Текст книги "Флирт с маньяком (СИ)"

Автор книги: Ева Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Есть на то причины, – серьезно произнесла она. – Хочешь с ними ознакомиться?

– Буду весьма признателен, – он наигранно вежливо поклонился, продолжая испепелять собеседницу глазами.

Через несколько минут Климова включила запись ее беседы с Марией Ивановной. Слушая хвалебные рассказы матери о своей персоне, Андрей, время от времени, хмурился, иногда хватаясь за голову, или тихо шептал: «О, нет!» А когда речь зашла об увлечении Каменского шапками – «петушками» в подростковом возрасте, его пробрал нервный смех, перешедший в громкий хохот, от которого на глазах парня выступили слезы.

– Чего ты так веселишься? – сурово поинтересовалась Вера.

– Катя, – проигнорировав ее вопрос, обратился ко мне Андрей. – Ты тоже считаешь меня маньяком?

Я отрицательно покачала головой, чему он очень обрадовался.

– Она считает им меня, – хмуро проговорил Валя. – Только не понимаю, почему?

– Потому что ты стал вспыльчивым, потому что ты бросаешь трубку во время разговора, а еще, потому что ты хромаешь, и дома тебя не было, когда на меня напали, и…

– Стоп! – он оборвал мою вдохновенную речь. – А то, что случилось между нами пару дней назад значения не имеет?

– И что между вами случилось?! – в один голос воскликнули рокер и моя подруга. Они удивленно уставились друг на друга, пораженные такой солидарностью.

– Это не мешает тебе быть психом, – опуская глаза и краснея до корней собственных волос, пробубнила я.

– Естественно, я псих, – Валентин завелся. – Потому что я с ума схожу от одной мысли, что тебе грозит опасность, а ты от меня бегаешь, не желая видеть. Я хочу защищать тебя, а не гоняться за тобой по городу.

– Спокойно, ребята – приняв на себя роль миротворца, сказала Вера. – Вы так подеретесь еще, чего доброго.

– Я не имею привычки поднимать руку на женщин, – с упреком ответил Быстров.

– Зато Катя имеет привычку лупить неугодных ногами, – предупредила она его. – Я сегодня ночью познала это на своем опыте.

Мне стало смешно. Я вспомнила сидящую на полу подругу, пострадавшую от моих ночных сражений. Верка тоже улыбнулась. Мы с ней переглянулись и начали хохотать, разрядив тем самым вновь накалившуюся обстановку. Парни недоуменно смотрели на нас, не решаясь поинтересоваться причиной столь буйного веселья. Вероятно, они сочли, что смеющиеся девушки гораздо лучше агрессивных.

– Ладно, – наконец, сказала Вера и, обернувшись к Каменскому, добавила. – Теперь давай оправдывайся.

– Зачем? – он не понял.

– Ну, ты ведь пояснишь нам заявления твоей матери?

– А что здесь пояснять? Она изо всех сил расхваливала сына, активно привирая при этом. Благими намерениями вымощена дорога в ад. И, вообще, как тебе удалось ее склонить к беседе?

– Я назвалась журналисткой.

– Бедная мама, – фальшиво сокрушался парень. – Она попалась на удочку сероглазой авантюристки. Хотя… – он внимательно посмотрел на Климову, правая бровь которой поползла вверх. – Глядя в твои завораживающие своей глубиной глаза, запросто можно попасться на крючок.

Я прыснула от смеха, зажав ладонью рот. Кажется «подсудимый» очарован «прокурором». Вот уж неожиданный поворот «судебного процесса». Подруга помолчала немного, потом язвительно произнесла:

– Подхалимаж тебе не поможет. Я все равно считаю, что преступник – ты.

– Но ведь ты знаешь, что нет, – уверенно заявил Андрей, лукаво улыбаясь, чем поверг Верку в полную растерянность.

Она недовольно фыркнула, не желая отвечать на его утверждение, и принялась мыть две несчастные кружки, к одной из которых так никто и не притронулся. Зазвонил телефон. Он, вообще, последнее время часто звонил. Я даже успела привыкнуть к его бесконечным трелям, приносящим с собой то приятные, то не очень, новости. Кому заблагорассудилось пообщаться со мной нынче, я не знала. Основные претенденты на телефонные беседы сидели за столом в моей квартире. Значит, это либо родители, либо следователь. Третьего не дано.

Оказалось, что есть и еще один вариант. Я поняла, что ошиблась в предположениях, как только сняла трубку.

– Катерина, ты живая еще? – шепотом спросил «Мистер галстук». – Они тебя не убили?

– Нет, Андрюша, – вздохнув, ответила я. – Мы пока беседуем, а убийство и изнасилование отложили на потом.

– Как ты можешь так спокойно об этом говорить?! – перепугался собеседник, позабыв об осторожности, отчего его голос стал громче. – Они же маньяки!!!

Слушая реплики Егорова, я почему-то подумала, что ребята не зря пытались проверить его мягкое место. Данная процедура ему совсем не помешает. Я и так боюсь всех подряд, а он подливает масло в, и без того ярко горящий, огонь, разведенный моим «сорванным с катушек» воображением. Если события будут развиваться в таком духе, я, непременно, окажусь в психбольнице, куда меня, если честно, совсем не тянет.

– Послушай, милый, – притворно любезно начала я. – Ты бы не кричал так громко, а то они, не дай Бог, тебя услышат.

Данного заявления, вполне, хватило, чтобы однокурсник с воплей перешел на писк.

– Катя, поверь мне. Ты сильно рискуешь.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского, – раздраженно парировала я. – Хотя до двадцати одного спиртные напитки детям, вроде тебя, запрещены.

– Твое перепуганное сознание говорит со мной твоими устами, пытаясь уязвить меня, – снисходительно заключил парень. – Но, я знаю, что на самом деле ты не хочешь меня обидеть своими глупыми заявлениями.

– Андрюша, – я подбирала слова, чтобы не послать его подальше открытым текстом. – Я, действительно, не хочу говорить тебе гадости, но, если ты немедленно не оставишь меня в покое, я за себя не ручаюсь. Я и так близка к паранойе, а твои речи упорно пророчат мне роль пожизненной клиентки дурдома.

– Это все же лучше, чем попасть в могилу, – обиженно пробурчал собеседник.

– До свидания, Андрей, – сквозь зубы процедила я.

– Пока, ненормальная. Я понимаю, почему на тебя нападают насиль…

С силой бросив трубку на рычаг, я гневно посмотрела на телефон, размышляя, стоит разбить его об стенку прямо сейчас, или немного повременить с приведением в силу смертного приговора? Когда раздался очередной звонок, я искренне пожалела, что не угробила аппарат несколько секунд назад.

– Алло? – гробовым тоном произнесла я.

– Кать, это Эдик. Привет.

У меня с души упал камень, а на губах появилась улыбка. Слышать голос этого парня после разговора с «Мистером галстуком» было настоящим счастьем.

– Здравствуй, ты откуда?

– С работы. У меня тут проблемка одна, связанная с тобой.

– То есть? – я насторожилась.

– Помнишь тех ребят, которых мы повязали?

– Да.

– Типа из больницы мы тоже арестовали.

– Ну, и?

– Короче, сегодня пришел на них запрос по делу об изнасиловании, и там фигурирует твое имя, – без особого энтузиазма сообщил Эдуард.

– Это и есть проблема? – вздохнув с облегчением, сказала я.

– Да. Ты ведь не хотела, чтобы всплывала твоя фамилия, – пробормотал собеседник. – И Валька был против.

– Эдик, я сама дала следователю информацию о вымогателях. Возможно, есть связь между ними и «полосатым козлом», который упорно меня преследует.

– До сих пор? – забеспокоился парень.

– Вчера утром его покусал Лари.

– «Yes!» – на английский манер воскликнул он, и тут же спросил. – Значит, насчет запроса можно не беспокоиться?

– Можно.

– Ну, и прекрасно. А то я весь день гружусь по этому поводу. Не хочется вас с Валентином подставлять.

– Спасибо, – мне была приятна его забота.

– Ладно, я все-таки на службе. Поболтаем как-нибудь потом. И не забудь, что мы договорились сводить детей в кафе.

– Я помню.

– Тогда созвонимся.

– Ага.

Он положил трубку, а я еще какое-то время слушала гудки. Потом, наконец, отошла от аппарата, подарив ему на прощанье вполне миролюбивый взгляд. Когда мои ноги очутились на пороге кухни, там царила спокойная, даже умиротворенная атмосфера. Вера с кислой улыбкой на губах слушала рассказ Андрея о его творческой жизни, а Быстров молча пил налитый кем-то чай, изредка вставляя короткие фразы в монолог друга. Кажется, Климова оттаяла. Или, по крайней мере, дала бедному рокеру шанс доказать на деле, что он не маньяк. А, может, ей, просто, надоело кидаться на него по каждому поводу, принимая в штыки любую реплику. Увидев меня, подруга оживилась:

– Кто звонил?

– Егоров, – я усмехнулась.

– И что?

– Он ждет, когда нас с тобой убьют и изнасилуют, – окинув представителей мужского пола прищуренным взглядом, сообщила я.

Парни нахмурились, услышав такое заявление.

– Как ты терпишь этого кретина? – раздраженно спросил Валентин.

– Больше не терплю, – честно призналась я.

– Правда? – спасатель недоверчиво посмотрел на меня.

– Да. А еще я разговаривала с Эдиком.

– Чего он хотел? – на лице Вали появилось заинтересованное выражение. – Я давно с ним не общался. Со дня праздника у тебя дома.

– Все в порядке, просто он беспокоился по поводу запроса на вымогателей от моего следователя. Я объяснила ему, что в курсе.

– Ясно, – собеседник помрачнел. – Ты проболталась менту о своей истории с бандитами.

Меня очень удивила его реакция. Что такого особенного я сделала? Как можно утаивать информацию, которая способна помочь следствию? И почему Быстрову это так сильно не нравится. Неужели он что-то скрывает?

Во мне с новой силой проснулись подозрения, о которых я уже успела позабыть, убедив себя в том, что ни Валя, ни Андрей преступниками не являются. Их забота усыпила мою бдительность. Я решила, что настоящему маньяку нет смысла так сильно печься о моей безопасности. А теперь…

– Ну, и что здесь такого? – поинтересовалась я, уставившись на парня.

– Ничего. Надеюсь, что неприятностей от этой шайки у тебя не будет.

– Валентин, – я стала серьезной, – недавно изнасиловали девушку. Я сама чуть не стала жертвой нападения, а ты толкуешь о какой-то ерунде.

– Я боюсь за тебя, – печально произнес он. – И поэтому хочу оградить тебя от всего на свете.

– В таком случае, проще было бы «всё» оградить от меня, – мой тон стал язвительным. – Сколько можно прятаться? Надо опасность встречать лицом, а не спиной, тогда шансов на победу будет гораздо больше.

Спасатель вздохнул, подперев ладонью подбородок. Он по-прежнему смотрел на меня. Его серые глаза таили грусть осеннего неба, но бури в них не было, лишь нежность и участие. Я не могла отвести взгляда от его дорогого сердцу лица, почти физически ощущая, как рушатся все мои подозрения, выстроенные трезвым холодным рассудком. Идя на поводу собственных эмоций, я, напрочь позабыв об осторожности, протянула руку к его щеке и коснулась кончиками пальцев прохладной кожи. Быстров перехватил мою ладонь и осторожно поцеловал ее, не обращая внимания на то, что мы не одни. Хотя о присутствии подруги и рокера, вполне можно было забыть, так как они сидели, точно мыши, не произнося ни слова, будто боялись нарушить ход происходящих событий. Выполнение этой миссии взял на себя громко зевнувший Лари, который, проснувшись, пришел из комнаты, где спал, сюда.

Я осеклась, отскочив подальше от любимого. Пес медленно двинулся к своей миске и, не обнаружив там ничего вкусного, укоризненно покосился на меня.

– Покорми собаку, – предложил Каменский, потрепав овчарку по холке.

– Еще рано, – возразила я, наблюдая, как радостно колышется собачий хвост, приветствуя парней.

Лари явно не видел в них угрозы. Напротив, он проявлял к обоим искреннее дружелюбие, что не очень-то вязалось с его отношением к моему преследователю. Поведение пса меня окончательно успокоило. Я даже насыпала ему корма в знак благодарности за принесенное облегчение. Скорей всего, ребята, действительно, не имели ничего общего с насильником, они просто пытались мне помочь, вот и все. Иначе мой четвероногий друг непременно признал бы свою вчерашнюю жертву.

Мы просидели на кухне допоздна, обсуждая разные темы, и, совершенно, избавившись от подозрительности, а вместе с ней и от агрессивного настроя, с которого началась наша беседа. Одним словом, в морозных отношениях наступила оттепель, чему гости были очень рады. Я заметила, что Андрей слишком уж сильно заинтересовался Веркой, в то время как она лишь кисло усмехалась, выслушивая комплименты, которые он без конца отпускал в ее адрес. Мне было любопытно наблюдать за ними. Бедный парень! Знал бы он о недавней трагедии подруги на личном фронте… Она же твердо решила не доверять больше мужчинам, поэтому все попытки рокера понравиться ей разбивались о холодную стену Климовского упрямства. Но и упорству музыканта можно было позавидовать. Короче, эти двое друг друга стоили.

– Пора выгуливать собаку, – взглянув на часы, сказала я. – Да и вам, наверное, надо домой.

– Успеется, – возразил мне Быстров. – Кстати, если хочешь, я сам схожу с Лари на улицу.

Я пожала плечами, не видя особых причин возражать. Каменский составил ему компанию, и вскоре оба гостя исчезли за дверью в сопровождении счастливого пса, вертящегося вокруг них, как юла. Я даже почувствовала укол самолюбия, глядя, как довольна овчарка мужской компанией. Ну, что это за солидарность? Где преданность хозяйке? Или он считает, что ради прогулки все средства хороши, лишь бы поскорее оказаться на свежем воздухе и повидать знакомых собак? Э-эх, подлиза!

– Знаешь, Вера, – проговорила я задумчиво, когда мы остались с ней одни. – Похоже, мы насильника ищем не в той среде.

– Возможно, – отозвалась подруга, оперевшись на косяк. – Эти двое больше напоминают друзей, нежели врагов.

– И Лари того же мнения.

– Тогда кто? – на ее лице появилось сосредоточенное выражение, заставившее тонкие брови девушки едва заметно сойтись на переносице. – Вдруг ребята правы, и это Егоров?

– Вряд ли, – я усмехнулась. – Мало ли ненормальных в «Медухе»? Маньяком может оказаться любой.

Продолжая рассуждать на данную тему, мы перебрались на кухню, где занялись приготовлением еды. Держать гостей на голодном пайке столько времени было стыдно. Поэтому я с энтузиазмом поддержала Веркину идею, относительно того, чтобы наварить картошки с грибами и маринованными помидорами, которые заполняли мой холодильник.

Минут через пятнадцать после ухода мужской половины в дверь начал кто-то звонить, упорно не желая снимать палец с одуревшего от такой наглости звонка, истеричные раскаты которого разносились по всей квартире. Я, бросив нож в кастрюлю с очистками, бросилась открывать, едва успев второпях ополоснуть руки. Как только щелкнул замок, дверь с грохотом распахнулась, чуть не заехав мне по лбу. В прихожую ввалилась странная процессия. Первым через порог перелетел незнакомый мне мужик с перепуганными круглыми глазами и трясущимися губами. Он был одет в драповое серое пальто, а на голове его виднелась изрядно съехавшая на бок кепка. Руки незнакомца были заведены назад и крепко удерживались там разъяренным Валентином, потемневшие глаза которого метали гневные молнии. Следом появился Лари, отчаянно пытаясь вырвать поводок из сильных пальцев Андрея, не пускавшего собаку вперед. Причиной повышенного внимания пса был бледный, как мел, тип, плененный спасателем.

Я еще раз взглянула на неизвестного. На вид ему нельзя было дать больше сорока-сорока пяти лет. Худощавый, светловолосый с длинным орлиным носом и бледно-голубыми затравленными глазами. На плече у мужчины висела широкая тряпочная сумка с плотным дном.

– Мы поймали его! – торжественно сообщил Валентин, свирепо швырнув несчастного в направлении кухни. – Лари его узнал. И этот…

– Лисичкин, – представился шепотом незнакомец, жалобно глядя на меня и прижимая к сердцу сумку. Он чудом удержался на ногах после толчка, которым его наградил парень.

– Короче, он во всем признался, – закончил свою фразу Валя. – Это точно он, все сходится!

– Я больше не буду, ребята, – запричитал странный господин, пятясь назад, чтобы спрятаться от пытавшегося к нему пробиться пса.

Каменский предусмотрительно оттащил овчарку в комнату и плотно закрыл дверь, намериваясь тем самым удержать собаку там. Сбесившийся Лари громко лаял, стремясь разодрать когтями дверь. Я ничего не понимала, переводя полный недоумения взгляд с одного действующего лица на другое. Наконец, мои глаза уперлись в слезливое выражение на физиономии мужчины, который вновь заскулил:

– Обещаю, я больше к ней не подойду никогда. Даже смотреть в их сторону не буду…

– В их?! – Быстров побелел от злости. – Так, значит, она не первая?

– Нет, – пряча голову в плечи, пропищал господин Лисичкин. – Их много было.

– Вот, мерзавец! – рявкнул рокер, исподлобья наблюдая за незнакомцем. – Стоило спустить на него собаку.

– Нет, не надо! – перепугался несчастный, прижимая к себе сумку с еще большей силой. – Пожалуйста.

– Катя, это он? – грозно спросил Валентин, обняв меня за плечи.

– Нет, – честно призналась я, догадавшись, о чем идет речь. – Тот был крупнее и не такой худой, да и одежда на нем совсем другая.

– Но ведь он признался? И пес его узнал… – парень на секунду задумался.

– Я могу с вами поделиться деньгами, вырученными за других, – жалобно промямлил Лисичкин.

– Что?! – оба моих друга взбеленились.

– Тебе за эти безобразия ещё кто-то платит? – взревел спасатель, сжав кулаки. – Говори, кто?!

– Хозяева, – съежившись, пробубнил бедняга, будучи не рад, что заикнулся о финансах вообще.

– Какие хозяева? Где они живут? – не унимался Валя, готовый в любой момент придушить собеседника.

– Успокойся, – положив ладони ему на грудь, сказала я. – Это не он.

– Он, – упрямо проговорил Быстров.

– Нет. Мне виднее.

– Тогда пусть снимает штаны, – предложил не менее сердитый, чем Валя, Андрей. – Мы и проверим: он это или нет.

Мужичок прижался к стенке так сильно, точно надеялся сквозь нее просочиться. Его лицо стало бледно-зеленым, а губы посинели, казалось, бедолага сейчас зарыдает. Он крепко схватился за бедро, вероятно, пытаясь не позволить таким образом оставить себя без брюк.

– Парни, пощадите, – взмолился Лисичкин. – Я, правда, больше ни одной не трону. Вот вам крест, – он быстро перекрестился, после чего снова обхватил сумку.

– Вот, урод! – процедил рокер, двинувшись к собеседнику с таким видом, будто хотел его поколотить. Хотя… может, так оно и было. – Катерина, звони в милицию.

– Стоп! – Вера преградила Каменскому дорогу, заслонив собой жертву его гнева.

– В чем дело? – Андрей не понял ее поступка, отчего брови его заметно поднялись.

– Вам не кажется, что здесь кто-то скулит? – обращаясь ко всем нам, проговорила моя подруга. В помещении воцарилась тишина, и тихое повизгивание стало слышно отчетливей.

– Лари? – предположил спасатель более спокойным голосом.

– Что в сумке? – строго спросила Климова у незнакомца.

– Муся, – робко отозвался тот.

– Какая еще Муся? – в моей голове мелькнула смутная догадка.

– Последняя. Вот тебе крест, последняя! – принялся оправдываться собеседник.

– Собака, что ли? – поинтересовалась я, чувствуя, как к горлу подступает смех.

– Да, болонка французская. Мне за нее две сотни обещали. Могу поделиться, – он достал белую крошечную собачку из ее вынужденной темницы и показал мне. – Муся зовут.

Я начала хохотать, сгибаясь пополам и утирая кулаком слезы. Кроме Веры, мой приступ безудержного веселья никто не понял. Подруга же, хватаясь от смеха за живот, опустилась на стул, боясь, что свалится на пол. Лица остальных вытянулись от недоумения.

– Идите восвояси, уважаемый, – продолжая улыбаться, проговорила я. – А собачку верните. И не забудьте, что Вы нам обещали.

– Да, да, да… – лепетал счастливый Лисичкин, почувствовав близость спасения.

Он выскочил за дверь с такой скоростью, что я с трудом успела заметить мелькнувшие на лестнице подошвы его потрепанных сапог.

– Зачем ты отпустила маньяка? – хмуро осведомился Быстров, подойдя ко мне сзади.

– Потому что он – не маньяк, – весело ответила я.

– То есть?

– Освободите бедного Лари из тюрьмы! – крикнула из кухни все еще хохочущая Верка.

– Может, вы объясните, в чем дело?! – раздраженно воскликнул спасатель, поддержанный кивком головы рокера.

– Вы поймали похитителя мелких собак, который потом возвращает украденных любимцев хозяевам за небольшое денежное вознаграждение, – пояснила я. – Правда, после сегодняшнего приключения, у него вряд ли ещё возникнет желание красть чужих любимцев.

– А как же Лари? Ведь он узнал в нем насильника, – возразил Валя.

– Нет, – я усмехнулась. – Он просто почуял суку с течкой, которую господин Лисичкин прятал в сумке.

Быстров захохотал, закрыв ладонью глаза. Он, наконец, понял свою ошибку. У Андрея губы тоже растянулись, как он ни старался их сдержать. Комичность ситуации была налицо, парни скрутили не того типа. Хотя… так ему и надо. Не будет таскать чужих питомцев. Моя подруга, видя, что ее требования никто не выполняет, собственноручно выпустила пса из комнаты. Он принялся энергично обнюхивать места, где находился мужчина с болонкой, не обращая на нас особого внимания.

– Ну, вы, даете, мальчики! – весело воскликнула Верка. – Чуть что, сразу штаны снимать заставляете. Вы так со всеми обращаетесь?

– Почти… – усмехнулся Каменский.

– Может, вы и к доценту наведались, а то он мне сегодня «пять» поставил ни с того, ни с сего, – пошутила я, хитро глядя на собеседников.

– Ну… – протянул Быстров, почесав затылок.

– Что «ну»? – веселость сползла с моего лица, оставив на нем отпечаток недоверчивости и удивления.

Парни переглянулись… Воцарилось молчание. Внезапный Веркин смешок привлек мое внимание. Подруга нервно хихикнула, потом еще раз, а затем она буквально захлебнулась завладевшей ею волной хохота.

– Отвечайте, черт возьми! – воскликнула я, хмурясь. – Вы были у Кривошеина?

– А как ты догадалась? – вместо ответа невинно спросил Валентин.

У Климовой начался очередной приступ ненормальной веселости. Андрей попытался поднять ее с пола, но она лишь отмахнулась, проговорив сквозь смех:

– Вы с него штаны тоже сняли?

– Да, – честно признался Валя.

Я оторопела. Вот, значит, с кем встретился Герман Павлович. Стоило ли углубляться в рассуждения по поводу сошествия на него темных сил или гласа Божьего. Разгадка оказалась проста до безобразия. Бедного преподавателя навестила парочка заинтересованных его задницей парней.

– Он, наверное, перепугался до смерти? – не унималась подруга.

– А как ты думаешь? Когда в темном подъезде двое неизвестных оставляют тебя без штанов, разве не струсишь? – едва сдерживая улыбку, отозвался рокер. – Ваш доцент так усердно причитал, клянясь, что больше никогда не совершит ни одного плохого поступка, что мы сжалились и отпустили его.

– Проверив предварительно интересующую нас часть тела, – добавил к речи друга Валентин.

Воображение активно рисовало мне картины, описываемые собеседниками. Бедный, бедный, бедный Герман Павлович! В подъезде, без брюк, с непонятно чего требующими от него типами… Да, такого приключения не пожелаешь и врагу!

– Но, к сожалению, следов от Лариных зубов мы там не обнаружили, – печально вздохнул Быстров. – Твой преподаватель – не маньяк.

– Зато он теперь стал очень любезным, – успокоила я парня. – И очень доброжелательным. Ваш ужасный поступок разбудил в Кривошеине добрые чувства, глубоко дремавшие до сего дня.

Мне было смешно. Как я раньше не догадалась, что превращение похотливого доцента в «Божий одуванчик» – дело рук этой парочки, странным образом сдружившейся за последние сутки. И теперь они ставят на уши всех моих знакомых мужчин, которые кажутся им подозрительными. Ну и дела, однако, творятся вокруг, а я ничего не замечаю. Надо быть внимательнее, а то так самое интересное можно и пропустить.

– Значит, ты не сердишься? – заглянув мне в глаза, спросил Валя.

– Сержусь, конечно, – улыбаясь, ответила я. – Перепугали Егорова, провели через экзекуцию Кривошеина, чуть не побили несчастного Лисичкина. Вы, ребята, просто крестовый поход устроили какой-то. Разве так можно?

– Мы же за тебя беспокоимся! – в один голос сказали оба, я лишь развела руками, а Климова проговорила, став серьезной:

– Вы, случайно, по заказу штаны не снимаете? А то у меня есть кандидат для данного мероприятия.

– Кто? – заинтересовался Каменский, подавая Вере руку, чтобы помочь ей встать.

– Мой бывший парень, – вяло отозвалась она. – Мерзавец, каких мало.

– Рад это слышать, – неосторожно ляпнул собеседник, не успев вовремя прикрыть себе рот.

– Что?! – глаза подруги округлились.

– Я имел в виду… – начал оправдываться рокер, но это не спасло его от звонкой пощечины, которую Вера ему тут же залепила. – Просто ты мне понравилась… – потирая щеку, пробормотал он.

– Поэтому ты и рад, что я встречалась с подлецом? – мрачно осведомилась Климова, прожигая бедного музыканта гневным взором.

– Я рад тому, что сейчас ты уже не с ним.

– Хочешь занять его место? – в упор спросила разъяренная подруга. – Не выйдет. Мне достаточно и одного кретина! – она резко отвернулась и зашагала прочь, громко хлопнув дверью комнаты.

– Иди извиняйся, – сказал Валентин другу, когда грохот, произведенный Вериным уходом, стих, – если хочешь завоевать ее расположение.

Андрей тяжело вздохнул и, растерянно взглянув на меня, полюбопытствовал:

– А у меня шансы-то есть?

Я сдержанно улыбнулась, пожав плечами:

– Если ты готов получить еще пару оплеух, стойко выдержать все ее выходки и наезды, а также доказать ей, что ты не маньяк, не подлец, не кретин и не мерзавец…

– Я понял, – грустно усмехнулся собеседник. – Шанс один на миллион.

– Но она того стоит, – подбодрил парня Быстров.

– Две женщины из числа моих знакомых этого стоят, – отозвался Каменский. – Одну ты у меня увел из-под носа.

Выслушав его заявление, я вопросительно взглянула на спасателя, который демонстративно обнял меня за плечи с абсолютно невозмутимым видом.

– Я ее не уводил, – Валентин лукаво улыбнулся. – Я ее люблю.

– Эй, вы о ком говорите-то?! – решив, что настало время вмешаться, воскликнула я.

– О тебе, – одновременно ответили они, чем повергли меня в полное замешательство. Выходит, Валя влюблен?..

Каменский обречено поплелся вслед за расстроенной Климовой, намериваясь убедить ее не злиться. Мы с Валентином остались вдвоем. Я не могла произнести ни слова, продолжая переваривать полученную информацию.

– Почему ты молчишь? – осторожно поинтересовался он.

– А что я должна говорить? – подняв на него глаза, пробормотала я.

– Не знаю, что-нибудь.

– Ладно. Расскажи мне о том, как тебя укусила собака, – чуть заметно улыбаясь, полюбопытствовала я.

– Тебе это интересней, чем то, что я тебя люблю? – обиженно проговорил собеседник.

– Ты – что? – сделав вид, что не расслышала, переспросила я.

– Люблю.

– Кого?

– Тебя.

– Не поняла, – мне нравилось его допрашивать, в то время как Валя с каждой секундой все больше хмурился.

– Чего ты добиваешься? – раздражаясь, процедил он.

– Наверное, признания, – я пожала плечами.

– Я признался.

– Как-то коряво.

Парень психанул, ударив кулаком по стене, и отошел к окну. Мне стало стыдно. Совесть впилась в сердце, преступив к незамедлительному поеданию его изнутри. Надавив на горло глупой гордости, я медленно приблизилась к любимому и, положив на его спину ладонь, тихо сказала:

– Прости.

– Я люблю тебя, Катенок, – чеканя каждое слово, сказал он громко.

– Спасибо, – это было единственное, что я смогла из себя выжать.

Валентин обернулся, уставившись на меня серыми, как бархат, глазами. Он осторожно приподнял мой подбородок и тихо прошептал:

– Ты такая красивая, Катенька. Я так сильно соскучился по тебе.

Мне стало жарко от его взгляда, а от нежных слов по телу пробежала приятная дрожь. Рискуя поддаться соблазну, я посмотрела на него. Наши взоры пересеклись, разжигая пламя уснувшей на время страсти. Он притянул меня к себе так быстро, что я не успела даже подумать о возможном сопротивлении. Его горячие губы обожгли поцелуем мой висок, скользнув по шеке ко рту. Я затаила дыхание, боясь спугнуть прекрасный сон, которым мне казалось все происходящее. Наш поцелуй был долгим и трепетным, как прекрасный цветок, распустившийся на старом засохшем дереве. Этот бутон олицетворял рождение чувств, ну а корявому стволу отводилась роль угрюмой реальности последних дней. На руинах скучной размеренной жизни я обрела любовь…

– Ну, здорово! Теперь они целуются! – воскликнула Верка, появившись в сопровождении Каменского на кухне. – Пошли отсюда, – схватив своего спутника за рукав, решительно потребовала она, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

– Нет, – я попыталась возразить ей, но Быстров умудрился закрыть мне рот очередным поцелуем, на что я лишь безвольно всплеснула руками, не в силах возражать.

Его уста становились все более настойчивыми. У меня от возбуждения закружилась голова, а руки, помимо моего желания, заскользили по его широкой спине, впиваясь ногтями в кожу парня сквозь тонкую ткань рубашки.

Я приоткрыла затуманенные желанием глаза и увидела куда-то летящий белый потолок, лицо любимого и… окно. Мы стояли возле окна, почти как в ночном кошмаре. Вспомнив страшный сон, я отпрянула от Валентина, испуганно рассматривая его, словно боялась увидеть на нем проклятый «петушок». Но, ничего похожего на полосатую маску я, к счастью, не заметила.

– Что с тобой? – встревожился парень. – Тебе неприятно?

Я тряхнула головой, стараясь избавиться от остатков восхитительных ощущений, которые все еще хранили мои влажные губы.

Так вести себя было нельзя. Тем паче, когда в доме полно народа, не считая любопытной собаки, просунувшей нос в проем приоткрытой Веркой двери.

– В свете последних событий, Валя, – выдавила я из себя, – такие отношения между нами недопустимы.

– Это еще почему? – он нахмурился.

– Пускай сначала поймают преступника.

– Ты снова меня подозреваешь? – в его голосе послышался вызов.

– Нет, – я опустила глаза. – Но здесь столько людей…

– Катенок, ты стесняешься? – губы Быстрова растянулись в хитрую улыбку.

Я кивнула, чувствуя, как запылали мои щеки. Он подошел ко мне и нежно обнял, прошептав в самое ухо:

– Рано или поздно мы все равно останемся с тобой наедине, и тогда ты не сможешь от меня сбежать.

Я уткнулась носом в его грудь, тихо вздыхая. Мне казалось, что в кольце этих сильных рук, я, действительно, в безопасности. Но, чем дольше я находилась там, тем крепче становились тиски, прижимая меня к нему теснее. Я подумала, что если немедленно не ретируюсь, то моя идея с прекращением поцелуев развалится на куски.

– Вы, вероятно, голодные? – смущенно улыбаясь, пробормотала я, отстраняясь от любимого. – Мы хотели приготовить поесть. Надо закончить начатое.

Сказав это, я направилась в комнату, надеясь разыскать там подругу. Верка сидела на кровати и с любопытством рассматривала Андрея, примостившегося на полу возле ее ног. Парень был печален. Из тех обрывков фраз, которые мне довелось услышать, я сделала вывод – он поведал ей о своей погибшей девушке. Увидев меня, оба оживились.