Текст книги "Флирт с маньяком (СИ)"
Автор книги: Ева Никольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
– Он бросил трубку, – глотая слезы, сообщила я. – Он точно маньяк. И ведет себя подобающим образом.
Мои всхлипывания быстро перешли в откровенный рев, глаза покраснели от обилия воды, стремительно стекавшей из них на щеки и грудь. Утирая слезы, я бормотала всевозможные проклятья в адрес спасателя. Вера молча наблюдала за мной, укоризненно качая головой. Наконец, ей все это надоело, и она громко заявила:
– Хочешь отправить их обоих в тюрьму? Позвоним твоему следователю и расскажем о наших подозрениях. Пусть сами потом выкручиваются.
– Нет! – мгновенно перестав плакать, воскликнула я.
Мой поспешный протест вызвал на физиономии собеседницы довольную улыбку.
– А чего ты тогда ноешь, если не хочешь никого сдавать в милицию?
– Я по нему соскучилась, – моё честно признание сопровождалось вновь начавшимися всхлипываниями.
– Ох, Катя, Катя, – засмеялась подруга, наливая мне холодную воду, чтобы я, выпив, поскорее успокоилась. – И угораздило же тебя влюбиться в насильника.
– А может, Валя все-таки не преступник? – робко предположила я, с надеждой посмотрев на загадочно улыбающуюся Верку.
– У тебя появились сомнения? – радостно спросила она. – Ну, наконец-то!
– Думаешь, Быстров и та «полосатая тварь» – разные люди? – я оживилась, перестав скулить.
– Уверена! – торжественно сообщила собеседница. – Маньяк, вероятней всего, Андрей.
– Ну, спасибо, – я снова сникла. – Ты просто его не знаешь, поэтому так говоришь.
– В любом случае, Катя, старайся, находясь в обществе этого человека, быть постоянно на людях.
– Ладно, – я почти совсем успокоилась и теперь могла соображать, вполне, трезво. – Эрмитаж – место подходящее, как, впрочем, и метро, и «Медуха», и город в обеденное время.
Больше нас никто не тревожил звонками, чему мы обе были очень даже рады. Выгуляв пса, который в десять вечера принялся жалобно скулить под дверью, вооружившись предварительно своим поводком и моими сапогами, символизирующими для него поход на улицу, мы с подругой вернулись домой. Наступило время ложиться спать. Я разобрала двуспальную тахту и, забравшись к стенке, улеглась. Верка должна была лечь с краю, но ей почему-то не спалось. Поворочавшись немного, она недовольно села и сказала:
– Пойду приму ванну, иначе всю ночь промаюсь от бессонницы.
– Как хочешь, – пробурчала я из своего угла, у меня со сном отношения были гораздо более тесные.
Однако отправиться в объятья Морфея мне, увы, не удалось. Как только я осталась одна, телефон вновь напомнил о своем существовании.
– Без пятнадцати двенадцать… кто еще в такой час вздумал позвонить? – недовольно бормотала я, на ощупь, выбираясь из комнаты в темный коридор.
По шуму воды я поняла, что подруга моется.
– Да? – подняв трубку и прекратив тем самым истеричный вопль бордового аппарата, спросила я.
– Катерина, Вы еще не спите? – это был голос Степана Степановича.
– Нет, вообще-то, а что? – я встревожилась, столь поздний звонок следователя меня сильно удивил.
– Вашего маньяка поймали! – радостно сообщил Петров. – Мы бы хотели провести очную ставку прямо сейчас, если Вы, конечно, не против.
– А что я должна делать? – не зная радоваться, или горевать, поинтересовалась я тихо. Данное известие застало меня врасплох.
– Подойдите к остановке, я Вас там буду ждать через пять минут, и мы поедем в отделение, где сидит преступник. Сможете?
– Хорошо, – я по-прежнему чувствовала себя как-то неуютно.
– Тогда, до встречи! – сказал собеседник, после чего до моих ушей долетели короткие гудки.
Решив не вытаскивать Верку из ванной, я нацарапала ей огрызком попавшегося под руку карандаша записку и, второпях одевшись, выскочила из квартиры. Вокруг было темно и безлюдно. Снег потрескивал под тяжестью моих сапог, позволяя слышать каждый шаг. Кое-где светились окна близлежащих зданий, а вдалеке я заметила мирно бредущую пару, созерцание которой предало мне уверенности. Быстро перебирая ногами, я заспешила к назначенному Петровым месту встречи.
На остановке никого не было. Пустая скамейка навевала на меня тревогу. Даже одиноких ночных прохожих по близости не наблюдалось, город как будто вымер. Остался лишь хруст и треск проводов, да еще тусклый свет серых высоких фонарей, мерно покачивающихся в такт сильным порывам ветра.
Мне стало холодно и страшно. Находиться здесь одной, совершенно не хотелось. Я бросила пару настороженных взглядов по сторонам, пытаясь найти глазами приближающуюся фигуру следователя, но, как это ни печально, его нигде не было. Внезапно я услышала чьи-то легкие шаги, доносящиеся сзади. Резко обернувшись, я уставилась на угол остановки, из-за которого с минуты на минуту должен был выйти идущий сюда человек. Сердце замерло, искренне надеясь, что сейчас я увижу Петрова, а не кого-нибудь еще.
И тут он появился… Как только моим глазам представился уже знакомый полосатый «петушок», я со всех ног кинулась бежать в сторону дома, боясь обернуться. Шаги за спиной не утихали, напротив, они становились все более отчетливыми. Преступник нагонял меня. Я задыхалась от ужаса, ледяной змеей обнявшего душу. Силы постепенно покидали меня. Скорость, помимо моей воли, замедлялась. И тут я споткнулась обо что-то, с трудом сумев удержать равновесие, из-за этого потерялись драгоценные секунды.
Теперь он точно меня поймает! Обречено обернувшись, я устремила взор на насильника, придя к выводу, что спасаться бесполезно. Но… его нигде не было. Как будто мой преследователь провалился сквозь землю. Кругом тихо спокойно и ни одного прохожего. Испуганно озираясь, я начала пятиться, боясь, что мираж исчезнет, и маньяк снова выскочит из-за какого-нибудь здания. Однако опасения мои были бесплодными, так как преступник больше не появлялся. А, может, его и вовсе не было. Просто воображение разыгралось…
Я, в мгновение ока, добралась до подъезда, намериваясь поскорее попасть домой. Открыв дверь парадной, я едва не налетела на стоящего там Валентина.
– Ты где ходишь, Катя? – хмуро спросил он, изучая мое бледное от пережитого кошмара лицо.
– Звонил следователь, они поймали маньяка, – проговорила я, не сводя с него счастливых глаз. – Значит, это не ты?!
– Конечно, не я, – серьезно ответил парень. – Разве ты сомневалась? Но почему у тебя такой испуганный вид, Катюша?
– Мне показалось, что «полосатая мразь» опять за мной гонится, – вздохнув, отозвалась я и опустила взгляд. – Паранойя, наверное.
– Не бойся, милая, – Быстров нежно провел ладонью по моей щеке. – Я тебя в обиду не дам. Если увижу этого идиота, собственноручно надеру ему уши. Договорились?
– Да, – я улыбнулась и, не сдержавшись, бросилась к нему на шею.
Валя крепко обнял меня, осторожно поцеловав в лоб. Он решительно двинулся вглубь подъезда, заботливо придерживая мои плечи. Я не сопротивлялась, идя рядом. Доверчиво прильнув к нему и довольно улыбаясь, я мечтала лишь об одном, чтобы он никогда меня больше не отпускал.
Мы медленно поднялись по лестнице, и, оказавшись на междуэтажной площадке, остановились. Валентин усадил меня на подоконник, а сам встал напротив, собираясь что-то сказать. Я молча ждала, с любопытством рассматривая своего спутника. Наконец, он произнес:
– Катерина, прости меня за излишнюю несдержанность, которую я проявлял при телефонных разговорах.
– Без проблем, – я лукаво прищурилась. – Но больше так не поступай. Хорошо?
– Конечно, – собеседник усмехнулся, не сводя с меня пытливого взора. – Почему ты так развеселилась, Катенька?
– Рада тебя видеть, – честно призналась я. – Мне очень не хватало твоего общества.
– Я тоже скучал, – он наклонился, заглядывая в мои искрящиеся смехом глаза, – по твоей улыбке, по твоим губам…
В следующую секунду Быстров поцеловал меня, жадно впившись в мой приоткрытый от неожиданности рот. Я ответила на его страстный призыв, позабыв об осторожности. Парень принялся расстегивать куртку, без конца лаская руками мое податливое тело. Я закрыла глаза, отдаваясь вихрю захвативших сердце чувств. Любовная игра на окне собственного подъезда возбуждала, позволяя наслаждаться риском возможного разоблачения. Пару дней назад меня здесь чуть не изнасиловал преступник, а сейчас я готова заняться сексом сама. Но на этот раз с любимым…
Я подняла голову, чтобы взглянуть на того, о ком думала. По спине пробежала дрожь, но причиной ее была не любовь, а страх. Валентин, ухмыляясь, натягивал на голову полосатую маску с прорезью для глаз.
– Значит, это ты? – шепотом спросила я, пытаясь трясущимися пальцами застегнуться.
– А ты не догадалась? – он хищно оскалился, сверля меня злыми стальными глазами.
– Но ведь я… мы… почему? – мне стало обидно. Такого разочарования я пережить не могла.
– Потому что ты – маленькая рыжая дрянь, соблазняющая мужчин своей миловидной внешностью, и при этом не допускающая их к себе, – прорычал насильник, вытаскивая из внутреннего кармана неизвестно когда переодетой на другую сторону куртки, перочинный ножик. – Я искромсаю твою очаровательную мордашку так, что тебя родная мама не узнает. И тогда… ты будешь принадлежать только мне! Ведь на уродину никто не позарится.
Не помня себя от страха, я со всей силы заехала мерзавцу каблуком между ног. Он согнулся пополам, взвыв от острой боли, причиненной мною. Но мне этого было мало. Я принялась бить выронившего свое оружие парня, махая перед его носом ногами, которые время от времени попадали в цель, жаля преступника больными ударами. Я словно сошла с ума, не имея никакого желания останавливаться. Быстров предал меня, убив любовь и доверие, растоптав дружбу и заставив жить все последние дни в кошмаре. Я ненавидела его также сильно, как любила когда-то.
– Идиот проклятый! Маньяк! Убийца! Я лишу тебя того, из-за чего ты называешься мужчиной, чтобы больше ни одна девчонка не пострадала от твоих рук, насильник несчастный! – кричала я на всю парадную, продолжая отчаянно лупить негодяя.
– Успокойся, психованная! – проговорила Верка, швырнув в меня подушку.
Я уставилась на пойманный предмет с полным непониманием. Серые лестничные марши мгновенно исчезли, сменившись уютной обстановкой моей квартиры. Вместо скрючившегося Вали на полу сидела заспанная подруга, слетевшая с кровати вместе со своим одеялом в тот момент, когда я начала усиленно брыкаться, расправляясь во сне с преступником.
– Я больше с тобой не лягу, – потирая ушибленный бок, сказала пострадавшая. – Ты лягаешься, как лошадь, и материшься при этом. Пойду-ка я лучше на пол спать.
– Нет, – мои слова прозвучали виновато. – Я сама лягу на матрас, привыкла уже за последние полгода. Извини, Верунчик, просто кошмар приснился.
– Не сомневаюсь, – она медленно встала, поправляя ночную сорочку. – Ну и не повезло же бедняге в твоем сне. Кто это был?
– Маньяк и… Валентин.
– Ты обоих поколотила? – собеседница улыбнулась.
– Быстров и есть насильник, – горько вздохнув, ответила я, твердо решив держаться от спасателя подальше. Любовь любовью, а жить все-таки хочется и… без порезов на лице.
После утренней прогулки с Лари, мы с Верой разошлись по сторонам. Я отправилась в институт на встречу с Батовым, а она поехала домой за диктофоном, понадобившемся ей для похода к родственникам Каменского, которых подруга надеялась застать в квартире Андрея в его отсутствие. В двенадцать я должна была ей позвонить, сообщив о запуске разработанного с вечера плана, если моя встреча с рокером состоится.
В «Медухе» было, как всегда, холодно. В коридорах кое-где толпились студенты, готовящиеся сдавать экзамены, назначенные на утро. У нашей группы сегодня был свободный день, поэтому встретить кого-нибудь из своих мне вряд ли удастся. Я медленно шла в направлении деканата. В голове крутились обрывки ночного кошмара, то и дело поражая меня своей абсурдностью.
«Следователь, который звонит в полночь, преступник, растворяющийся в воздухе посреди вымершего города и Валя в полосатом „петушке“. Ну и бред, однако, – от подобных мыслей стало смешно. – А самое неправдоподобное в этой истории – моя готовность заняться с Быстровым любовью на лестничной площадке! Такое я бы ни за что не совершила, даже будучи очень сильно влюбленной».
Мне было весело. Страхи, подаренные сном, исчезли с рассветом. Остался, правда, неприятный осадок относительно Валентина, но сейчас он меня, особо, не тревожил, так как спасателя по близости не было, а, следовательно, бояться не кого. Мое хорошее настроение отражалось на лице довольной улыбкой, которая то и дело возникала на губах, когда я вспоминала очередное несоответствие печальных приключений во сне. Хотя самым смешным все-таки было пробуждение. Заспанная Верка, сидящая в обнимку с одеялом на полу – это кадр похлещи, чем в любой комедии.
Поток приятных размышлений бесцеремонно прервали, положив на мое плечо руку. Я остановилась, вздрогнув. В душе вновь поселился липкий страх, вернувший меня на «землю». Обернуться почему-то не хватало смелости.
– Катерина, что с тобой? – голос Кривошеина разрешил загадку лежавшей на плече ладони, но этот факт не повысил мое быстро скатившееся вниз настроение.
– Здравствуйте, Герман Павлович, – сквозь зубы процедила я, повернув к нему голову и холодно взглянув в его мило улыбающееся лицо. – Вы что-то хотели?
Он заискивающе посмотрел в мои ледяные глаза и любезно произнес:
– Катя, прости мне тот печальный инцидент. Я не хотел тебя обидеть.
Моя челюсть отвисла. Вместо ожидаемых угроз я слышу извинения. Либо у меня что-то с ушами, либо этот мерзавец готовит какую-то подлость, раз так мягко стелит. Ну, или… ему дали втык.
– И, если честно, – продолжал доцент, – я считаю тебя одной из лучших моих студенток. Так что ты, девочка, заслужила свою «пятерку». У тебя зачетка с собой?
Не сводя с него прищуренных глаз, я порылась в сумке и достала ему то, о чем он просил. Герман Павлович аккуратно вывел напротив названия своей дисциплины оценку «отлично», поставил роспись и с видом исполнившего долг человека протянул мне зачетную книжку.
– Ну, вот и все! – облегченно вздохнув, сказал он. – Ведомости я уже сдал. Поздравляю тебя с успешно сданным экзаменом!
Я так и осталась стоять с приоткрытым ртом, наблюдая, как Кривошеин, фальшиво насвистывая себе под нос весёлую мелодию, удаляется от меня, едва не приплясывая. Сильно зажмурив глаза, я открыла их снова, но мираж не исчез. Злой, мстительный доцент, по каким-то непонятным мне причинам, превратился в «божий одуванчик», раздающий «пятерки» всем, кому не лень. Что бы это значило? Единственное логичное объяснение я надеялась получить в кабинете Владислава Федоровича, куда и пошла, решив не медлить. «Зав кафедрой» был на месте. Он немного удивился моему столь раннему появлению, но это не помешало ему меня принять.
– Я посмотрел твои оценки, Катерина, – после обмена приветствиями, сказал Батов. – Ты, скорее всего, будешь получать стипендию, если не завалишь последний экзамен и пересдашь предмет Кривошеина.
Я округлила глаза, не понимая, о чем он говорит, но перебивать профессора не стала из уважения к нему.
– Мне удалось договориться с Зоей Ивановной, она примет у тебя эту дисциплину, – сообщил собеседник, внимательно посмотрев на меня. – Условься с ней о времени и сдавай.
Он замолчал, я тоже не произнесла ни слова, не зная, с чего начать. Когда пауза стала невыносимой, а взор Батова недоуменным, я осторожно пробормотала:
– Герман Павлович только что поставил мне «пять» в зачетку, – брови собеседника взметнулись, отразив удивление. – Я думала, он сделал это после разговора с Вами.
– Нет, я его не видел еще сегодня, – пожал плечами профессор. – Может, у него проснулась совесть? Иногда даже такие люди, как доцент, совершают хорошие поступки. Подожди здесь, Катерина, – он вышел из-за стола и куда-то отправился, оставив меня сидеть в его кабинете.
Вернулся старик минут через пять, держа в руках широкую белую ведомость. На его крупном носу красовались большие очки, которые он протер платком, не снимая.
– Действительно, оценки выставлены сегодня утром, – ткнув пальцем в нужную графу, заявил Батов. – У тебя «отлично». Но этого мало. Кривошеин зачем-то исправил все «тройки» на «четверки». Не понимаю, что с ним случилось?..
Я тоже не понимала. Разве что встреча с дьяволом могла заставить Германа Павловича так кардинально изменить свое поведение.
– Значит, вопрос исчерпан, – задумчиво почесав седой затылок, проговорил «зав кафедрой». – Иди домой, Катя. Готовься к следующему экзамену.
Я шла по коридору, как во сне, все еще не веря в случившееся. О том, что у Кривошеина проснулась совесть, я не допускала даже мысли, точно зная, что этого качества у него нет и в помине. Значит, кто-то неизвестный приложил руку к тому, чтобы малость подкорректировать поступки доцента в нужном направлении. И этот «кто-то», по всей видимости, не Владислав Федорович, как я думала вначале. Тогда, кто? Неужели Высшая сила, в чьем-то плотском проявлении? А, может, и не плотская, а астральная… Короче, загадка, которую я, увы, разрешить не могла.
До встречи с Андреем был целый час. Не зная, куда девать время, я побрела в университетскую библиотеку, намереваясь там немного почитать журналы. Почти все столы оказались занятыми, и я, грустно вздохнув, повернулась к выходу, как вдруг услышала знакомый голос:
– Катя, привет!
«О, нет! Только не это!» – мысленно взмолилась я, подарив собеседнику вымученную улыбку.
– Здравствуй, Андрюша.
– Ты прочитала «Психологический портрет насильника»? – приблизившись ко мне важной размеренной походкой, спросил «Мистер галстук» серьезно.
– Почти, – продолжая глупо улыбаться, ответила я.
– Нужно было прочитать, – поджав губы, сказал Егоров. – Идем в кафе, нам есть, о чем с тобой поговорить.
Вздохнув, я обречено поплелась вслед за ним. Усадив меня за столик, собеседник отправился за булочками и чаем. Вскоре он вернулся, принеся на подносе то, за чем ходил.
– Катерина, ты попала в очень сложную ситуацию, – серьезно заявил однокурсник, задумчиво отпив глоток, – его взгляд был устремлен мимо меня, что, вероятно, должно было придать его внешности философский вид. Он немного помолчал, потом продолжил. – Ты уже вычислила маньяка? Если нет, то стоит сделать это как можно скорее, иначе у тебя могут быть проблемы.
– Почему ты так решил? – подперев рукой щеку, поинтересовалась я.
– Типичные психи, такие как твой, со временем начинают чувствовать свою безнаказанность, что ведет к ужесточению их действий относительно потенциальных жертв, коей ты, Катюша, и являешься. Рано или поздно, он тебя достанет, если, конечно, ты не обнаружишь преступника первой. Это, своего рода, игра. Понимаешь?
Парень говорил вполне логично, что не очень-то свойственно для Егорова. От его речей мне стало не по себе. Захотелось немедленно изолироваться за семью замками и ждать там, когда доблестная милиция поймает насильника. Однако жизнь требовала действий, прятаться было некогда.
– И что ты предлагаешь? – осторожно задала вопрос я, чувствуя, что у собеседника есть кое-какие соображения.
– Прежде всего, изучи «Портрет», – оживился «Мистер галстук». – Потом вспомни всех своих знакомых и посмотри, кто из них подходит под описание.
– Дальше? – поторопила я, боясь, что Андрюша пустится в пространные разъяснения по поводу своего труда.
– Не упускай из вида сны. Это тоже очень важная сфера, через которую наше подсознание шлет нам импульсы, скрывающие разгадки многих вопросов.
Я побледнела. А если он прав? Тогда мое внутреннее «Я» считает, что преступник Валя? От таких раздумий мне стало жарко, я невольно расстегнула верхние пуговицы на своей темно-коричневой кофте. От пытливого взгляда Егорова не ускользнула странная перемена в моем настроении.
– Тебе что-то приснилось? – безошибочно угадав, о чем я думаю, проговорил парень. – Расскажи, я в этом деле профи.
Поведать «Мистеру галстуку» мой ночной кошмар было делом великого риска. Зная характер однокурсника, я могла с уверенностью предположить, что он разовьет из несчастного каламбура какую-нибудь невероятную психологическую теорию. И все-таки я решилась. Выслушав мое повествование, Андрей пришел в настоящий восторг.
– Конечно! Это точно он. Не может быть никаких сомнений! – твердо объявил Егоров.
– Даже самых маленьких? – с надеждой спросила я, изобразив расстоянием между двух сложенных пальцев размер, о котором говорила.
– Катерина! Твое «Эго» шлет тебе сигналы, а ты пытаешься закрыть на них глаза, – снисходительным тоном произнес он. – Держись подальше от своего спасателя, а еще лучше, заяви на него в милицию.
Я вздохнула. Подозрение, мучившее меня ночью, вернулась с еще большей силой. Я опять испугалась. Воспользовавшись моим угрюмым молчанием, «Мистер галстук», принялся подливать масла в огонь, усугубляя страхи своей излюбленной психологической байкой на тему перешедшего допустимую в обществе черту сексуального влечения насильника, которое может повлечь мою скорую смерть. После часа общения с ним, у меня на голове зашевелились волосы, а руки, как, впрочем, и колени сильно затряслись. Из кафе я вышла бледная, как мел, шарахаясь от всех парней, которых встречала на своем пути. В голове крутилась одна только мысль: «Поскорее попасть домой и, прочитав любезно написанный для меня Егоровым „Портрет…“, начать примерять его на всех мужчин, которых я только знаю, или не знаю, но видела… или не видела, а слышала о них… Короче, всем, всем, всем!» И почему-то в душе у меня появилась странная уверенность, что данный портрет подойдет каждому, если я не перестану так сильно трусить.
Каменский увидел меня издалека. Он приехал раньше и уже несколько минут дожидался моего появления. Я же, перепугано тараща глаза на все особи мужского пола, проплывавшие мимо, не заметила музыканта вовремя, позволив ему застать меня врасплох.
– Привет, Катенька! – воскликнул рокер, протягивая мне руку.
Взвизгнув, как от укуса животного, я отскочила в сторону, прижавшись спиной к холодной колонне. Мои ресницы часто заморгали, а на лице возникло выражение растерянности, как у затравленного котенка.
– Катюша, ты чего? – забеспокоился парень, он больше не пытался до меня дотронуться, предусмотрительно держа руки в карманах кожаной куртки. – Кто тебя так сильно испугал?
– Я потенциальная жертва, которой свойственно сталкиваться с переизбыточной активностью агрессивно проявляющейся мужской сексуальности, – дословно процитировали мои уста слова «Мистера галстука», в которых он упорно убеждал меня за столиком.
– Кажется, я знаю, кто тебя обработал, – криво усмехнулся собеседник. – В следующий раз шли этого психа-заучку ко всем чертям. Валька прав, твой преследователь по всем признакам смахивает на Егорова.
– Неправда! – гордо вздернув подбородок, ответила я. – Андрюша хочет мне помочь. К тому же, он ниже маньяка ростом.
– Единственный показатель против, – пожал плечами Каменский. – Может, пойдем погуляем, или ты будешь продолжать держаться за стенку в надежде, что она тебя спасет от неизвестно чьей «агрессивной сексуальности»? – скучающим тоном произнес собеседник и демонстративно зевнул. – Тебе не надоело прятаться?
– Я не прячусь, – ответили мои губы, обиженно сжимаясь. – Я просто осторожная.
Из института мы вышли минут через двадцать, за это время я успела позвонить Вере и взять из гардероба верхнюю одежду. Андрей терпеливо дожидался, когда я закончу приводить в порядок свой внешний вид. Наконец, мы очутились на свежем воздухе. Мороз обжигал лицо. Я поежилась, плотнее заматывая на шее шарф. Голова моего спутника, как всегда, была не покрыта, а его темные блестящие волосы, на сей раз, оказались распущенными, вероятно, он их использовал вместо шапки. Я же такой вариант зимнего головного убора сочла слишком шатким.
Парня немного удивило мое сильное желание посетить Эрмитаж, причем, немедленно. Он пытался уговорить меня отправиться на экскурсию в другой день, но я уперлась, как баран, требуя осуществления задуманного мною плана. В конечном итоге, ему пришлось смириться.
– Вот не думал, что ты так любишь произведения искусства, – пробормотал собеседник, вздыхая. – Я бы, если честно, предпочел сходить в кафе.
– Ты голоден? – поинтересовалась я, взяв его под руку, когда мы шли в метро.
Моя паранойя окончилась сразу, как только я попала в обстановку полной бесконечного движения улицы. Мимо проходили суетливые люди, слышались чьи-то разговоры, перебиваемые шумом проезжающих машин. Город жил, увлекая нас в водоворот своей неистощимой энергии. Оглянувшись по сторонам, я сделала оптимистический вывод – все не так уж и плохо, когда вокруг столько света и действия, в котором нет и намека на агрессивность.
– С утра была репетиция. Я не успел перекусить, – честно признался Каменский.
– Купи «хот-дог», – предложила я, решив не попадаться на сочувствие. Менять намеченный маршрут я не хотела ни в какую.
– Видимо, придется поступить именно так, – со вздохом, отозвался парень. – И что тебя тянет в этот музей как будто там медом намазано?
– Полезно время от времени приобщаться к культуре, – уклончиво ответила я, увлекая его в подземный переход.
Как я поняла из вялых реплик спутника, которые он иногда отпускал, относительно экспозиций «Зимнего дворца», Андрей не являлся особым поклонником экскурсий. Напротив, ему гораздо больше нравилось творить что-то своими руками, нежели пассивно созерцать вещи, знакомые с детства. Его мама не один раз приводила сына в Эрмитаж, стремясь привить ребенку любовь к прекрасному, а, заодно, и знание истории родного города. Короче, очередной визит в музей для бедного парня был настоящей пыткой, на которую я сознательно его обрекла, боясь, что наша встреча, в противном случае, может быстро закончиться и тогда… Верка попадет в неприятности. Ну, а процесс изучения многочисленных залов «Зимнего» займет, по меньшей мере, часа три, этого времени подруге, вполне, хватит для того, чтобы закончить все свои дела. Если, конечно, у нее, вообще, что-нибудь получилось. Ведь нет никакой гарантии, что родители моего спутника дома, а, даже если оно и так, с какой стати им делиться информацией о сыне неизвестно с кем? Хотя… Вера умела находить общий язык с людьми.
– Андрей, почему у тебя на лице такой кисляк? – едва сдерживая улыбку, спросила я Каменского, когда мы переходили из одного помещения в другое, намериваясь посмотреть очередную выставку.
– Я по-прежнему голоден, а эстетическая пища, не очень-то устраивает мой несчастный желудок, – грустно пошутил он.
– Ничего, – я ободряюще похлопала его по плечу. – Наслаждайся роскошью прошлых веков, но не забудь оставить место для созерцания живописи великих мастеров, к которому мы перейдем чуть позже.
– Это и есть меню на сегодня? – печально поинтересовался собеседник.
– Только на ближайшие пару часов, – заверила я, смеясь.
– А потом? Мы зайдем в кафетерий? – с надеждой глядя на меня, проговорил рокер.
– Нет. Но я куплю тебе три «хот-дога», обещаю, – ирония сквозила в моих словах, отчего физиономия парня совсем сникла.
Ему было скучно, но отказать мне в компании он не решался, продолжая уныло плестись рядом, изредка проявляя интерес к окружающим нас предметам. После двух часов путешествия по залам, я начала совершать экскурс по второму кругу, так как нам удалось слишком быстро все обойти.
– Катя, мы здесь уже были, – тоскливо произнес замученный бесконечными экспозициями Андрей. – Может, пойдем на улицу?
– Нет, – взглянув на свои наручные часы, твердо заявила я. – Разве ты не знаешь, что мне очень нравится малахитовая комната? Я с детства люблю сюда наведываться, чтобы в памяти постоянно сохранялся живой образ удивительной атмосферы прошлого.
«Браво! – поаплодировала я сама себе мысленно. – Блестящая речь, Катерина! Вот только вряд ли он попросит тебя повторить ее на бис…»
Когда Каменский заговорил снова, он выглядел растерянным. Мы провели в стенах музея еще час, бесполезно слоняясь по уже осмотренным помещениям.
– Катюша, – начал собеседник мягко. – Я, конечно, понимаю твои нежные чувства к этой зелени, но мы заходим сюда в третий раз. Неужели ты до сих пор не насытилась ею? Пора бы и покинуть здание. Как ты считаешь?
– Нет! – я схватила его за руку, не позволив уйти, так как он собрался поступить именно так. – Еще рано.
Глаза спутника удивленно расширились, а правая бровь слегка приподнялась. Он сложил на груди руки и изучающе посмотрел на меня, чуть-чуть наклонив голову на бок.
– Ты меня пытаешься зачем-то удержать, – сделал он вывод вслух. – Но при этом ничего не говоришь о причинах своего поведения. Почему? Ты сказала по телефону, что имеешь догадки, относительно личности преступника. А вместо беседы на данную тему, я слышу от тебя какой-то бред про роль искусства в нашей жизни, которым ты кормишь меня уже третий час. Неужели общение с Егоровым так повлияло на твою голову, Катерина?
Я вздохнула, признавая справедливость его слов.
– Ладно, пойдем в кафе, там и потолкуем про маньяка, – произнесли мои уста без особого энтузиазма.
За время, проведенное сегодня с Каменским, я окончательно уверилась в том, что он не насильник. Собеседник был заботлив и внимателен. Несмотря на отсутствие интереса к музейным экспонатам, он проявлял его в больших количествах ко мне. Страхи, поселившиеся в моей душе после встречи с «Мистером галстуком», растворились в воздухе. Я ощутила прилив энергии и жизнелюбия, благодаря общению с интересным творческим человеком, коим являлся Андрей. Ну, а синие Жигули возле его парадной… это всего лишь совпадение. Тем более по внешнему виду парня не было заметно никаких последствий укуса Лари. Значит, он – не преступник. Да и во сне я видела Валю, а не его. Отсюда следует, что мое подсознание тоже не считает рокера маньяком.
В процессе поглощения горячих гамбургеров с кофе, я рассказала ему о вчерашнем нападении, во время которого Лари пометил ягодицы насильника своими острыми зубами. Он внимательно меня выслушал, затем загадочно произнес:
– Я в курсе. Быстров меня уже просветил на эту тему.
– Что-то вы с ним слишком сдружились, – настороженно заметила я, – недавно готовы были свернуть друг другу шеи, а теперь друзья не разлей вода. Как ему удалось добиться твоего расположения?
– У нас взаимовыгодное сотрудничество, – хитро улыбнулся Каменский и принялся сосредоточенно жевать, дав тем самым понять мне, что тема исчерпана.
– Я бы на твоем месте Валентину не особенно доверяла… – недовольная тем, что со мной не хотят об этом говорить, пробормотала я, хмурясь.
– Ты его подозреваешь? – удивился парень.
– Нет, но…
– Валя не маньяк, можешь быть спокойна! – он произнес это так уверенно, что я не на шутку встревожилась. «Откуда ему известна такая информация, в достоверности которой Андрей, похоже, не сомневается? Либо он слишком доверчив, либо он и есть насильник, твердо знающий, что другой человек здесь не причем», – от подобных мыслей заболела голова, а по телу побежали противные мурашки. Я опять попала под влияние своего перепуганного воображения, видящего угрозу в каждом встречном.
