Текст книги "Флирт с маньяком (СИ)"
Автор книги: Ева Никольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Окончательно восстановив свое доброе имя, я гордо прошествовала в ванную, мимо довольно потягивающегося Лари, быстро смекнувшего, что с ним скоро пойдут гулять. Поднявшись на все четыре лапы, пес важно двинулся вслед за мной, но я предусмотрительно закрыла дверь перед его носом, зная, что мой питомец не равнодушен к тюбику с зубной пастой. Последние два «Аквафреш» погибли смертью храбрых, найдя свой конец в зубах радостно пережевывающей добычу овчарки. Поэтому доступ собаки в ванную теперь строго воспрещался, что, впрочем, не очень-то устраивало Лари, о чем свидетельствовало тихое поскуливание под дверью, которому аккомпанировал скрежет когтей по уже ободранным обоям.
Завтракать я не хотела, решив отложить эту процедуру на более поздний срок, так как до похода в университет, у меня была масса времени. С выгулом пса я тоже думала повременить, но его довольная морда, держащая в пасти поводок, изменила мои планы. Быстро одевшись, я отправилась на улицу.
Вокруг еще царила ночь, заботливо укутавшая тёмным покрывалом начинающий просыпаться город. Снегопад кончился, и на черном небе кое-где появились яркие звезды. Я полной грудью вдохнула морозный воздух, ощущая его прохладное прикосновение к своей коже. Отпустив Лари, я прогулочным шагом двинулась за ним, наблюдая, как резвится мой питомец, нырявший с разгону то в один, то в другой сугроб. Весело бегая кругами, овчарка постепенно продвигалась к гаражам, где мы обычно с ним гуляем по утрам, если, конечно, я не веду его в парк. Сегодня, получив свободу практически возле подъезда, пес решил, что местом выгула будет территория за домом, туда-то он и отправился. А я, соответственно, поплелась за ним, значительно отставая, так как не могла поспеть за быстрыми собачьими лапами, с бешеной скоростью мелькавшими впереди. То ли мы слишком рано вышли, то ли поздно, но собачников почему-то не было видно. Возможно, они ушли в парк, а, может, еще только собирались вывести своих питомцев. Во всяком случае, сейчас, кроме нас с Лари, здесь никого не было. Хотя… нет. Вдалеке показалась женщина с пуделем, увидев которого мой пес радостно подпрыгнул и со всех ног кинулся на встречу другу, оставив меня тоскливо смотреть ему вслед. Из-за поворота вынырнула какая-то машина с ярко зажженными фарами, ослепившими меня в момент ее появления. Я прикрылась рукой, недовольно отворачиваясь, и побрела за овчаркой.
Синие Жигули с тонированными стеклами медленно проехали мимо меня и остановились в нескольких метрах, прижавшись к обочине. Я шла, всматриваясь в силуэты играющих возле дальнего угла дома собак, которые усердно носились вокруг хозяйки пуделя, прижимавшей к груди поводок своей собаки. Лари явно был неравнодушен к кудрявому песику, забавно тявкающему на своего большого друга. Я улыбнулась, наблюдая, как огромная лохматая овчарка испуганно отпрыгивает от кучерявой крохи, изображающей злобного пса. Это была игра, обычная собачья игра.
Хлопнувшая дверца машины привлекла мое внимание. Я, практически, поравнялась с автомобилем, который, остановившись, не стал почему-то заглушать мотор. Наверное, кого-то ждал, чтобы быстро уехать, как только нужный человек подойдет. Когда я увидела вышедшего мне навстречу водителя, в голове возникла одна лишь мысль:
«Я и есть нужный человек».
Но легче от этого открытия, увы, не стало. Мои ноги самопроизвольно попятились назад, а к горлу поступил ком, мешавший закричать. Поблизости никого не было. Женщина и собаки находились слишком далеко, чтобы придти мне на помощь. Рука облаченного в до боли знакомый, «полосатый шлем» мужчины держала острый нож, лезвие которого ярко сверкало в свете фар его Жигулей. Прорезь в самопальной маске была слишком узкой, и я, к своему огромному сожалению, не могла рассмотреть глаза незнакомца, хотя внутренний голос мне подсказывал, что они серые. Сделав еще пару шагов в противоположном от маньяка направлении, я остановилась, собирая всё своё мужество, чтобы заговорить с тем, кто неотвратимо приближался ко мне.
– Зачем тебе этот маскарадный костюм? – наконец, выдавила я из себя, безуспешно стараясь придать голосу побольше уверенности. – Может, решим наши разногласия без ножей и дырявых шапок?
Он отрицательно покачал головой, продолжая надвигаться, отчего я снова попятилась, надеясь, что это поможет увеличить между нами расстояние, которое неумолимо сокращалось.
– Я знаю, кто ты! – громко выкрикнула я, переходя в наступление, так как побег вряд ли принес бы желанный результат: неизвестный был сильнее меня и проворней, к тому же у него в руке опасно поблескивал перочинный ножик, чем я, увы, похвастаться не могла.
Следовательно, силы оказались неравными, а точнее, наблюдался явный перевес преступника, настроенного совсем не миролюбиво. Он замер, прекратив наступление. Минуту мы стояли напротив друг друга, затем насильник резко бросился вперед и, воспользовавшись моим замешательством, схватил меня за плечи, прижав спиной к себе. Тем самым мужчина блокировал любые попытки сопротивления с моей стороны. Я испугалась. Колени задрожали, а в голове все закружилось, мешая соображать. Не зная, что говорить, я начала нести какую-то чушь про отсутствие с моей стороны чувств к Андрею. Зачем я это говорила? Сама не понимаю. Наверное, думала, что если меня пленил переодетый Валентин, то данная оправдательная тирада его разжалобит. Однако ничего подобного не произошло. Мое обессилевшее от страха тело продолжали упорно тащить к размеренно гудевшей синей машине, внимательно наблюдавшей за происходящим своими круглыми безразличными фарами – глазами, свет которых больно слепил глаза.
Когда маньяк попытался затолкать меня в салон автомобиля, я принялась отчаянно упираться, цепляясь за все, что угодно, лишь бы избежать участи очередного похищения. Он приставил к моему горлу нож, уверенный, что эта красноречивая угроза сработает, заставив мое сопротивление утихнуть.
– Зачем ты так поступаешь? – я изо всех сил рванулась, но освободиться из его крепких тисков не смогла, зато умудрилась развернуться, и теперь мои гневно сузившиеся глаза смотрели снизу вверх, пытаясь разглядеть лицо негодяя, скрывавшегося под маской.
Густая темная тень, падавшая от шапки на все пространство прорези, мешала мне сделать это, оберегая инкогнито преступника. Отвечать на мой вопрос никто не собирался, поэтому я продолжила:
– Это мерзко, гадко и несправедливо! Что я тебе сделала? В конце концов, с кем хочу с тем и общаюсь, и ты, «урод полосатый», мне не указ! – злость затмила ужас, превратив его во что-то маленькое и серенькое, по сравнению с охватившим меня бешенством.
Я резко вскинула руку, намериваясь сорвать маску и взглянуть в глаза своему преследователю, чтобы раз и навсегда избавиться от гнетущей неопределенности, пугавшей гораздо больше, чем он сам. Мужчина среагировал мгновенно, быстро отстранившись от меня и откинув в сторону протянутую к его голове руку. Моя наглость, похоже, привела насильника в ярость, так как он, сильно размахнувшись, сделал решительный выпад ножом в сторону моей левой щеки, явно намериваясь ее порезать, причем так, чтобы шрам украшал меня до самой старости, если, конечно, не умру раньше от заражения крови. Зрачки моих округлившихся от дикого, ни с чем не сравнимого страха, глаз заметно расширились, в тупом бездействии наблюдая движение тонкого, как бритва, лезвия тщательно заточенного ножа. Это была не шутка и не розыгрыш. Мне хотели нанести телесное увечье, о чем свидетельствовала приближающаяся к лицу рука нападавшего. В какие-то считанные секунды перед глазами пронеслась вся моя не очень-то длинная жизнь, а смирившийся с поражением разум начал стремительно отсчитывать свои последние секунды на этом свете. Рассудок признал себя побежденным, но инстинкт самосохранения все-таки сломил его пессимистический настрой, заставив меня прикрыться от удара рукой. Скрип рвущейся от натиска острого металлического предмета ткани пальто, резанул по ушам. Я застыла на месте в оборонительной позе, боясь пошевелиться. Вокруг повисла странная, ненормальная тишина, точно время остановилось. Может быть, я умерла?..
И вдруг все задвигалось, зарычало, завопило, застонало, загудело, взорвавшись обилием невероятно противоречивых звуков.
Меня больше не держали, мне даже не угрожали, так как нападавший внезапно очутился в роли жертвы. На него налетел бесшумно подскочивший к нам пес. Лари вцепился в обидчика хозяйки, причём сделал это молча. Он приблизился тихо, ничем не выдав себя, как, впрочем, и положено настоящему охотнику. Сегодняшней добычей овчарки оказался окровавленный кусок черных брюк человека, который готов был меня зарезать, или, во всяком случае, изуродовать, однако, по воле судьбы и моей собаки, он пострадал сам. Лари выхватил не малый кусок с одной из ягодиц насильника. Да… в ближайшее время пострадавший не то что к женщинам приставать, он сесть без боли вряд ли сможет.
Я, как завороженная, наблюдала сцену разборки разгневанного пса с перепуганным маньяком. Кошмар, пережитый мною несколько минут назад, плавно переместился на задний план, уступив дорогу разгорающемуся любопытству. Чудом высвободившись из крепкой хватки моего четвероногого защитника, преступник стремительно бросился в машину, сверкнув на прощанье оголенным задом, по которому ярким пятном расползалась кровь.
Жигули умчались, а я все еще продолжала стоять, глядя им вслед. Номера были заляпаны грязью, вероятно, насильник тщательно подготовился к своему нападению. Он просчитал все: когда и где я хожу по утрам. Этот человек либо очень хорошо меня знал, либо старательно выслеживал несколько дней, а, может, и недель. Однако он не знал моей собаки…
– Вы в порядке?! – дрожащий голос подбежавшей женщины вывел меня из состояния задумчивости. – Вас не ранили? Может, вызвать скорую? – ее глаза опустились ниже, задержавшись на рукаве моего полупальто.
Незнакомка побледнела, как мел. Проследив ее взгляд, я охнула. В руке моментально возникло жжение, стремительно превратившееся в ядовитую, как жало змеи, боль. Значит, меня все-таки ранили. А я и не заметила крови, перепачкавшей одежду, поглощенная атакой Лари на моего обидчика.
– Вам нужен врач… – взволнованно пробормотала собеседница, пытаясь поймать пуделя, который энергично носился вокруг нее.
– Нет, – мои побелевшие губы дрогнули, изобразив вялую улыбку. – Это всего лишь царапина…
Хозяйка кудрявого непоседы проводила меня взглядом тревожных серых глаз, печально смотревших из-под больших квадратных очков. Она явно не одобряла мой отказ от ее помощи. Однако настаивать не стала, лишь пожала плечами, грустно покачав облаченной в лисью шапку головой.
Оказавшись дома, я разрыдалась. В слезах смешались боль от раны с переживаниями того кошмара, в который я попала несколько минут назад. Прохладная струя воды смывала с моей руки кровь, ритмично капавшую на дно ванны, окрашивая белую поверхность в алый цвет. Обработав йодом довольно глубокую царапину, я принялась звонить Вере, мысленно умоляя подругу быть сейчас дома, но ее телефон молчал, разрушая все мои надежды.
– Неужели это Валентин? – простонала я, обречено сползая на пол в коридоре. Трубка все еще пиликала в моей ладони, поэтому я начала набирать другой номер, искренне надеясь, что он ответит.
Быстрова не было дома. Очередная капля яда со звоном упала в пользу того, что мой друг на самом деле, является врагом. Разочарование заполнило сердце, отодвинув в сторону и боль, и страх, и обиду. Меньше всего на свете мне хотелось убедиться в злых намерениях спасателя, относительно моей персоны. Я мечтала, чтобы подозрения не оправдались, но обстоятельства, обильно приправленные уликами, говорили сами за себя. Он был опасен. «Нужно срочно с кем-нибудь связаться, – решила я, вытирая слезы. – Иначе мой затуманенный ужасом рассудок».
Родителям я звонить не стала, хватит мне проблем и без сердечных приступов мамы, в обилии которых после сообщенных мною новостей, я не сомневалась. О преследованиях насильника им надо говорить в самую последнюю очередь, а еще лучше не говорить вообще, чтобы не беспокоились. Гораздо больше я нуждалась сейчас в следователе, но было слишком рано, его нет на работе. Оставался один Андрей. И, несмотря на утверждение Верки, что он и есть маньяк, я стала дрожащими пальцами давить на кнопки телефона, набирая знакомые цифры номера Каменского. Он ответил почти сразу. Голос был веселым и жизнерадостным, чему я сильно удивилась, все-таки на улице только начиналось утро и бодрствовали в этот час немногие.
– Ты можешь приехать ко мне? – спросила я тихо, с замиранием сердца ожидая ответа.
– Позже, сейчас я занят. А что, опять проблемы? – собеседник встревожился.
– Я должна с тобой поговорить, – не желая рассказывать о своих печальных приключениях по телефону, пробормотала я. – Может, мне подъехать?
– Давай, – он продиктовал адрес.
– Я буду минут через тридцать, может, чуть больше.
– Катя, у тебя странный голос. С тобой всё нормально? – Андрей беспокоился, поэтому я бодро отозвалась:
– Да. Увидимся.
Схватив пакет с книгами, я оделась в старую кремовую куртку, которую давно не носила, но в связи с тем, что пальто испачкано, а другие вещи все еще находятся в квартире Вали, мне пришлось достать ее из шкафа и применить по назначению. Заперев на ключ дверь, я быстро сбежала вниз по лестнице и, очутившись на крыльце, стремительно зашагала в сторону остановки, испуганно шарахаясь от всех проезжающих мимо машин. В дороге я снова и снова прокручивала события моей новой встречи с преступником. В том, что он охотится исключительно на меня, я уже не сомневалась. Тройных совпадений не бывает. По всей вероятности, я и есть разгадка в деле изнасилования бедной рыжеволосой девушки, которую подвело роковое сходство со мной. От подобных мыслей легче не становилось. Над головой как будто раскинулся черный вязкий шатер неприятностей, постепенно опускавшийся все ниже и ниже, грозя затянуть меня в свою отвратительную массу, как в болотную трясину.
Рокер жил неподалеку от метро «Черная речка». Я хорошо знала этот район, поэтому без труда нашла нужный дом. Осталось лишь свернуть во двор, обойдя его сбоку, и, разыскав необходимый подъезд, набрать код на железной двери.
Угол серого старого здания, недавно отреставрированного, но не потерявшего за счет внешнего обновления ауру древности, был шершавым и холодным. Я почувствовала это ладонью, которая непроизвольно легла на поверхность стены, когда в поле моего зрения попали синие Жигули с тонированными стеклами, припаркованные возле крайнего подъезда. Сердце екнуло, скатившись от страха в пятки. Номера машины, обильно заляпанные грязью, мыл присевший на корточки парень. Он был одет в черную кожаную куртку, а его непокрытые кудрявые волосы длинным блестящим каскадом рассыпались по широким плечам.
Когда Андрей поднялся, с удовольствием рассматривая результат кропотливой работы, я с ужасом заметила на его поясе мобильный телефон, обнаруживший себя звонкой мелодичной трелью. Он поднес к уху трубку и, облокотившись на сверкающий после мойки автомобиль, повернулся в мою сторону. Резко отскочив за спасительную преграду могучего угла, я прижалась спиной к стене, чувствуя, как леденеют руки и дрожат колени.
«Бежать! И немедленно!!!» – скомандовал инстинкт самосохранения и ставшие ватными ноги мгновенно повиновались приказу. Я чуть не сбила какую-то сонную женщину, медленно бредущую по тротуару, затем высокий каблук едва не лишил меня ступни, так как умудрился застрять в щели между расчищенными дворниками плитами. В конце концов, я добралась до метро, куда кинулась без оглядки. Проехав несколько станций в неизвестном направлении, я начала соображать более трезво. Первый шок прошел, надо было замести следы, чтобы не вызвать у Каменского подозрений. Выйдя на какой-то станции, я принялась звонить ему из таксофона.
– Катя, ты где? – спросил новый подозреваемый. – Я жду тебя уже целых сорок минут. Ты когда появишься?
Глубоко вздохнув, я сказала как можно спокойней:
– Боюсь, что сегодня ничего не получится. У меня экзамен.
– Тогда объясни, зачем ты хотела приехать? – насторожился Андрей.
– Так, пустяки. Ничего важного, – я усмехнулась, но, к моему огромному сожалению, смешок получился каким-то нервным и неестественным. – Ну, ладно. Мне пора.
– Катюша! – воскликнул собеседник. – Ты что-то от меня скрываешь?
– Нет.
– Я же чувствую твое беспокойство, – настаивал он на своем.
– Просто трясет немного перед встречей с «зав кафедры», вот и все, – оправдалась я. – Пока.
Моя дрожащая рука опустила трубку на рычаг, не дав парню ответить. Голос мог сорваться в любой момент, выдав мое стрессовое состояние, а это было совсем не желательно. Если маньяк музыкант, я должна сделать все возможное, чтобы он ничего не заподозрил и не наделал глупостей, которые могут мне дорого стоить. Усилием воли я заставила себя успокоиться. До экзамена оставалось еще много времени, но, кроме, как в университет, мне идти было некуда. Туда-то я и направилась, собираясь ещё немного поучить билеты.
«Если преступник Андрей, то Валентин здесь не при чем, – размышляла я, поднимаясь по ступенькам на второй этаж, чтобы скоротать оставшееся время на подоконнике, вполне способном заменить мне стул. – В принципе, этот рокер запросто может оказаться насильником. Во-первых, сходится рост, пропорции и весовая категория. Во-вторых, он также, как и Быстров отсутствовал, когда на меня напали в первый раз. А во время второй встречи с маньяком, Каменский находился в нескольких остановках от моего дома, значит, без проблем мог оказаться рядом, напасть на меня, а затем спокойно вернуться в клуб. Его алиби не проверено, так что есть серьезный повод подозревать. К тому же я своими глазами видела проклятый автомобиль, из которого сегодня вылезла „полосатая образина“».
Читать билеты мне никак не удавалось, потому что мысли постоянно возвращались к утреннему инциденту, я отчаянно, пыталась вычислить виновника. Подозревались двое. Оба хотели выглядеть друзьями, оба проявляли чрезмерную заботу и внимание, оба появились в моей жизни недавно, и оба соответствовали роли преступника, потому что не имели неопровержимых доказательств своей непричастности к этому делу. Но самое печальное было то, что я абсолютно не хотела верить в вину ни того, ни другого. А, следовательно, сдавать парней ментам у меня не возникало никакого желания. Нужно сначала во всем разобраться самой, а потом уже делать выводы. Ну, а с Петрова хватит пока информации о собачьем укусе на интересном месте у насильника. Надеюсь, это сообщение поможет продвинуться следствию в нужном направлении.
«Кстати, про укус… – я задумалась, закусив краешек карандаша, который держала в руке, чтобы подчеркивать важные абзацы. – Андрей не выглядел больным, напротив, он казался очень даже здоровым. Правда, Лари мог оставить на его ягодице неглубокую рану, но, в любом случае, у пострадавшего должен быть хоть какой-то след на теле. А заодно и порция уколов от бешенства, которые ему сделают „добрые“ врачи, узнав о происшествии».
– Катя, ты чего так рано? – голос Батова, важно шествовавшего по коридору к своему кабинету, вывел меня из водоворота собственных мыслей.
– Здравствуйте, Владислав Федорович, – робко проговорила я, прижав к груди книжку и вскочив с окна, на котором сидела.
– Зайди-ка ко мне, – окинув меня внимательным взглядом из-под немного сдвинутых серых бровей сказал «зав кафедры». – Я хочу с тобой кое-что обсудить.
Сердце замерло, а по лицу растеклась бледность, кажется, старания Кривошеина увенчались успехом, иначе, зачем меня пригласили «на ковер».
Предчувствия оказались справедливыми: первый вопрос, который задал мне Батов, усаживаясь за свой темно-коричневый полированный стол, касался именно доцента.
– Катюша, по университету ходят слухи, что ты непристойно ведешь себя с некоторыми преподавателями, – я сглотнула, нервно передернув плечами и еще сильнее сжав несчастные книжки. – Что ты можешь на это сказать? – не сводя с меня строгих синих глаз, осведомился собеседник.
– Тот, кто распускает эти слухи, – пробормотала я тихо, – сам ведет себя, крайне, не прилично с некоторыми студентками, которых приглашает домой для пересдачи экзамена.
Лохматые брови старого профессора едва заметно поднялись, отчего горизонтальные морщинки стали глубже.
– Ты понимаешь, что это обвинение? – наконец, проговорил он.
– Вы задали вопрос, я дала ответ, – стараясь сдержать подступившие к горлу слезы, сказала я. Хотелось плакать от обиды и боли. Мало неприятностей дома, так еще и в «Медухе» наезжают не за что, не про что.
– Катерина, Герман Павлович, написал на тебя докладную, в которой говориться о том, что ты к нему приставала, – чеканя каждое слово, сообщил «зав кафедры» тоном судьи.
У меня началась истерика. Я выронила на пол книги и, утирая руками слезы, остановить поток которых больше не могла, принялась нервно смеяться, не в силах успокоиться. Владислав Федорович удивленно смотрел на то, как я закатывала штанины черных брюк. Он уже готов был возмутиться моим странным поведением, как вдруг осекся. Его лицо вытянулось, а глаза хмуро уставились на фиолетовые синяки, украшавшие мои колени.
– Что это значит? – спросил Батов строго.
– Результат приставаний, правда, не моих к нему, а его – ко мне, – я понемногу приходила в себя.
– Почему же ты не заявила в милицию?
– А как я докажу, что меня хотели изнасиловать? Он же уважаемый человек, а я – обычная студентка. К тому же из-за этого скандала меня могли выгнать из института.
– Катя, но ведь данный вопрос нельзя оставлять без внимания. Нужно проводить расследование, – он меня явно не понимал и, уж точно, не одобрял.
– Я хочу сдать сессию, а не оказаться в списке отчисленных, – честно призналась я, возвращая брюки в прежнее состояние. – Все, что мне надо – это сдать экзамен кому-нибудь другому, вместо Кривошеина.
Собеседник задумался. В таком состоянии он пробыл минут пять, потом произнес:
– Хорошо, я попробую сам разобраться в сложившейся ситуации, меня давно смущают странные отношения Германа Павловича с его студентками, которые время от времени заканчиваются вот такими бумажками, – он повертел в руке белый листок, заполненный мелким почерком доцента. – Иди, повторяй лекции, у нас скоро экзамен.
Я не стала возражать, быстро выскочив за дверь. Оказавшись в коридоре, я перевела дыхание. Неужели наш старый добрый профессор поверил мне, а не преподавателю? Хотя с какой стати ему сомневаться в моих словах? Я же говорила правду. Вскоре на горизонте появилась Вера. Она почему-то пришла на целый час раньше, чем очень обрадовала меня.
– Я так и знала, что ты здесь! – весело воскликнула подруга, подойдя ближе. – Как твои дела? Ничего за ночь не случилось? – она уперлась взглядом в мою заклеенную пластырем руку.
– Так, пара боевых шрамов в борьбе за право не быть изнасилованной в шесть часов утра рядом с собственным домом, – вяло улыбаясь, ответила я.
– А глаза у тебя из-за этого мокрые? – хмуро поинтересовалась собеседница, изучая мое осунувшееся от переживаний лицо.
– Да. Правда, щекотливый разговор с «зав кафедрой», меня тоже немного расстроил, но зато теперь Батов знает и мою версию случившегося в доме Кривошеина, инцидента.
– Ох, Катюха, что с тобой происходит последнее время? – вздохнув, пробормотала Вера. – Сразу после института я поеду к Димке, соберу вещи и отправлюсь к тебе.
– Спасибо, Верунчик, – растроганно пролепетала я, утирая слезы, вновь накатившие на глаза. – Ты мой самый лучший друг.
– Не сомневаюсь, – она улыбнулась. – Ну, а теперь давай рассказывай о своих злоключениях, дорогая.
Я поведала ей все, не упустив ни одной мельчайшей детали. Слава Богу, время нам это позволяло. Подруга внимательно слушала, изредка охая, особенно, когда я говорила ей об ударе ножом и об укусе собаки. Кровавые подробности заставляли ее морщиться, зато поведение моего героического пса привело Верку в настоящий восторг. Узнав о Каменском и его синих Жигулях, она задумалась.
– Катя, мы должны все проверить, но так, чтобы ни Андрей, ни Валентин ничего не заподозрили.
– Я так и собиралась поступить, – в моем голосе слышалось оживление. – Но если ты мне поможешь, наша затея получит гораздо больше шансов на удачу. Ведь не пойманный – не вор. А мне оба парня очень нравятся. Не хочется отдавать их без особой причины на съедение нашим доблестным правоохранительным органам.
– Угу, – кивнула подружка. – Но следователю все равно сообщи об укусе преступника большой овчаркой.
– Я поеду к нему после экзамена.
– Мудро. Но о своих подозрениях не болтай, – нравоучительно сказала она.
– Естественно, не буду, пока не соберу достаточно доказательств для полной уверенности.
– С Быстровым и этим твоим… музыкантом постарайся не общаться сейчас. Любой из них может быть опасен.
– Но я же не дура, в конце-то концов?! – ее назидательный тон мне надоел. – Знаю, что лучше держаться от ребят подальше.
– Вот и умница, – примирительно улыбнулась Вера.
Приняв у меня экзамен, Батов сказал, когда я собралась уходить, получив у него зачетку:
– Зайди ко мне завтра в первой половине дня. Обсудим твою просьбу о смене преподавателя для сдачи дисциплины, которую вел Кривошеин.
– Спасибо, – я просияла.
– Тогда – до встречи, – мягко улыбнувшись в густую седую бороду, произнес профессор.
– До свидания.
Я выскочила в коридор, порхая, как бабочка. Мало того, что «зав кафедрой» поставил мне «пять», так он еще и взялся уладить мучивший меня вопрос о пересдаче проклятого экзамена. Неужели счастье, наконец, улыбнулось мне, отодвинув в сторону стаю неприятностей, дружной гурьбой преследовавших меня на протяжении последних десяти дней.
– Катерина, это важно! – гробовым тоном произнес Егоров, преграждая мне путь. – На!
– Что ты мне вручил? – я опешила, рассматривая белый лист, исписанный ровным почерком однокурсника.
– Это «психологический портрет» твоего преследователя.
– А в нем указана отличительная особенность его задней части? – смеясь, спросила Вера, которая незаметно приблизилась к нам со спины.
– То есть? – «Мистер галстук» не понял ее реплику, о чем свидетельствовали его сложенные домиком брови.
– Маньяка сегодня утром цапнула Катькина собака, – пояснила подруга.
– Правда? Он снова нападал? – Андрюша обрадовался так сильно, что мне стало обидно. – Значит, я прав! Этот тип – твой знакомый, который выслеживает исключительно тебя, Катя.
Криво усмехнувшись, я свернула презентованную мне бумажку и положила ее в пакет.
– Почитаю как-нибудь на досуге, – пояснила я собеседнику и, взяв под руку Верку, потащила ее в сторону. – Когда ты ко мне приедешь?
– Часов в пять, может, пораньше, – ответила та.
– Я сейчас пойду к Петрову, потом сразу домой и буду тебя там ждать.
– Никого не впускай, – настоятельно порекомендовала она, приняв серьезный вид.
– Есть, капитан! – я демонстративно отдала ей честь, приложив руку к виску, как у военных. – Ваше распоряжение будет исполнено по всей строгости устава!
– Иди, шутница, – подтолкнув меня к выходу, проговорила подруга. – И… поздравляю с высокой отметкой.
– Тебе желаю того же, – сквозь смех ответила я.
Вера осталась сдавать экзамен, а я отправилась во владения Степана Степановича, намериваясь порадовать его новыми сведениями о пресловутом маньяке. Настроение мое заметно улучшилось, неурядицы отступили на задний план, став менее значимыми. В голове рождались планы, а ноги, громко стуча каблуками, несли меня в отделение милиции на аудиенцию к следователю. Он очень обрадовался моему приходу. А когда услышал рассказ об укусе, расцвел окончательно.
– Надо срочно разослать эти данные по всем больницам. Преступник должен обратиться к врачу, чтобы получить медицинскую помощь. Ваш пес, Катерина, настоящий герой.
– Он у меня еще не то умеет! – гордо отозвалась я, довольная похвалой в адрес Лари. – Умная собака и… верная.
– Скажите мне, пожалуйста, одну вещь, – задумчиво произнес Петров. – Как давно на Вас начались нападения?
– Несколько дней назад.
– А раньше ничего странного не происходило?
– В каком смысле? – я непонимающе заморгала, а в голове возникло происшествие с иномаркой, которую мне удалось отправить в кювет.
– Вам никто не угрожал? Может, были ссоры с кем-нибудь? – следователь задавал мне наводящие вопросы, стараясь выведать как можно больше информации, способной помочь делу.
Я сидела молча, закусив губу и сцепив пальцы рук. В голове, сражаясь друг с другом, кружились противоречивые мысли. «Сказать или не сказать? Скрыть или не стоит? А если бандитов выпустят, и они придут ко мне с разборками? Хотя, с другой стороны…. вдруг, они и есть причина появления в моей жизни „полосатого придурка“? Сколько можно прятаться, скрываясь от себя самой? Разве смысл моего существования в трусости? В конце концов, вымогателей арестовали по другим причинам, так что рассказ о них, вряд ли, повлечет за собой роковые последствия. Они и так за решеткой. Одним преступлением больше… какая теперь разница!»
– Десять дней назад меня похитили двое бритоголовых парней, затолкав в машину неподалеку от дома. Я умудрилась разбить их автомобиль, за что эти хлопцы вымогали большую сумму денег. Но у них ничего не вышло, так как за день до расплаты «Отряд по борьбе с организованной преступностью» сцапал всю честную компанию прямо на Московском проспекте. Сейчас те, о ком я говорю, сидят в следственном изоляторе.
Собеседник выспросил у меня все подробности этой истории, он выглядел чрезвычайно озабоченным и очень заинтересованным. Когда Степан Степанович подробно записал мой рассказ, он негромко сказал:
– Возможно, они кого-то наняли, чтобы отомстить Вам.
– Нет, их арестовали совсем по другой причине, я сама видела, – уверенно откликнулась я.
– И все же… стоит проверить версию, – он улыбнулся. – А Вы пока будьте осторожней.
– Постараюсь.
Мы распрощались у двери его кабинета, до которой Петров меня проводил. Мне был приятен следователь. В нем чувствовалась доброта и ум, любовь к своей работе и человеческое отношение к людям. И трудился мой новый знакомый не за галочки, а на благо общества, в этом я не сомневалась. Наши с ним отношения перешли из сугубо формальных в более теплые и дружеские, я ощущала его заботу о моей судьбе и его беспокойство за мою жизнь. Одним словом, у меня появился человек, к которому в трудную минуту я всегда могла обратиться. И обращалась, потому что эти самые минуты больно уж зачастили.
Выйдя на улицу, я задумалась. А вдруг, и правда, Саха с его друзьями наняли маньяка, чтобы попугать меня? Хотя… стоп! Вымогателей интересовали деньги, а «полосатого урода» – мое тело. Неувязочка получается. Скорей всего, первое нападение десятидневной давности не имеет ничего общего с тем кошмаром, в котором я живу последние трое суток.
