Текст книги "Она растворилась в воздухе"

Автор книги: Этель Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава XVI. Перчатки ручной работы

События быстро продвигались к катастрофе. Подобно тому, как падение камня высоко в горах вызывает лавину, – развивающийся роман Виолы с Фомом отдалил ее от Беатрис, что привело к печальным последствиям. Беатрис просто-на́просто приревновала Виолу.

Ясный взгляд карих глаз Беатрис потерял доброжелательность и сузился от ревности, когда, войдя в комнату Виолы тем вечером, она застала ту у телефона. Виола была увлечена разговором, ее лицо излучало радость, интонация была волнующей, особой:

– Нет, мне он не звонил, я знаю этого человека, он ждет, чтобы позвонила я. Для него ничего не значит то, что время идет, и что может быть уже поздно… Да, я свяжусь с ним и попрошу передать мой ключ.

Слыша этот непонятный разговор и особенно тон, каким он велся, Беатрис решила, что у Виолы от нее какая-то тайна. Обидевшись она вернулась в свою комнату и стала ждать там свою компаньонку. Не догадываясь об этих переживаниях своей подопечной, Виола продолжала наслаждаться общением с любимым человеком. Все странное и загадочное, услышанное Беатрис, на самом деле, объяснялось очень просто. – Узнав, что майор Померой и не собирается связываться с Виолой насчет ключа, Фом просто позвонил ей, чтобы поставить в известность об этом.

Звуки голоса Алана были такими волнующими, что Виола не замечала, как бежит время. И глянув на часы, удивилась – неужели они проболтали больше получаса? Сделав короткий звонок майору Померою, она поспешила в комнату Беатрис.

– Знаешь, я только что звонила в Померанию Хаус, – сообщила она.

Беатрис пришлось приложить усилия, чтобы ответить, как ни в чем не бывало, и не брюзжать. Ей это удалось, но с трудом, поскольку ревновала она Виолу со всей силой своей ласковой, щедрой и очень  эгоистичной натуры.  – Хотя ее растили как сказочную принцессу, но воспитание было таким, что она в равной степени могла и управлять своими желаниями, ограничивать их, и управлять своими эмоциями, стараясь, все-таки, уважать, хоть немного, желания других.

– Померания Хаус, – повторила она, будто бы припоминая. – Разве это не адрес твоей квартиры?

– Квартирки, – поправила ее Виола, начиная фыркать, словно один из ее неисправных кранов. – Я хотела бы показать ее тебе. Особенно ванную комнату.

– Твой душ очень старомоден?

Виола ухмыльнулась, вспомнив о деревянной перегородке, которая отгораживала совмещенную кухню-буфет от, кладовой-ванной.

– О, я хотела бы тебе это показать, – заявила она. – Увидишь, как живут бедные. Представь, принцесса, на моей ванной есть крышка, и я ставлю на нее посуду.

Никак это не прокомментировав, Беатрис отвернулась и закурила сигарету. Так как она редко курила или пила, Виола посмотрела на нее с некоторым удивлением. Ее удивление сменилось беспокойством, когда она заметила, что руки девушки дрожат.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Ничего, – напряженно ответила Беатрис. – Просто мне совсем не нравится, как некоторые люди – интересные люди, вроде тебя – презирают людей, у которых есть деньги. Ты, кажется, не понимаешь: чтобы сделать большое состояние, требуется ум, проницательность и твердость. Ты оцениваешь папу, только по тому как он ведет себя дома. Да, здесь он невыразителен и ты насмехаешься над ним, потому что все, о чем он думает или говорит, все, что он делает, основано на его любви к маме и ко мне… Но в финансовом мире он является авторитетом.

– Конечно, это так. Как будто бы я не знала об этом, не глупи.

– Ну вот опять «не глупи», неужели трудно понять, что я кое в чем разбираюсь. Помимо обязательного образования я много читала и изучала социальные проблемы. Я намереваюсь сделать со своим богатством кое-что безусловно значимое… Знаешь, меня страшно раздражает то, что Рафаэль Кросс и ты относитесь ко мне, как к породистому пекинесу, которого нужно держать на поводке.

Беатрис говорила со сжатыми губами, жестко контролируя лицевые мышцы, но, несмотря на это видимое отсутствие эмоций, Виола поняла всю драматичность ситуации.

– Довольно, – скомандовала она, инстинктивно имитируя режиссера. – Ты все неправильно поняла. Абсолютно неправильно. Ведь ты единственная богатая девушка, которую я считаю настоящим человеком. Я о тебе очень высокого мнения. Если бы ты была в опасности, я бы рискнула собственной жизнью, чтобы спасти тебя.

Беатрис издала совсем не девичий смешок:

– О, опять драматический театр! Думаю здесь должны раздаться аплодисменты. Но я хочу, чтобы ты относилась ко мне не только как к защищаемому субъекту. Я – личность. Возможно, я еще докажу всем вам, что я не пустое место.

После этих слов Беатрис ждала только того, чтобы Виола пошутила, высмеяла ее дурное настроение, но та пренебрегла шансом на примирение, заявив:

– Ну, если ты хочешь побыть заносчивой, я ничего не могу с этим поделать.

 Беатрис чувствовала, что ее попытка объясниться с Виолой провалилась, та или не смогла, или не захотела  ее понять. Поэтому, пока они с Виолой шли в гостиную, она поддерживала разговор с ней не как с подругой, а в безличной светской манере.

Миллионер и его жена перед ужином пили коктейли и ждали Рафаэля Кросса. Он присоединился к ним через несколько минут, и его появление было впечатляющим. – На его лице было написано сдержанное ликование, а в его голосе слышалось отчетливое волнение, он напоминал школьника, который сумел спасти от поражения свою футбольную команду, взяв пенальти. Он был в смокинге, но, очевидно, одевался не перед зеркалом, так как его галстук-бабочка съехал набок.

– Что случилось? – импульсивно воскликнула миссис Стерлинг. – Они…

Она умолкла, ожидая услышать известия об аресте убийцы Эвелин.

– Великолепные новости, – вскричал Кросс. – Я знаю свое будущее.

Его заявление заставило присутствующих застыть в изумлении.

– Предсказание? – недоверчиво спросил миллионер.

– Да. Удивительно. Я до сих пор потрясен. На самом деле, всю мою жизнь у меня было тайное стремление занять определенное высокое место. Все это настолько нереально, настолько невероятно, что я никогда не рассказал бы об этом ни одной душе. Шансы этого достичь мизерны, поскольку должно произойти совпадение ряда невероятных событий. Каждое из которых может произойти само по себе лишь чудом. Но если первое из них из них выгорит, вместо того, чтобы окончиться ничем, то оно однозначно вызывает следующее, которое в свою очередь последующее, пока вся цепочка не замкнется и цель будет достигнута.

– Это просто не реально, – заявил Стерлинг. – Такого просто не может быть. Может конечно случиться два три удачных совпадений, но чтобы это была длинная цепочка, нет это не реально.

– Именно такова и моя точка зрения. Но Гойя, заглянув в кристалл, не только заявила, что я добьюсь этого высокого положения, но и сказала что я должен совершить в первую очередь, назвала первое звено в этой цепочке событий. Все это было похоже на колдовство.

– Вам лучше выпить, – предложила миссис Стерлинг.

– Спасибо, Кристина. И вы тоже выпейте за мое будущее.

Виола заметила, что Кросс назвал миссис Стерлинг по имени. «Понято, ему это разрешено, поскольку он не позволил бы, сам по себе, вольность в общении с великой маленькой леди. Все они – одна большая семья, а я здесь посторонняя» – думала Виола.

Она не заметила заинтересованного блеска в глазах Беатрис, который возник от желания также заглянуть в будущее. Не в силах смириться с перспективой расставания с Виолой, она надеялась заманить ее в Америку. «Однако там же  ее верная компаньонка, Кэсси, и как тут быть? Уволить, предать ее?» – Беатрис не могла и помышлять о таком. А тут появляется шанс получить совет от этой замечательной ясновидящей. – «Возможно выяснится, что интерес Кэсси к их семье главным образом финансовый, но в этом случае дело может быть легко улажено.»

Во время обеда Беатрис была непривычно молчалива, а в конце трапезы завладела вниманием Рафаэля Кросса:

– Знаете что, поделитесь со мной своим опытом о том, как находить выход из затруднительных ситуаций.

– Ты никогда не попадешь в трудное положение, – заверил ее отец. – Если бы я не считал, что Мак и Дон справляются со своей работой, я бы их уволил.

– Но я могу оказаться без охраны, когда все будет зависеть только от меня самой. Я хочу быть готовой к этому.

Рафаэль Кросс снисходительно рассмеялся.

– Боюсь, она помнит мои гангстерские байки, – сказал он. – Что ж, Беатрис, самое важное, если вы испугались или растерялись, старайтесь не показывать этого. Независимо от того, что происходит, не выказывайте никакого удивления. Это даст вам жизненно необходимое время, чтобы подумать как поступить – и озадачит вашего противника, потому что это неожиданно.

– Нельзя ли привести пример? – поинтересовалась Беатрис с характерной для нее скрупулезностью.

– Пожалуйста. Предположим, мы вдвоем и я направил на вас пистолет. Если вы закричите или пуститесь бежать, я вас застрелю – инстинктивное действие, знаете ли. Но если вы останетесь на месте и улыбнетесь мне, то растеряюсь уже я. Автоматически стану соображать: «Она не испугана. Почему? Она знает о чем-то, чего не знаю я? Может у меня обойма с холостыми патронами и кто-то у меня за спиной держит меня на мушке?» Непроизвольно захочу оглянуться. И это даст вам время спланировать свое действие, возможно найти выход, по крайней мере такой шанс возникнет… Все сводится к этому: никогда не позволяйте противнику догадаться о вашей слабости.

– А знаете, я смогла бы это сделать, – заявила Беатрис. – Ведь это все равно как в покере, там тоже нужно уметь делать каменное лицо, не так ли, мама?

– Да, – с сожалением признала Кристина. – Варварская игра, но Беатрис отлично в нее играет.

– Я могу преподнести вам сюрприз и посмотреть, как вы отреагируете, – сказал Кросс.

– Увидите, я справлюсь.

Беатрис пытливо взглянула на свою компаньонку, но ожидаемого восхищения в ее глазах не увидела. А ведь все эти ее хвастливые заявления делались с одной только целью –  показать себя с лучшей стороны перед своей подругой, приобрести дополнительный интерес, большее уважение у Виолы.

– Надеюсь, что, полученные от меня рекомендации, Беатрис не захочет испытать на практике, – Кросс говорил это вполне серьезно. – Кристина, нужно принять меры. Я беспокоюсь.

– Все в порядке, – безмятежно пообещала миссис Стерлинг. – Мисс Грин проследит, она ответственная и серьезная.

Беатрис не стала протестовать против того, что ее считают безответственной и несерьезной, а взяв под руку Кросса, повела его к двери:

– Пройдемте в в гостиную. Поговорим там на эту тему подробнее.

Виола направилась следом за ними. Устроившись в кресле у двери, ожидая когда Беатрис потребуются ее услуги, она наблюдала за происходящим. – Рафаэль Кросс и Беатрис сидели в нише, расположенной в дальнем конце комнаты. Нишу заволокло смутной дымкой от сигары Кросса, которой он размахивал, поясняя сказанное. Видимо продолжался инструктаж по самообороне. Охранник Дон – студент колледжа, молодой гигант, с вьющимися падающими на лоб волосами и решительным подбородком – тоже находился на боевом посту, сидел у других дверей, наблюдая за наследницей.

Миллионер и его жена зашли в гостиную, остановились рядом с Виолой. Мистер Стерлинг, глянув на дочь, с гордостью заявил:

– Беа устраивает шоу, чтобы отвлечь бедного старого Кросса от тяжелых мыслей. Должно быть, она унаследовала альтруизм своей матери.

– Мы собираемся отъехать, но я знаю, что Беатрис будет в безопасности с вами и Доном, – заметила Кристина Стерлинг, проигнорировав комплимент и улыбаясь Виоле.

Виола оценила изысканную простоту красоты этой женщины. На Кристине была накидка из шиншиллы, надетая поверх платья светло-голубого и лилового оттенков, мягкий воротник обрамлял идеальный овал ее лица, делая незаметными его небольшие недостатки. «Элегантно, дорого и тепло» – подумала Виола с оттенком зависти.

Чета Стерлингов пересекла комнату, чтобы пожелать своей дочери спокойной ночи. Виола их сопровождала.

– Ну и как, Беа, советы хорошие? – спросил мистер Стерлинг.

– Не слишком практичные, – ответила она. – Взрывающаяся сигара – это хорошо и эффектно, но нельзя просто так предложить незнакомцу сигару. И я не смогла бы бросить перец… кому-то в глаза.

– Я бы смогла, – безжалостно заявила Виола. – Если кто-то стал бы приставать к тебе, я бы это сделала.

Родители ушли. Беатрис решила пораньше отправиться спать. Виола послушно последовала за ней. По правилам они должны были распрощаться у дверей спальни Беатрис. Но когда они проходили мимо апартаментов Виолы, Беатрис заговорила таинственным шепотом:

– Я хочу сделать очень личный звонок. Я должна быть уверена, что меня никто не подслушает. Я не осмеливаюсь использовать свою линию из-за Дона… Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоим телефоном?

– К чему спрашивать? – ответила Виола. – Я ведь пользовалась твоим.

Виола закурила и прислонилась к стене коридора, а Беатрис зашла внутрь.

В надежде пробудить любопытство Виолы, Беатрис не торопясь листала страницы телефонного справочника, ища фамилию Гойя. В конце концов, она набрала номер в Сент-Джонс Вуд. Она сделала этот вызов на удачу, однако ей повезло, и в трубке зазвучал глубокий голос, похожий на жужжание пойманного в ловушку шмеля:

– Говорит мадам Гойя.

– Вы продолжаете вести дела в Померании Хаус? – спросила Беатрис.

– Да, – признала Гойя.

– Тогда, пожалуйста, слушайте внимательно. Мне нужно посоветоваться с вами по очень важному делу. Я хочу, чтобы вы заглянули в кристалл для меня. Завтра…

– Вы должны записаться на определенный час.

– Я не могу. Вы должны держать для меня свободной всю вторую половину дня. Не беспокойтесь о том, что потеряете деньги – я заплачу́ за все визиты, которые вам придется отменить.

Наступила небольшая пауза, но затем Гойя проглотила наживку:

– Имейте в виду, что вы придете, чтобы заказать перчатки ручной работы, – оговорила она.

– Закажу столько, сколько их сможет изготовить машина за полдня, – заявила Беатрис, воспользовавшись возможностью проявить отцовскую смекалку.

– Тогда я записываю, – сказала Гойя. – Ваше имя?

– Я не могу вам его сказать. Вы можете называть меня мадам Икс.

–  Но… не могли бы вы каким-нибудь образом убедить меня что вы не из полиции?

– Знаете, мисс Виола Грин…

– Этого достаточно. Я буду ждать вас всю вторую половину дня. Вам нужно просто открыть дверь номер шестнадцать и войти.

Глава XVII. Происшествие

На следующее утро, после того, как девушки закончили завтракать, Виола весело, актерским тоном провозгласила:

– Боже, как летит время. На следующей неделе в это время ты будешь плыть на «Куин Мэри», а над Померанией Хаус взлетит флаг, чтобы все знали, – я снова в своем за́мке.

Беатрис закусила губу при этом напоминании. Подумав о серых волнах с  пенистыми гребнями, которые будут проноситься мимо окна ее каюты, она непреклонно стиснула зубы, твердо решив пойти на встречу с Гойей. Хотя она знала, что на пути к этому у нее будут серьезные препятствия, она отчаянно хотела выяснить, появится ли Виола в том будущем, которое покажет кристалл.

– Сегодня днем я хочу увидеть твою квартиру, Грини, – сказала она.

– Твоя мать должна будет дать на это согласие, – заметила Виола, не желая рисковать.

– Пойдем к матери. Подождешь за дверью, а я ее уговорю.

Несмотря на свое воспитание, а может и благодаря ему, у Беатрис не считала аморальным достижения своих целей обманом. Она смотрела на это как на некую интеллектуальную игру. – Нужно действовать подобно опытному юристу, который так хитро составляет текст делового соглашения, что при его буквальном соблюдении, оппонент оказывается в проигрыше, а придраться ему не к чему.

Войдя в будуар своей матери, девушка оторвала Кристину от изучения теории игры в бридж.

– Мы собираемся посетить Академию драматического искусства, где Грини обучалась ораторскому искусству, – объявила она, а затем, повысив голос так, чтобы было слышно в коридоре, добавила: – Грини, я только что сказала маме, что мы собираемся посетить эту твою старую свалку.

– Вы не возражаете? – поинтересовалась Виола, появляясь в дверях.

– Конечно, нет, – пробормотала Кристина. – Но это же довольно скучно. Хотя возможно познавательно.

– Пойдем, Грини, – скомандовала Беатрис. Опасаясь, что ее пока успешная стратегия может быть испорчена роковым случайным замечанием, она почти выволокла Виолу из комнаты…

Позднее, оглядываясь назад, Кристина вспомнила, что Беатрис забыла по обыкновению поцеловать ее на прощание.

Когда девушки вернулись в комнату Беатрис, наследница спросила:

– Ты хочешь отправиться в Америку, Грини?

– Мои крылья всегда трепещут. Когда меня позовут в Голливуд, я вмиг долечу туда на скоростном самолете.

– И тогда ты забудешь меня. Я знаю, что ты хочешь вернуться в свою собственную жизнь. Я видела, как ты смотришь на эту комнату – как будто это изолятор в больнице.

Виола невольно взглянула на персиковые парчовые шторы, глубокие, мягкие кресла – где она потеряла свои перчатки – и на белоснежные пледы из овчины, попутно проклиная свое слишком выразительное лицо:

– Не глупи, я тебя никогда не забуду. – Это было замечательное время. Просто, все это несколько… чересчур. Но это потому, что мне нравится свобода передвижения, а сейчас это сама понимаешь…

– Как и мне. Как ни странно, но это правда.

Взглянув на Беатрис, Виола вдруг почувствовала себя эгоисткой. У наследницы были тяжелые круги под глазами, наводящие на мысль о тайно проливаемых слезах.

«Она плакала в подушку из-за молодого Остина, – подумала Виола. – Это варварство – держать ее взаперти… Интересно, а что если позволить ей соскочить с цепи? Нужно попробовать это сделать».

Попросив Беатрис немного подождать, Виола поспешила обратно в будуар. Подняв голову, миссис Стерлинг сердито нахмурилась, недовольная тем, что ее опять отвлекают. Ее аккуратно подведенные брови сошлись в линию. Но задать вопрос она не успела. – Виола поспешила пояснить свое появление:

– Знаете, мне больно смотреть на Беатрис. Она сама на себя не похожа – так сильно взволнована и раздражена. Этот отпуск должен был стать настоящим отдыхом для нее, но дело Кросса и все эти подозрения все испортили. Нужно как-то ее развеселить. И я подумала…  разве вы не помните, как она была счастлива в тот день в Селфридже? Давайте сегодня оставим детектива дома? Только на этот раз. Я прекрасно позабочусь о ней.

На лице Кристины появилось выражение, свидетельствовавшее о том, что она глубоко тронута.

– Мак ответственно относится к исполнению своих обязанностей, – сказала она после паузы. – Он на это не пойдет, для него Беатрис стала почти родной, ведь он с ней с ее малолетства.

– Но, тогда может быть можно сделать так, чтобы Беатрис подумала что мы отделались от него?

– Посмотрим, что он об этом скажет.

Когда шотландец появился, он выслушал это предложение с мрачным лицом, но затем его проницательные глаза сверкнули:

– Я буду следовать за ними на такси.

– Хорошая мысль, – одобрила Виола. – Все остальное мое дело.

Выбежав из комнаты, она отправилась к  Беатрис, сжала ей руку и  предложила, изображая бесшабашную лихость:

– Знаешь, что я придумала. Давай уедем вдвоем, оставим Мака за флагом. Ты согласна? Бежим.

Когда девушки, задыхаясь от смеха, плюхнулись на сиденье машины, Виола почувствовала, что ее хитрость оправдалась. Румянец окрасил щеки Беатрис не только из-за бега – она радовалась приключению:

– Надеюсь, что он станет преследовать нас. – Это как Чикаго, гангстеры, погони…

День был исключительно мрачным, а туман настолько густым, что, казалось, что они не в машине, а в миниатюрной подводной лодке. Крошечные желтые плафоны смутно вырисовывались на фоне расплывчатых зданий подводного мира. Движущиеся тени создавали на запотевших окнах путаницу туманных узоров – было похоже, что это нити морских водорослей колеблются за стеклом, и вот-вот появится разинутая рыбья пасть.

Окруженная комфортом, Виола хотела, чтобы они продолжали плыть, не останавливаясь ни в каком порту. В автомобиле было тепло, и она плотно позавтракала, ибо, предчувствуя перспективу голодных времен, она следовала примеру верблюда и наедалась впрок.

Вскоре Беатрис по переговорному устройству (пассажирский салон был звукоизолирован) велела шоферу остановиться у ювелирного магазина на Бонд-стрит.

– Я хочу купить тебе подарок на память, пойдем, Грини, выберем какой-нибудь сувенир.

Виола запротестовала, но не особо, потому что ей понравилась эта идея.

– Если ты действительно хочешь, чтобы я тебя помнила, – предложила она, – как насчет нитки искусственного жемчуга? Всякий раз, красуясь в нем перед зеркалом, я бы думала: «Если она и не была настоящей принцессой, то была чертовски хорошо на нее похожа». Чертовски – господи помилуй, это первое мое грубое слово в разговорах с тобой. Но не думаю, что за то время, что нам с тобой осталось общаться,  я смогу сильно испортить твой лексикон. Времени осталось слишком мало.

Они зашли в магазин, однако когда Виола обнаружила, что Беатрис намеревается купить ей настоящие драгоценности, она решительно запротестовала:

– Мило с твоей стороны, принцесса, но нет, нет. Я определенно не попрошайка.

– Но я только хочу, чтобы ты помнила меня, – настаивала Беатрис.

Так как Беатрис категорически отказалась даже рассматривать какую-либо дешевку, а Виола отвергла драгоценности с презрением матери Гракхов[21]21
  Корнелия – одна из благороднейших римлянок, жена Тиберия Семпрония Гракха, мать Тиберия и Гая Гракхов, славилась своей редкой образованностью. После смерти мужа посвятила себя воспитанию детей, отказавшись от руки Птолемея Египетского. Когда однажды ее спросили, где ее украшения, она ответила, указывая на своих сыновей: «Вот мое украшение».


[Закрыть], они, к разочарованию Беатрис, покинули магазин, ничего не купив.

– Ну что, теперь ко мне? – поинтересовалась Виола, когда они вернулись в машину.

– Нет, я должна увидеть Академию, – возразила Беатрис.

Когда они прибыли к смутно видимому в тумане викторианскому зданию, Виола предложила:

– Пойдем в контору и сделаем вид, что хотим записаться в студентки. Я хочу посмотреть, помнит ли меня кто-то. Когда я была там, я постоянно меняла цвет волос – так я готовила себя к славе.

К сожалению для Виолы, Беатрис посчитала, что, чтобы оправдать сказанное матери, достаточно осмотра Академии снаружи.

– Все, я ее увидела, – заметила она. – А теперь мы отправимся смотреть твою квартиру.

Виола не могла понять собственного нежелания посещать Померанию Хаус. Она будто предчувствовала надвигающуюся катастрофу. Она даже подумала, что было бы лучше, если бы рядом с шофером сейчас сидел детектив с широкой спиной. Хотя такси с детективом упорно следовало за ними, как идущая по следу гончая, у Виолы не было привычного чувства безопасности.

Это заставило ее осознать, что шок от убийства Эвелин Кросс, вкупе с ответственностью за Беатрис,  начал изматывать ее. Фом предупредил, чтобы она была очень осторожна и не полагалась только на саму себя. «Эта девушка может одурачить вас» говорил он. Но она не послушалась и намеренно отодвинула детектива в сторону в то самое время, когда Беатрис выказывала признаки слишком большой самостоятельности.

Когда их автомобиль добрался до темной и сравнительно безлюдной площади, туман стал еще более плотным и густым. Он плавал между сбросивших листья деревьев в виде спиралевидных испарений и сливался в двигающиеся колонны. В тусклом свете центральный сад Беркли-Сквера напоминал погост, а двигающиеся по нему фигуры – компанию блуждающих призраков, которые забыли точное местонахождение своих могил. Виола начала дрожать от мрачного предчувствия.

Она была не единственной, чьи нервы в этот час были не в порядке. Для мадам Гойи вторая половина дня тянулась мучительно медленно. Она оставалась в состоянии постоянной напряженности, так как не знала, когда к ней придет Беатрис Стерлинг, но должна была быть готова к этому визиту в любой момент. На это состояние накладывался также восторг от перспективы крупного заработка, так как личность посетительницы не была для нее секретом.

– Моя ладонь чешется,[22]22
  Считается, что левая ладонь имеет отношение к деньгам, и по примете, когда она чешется, это говорит о грядущем получении прибыли.


[Закрыть] – пробормотала она. – Хороший знак.

Она мерила шагами длинную комнату, и ее высокие каблуки стучали по ворсу ковра, при этом она непрерывно курила. Время от времени она подходила к двери, чтобы послушать происходящее снаружи. Было много ложных тревог – шаги на лестнице и девичий смех, когда машинистки спускались в туалетную комнату, чтобы освежиться. Каждый звук заставлял ее вперевалку спешить обратно к своему столу, чтобы принять соответствующую позу. Усаживаясь под голубым абажуром, она складывала вместе толстые кончики пальцев, уставясь в кристалл.

Время шло и Гойе становилось все хуже и хуже. Ее ладони стали липкими, а сердце едва ли не выпрыгивало из грудной клетки. Тут надо сказать, что такое нервозное состояние женщины объяснялось не только ожиданием появления в любую секунду выгодного клиента, а тем, что оно наложилось на состояние страха. Страха, который она испытывала с тех самых пор, как прочитала в утренней газете  об убийстве молодой блондинки. Страха, что ее могут считать замешенной в этом преступлении. Но ведь это нонсенс. Да она обманывала дам, но убийство… Все это грязное дело было тайной, которая пугала ее еще больше, потому что ей не удавалось ни с кем обсудить его. Всякий раз, когда она пыталась это сделать, то натыкалась на непонимающий взгляд или покачивание головой, демонстрирующее нежелание говорить на эту тему. К тому же Гойя страдала от лишнего веса, сердце имела слабое, и все эти мысли, страх, явно не прибавляли ей здоровья.

Что такое? Ее предательское сердце подпрыгнуло при громком звуке в соседней квартире. Гойя поспешила выйти. Мисс Пауэр – поверх зелено-голубого твидового костюма  надето пальто в тон костюму, на глаза надвинута твидовая же стеганая шляпа – вытаскивала коробку с книгами в коридор.

Когда появилась Гойя, мисс Пауэр глянула так, будто ей неприятно присутствие соседки.

– Что, приехал фургон? – спросила Гойя.

– Нет, – отрезала мисс Пауэр, возвращаясь обратно в свою комнату.

– Но вы одеты.

– Я предпочитаю быть наготове.

– Послушайте, у меня тут полдня не было никаких дел. И было время подумать об этом убийстве. Знаете…

Мисс Пауэр, не став слушать Гойю, захлопнула за собой дверь номера 17. Посплетничать, отвести душу не удалось. Гойя вышла на лестничную площадку и глянула вниз поверх балюстрады. – Никого, в холле лишь  купающаяся нимфа. Тяжело вздохнув, женщина вернулась в свой номер 16.

Тут она решила, что большая кружка горячего кофе согреет и приободрит ее, особенно если туда плеснуть капельку спиртного. Достав термос с одной из книжных полок, и с нервной поспешностью приготовив напиток, она опустилась на диван и жадно, большими глотками стала пить.

Внезапно она фыркнула от досады, осознав, что держит кружку наклонно. Струйка жидкости стекала на подлокотник, где расползалась и пятно было уже с бесформенный виноградный лист.

Гойя тупо уставилась на него, а жидкость продолжала литься, и ее промашка разрослась до масштабов катастрофы. Ее особое значение наконец дошло до сознания мадам, и ее лицо исказилось в гримасе ужаса. Бросившись вон из комнаты и вниз по лестнице, она распахнула дверь офиса майора Помероя.

Там Гойя стояла в дверях, хватая ртом воздух, пока, отдышавшись, не выговорила:

– У меня беда. Я пролила кофе на диван.