Текст книги "Она растворилась в воздухе"

Автор книги: Этель Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава III. Защита имущества

Алан Фом  не нуждался в помощи Эвклида, чтобы отвергнуть теорию об исчезновении как абсурдную. Если девушка действительно пропала где-то внутри Померании Хаус, то было логично полагать, что она все еще находится здесь, во плоти. Ему казалось, что у этой загадки есть два решения.

Первое: Эвелин Кросс добровольно выскользнула из здания. К несчастью, шансы на это были очень малы, ведь ей пришлось бы отыскать такой исключительный момент, чтобы ее ухода не заметили четверо свидетелей, не страдающих слепотой или чем-то подобным.

Второе: она была похищена, и в этом случае Гойя, должно быть, и была похитителем. Но это было весьма неправдоподобно. Гойе пришлось бы отыскать оригинальный и надежный тайник для своей жертвы – ведь она понимала, что ее комнату неизбежно будут обыскивать. А для этого ей требовался сообщник (или сообщники) в Померании Хаус.

Фом считал, что вряд ли похищение было бы организовано таким образом, – слишком велик риск для исполнителей. Но выбора не было – проверять нужно. И либо найти девушку – живой или мертвой, либо опровергнуть подозрения отца. Кросс был не в том состоянии, чтобы спокойно ждать, когда будут найдены доказательства того, что Эвелин просто ускользнула. Кроме того, задержка была опасна из-за того, что в худшем случае девушке могли заткнуть кляпом рот и оставить связанной в каком-то ограниченном пространстве, где ей может не хватать воздуха.

Мадам Гойя сидела за маленьким столом у батареи в дальнем конце комнаты и шила перчатки. Регулируемая лампа бросала свет на ее работу, но ее лицо при этом оставалось в тени. Окно позади нее было закрыто плотно сдвинутыми шторами из коричневого бархата с подкладкой.

Фом осмотрелся вокруг в поисках какой-нибудь постели, помимо неудобного дивана, а затем задал вопрос:

– Вы спите здесь, мадам?

– Я? – иронично переспросила Гойя. – Что за ужасная мысль! У меня есть квартира на Сент-Джонс-Вуд. Это всего лишь место для работы, а не жилье.

Опытный взгляд детектива говорил ему, что все это весьма подозрительно, что здесь не может быть мастерская по пошиву перчаток: слишком чисто, нет обрезков ткани и обрывков ниток. Поэтому Фом предположил, что изготовление перчаток служит прикрытием для какого-то более сомнительного занятия. Также он вспомнил слова майора о нежелательных арендаторах и пришел к выводу, что ее род деятельности может быть не слишком явно сомнительным.

Фом обернулся к майору и спросил:

– Разумеется, вы тщательно обыскали комнату? Что насчет окна?

– Оно было закрыто и заперто на задвижку, – ответил Померой. – Эта комната почти герметично запечатана – мадам предпочитает работать при искусственном освещении.

Обоняние Фома подтвердило это заявление: жара здесь стояла как в теплице, а в воздухе пахло жжеными ароматическими свечами, гнилыми яблоками и сыростью. Он взглянул на открытую дверь гардероба, в котором висела меховая шуба, а затем перевел взгляд на высокое зеркало.

– Конечно, за ним нет никакой двери? – поинтересовался он, попытавшись дернуть раму.

– Посмотрите сами, – предложил майор. – Затянуто намертво, и никаких признаков, что гайки откручивали. Уж можете мне поверить – я лично все осмотрел и проверил.

– Этого недостаточно. Зеркало нужно снять. – Сказав это, Фом был удивлен, заметив облегчение в глазах Кросса, который тут же заявил:

– Майор, вы ведь понимаете, что это необходимо. Этот парень, кажется, знает, что делает. – Кросс крепко схватил руку Фома, как бы выказывая тому свою симпатию, и продолжил: – Я прав, не так ли? Я чужак в этом странном городе, и моя дочь пропала в этом странном доме. Никого из друзей рядом. Никого, кому можно было бы довериться, на кого можно было бы положиться. Это как пытаться проломить лбом стену – я не знаю, что мне делать.

– Работа ведется, – успокаивающе сказал майор. – Я уже позвонил своему подрядчику и попросил его заглянуть. Он скоро будет здесь.

– Скоро? – со злой насмешкой переспросил Кросс. – Прекратите кормить меня обещаниями, здесь все делается в час по чайной ложке. Мы тут теряем время, а что происходит с ней? Вам легко оставаться спокойным, ведь это не ваша, а моя дочь исчезла. Я разнесу этот дом на кирпичики, если мне придется заняться этим лично!

Говоря это, разгневанный отец вцепился в зеркало и попытался оторвать его от стены.

Хотя его работа детективом научила не слишком доверять проявлениям людских эмоций, Фом почувствовал некоторую симпатию к своему клиенту. Недавно на прогулке в одном из парков он потерял любимого пса. Правда, вскоре он смог вернуть его, ведь его профессия позволяла ему бороться с похитителями собак. Но он до сих пор помнил, как болезненно и глухо забилось его сердце, когда кокер-спаниель не ответил на его свист, а вокруг был лишь пугающе пустой газон.

Чтобы дать Кроссу возможность перевести дух, сыщик обратился к майору:

– Кто тот подрядчик, за которым вы послали?

– Человек, который все здесь перестраивал. У него лишь небольшая строительная фирма, но он честный и способный. Его зовут Морган. Чтобы сэкономить время, я велел ему на всякий случай прихватить с собой еще пару рабочих с кирками. –  Померой, чтобы успокоить Кросса, последнее предложение произнес с ударением.

– Хорошо. Я посмотрю, приехал ли он.

Радуясь появившемуся предлогу покинуть душную комнату, Фом вышел на лестничную площадку и осмотрелся. Очевидно, верхние этажи здания недавно были отремонтированы – грубые обои цвета пергамента были чистыми. Однако на покрашенной эмалевой краской стене у лестницы было множество царапин, видимо, оставленных при переносе мебели.

Повреждения наводили на мысль, что, несмотря на систему майора, арендаторы у него надолго не задерживались. Сыщик размышлял об этом,  когда майор привел ему практическое доказательство своего умения разбираться в людях. – Выйдя из шестнадцатого номера и встав рядом, он быстро зашептал:

– Было бы справедливо предостеречь вас, я не могу ручаться за Кросса, я его совсем не знаю. В ваших интересах будет заранее попросить у него чек.

– Спасибо. Это…

Фом умолк при виде Кросса. Куря сигарету и выпуская уйму дыма, тот стал мерить шагами лестничную площадку, будто был не в силах оставаться на месте. Когда он проходил мимо пятнадцатого номера, его дверь открылась и оттуда прихрамывая вышла брюнетка в слаксах.

С ее появлением в жизни Алана наступил новый период. Он был одним из тех мужчин, которые почитают прошлое волшебным и вспоминают о детстве, как о самой счастливой поре жизни. Хотя он все еще жил в том же самом доме (что ему нравилось), дом этот как-то сжался и изменился в худшую сторону. Еда была уже не так вкусна, как раньше, родители, увы, состарились, а прочие родственники превратились в чуждых ему взрослых и завели собственные семьи. Даже погода, которая раньше казалась ему вечным летом, стала совсем ни к черту.

Среди друзей его детства был садовник – тот самый, на которого походил швейцар Померании Хаус. Но самым драгоценным воспоминанием Фома оставалась темноволосая школьница, которая однажды проводила каникулы в доме по соседству. Она приехала из деревни и приобщила его к новым приключениям, которые придумывала сама.

Он никогда не забывал то волшебное лето и ту девочку, которая научила его разным играм. Он никогда больше ее не видел, но, увидев девушку из пятнадцатого номера, он почувствовал прилив радости, будто вновь встретил подругу детства. Даже зная, что леди в слаксах – это мисс Грин, «маленькая шалунья», по описанию майора, сыщик все равно был очарован ею.

Определенно, мисс Грин была не из застенчивых, ибо на лестничную площадку она вышла, как на сцену. Ее взгляд прошелся по собравшимся мужчинам, как луч прожектора. Когда Фом встретился с ее взглядом, то он, почувствовав в нем какое-то теплое приветствие, подумал, что еще никогда не видел столь привлекательного лица. Даже когда она выработанным на сцене голосом заговорила с Рафаэлем Кроссом, сыщик не стал обвинять ее в дерзости. Он инстинктивно чувствовал, что она воспользовалась редкой возможностью испытать свои способности и завладеть вниманием публики.

– Вы уже нашли свою дочь? – спросила она.

Кросс молча покачал головой. Девушка смотрела с таким сочувствием на Кросса, что Фом вдруг ощутил нелепую зависть к прекрасному телосложению и светлым вьющимся волосам своего клиента.

– Разумеется, нет, – продолжила девушка. – Потому что вы поставили перед следствием не ту задачу. Почему вы не сказали этому парню, – она указала взглядом на Фома, – что потеряно  платье эксклюзивной модели? О девушке, на которой оно было надето, упоминать вообще не стоило. Это только ослабляет обвинение… Неужели вы не понимаете, что поиск человека это гораздо меньший стимул? Ведь все законы направлены на защиту имущества.

– Не слишком ли это большое преувеличение? – возмутился майор.

– Я думаю это скорее преуменьшение, – невозмутимо заявила девушка. – По закону воровство карается тюремным заключением, а жестокость по отношению к человеку – часто всего лишь денежным штрафом. Если бы я вас убила, пресса сделала бы из меня народную героиню. Меня бы назвали красивой молодой брюнеткой. Но если я стащу у вас печать, меня посадят в тюрьму, а газеты опишут меня как «юную особу» не заслуживающую сочувствия. Ведь печати являются собственностью, а собственность священна.

– Но зачем вы все обо мне да обо мне? – снисходительно заметил майор. – Кстати, это мистер Фом. Вероятно, он захочет расспросить вас о… – домовладелец не окончил фразы из уважения к чувствам Кросса и вместо этого представил девушку.

– Это мисс Грин, арендатор номера пятнадцать.

– Виола Грин, – добавила девушка. – На съемках меня называют «Грини». Прекрасное короткое имя; оно не наводит вас на мысли о нежном молодом салате?

– Нет, – ответил Фом. – Скорее о незрелых яблоках.

Он был исполнен решимости сохранять беспристрастность несмотря на шарм Виолы. И чувствуя, что все больше попадает под ее обаяние, желая прервать это хотя бы на время, Фом обернулся к майору с предложением:

–  Пока мы ждем подрядчика, быть может, я немного поговорю с мисс Пауэр? Ничего особенного, обычная рутина.

– Вы найдете ее у себя, – заметила несгибаемая Виола. – Пауэр – леди. Она только выглядывает из-за шторы, в то время как я выбегаю на улицу, чтобы посмотреть на аварию. И она невероятно богата. У нее есть все эти необходимые кастрюльки и сковородки. Я знаю, потому что я брала их у нее на время.

Когда мисс Пауэр открыла дверь семнадцатого номера в ответ на звонок майора, Фом с первого взгляда составил свое мнение о ней – дочь деревенского священника.

Ей было примерно двадцать семь, возможно, меньше. Грубоватые черты ее лица и его решительное выражение говорили о сильном характере. Насколько было заметно, она не пудрилась и не пользовалась губной помадой. Ее густые светлые волосы были зачесаны назад и собраны в небольшой узел на затылке. На ней был строгий твидовый костюм в сине-зеленую крапинку с юбкой по щиколотку, спортивные чулки и прочные ботинки.

– Войдете? – официально спросила она после того, как майор представил ей сыщика.

Осмотревшись, Фом заметил, что ее комната меньше, чем у мадам Гойи и имеет признаки жилого помещения. Очевидно, комната была перестроена в жилую квартиру – часть комнаты была отделена и скрыта за расписной деревянной перегородкой.

Здесь была та же стандартная обстановка, что и в комнате Гойи, в том числе такой же ковер, а также дешевый шкаф и дубовый комод. Стол в центре комнаты был завален книгами и газетами, кроме того, на нем стояла портативная пишущая машинка и две фотографии в рамках. Одна из них представляла собой кабинетный портрет священника, а на второй была запечатлена хоккейная команда школьниц в туниках и длинных черных чулках.

Лица на фотографии были слишком маленькими, чтобы их можно было разглядеть на расстоянии, но Фом был уверен, что среди девушек была и мисс Пауэр – возможно, в качестве капитана. Тем временем она извинилась за беспорядок.

– Здесь полный хаос из-за того, что я усердно занимаюсь – готовлюсь к особенно трудному экзамену. Я занималась здесь весь день. Я уже сказала майору Померою, что не видела никакую незнакомую девушку, да и вообще, я никого не видела.

– Вы слышали ее голос? – поинтересовался Фом.

– Нет.

– Эти стены толстые?

Мисс Пауэр вопросительно посмотрела на майора, и тот ответил:

– По сути, стена между шестнадцатым и семнадцатым номером состоит только из фанеры и штукатурки. Настоящую стену снесли при перестройке. Для этой квартирки пришлось отщипнуть немного пространства от апартаментов мадам Гойи.

– Довольно рискованно – это мешало бы, если бы появился шумный квартирант, – заметил Фом.

– Я совсем не слышу арендатора из соседней квартиры, – холодно вставила мисс Пауэр.

Фом подумал, что для ее типа людей характерно демонстрировать незнание даже имени соседки, хотя она, должно быть, ежедневно видела имя Гойи на двери. Также он пришел к выводу, что таинственная деятельность этой мастерицы перчаток была достаточно неприметной, иначе мисс Пауэр не преминула бы пожаловаться на нее.

– Вторая дверь ведет в вашу спальню? – осведомился сыщик, рассматривая перегородку.

– Нет, я сплю здесь, на диване. С той стороны находятся кухня, ванная и все остальное. Спартанские условия, но на лучшее нет денег… Вы можете заглянуть туда.

Фом в одиночку осмотрел помещение, поскольку майору было необходимо уйти. Как Фом и предполагал, он обнаружил нагромождение бытовых приборов, но никаких признаков еще одного выхода. Соответственно, соседние квартирки были свободны от подозрений, по крайней мере, если строитель не объявит о наличии секретных ходов из номера шестнадцать.

– Спасибо, – поблагодарил Фом. – Надеюсь, что мне не придется снова прерывать ваши занятия. Если вы узнаете что-нибудь необычное об этом здании или его жильцах, дайте мне знать. Позвоните по этому номеру.

По тому как девушка отвела взгляд в сторону, устремив его на фотографию хоккейной команды, сыщик понял, что он ошибся, помогать она не станет. Проигнорировав протянутую визитку, мисс Пауэр открыла перед ним входную дверь.

– Я слишком занята, чтобы замечать что-либо или кого-либо, – холодно заявила она.

Для сыщика было облегчением вернуться на лестничную площадку, в более дружелюбную атмосферу. Его сердце нелепо быстро забилось, когда Виола шагнула навстречу, встречая его, будто этим она признавала некую связь между ними. Она вполне могла оказаться той самой девочкой, в детстве приглашавшей его поиграть; так ему казалось, когда она шепнула ему уголком рта:

– Майор в холле, рассказывает обо всем подрядчику… Разве это не волнующий момент? Или вас это не интересует?

– Должно интересовать, – ответил Фом. – Мне за это платят.

– О, конечно. Я и забыла, что вы сыщик. Просто вы выглядите как приятный молодой человек, не слишком умный и довольно жесткий… Ну, с криминальной точки зрения, что вы думаете о Пауэр? Мне она напоминает недоразвитую тихоню. Слишком уж правильный типаж… Вы подозреваете ее… или еще кого-нибудь?

Почувствовав редкое желание подыграть человеку, Фом пошел на компромисс:

– Лучше я скажу вам, кому я доверяю. Хиггинсу.

– Кто такой Хиггинс?

– Разумеется, швейцар, который стоит в холле.

– Ну вы и олух! – беззастенчиво рассмеялась Виола. – Разве вы не знаете первого правила общения с полицейскими? Никогда не называй своего настоящего имени! Его зовут Пирс. Он вас провел.

После этих слов настроение Виолы сменилось, и она заговорила по-другому, быстро и ласково – точно также, посмеявшись над ним, смягчалась в детстве его подруга по играм.

– Вы не ошиблись, – сказала она. – Пирс и правда честный человек. Совсем не может врать по телефону. Сколько времени я потратила, пытаясь подбить его на обман… Не для мошенничества, просто из любопытства. Вы разбираетесь в людях и должно быть асс в своей профессии. Смотрите, а вот и подрядчик!

Девушка умолкла и с явным интересом посмотрела на подрядчика. Он был этаким крепким Исавом с лохматой копной волос и кустистыми бровями.[5]5
  Библия описывает Исава как человека «будто в волосяной одежде» (Бытие 25:24).


[Закрыть] Его лицо было испещрено продолговатыми оспинами, следами от прежних язвочек, в карих глазах светился ум. Он производил впечатление честного человека, но грубого, с полным отсутствием чувства щепетильности по отношению к другим людям.

Сыщику он понравился с первого взгляда, от котелка до ботинок с тупыми носами. К тому же он был благодарен подрядчику за то, как бодро тот перешел к сути дела.

Глава IV. Подарок от Золушки

Заявив протест о полной бессмыслице предстоящих поисков, подрядчик после письменного официального подтверждения принялся за работу. Вызвав своих людей из холла, он, тяжело ступая, вошел в номер шестнадцать, быстро осмотрелся вокруг и приказал:

– Всем посторонним выйти.

Мадам Гойя единственная посторонняя в комнате, на данный момент, не смогла стерпеть такое беспардонное с собой обращение. Она ринулась вперед, широко раскинув свои полные руки, подобно ангелу-хранителю, расправившему крылья и изгоняющему скверну из своих владений.

– Пардон, – возмутилась она, – я останусь здесь. Это моя квартира, и я имею законное право видеть, что вы будете здесь делать.

У подрядчика сработал инстинкт женатого человека – спорить себе дороже, и он обернулся к майору, спрашивая «Шеф, мы можем вынести мебель?», и надеясь, что тот поддержит его разумное требование.

– Боюсь, что нет, – спокойно ответил майор. – Она ведь загромоздит всю лестничную площадку.

– Хорошо, вы здесь босс. Но предупреждаю вас – много драгоценного времени уйдет на перетаскивание этого хлама с места на место… Мадам, уверен, вы предпочтете сами заняться своими ценными вещами?

Рабочие обменялись улыбками, когда мадам Гойя медленно и размеренно принялась снимать с полок необычную коллекцию китайского фарфора, увядшие цветы, сигареты, колоды карт, косметику, хрусталь, кактусы, чайный прибор, а также несколько дешевых романов, взятых по абонементу в библиотеке. Она старалась все это аккуратно разместить на стульях и на мраморной каминной полке, сохранившейся после модернизации самого камина, но аккуратно получалось у нее не очень.

– Ну а теперь пошевеливайтесь! – нетерпеливо приказал подрядчик подчиненным. – Начинайте с зеркала.

Следуя его инструкциям, рабочие сняли со стены высокое зеркало и прислонили его к креслу. Впрочем, за ним не оказалось никакой потайной двери, через которую могла бы исчезнуть Эвелин Кросс. За ним вообще не нашлось ничего кроме длинных нитей паутины, свисающих со стены. Следующим со своего места был сдвинут шкаф, и при этом обошлось не без ущерба для стенных панелей. Затем с грохотом оказалась на полу огромная картина с богиней.

Вскоре комната была загромождена различными предметами, но Гойя упрямо оставалась в ней, хотя строители, осматривая и простукивая деревянные панели, и заставляли ее переходить с одного свободного места на другое. Майор также оставался в комнате, очевидно, для того, чтобы защищать свои интересы. Фом и Виола могли видеть происходящее лишь частично – в дверном проеме стоял Рафаэль Кросс, заслоняя им обзор.

Поначалу он исключительно внимательно наблюдал за каждым действием, но за отсутствием результатов его внимательность притупилась, и он уже не мог сдерживать свое нетерпение. Когда Кросс в очередной раз вышел на площадку, Виола обратила внимание Фома на то, что он раз за разом зажигает сигарету лишь для того, чтобы выбросить ее после пары затяжек.

– Он ходит по кругу, как планета, – прошептала она. – Не может успокоиться. И знаете что выводит меня из себя? – Вы видите – он как в аду, а майор беспокоится лишь о том, что его бесценное имущество может быть повреждено… О, пройдемте вперед – я хочу быть в первом ряду.

Она схватила Фома за руку и потащила к дверному проему. Сыщик видел, что девушка  очень взволнована – ее щеки пылали. Фом посчитал своим долгом предупредить девушку о возможном потрясении, при этом он чувствовал своеобразное удовольствие от возможности понаблюдать за ее реакцией:

– Я собираюсь сказать кое-что, что может вам не понравиться.

– Звучит как заигрывание. Но я современная девушка – я это выдержу.

– Отец девушки чуть ли не сходит с ума, и я думаю, что у него есть для этого все основания. Поэтому я хочу, чтобы вы вернулись в вашу квартиру, пока не началось, как говорится.

– Что вы имеете ввиду?

– Они могут найти ее, а мертвое тело – не самое приятное зрелище.

Несмотря на промелькнувший в ее глазах ужас Виола не послушалась.

– Все в порядке, – заверила она Фома. – Меня не стошнит, я на диете и мой желудок пустой.

В этот момент, будто бы читая мысли Фома, подрядчик обратился к майору Померою:

– Шеф, с панелями все в порядке. Теперь мы примемся за половицы.

Он отдал указания рабочим:

– Сверните ковер. Передвигайте барахло по мере продвижения.

Мадам Гойя, зажатая в угол сдвинутым диваном, яростно возмутилась:

– Разве я тоже считаюсь «барахлом»? Выпустите меня, идиоты! – Затем она насмешливо обратилась к подрядчику: – Я не знаю, что вы задумали. Даже если в полу есть люк, то девушка упала бы в комнату этажом ниже. Очень умно с вашей стороны.

Однако строитель просто огорошил ее своим бесцеремонным объяснением:

– Тело может находиться между вашем полом и потолком соседей снизу.

– Тело? – повторила Гойя с истерическими нотками в голосе. – А, теперь я начинаю понимать. Я была так глупа – до меня только сейчас дошло, что я нахожусь под подозрением.

Ее напор вынудил подрядчика отступить, а майор Померой попытался успокоить мадам:

– Никто не находится под подозрением. Сама эта идея абсурдна. Мы просто делаем все возможное, чтобы убедить мистера Кросса в том, что его дочери нет в этом здании.

– В самом деле? Меня этим не проведешь. Теперь мой черед отдавать распоряжения. Я настаиваю на том, чтобы эту комнату разобрали на кусочки и очистили меня от подозрений.

– В этом нет необходимости, – пояснил подрядчик. – Я простучал каждый дюйм этих стен, и звук везде одинаковый, значит, никаких пустот нет.

– Почему вы остановили работу? – рявкнул Кросс, входя в комнату. – Его льдисто-голубые глаза сверкали от ярости в ожидании объяснения майора. – Разве я непонятно выразился? Обдерите эти стены – и плевать мне на то, сколько это будет стоить!

– Сначала закончим с полом, – возразил подрядчик.

Осмотр пола занял много времени по причине обилия мебели. С постоянными задержками и проволочками строители фут за футом сворачивали ковер, обнажая грязный дощатый пол. Фому уже стало скучно, но тут в комнату вошла уже знакомая ему секретарша майора и передала своему работодателю какую-то бумагу, напечатанную на машинке. Тот взглянул на нее, а затем направился к Кроссу.

– Может, подпишите это? – небрежно поинтересовался он. – Здесь всего лишь говорится о возмещении причиненного мне ущерба. Но лучше сначала прочитайте.

Проигнорировав его совет, Кросс нацарапал свою подпись, чуть ли не прорывая бумагу ручкой. Майор лишь пожал плечами, пряча бумагу в папку.

– Не такая уж хорошая для меня бумага, – шепотом пояснил он Фому. – Всего лишь джентльменское соглашение, не имеющее юридической силы, и не слишком подробное – ведь не обременять же беднягу подробностями.

Пока он говорил, появился первый признак того, что счет будет немаленьким – высокое зеркало с грохотом и звоном бьющегося стекла упало вперед, прямо на каминную полку.

Мадам Гойя завопила, словно сирена, а затем принялась обвинять в случившемся стоявшего ближе всех к зеркалу рабочего.

– Но это не я, мэм, – уверенно заявил тот. – Это вы сдвинули кресло, к которому оно было прислонено.

– Но оно вовсе не должно было стоять на полу. На стене оно было в безопасности. Кто купит мне новое зеркало?

– Мы позаботимся об этом, – быстро пообещал майор, в то время как подрядчик поднимался с колен.

– Пол не трогали, – объявил он. – Оконная решетка прикручена. Остается только обшивка стен. Начинайте ребята.

Строители приступили к демонтажным работам. Выкручивали крепежные болты, осторожно снимали панели, аккуратно складывали их в стопку. Но Кросс совсем не оценил их осторожности – напротив, их медлительность только снова привела его в ярость.

– Сдирайте быстрее не церемонясь! – приказал он.

Подрядчик поймал взгляд майора и кивнул рабочим:

– Это дешевая древесина, а не подлинная старина, круши ребята.

Рабочим явно пришлась по вкусу такая технология. Они грубо рубили, срывали обшивку неровными кусками, а Виола тем временем ахала от восторга.

– Великолепно! Я в восторге! Какой погром!

– Чему вы радуетесь? – удивился Фом.

– Тому что здесь уничтожается собственность. Да, она страдать не может, она мертва, но слишком большую власть она захватила над человеком.

– Вы связаны с И.Р.А.[6]6
  Ирландская республиканская армия – повстанческая группировка, созданная в 1916 году и имеющая целью борьбу за отделение Северной Ирландии от Великобритании. Одно из самых грозных террористических формирований в истории Европы.


[Закрыть]?

– Нет, понятия не имею, что это такое.

– Тогда почему вы так ненавидите собственность?

– Почему? Объясню на примере. Знаете как я стала безработной. Я была манекенщицей. Демонстрировала платье, но поскользнулась на полированном полу и упала. Травмировала ногу, ударилась головой, потеряла сознание, но никто не побеспокоился по такому незначительному поводу. Всех волновала судьба модельного платья. Я порвала его при падении, оно было испорчено – поэтому меня уволили.

Девушка прервала свой рассказ и схватила сыщика за руку:

– Осталась последняя панель. За ней тело. Я все бодрилась, но мне страшно. Тело будет за ней, за последним кусочком обшивки.

Она заразила Фома своими опасениями. Несмотря на свою рассудительность, наблюдая за тем, как рабочие орудуют молотками, он ощущал, словно электрический импульс, исходящее от Виолы беспокойство ожидания и дрожь в ее пальцах. Он слышал тяжелое дыхание Рафаэля Кросса, а мадам Гойя застыла на месте как истукан.

Наконец последняя часть обшивки была снята – и за ней обнаружилась только сплошная оштукатуренная стена.

Фом почувствовал глубокое облегчение. – Во-первых, девушка скорее всего жива, а во-вторых, это дело обещало стать чем-то необычным, ярким. Постоянные подслушивания и подглядывания еще не окончательно погасили в сыщике чувство романтики. Секретная служба еще оставалась для него чем-то вроде афиши захватывающего фильма с пулевой стрельбой. Афиши заклеенной объявлениями туристических агентств.

Но вместе с облегчением, краешком сознания, ощутился смутный укол разочарования. – Найдись там труп, голову можно было не морочить, закрыть дело, получить деньги. К чести сыщика, это чувство разочарования он подавил, даже сам не заметил как.

Сейчас предполагаемое объяснение этому исчезновению Эвелин Кросс было у него лишь одно, дикое истеричное. – Девчонка потеряла голову и сваляла дурака. Вероятно, выпила слишком много.

Но настанет время, когда он будет представлять себе это дело как газету, хлопающую на ветру под зимним дождем своими уголками, со статьей  о преступлении… ужасающий отчет с шокирующими подробностями хладнокровных убийств…

Сначала никто не смел взглянуть на Рафаэля Кросса. Рабочие начали было ухмыляться, но, признав неловкость ситуации, быстро придали своим лицам невозмутимое выражение. Затем подрядчик обратился к майору Померою:

– Отсюда есть лишь один выход – через дверь. Уже почти шесть часов. Увидимся утром, шеф.

Он поспешил прочь, будто опасаясь начала дальнейших пререканий. Все остальные побрели за ним. Когда они вышли на площадку, Марлен, стала спускаться с третьего этажа. Она была в верхней одежде – шубе и нелепой шляпке – и, видимо, собиралась домой, но специально задержалась в ожидании возможности снова увидеть таинственную Эвелин Кросс.

Часы на церковной башне на площади пробили шесть. Это заставило подрядчика взглянуть на высокие старинные часы, стоявшие у стены в углу лестничной площадки.

– Остановились, – заметил он. – Это самое неприятное в этих старых вещах.

– Ну, этот старичок еще вполне может поработать, – возразила Виола. – В его возрасте любят время от времени отдохнуть, но сегодня днем он как следует отсчитывал время.

Ее слова заставили Фома взглянуть на эти часы, и он заметил, что их стрелки остановились на семи минутах пятого. – Примерно то время, когда Эвелин Кросс вошла в Померанию Хаус.

 Что побудило его открыть корпус часов? – Задай ему кто-нибудь такой вопрос, Фом не смог бы на него ответить. Но, пошарив внутри него, он обнаружил там два инородных предмета, которые и мешали работе часов. Он вытащил их, осмотрел.

Это была пара модных женских туфель на очень высоком каблуке.