Текст книги "Флирт с маньяком (СИ)"

Автор книги: Ева Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Рита, – мягко протянул папа, – она же самостоятельная девушка, у которой куча дел в университете, да плюс ко всему еще и работа. Что ты с ней обращаешься, как с ребенком.

– Потому что это и есть мой ребенок, – повысив голос, сказала она, потом, обратившись ко мне, добавила,

– Ты все еще ходишь на дежурства в больницу?

– Через неделю пойду, – пробормотала я тихо, – а пока меня отпустили на сессию.

– Я думаю, ты должна поехать с нами, и готовиться к экзаменам там, – приказной тон собеседницы начал меня злить. – Будешь рядом с дочерью, а то она по тебе скучает.

– В таком случае, – чеканя каждое слово, процедила я, – Лена останется здесь со мной, мы как-нибудь справимся.

– Ты не хочешь жить с нами? – мама побледнела, первый признак надвигающейся истерики. – Ты нас не любишь! И за что ты нас так ненавидишь?! – она начала кричать, отшвырнув несчастную разделочную доску, на которой собиралась резать лук.

– Маргарита, прекрати, – хмуро проговорил папа.

– Пусть покричит немного, ей полезно, – сказала бабушка, спокойно продолжая чистить картошку. – Ты же знаешь, что она не может без эмоциональных срывов долго жить. Ну, а если на работе никто не довел, нужно довести себя самой.

Старушка чуть не получила луковицей по физиономии, но вовремя успела увернуться. Мама была в гневе, а бабушкины подстрекательства ее заводили еще больше. Я же мысленно поблагодарила бабулю за то, что она незаметно перевела мамино внимание на себя, заставив ее позабыть обо мне.

– Ты всегда меня ненавидела! – завопила мамочка, хватаясь за сердце. – Разве так должна вести себя родная мать?! Смерти моей добиваешься?!

Папа увел жену в комнату, и там принялся ее успокаивать, пока мы с бабушкой отходили от неожиданно разразившегося скандала.

– Катя, у тебя есть парень? – вдруг спросила собеседница, внимательно взглянув на меня.

– Почему ты так решила? – я удивилась.

– Пепельница с окурками стояла на подоконнике, а ты, дорогая моя, не куришь, – пояснила старушка, сделанный ею вывод.

– У меня есть друг. Только друг, – я понизила голос. – Но маме о нем пока не говори, иначе таблетками не отделаемся, придется скорую вызывать.

– Понятно, – та усмехнулась. – А насчет Леночки не придумывай даже. Закончишь сессию и заберешь. В конце концов, не Ритуля, а я с малышкой сижу.

Мама вернулась к нам в сопровождении отца минут через двадцать. До этого папа несколько раз прибегал за водой, необходимой для запивания лекарств. По всей видимости, без приступа не обошлось.

– У тебя в университете нет проблем? – спросила больная, садясь за стол. Она уже вполне отошла, и о недавней истерике напоминала лишь бледность ее красивого голубоглазого лица. – Мне почему-то кажется, что с тобой не все ладно.

– Перестань, – мысленно кляня ее дурацкую интуицию, произнесла я мягко. – Всё в порядке.

Она вздохнула и отпила очередную порцию воды, предусмотрительно поставленную перед ней папой. Больше стычек не было. Мы обсуждали погоду, собак, детей и мою сессию, уплетая приготовленный бабушкой ужин. В конце концов, мне удалось усыпить мамину бдительность и она, успокоившись, даже начала шутить. Слава богу, гроза миновала, значит, на несколько ближайших дней гарантировано затишье, если, конечно, в голову ей снова что-нибудь не взбредет.

Уехали родители в десять, сразу после того, как мы с папой выгуляли Лари. Леночку они забрали с собой, пообещав мне, что завтра непременно позвонят. Едва я осталась дома одна, телефон начал отчаянно трещать, будто только и ждал этого момента.

Звонил Андрей. Мы болтали с ним около часа, потом я положила трубку, но тут же снова ее схватила, громко сказав:

– Алло?

– Катя, я не могу до тебя дозвониться уже сорок минут, – констатировал факт Валя. – С кем можно столько трепаться?

– С Каменским, – честно призналась я.

– Тогда не буду мешать, – рявкнул Быстров зло, и… я услышала короткие гудки.

– Вот, псих, – криво усмехнувшись, пробормотали мои губы, а в сердце закралась обида.

Он так и не перезвонил. Как я ни пыталась убедить себя в том, что мне наплевать на это, все равно пришлось признаться себе в глупом ожидании телефонной трели. Не выдержав гнетущую тишину, я принялась набирать номер подруги. Верки не было дома, она опять ночевала у Димы. Я грустно вздохнула и, не придумав ничего лучшего, завалилась с горя спать.

В шесть часов утра меня разбудил звонок в дверь. Плохо соображая со сна, я поплелась открывать раннему гостю. Каково же было мое удивление, когда я увидела на пороге невысокого полненького следователя с усатой седовласой физиономией.

– Петров Степан Степанович, – представился мужчина. – Я веду ваше дело. Можно войти?

– Конечно, – протирая рукой глаза, ответила я, сильнее запахнув свой длинный пестрый халат. – Мне только умыться надо, а Вы проходите на кухню.

На чужой голос вышел из комнаты Лари и угрожающе зарычал.

– Свои, – строго взглянув на пса, сказала я. – Не трогать!

Он послушался и, обнюхав незнакомца, спокойно улегся возле порога, продолжая искоса наблюдать за гостем. После ванной, я, поставив чайник, с интересом выслушала то, о чем рассказал мне пришедший. Оказалось, что ночью, недалеко от метро «Парк Победы» было совершено изнасилование рыжей девушки, внешне напоминавшей меня. При описании преступника, она назвала те же приметы, что и я. Петров допускал возможность фигурирования одного и того же человека, страдающего психическими расстройствами на почве секса. Одним словом, напавший на меня маньяк отправился на поиски новой жертвы и, к несчастью для пострадавшей, нашел ее.

– Возможно, дело в цвете ваших волос, – предположил собеседник серьезно. – Но пока мы его не поймали, доказать сей факт будет сложно. Это только мои предположения. Если Вы что-нибудь еще вспомните, то позвоните мне, – он протянул свою визитку. – Я буду очень благодарен за любую оказанную помощь.

Когда Степан Степанович уходил, он немного замялся в дверях и, обернувшись ко мне, тихо сказал:

– Будьте осторожней, Катерина. Не выходите из дома одна. Судя по всему, этот тип не шутит.

Проводив своего раннего гостя, я медленно побрела в комнату, находясь под впечатлением услышанного. Мне было по настоящему страшно и… противно. Потому что в памяти всплыли прикосновения насильника, его горячее дыхание и шипящий приглушенный голос. Если бы ему удалось задуманное, я от брезгливости, наверняка бы, повесилась. Какое все-таки счастье, что со мной у него дальше попытки дело не двинулось.

Настроение было мерзкое, спать больше не хотелось, но и другими делами заниматься я, увы, не могла. Время выгула пса неумолимо приближалось, а высовываться на улицу я совершенно не желала. Поразмыслив над тем, кому можно позвонить в такую рань, я набрала номер Андрея, искренне надеясь, что парень дома.

– Да, – раздался сонный голос друга. – Кто это?

– Я, – тихо проговорили мои губы, едва шевелясь. – И у меня снова неприятности.

– Катя? – он окончательно проснулся. – Что случилось?

– Ты занят? – обнаглев окончательно, начала я. – Ты не можешь ко мне сейчас приехать. Мне необходимо с кем-нибудь поговорить.

– Умоюсь, оденусь и отправлюсь к тебе, – серьезно произнес собеседник. – До встречи, Катюша.

Каменский примчался на удивление скоро, как выяснилось, парень вызвал такси, чтобы как можно быстрее добраться до меня. Я была так рада, когда увидела его на пороге собственного дома, что, не справившись с эмоциональным порывом, бросилась ему на шею, без конца бормоча:

– Господи, я схожу с ума. У меня начинается паранойя. Я точно схожу с ума.

– Катенька, что происходит? – подняв мой подбородок, спросил Андрей. Его взгляд был встревоженный, а лицо бледное. – На тебя опять покушались?

– Не совсем, – я отошла назад, сообразив, что объятья – не лучшая форма приветствия в данном случае. – Недавно приходил следователь. Ночью на соседней станции метро изнасиловали девушку, похожую на меня. Это был тот же маньяк, который приставал ко мне позавчера.

Собеседник побледнел еще сильнее, его взгляд стал мрачным, губы плотно сжались. Он начал медленно раздеваться, пристально изучая мое лицо.

– И она тоже рыжая? – наконец, проговорил он тихо.

– Да, – я грустно вздохнула, провожая гостя в кухню, – Мне посоветовали не выходить из дома одной. Вот я с перепугу тебе и позвонила. Прости, что разбудила.

– Это неважно, – музыкант чуть заметно улыбнулся. – Я всегда рад тебе помочь. Таким людям, как ты, Катенька, можно и нужно помогать.

– Спасибо, – мне было приятно слышать его слова. – Ты не сходишь со мной погулять с собакой? После чая, конечно.

– После чая, схожу, – Андрей посмотрел на подошедшего к нему пса. – Если кое-кто с очень выразительным взглядом перестанет стоять у меня над душой.

– Он хочет на улицу, – потрепав Лари по спине, сказала я весело.

– Заметно, – собеседник отодвинул кружку, не успев к ней притронуться. – Придется чай отложить на потом. А то у меня все в горле застрянет от этих печальных собачьих глаз.

Когда мы поднялись, довольный пес пулей выскочил из кухни, а через мгновение вернулся, держа в зубах поводок. Его пушистый хвост радостно раскачивался из стороны в сторону, точно знамя одержанной победы.

Местом для выгула собак, помимо недостроенного парка, считалась еще предгаражная зона за домом. Туда мы и отправились с Каменским, ведя рядом с собой важно вышагивающего Лари. Неспешной походкой огибая дом, я внезапно остановилась, вытаращив глаза на силуэт, быстро приближающийся к нам. Проследив мой взгляд, Андрей настороженно спросил:

– Кто это?

Я зажмурилась. Потом снова открыла глаза. Видение не пропало. Человек в черном полупальто с дипломатом в руках не только упорно приближался, но еще и махал мне рукой.

– Да кто он такой? – не получив ответа на первый вопрос, снова поинтересовался мой спутник, легонько тряхнув меня за плечо.

– «Мистер галстук», – пробормотала я удивленно. – То есть Андрей Егоров.

– Весьма исчерпывающий ответ, – усмехнулся парень.

– Катя, я к тебе по делу! – торжественно огласил вновь прибывший, вместо положенного «Здравствуй».

– Я тоже рада тебя видеть, – с застывшим на лице удивлением, проговорила я в ответ. – Какими судьбами в наших краях?

– Катерина, не стоит иронизировать, – важно заметил однокурсник. – У меня, действительно, очень важная информация для тебя. Вопрос жизни и смерти.

– Тоже мне, Америку открыл, – пробубнила я себе под нос, беря Каменского под руку. – У меня последние дни сплошь состоят из такого рода вопросов.

– Правда? – Егоров удивился, подняв густые черные брови, от чего его вечно серьезная физиономия стала похожа на лицо малыша из детского сада.

– А разве заметно, что девушка шутит? – вмешался в разговор рокер.

– Вообще-то, да, – взглянув на собеседника так, будто только что его заметил, отозвался «Мистер галстук»

– Ну, что у тебя за дело? – вздохнув, поинтересовалась я, спуская Лари с поводка, чтобы он мог немного побегать.

– Ты ведь знаешь, что моя мама работает на кафедре?

– Конечно, ты сообщил об этом всем и вся еще на первом курсе.

– Ну, вот, – пропустив мою реплику мимо ушей, продолжал парень. – Она сказала, что Кривошеин распускает про тебя всякие гадкие слухи. Я счел своим долгом сообщить тебе об этом, – гордо вздернув острый подбородок, заявил он, вероятно, ощущая себя великим спасителем.

– Козел, – процедила я сквозь зубы.

– Кто? Я? – однокурсник недоумённо уставился на меня.

– При чем здесь ты? Герман Павлович козел, – раздраженно пояснила я, начиная хмуриться.

– Чем ты ему не угодила? – не унимался дотошный Андрюша.

– За экзамен отказалась переспать, – кисло усмехаясь, ответила я. – Теперь осталась без оценки, но зато с кучей легенд, которые эта тварь распускает по Универу. Как я понимаю, уезжать в понедельник он никуда не собирался, особенно, сейчас.

– Катя, тебя хотели изнасиловать? – голос Егорова был серьезным и трагичным.

– Дважды, – хмыкнула я обиженно. – И оба раза не получилось…

– Ты не думала, что дело в тебе? – по тону парня, я догадалась о грядущей философской тираде, напичканной массой психологических терминов, которые обожал оратор.

– Что ты несешь?! – вмешался еще не знакомый с особенностями «Мистера галстука» Каменский, но я жестом остановила его, дескать, мол, пускай выскажет свою теорию.

– Возможно, твоя подсознательная сексуальная неудовлетворенность является своего рода магнитом, притягивающим животную страсть посторонних мужчин.

На лице музыканта застыло выражение шока, смешанного с иронией. По всей видимости, такие экземпляры, как наш собеседник, на его пути пока не встречались.

– Я согласна с тобой. Эти мужчины, действительно, животные.

– Вот так сюрприз! – прозвучали сзади насмешливые слова.

Мы разом обернулись, уставившись на подошедшего к нам Валентина. Глаза спасателя были усталыми и злыми, щеки – впалыми, а брови – хмурыми. Все это свидетельствовало о бессонной ночи, проведенной Быстровым. Похоже, он приехал ко мне сразу после дежурства.

– Ты?! – я опешила от неожиданности, непроизвольно отпустив руку стоящего рядом музыканта. – Я не думала, что ты придешь.

– Конечно, – он криво улыбнулся. – У тебя ведь полно народу, с кем можно пообщаться, – сердитый взгляд его скользнул по Андреям. – Наверное, я здесь лишний.

Валя резко развернулся и стремительно зашагал прочь. Я секунду колебалась, потом бросилась вслед за ним, оставив своих спутников в полном недоумении наблюдать разыгрывающуюся перед их глазами сцену.

– Почему ты так себя ведешь? – схватив парня за рукав его серой стеганой куртки, воскликнула я.

– Потому что… – он не хотел отвечать, упорно отводя взгляд.

– Валя, это глупо, – назидательно проговорила я, пытаясь коснуться его щеки, но собеседник отклонился. – Сегодня утром приходил следователь. Ночью изнасиловали рыжую девушку. Я боялась выходить из дома одна и позвонила Андрею, а «Мистер галстук» сам пришел… – сообразив, что оправдываюсь, я замолчала, прикусив нижнюю губу.

– Ты могла подождать меня, – грустно сказал Валентин, немного оттаивая. – Я бы выгулял Лари.

– А кто вчера трубку бросил? – мои брови съехались к переносице. – Откуда мне было знать, что ты появишься.

– Потому что я не мог по-другому, – он резко схватил меня за плечи и притянул к себе, крепко сжав в сильных мужских объятьях. Я негромко пискнула, услышав треск собственных костей. – Я же волнуюсь за тебя, глупая.

– Угу, – пробормотали мои губы, прижатые к его груди, как впрочем, и вся я. – Пойдем к ребятам.

Отпустив меня, собеседник какое-то время внимательно изучал мое лицо, потом задумчиво произнес:

– Как пожелаешь.

– Семейные разборки закончены? – съязвил Каменский, глядя в упор на спасателя.

– А что, ревность замучила? – в тон ему отозвался Быстров.

– Боюсь, что на ревнивца больше похож ты.

Наблюдая за их словесной перепалкой, Егоров удрученно заключил, доверительно беря меня под руку и отводя в сторону:

– Я же говорил, Катерина, что всему виной ты. Вот и эти двое, как петухи, за тебя дерутся. Поверь моему опыту, ты просто источаешь вокруг себя требующую удовлетворения сексуальность. Ты хочешь мужчин – они хотят тебя. Простейший круговорот.

– Убери руки! – в один голос воскликнули парни, забыв о собственной дискуссии, как только заметили, что меня увел Андрей. «Мистер галстук» моментально отодвинулся, подарив им очаровательную улыбку из разряда – «я здесь не при чем». Мне стало смешно. Окинув всех троих веселым взглядом, я, ничего не сказав им, пошла пристегивать, общавшегося с сердитым маленьким пуделем, Лари. Пес с интересом рассматривал рычащий кудрявый комок, который не доходил ему до шеи, но несмотря на это, грозно тявкал, пытаясь укусить. Лари же был «сама невозмутимость». Взяв овчарку за ошейник, я повела ее к дому. Проходя мимо своих недавних собеседников, я небрежно бросила им:

– Вы что, здесь остаетесь, или как?

Расценив мои слова, как приглашение, они двинулись следом. Я напоила всю троицу чаем с бутербродами, которые быстро пожарила на сковородке. Это был бабушкин рецепт, не раз выручавший меня, когда я не знала, что приготовить поесть. Фарш из мелко нарубленных сосисок и тертой картошки, зажаренной до хрустящей корочки на аккуратно нарезанных ломтиках батона, выглядел очень аппетитно. Гости оценили мои кулинарные способности, отсыпав в мой адрес добрую порцию комплиментов.

– Катерина, – попивая чай и осторожно отламывая кусочек предложенного мною блюда, проговорил Егоров, – Ты не забыла, что завтра мы сдаем теорию самому зав. кафедры?

– С памятью у меня пока все нормально, – я мило улыбнулась ему, с замиранием сердца ожидая следующую фразу.

– Если хочешь, я могу помочь тебе подготовиться, – великодушно предложил парень.

Я поперхнулась чаем, а Каменский и Быстров одновременно выпалили:

– Не надо.

Они, вообще, последнее время начали проявлять завидную солидарность во мнениях.

– Спасибо, Андрюша, я как-нибудь сама, – откашлявшись, сказала я вежливо.

– Ну, как хочешь, – без особой радости отозвался он, задумчиво постукивая ложкой о край своей кружки. – Если передумаешь, я к твоим услугам.

Мы еще какое-то время пили чай, обсуждали обыденные темы, вспоминали разные веселые истории, короче, приятно общались. Потом «Мистер галстук» начал собираться восвояси, ссылаясь на необходимость отдаться науке, чтобы с честью выйти на грядущий экзамен. Никто его особо не задерживал, если не сказать обратное. Валентин едва ли не прямым текстом указал бедолаге на дверь, а рокер согласно покивал головой, одобряя действия спасателя. Я же, подарив им укоряющий взгляд, ласково проводила однокурсника до двери, сказав сдуру «звони». Впоследствии, я о своем опрометчивом пожелании искренне жалела, но когда парень уходил, я еще не знала, что меня ждет впереди.

Андрей сидел до упора, гипнотизируя Валю глазами, вероятно, он надеялся, что Быстров отчалит первым, но не на того, как говорится, напал. Усталый, не выспавшийся Валентин не двигался с табуретки, проявляя завидное упрямство в борьбе за «место под солнцем», вернее, под крышей моего дома. Наконец, музыкант не выдержал и, тяжело вздохнув, обратился ко мне:

– Катенька, у меня через час репетиция, ели я не уйду немедленно, то опоздаю. Ребята обидятся.

– Конечно, иди, – я не понимала, почему он оправдывается. Надо так надо. Не сторожить же ему меня вечно?

– Вечером наша группа будет играть в клубе недалеко от твоей станции метро. Если бы ты пришла на концерт, я был бы счастлив, – внимательно глядя в мои глаза, предложил собеседник.

– Во сколько? – идея мне понравилась.

– Начало в восемь часов, – с энтузиазмом начал пояснять рокер, он достал из кармана джинсов крошечный блокнот и ручку, потом быстро нацарапал координаты клуба и вручил листочек мне. – Я тебя встречу без пятнадцати восемь на входе. О,кей?

– Договорились, – я свернула врученную мне бумажку и улыбнулась.

Каменский ушел, а, молчавший до сего момента спасатель, задумчиво произнес:

– Что ж, он тебя встретит, а я тебя провожу.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – облокотившись на стол, я ближе придвинулась к собеседнику и заглянула в его серые, как небо перед бурей, глаза.

– Правда? – он прищурился. – А что ты скажешь, если я пойду на концерт с тобой?

– Скажу, что я очень рада это слышать, – мои губы растянулись в загадочную улыбку. – Ты ожидал иного ответа?

– Катя, – парень помолчал. – Почему мне кажется, что ты со мной играешь?

– Во что? – я невинно заморгала, прикинувшись глупой, ничего не понимающей девочкой.

– Тебе виднее.

– Думаю, ты ошибаешься, – мне стало весело, о чем свидетельствовало лукавое выражение моего лица.

– Отнюдь.

– Объясни? – я еще больше придвинулась к нему, едва не ложась животом на стол.

Он оценивающе осмотрел мою странную позу, потом спокойно проговорил:

– Если бы ты села на него, тебе было бы удобней.

– На столах не сидят, – парировала я, окинув взором белую пластиковую поверхность, на которой лежали мои локти и большая часть туловища. – И не увиливай, пожалуйста, от ответа.

– Хорошо, – Валентин улыбнулся. – Твоя игра называется «провокация», Катя.

– То есть? – меня разбирало любопытство.

– Ты провоцируешь меня на действия, о которых я буду жалеть, – серьезно сказал парень и тоже, положив руки на стол, придвинулся ко мне.

Наши лица были так близко, что я чувствовала его теплое дыхание, от которого непослушные рыжие прядки, спадавшие на мою щеку, легонько шевелились. Он медленно опустил взгляд на мои приоткрытые губы и… резко встал, что-то прорычав.

– Ты куда? – я удивилась его странному поведению. – Мы еще не закончили разговор, – в моем голосе слышались нотки разочарования, которые я никак не могла скрыть. – Вернись обратно, будь так любезен.

– Как пожелаешь, – он опустился на свое место, уставившись на меня с вызовом.

– Ну и как тебя понимать, дорогой? – я чуть-чуть приподняла бровь, продолжая неотрывно смотреть на него.

– Катенька, – вкрадчиво произнес собеседник. – Я ведь не каменный.

– Вижу, – мои губы дрогнули, готовые улыбнуться. – И что с того?

Быстров с интересом разглядывал черты моего лица, потом осторожно коснулся ладонью щеки и тихо пробормотал:

– Ты такая красивая.

– Спасибо, ты тоже ничего, когда выспишься, конечно, – шутя, отозвалась я.

Но он не улыбался. В серых глазах зажегся непонятный огонь, способный охватить яркими языками пламени не только его, но и меня. Завороженная таинственным пожаром, я была не в силах оторвать от него взгляд. Мужские губы обожгли мой рот так жарко, что я невольно подумала, закрывая глаза: «Боже правый, я сейчас сгорю!» Костер, разожженный страстью, охватил мое сердце, растекаясь горячей лавой по венам. Он целовал меня, жадно впиваясь в податливые уста. Голова моя кружилась, опущенные веки томно подрагивали, а губы предательски отвечали на его безумно приятный поцелуй, от которого тело охватила сладкая истома. В безудержном порыве взаимного желания мы каким-то образом свернули со стола пустую кружку, которая, упав на пол, жалобно звякнула и разлетелась вдребезги. Я резко отпрянула, удивленно заморгав ресницами. Что меня поразило больше – разбитая чашка, или мое непростительное поведение, я не знала. Валентин смотрел в мои глаза, тяжело дыша и хмурясь. Он молчал, становясь с каждой секундой все более мрачным.

– Прости, – наконец сказал Быстров и, опустившись на корточки, принялся собирать осколки.

Я молча села на табуретку, тряхнув головой, чтобы избавиться от ощущения все еще горящего на губах поцелуя. Через какое-то время мне удалось с собой справиться, и я почти совсем спокойно произнесла:

– Тебе надо поспать немного, а то лицо осунулось и мешки под глазами… Я постелю постель, ладно?

Он кивнул, сосредоточенно занимаясь погибшей кружкой, вернее, тем, что от нее осталось. Не дожидаясь более развернутого ответа, я отправилась в комнату. Вскоре Валя тоже пришел туда. Я довольно быстро сменила белье на кровати, и, указав парню рассеянным жестом на приготовленное ложе, тихо сказала, отводя взгляд:

– Спальня в твоем распоряжении, а я пойду заниматься.

Он поймал меня за руку, когда я двинулась к выходу. Мое тело вздрогнуло, отзываясь на его внезапное прикосновение. Колени задрожали, а сердце, точно птица в клетке, начало яростно биться. Я хотела сбежать, причем немедленно и… хотела остаться.

– Катя, Катенька… – его голос сорвался, а сильные руки молниеносно подхватили меня с пола, подняв в воздух так, чтобы наши глаза были на одном уровне. – Пожалуйста, останови меня.

Я смотрела на Валентина, понимая, что сделать это не смогу. Он держал меня за талию, по-прежнему не желая опускать. Я медленно подняла руки и осторожно положила их на шею того, в кого незаметно для самой себя успела влюбиться. С его губ слетел звук, напоминающий сдавленный стон. В мгновение ока я оказалась прижатой к его твердой груди. Мои пальцы, скользя по шее мужчины вверх, зарылись в его белокурых мягких волосах. Он нежно гладил меня по спине, с каждой секундой опускаясь все ниже и ниже. Когда Валентин сжал мои бедра, я сама прильнула к его рту, мечтая вновь ощутить вкус его чувственных губ. Мы целовались, как шальные, боясь упустить хоть что-то из водоворота ярких головокружительных эмоций, в которые стремительно погружались. Получив мое, не высказанное словами согласие, Быстров уже не мог остановиться. Его усталость исчезла без следа, уступив место всепоглощающей жаркой страсти, стремящейся сжечь нас в огне неукротимого желания. Он хотел меня так же сильно, как я хотела его. Но, ко всему в придачу, я еще его и любила…

Настырный телефонный звонок, как непрошеный гость, ворвался в созданный нашими чувствами мир, разбивая вдребезги его хрупкую конструкцию. Я отшатнулась, с трудом переводя сбившееся дыхание. Он тяжело повалился на кровать, прикрыв руками лицо. Мои ноги сами двинулись на призывный звук отчаянно вопящего аппарата.

– Алле, – запыхавшимся голосом проговорила я, беря трубку. – Кто это?

– Катерина, это я, – самодовольный тон «Мистера галстука» резанул по ушам, точно лезвие бритвы. Я даже испытала нечто похожее на боль. – Ты просила звонить, вот я и решил выполнить твою просьбу. Тем более, у меня есть идея.

– Слушаю, – вяло пробормотали мои опухшие от жарких поцелуев губы.

Я поправляла находящуюся в жутком состоянии одежду, искренне жалея, что не отключила вовремя телефон.

– Я много думал над произошедшим с тобой инцидентом, – он многозначительно замолчал.

– Ну, и?

– Я порылся в нужных книгах и решил, что необходимо составить психологический портрет насильника, тогда вычислить его будет гораздо проще. Но ты должна для этого подробно мне все.

– Иди ты в баню! – рявкнула я, намериваясь бросить трубку, но громкое «Стоп! Я еще не все разъяснил!» остановило мой порыв.

Смягчившись, я позволила Егорову навешать на мои уши море всякой психологической лапши, приправленной доброй порцией мистицизма и прочей, абсолютно непонятной мне научной чепухи. Когда я была загружена заумными речами собеседника до такой степени, что даже в траектории пути усатого рыжего таракана, нагло проползающему по дверному косяку, видела скрытый смысл, продиктованный неизвестно чьим завуалированным «ЭГО», Андрей, наконец, устало произнес:

– Ну, так ты мне поможешь с описанием маньяка?

– Нет, – тупо глядя на наглое насекомое, сказала я.

– Как хочешь. Придется заняться этим делом в одиночку. Я понимаю, что твои чувства перекрыты, в связи с полученной подсознательной сексуальной травмой, которую тебе нанес преступник, поэтому твое внутреннее «Я» запрещает тебе разглашать информацию, помимо воли. Я не виню тебя за это, Катя, – великодушно закончил парень.

Я нервно хихикнула, уверенная в том, что если немедленно не прекращу эту идиотскую беседу, то мое одуревшее от его слов сознание, выскажет ему все, что о нем на данный момент думает.

– Пока, – сказала я и опустила трубку на рычаг, – вот не было печали, теперь еще этот умник со своей ненормальной помощью прилип…

Когда я вошла в комнату, Валентин уже спал. И не мудрено, ведь «Мистер галстук» излагал свои мысли минимум полчаса, если не больше. Подойдя к любимому, я осторожно прикрыла его тело краем одеяла, любуясь спокойным выражением красивого лица. Постояв немного рядом, я решила-таки отправиться к учебникам. Завтра в десять утра мне предстояло сдавать экзамен.

Быстров проснулся около четырех часов вечера. За это время мне еще три раза звонил Егоров, продолжая упорно добиваться подробного описания насильника, но кроме тупого «Отстань!», которое я повторяла при каждом разговоре по несколько раз, новоиспеченный детектив ничего не услышал.

– Мне надо переодеться перед концертом, – застыв в дверном проеме, проговорил Валентин. – Я схожу к себе, а в семь вернусь. Будь, пожалуйста, дома.

– Хорошо, – я оторвалась от разложенных по столу лекций и подошла к нему. – Может, хочешь поесть?

– На своей территории перекушу, – он кисло улыбнулся, сосредоточенно изучая меня.

– Как знаешь, – отозвалась я тихо. – Ты хоть выспался?

– Да, спасибо. И… – парень замялся. – Прости, что я не смог сдержаться тогда. Я сожалею.

– Ничего, – мой голос прозвучал сухо. – Забудем об этом. Мы с тобой просто друзья.

– Как пожелаешь, – Валя вежливо улыбнулся, но глаза его стали холодными, как, впрочем, и мое уязвленное сердце.

Я чуть не объяснилась в любви этому человеку, а он, видите ли, сожалеет… Больше мы не общались. Быстров молча оделся в прихожей и, наказав псу меня сторожить, ушел, захлопнув за собой дверь. Я даже не вышла проводить его, усердно создавая видимость тщательного изучения лекций, строки которых расплывались перед глазами, так как те наполнились предательскими слезами, но он этого не видел.

– Будь ты трижды проклят, чертов спасатель, спаситель, искуситель! – свернув на пол груду учебников, простонала я, давая волю обиде, закравшейся в мою душу.

Слезы текли ручьем, настроение испортилось. Наревевшись вдоволь и твердо решив, что больше не позволю чувствам ломать мне жизнь, я гордой поступью отправилась в ванную, чтобы привести себя в порядок перед походом в клуб. Мне пришлось изрядно повозиться с собственным лицом, так как глаза опухли от слез, ну а губы… от поцелуев, и мало того, на нижней, ко всему в придачу, проступил фиолетовый синяк, как доказательство утренних событий.

Тяжело вздохнув, я начала исправлять не совсем товарный вид своей физиономии, с помощью обильной косметики. Макияж получился ярким, как, впрочем, и положено вечернему. В конце концов, я в ночной клуб иду, а не в университет. Так что броские тени, черные ресницы с активной подводкой глаз, а также алая помада на четко очерченных контуром губах выглядели вполне подходящими к случаю. Создание нового имиджа заняло у меня час. До встречи с Валей оставалось совсем немного. Я быстро перевернула гардероб и нашла там длинное шерстяное платье в обтяжку с глубоким вырезом, обнажившим верхнюю часть плеч. Его-то я и надела.

– Вроде, все! – сказав это самой себе, я еще пару раз оценивающее осмотрела свое отражение в зеркале и начала собираться на улицу, чтобы успеть прогулять до встречи с Быстровым овчарку.

Когда мы вернемся с концерта, я не знала, поэтому решила вывести пса сейчас. Лари не очень-то обрадовался столь раннему выгулу, но все-таки смирился и, как настоящий друг, не подвел меня, быстро закончив все свои дела.

Валентин опаздывал. Отведя собаку домой, я немного подождала парня в квартире, после чего спустилась вниз и принялась прогуливаться возле подъезда. Его отсутствие давило на нервы. Потоптавшись возле парадной, я сдуру пошла за дом, предположив, что спасатель может придти оттуда.

И он пришел… вернее не он, а кто-то еще, отделившийся от стены, как тень, и бесшумной походкой приблизившийся ко мне. Как только я заметила на его лице знакомые полоски натянутой до подбородка шапки, в голове моей все смешалось, и в шальном круговороте перепутанных мыслей высветилась, как табличка, фраза Эдика о приемах самообороны. Словно по команде, я отвела назад руку и, сжав ее в кулак, ударила незнакомца по «петушиной» физиономии. Он взвыл от боли и сильно толкнул меня в грудь. Не удержав равновесие, я начала медленно падать. Перед глазами мелькнули черные брюки насильника, с идеально отглаженными стрелками. Я сильно ударилась головой о бетонный выступ на тротуаре и потеряла сознание.