подменяю его, как сегодня, – и уже обращаясь ко всем, заявил: – Вместо основ магической диагностики будем змей изучать, господа недознахари.

И ребята, которых только что откровенно «обласкали», не то что не обиделись, а еще и весело загалдели, предвкушая незапланированный урок. Похоже, брюнета они любили и занятиям с ним искренне радовались. Я же решила подождать, присмотреться, а потом уже и определяться с мнением на счет голубоглазого выпускника. И тут же начала воплощать свой план в жизнь: оценивающе разглядывать долговязую мужскую фигуру в черной одежде, не имевшей ничего общего с мантиями, которые носили преподаватели МАРиС.

Сверр был высок. А в сравнении со мной, наверное, и вовсе «дядя, достань воробушка». Еще он был худощав, но не субтилен, как некоторые парни, а, скорее, жилист. Руки красивые: пальцы длинные, гибкие, как у музыканта, а вот цвет ногтей, отливающий металлом, странный. В то что мужчина использует лак, отчего‑то не верилось, скорей всего какая‑нибудь аномалия, что частенько бывает у магов. Плечи широкие, спина длинная, таз узкий, и поверх всего этого костюм с иголочки. Черный, легкий, с серебристой отделкой и эмблемой в виде оскалившейся змеи на рукаве и груди. Такие нашивки обычно носили старшие курсы, когда пора общеобразовательных предметов уступала место строго – специальным. У некромантов, к примеру, символом являлась смерть с косой, у лекарей – змея, но точно не капающая ядом, как у этого типа. Любопытство набирало обороты, и выяснить, кто же он такой, хотелось все больше.

– Страхова, – даже не взглянув на меня, парень методично открывал свои саквояжи, – я, конечно, допускаю, что хорош собой, и некоторые девушки не могут от меня глаз оторвать, но все же… ты так и будешь взглядом гипнотизировать али спросишь чего для разнообразия?

Народ заржал, я прищурилась.

– Не гипнотизировать – оглаживать! – хихикнула кудрявая выдра, которая по злой случайности носила гордое звание ведьмы.

– Или облизывать, – поддакнула ее подружка – подпевала, кокетливо расправляя белый воротничок на зеленом форменном платье.

– Лучше уж сразу раздевать, – предложил свою версию кто‑то из парней.

– Ис – с-спепелять, – прошипела я, недовольная тем, как весело улыбается наш временный преподаватель, реагируя на их комментарии. – А если серьезно, меня эмблема заинтересовала. Это что за специальность? Целители?

– Заклинатели змей, – взглянув‑таки на меня из‑под длинной челки, сказал Сверр. – Целители? Хм… И да и нет. Мы работаем по своей методике и специализируемся на ядах. Впрочем, это не отменяет лечебной практики и исцеления многих болезней. А все благодаря им… моим очаровательным малыша – а-ам, – ласково протянул брюнет и, сунув руку в один из саквояжей, достал оттуда золотисто – красную ши – ран*, которая пестрой лентой обвила мужское запястье, скользнув хвостом в рукав.

– О! – выдавила я, передернув плечами. Не люблю ползучих, как бы они не назывались и сколько б пользы не приносили. И в лесу, когда гадюку видела, старалась обходить ее по длинной дуге. Наблюдать же, как поглаживает извивающееся тельце Сверр, было неприятно.

«Заклинатель значит… угу, – подвела мысленный итог я. – Еще один на мою бедную голову. И целых четыре сумки со змеями. Тьфу! Надеюсь, от этих хотя бы проблем не будет, как от друида с лесным полозом».

Знать бы тогда, как ошибаюсь, я б с пары сбежала, прикинувшись больной.

Занятия начались после колокольного перезвона, от которого хотелось зажать уши. Обстановка в аудитории была приятной и непринужденной, будто мы не учиться пришли, а общаться на интересную тему. Тема, к слову, действительно оказалась весьма и весьма любопытной. Показав на радость студентам всех своих змей в количестве двенадцати штук, Сверр рассказал немного про каждую, потом вернул их на место, шепнул что‑то непонятное, чтобы не покидали саквояжи, и пошел к доске писать формулы заклинаний, способных подчинить этот ползучий выводок воле заклинателя.

Как только он заканчивал выводить рисунок того или иного магического плетения, белый набросок отделялся от деревянной поверхности и начинал светиться синим. Легонько касаясь его кончиками пальцев, брюнет отправлял мерцающие схемы в угол, наслаивая их друг на друга, или посылал кому‑то из студентов, если возникали вопросы. Таким образом, к концу первой пары все помещение кишело полупрозрачными формулами, которые мы активно записывали, а некоторые еще и пробовали их на прочность, пытаясь поймать, развеять или закинуть мерцающий рисунок соседу за шиворот. Вот вроде ж и второй курс академии, а вели себя, как в детсаду шалопаи!

И заклинатель змей тут, похоже, был вовсе не воспитателем, а главным зачинщиком. Потому что, собрав на перемене все свои каракули в кучу, он предложил нам закрепить материал, не штудируя учебники, а играя в лотерею, призом которой объявил два билета на бал – маскарад, проводимый старшекурсниками в канун ночи багровой луны. Естественно, «недознахари» согласились. И те, кто не все помнил, начали шустро рыться в записях соседей, восстанавливая пропущенное. В мой блокнот одногруппники заглянуть поостереглись. И правильно! Я их еще за столовую не простила.

Пока они носились по классу, обсуждая пройденные формулы, я потихоньку сплетала под партой слабенькие заклинания – маячки, которые в неактивной форме нельзя было заметить – так же, как и «кривые ручки». А потом, по примеру препода, разослала свои творения по классу, не обидев ни одного студента, хлопнувшего меня по плечу перед обедом.

Вторая пара началась с «экзамена», ну или с чего‑то сильно на него похожего. Выложив на стол два вожделенный билета, при взгляде на которые глаза у ребят вспыхивали, будто они не люди, а алчущие крови зомби, Сверр начал вызывать нас по списку к столу, вытягивать из пачки мерцающих схем одну наугад и пытать студента разными каверзными вопросами. Когда очередь дошла до меня, брюнет уже явно устал, потому что, вместо того чтобы прожигать очередную жертву взглядом, принялся что‑то записывать в журнал, не забывая при этом поглаживать свернувшуюся на столе змею – единственную, которая не пожелала вернуться в контейнер.

Я же, получив формулу, какое‑то время ее внимательно рассматривала, потом покрутила, повертела, подумала немного и начала отвечать. И рассказала бы все, что нам поведал об этом заклинании Сверр, так как на память никогда не жаловалась, если б не заметила, как из саквояжа, стоящего на столе для опытных образцов, выползает упитанный ши – ран. В панике окинув взглядом остальные сумки, поняла, что они пусты. И, что самое паршивое, содержимое этих проклятых контейнеров обнаружилось почти сразу… возле моих ног! Пока я разглагольствовала по теме вопроса, изучая профиль сидящего препода, ползучие твари добрались до меня и… о ужас, на этом не остановились!

Дар речи пропал, в горле пересохло, руки похолодели, а ступни (предатели!) словно приросли к полу. Я стояла и круглыми глазами смотрела на змей, чьи лощеные шкурки переливалась золотисто – красными разводами. Группа, затаив дыхание, взирала на меня, а заклинатель (чтоб его!) пялился в свой проклятый журнал, совершенно не замечая происходящего.

– Све – е-ер? – сдавленно протянула я, стараясь и дальше не шевелиться, дабы не разозлить энергичных ши – ранчиков, начавших штурмовать мою застывшую статуей фигуру.

– Что, Страхова? Забыла связку в схеме? – не поднимая головы, предположил парень.

– Свер – р-р, – жалобное «блеянье» переросло в совсем не жалобное рычание.

– Слушаю тебя, Эллис.

– Лучше обернис – с-сь, – я дошла и до шипения, что очень понравилось скользким довескам, облюбовавшим меня. Как они вообще выбрались, если маг их чарами привязал к саквояжам?! Или и тут виновата моя уникальная кровь? Змеи на нее, как пчелы на мед, ползут, что ли? И – и-и… кусать будут?

Я сглотнула, как мне показалось, очень громко в повисшей тишине.

– А? – парень вскинул голову, оценил ситуацию и меня, обвешанную ядовитыми гадами, использующими слабенький дар левитации, присущий этому виду, после чего пробормотал, взъерошив свои черные волосы:

– Черт! Совсем забыл.

– Ш – ш‑то? – уточнила, по – прежнему шипя, так как рептилиям эта манера разговора импонировала больше других, а злить или раздражать ядовитых деток, почему‑то решивших, что я их мамочка, не хотелось.

– Так, ничего, – встав, Сверр подошел ближе и начал одного за другим снимать с меня змей, что‑то шепча при этом каждой в мордочку.

Когда с головы был убран последний гад, я одарила парня таким взглядом, что тот моментально извинился, сославшись на случайный недосмотр, и в качестве возмещения морального ущерба сунул мне в руки ту самую пару билетов, за которой охотилась вся наша группа. Студенты разочарованно загудели, а я поняла, что мирная жизнь нам с ними в ближайшее время не светит. Но и от подарка старшекурсника отказываться не стала, потому что, во – первых, он еще легко отделался, учитывая мою нелюбовь к ползучим, а во – вторых, приятно было, что пакостные одногруппники остались с носом.

– Да она специально их подманила, чтобы билеты получить! – возмутилась кудрявая ведьмочка, явно претендовавшая на роль первой красавицы нашего потока.

– Это нечестно, – поддержали ее другие.

– Ши – раны сами бы не нарушили приказ заклинателя…

– Ведьма их заколдовала…

– Мы тоже хотим на маскарад! – высказался за всех Котя, обиженно поджав губы.

А я так и стояла, не в силах сдвинуться с места. Задним числом пробил озноб, руки уже не просто подрагивали, а откровенно тряслись, поэтому обняла себя ими за плечи, стремясь унять дрожь.

– Эй, ты в порядке? – забеспокоился Сверр, на что я отрицательно мотнула головой. – В лазарет, может? – предложил он – повторила то же движение. – Ужалили? Да не может такого быть!

– Нет, наоборот, они, похоже, увидели во мне родственную душу, – выдавила из себя со слабым смешком и, не желая показывать всем, что страдаю легкой формой герпетофобии, почему‑то распространяющейся исключительно на мелких особей, нашла‑таки в себе силы вернуться за парту.

У Сверра оказалось еще два билета, и это спасло меня от зависти и ненависти одногруппников. Но точно не спасло их от моей практически оформившейся в воображении мести, которую я планировала осуществить сегодняшней ночью. А билеты… что ж, сходим с бабушкой на маскарад, почему бы не повеселиться?

Катарина

Это было небольшое помещение, ничуть не похожее на смотровую, где мне довелось побывать на пару с Кларой, и на палату, в которой я очнулась после снятия первого проклятия вредной ведьмочки. Жаль, что она так на меня взъелась все‑таки. Ведь поначалу эта черноволосая девушка мне даже понравилась. Уверенная в себе, способная, бойкая, не то, что я. А в результате… эх!

Итак… комната. Отделанная под дерево, она обладала удобным диваном, массивным письменным столом и не менее массивным шкафом с кучей книжных полок, видневшихся сквозь тонированные стекла. Там же находилось и кресло, в котором, скрестив на груди руки, сидел Сигурд Сальдозар. А в дверном проеме, ведущем непонятно куда, стояла женщина – ящерица в длинной мантии лекаря. Целый целительский корпус при МАРиС! Это ж как часто, надо полагать, в этом странном вузе народ калечится?!

– Нет на ней больше «щекотунчика», – сообщила Ехтиндра, еще раз осмотрев меня. – Развеялся, и создателя не отследить.

– Уверена? – уточнил блондин, не меняя позы.

– Да чтоб у меня чешуя облезла! – заявила повелительница морга и, как изволил обмолвиться господин Сальдозар – лучший специалист по проклятиям в академии. – Хотя – а-а, – протянула она, задумчиво пошкрябав острый подбородок когтем, а я напряглась, – что, говоришь, активировало заклинание?

– По предположениям некоторых очевидцев, поцелуй.

– Хм, – на этот раз ящерица почесала свою длинную шею и не одним когтем, а всей пятерней. Эдак у нее и правда чешуя отвалится! – Ну так давай проверим! – и, вдохновившись идеей, добавила: – Целуй ее!

Этого я не выдержала:

– Не надо меня целовать! Вы же сами сказали, что проклятия больше нет, – сказала, обняв себя за плечи.

Было зябко, неловко и страшно. Только – только я начала нормально соображать, избавившись от эффекта колдовского взгляда. Только обрела способность думать своей головой, а не под действием любовных чар. Но то, что они, чары эти, развеялись, вовсе не означало, что я не помнила свои ощущения. И от мысли, что блондин сейчас подойдет, склонится надо мной и… Да к чертям рогатым такие испытания! Одно дело убеждать саму себя, что моя симпатия к проклятому василиску вызвана исключительно его странным даром. Другое – почувствовать что‑то, когда этого самого действия нет и в помине.

– Ты вообще молчи, тридцать три несчастья, – отмахнулась от меня Ехтиндра. – Сигурд? Ты идешь или мне самой ее поцеловать? – она хищно облизнулась раздвоенным языком, и я сжалась еще сильнее. Нет уж! При такой альтернативе лучше пусть Сальдозар проверяет долговечность «щекотуна». Во имя безопасности окружающих, угу. А еще лучше кто‑нибудь третий. Ну, должны же в целительском корпусе быть и другие лекари. Или, на крайний случай, пациенты. Или…

– Госпожа Ирмин? – голос блондина вызвал странную дрожь. Или это от холода? Я подняла на него взгляд, но так и не смогла ничего ответить. Сказать, что согласна, не хватило смелости, а заявить о несогласии – желания. Сердце словно замерло, ладони вспотели. И я никак не могла понять, отчего это: от страха или… от предвкушения?

«Что же ты творишь, маленькая глупая ведьмочка! – мысленно обругала себя. – Может, и правда лучше пусть Ехтиндра в щечку чмокнет?»

– У меня, между прочим, еще дела, – напомнила о себе целительница. – И у тебя тоже. Студентов, допустим, сплавил в загребущие ручки Сверра, но на втором этаже еще оборотень каменный лежит, ждет когда ты наконец им займешьс – с-ся.

– Подождет, – без тени сочувствия ответил блондин. – Нечего было к девушке приставать… – и тихо добавил, – повторно.

Я вздрогнула, сообразив, что лекарь в курсе нашей печально известной встречи с Каином. Вернее, того, что произошло перед полетом туманного котика из окна. Но откуда? Неужто княжич сам проболтался? Или Сальдозар все понял по моему потрепанному виду?