Текст книги "Она растворилась в воздухе"

Автор книги: Этель Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Тон Виолы была таким, что Фому передалось ее ощущение, что в этом деле требуется срочность. Взяв такси, он поехал в Померанию Хаус. В холле бросались в глаза признаки переезда – следы, отпечатавшиеся на резиновом ковровом покрытии, обрывки упаковочной бумаги на лестнице. Пирс как раз занимался уборкой, поэтому  Фома встретил майор, по обыкновению безупречный.

– Я могу что-то для вас сделать? – невозмутимо поинтересовался он.

– Я хотел узнать, можно ли мне взглянуть на номер 16, – ответил Фом. – Конечно, если мадам Гойя не будет возражать.

– Мадам возражать не будет, она съехала. Разорвала договор об аренде и вывезла свои вещи сегодня утром. Для меня это просто подарок. В последнее время меня завалили запросами о наличии служебных помещений. Теперь я намерен переоборудовать эти три квартиры в одно служебное помещение. Две квартиры уже пустуют, и остается из третьей переселить маленькую мисс Грин. Я уже подобрал ей великолепный вариант.

Эта речь дала возможность Фому тут же изобрести уважительную причину для осмотра места происшествия:

– Пойдемте посмотрим, что вы предлагаете. Я давно пытаюсь уговорить руководство нашей фирмы на переезд в более удобный офис.

– С удовольствием, мой дорогой. Я всегда готов объяснить свои планы потенциальным клиентам. Перестройка – это мое хобби, а также мой бизнес. Морган уже наверху, составляет первое приблизительное представление о предстоящей работе.

Когда они поднялись на второй этаж, строитель, топая, вышел им навстречу. Его котелок был сдвинут назад, открывая густую челку, которая побелела от хлопьев известки. Его пальто также было в песке и известке, однако, несмотря на свой неопрятный внешний вид, он сиял от удовлетворения.

– Я думаю, этот дом будет моим основным источником пенсии по старости, – сказал он. – Ей-богу, тут постоянно обваливаются перегородки, прямо эпидемия. Я предупреждал вас, что разделяющая стена слишком тонкая, чтобы выдержать такой вес.

– Какая стена? – спросил Фом, предчувствуя неудачу.

– Та, что между номерами 16 и 17, – ответил строитель. – Идите и посмотрите.

Они последовали за ним в номер 16, где в перегородке зияло продолговатое отверстие с неровными краями, по высоте чуть ли не от пола до потолка. Груда обломков на полу подсказала Фому, что здесь была проделана основательная работа.

– Как это произошло? – спросил детектив.

– Снимали зеркало, и в этот момент перегородка не выдержала – пояснил майор. – Я предупреждал мадам не вешать его сюда. Оно весило в два раза больше прежнего.

Фом кисло улыбнулся, вспомнив, с какой легкостью он поднял эту позолоченную подделку. Майор не мог знать, что детективу известен этот секрет, но победа была бессмысленной в силу отсутствия доказательств.

– Зеркало тоже разбилось? – задал новый вопрос детектив.

– Нет, к счастью, тут обошлось без повреждений. И те что снимали тоже не пострадали.

Фом уставился на отверстие; постигшее его разочарование было тяжелым. Он думал, что вот-вот разоблачит злодеяние, но явился сюда слишком поздно. Улики успели уничтожить. Теперь невозможно ничем подтвердить его подозрение, что Беатрис, словно Алиса из сказки, прошла сквозь зеркало.

Глава XXII. В безопасное место

Мадам Гойя боялась.

Это было странно само по себе, ведь она была не из пугливых. Еще более странным было то, кого она боялась, – своего собственного делового партнера, которого раньше презирала. Этот страх возник лишь тогда, когда она случайно подслушала, как он назвал ее «старушкой». Это произошло после гибели Эвелин Кросс. Поначалу это убийство вызывало у Гойи сомнения и вопросы, но подслушанный разговор раскрыл жестокий и безжалостный замысел этого человека, и с тех пор Гойя чувствовала все усиливающийся ужас при виде его мускулистых рук.

За всю ее сомнительную карьеру, состоящую из шантажа и незаконной деятельности, жизнь Гойи несколько раз ставилась под угрозу, но она никогда не оказывалась в ситуации, которую не могла контролировать. Она гордилась своим мужским умом и экспертными знаниями в области незаконных доходов, с помощью которых она могла поставить на место возмущенных клиентов. Ей были чужды угрызения совести и при этом свойственно крайнее презрение к алчным простофилям.

Мадам с некоторым опасением приняла участие в этой операции. Похищение человека не относилось к ее методам зарабатывания денег, ведь это было весьма авантюрным предприятием, а кроме того, нельзя было быть уверенным в получении выкупа. Однако ей было обещано столь щедрое возмещение ее вложений, что, в конце концов, алчность взяла верх.

Эта авантюра финансировалась из ее кармана, и потому Гойя была высокомерна и самоуверенна. Она смотрела на это, как на еще одну сомнительную сделку, пока эта сделка неожиданно не переросла в преступление, за которое по закону предусматривается смертная казнь. Первоначальный план не включал в себя убийство, и произошедшее заставило ее задуматься о том, не рассматривают ли и ее как расходный материал, и не предусматривается ли настоящим планом устранение и ее как нежелательного свидетеля.

Случайно услышав презрительное упоминание о себе, Гойя заключила, что ее предчувствия оправдываются. Вместо того чтобы занимать свое привычное руководящее место, она была всего лишь одной из простофиль – «старушкой», которая нашла требующиеся деньги. Ее функция была выполнена и она больше не нужна.

В тот вечер, когда Беатрис исчезла из Померании Хаус, Гойя ехала домой в Сент-Джонс-Вуд на такси. Она была слишком взволнована, чтобы дожидаться автомобиля, который каждый день в определенное время возил ее на работу и с работы. Сидя в машине, мадам дрожала и не сводила глаз со счетчика, чем больше становилась сумма, тем в большей безопасности она себя чувствовала. Войдя в светлый холл многоэтажного здания, в котором располагалось ее жилище, мадам ощутила, что достигла безопасной гавани.

Гойя вошла в квартиру. Ее встретила верная служанка Моди  – пожилая сухощавая блондинка с острым, испытующим взглядом и треугольными пятнами румян на скулах. Несмотря на свой возраст, Моди носила форму горничной с короткой юбкой – модный фасон французского водевиля.

Моди взяла на себя заботу о состоянии своей взбудораженной хозяйки, суетясь вокруг, словно кошка-мать над едва не утонувшим котенком. Она дала ей бренди и выслушала словесный поток подозрений и страхов, тем временем освобождая мадам от верхней одежды. Вскоре Гойя лежала, растянувшись на диване, – на ногах шлепанцы из перьев, во рту сигара.

– Я хотела бы оставаться здесь, постоянно, никуда не выходя, – заметила она, оглядывая роскошную обстановку своей душной квартиры. – Здесь я в безопасности.

Моди уселась на стол, скрестила свои костлявые колени и, закурив сигарету, произнесла:

– Скорее всего вы просто переутомились, вот вам и мерещатся всякие ужасы.

– Ты права, Моди. Нет явных причин, не стоит бросать это дело на полдороге. Если все будет в порядке, если меня не обманут, то я уйду на пенсию, и мы станем жить в Париже.

– Посмотрите, как я танцую канкан, – воскликнула Моди. Она продемонстрировала свое нижнее белье в танце, рассчитанном на то, чтобы приободрить хозяйку, и мадам визгливо рассмеялась.

Гойя переоделась в красивое вечернее платье и отправилась ресторан, там заказала дорогой ужин. После ужина она устроилась в вестибюле, где слушала радио и смотрела телевизор.

Вернувшись в свою квартиру, Гойя была такой же, как всегда. Она рассмеялась, когда Моди стала настаивать на том, чтобы обыскать квартиру перед тем, как запереть окна и двери.

– Оружие не помешает, – Моди подошла к постели постели Гойи и засунула под подушку пневмобаллончик. – Ваш сон будет приятнее, если вы будете знать, что эта штука с кислотой у вас под рукой. Пистолет я вам не даю, с вашим зрением вы и в потолок не попадете. Это оружие вам больше подходит. –  Моди выросла в опасном районе, где иметь при себе оружие считалось обычным и необходимым.

– Нет, Моди, все-таки ты дуреха.

Несмотря на принятые меры предосторожности, а может быть именно благодаря им, мадам провела ужасную ночь. Пока она лежала без сна, ей казалось, что кто-то пытается залезть в окно, а когда заснула, снилось, что этот кто-то уже проник внутрь. Потом ей снились различные последствия этого проникновения, из-за чего она просыпалась в поту от ужаса, а ее сердце едва не выпрыгивало из груди

Когда Моди принесла ей на завтрак шоколад, Гойя находилась в состоянии, граничащим с нервной прострацией.

– Моди, – прошептала она, – в этой квартире небезопасно.

– Что такое вы говорите? – Здесь же вокруг люди.

– Вот именно. Любой может забраться сюда, перебравшись с соседнего балкона.

– Что ж, если дело дошло до этого, давайте переедем в отель.

– Нет. Отели небезопасны. Там люди постоянно сменяют друг друга.

– Может, вам понравится в деревне? – терпеливо спросила Моди.

– В деревне? – тихо воскликнула мадам. – Поля и деревья. Меня бросает в дрожь от этого… Нет, лучше уж оставаться здесь.

Однако постепенно Гойя восстановила контроль над нервами, занявшись повседневными делами. Когда в обычное время за ней приехал автомобиль, она приободрилась при виде шофера, Кромера, который постоянно возил ее. Он был плотным мужчиной, и его широкая спина всегда вселяла в мадам уверенность, ведь она была так широка, что его форма едва не расходилась по швам.

– Заберите меня через час, – сказала Кромеру Гойя, когда автомобиль добрался до Померании Хаус.

Несмотря на колотящееся сердце, она вошла в холл в своей обычной величественной манере, но вместо того, чтобы подняться по лестнице, направилась в офис. Маленькая секретарша, которая просматривала почту, подняла голову – ее взгляд говорил, что ничего хорошего услышать от Гойи она не ожидает.

– Будьте добры, скажите майору Померою, что я съезжаю этим утром, – объявила мадам.

– Вы не измените своего решения? В газетах нет ничего о том… о том, что произошло вчера. Даже Пирс ничего не знает об этом. Я уверена, что никакой огласки не будет.

– Благодарю, я уже обо всем договорилась. Фургон для перевозки должен забрать мою мебель. Где Пирс?

Майор, который слушал их разговор, стоя снаружи, медленно вошел в офис и объяснил, что швейцар находится в подвале, разбираясь с неисправной электроосветительной установкой, а затем выразил сожаление по поводу потери хорошего арендатора.

Через полчаса этот фарс был завершен. Фургон прибыл вовремя, и майор проводил грузчиков в номер 16. После того как мебель в рекордно короткие сроки была вынесена на улицу, а ее грохот был должным образом отмечен любопытными обитателями дома, Гойя вошла в офис и оставила там свой ключ.

Сделав это, она почувствовала облегчение.

– По какому адресу пересылать вашу корреспонденцию? – спросила секретарша.

– Адрес у вас есть. Сент-Джонс-Вуд.

Стоя у дома, Гойя ждала машину Кромера. Майор, приблизившись к ней прошептал:

– Дайте мне знать, если ваш адрес изменится.

– Если это произойдет, вас уведомят об этом, – надменно взглянула на него Гойя. – Если вы думаете, что я пропаду из виду как раз тогда, когда ожидаю свои дивиденды, то вы настроены чересчур оптимистично.

Однако ее хорошее расположение духа скоро было испорчено. Когда она вошла в холл своего многоквартирного дома, его жильцы обсуждали недавнюю трагедию. По какой-то причине, которая до сих пор оставалась неясной, лифт сорвался с высоты третьего этажа и упал на дно шахты, при этом погибла пожилая дама.

Когда мадам услышала об этом происшествии, она прежде всего ощутила любопытство, желая узнать какие-нибудь ужасные подробности. Ее сочувствие к жертве выразилось в обычном закатывании глаз и поджатии губ. Однако ближе к вечеру этот случай вдруг приобрел зловещий смысл.

Секретарша майора Помероя позвонила мадам. Моди ответила на звонок и повернулась к Гойе, хихикая от возбуждения:

– Ну и шуточки, представляете, оказывается  – вы покойница!

Служанка объяснила, что новости о происшествии с лифтом достигли Померании Хаус через швейцара, который был хорошим знакомым Пирса, и там подумали, что жертвой несчастного случая стала мадам Гойя – из-за возраста и иностранного имени погибшей.

Сказав это, Моди заметила, что нижняя челюсть ее хозяйки трясется.

– Моди, – хрипло сказала Гойя, – они правильно подумали, все было подстроено и в аварии должна была погибнуть я. Несчастная женщина была на меня похожа, ее просто перепутали.

– Успокойтесь. Они не смогут причинить вам вред, я буду всегда рядом с вами со своим острым ножом.

– Ты дура. Я все равно боюсь оставаться здесь. Ту девушку убили в квартире – она слишком много знала. Я знаю больше.

– Если вы не будете хорошей девочкой, я положу вас себе на колени и отшлепаю. Ложитесь и поспите немного.

После того, как преданная тщедушная Моди затащила и водрузила свою грузную хозяйку на роскошную кровать, мадам начала постепенно расслабляться под воздействием окружающего ее тепла и комфорта. Освободившись от тесной одежды, она надела халат, а ее ноги в чулках покоились на грелке. Ее окружала надежность привычной роскошной обстановки – толстый ковер и парчовые портьеры.

Гойя начала дремать, когда ее разбудил какой-то звук. Подскочив, она успела увидеть, чью-то голову мелькнувшую за окном. Ее вопль заставил Моди опрометью броситься к ее постели.

– Боже ты мой, что теперь случилось?

– Человек там снаружи, – задыхаясь, произнесла Гойя. – За окном.

– Это всего лишь подвесная монтажная люлька, ведут какие-то ремонтные работы этажом ниже.

– О… вот как. Я подумала, что это бандит.

Тут видимо что-то щелкнуло у нее в голове – Гойя драматично шлепнула себя по лбу:

– Моди, я знаю где спрятаться. Коттедж «Жимолость». Нужно позвонить Эйбу и Эльзе. Набери их номер.

Проведя довольно оживленный телефонный разговор, мадам приказала Моди паковать чемодан. Она уже предвкушала – там она будет в безопасности. Коттедж «Жимолость» был не обычным загородным коттеджем, а ультрасовременной резиденцией. За время своей блестящей карьеры хозяин этого дома приобрел слишком много врагов, чтобы спокойно спать по ночам не защитившись при помощи всевозможных устройств. В сочетании с окружающими дом высокими стенами и злыми собаками это делало его дом неприступной крепостью.

– Добрый старина Эйб сказал: «Приезжай немедленно», – просияла Гойя. – Он знает, что это такое – быть очевидцем. Моди, там нет места для тебя, потому что у Эльзы много гостей.

Однако Моди не разделяла ее энтузиазма и мрачно заметила:

– Мне это не нравится. – Вы в безопасности, пока остаетесь здесь, в своей берлоге. Они это знают и поэтому пугают вас, заставляя думать, что здесь опасно. Они только и ждут, что вы покинете это место, чтобы добраться до вас.

Мадам лишь рассмеялась в ответ на ее философские рассуждения о гипотетической угрозе и приказала Моди позвонить в гараж.

– Скажи им, что это должен быть мой обычный водитель.

Пока Гойя ждала свою машину, она позвонила в Померанию Хаус и оставила в офисе информацию об изменении адреса. Она вложила в это дело слишком много денег, чтобы не поддерживать связь со своими сообщниками, и в то же время мадам знала, что будет неуязвима для атаки, как только окажется за воротами коттеджа «Жимолость».

Гойя пустилась в путь, когда уже совсем стемнело. Ее провожала Моди. Этот больной взгляд, по сморщенным, нарумяненным щекам текут слезы. Не понравилось. «Что это она как по усопшей».

На пути к безопасному месту, мадам ощущала лихорадочное нетерпение. «Скорей бы». Перекрестки, светофоры, цветные современные рекламы. Она закрыла глаза и сидела неподвижно, держась прямо, дремала, только иногда выглядывая в окно. – Все-таки позади очень беспокойная ночь.

Тут шофер остановил машину, обратившись к ней:

– Гараж, мэм. Подождите минутку, у меня там небольшое дело.

Гойя подтянула плед повыше и расслабила затекшие конечности. Минутка, похоже,  растянулась, ее голова опустилась, и мадам сморил сон.

Они проезжали через Слау[24]24
  Слау – город в Беркшире, церемониальном графстве в долине реки Темзы, в 20 милях (32 км) к западу от центрального Лондона.


[Закрыть], когда мадам открыла глаза, реагируя на мерцание ярких огней на улице. Освеженная коротким сном, она стала проявлять интерес к витринам и людям, идущим мимо. Но потом, взглянув на шофера, она вдруг почувствовала озноб.

Это была не та знакомая спина, позади которой она так часто сидела. Ливрея была того же зеленого бутылочного цвета, но куртка не обтягивала спину. Она идеально сидела на шофере и казалась новой.

Ее охватил ужас. – Она не открыла глаз, когда шофер вернулся, и не видела его лица. Возможно, ее верный водитель был задержан обманным путем, в то время как кто-то другой занял его место… Мощная спина, бычья шея и широкие плечи напомнили мадам ее сообщника, от которого она бежала. Воображение Гойи разыгралось. – «Утверждение Моди, что ее выманивают из безопасной берлоги оказалось верным?»

Гойя инстинктивно открыла рот – только чтобы понять, что она слишком ошеломлена и шокирована, чтобы кричать. Необходимо было издать крик, громкий как паровая сирена, чтобы он был слышен посреди шума дорожного движения, в то время как она могла только невнятно бормотать и, задыхаясь, ловить воздух. Автомобиль ехал слишком быстро, чтобы она могла выскочить из него, не получив травму, и она не осмеливалась привлечь внимание загадочного водителя.

«Сохраняй спокойствие, простофиля, – сказала она себе. – Это Кромер в новой куртке. Я должна вспомнить… вспомнить, в чем он был, когда приехал за мной».

Но как Гойя ни напрягала память, все, что она могла вспомнить, это образ плачущей Моди.

«Старушка знала. Никогда не видела ее такой расклеившейся раньше… Что ж, лучше покончить с этим. Заговори с ним. Заставь его повернуться».

Но, что тогда? Если это тот мерзавец, то он здесь только с одной целью. И, заставив его открыться, она только ускорит собственную гибель.

Огни стали попадаться реже, – машина удалялась от города. «Что делать?  Нужно использовать свое лучшее оружие – женскую хитрость». Привыкший находить выход из опасных ситуаций, ее коварный мозг быстро подсказал уловку.

Гойя открыла сумку и вытащила открытку, которая сохранилась только ради адреса на ней. Полагая, что темнота скроет тот факт, что открытка уже почте знакома, мадам собралась с духом и наклонилась вперед.

– Кромер, – сказала она, бросив открытку на сиденье рядом с водителем, – опусти это в следующий почтовый ящик.

– Да, мэм.

Гудок проезжающего грузовика почти заглушил его голос, но Гойя ожидала, что он будет изменен. Она снова уставилась на аккуратно причесанные седые волосы, виднеющиеся из-под фуражки, и на мощную шею. Они ничего не говорили о личности водителя. «Кромер – или тот, другой? Нет, не ясно.»

Когда их фары высветили алый отблеск почтового ящика у дороги, Гойя почувствовала напряжение от тревожной неизвестности, хотя она ожидала, что водитель остановится, чтобы не вызвать ее подозрения. Здесь мимо проезжали машины. Ему требовалось более тихое место, в стороне от главной дороги, чтобы успешно выполнить задуманное.

Открыв дверь, водитель выбрался из машины и направился к почтовому ящику. Гойя мгновенно перебралась на его освободившееся место – ее дряблые мышцы обрели силу под воздействием страха. Схватив в руки руль, она сдуру разогнала машину до шестидесяти миль в час.

 Живые изгороди пролетали мимо. К счастью, дорога была прямой и встречных машин не было, так как и-за близорукости водительских прав у нее не было, и она вела машину, исключительно по наитию. То, что она вообще вела ее, было настоящим чудом – велика движущая сила страха. Мадам часто гостила у Эйба и Эльзы, дорога была ей знакома и Гойя ожидала, что вот-вот появится белый указательный столб обозначающий поворот вниз к реке, к деревянному мосту, ведущему к воротам коттеджа «Жимолость». Сбросила скорость.

«А, вот и столб. Вон и огни, освещающие дорогу к мосту, светят сквозь туман дрожат. Так, поворачиваем…»

Внезапно Гойя почувствовала, что машина летит по воздуху, а потом резко падает вниз.

Прежде чем автомобиль полностью погрузился в воду, автомобилист, который уже примчался сюда раньше Гойи этим вечером, убрал фальшивые фонари, выбросил их в реку и зажег настоящие фонари, на настоящей дороге – дюжиной ярдов дальше.

В это же время Кромер, одетый в свою новую форму, добирался обратно в город  автостопом, попав в затруднительное положение из-за выходки этой эксцентричной женщины.

Глава XXIII. Выкуп

О трагедии сообщалось во вторых выпусках утренних газет под заголовком «СМЕРТЬ НА РЕКЕ». Так как личность потерпевшей была установлена по ее машине, Фом зацепился взглядом за эту заметку. Читая ее, он подумал:.

«Гойя устранена. Возможно, это чисто семейный преступный бизнес, и она не была ее членом».

У него не было времени для дальнейших размышлений. Его фирма собирала материал для бракоразводного процесса, который из-за высокого положения клиента, требовал исключительной деликатности подхода. Кроме того, не имея никакого официального статуса, он считал обещание, данное Виоле, скорее сентиментальной уступкой, а не реальным предложением помощи.

Виола с ужасом прочитала отчет о несчастном случае. Она пыталась отнестись с  состраданием к утопленнице, но получалось это у нее довольно плохо.

«Хотела бы я знать, что заставило ее ехать ночью самой, – думала девушка. – Ведь она всегда пользовалась услугами шофера. Возможно, это был тайный визит, связанный с шантажом. Что ж, она мило поступила со мной, но это было только один раз. Ни к чему закрывать глаза на то, что она занималась отвратительным делом».

Но эти мысли Виолы быстро отошли на второй план. – Новых сообщений от Беатрис все не поступало, только это ее тревожило, ни о чем другом она думать не могла. У Виолы было ощущение, будто она, с кляпом во рту и затычками в ушах, плывет в непроглядном тумане, а вокруг ледяные  айсберги. – Все, за исключением Кристины, смотрели на нее с холодной враждебностью и избегали разговоров с ней. Она отчаянно старалась поговорить, обсудить, предложить, но ее оставляли за пределами круга Стерлингов.

Виола после трех часов направлялась в королевские апартаменты. Мимо нее быстро прошел Дон, держа что-то белое в руке. Зайдя в комнату вслед за ним, она, остановившись в дверном проеме, увидела, что миллионер набросился на письмо, словно голодная чайка.

– Это ее почерк, – сказал он высоким, надтреснутым голосом.

Нервным рваным движением Стерлинг вскрыл конверт, но даже в этот напряженный момент он вспомнил о том, что объявление официальных новостей было прерогативой его жены, и машинально передал письмо ей.

Она прочла его вслух, тихо и быстро.

Дорогие мои, они хотят мамины бриллианты. – Всю коллекцию. Вытащите их из футляров и положите в сумку. Сегодня в пять часов закажите случайное такси. Ваш посыльный должен велеть шоферу ехать по Грейт-Вест-Роуд и свернуть на первую проселочную дорогу после Стейнса[25]25
  Стейнс (на Темзе) – городок на северо-западе графства Суррей, Англия, примерно в 17 милях (28 километрах) к западу от центра Лондона.


[Закрыть]. Затем он должен ехать очень медленно, пока не увидит приближающийся к нему автомобиль. Если тот дважды переключит фары на ближний свет, в качестве сигнала, то такси должно остановиться, а  посыльный выйти и передать сумку через окно автомобиля, который сбавит скорость.

Следующая часть очень важна. Такси должно подождать десять минут, прежде чем вернуться в Лондон. Не записывайте номер автомобиля – его номерной знак сразу будет изменен. Посыльный не должен быть связан с полицией или детективным агентством. Это не должен быть ни Дон, ни Мак. Не предпринимайте попытки устроить засаду или следовать за автомобилем – такси будет находиться под постоянным наблюдением. Банда крупная и влиятельная, и проследит за любым действием, которое вы предпримите. Такси должно быть выбрано случайно, не должно быть никакого сговора между посланником и водителем.

Дорогие, не теряйте головы и безоговорочно следуйте этим указаниям. Это крайне важно для меня. Я так хочу вернуться к вам. Не совершайте ошибок – эти люди настроены решительно.  Помните об Эвелин Кросс. – Вот все, что они сказали написать.

До встречи. Со всей любовью,

БЕАТРИС.

В наступившей тишине Стерлинг взял письмо.

– Ее почерк по-прежнему уверенный, – с гордостью сказал он. – Они не сломили ее мужества.

Взглянув на уверенные, характерные для Беатрис росчерки, Виола внезапно вспомнила как миссис Стерлинг говорила, что похищенные люди часто выглядят похудевшими и неухоженными. Было предательством смешивать образ сказочной принцессы с этим утверждением, но она увидела перед собой ужасную картину – Беатрис, похудевшая и неухоженная, сидит в отвратительном окружении, ее белый мех перепачкан, руки грязны, а пряди волос спадают на непривычно худые бледные щеки.

– Позвони Рафаэлю, – вдруг сказала Кристина мужу. – Он подскажет нам, как поступить.

Виола, на которую никто не обращал внимание, вернулась в свою комнату и набрала номер Фома, ей повезло – он до сих пор был в своем офисе. Фом перестал проверять отчеты и отвлекся от своего дела, пока девушка пересказывала содержание письма Беатрис. Рассказ закончился вопросом:

– Как ты думаешь есть какая-то надежда? – Виола нервно облизывала сухие губы и слышала в трубке лишь тишину. Фом ответил не сразу, будто бы раздумывая, способна ли Виола выдержать правду. В конце концов, он решил не внушать ей излишних надежд:

– По-моему дела плохи. Судя по обстоятельствам похищения, девушка знает своих похитителей, и ее конечно убьют, но убьют не сразу после получения бриллиантов. Она будет жива и писать письма до тех пор, пока они не окажутся в безопасности далеко от этих мест. А родители, получая письма написанные ее рукой, будут надеяться на лучшее, и, самое главное, не будут обращаться в полицию.

– Но, разве нельзя подделать ее почерк?

– Можно, но подделка может вскрыться, знаешь стиль письма и все такое.

– Они могли заставить ее написать несколько писем, а затем убить ее.

– От этого Беатрис отказалась бы даже с пистолетом у ее груди. Она слишком умна, чтобы не догадаться о последствиях. Характер у нее твердый и она заявила бы, что поскольку ей все равно конец, то будь она проклята, если поможет им получить драгоценности, или поможет скрыться.

– Ты кое-что не учитываешь. Они могли заставлять ее сделать это пытками.

– Какие пытки? Прекрати, – Фом был само терпение. – От них ее почерк изменится. А они должны поддерживать впечатление, что она цела невредима.

– Но это ужасно, – в голосе Виолы уже слышалось рыдание. – Ты можешь предложить что-то? Ты должен, Алан. Ты должен!

– Дитя мое, это не мое дело… Но, если бы мне пришлось заниматься этим делом, то я бы посоветовал родителям подсунуть бандитам искусственные бриллианты, а сам бы занялся бы майором Помероем и вырвал бы из него всю правду. Я взял бы его оборот сейчас, пока он потрясен смертью Гойи. Он однозначно участник похищения… Ты можешь продать эту идею родителям Беатрис.

Собравшись с духом, Виола бросилась в апартаменты Стерлингов. Рафаэль Кросс вполголоса разговаривал с Кристиной. Она заметила, что его лицо было бледным и вытянутым, и сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы прежде, чем начать просить заменить драгоценности подделкой.

Будто ошеломленные ее смелостью, они не пытались заставить ее замолчать. Когда Виола умолкла, Кристина бросила вопросительный взгляд на Рафаэля Кросса. Тот покачал головой и поморщился.

– Это театральщина, – ​​сказал он. – Этим вы ничего не добьетесь. Банда проверит драгоценности, прежде чем отпустит Беатрис.

– Но это только уловка, чтобы дать вам время допросить майора, – пояснила Виола.

– Я сомневаюсь, что его можно так просто расколоть. Мой опыт общения с Помероем говорит мне, что он твердый орешек, хотя тип, конечно, еще тот. Кстати, Уильям, у тебя есть поддельные копии алмазов?

Миллионер только поджал губы, намекая на то, что он не раскрывает секретов. Его прищуренные глаза уставились на Виолу, и он вдруг накинулся на нее:

– Кто дал вам этот совет? Вы проболтались тому детективу?

– Да, – призналась девушка, – но он не…

– Убирайтесь. И держитесь подальше! Разве вы недостаточно навредили? Вам не пришло в голову, что если хоть какой-то слух просочится сейчас, в этот критический момент, если эта банда подумает, что мы пытаемся обмануть их, то…

Тирада прервалась, поскольку открылась дверь и в комнату вошли детективы. Дон нес большой чемодан. Дон поставил чемодан на стол предназначенный для игры в карты и отошел в сторону. Миллионер достал ключ, носимый на цепочке на шее, и открыл чемодан – небольшие футляры, плотно уложенные, лежали внутри.

Миллионер и Мак вытряхнули все сверкающее содержимое футляров на зеленое сукно – кольца, броши, браслеты, ожерелья. Они сгребли все драгоценности в кучу и отбросили в сторону пустые футляры.

Виола зачарованно смотрела на сверкающую всеми цветами радуги груду бриллиантов, но Кристина пренебрежительно зачерпнула их горстью, будто это были обычные стекляшки.

– Просто минералы, – с горечью сказала она, пропуская их сквозь пальцы. – Подумать только, мою Беатрис меняют на эти камни.

Миллионер щелкнул челюстью словно щука:

– Нам еще предстоит определиться с посланником. То, что я сказал о Кристине, остается в силе. Я отказываюсь рисковать ею…

Его слова заставили Виолу взглянуть на миллионера с удивлением. Со времени исчезновения Беатрис она рассматривала его как что-то вроде сморщенной оболочки или набитого узла с одеждой. Но теперь перед ней стоял совсем другой человек. Необходимость быстро принимать решения в чрезвычайной ситуации вернула ему его истинный облик –  превратила его в лидера.

– А я не отпущу тебя, Уилл, – заявила миссис Стерлинг. – Я не могу потерять еще и мужа.

– Она права, Уилл, – согласился Кросс. – Вы слишком крупный приз. Но тогда остаюсь только я… меня они похищать не станут… за меня много не запросишь.

Он не стал скрывать своего разочарования, когда миллионер покачал головой:

– Вы не безопасный посредник, Рафаэль. Вы слишком эмоциональны, можете не совладать с нервами и все испортить, помните, что вы говорили о себе… раньше.

– Это было другое. Эвелин была моей собственной дочерью.

Кросс продолжал отстаивать свою точку зрения, но Стерлинг не сдавался. Когда мужчины, казалось, зашли в тупик, Кросс выдвинул предложение:

– Мой шофер, Бергман. Он тупоголовый болван, лишенный всякого любопытства. Он выполнит приказ, как машина.

– Позовите его, – приказал миллионер.

Виола, спотыкаясь заблудившись в лабиринте страданий, вышла из комнаты. Фом прав – выплата выкупа приведет к гибели Беатрис. Это вот-вот должно произойти. И все из-за того, что ее родители загипнотизированы ужасом от гибели Эвелин Кросс. Фото блондинки с почерневшим лицом и выпученными глазами не давало им реально оценивать ситуацию. Они и слышать не хотели о том, чтобы попросить помощи у полиции или у частного детектива.