Текст книги "Она растворилась в воздухе"

Автор книги: Этель Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Виола позвонила Фому и поставила его в известность о том, как к его идее отнеслись Стерлинги и Рафаэл Кросс.

– Больше у меня никаких идей нет. Жаль, что они отклонили мое предложение. – Произнес Фом, и чувствовалось, что он стремится побыстрее закончить разговор.

Виола разозлилась и швырнула трубку.

Стрелки часов, казалось, остановились между четырьмя и пятью. По мере того как угасал дневной свет, Виолу все сильнее охватывало отчаяние от ощущения медленного приближения к неминуемой катастрофе:

«Ждать. Больше ничего не остается, только ждать. Это жизнь. Если бы это было кино, там бы этот кусок с ожиданием вырезали и показали действие происходящее после. Неужели  Алан оставил попытки разобраться в этой таинственной истории? Неужели у него нашлись более важные дела?».

Она была несправедлива к Фому, потому что он, пренебрегая порученной ему работой в интересах фирмы, пытался  систематизировать все известное ему  по делу предполагаемого исчезновения Эвелин Кросс и похищения Беатрис:

«То, что на Маделин Пауэр было два костюма, и то что они с Эвелин Кросс очень похожи,  позволяет выстроить версию каким образом могла исчезнуть Эвелин Кросс. В банду однозначно входят Пауэр, майор и входила мадам Гойя. Каким образом была похищена Беатрис? Нет, понятно, через зеркало-дверь, но к кому, стоящему позади нее, Беатрис так доверчиво могла направиться? Только один человек подходил на эту роль. Но такого просто не могло быть – отсутствует мотив, есть множество неопровержимых доказательств обратного. Нет это просто нелогично».

– Рано или поздно, методом исключения, я узнаю, кто стоит во главе всего этого… – пробормотал детектив, – но тогда будет уже слишком поздно.

Но тут Фом вспомнил свою встречу с Нелл Гейнор. Эта женщина была совершенно естественной и искренней, тем не менее, что-то странное она тогда сказала… или не сказала…

* * *

Когда стрелки приблизились к пяти часам, Виола почувствовала, что не может больше оставаться в отеле. Хотя испытанный в номере 16 испуг заставлял ее сжиматься от одной мысли о возвращении в Померанию Хаус, она решила вернуться в свою собственную квартиру. Стерлинги не имели законного права удерживать девушку против ее воли. «Они могут отправить мой багаж или оставить его себе», – легкомысленно решила она, надела пальто и шляпку и схватила сумочку.

Когда Виола добралась до прихожей, мальчик-слуга бросился вперед, чтобы помочь ей пройти через вращающиеся двери. Это был не по годам развитой юноша, который питал к ней тайную страсть из-за ее сходства с его любимой кинозвездой.

Виола улыбнулась ему, заставив юношу замереть в восторге, и вышла навстречу слепящим огням Пикадилли. Тут она увидела такси, отделившееся от потока движения и подъехавшее к входу в отель. Затем появился Бергман, огромный флегматичный мужчина, небрежно держащий в руке черную сумку.

«Он несет в руках жизнь Беатрис» – сказала себе Виола.

В течение нескольких минут в только что покинутом ею номере отеля звонил телефон. Через некоторое время телефонистка заговорила с Фомом, который тщетно пытался связаться с Виолой.

– Ее нет в комнате. Быть может, нужно что-то ей передать?

– Да, – ответил Фом. – Немедленно, пожалуйста. Это слишком срочно, чтобы тратить время и звать ее к телефону. Запишите это сообщение и проследите за тем, чтобы она получила его как можно скорее.

Персонал отеля был особенно заинтересован в приближенных к миллионеру. Девушка записала сообщение под диктовку Фома, быстро перечитала его и вызвала слугу. Им оказался не по годам развитой юноша.

– Так, кому передать? Проживающей в комнате восемь-один-восемь. Она только что вышла. Я догоню ее.

Ему не пришлось далеко идти, так как Виола все еще стояла и смотрела на такси. Такси тронулось и в этот момент юноша в желто-коричневой ливрее передал Виоле листок бумаги.

– Сообщение только что получено. Сказали это срочно и важно. – Мальчик преданно смотрел затаив дыхание.

Виола в секунду прочла написанное:

«Это Фом. Р.К. – Икс. Не позволяйте ему или его шоферу что-либо отвозить».

Глава XXIV. Благородство все еще существует

Виола смотрела вслед удаляющемуся такси с чувством полнейшей беспомощности. Ситуация вышла из-под контроля. Пытаться изменить ход событий – это останавливать голыми руками огромный вращающийся маховик; ее колени ослабели, а огни Пикадилли стали расплываться перед ее глазами.

«Вмешиваться слишком поздно… Остается смириться со своим поражением». Но внезапно Виола поняла, что знает, как действовать в этом критическом положении. Ведь ситуация ей знакома, правда попала она в нее, играя роль второго плана в кинофильме, по сценарию попала.

Голова стала ясной. «Так, что там у нас по сценарию? Хорошо, что удалось запомнить номер такси которое увозило Бергмана». Вырвав листок из своего ежедневника, она нацарапала на нем этот номер. Бросившись к стоянке такси, она сунула лист под нос первому же водителю:

– Следуйте за этой машиной, но не дайте им заметить, что мы преследуем их. Это крайне срочно, вопрос жизни и смерти!!

Суровое лицо мужчины оставалось бесстрастным:

– Какой суммой располагаете?

– Не волнуйтесь. Не тратьте время впустую. О, поторопитесь же!

Единственным признаком того, что он услышал девушку, было неторопливое включение счетчика. Раздраженная такой медлительностью, Виола вытащила из сумки и протянула фунтовую банкноту:

– Это вам задаток.

Банкнота оказалась лучшим стимулом, нежели эмоции и вскоре они догнали такси Бергмана.

Оно проехало мимо магазинов, отелей и клубов Пикадилли до угла Гайд-парка, и тут, вместо того чтобы продолжать ехать прямо, направляясь по Грейт-Вест-роуд, оно повернуло в южном направлении.

Сердце Виолы быстро забилось от волнения, когда она поняла, что подозрения Алана и ее собственные верны. Все, что бандиты сказали Беатрис написать в письме, было уловкой, на тот случай, если им не удастся организовать дело так, что в качестве посланника будет член банды.

Но им это удалось, и теперь Бергман везет драгоценности в бандитское логово, где, скорее всего, и Беатрис держат в плену. Сердце Виолы торжествующе забилось, когда она напомнила себе, что она героиня, и в первый раз играет ведущую роль в настоящей жизненной драме.

Пребывая в сказочном состоянии эйфории, девушке казалось, что она остается неподвижной, а город проносится мимо. И это был не хорошо известный ей Лондон – да каждое здание она узнавала, но ей казалось, что все это было всего лишь разрисованной гипсовой оболочкой, точно воспроизведенной искусным художником.

Мимо летят величественные, мрачные городские особняки, ярко освещенные магазины и офисы, мост через реку, фабрики, газовые станции и пабы, огромные многоквартирные дома и кинотеатры. Это уже пригороды. А вот уже пошли загородные резиденции – крупные далеко расположенным друг от друга усадьбы с внушительными земельными участками.

Смотря в окно, Виола старалась держать себя в руках, но под ее упоением погоней скрывалось подспудное дурное предчувствие. Предостерегающий голос шептал ей, что не может все оставаться в безопасных рамках кинофильма. Лишь стекло отделяло ее от реальной опасности. Тут и водитель ей напомнил об этом:

– Машин вокруг практически нет. Скоро они непременно заметят, что мы следуем за ними. Что мне делать, если они сделают знак, чтобы я обгонял их?

С болью поняв, что кино закончилось, что этот человек возвращает ее в реальность, Виола осознала всю слабость и фантастичность своего плана. «Это только героиня боевика может без проблем забраться в квартиру бандита в его отсутствие и обыскивать ее, создавая у зрителей ощущение, что вот-вот случится непоправимое. – Идиотка. Когда Бергман заметит слежку, то станет пытаться уйти от нее и, во всяком случае, к Беатрис он меня не приведет. А если и приведет, то что я могу сделать? Что я могу сделать одна?»

Виолу терзали мысли о трате впустую драгоценного времени: «За исключением Фома я единственная, кто знает о том, что Бергман – бандит, везущий в сумке смертный приговор для Беатрис. Как только бандиты убедятся в подлинности бриллиантов и им удастся покинуть страну, Беатрис умрет. Рафаэль Кросс – пока он на свободе – необузданная смертоносная сила и он сможет все это осуществить. Даже если Алан сможет доказать существование заговора и при помощи Интерпола удастся захватить банду, какой во всем этом смысл – ведь Беатрис умрет?»

Пока она колебалась в том, как ей поступить, что следует предпринять,  водитель снова заговорил:

– Дорога пойдет по прямой, когда мы проедем Фоксли, – сказал он. – Продолжать преследование?

– Нет. Подождите. Мне нужно подумать.

Виола отказалась от идеи открытой погони как от гибельной тактики, и интуиция предложила ей отчаянный шаг.

Она должна прекратить следовать за такси с Бергманом и дать ему уехать – она же будет ждать на дороге сомнительного возвращения этого такси.

Придуманная ею уловка была смелой и хитрой, но риск был велик. Виола планировала подкупить водителя такси Бергмана, чтобы тот назвал ей адрес логова. Но он может отказаться сообщить информацию – или может солгать. Бергман может выйти из такси, прежде чем доберется до места назначения. В худшем случае такси будет возвращаться в Лондон другим маршрутом и она вообще его не дождется.

– Как далеко отсюда до Фоксли? – спросила Виола.

– Это прямо за поворотом, – ответил шофер.

– Пожалуйста, остановитесь. Я выйду здесь.

Он взглянул на счетчик:

– Вы израсходовали еще не всю внесенную оплату за проезд. Я мог бы отвезти вас обратно к конечной остановке трамвая.

Но Виола покачала головой, водитель потерял к ней интерес и уехал, оставив ее одну в темноте.

Девушка направилась к Фоксли, дорога черной рекой вилась между деревенскими колючими изгородями. Подумав, Виола решила, что если у Бергмана и были какие-то сомнения, то теперь, когда его машина преодолевала милю за милей без упорно следующего за ней такси, они должны исчезнуть.

Она полагала, что у Бергмана не было особых причин подозревать, что его преследуют, так как он не мог знать о телефонном сообщении Фома.

Несмотря на то, что Виола верила информации Фома и действовала согласно ей, она напоминала леди из истории, которая не верила в призраков, но боялась их. Она боялась Кросса из-за чудовищного воспоминания (теперь оно казалось смутным, будто все произошло в тумане), когда ей показалось, что его отражение смотрело на нее из потемневшего зеркала. Тем не менее, ей было слишком трудно поверить в то, что он способен на преступление.

Недалеко от Фоксли Виола остановилась под железнодорожной аркой, чтобы написать записку при свете фонаря. Прижав лист, вырванный из ежедневника, к шершавой серой каменной стене, она облизала карандаш и стала водить им по бумаге. Девушка выводила четкие печатные буквы: «БЕАТРИС ДЕРЖАТ В» – далее она оставила пустое места для адреса и ниже продолжила – «РАССЧИТЫВАЮ НА ВАШИ НЕМЕДЛЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ. СЛИШКОМ ПОЗДНО ОСТАНАВЛИВАТЬ ТОВАР. ГРИНИ. АЛАНУ ФОМУ.» – Заканчивалась записка домашним номером телефона Алана.

Спрятав записку в сумочку, Виола продолжила брести по скользкой дороге, остерегаясь проезжающих автомобилистов. На ее высоких каблуках  это было довольно опасно, но она упорно шла, пока не достигла развилки объездной дороги. Такси могло появиться и оттуда. Виоле пришлось остановиться здесь и ждать, наблюдая за периодически появляющимися машинами.

Через некоторое время напряженное ожидание стало сказываться на ее нервах. Снова и снова представляла она себе ужасные сцены и постоянно в голове стучало: «Время. Время уходит». Стали приходить в голову тревожные мысли: «А смогу ли я разглядеть такси, если поток движения увеличится в решающий момент? А вдруг, он откажется остановиться? А вдруг я забуду номер, как это случилось в тот ужасный момент после исчезновения Беатрис. Тогда в голове все заклинило». Испугавшись этого, Виола стала беспрестанно повторять номер машины, и вдруг эти цифры возникли во мраке ярко освещенные. Это было настолько неожиданным, что сначала она лишь уставилась на них с ошеломленным удивлением. Виола даже подумала, что это она их материализовала силой своих нетерпеливых мыслей… Такси уже почти проехало мимо, когда она осознала опасность упустить его и замахала водителю, чтобы тот остановился.

К ее большому облегчению, водитель увидел ее, нажал на тормоза и съехал на обочину с ее стороны дороги.

Виола изучила его лицо с крайним беспокойством. Водитель был молодым человеком с бледными впалыми щеками, плохими зубами и глубоко посаженными глазами. При взгляде на него создавалось смутное впечатление, что он из тех, кто постоянно остается в меньшинстве, человек, которого преследуют неудачи. Зыбким подтверждением этого было его мечтательное выражение лица.

Виола твердо решила вызвать к себе сочувствие, надеясь на его скрытое благородство, взывая к его лучшим качествам, всячески демонстрируя, что она и не сомневается, что он ей поможет:

– Я попала в страшную беду. Я хочу, чтобы кто-то помог мне… кто-то смелый, умный, благородный. Прошу, сделайте это. Мне нужно только, чтобы вы добрались до ближайшего телефона и позвонили по этому номеру. Спросите Алана Фома и почитайте ему эту записку. Если его не будет, попросите того, кто ответит на звонок, записать это сообщение. Вы должны настаивать на том, что нужно сделать все возможное, чтобы как можно скорее найти его… Скажите, что это вопрос жизни и смерти, понимаете?

– Да, мисс, – ответил молодой человек так, будто читал газету. Затем он указал на пробел в тексте записки. – Вы не указали адреса, – заметил он.

– Я знаю.

Почувствовав, что пришло время прибегнуть к денежным чарам, Виола извлекла свою последнюю банкноту достоинством в один фунт.

– Я ждала вас здесь, чтобы вы назвали мне этот адрес. Мне холодно и страшно… Куда вы отвезли человека, которого забрали у отеля «Колизей»? Я знаю, что могу доверять вам, и вы скажете мне правду. Вы – последняя надежда, которая у меня осталась.

Он заколебался, переводя взгляд с денег на симпатичное лицо Виолы. Наконец, приняв решение, с улыбкой сунул банкноту в карман и сказал:

– Я в твоей команде, подруга. – Тот парень вышел на Старфиш-авеню, Астервуд. Это новый жилой комплекс, который строят для вонючих миллионеров прямо у магистрали в четырех-пяти милях отсюда. Этот придурок заставил меня добираться туда по объездной дороге, а затем возвращаться через чертову кучу лужаек. Но я привык возить чудаков.

– Какой дом? – спросила Виола.

– Не знаю. Сразу уехал. Но их там не так уж много.

– Ладно, большое спасибо тебе, дружище, – Виола пожала руку водителя. – Если б ты знал, что это значит для меня.

– Может, я съезжу с тобой по этому адресу  вместо этого другого парня?

– Нет, это слишком щекотливое и опасное дело, им должен заняться опытный человек, профессионал. Но было благородно с твоей стороны предложить это. Пожалуйста, поезжай быстрее.

Вдохновленный ее умоляющим голосом, водитель укатил в темноту.

Виола проводила уезжающую машину сияющими глазами, потому что молодой водитель ассоциировался у нее с Аланом. В этой кризисной ситуации она осознавала потребность в его практическом опыте; но он был слишком далеко, а время слишком поджимало, чтобы полагаться лишь на его помощь. Пока он будет добираться до Астервуда, Беатрис могут убить. Его помощь это запасной вариант на случай, если она сама потерпит неудачу. Ведь в Фоксли есть полицейский участок, где можно заручиться поддержкой закона. Виола пустилась бежать, ликуя от мысли, что через несколько минут полицейский автомобиль будет мчаться на помощь Беатрис.

Фоксли – деревушка в два ряда невзрачных кирпичных домов на вершинах высоких насыпей. Ступени лестниц, ведущих к дверям домов, были весьма опасны для высоких каблуков Виолы.  Увидев синюю лампу полицейского участка, она буквально ворвалась внутрь. Розовощекий молодой констебль попытался задержать ее, но не смог устоять перед мощью ее напора.

Оказавшись в главном офисе, Виола вдруг почувствовала спокойствие и уверенность. Во-первых знакомая, обычная обстановка, много раз она видела такие служебные комнаты. А во-вторых, сидящий за столом мужчина средних лет в форме, лицом напоминал Редьярда Киплинга – раздвоенный подбородок, усы и очки, все точь-в-точь. Виола любила в детстве читать его истории об обитателях джунглей. Нет, такой человек обязательно ей поможет! И Виола ​​начала рассказывать:

– Похищена девушка. Она…

Ее прервали вопросом:

– Имя и адрес ее отца?

– Уильям Стерлинг. Он известный миллионер. Остановился в отеле «Колизей», Пикадилли.

– А ваши собственные имя и адрес?

Сообщив эти сведения, она слегка похолодела, заметив что «Киплинг» кивнул молодому констеблю, зашедшему в комнату следом, и тот вышел в приемную. – «Будет все проверять?»

– Итак, что вы собирались мне рассказать? – продолжил полицейский.

Желая убедить его, Виола начала драматический монолог об опасности, в которой находилась Беатрис. Пользуясь ее собственным лексиконом, она «вывернула всю душу наизнанку». Она приближалась к концу своего рассказа, когда молодой констебль вернулся.

– Вы на связи, сэр, – сказал он.

Подняв руку в качестве призыва к молчанию,«Киплинг» снял трубку с телефона у него на столе:

– Говорит сержант Баркер из полицейского участка Фоксли. Я только что получил сообщение, что ваша дочь пропала… Что вы сказали? Она дома?… Да… Да… Молодая женщина по фамилии Грин… Да, я поговорю с ним. Передайте ему трубку.

Глава XXV. Старфиш-авеню

Надежды Виолы рухнули, и она слушала щелканье и треск в трубке. Казалось, воздух вибрировал, будто она все еще стояла под железнодорожной аркой, в то время как над ее головой грохотал поезд. Она точно определила момент, когда Рафаэль Кросс взял трубку у миллионера по той улыбке умудренного опытом человека, которая расползлась по лицу сержанта.

– Это и мое собственное впечатление, – заметил он. – Ха-ха. Да, мы знаем, каким образом это закончить… Неужели? Я спрошу ее… Большое спасибо.

Он повесил трубку и спросил у Виолы:

– Играли на сцене?

– Да, – ответила она, – но я…

– Послушайте, девушка. Меня только что известили о том, что это не первый раз, когда вы стали источником неудобства для окружающих. Послушайте моего совета: держите себя в руках и держитесь в тени… или вы можете оказаться впутанной в большие неприятности.

Взглянув на сержанта, Виола поразилась тому, как она могла подумать, как она могла принять его за доброго человека:

– Клянусь, что я сказала вам правду.

– Вы не сказали мне ни слова правды, – возразил сержант. – Отец девушки отрицает, что она пропала.

– Это потому, что он не смеет признаться в этом. Похитители пригрозили ему, что если…

– Да, я все об этом знаю… – и сержант указал на дверь – выход там.

Но Виола продолжала умолять, и сержант кивнул молодому констеблю, который попытался выпроводить ее. Выйдя из себя, она оказала сопротивление, но после короткой схватки девушка оказалась снаружи. Ее лицо пылало от унижения.

– Вышвырнули, как нашкодившего котенка, – в гневе пробормотала она.

Как ей сейчас не хватало Фома – его практического склада ума, тяжести его рук.

– Да. Старый добрый трюк плюща, – сейчас это очень бы было кстати.

Подумав, она решила, что необходимо связаться с Фомом. А вдруг водителю такси не удалось доставить ее сообщение? Если детектив немедленно направится на Старфиш-авеню, то он еще может успеть вовремя. Был шанс на то, что Бергман будет ждать прибытия Кросса, прежде чем тестировать бриллианты.

Бредя дальше, Виола напрасно искала взглядом телефон-автомат. Наконец она подошла к воротам оштукатуренного дома, построенного в стиле эпохи Тюдоров – с крутой крышей и выкрашенными в черный цвет балками. Преодолев величественный сад камней по неровной садовой дорожке, грубо вырезанным ступеням и выгнутому мосту, которые к тому же были скользкими от влажности, девушка ​​пережила разочарование.

Пожилая безупречная горничная едва выслушала ее просьбу, прежде чем захлопнуть дверь у нее перед носом.

– Сожалею, у нас нет телефона, – отрезала она, хотя Виола видела провод, поблескивающий в свете фонаря у крыльца.

Очевидно, жители уединенного района были очень осторожны в общении с незнакомцами. Когда Виола кое-как добралась до парадного входа следующего дома, который также был построен на возвышении, ее звонки и стук в дверь были проигнорированы, хотя в окнах виднелся свет.

Было бессмысленно подниматься к другим домам на возвышениях, – тратить бесценное время впустую. Охваченная внезапной истерикой, Виола пустилась бежать со всех ног вперед, не имея представления о своих дальнейших действиях. Она знала только, что Беатрис в опасности, и что она должна добраться до нее, пока не станет слишком поздно.

Виола потеряла всякий страх, хотя машины мчались навстречу, слепя фарами, и проносились мимо, отчаянно сигналя. Иногда она оставалась одна в прохладной, абсолютной темноте, которая ощущалась как ключевая вода, и видела вокруг лишь звезды и деревья, но не успевала девушка почувствовать облегчение, как покой снова нарушался рычанием мотора.

Виола ощущала себя механизмом, запрограммированным на непрерывную работу; ее конечности двигались размеренно, словно поршни. Она не чувствовала ни напряжения, ни затраченных усилий, двигалась легко, будто обладала безграничным запасом энергии. Восхищенная таким своим состоянием Виола еще ускорила темп стремясь развить максимальную скорость, и эта яростная борьба со своим организмом оказалась  слишком яростной. Секунду назад она была неутомимым автоматом, a в следующий момент стала ничем. – Обморок. Дыхание пропало,  звезды исчезли. Придя в себя, сначала она была охвачена ужасом, но после некоторой борьбы легкие снова заработали, а биение сердца стало более нормальным.

– Просто запыхалась, – пренебрежительно пробормотала Виола. – Просто выдохлась. Надо идти, возможно удастся поймать попутную машину.

Ее ноги ослабели, лодыжки болели, а сдавленность в груди не проходила. Пришлось снизить скорость, но каждый нерв и каждая клетка в ее теле протестовали против такого темпа. «Поспеши, поспеши, или ты опоздаешь», – грозили они.

Виола не смела взглянуть на часы, чтобы совсем не пасть духом, но она вспомнила расстояние, названное водителем такси.

«Пять миль. Даже если я пробежала одну, значит, я в часе ходьбы, если двигаться со скоростью четыре мили в час. Но сейчас моя скорость около двух миль в час. Надеюсь не меньше и надеюсь, что ее удастся увеличить.»

Казалось, удача совсем отвернулась от Виолы. Случайные автомобилисты, которые проносились мимо и двигались в том же направлении, оставались слепы к ее сигналам. Либо ее было не видно в темноте, либо все они были бессердечными гадами.

Виола ковыляла, находясь в полубессознательном состоянии, не имея представления о том, сколько миль пройдено и как долго уже идет. Перед ней простиралась бесконечная черная дорога с белой разделительной линией посередине. Всякий раз, когда у нее в голове прояснялось, она думала об опасностях и трудностях, которые ей предстояли. Она размышляла о том, что ожидает ее на Старфиш-авеню и как она сможет помочь Беатрис, если найдет ее. Но девушка не могла сосредоточиться ни на чем – спустя несколько секунд ее разум снова занимала путаница бессвязных фраз: «Продолжай идти. Вспомни черепаху. Старая добрая черепаха, старый добрый Уолт Дисней… Беатрис… Снято. Не падай духом. Выше ножки, мама Браун[26]26
  Песня распевалась в английских пабах с 1918 г., ассоциируется с культурой кокни.


[Закрыть]… Беатрис, Беатрис… Спляши ламбет-уок»[27]27
  Простонародный парный лондонский танец 1930-х гг., основой для которого послужил коустер-уок («прибрежный ход»), популярный в 1910 гг. в лондонском пригороде Кокни. Сочетает в себе прогулочный шаг в самодовольной манере с фигурами, исполняющимися в кадрили.


[Закрыть].

Ее нетвердая походка перешла в совсем медленный шаг, и Виола вдруг остановилась, пробормотав что-то невнятное при виде вереницы огней, которые растянулись в темноте, подобно созвездию Геркулеса[28]28
  Крупное созвездие в северном небе. По размерам созвездие занимает 5-е место, но не располагает звездами первой величины.


[Закрыть]. Табличка сообщала, что это земельный участок «Старфиш-авеню» и рекламировала его как строительное общество. Позабыв о своей усталости, девушка свернула с дороги и вышла на лужайку через изрытую глубокими колеями брешь в живой изгороди. Дорога, которая соединила бы дома в какой-то последовательности, отсутствовала. Но, там, где Виола осторожно пробиралась через грязь и битый кирпич, были признаки тротуара.

Все дома были одного типа – небольшие, компактные и хорошо построенные, с двумя гостиными и кухней на первом этаже и тремя спальнями и ванной комнатой на втором. Они были предназначены для молодых людей, которые начинали семейную жизнь, и для стариков, которые доживали свой век на пенсии. Некоторые дома до сих пор строились – Виола различила на фоне звездного неба возвышающиеся строительные леса. Другие были закончены, но либо не сданы в аренду, либо не были еще заняты.

Виола сосредоточила свое внимание на домах без строительных лесов. Осматривать их нужно все, и те, в которых был виден свет, и находящиеся в абсолютной темноте. Ведь преступники могут сидеть и при свете, а занавешено может быть только окно комнаты с Беатрис , чтобы ни кто не мог увидеть ее снаружи. Поэтому ей пришлось с трудом продвигаться по мокрому полю от дома к дому.

При помощи своего фонарика Виола обнаруживала в глубине темных комнат либо голые оштукатуренные стены, либо уже отделанные, в соответствии с вкусами будущих владельцев. Среди этих незанятых будущих семейных гнездышек освещенные окна счастливых семей светились подобно оазисам. Жильцы не боялись, что за ними станут подглядывать, скорее наоборот, – шторы не были опущены, и Виола могла составить четкое представление о проживающих там.

В «Моем приюте» молодая пара в сентиментальной позе сидела у камина. В «Локарно» пожилая пара слушала радио. Резвящиеся дети превратили «Мирную гавань» в веселый ад. Это был последний дом. Разочарование ужасным. – Водитель такси назвал не тот адрес.

 Она уже повернула назад к дороге, когда заметила темные очертания дома на самой высокой части луга. Он был расположен в дальнем углу, и ей пришлось пересечь пустырь, чтобы добраться до него.

Кусты чертополоха кололи лодыжки, под ногами хрустели какие-то черепки и пустые консервные банки; но с каждым пройденным шагом в ней росла уверенность в том, что это тот дом, который она ищет. Подойдя, она увидела зловещее доказательство, что дом использовался в качестве временной тюрьмы – на одном окне второго этажа была стальная решетка, и опущены плотные шторы.

Это был тот самый момент, наступления которого она так боялась, старалась о нем не думать. Действительно, что дальше? – Одна, беспомощная, словно пугливый лесной зверек, случайно натолкнувшийся на тигриное логово. Ее буйное воображение добавляло к реальным опасностям иррациональные, ей казалось, что пустота из этого дома протягивает к ней руки и касается холодными мертвящими пальцами.

С таким ощущением Виола обошла вокруг здания – ничто не нарушало тишины. Ни проблеска света, ни какого-нибудь звука изнутри. Когда девушка подошла к задней двери, ее отчаяние достигло предела, и она действовала, не задумываясь о последствиях, – подобрала кирпич и разбила стекло.

После того как Виола просунула руку в зазубренное отверстие, ей пришлось опасно поднапрячься, чтобы достать до задвижки, но она сумела отодвинуть ее и войти в дом. В течение нескольких секунд она стояла в темноте, не смея пошевелиться и выдать свое присутствие. Осмелев, она стала на ощупь искать выключатель на стене.

Вспыхнувший свет свидетельствовал о том, что дом подключен к энергосистеме, а, следовательно, обитаем.

Виола заглянула в кухню. Шкаф, холодильник, стены выложены белой плиткой. В раковине заварка, яичная скорлупа, окурки. На газовой плите стоящий криво чайник, из крана капает вода. Виола вытянула шею и напрягла слух, вслушиваясь.

– Пусто, – прошептала она. – Они ушли.

Теперь Виола боялась уже не внезапного нападения, а запустения. С тяжелым сердцем она проделала тщательный обыск дома, принуждая себя обследовать каждый шкаф или укромный уголок, куда можно было спрятать тело.

В одной из комнат обнаружились вещи принадлежавшие мисс Пауэр и рама зеркала из квартиры Гойи – да, этих двух женщин явно связывало зловещее партнерство. Но нигде не было никаких следов Беатрис, никаких ее личных вещей.

Лишь уже выходя из дома, Виола наступила на увядшую орхидею, которая когда-то была белой. Виола подняла ее и положила в сумку. – Было мучением понимать, что Беатрис была здесь совсем недавно, и что они, вероятно, разминулись на считанные минуты. После этой мысли в голове у Виолы остались лишь пустота и слепое инстинктивное желание вернуться в Лондон.

Пошатываясь от усталости, она шла по трассе, кружилась голова, ноги были тяжелыми, будто налитые свинцом. Она знала, что физически не сможет дойти даже до Фоксли, но это не тревожило ее. Она будет идти, пока не упадет. Что еще оставалось делать?

Внезапно фары мощного автомобиля осветили ее шатающуюся фигуру. Проехав мимо нее, машина остановилась, и из нее вышел водитель, направившийся к ней.

– Моя хозяйка хочет узнать, не надо ли вас подбросить.

Виола была слишком измучена и смогла прошептать пожилой паре, которая ехала в этой машине, только слова благодарности и название того места, куда ей нужно попасть. Перед глазами все плыло и Виола смогла различить лишь  крупные румяные лица, седые волосы и очки в роговой оправе своих благодетелей. Они оказались любезными людьми. После того как жена твердо пресекла любопытство своего мужа, он перестал расспрашивать девушку, и Виола откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и ощутила исцеляющее спокойствие.

Убаюканная теплом и быстрым движением, Виола спала, пока ее не разбудили мигающие фары и гудение машин. Когда она смутно осознала, что вернулась на Пикадилли, шофер остановил машину.

– Отель «Колизей», – объявил он.

Тот же мальчик-слуга, который принес Виоле телефонограмму от Фома, кинулся вперед, чтобы помочь ей пройти через вращающиеся двери. Она взглянула на него с легким удивлением, не обнаружив в нем никаких перемен. Ей казалось, что прошло очень много времени с тех пор, как она видела его в последний раз.

Ноги Виолы еле волочились, но не только из-за усталости, а от огромной на сердце тяжести – ей предстояло сообщить родителям о судьбе дочери. Пытаясь как-то облегчить себе эту задачу, Виола подогревала внутренний неистовый гнев на миллионера.

«Если бы он меня послушался, Беатрис вернулась бы, – напоминала она себе. – Пусть услышит от меня правду».

Добравшись до квартиры Стерлингов, Виола распахнула дверь, прежде чем ее этот гнев угас… И остановилась, взирая на открывшуюся картину с недоверчивой радостью, неспособная поверить в то, что видит.

Здесь горели огни, звучали громкий смех и крики счастливого волнения – все говорили одновременно. Комната казалась наполненной людьми: кроме Стерлингов и Фома здесь были Мак и Дон. Все они преклонялись перед главным действующим лицом. Сияющая, словно сказочная принцесса, Беатрис была в безукоризненно белой одежде, ее щеки пылали румянцем, а волосы блестели – как будто в насмешку над кошмарным видом Виолы.