Текст книги "Она растворилась в воздухе"

Автор книги: Этель Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава XVIII. «Где ты?»

Майор диктовал своей секретарше, и к ее удивлению  остановился на середине фразы, заявив:

– Продолжим позже.

Ему явно не терпелось оценить ущерб, нанесенный его имуществу этим хорошо известным ему своей безалаберностью жильцом.

– Если вы поднимитесь наверх, – сказал Померой Гойе, – я присоединюсь к вам через минуту.

С опасной поспешностью развернувшись, мадам поспешила вверх по лестнице. Майор последовал за ней присущим ему неторопливым шагом, но, когда он закрыл за собой дверь номера 16, выражение его лица перестало быть равнодушным.

– Взгляните! – воскликнула Гойя, указывая на пятно. – Это сразу бросается в глаза.

– Чертовски верно, – согласился Померой. – Надо же было додуматься такое натворить.

– Это была случайность. Помогите мне передвинуть диван к другой стене.

– Нет. У нас нет времени на то, чтобы все здесь передвигать. Она может появиться здесь с минуты на минуту. Найдите что-нибудь, чтобы скрыть это.

– Что? – выдавила мадам, хватая воздух накрашенным лягушачьим ртом.

– Шарф… или большой платок. Быстро.

Вновь резко развернувшись, Гойя бросилась к шкафу-гардеробу и покопалась в глубоких карманах подкладки своей меховой шубы. Вытащив большой квадратный фиолетово-розовый шелковый  шарф, она небрежно набросила его на пятно.

– Вот, – сказала она. – Все снова в порядке.

Майор посмотрел на нее с холодным презрением. Взяв ее самые большие ножницы, он решительно разрезал шарф пополам.

– Как вы смеете? – запротестовала Гойя. – Вы испортили его!

– А вы могли испортить все остальное, – напомнил ей майор.

Он уложил половину шарфа поверх пятна, а затем, сделав несколько шагов, разместил вторую половину на подлокотник другого дивана. Вернулся, встал и внимательно осмотрел содеянное, изучая полученный эффект.

– Так. Все совпадает, но не прикасайтесь к нему, – приказал он. – Держитесь подальше от этого дивана. Безопаснее будет сидеть за столом.

Мадам Гойя безропотно повиновалась. С трудом втиснувшись в свое рабочее узкое пространство, она прижала одну руку к сердцу.

– Да, комар носа не подточит, – сказала она. – Я правильно сделала, что позвала вас. Я бы не сообразила так сделать, а когда бы я заметила, что оплошала, могло быть уже слишком поздно.

– Забывать об этом опасно. Позже об этом будет опасно вспоминать.

– Но вы не можете винить меня в том, что я нервничаю. Я женщина, майор, и я пережила ужасный шок. Я постоянно спрашиваю себя: кто убил ту девушку? И почему?

Майор Померой облизал губы.

– Нет толку меня расспрашивать, – сказал он. – Все, что я знаю, это то, что мы должны довести это до конца.

– Предположим… что, если бы я отказалась? – спросила мадам, понизив голос.

– Я не думаю, что вы смогли бы отказаться… теперь.

В голосе майора прозвучала явственная угроза. Затем, отбросив мрачность, он взглянул на наручные часы и быстро зашагал к двери.

– Я должен спешить, – сказал он, – время уходит, а еще не все готово.

Майор был прав, когда упомянул фактор времени, – клиентка Гойи как раз достигла Померании Хаус. Когда машина остановилась перед красивыми и знакомыми дверьми дома, Виола ощутила смутное чувство вины, ведь это ее слишком преувеличенное описание пробудило у Беатрис нетерпеливое желание увидеть ее комнату.

Швейцар поприветствовал Виолу как старого друга:

– Боже мой, я рад снова вас видеть!

– Боже мой, а как я рада видеть вас, – ответила Виола. – Дайте мне мой ключ, пожалуйста, я собираюсь подняться в свою квартиру.

Пирс ушел за ключом, а Виола начала описывать Беатрис особенности интерьера.

– Я очарована, – заверила ее девушка. – Какой великолепный пролет лестницы… Все эти вещи… чувствуется дыхание истории… неудивительно, что ты презираешь современные роскошные отели.

Внезапно выражение лица Беатрис изменилось, саркастически ухмыльнувшись, она спросила:

– Ты собираешься держать бедного старого Мака снаружи в тумане? Это лишнее, он знает, что я заметила слежку. Когда мы выходили из машины, я помахала его такси, и он помахал в ответ.

– Что ж, – выдохнула Виола, выдавливая смешок, – ты заставляешь меня чувствовать себя неприятной особой.

– Слежку я заметила давно, но старалась не подавать вида, – тренировала бесстрастное выражение лица, чтобы быть готовой к любым испытаниям, как рекомендовал Рафаэль Кросс… Но, быть может, ты сходишь за Маком?

Когда Виола вышла из холла, Беатрис перехватила швейцара и забрала у него ключ от номера 15.

– Где находится номер 16? – небрежно спросила она.

– Рядом с пятнадцатым, – ответил Пирс. – Это средняя дверь.

Виола встретила Мака, когда тот поднимался по ступеням Померании Хаус, не дожидаясь приглашения. Он улыбнулся ей:

– Девчонку не проведешь, – с гордостью сказал он,  тем самым выражая высокую оценку проницательности ума представителя семьи Стерлингов.

– Я подозревала что-то в этом роде, – заметила Виола. – Для вашего сведения: мы поднимаемся в мою квартирку. Первая площадка, номер 15.

– Взять под наблюдение номер 15. – Откликнулся шотландец. – Ясно.

Виола зашла внутрь. Беатрис стояла у подножия лестницы, все еще оглядываясь вокруг. Ее лицо раскраснелось, а голос был низким и хрипловатым, когда она импульсивно положила свою руку на руку Виолы:

– Я хочу кое-что тебе сказать. Мне нравится этот день, и я скажу тебе почему – потому, что ты пыталась подарить мне острые ощущения. Это очень много значит… потому что это показывает мне, что ты думала обо мне…  О, Грини, разве не было бы замечательно, если бы ты и я могли вместе отправиться навстречу настоящему приключению! Только мы двое, и обе свободны.

Этот неожиданный взрыв заставил Виолу почувствовать замешательство и смутную вину. Ее ошеломило осознание того, что Беатрис ускользала из-под ее ментального контроля, в то время как сверкание ее глаз говорило о неугасимом огне привязанности к ней, которому требовалось лишь небольшое поощрение, чтобы разрастись в яркое пламя.

Несмотря на свое инстинктивное стремление постоянно разыгрывать драматические ситуации, Виола подумала, что сейчас будет правильнее поддерживать имидж невозмутимой и умелой компаньонки.

– Для тебя будет приключением подняться наверх, – заметила она. – Здесь нет лифта.

Чтобы переключить внимание Беатрис на бытовые мелочи, Виола обратилась к Пирсу:

– Там снаружи стоит мебельный фургон. Кто сбегает, не заплатив?

– Мисс Пауэр, – ответил швейцар.

– Пауэр? Тогда я ошиблась, это никакой не побег… Беатрис, быстро поднимаемся. Сейчас ты увидишь настоящий типаж – идеальную леди.

Когда они поднимались по лестнице, оклик сверху, прерывая их разговор, предупредил их об опасности. – Какой-то человек катил вниз по лестнице упакованный сверток. Мисс Пауэр, которая, стоя на лестничной площадке, контролировала этот процесс кивнула Виоле, возвращаясь обратно в номер 17:

– Я полила ваши луковицы.

– Спасибо, – отозвалась Виола. – И спасибо за все одолжения.

– А что ты у нее одалживала? – с любопытством поинтересовалась Беатрис.

– Мужей, у нее их трое. Ну и так, кое-что по мелочи. А теперь в номер 15, старый добрый номер 15. Давай ключ.

Беатрис и Виола поднялись на площадку и подошли к номеру 15. Мак следом за ними с обманчивой медлительностью занял позицию у номера 17.

Однако мисс Пауэр недолго позволила ему оставаться на своем посту.

– Не будете ли вы любезны отойти в сторону? – раздался ее холодный голос за спиной детектива. – Вы загораживаете проход. Эти люди выносят гардероб.

Мак заглянул в отчасти лишившуюся обстановки комнату, а затем отошел в сторону, чтобы избежать столкновения с устремившимся к выходу предметом мебели, который, казалось, действовал сообща с перевозчиками. Шкаф поспешно продвинулся вперед, но, по-видимому, мужчины неверно оценили ширину дверного проема, так как он полностью заполнил его, словно стена.

– Так вы его не вынесете. Попробуйте пронести его боком, – посоветовал им Мак.

Виола, вставив ключ в замок и открывая дверь, обернулась на этот голос. Она увидела майора с листком бумаги в руках не спеша поднимающегося по лестнице, и Беатрис открывающую дверь номера 16 и входящую внутрь. Куда это она? Виола, оставив в покое свою дверь, поспешила за Беатрис. Войдя, остановилась у порога.

Комната слабо освещалась единственной лампой на столе в дальнем конце комнаты. За ним сидела Гойя, сгорбившись над своим кристаллом, словно уродливый идол. Лампа освещала палевый ковер, обычный мебельный гарнитур и огромную картину, которая висела на одной стене. С другой стороны висело зеркало в новой позолоченной раме, которое отражало оранжевый и нефритовый плед и часть дивана с яркими подушками. Пятно на подлокотнике дивана было прикрыто пурпурным шелковым шарфом, наброшенным поверх с явной небрежностью.

Виола окликнула Беатрис которая уже преодолела половину расстояния от двери до  стола. Беатрис развернулась лицом к Виоле и властно произнесла:

– У меня назначена встреча с Гойей. Естественно, я хочу, чтобы она прошла наедине. Пожалуйста, оставайся снаружи, Грини, или подожди в своей квартире. Я присоединюсь к тебе там.

Теперь после ремонта комната ​​выглядела сравнительно пустой. Белые стены с позолотой представляли собой просто ровную поверхность вместо деревянных панелей. Бархатные оконные шторы были сняты, открывая вид на закрытые белые жалюзи. Гардероб был открыт, в нем висела лишь меховая шуба на вешалке. Виола уже видела эту комнату после ремонта и этот новый облик был собственно ей знаком. В то же время она ощутила, что что-то с тех пор неуловимо изменилось, чего-то яркого здесь не хватало.

 Но у Виоле не было времени разбираться в этом. Она закусила губу, понимая что ситуация сложилась деликатная, – у нее не было власти принуждать девушку. Оставалось попытаться сыграть на чувствах Беатрис к ней – если же это не сработает, то она бессильна что-либо еще предпринять.

– Я получу хорошую взбучку, если твои родители узнают об этом, – взмолилась она. – Будь милосердна, остановись, пошли отсюда.

– Но мне это необходимо, – настаивала Беатрис. – Я должна знать будущее, и, если хочешь знать,  это связано с тобой.

– Со мной? Если сейчас ты подведешь меня, то у меня не будет никакого будущего. Твои предки сделают так, что я уже никогда и нигде не найду себе работу!

 Беатрис торжествующе рассмеялась, потому что их положение поменялось, и теперь она была главной. Несмотря на свою досаду, Виола не могла не восхититься ею. В этот момент Беатрис выглядела красавицей, идеальным примером очарования юности: ее темные глаза выдавали ее озорное настроение, а щеки пылали от волнения. В своих белоснежных горностаевых пальто и шапке она напоминала принцессу, сошедшую со страниц сказки Ганса Кристиана Андерсена:

– Дорогая, Грини, тебе великолепно удаются слезливые реплики. Но пришло время тебе понять, что я самостоятельная личность, а не породистый пекинес. И команда «фу» сейчас неуместна.

– Мисс Грин.

Виола повернулась на звук голоса майора Помероя. Тот стоял у открытой двери номера 16 и все еще вертел в руках листок бумаги.

– Сегодня утром звонили из какой-то студии, – произнес он, растягивая слова. – Они хотели узнать ваш номер. Я сказал им, что мне нужно уточнить его и что мы перезвоним им позже. Боюсь, моя секретарша была слишком занята, чтобы заняться этим… Возможно, вы захотите поговорить с ними сами. Это было бы более приемлемым решением. Телефонная будка в холле свободна.

Слушая его, Виола почти задохнулась от волнения. Случилось чудо – на студии вспомнили о ней. Вероятно, они подбирали актеров для нового фильма, и им требовались девушки ее типажа. У нее даже был шанс получить маленькую роль, а если этого и не произойдет, она все равно будет снова и снова пытаться сниматься в кино.

Произнеся свою речь, майор обратил свое внимание на застрявший в дверном проеме шкаф мисс Пауэр и отправился на помощь. Взволнованная и окрыленная, Виола уже собиралась ринуться вниз по лестнице в холл, когда вспомнила о Беатрис.

Она взяла на себя ответственность. Невозможно было оставить Беатрис одну в чужом для нее доме. Даже если оставить Мака на страже, это не станет оправданием ее отсутствия, ведь условия соглашения предусматривали ее постоянное личное присутствие рядом с наследницей.

– Спасибо, майор, – сказала она вслед Померою. – Я позвоню им из вашего офиса, когда буду уходить. Раз они уже прождали полдня, то могут подождать еще несколько минут.

Сказав так, Виола с горечью подумала, что ее шанс потерян… На мгновение она почувствовала горечь и внутренний бунт; затем ее чувства внезапно изменились, и сожаление уступило место радости от того, что она не поддалась своему предательскому порыву. Это была внутренняя победа, которую она должна закрепить, предприняв более решительную попытку повлиять на непокорную наследницу.

– Беатрис, – позвала она.

Повернув голову, Виола осмотрелась вокруг в полном недоумении. Нигде в комнате Гойи не было никаких признаков присутствия Беатрис. Одна лишь Гойя за столом застывшая в трансе над кристаллом.

В течение несколько секунд Беатрис бесследно исчезла – будто растворилась в воздухе.

Сначала Виола подумала, что стала жертвой чудовищной злой шутки.

– Беатрис, – позвала она, – где ты?

Глава XIX. Открытое окно

Никакого ответа не последовало, и она позвала снова. Виола ждала ответа, и тишина привела ее в ужас. Звук ее собственного голоса, резкий и тонкий, как натянутая проволока, также вызывал в ней тревогу. Ее сознание раздвоилось. Одна его  половина была затоплена ужасом, другая, к счастью, была пока свободна от него.

Виола огляделась, смутно осознавая, что эта ситуация повторяется. Такое уже было однажды при догорающем свете такого же туманного вечера. Она вспомнила, как Марлен поведала ей нелепую историю о девушке, которая растворилась в воздухе… и как потом сама она, не в силах устоять перед возможностью разыграть сцену, протягивала руки вперед и шарила ими в воздухе, шепча «Пропавшая девушка, где же ты?»

Тогда это было нелепой игрой, но настоящее также казалось нереальным. Внезапно у нее перед глазами возник яркий образ Беатрис, раскрасневшейся и смеющейся, в ее горностаевом пальто – сочетание красного и белого, как роза на снегу. Беатрис была цветущим, живым, реальным человеком из плоти и крови. Она не могла исчезнуть и раствориться в воздухе.

Виола стояла и смотрела в открытую дверь на лестничную площадку, а ее разум, казалось, с каждым моментом затуманивался все больше. Слышалось неровное тиканье старинных часов, похожее на биение сердца, которое вот-вот остановится. Вот мимо пронесли шкаф мисс Пауэр. Было слышно, что его  понесли вниз по лестнице, и как майор предупреждает носильщиков, чтобы те были осторожнее и не царапали окрашенные стены.

Затем, в перчатках и с чемоданом в руках, мимо прошла сама мисс Пауэр. Показался на мгновение  Мак и опять  отошел к двери номер 17…

Виола наблюдала за ними, чувствуя себя зрителем драмы. Хотя для нее все будто бы происходило в замедленном темпе, она подсознательно определяла длительность событий, машинально отмечая тиканье часов. Она стояла так уже три минуты слишком ошеломленная, чтобы полностью осознать произошедшее. Ее ощущения были главным образом физическими. Они пугали ее, потому что заключали в себе угрозу. Она чувствовала головокружение от прилившей к голове крови, ее бешенную пульсацию в висках, давление в голове все усиливалось. «У меня сейчас будет удар», – подумала она.

Ужас от этой мысли вернул ее в реальность, и Виола выбежала из комнаты.

– Мак, Мак! – позвала она детектива.

Шотландец, стоявший прислонившись к стене, поспешил к ней навстречу.

– В чем дело? – спросил он.

– Она ушла, – выдохнула Виола.

– Ушла? Беатрис?

– Да… исчезла. Она где-то здесь. Мы должны найти ее…

Мак, с глазами, похожими на осколки битого стекла, заглянул через открытую дверь в квартиру Гойи, а затем стремглав бросился в сторону номера 15.

– Не там, – закричала Виола, следуя за ним и цепляясь за его руку в тщетной попытке заставить его вернуться.

– Убирайся, лгунья.

Мак так сильно ее оттолкнул, что девушка отшатнулась назад, а детектив тем временем распахнул дверь.

Когда Виола заглянула в свою квартирку, она ощутила себя будто во сне. Это была довольно темная комната – ее окно выходило на узкую боковую улицу, – и ежемесячный счет за электрическое освещение поэтому был довольно существенным. Собрав вещи, чтобы перебраться в отель к Стерлингам, Виола, разумеется, свет погасила, а окно закрыла на задвижку. Поэтому она ожидала увидеть свою комнатку погруженной в темноту. Однако… она увидела, что свет включен, а окно широко распахнуто.

Снаружи располагалась железная лестница, которую майор установил в качестве меры предосторожности в случае пожара. Она была шире и удобнее других подобных лестниц, поэтому сотрудники офисов иногда использовали ее, как еще один выход на улицу, Мак явно собирался через окно поступить также. И тогда Виола предприняла еще одну попытку остановить его.

– Мак, вернитесь, – закричала она. – Вы должны поверить мне. Она находится в квартире Гойи. Это какой-то ужасный розыгрыш.

– Позвони Стерлингам, – отрезал Мак, стоя уже одной ногой на ступеньке лестницы.

Никогда раньше Виола не видела ни на одном лице такой холодной ярости, и она отпрянула назад, хотя ее совесть была чиста. Ощущение того, что она заключена в оковы дурного сна, было настолько сильным, что девушка огляделась, ожидая увидеть Беатрис, смеющуюся над ее замешательством. Затем в ее голове внезапно, подобно взрыву бомбы, появилось объяснение этой загадки. – Беатрис похитили.

Она попыталась выбросить из головы эту ужасную мысль в силу ее невероятности. Ведь в комнате Гойи не могло быть тайного места, где можно было спрятать девушку – номер 16 был недавно отремонтирован подрядчиком с репутацией честного человека. Но даже если предположить, что какое-то место сокрытия существовало, все равно оставалось проблематичным силой затолкать туда сильную и активную девушку, не привлекая при этом внимания.

Пока Виола разговаривала с майором Помероем, она не слышала ни единого крика или звуков борьбы, и рядом не было никого, кроме мадам Гойи. Гадалка – дородная женщина – была плотно втиснута в свое кресло, к тому же перед ней преградой стоял стол. Ей бы потребовались навыки одновременно акробата, силача и гимнаста, что выпрыгнуть из кресла к своей жертве, одолеть ее и вернуться на свое место в полной тишине.

«Гойя. Она была там. Она должна была видеть, что случилось!» – Виола ощутила проблеск надежды.

Когда она ворвалась в номер 16, Гойя все еще сидела за столом перед своим кристаллом. Виола подошла к ней, и ее сердце упало: глаза женщины были закрыты, а ее подбородок покоился на груди.

– Мадам.

Реагируя на оклик Виолы Гойя яростно закивала, как китайский болванчик, и, моргнув, открыла глаза.

– Я не спала, – пробормотала она, инстинктивно оправдываясь, как это свойственно задремавшему человеку, пойманному на этом. – Я просто дала отдых своим глазам, пока ждала клиента. От гадания по кристаллу они сильно устают. Не думаю, что открою секрет, если скажу, что ожидаю вашу мисс Стерлинг. Вы наверняка это знаете… Но где же она? Разве она не пришла с вами? Я ее не видела.

После таких слов, и пустого изумленного взгляда Гойи, задавать вопрос было бессмысленно. Было неважно, сморил ли ее сон, или она притворялась. Ясно было одно – гадалка решила держать язык за зубами.

– Вы что-то хотели от меня? – спросила Гойя.

Этот вопрос вернул Виолу из ее путающихся размышлений к реальности.

– Мне нужен ваш телефон, – ответила она.

– Пользуйтесь им как вам угодно.

Схватив трубку, Виола услышала голос оператора:

– Номер, пожалуйста?

Он повторил свой вопрос, пока Виола отчаянно пыталась размышлять ясно. Но ее разум оставался пустым, и к своему смятению она была вынуждена положить трубку.

– Вы не можете вспомнить номер? – поинтересовалась мадам Гойя.

– Нет, – ответила Виола. – Кажется, мой мозг заклинило.

Она говорила глухо, а ее глаза были устремлены на корпус дивана. Он был больше и роскошнее, чем ее собственный, следовательно, пространство под ним – где сама Виола держала свое постельное белье – было просторнее. Слишком расстроенная, чтобы осознать, что делает, она кинулась к нему, отбросила подушки и подняла сиденье. Внутри была сложена коллекция пузатых пустых бутылок.

– Только бутылки из-под вина, – пробормотала Виола. Осознав, что Гойя смотрит на нее выпученными глазами, она попыталась объяснить: – Я прошу прощения. Но я знаю, что Беатрис в этой комнате.

Казалось, что в голове у нее жужжит рой пчел, но сквозь сводящие с ума гул и трепетание множества крыльев Виола услышала, как Гойя заговорила, медленно и четко, будто пытаясь вразумить психически больного:

– Моя дорогая, вы пришли сюда, чтобы позвонить, но не смогли вспомнить номер. Быть может, теперь вы отправитесь в офис? Майор сможет помочь вам.

При напоминании о том, что бесценное время ускользает из-за непростительного непонимания и растерянности, Виола выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице. Ее лодыжка все еще не полностью восстановилась после травмы, полученной при демонстрации платья, и когда до первого этажа оставалось уже немного, нога подвернулась и Виола упала, ударившись при этом головой. Услышав звук падения, Пирс поспешил ей на помощь. Однако девушка поднялась и героически  прохромала через холл в офис майора.

– Позвоните Стерлингам, – выдохнула она там. – Я забыла их номер. Скажите им, что их дочь исчезла.

Невозмутимость майора Помероя оказалась сильнее его шока. Не выказывая никакого удивления, он обратился к своей секретарше:

– Соедините с отелем «Колизей», пожалуйста. Спросите мистера или миссис Стерлинг.

Мисс Тейлор прекратила печатать на своей бесшумной печатной машинке и взяла трубку. А Виола стояла и, ожидая разговора с миссис Стерлинг, думала, что хотя она не поддалась искушению – не оставила Беатрис одну, звонок со студии не заставил ее покинуть свой пост. И тем не менее, в глубине души она ощущала себя в чем-то все-таки виновной. Все вокруг, не говоря уже о родителях Беатрис,  вынесут ей однозначный приговор – виновна.

Офис был ей знаком – красно-синий турецкий ковер, глубокие удобные кресла и красивый стол. Офис соединялся с квартирой майора, которая была несколько тесновата, и потому майор часто проводил в нем вечера после конца рабочего дня. Виола много раз заходила сюда, небрежно засунув руки в карманы брюк, чтобы подать жалобу или предоставить какое-нибудь банальное оправдание по поводу неуплаты за квартиру.

В таких случаях ею всегда занималась мисс Тейлор, не допускавшая, чтобы майора по пустякам беспокоили его жильцы. Мисс Тейлор была компетентным секретарем. Когда вначале Виола попыталась завести с ней неформальные отношения, секретарша прореагировала на это холодно-безлично. Виола решила, что мисс Тейлор просто завидует тому, что Виола артистка, и стала игнорировать враждебную секретаршу с презрительной жалостью.

Теперь ситуация изменилась с точностью до наоборот; это был первый раз, когда Виоле захотелось услышать одобрение от мисс Тейлор. Она нервно вздрогнула, когда секретарша подняла взгляд и сказала ей:

– Соединение установлено. Можете говорить.

– Нет, – отчаянно заявила Виола. – Нет, я не могу сказать им.

После небольшой паузы трубку взял майор.

– Это миссис Стерлинг? – Его почтительный голос контрастировал с сигаретой, которую он левой рукой небрежно держал у рта. – Это майор Померой из Померании Хаус. Не сможете ли вы немедленно приехать сюда? Боюсь, у меня плохие новости о вашей дочери… Спасибо.

Он положил трубку и обратился к своей секретарше:

– Снова неприятности для бедной старой Гойи.

– И для нас, – с гримасой напомнила ему мисс Тейлор.

Казалось, что они забыли о присутствии Виолы. Она покачнулась на месте, где стояла, внезапно запоздало ощутив последствия своего падения с лестницы. Затем стены комнаты завращались вокруг нее, и она рухнула на пол в полнейшем беспамятстве…

Спустя некоторое время Виола стала понемногу приходить в сознание. Она чувствовала себя так, будто долго шла в темноте на ощупь. Услышав слабые звуки, которые были ей знакомы – отдаленный телефонный звонок и гул голосов, она направилась к ним, стараясь выйти на свет. Наконец, с усилием, она смогла открыть глаза. – Вокруг кольцо пристально недобро смотрящих на нее лиц. Инстинктивно пытаясь спрятаться от них, она снова закрыла глаза.

– Она притворяется, – произнес голос, вибрирующий от холодной ярости.

– Нет, – прозвучало более доброжелательно. – Она упала и ударилась головой довольно сильно. Возможно, легкое сотрясение мозга. Если бы это был просто обморок, она бы быстрее пришла в себя.

Виола тупо гадала, кто же является бедной жертвой этого несчастного случая, и наконец поняла, что говорят о ней. Голова пульсировала так болезненно, что ей было трудно контролировать зрение, но постепенно Виола узнала Стерлингов. Миллионер представлял собой серую свинцовую статую с застывших лицом и и безжалостными губами. Мягкие карие глаза Кристины остекленели от боли, но она заговорила с Виолой голосом сдержанным и даже нежным.

– Мисс Грин, очнитесь, сделайте усилие. Постарайтесь рассказать нам, где Беатрис. Пожалуйста.

Беатрис. Виола вспомнила, что случилось и ее охватил ужас. Очень эмоциональная и восприимчивая к впечатлениям, она всегда быстро на все реагировала, ощущая восторг от звука или запаха. Но сейчас этот сложный нервный механизм был заклинен шоком. – Виола отчаянно пыталась ответить но чувствовала, что снова теряет сознание. Было мучительно осознавать, что жизненно важное время уходит. Беатрис была где-то в номере 16, и они должны были найти ее, прежде чем станет слишком поздно. Да, надо ответить… но тяжесть во рту… язык свинцовый… тьма…

Когда она снова очнулась, оказалось, что под ее голову поместили атласную подушку. На ее лбу лежал носовой платок, смоченный одеколоном, а ноздри жег едкий запах. Мадам Гойя, склонившись над ней, держала у ее носа нюхательные соли. Однако, вместо того, чтобы почувствовать отвращение к этому уродливому лягушачьему лицу, казавшемуся нарисованной маской, находящемуся так близко к ее собственному, Виола почувствовала благодарность за его доброту.

Комната больше не расплывалась в дрожащем мареве. Сознание Виолы прояснилось, она отчетливо видела каждое лицо: Стерлинги, майор Померой и Гойя. Мисс Тейлор куда-то вышла. Тишина. Но ведь драгоценное время, которое может спасти Беатрис, уходит! В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел Рафаэль Кросс. Подойдя прямо к Кристине, он сжал ее руки:

– Я только что получил ваше сообщение. О том, что я чувствую, говорить не буду, вы и так это знаете.

При виде него Виола почувствовала прилив надежды. – Личное обаяние и жизненная сила Кросса создавали вокруг него особую атмосферу уверенности.

Губы миссис Стерлинг задрожали, но когда она заговорила, ее голос был спокойным:

– Да, я знаю, Рафаэль. О, какое утешение, чтобы вы здесь. Но вы не должны быть слишком милым, от этого я могу расчувствоваться. А плакать не время, нужно сосредоточиться на выяснении того, что случилось с Беатрис, – и, понизив голос, она добавила,  – а я должна быть сильной за двоих.

Невольно взглянув на потрясенного миллионера, Кросс понимающе кивнул:

– Я здесь, чтобы помочь вам, миссис Стерлинг.

Направившись к дивану, на который уложили Виолу, он дружески поцеловал ее.

– Бедная маленькая Грини, – его голос был добрым, но твердым. – Вы выглядите так, как будто получили хорошую взбучку. Но не думайте о себе. Подумайте о ней… Что произошло?

Под его настойчивым взглядом, Виола выпалила свою историю:

– Беатрис вошла в номер 16, чтобы ей предсказали ее судьбу. Я последовала за ней. Затем я отвернулась, чтобы поговорить с майором, и в ту же минуту она исчезла.

Виола безнадежно взглянула на недоверчивые лица. Она понимала,что для всех это прозвучало чрезвычайно фантастически. Оглушенная молчанием, она взмолилась, обращаясь к Рафаэлю Кроссу:

– Это правда. Вы должны мне поверить. Ведь это случилось и с вашей дочерью. В той же самой комнате. В этом есть какой-то ужасный обман. Вы должны обыскать тут все. Разберите все по кирпичикам.

Кросс пожал плечами, отказываясь брать на себя ответственность.

– История повторяется, – заметил он. – Боюсь, у этой молодой леди, видимо, слишком хорошая память. Что ж, майор, может быть, в этом и найдется какая-то выгода для вас… снова. Не послать ли нам за бригадой строителей?

Майор Померой проигнорировал этот выпад.

– Я, конечно, не стану разрешать повторно портить свое имущество из-за бессмысленных обвинений, – холодно заявил он.

– Поддерживаю такой подход, – заявила мадам Гойя. – Как говорят: обжегшись на молоке, дуешь и на воду. Нет смысла вновь портить мою комнату.

– Этот вопрос и не поднимается, – вмешался Стерлинг. – Эта девушка лжет. Я считаю, что она помогла моей дочери бежать.

– Что бы ни произошло, – сказал Кросс, – Беатрис нет, и мы должны ее вернуть. Вы знаете, что вы должны сделать, Стерлинг. Позвоните в полицию.

Мистер Стерлинг и его жена посмотрели друг на друга, и на их лицах был написан страх. Затем Кристина сказала:

– Нет. Эта ужасная фотография… Я не могу забыть те глаза.

– Но вы посоветовали это мне, – напомнил им Рафаэль Кросс.

– И вы хотите, чтобы я сам воспользовался собственным советом? – спросил Стерлинг.

Огонек в глазах Кросса угас:

– Нет. Я никому не желаю перенести такие страшные страдания, какие перенес я, и меньше всего вам. Именно из-за моего отношения к вам я хочу направить вас в правильном направлении. У нас разные случаи. Я с самого начала опасался худшего из-за того, что знал мотивы похищения. Но если это обычное похищение, а не побег, то все ваши аргументы остаются в силе. Вы должны позвонить в полицию.