Текст книги "Флирт с маньяком (СИ)"

Автор книги: Ева Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Доехав на автобусе до нужной остановки, я медленно побрела к дому, размышляя на тему связи многочисленных попыток изнасилования за время моей сумасшедшей по накалу страстей сессии. Сзади послышались торопливые шаги. Я обернулась, заметив, как за мной следует высокий молодой парень, одетый во все черное. Сердце замерло. Я прибавила скорость, стараясь оторваться от преследователя, неустанно идущего следом. Однако он нагнал меня, опустив на плечо руку, и вежливо сказал:

– Девушка, Вы забыли на сиденье пакет, – протягивая мне потерянную вещь, он улыбнулся. – Почему Вы так сильно побледнели?

Я облегченно вздохнула, забирая пропажу, исчезновение которой даже не заметила. И что меня напугало? Ведь вокруг куча людей, да и светло еще. Зачем нужно было нервничать и убегать? Вот, глупая…

– Спасибо, – я подарила незнакомцу милую улыбку. – Вы очень любезны. А на счет бледности… Я просто устала.

Мы разошлись с ним в разные стороны. Я даже не спросила его имени, как впрочем, и он моего. Вскоре мои уставшие за день ноги, наконец, получили возможность скинуть узкие полусапожки в уютной теплой прихожей, на пороге которой я оказалась.

Лари встретил меня с виляющим в знак приветствия хвостом и довольной пастью, которая без конца зевала, так как пес до моего прихода мирно спал.

– Становлюсь параноиком, – укорила я сама себя, проходя в комнату, чтобы отнести на полку книги. Не придумала ничего лучшего, кроме как заболеть «манией преследования» в самый неподходящий момент.

Я вздохнула, доставая из пакета его содержимое. В руку попал лист, который мне презентовал Егоров. Я задумчиво повертела его и начала читать.

«Психологический портрет насильника»

1. Он, наверняка, имеет непосредственный контакт со своей жертвой. Вероятнее всего, этот человек состоит в кругу ее знакомых или знает жертву по работе, учебе или иным местам общения.

2. Насильник ведет одинокий, скрытный образ жизни…

Зазвонил телефон. Я отложила в сторону труд «Мистера галстука» и направилась в коридор, чтобы снять трубку.

– Алло? – мой голос был спокойным и немного усталым. – Кто это?

– Катя, где тебя черти носят? – сердито проговорил Быстров.

– То есть, – я не поняла, почему он так раздражен.

– Я заходил в университет. Ты ушла оттуда давным-давно. Где ты была все это время?

– Не твое дело, – меня бесил его тон.

– Ты ездила к Андрею? – слова парня звучали как угроза, мне стало не по себе.

– Прекрати допрашивать, – я крепче сжала трубку, чтобы не выронить ее, так как руки затряслись от нервного напряжения, которое с каждой секундой все сильнее нарастало во мне.

– Отвечай, – потребовал собеседник. – Иначе я за себя не ручаюсь.

– Что с тобой? – стараясь усмирить его гнев, поинтересовалась я более мирным тоном. – Собака укусила, или не с той ноги встал?

– Укусила, – спокойно ответил парень. – Причем большая.

Я замерла, не в силах выговорить ни слова. Что он имеет в виду? Или Валя просто шутит?..

– Когда? – наконец, выдавила я.

– Утром на работе, но это не важно.

– Важно, – прошептали мои губы, а пальцы похолодели. – Как все случилось?

– Катерина, – он вздохнул, – Я приеду к тебе сейчас и расскажу, хорошо?

– Нет! – я аж подпрыгнула от такого заявления. – Не вздумай!

– Почему? – собеседник недоумевал.

– Потому что ты и есть маньяк! – позабыв об осторожности, закричала я. – И укусили тебя не на работе, а возле моего дома сегодня, в начале седьмого утра. Это был мой пес! Я сама видела, как он вцепился в твою задницу. Ты, «полосатый кретин», больше не проведешь меня.

– Катенька… – попытался вставить слово в мою тираду Валентин, но я не слушала его, продолжая истерично вопить:

– Никогда не звони мне! Никогда не приходи! И перестань меня преследовать!!! Иначе я сообщу в милицию. Ты понял?!

– Катюша, не совершай ошибку, – он произнес это так печально, что у меня защемило сердце, а из глаз потекли слезы.

– Оставь меня в покое, – всхлипывая, прошептала я и опустила на рычаг трубку.

Громкие рыдания вырвались наружу, как грозовые раскаты приближающейся бури. Дождь из соленых слез становился сильнее, я плакала, как ребенок, сидя на полу и обнимая свои побитые колени порезанной рукой. Мне было так обидно и так страшно… От хорошего настроения не осталось и следа.

Телефон снова затрещал.

– Кто?! – проревела я, заикаясь от мешавших говорить слез.

– Катенька, что с тобой?! – воскликнул встревоженный Андрей. – Я сейчас приеду.

– Не смей!!! Ты тоже маньяк. Я видела твою чертову машину. Вы оба маньяки!!! – я начала рыдать еще громче.

– О чем ты? – он не понял.

– О вас с Валентином, – рявкнула я и выдернула шнур, чтобы лишить проклятый аппарат возможности трепать мне нервы своими идиотскими трелями.

Лари заботливо лизнул меня в нос, сочувственно глядя, как я утираю кулаком непослушные капли, струящиеся из глаз. Я обняла своего четвероногого друга за шею и уткнулась лицом в его лохматый бок.

– Только ты меня любишь, только ты меня защищаешь… – шептали губы, а ладонь беспрестанно гладила верного пса. – Вместе мы справимся со всеми насильниками этого города.

Овчарка не возражала, с удовольствием выслушивая комплименты и получая ласки. Так мы просидели с Лари, по меньшей мере, минут двадцать, потом я, окончательно успокоившись, поднялась на ноги и пошла в ванную, чтобы умыться. Вид у меня был жуткий. Хорошо еще, что мама не имеет возможности лицезреть внешность своей непутевой дочери в данный момент. У нее, наверное, случился бы инфаркт, как минимум. Тщательно ополоснув холодной водой лицо, я почувствовала себя гораздо лучше. Мои волосы спутались, став похожими на огненную паклю, которой совсем не помешала бы обильная порция душистого шампуня. Окинув себя в зеркало скептическим взором, я решила принять душ.

Первый звонок в дверь застал меня сидящей в мыльной воде по плечи. Я непонимающе заморгала, потянувшись к синему махровому полотенцу, которым собиралась вытираться после мытья. Выбравшись из ванной, я замоталась в него и двинулась в коридор, оставляя на полу мокрые следы и крошечные лужи от стекавшей по волосам и телу воды. Лари располагался на коврике и внимательно изучал дверь, забавно поворачивая голову из одной стороны в другую. Он даже гавкнуть не соизволил, лишь с интересом прислушивался к несмолкаемым протяжным звукам, методично повторявшимся снова и снова.

– Кто? – бросив на собаку укоризненный взгляд, спросила я, припав к дверному глазку.

– Катя, открой, – это был голос Быстрова, сам он стоял хмурый и всклоченный, будто собирался на скорую руку. Хотя… наверное, так дела и обстояли, судя по его взъерошенным волосам, осунувшемуся небритому лицу и помятой одежде.

– Ни – за – что! – я обалдела от подобной наглости. Надо же! Притащился ко мне домой после того, как я ему это строго-настрого запретила. – Уходи немедленно, иначе я спущу на тебя овчарку!

Покосившись на того, о ком говорила, я грустно вздохнула. Пугать гостя псом, у которого в глазах любопытство, а морда, как, впрочем, и вся поза, выглядит довольной и расслабленной, смысла не было.

– Ты хоть бы ради приличия зарычал, – пробормотала я, обращаясь к своему питомцу. – Или геройства хватило только на утро?

Лари зевнул и улегся возле моих ног, положив голову на лежавшие рядом сапоги. Он подарил мне преданный взгляд и, чуть-чуть поводив влажным черным носом, закрыл глаза. Я искренне позавидовала спокойствию собаки. Меня же всю трясло от одной только мысли, что Валя здесь. Для пущей верности, надев цепочку на дверь, я сказала:

– Лучше будем общаться по телефону, а сейчас уйди, пожалуйста.

– Это глупо, Катюша, – он говорил негромко, но я хорошо слышала его слова, из-за не очень-то массивной двери. – Я не могу причинить тебе зло, потому что я…

– Оставь меня! – прижавшись спиной к прохладной стене, простонала я, закрывая ладонями уши и морщась, как от боли.

Воцарилось молчание. Когда я отважилась, наконец, убрать от головы руки, оглушительные звуки наполнили комнату тревожной настойчивостью, которая чувствовалась в их повторяющихся трелях.

– Валентин, перестань!!! – завопила я на весь дом.

– Катя, это я, – голос Андрея был встревоженным. – Пожалуйста, впусти нас.

– Идите к черту оба, – простонала я, убегая подальше от злосчастной двери.

Как ни странно, они прекратили добиваться встречи со мной. Вокруг повисла тишина, которая резала слух не меньше, чем отчаянный перезвон. Было как-то странно и… неуютно. В сердце поселилось устойчивое ощущение, что это только начало. Когда по стеклу в кухне раздался мерный стук, я поняла, что не ошиблась. Подойдя к окну и отодвинув занавеску, я взглянула вниз. Там стояли оба. Валя нервно теребил воротник своей серой куртки, что-то говоря Каменскому, который усердно швырял камушки мне в стекло.

– Уходите, сейчас же! – крикнула я в форточку. – Или мне придется вызвать милицию.

– Катя! Выслушай нас, – на лицах собеседников была досада, смешанная с расстройством и обильно приправленная тревогой.

Больше я не стала с ними говорить, демонстративно зашторив окно. Отгородившись, таким образом, от парней, я все-таки не смогла удержать в узде свое разыгравшееся любопытство, и краем глаза посмотрела на улицу. Они еще были там. Стоя напротив друг друга, ребята о чем-то оживленно беседовали, даже, наверное, спорили, активно жестикулируя и сердито хмурясь. Потом их дискуссия перешла в более спокойное русло, а вскоре оба непрошеных гостя двинулись прочь, придя, вероятно, к какому-то соглашению.

– Чудесно! Теперь они еще и сговорились! – я бесилась, злясь на себя и на тех, кто был виною моего испорченного настроения. – Да где же Вера?..

Мой голос упал на последней фразе, когда я заметила, что Быстров хромает. Он неуверенно ступал на правую ногу, стараясь поспеть за быстро шагающим Каменским, который на физическое состояние спутника не обращал ни малейшего внимания, стремительно идя по заснеженному тротуару в сторону остановки. Я принялась судорожно вспоминать за какую именно ягодицу укусил насильника Лари, но память, смешав все утренние картинки, упорно их подтасовывала, уверяя меня то в одной версии, то… в полностью противоположной. Правая, левая… левая, правая… я, увы, не могла с уверенностью сказать, какая.

И все же… он сам признался в стычке с большой собакой. Значит, маньяк – Валентин! А откуда тогда у Андрея машина нападавшего? Быть может, я ошибаюсь, с бухты-барахты присваивая им малопочетное звание преступника? Но… улики налицо. И их, к сожалению, много.

Мне стало обидно. В горле пересохло, а в глазах опять появилось большое количество прозрачной соленой жидкости, крупными каплями заструившейся по моим побледневшим щекам. Нужно было с кем-нибудь поговорить, открыв душу и избавив сердце от тягостных предположений. Но в доме, кроме нас с Лари, никого не было, и я, тяжело вздохнув, обречено поплелась в комнату, где и позволила себе расслабиться, вдоволь наревевшись.

Верить в очевидное не хотелось. Однако страх перед встречей с так называемым спасателем значительно возрос. Хотя музыканта мне тоже не особо хотелось видеть. Кто-то из них сегодня утром едва не изуродовал меня. И больше на этого «кого-то» в данный момент смахивал Валя, благодаря его поврежденной ноге. В голове все путалось. Мысли метались, выдвигая невероятные теории, каждая из которых скорее напоминала фильм ужасов, нежели здравые суждения. Я была не на шутку перепугана. И самым страшным мне казалось то, что я не знала, кому верить. Отныне подозревались все!

Ровно в пять часов вечера в дверь позвонили. Собрав в кулак остатки теплящегося в душе мужества, я пошла отворять гостю или, может быть, гостье. Во всяком случае, я на это очень надеялась. На пороге стояла Вера с большой спортивной сумкой в руках и… с красными опухшими от слез глазами на осунувшимся бледно-зеленом от переживаний лице. Я охнула, увидев ее. Мучившие меня размышления мгновенно испарились, уступив место тревоге за подругу.

– Что случилось? – я положила ее ношу на полку в прихожей и повела печальную гостью на кухню, где, усадив несчастную на табуретку, начала готовить чай. – У тебя неприятности?

– Все мужчины – подонки! – трагично произнесла Верка, уставившись невидящим от соленой пелены взглядом в пол.

– А подробнее? – поставив чайник на плиту, я заняла место напротив подруги и принялась рассматривать ее поникшую фигуру с опущенной вниз головой. – У тебя проблемы дома?

– Нет.

– В университете? – я заглянула в серые прекрасные глаза собеседницы, которые сейчас покраснели от продолжительного плача. Похоже, что не только со мной судьба решила сыграть злую шутку…

– Нет, – покачала она головой и вдруг нахмурилась.

Кажется, меланхолия сменилась гневом, и это мне пришлось гораздо больше по вкусу. Наблюдать всегда боевую, жизнерадостную Веру в таком расквашенном состоянии для меня было настоящей пыткой.

– Тогда кто тебя обидел? – я выжидающе уставилась на нее.

– Мой бывший жених! – процедила подруга, сцепив руки так сильно, что затрещали суставы.

– Дима? – я обалдела.

– Да, – нервно усмехнувшись, она продолжала. – Я сказала ему, что переезжаю на время к тебе.

– Ну и?… – мне стало неловко. Неужели причина ее бед – я?

– Он возмутился по этому поводу, требуя передумать. А потом… потом мы с ним поскандалили.

– Боже мой, Верочка, все случилось из-за меня? – расстроено пролепетала я, не зная, как загладить свою вину.

– Дослушай сначала, – оборвала мой лепет собеседница, став серьезной и мрачной. – Во время ссоры, всплыли такие факты, что у меня на голове зашевелились волосы.

Я приоткрыла рот, предчувствуя интересный рассказ. Любопытство разжигало во мне костер, мешавший спокойно сидеть на табуретке, отчего я начала непроизвольно ерзать.

– Не суетись, – заметив мое состояние, мягко проговорила Вера. На ее лице появился румянец, а губы чуть заметно улыбнулись.

– А ты не интригуй, – пробубнила я себе под нос, с упрёком глядя на подругу. – Рассказывай скорее, а то я лопну от нетерпения.

– Ладно, – снисходительно протянула она, – Во-первых, я почти месяц встречалась с самовлюбленным идиотом, эгоизм которого достиг невероятных высот. Как я умудрялась не видеть таких очевидных истин? Сама не понимаю. Во-вторых, мой роман оказался абсолютно беспочвенным по одной очень веской причине, – Верка многозначительно помолчала, затем торжественно объявила. – Дмитрий женат!

Я выронила кружку, которую бесцельно вертела в руках во время её повествования. Стекло, жалобно крякнув, разбилось вдребезги, разлетевшись мелкими осколками по полу. По всей видимости, в ближайшие дни чай пить в моем доме будет не из чего, так как я старательно уничтожаю чашки одну за другой. Хотя… не без помощи некоторых личностей.

– Шутишь? – набравшись смелости, спросила я.

– Если бы?! – она горько усмехнулась. – Этот подлец пудрил мне мозги, прикидываясь романтичным парнем, мечтающем о чистой любви. А на самом деле у него в деревне под Питером жена и девятимесячная дочь. Сам же он учится на заочном и снимает квартиру, в которую уговорил переселиться меня, обещая «золотые горы» и «манну небесную». Мальчику, просто, нужна была грелка для постели, и я, на его взгляд, вполне подходила на данную роль. Ну, а цветы, стихи и сладкие речи – это всего лишь скромная плата за податливое тело и влюбленный взгляд попавшейся на удочку идиотки, то есть меня.

Говоря об этом, подруга постепенно успокаивалась. Вместо того, чтобы начать жалеть себя, она, напротив, оттаивала, даже засмеялась, вспоминая эпизоды из проведенных с Димкой разборок. В ее красивых, живых глазах появился ироничный блеск, а ухоженные руки с длинными алыми ногтями свободно опустились на грудь, сложившись крест на крест. Вера расслабилась и… повеселела, хотя в глубине расширенных зрачков, по-прежнему, таились боль и обида. Несколько часов назад личная жизнь этой очаровательной, доброй и верной девушки рухнула, как потерпевший катастрофу лайнер. Осознав всю горечь ее потери, я искренне позавидовала самообладанию подруги.

– Знаешь, Катюха, все мои страдания, просто, бред, в сравнении с твоей ситуацией, – философски заключила собеседница, внимательно посмотрев на меня. – Так что, давай-ка, сменим тему. Судя по всему, у тебя денек выдался ничуть не лучше. Телефон отключен, глаза опухли… что стряслось, дорогая?

– Ко мне приходили маньяки, – честно ответила я, грустно вздыхая.

– Много? – Верка улыбнулась.

– Оба, – серьезно произнесла я.

– И что они хотели? – подругу забавлял предмет нашего разговора, она оживилась, подавшись вперед и не сводя с меня хитрого взора прищуренных блестящих глаз.

– Поговорить, – я сморщилась, вспоминая недавние события. – А потом эти идиоты «спелись» и куда-то ушли вместе.

– Откуда ты знаешь? – ее брови удивленно поднялись.

– Видела в окно. Андрей бросал в стекло камушки, чтобы привлечь мое внимание, а Валя стоял рядом и что-то говорил. Я послала их подальше, пригрозив милицией.

– И они испугались? – недоверчиво поинтересовалась собеседница.

– Вряд ли. Более упрямых баранов мне еще встречать не приходилось. Скорее всего, в их дурные головы залетела какая-нибудь не менее дурная идея, причем, совместная, – досадливо процедила я, восстановив мысленный образ удаляющихся от моего дома парней. – А еще… Быстров хромал.

– Что?! – Верка побледнела.

– Он звонил и сказал, что его цапнула на работе собака, а я, накричав предварительно, обвинила Валю в причастности к нападениям на меня, мотивировав это утренним подвигом Лари.

– А что он? – затаив дыхание, прошептала собеседница, теперь пришла ее очередь позабыть о своих неурядицах, влезая по уши в мои проблемы.

– Пытался возражать, но я бросила трубку.

– Он перезвонил?

– Наверное. Правда, я об этом не знаю, потому что в следующие пару минут мне представилась возможность уличить в тех же грехах Андрея, которому я вспомнила его синие Жигули. Но он, похоже, не очень меня понял, раз примчался сюда, как, впрочем, и Быстров. Они оба какие-то ненормальные. Сами лезут на рожон, забыв о риске, связанном с разоблачением.

– А телефон ты вырубила, чтобы не трепать себе больше нервы? – деловым тоном проговорила Вера.

– Да, к тому же я была не в состоянии с кем-либо разговаривать из-за разыгравшейся истерики. Отсюда – опухшие глаза и помятый вид.

– Ну, а Лари? Он признал в ком-нибудь врага? – не унималась подруга, с азартом выспрашивая у меня новые подробности.

– Зевая и посапывая на коврике? Разве что, во мне, так как я мешала ему мирно спать. Ну, а звонки пса только развлекали, он даже тявкнуть не удосужился, – обиженно пожаловалась я, бросив косой взгляд на лежащего в коридоре питомца, который, услышав свое имя, слегка приподнял одно ухо, но тут же потерял к нашей беседе всякий интерес, прикрыв сонные глаза.

– Значит, ты думаешь, что один из твоих новых знакомых – насильник? – задумчиво произнесла Вера, наморщив высокий лоб и подперев подбородок рукой, локоть которой опустился на поверхность стола.

– Да. Вероятно, это Валентин, – с горечью отозвалась я, снимая с плиты вскипевший чайник, призывное бульканье которого привлекло к себе мое внимание.

– Или рокер… – возразила собеседница.

– Кто-то из них, слишком много улик говорит об этом, – мои губы надулись, как у обиженного ребенка, снова захотелось плакать. – Вот только, кто?

– Завтра узнаем! – твердо заявила она, вновь став деятельной и энергичной, как раньше.

Я улыбнулась, обрадовавшись перемене в ее настроении. Такой подруга мне нравилась гораздо больше.

– И что ты намерена предпринять? – мое любопытство требовало объяснений.

– Начнем проверять кандидатов в маньяки всеми возможными и невозможными способами.

– То есть? – я не поняла.

– Опросим родственников, знакомых, удостоверимся в их алиби, если таковое, конечно, есть. Вот, например, ты знаешь, где был Андрей сегодня утром?

– Нет, но у него мобильник, поэтому он мог быть, где угодно.

– Верно. А кто может об этом знать? – Вера постепенно вживалась в роль Шерлока Холмса, засыпая меня наводящими вопросами, призванными помочь разъяснить ее замысел.

Слушая собеседницу, я невольно ощутила себя доктором Ватсоном, до которого дедуктивный метод друга доходил, увы, не сразу.

– Кто?

– Его родители.

– И как ты собираешься с ними поговорить? – настороженно полюбопытствовала я, протягивая ей горячий чай.

– У нас есть адрес. Схожу к ним в гости, – весело ответила новоиспеченная девушка – сыщик.

– Но ведь там будет Каменский?! Он может что-то заподозрить, и тогда нам не сдобровать, особенно, если он и насильник одно лицо.

– Нет, дорогая, – Вера загадочно улыбнулась, глядя на меня. – Его там не будет. И ты этим займешься!

Мне стало нехорошо. Что, интересно, она имеет в виду? Неужели меня ждет встреча с подозреваемым? Причем, я теперь буду не просто Катей, а еще и подсадной уткой, отвлекающей возможного преступника. И как моя чрезмерно «добрая» подружка это все себе представляет? Господи, и кто меня за язык тянул? Зачем я задала ей свой вопрос?

Оказывается, в голове Веры уже успел сложиться подробный план действий на завтрашний день, и не последнее место в нем занимал мой поход с Каменским в музей. Данное мероприятие и было тем отвлекающим маневром, ответственность за выполнение которого тяжелым грузом легла на мои хрупкие плечи.

– А, может, не надо? – проскулила я, с надеждой посмотрев на подругу.

– Надо, Катя. Надо, – решительно сказала та и засмеялась, потешаясь над моей кислой физиономией. – Мы с тобой всех насильников выведем на чистую воду, вот увидишь! Кстати, тебе все равно придется с ними поддерживать контакт, иначе тот, кто является маньяком, разозлится, а это может повлечь за собой плохие последствия. Так что давай, сделаем вид, будто ничего не случилось, надо же усыпить бдительность преступника. Как ты считаешь? – я обречено кивнула, чувствуя правоту ее слов. – Подключай телефон и звони музыканту, – скомандовала собеседница, мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Его не было дома, о чем любезно поведала нам мама Андрея, взявшая трубку. Я с облегчением вздохнула, надеясь на то, что спектакль, придуманный Верой, отменяется. Но не тут-то было. Она о подобном повороте событий не хотела и слышать, упорно настаивая на том, чтобы я перезвонила парню позже.

– И что мы с ним будем делать в Эрмитаже? – недовольно осведомились мои губы, складываясь в линию, уголки которой чуть-чуть опустились.

– Просвещаться, – мгновенно ответила подруга и направилась в комнату распаковывать привезенные ею вещи.

С сегодняшнего дня мы обосновались с ней в одной квартире и, несмотря на бредовые идеи Верки, которые она старательно пыталась претворить в жизнь, я была счастлива. Что ни говори, а вдвоем не так страшно, как одной. Во всяком случае, есть с кем поделиться наболевшим, твердо зная, что тебя внимательно выслушают и поддержат.

Звонить мне никому не пришлось, так как в начале девятого телефон принялся истерично трещать, взывая к нам из коридора. Я схватила трубку и, поднеся ее к уху, громко спросила:

– Да. Кто это? Я Вас слушаю.

– Катерина, это я, – голос Каменского был спокойный и уверенный, у меня же перехватило дыхание.

Подруга бесшумно подошла сзади и начала мне что-то показывать жестами. Наконец, я сообразила, о чем она толкует. Нажав кнопку громкой связи, я продолжила разговор.

– Извини за сегодняшнее, – как можно естественней проговорили мои дрожащие от волнения губы. – Просто, нервы расшатались.

– Рад это слышать, – с облегчением сказал Каменский и усмехнулся.

– Я тоже рад, – произнес Валентин вяло.

Мои брови непроизвольно поползли вверх, а глаза изумленно округлились. Наконец, справившись с волной удивления, я серьезно спросила:

– Вы что, вдвоем со мной говорите?

– Как ты догадалась? – Быстров язвил.

– Катюша, у нас подключен параллельный телефон. Мы оба хотим с тобой пообщаться, – мягко произнес рокер.

Меня такой поворот дел абсолютно не устраивал, как впрочем, и Веру, хмуро смотревшую на несчастный аппарат с видом человека, готового разбить бедный пластмассовый предмет об стенку. Стремясь не допустить трагедии, я быстро сказала:

– Ну, уж нет! Я согласна с вами беседовать, но только по отдельности. Так что, будьте добры, мальчики, перезвоните мне, когда разойдетесь каждый по своим углам.

– Катенька, но… – пробормотал парень, однако я перебила:

– Никаких «но»! У меня к обоим личный разговор. А сейчас, пока! – я бросила трубку, вопросительно глядя на подругу.

– Правильно! – похвалила она меня. – А то придумали тоже, объединить усилия… Вот она, мужская солидарность!

– Как считаешь, это не опасно? – встревожено сказала я.

– Что? – собеседница не поняла.

– Если кто-то из них преступник, он не причинит вреда другому?

Вера хитро улыбнулась, окинув меня скептическим взглядом:

– И за кого мы волнуемся?

– За того, кто не виновен, – гордо парировала я, заметив ее насмешливую интонацию.

– А, по моему, дорогая, у тебя теплые и нежные чувства к одному белокурому спасателю, – весело заявила она.

– Может быть, – я улыбнулась. – Но длинноволосые брюнеты, мне нравятся ни чуть не меньше. Особенно, если они так классно играют на барабанах.

Мое условие выполнили. Первым позвонил Андрей, который проводил Быстрова до двери и вернулся к телефону.

– Он уехал, Катя, – грустно сообщил парень, когда услышал в трубке мой голос. – О чем ты хотела поговорить?

– Думаю, нам надо встретиться завтра, – подбадриваемая активной жестикуляцией подруги, сказала я. – У меня есть кое-какие догадки относительно нападений, но я хочу услышать твое мнение по этому поводу.

– Буду рад посодействовать, – оживился собеседник. – Когда и где?

– Давай… – я сделала вид, что размышляю. – В двенадцать возле «Медухи». Устраивает?

– Я приду, – с готовностью ответил Каменский, обрадованный приглашением. – Но, если хочешь, я могу приехать к тебе сейчас.

– Нет! – слишком уж поспешно воскликнула я, но тут же поправилась, мягко произнеся. – У меня сегодня гости, к тому же обещали приехать родители…

– Понимаю, – в его тоне появились нотки разочарования. – Тогда, до встречи в полдень!

– Угу, пока! – я опустила трубку на рычаг и сосредоточенно заявила. – Надо позвонить в Тосно, иначе моя маленькая ложь окажется правдой, а появление мамы с ее расшатанной нервной системой и больным сердцем, совершенно нежелательно.

– Дерзай! – выслушав мою, обращенную в никуда речь, сказала Вера. – А я пойду приготовлю что-нибудь поесть, а то мы с таким режимом питания скоро в дистрофиков превратимся.

Родителей не было дома, зато я с удовольствием поболтала с бабушкой, которая только что уложила спать Лену. Меня, естественно, подробно расспросили о сессии и… о делах личных, а точнее, собеседницу интересовал мой таинственный друг. Я ей уклончиво ответила парой общих фраз, и быстро перевела тему на менее щепетильную. Папа с мамой, как выяснилось, ушли на день рожденья к друзьям. Это обстоятельство меня сильно порадовало, значит, их появления ночью можно не ждать. Я рассказала старушке, что у меня до конца экзаменов поселилась Вера, поэтому заниматься мне теперь гораздо легче. Хотя… осталось сдать всего одну дисциплину, и бедовая сессия кончится, а за ней наступят каникулы, Леночкин день рождения и возможность уехать на пару недель из города. На такой радостной ноте мы закончили беседу, пожелав друг другу «спокойной ночи!»

Подружка быстро освоилась в пространстве моей маленькой кухоньки, где она активно стряпала, гремя кастрюлями и звеня посудой. Из крана, весело журча, текла вода, в которой Верка ополаскивала использованные под нарезку картошки тарелки. Вскоре ужин был готов. Он ароматно пах, стоя по середине стола в окружении всевозможных солений, привезенных родителями. Есть хотелось жутко, поэтому мы незамедлительно приступили к трапезе, обсуждая в промежутках между поглощением пищи завтрашние планы.

Телефонная трель, навязчиво повторяющаяся снова и снова, оторвала меня от аппетитной картошки, оставшейся сиротливо дожидаться моего возвращения, лежа горкой в тарелке. Вера же, проводив мою печальную фигуру сочувственным взглядом, продолжила ужин в одиночестве.

– Алло? – тоскливо протянула я, взяв трубку.

– Привет, Катюша, – Быстров говорил тихо, в его голосе слышались грустные нотки. – Чем занимаешься?

– Пытаюсь поесть, – честно ответила я. – А ты?

– Только что приехал домой, и сразу начал набирать твой номер. Извини, я последнее время был не сдержан.

– Пустяки, – мои губы растянулись в улыбку, я, несмотря ни на что, очень обрадовалась его звонку. – Как твоя нога.

– В порядке, – он помолчал. – А откуда ты знаешь, что меня собака укусила за ногу? Разве я говорил тебе об этом?

– Нет.

– Тогда, как ты догадалась? – тон собеседника стал настороженным.

– Интуиция, – соврала я, не желая признаваться в том, что наблюдала за парнями из окна.

– Катя, – серьезно произнес он. – Ты, действительно, думала, что я могу оказаться маньяком?

«И сейчас думаю», – едва не сорвалось с моих губ, но я вовремя спохватилась и вежливо сказала:

– Нет, конечно. У меня просто разыгралось воображение.

– Я рад, что ты это понимаешь, – Валя усмехнулся. – Ну, а если подозрения сняты, может, встретимся сегодня?

Мой испуганный взор уставился на телефонный аппарат, а язык отказывался поворачиваться, упорно продлевая и без того затянувшуюся паузу. Верочкин совет мне бы нынче не помешал, но она осталась на кухне, а позвать ее я почему-то не решалась.

– Катенька, ты слышишь меня? – беспокойно спросил Быстров. – Ты в порядке?

– Да, – наконец, взяв себя в руки, проговорила я. – Но со встречей ничего не получится.

– Почему? – печально поинтересовался он.

– Я жду приезда родителей, – врать было тяжело, но другую отговорку мне придумать не удалось.

– И что? Я с ними с удовольствием познакомлюсь, – оживился Валентин, чем поверг меня в полное замешательство. Немного подумав, я начала оправдываться:

– У меня был тяжелый день, сейчас нагрянут гости, к тому же Верунчик приехала. Давай в другой раз?

– Но мне надо тебя увидеть, – возразил парень.

– Зачем? – я насторожилась.

– Соскучился, – раздраженно процедил Валя, его настроение заметно испортилось. – Тебе ведь надо гулять с Лари, я могу составить компанию.

– Мы уже погуляли, – я вновь прибегла к обману, стараясь изменить его решение во что бы то ни стало приехать ко мне.

– Скажи честно, ты просто не хочешь со мной встречаться, – рявкнул собеседник и, не дав мне сказать ни слова, бросил трубку.

– Очень даже хочу, – обиженно пробубнила я, но в ответ услышала лишь короткие гудки. – Псих ненормальный!

К столу я вернулась с полным отсутствием аппетита, о чем красноречиво свидетельствовала кислая мина на моем помрачневшем лице.

– Ты чего? – встревожилась подруга, заметив в каком я состоянии.