Текст книги "Семь лет между нами (ЛП)"
Автор книги: Эшли Постон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
2
Strauss & Adder
Первый раз, когда я прошла через каменную арку здания на Тридцать четвёртой улице и поднялась на седьмой этаж в хромированных лифтах, я поняла, что в издательстве Strauss & Adder есть что-то особенное. Двери лифта открывались прямо в небольшое лобби с белыми книжными полками, заполненными как их собственными изданиями, так и просто любимыми книгами. В центре стояли потёртые кожаные кресла, словно приглашая тебя утонуть в их мягких подушках, открыть роман и раствориться в словах.
Strauss & Adder – небольшое, но влиятельное издательство в Нью-Йорке, специализирующееся на художественной литературе для взрослых, мемуарах и нон-фикшене, связанном со стилем жизни – саморазвитие, кулинария, практические руководства. Однако настоящую известность им принесли их путеводители. Если кто-то хотел узнать о лучших ресторанах в самых отдалённых уголках мира, он искал эмблему с маленьким молоточком Strauss & Adder, зная, что они помогут чувствовать себя как дома даже в чужой стране.
Я могла бы заниматься PR где угодно, и, возможно, получать за это больше, но ни в одной крупной технологической компании или рекламном агентстве, напоминающем адский котёл, я не получала бы бесплатные путеводители. В Strauss & Adder было что-то правильное, что-то уютное. Каждый день я шла по коридору, вдоль которого тянулись книги о Риме, Бангкоке и даже Антарктиде, и вдыхала этот чарующий запах старой бумаги, как парфюм в дорогом универмаге. Мне не хотелось самой писать книги, но я любила перечитывать старые путеводители, где давно забытые авторы восхищались древними соборами и святилищами исчезнувших богов. Любила, как текст – правильно подобранные слова в нужном порядке – заставляет скучать по местам, в которых ты никогда не бывал, и людям, которых никогда не встречал.
Офис был с открытой планировкой, окружённый со всех сторон полками с книгами. Пространство выглядело чистым, светлым и воздушным. У всех были небольшие рабочие зоны с перегородками, а на столах можно было увидеть милые безделушки – рисунки, фигурки, личные книжные коллекции. Моё место находилось ближе всего к кабинету начальницы. Руководители, конечно, сидели в стеклянных кабинетах, будто это хоть как-то обеспечивало конфиденциальность – почти так же, как если бы я не слышала, как Джульетта из соседнего кубика снова рыдает из-за своего вечного «то вместе, то врозь» парня по имени Роб, её личного Ромео. (Грёбанный Ромео-Роб.)
По крайней мере, даже за стеклянными дверями можно было видеть, как они, как и мы, выпадают из реальности где-то в два часа дня в понедельник.
Но несмотря ни на что, нас всех объединяло одно – любовь к книгам.
Я успела разослать несколько запросов на интервью, когда Фиона вернулась в офис.
– Десерт был просто потрясающий, – сказала она, протягивая мне мою кредитную карту. Она, как и вся дизайнерская команда, была сослана в мрачный, затянутый паутиной угол этажа – именно туда, где руководители любят прятать своих эксцентричных художников. Из-за темноты там уже трое дизайнеров начали принимать витамин D. – А ещё шеф-повар был очень хорош.
– Жаль, что я это пропустила, – ответила я.
Фиона пожала плечами и сунула мне карту в руку.
– Ну, ты буквально в него врезалась.
Я замерла. Тот мужчина. С сильными руками. Тёплая, твёрдая грудь.
– Это был он?
– Абсолютно. Он просто золото. Очень милый… Кстати, ты смогла спасти своего автора от аэропортского ада?
Я моргнула, отгоняя мысли.
– Конечно. Разве были сомнения?
Фиона покачала головой.
– Я тебе завидую.
Я нахмурилась.
– Почему?
– Ты всегда действуешь прямо. Без колебаний. Думаю, именно за это ты так нравишься Дрю, – добавила она тише. – Ты – аккуратно составленный Excel-файл, а я – хаос.
– Мне просто нравится, когда всё идёт так, как я хочу, – ответила я.
Фиона начала рассказывать, что я пропустила в ресторане. Оказалось, кто-то из Faux пришёл к шефу с предложением о книге (Дрю предполагала, что это Паркер Дэниэлс), а также Simon & Schuster, два подразделения HarperCollins и одно от Macmillan. И это было только начало.
Я присвистнула.
– У Дрю серьёзная конкуренция.
– Ага. Не могу дождаться, когда это станет единственной темой её разговоров, – мрачно пошутила Фиона. Она взглянула на свои умные часы и тяжело вздохнула. – Мне пора возвращаться в пещеру. Кино вечером? Там вышла романтическая комедия про двух киллеров, которые влюбляются.
– Можно перенести? Я ещё не разобрала вещи после переезда. Чек у тебя? – спросила я.
Фиона достала счёт за обед из сумки и пошла обратно в свой тёмный угол. А я направилась в кабинет Ронды, чтобы отдать чек на возмещение расходов, но её там не оказалось.
У большинства руководителей – включая самого Реджинальда Штрауса – на стенах и столах стояли фотографии семей, снимки с отпусков, памятные вещи. У Ронды же были только фото с известными людьми на книжных презентациях и красных дорожках, а полки заполняли награды, которые у других заняли бы подарки от внуков. Было очевидно, какой путь она выбрала, какую жизнь для себя решила, и каждый раз, заходя в её кабинет, я невольно представляла себя на месте Ронды, в этом оранжевом кресле, с такой же жизнью за плечами.
Неожиданно стеклянная дверь открылась, и в кабинет вошла сама Ронда Аддер, во всей своей ослепительной строгости.
– Ах, Клементина! Как всегда, счастливой пятницы! – бодро провозгласила она, выглядя острой, как лезвие ножа, в чёрном брючном костюме и туфлях с цветочным узором, её идеально подстриженное седое каре было аккуратно заколото назад.
Когда Ронда входила в комнату, она тут же брала её под свой контроль – так, как хотелось бы мне. Все головы поворачивались. Все разговоры замирали.
Ронда Аддер была так же блестяща, как и притягательна. Директор по маркетингу и PR, а также соиздатель, она начинала свою карьеру в никому не известном рекламном агентстве в Сохо, вырезая сплетни из таблоидов и принимая звонки от телемаркетологов. Теперь же она организовывала кампании для крупнейших авторов в индустрии. Для всех книголюбов она была иконой – человеком, которым все хотели стать. Человеком, которым хотела стать я. Тем, кто держит жизнь в своих руках. У кого есть план, цели и чёткое понимание, как их реализовать.
– Счастливой пятницы, Ронда. Извините, что затянула обед, – поспешно сказала я.
Она лишь махнула рукой.
– Всё в порядке. Я видела, как ты разобралась с проблемой Адейр Линн в аэропорту.
– У неё просто катастрофическая невезучесть на этом туре.
– Надо будет отправить ей цветы, когда она вернётся домой, – сказала она, открывая ящик стола и доставая пакет миндаля в шоколаде.
– Сделаю. Я внесла обед в расходы компании, – добавила я, кладя чек и кредитную карту на её стол.
Она мельком взглянула на них, подняла бровь.
– Дрю охотится за автором для нон-фикшн проекта?
– Ага. Миндаль? – предложила она, протягивая мне пакет.
– Спасибо.
Я взяла одну миндалинку, села в скрипучее кресло напротив неё и быстро обновила её по событиям дня – договорённости по подкастам, изменённые маршруты, подтверждённые встречи в книжных магазинах. Мы с Рондой работали, как хорошо смазанный механизм. Не зря все говорили, что я её правая рука. И, если честно, я надеялась, что когда-нибудь займусь её место. Все думали, что так и будет.
Когда я уже начала вставать, считая, что наша встреча закончена, Ронда убрала миндаль, повернулась к компьютеру и вдруг произнесла:
– Я видела, что ты отменила свой отпуск в конце лета. Почему?
– Ах, это… – Я старалась выглядеть невозмутимо, разглаживая мятую блузку.
Каждый год в конце лета мы с тётей отправлялись в путешествие – Португалия, потом Испания, Индия, Таиланд, Япония. Весь мой паспорт был усыпан штампами наших поездок. Я брала одну и ту же неделю в августе с момента прихода в Strauss & Adder, так что, конечно, Ронда заметила, когда я решила остаться.
– Просто решила, что мне лучше будет остаться. Так что я не поеду.
Больше никогда.
Она посмотрела на меня с недоумением.
– Ты шутишь? Клементина, ты не брала выходных за весь год.
– Что сказать? Я люблю свою работу, – улыбнулась я, потому что это было правдой.
Я действительно любила свою работу, и это был отличный способ отвлечься от… всего остального. Если я концентрировалась на текущих задачах, горе не догоняло меня в два часа ночи, как ему так хотелось.
– Я тоже люблю свою работу, но это не помешало мне взять отпуск и слетать на Мальдивы. Там был потрясающий массажист – могу дать тебе его контакты, если решишь поехать.
О да, конечно. Потому что я могу себе это позволить. Хотя, возможно, теперь, когда квартира тёти перешла ко мне, у меня появилось бы больше возможностей. Я натянуто улыбнулась.
– Мне правда не нужно… И потом, Boston in the Fall выходит в эту неделю, а этот автор – сущая заноза. Я бы предпочла сама с ним разобраться, чем оставить это Джульетте…
– Клементина? – перебила она. – Бери свой отпуск. Он у тебя есть не просто так.
– Но…
– Твой запрос на отмену отпуска отклонён.
– Но я же никуда не еду, – запротестовала я, стараясь не паниковать. – Я уже сдала билеты!
Она посмотрела на меня поверх своих очков в красной оправе.
– У тебя есть два месяца, чтобы решить, что ещё ты можешь сделать. Половина наших книг – путеводители. Возьми один, почитай. Вдохновишься. В конце концов, тебе нужен отдых.
– Не думаю, что он мне нужен.
В ответ она тяжело вздохнула, развернулась ко мне на кресле и сняла очки. Они повисли на ремешке из бусин у неё на шее.
– Ладно. Закрой дверь, Клементина.
О нет.
Я бесшумно закрыла дверь, но с лёгким опасением. Последний раз, когда она просила меня это сделать, я узнала, что уволили дизайнера по маркетингу.
Осторожно села обратно.
– Это… что-то серьёзное?
– Нет. Ну… Да, но ничего плохого, – ответила она, сложив пальцы домиком и внимательно глядя на меня. Тёмная тушь и ещё более тёмная подводка делали её взгляд особенно пронзительным. – Клементина, ты обязана хранить это в секрете, пока не придёт время.
Я выпрямилась в кресле. Значит, это что-то серьёзное. Новый бестселлер? Мемуары знаменитости? Может, Strauss & Adder продают? Или, наконец, уволился Майкл из отдела кадров?
– Я планирую уйти на пенсию в конце лета, – спокойно произнесла она, – но только если буду уверена, что Strauss & Adder останется в надёжных руках.
Я подумала, что ослышалась.
– Вы… что? Уходите?
– Да.
Я не знала, что сказать.
Я чувствовала… что? Грусть? Разочарование? Strauss & Adder без Ронды – как тело без души. Книжная полка без книг. Она построила эту компанию вместе со Штраусом, и все их самые громкие успехи за последние двадцать лет были её заслугой.
И она хочет уйти?
– Не смотри так на меня, – усмехнулась Ронда, но в её голосе послышалась непривычная нервозность. Она никогда не нервничала. Значит, это правда. Она не шутила. – Я отработала своё! Но я не оставлю всё это, если компания без меня рухнет. Я вложила сюда слишком много, – добавила она, будто случайно, но я знала, что в этих словах скрывался куда больший смысл. – Пока что об этом знаешь только ты и Штраус, и пусть так и остаётся. Кто знает, каких стервятников эта новость привлечёт, когда станет официальной.
Во рту пересохло.
– О… ладно?..
– А пока я хочу, чтобы этим летом ты брала на себя ведение большинства проектов и новых авторов. Посмотрим, как справишься. Конечно, я буду присутствовать на встречах, но считай, что это репетиция.
– Репетиция того, как я буду работать без вас?
Она посмотрела на меня с изумлением, а потом засмеялась.
– О, нет, дорогая. Репетиция того, как ты займёшь моё место.
Если бы я не сидела, то точно бы рухнула на пол.
Я? Занять место Ронды?
Я уже наполовину отключилась, пока она говорила, как усердно я работаю, как я ей напоминаю саму себя в молодости и что на моём месте она бы не раздумывала. Что это возможность, о которой мечтает каждая амбициозная женщина в индустрии. Что нет лучшего способа подготовить будущее, чем дать ему шанс реализовать себя.
– Правда, только половину моей работы, – добавила она. – Когда мы с Штраусом основали компанию, я взяла на себя маркетинг, PR и соиздательство, потому что мы тогда были маленькими. Но я не желаю этого никому. Всё-таки они – не я. – Она сделала паузу. – Однако, если ты справишься этим летом, я планирую предложить тебя на должность нового директора по PR. Ты работаешь дольше всех в команде, так что это справедливо. Да и я была бы идиоткой, если бы не сделала этого.
Я… не знала, что сказать.
Как оказалось, Ронда и не ждала от меня ответа. Она просто вернула очки на нос и снова уткнулась в монитор.
– Так что, как видишь, тебе действительно стоит взять отпуск перед новой работой. Я достану тебе контакты моего массажиста с Мальдив.
Я онемела.
Я только смогла издать какой-то писк. Голова кружилась от всего этого.
– А теперь, можешь отправить мне расписание встреч на следующую неделю? Уж больно мне кажется, что Джульетта опять забудет.
Это был мой сигнал к уходу.
Я молилась, чтобы ноги меня не подвели, пока я поднималась.
– Сейчас пришлю, – пробормотала я и вышла.
Сначала мне отказали в отмене отпуска.
Теперь Ронда заявляет, что собирается на пенсию.
И что я могу занять её место.
Я не хотела думать об этом.
Мой кубик находился всего в десяти шагах от её кабинета. Аккуратный, опрятный – как сказала бы Дрю, место, откуда можно уйти, уложив всё нажитое в один короб. Я не собиралась увольняться – семь лет здесь давали о себе знать. Просто мне не было особо чего раскладывать на столе.
Пара фотографий, несколько моих акварельных открыток с городскими пейзажами – озеро в Центральном парке, Бруклинский мост со стороны Дамбо, старое кладбище в Квинсе. Фигурка Уильяма Шекспира, коллекционное издание сестёр Бронте, книга с автографом автора, чьё имя я уже не могла разобрать.
Я опустилась в кресло, чувствуя себя выбитой из колеи впервые за много лет.
Ронда уходит.
И она хочет, чтобы я заняла её место.
В груди сжалось от паники.
Через несколько минут в соседний кубик, шмыгая носом, вернулась Джульетта – миниатюрная белокожая девушка с заплетёнными светлыми волосами, огромными наивными глазами и ярко-красной помадой. Она тяжело опустилась в кресло.
– М-мы снова расстались…
Я машинально достала коробку с салфетками из-под стола и протянула ей одну.
– Держись, подруга.
3
Дом, милый дом
Мне не то чтобы не хотелось взять отпуск – хотелось. Каждый год на протяжении семи лет я брала эту неделю и улетала в какой-нибудь далёкий уголок мира. Просто… я не хотела быть той девушкой, которая в аэропорту всё ещё искала женщину в лазурно-голубом пальто с громким смехом, размахивающую огромными солнцезащитными очками в форме сердца, чтобы я поспешила за ней.
Потому что этой женщины больше не было.
Как и той девушки, которая любила её безоговорочно.
Нет, её заменила женщина, которая работала допоздна в пятницу просто потому, что могла. Которая предпочитала рабочие мероприятия первым свиданиям. У которой в ящике стола всегда были запасные колготки и дезодорант – на случай, если придётся задержаться до утра (хотя пока такого не случалось). Которая всегда оставалась в офисе последней, когда даже датчики движения думали, что она уже ушла домой. И она была счастлива.
Была.
Я, наконец, вышла из системы, встала со стула и потянулась, а флуоресцентная лампа над головой снова замигала, загораясь. Было около 20:30. Надо было уйти, пока охрана не начала обход, иначе они бы сказали Штраусу и Ронде, а у Ронды был принцип – по пятницам задерживаться нельзя. Так что я схватила сумку, проверила, что у Ронды на столе есть всё необходимое для утреннего совещания в понедельник, и направилась к лифту.
Проходя мимо одного из офисных стеллажей – тех, куда складывали бесплатные копии книг, макеты и окончательные издания, – я на мгновение остановилась. Романы, мемуары, кулинарные книги, путеводители. Большинство я уже читала, но одна книга привлекла моё внимание.
«Путешествие по назначению: Нью-Йорк».
Должно быть, это было новое издание, и в том, чтобы читать путеводитель по городу, в котором ты живёшь, была какая-то ирония. Моя тётя всегда говорила, что можно всю жизнь прожить в одном месте и всё равно находить в нём что-то новое.
На секунду я подумала, что тёте бы понравился экземпляр этой книги, но, как только я сняла её с полки и положила в сумку, реальность вновь ударила меня, как кирпич по голове.
Я задумалась, не поставить ли книгу обратно, но стыд за то, что я хоть на миг забыла, что её больше нет, заставил меня быстро уйти к лифту. Лучше пожертвую её в какой-нибудь букинистический магазин в эти выходные.
Охранница у входа оторвалась от телефона, когда я проскользнула мимо, ничуть не удивлённая, что я снова задержалась допоздна.
Я спустилась в метро и поехала в Верхний Ист-Сайд. Выйдя на своей станции, достала телефон. Теперь уже стало привычкой звонить родителям по пути от метро до квартиры тёти.
Раньше я так не делала, но после смерти Аналии это стало чем-то вроде утешения. Да и маме, кажется, помогало. Аналия была её старшей сестрой.
После второго гудка мама взяла трубку.
– Скажи своему отцу, что совершенно нормально наконец-то поставить мой велотренажёр в твою старую комнату!
– Я не живу там уже одиннадцать лет, так что да, вполне, – ответила я, обходя пару, уткнувшуюся в телефон с открытым Google Maps.
Мама закричала, от чего я поморщилась.
– СЛЫШИШЬ, ФРЕД? Я же говорила, ей всё равно!
– Что? – отозвался отец где-то вдалеке. В следующий момент я услышала, как он берёт трубку, видимо, из кухни. – Но что, если ты вернёшься, детка? Что, если она тебе снова понадобится?
– Не понадобится, – возразила мама. – А если и понадобится, она может спать на диване.
Я потерла переносицу. Несмотря на то что я переехала ещё в восемнадцать, отец терпеть не мог перемены. Мама же, напротив, обожала повторяющиеся привычки. Они были словно созданы друг для друга.
– Разве не так?
Отец запротестовал.
– Но что, если…
Я перебила.
– Вы можете переделать мою комнату во что угодно. Хоть в Красную комнату, если хотите.
– Красную…? – начала мама.
Отец уточнил.
– Это та самая из того фильма, где…?
– ФРЕД! – завопила мама, а потом добавила: – Хотя… идея интересная…
Отец вздохнул так тяжело, что в нём, казалось, была вся тяжесть их тридцатипятилетнего брака.
– Ладно. Ты можешь поставить туда свой велотренажёр, но кровать мы оставим.
Я пнула ногой какой-то мусор на тротуаре.
– Вам не обязательно…
– Но мы хотим, – возразил отец.
Я не решилась сказать ему, что домом для меня больше не был их двухэтажный синий дом с виниловым сайдингом на Лонг-Айленде. Уже давно. Но домом не была и квартира, к которой я направлялась. И чем ближе я подходила, тем медленнее шла, словно вообще не хотела туда возвращаться.
– Ну, как прошёл твой день, детка?
– Нормально, – быстро ответила я. Слишком быстро. – Вообще-то… кажется, Ронда собирается уйти на пенсию в конце лета и хочет повысить меня до директора по связям с общественностью.
Мои родители ахнули.
– Поздравляем, милая! – воскликнула мама. – Мы так гордимся тобой!
– И всего за семь лет! – добавил отец. – Это, наверное, рекорд! Мне понадобилось восемнадцать лет, чтобы стать партнёром в архитектурной фирме!
– И как раз к твоему тридцатилетию! – счастливо подхватила мама. – О, мы просто обязаны это отпраздновать…
– Я ещё не получила эту работу, – быстро вставила я, переходя улицу к кварталу, где находилась квартира моей тёти. – Наверняка будут и другие претенденты.
– А ты сама как к этому относишься? – спросил отец. Он всегда умел читать меня каким-то пугающим образом, который был совершенно недоступен маме.
Мама фыркнула.
– Да что тут думать, Фред? Она в восторге!
– Это просто вопрос, Марта. Лёгкий.
Это ведь был лёгкий вопрос, правда? Я должна была чувствовать радость, конечно… но мой желудок никак не хотел расслабляться.
– Думаю, я буду больше радоваться, когда наконец закончу переезд, – сказала я. – Осталось всего несколько коробок разобрать.
– Если хочешь, мы можем приехать в выходные помочь, – предложила мама. – Знаю, у моей сестры наверняка полно всякого хлама, заныканного в самых неожиданных местах…
– Нет-нет, всё в порядке. Тем более я работаю в выходные.
И это, скорее всего, не было ложью – я найду себе работу на выходные.
– Ладно, я уже почти дома. Поговорим позже. Люблю вас, – добавила я и сбросила звонок, когда свернула за угол и передо мной возникло внушительное здание Монро.
Здание, в котором находилась небольшая квартира, когда-то принадлежавшая моей тёте.
А теперь, против моей воли, принадлежавшая мне.
Я пыталась как можно дольше не думать об этом, но когда мой арендодатель объявил о повышении платы за квартиру, которую я снимала в Гринпойнте, у меня не осталось выбора. Квартира тёти пустовала в одном из самых престижных зданий Верхнего Ист-Сайда, завещанная мне.
Так что я сложила все свои вещи в маленькие коробки, продала диван и переехала.
Монро выглядел, как и большинство столетних жилых домов в этом городе – узор из окон и дверей, вместивший за свою историю множество людей, давно ушедших и забытых. Белый фасад с резными деталями, стилизованными под середину прошлого века, крылатые львы, высеченные под карнизами и у входа, с обломанными ушами и зубами, и уставший привратник у вращающихся дверей.
Он работал здесь столько, сколько я себя помнила. Сегодня он сидел за стойкой, его фуражка была чуть съехавшей набок, а в руках он держал свежий роман Джеймса Паттерсона.
Когда я вошла, он поднял голову, и его лицо осветилось улыбкой.
– Клементина! – радостно воскликнул он. – Добро пожаловать домой.
– Добрый вечер, Эрл. Как дела? Как книга?
– Этот Паттерсон никогда не подводит, – довольно ответил он и пожелал мне спокойной ночи, пока я направлялась к позолоченным лифтам.
Сердце сжалось – оттого, как знакомо было это место. Как легко, как естественно оно ощущалось домом.
Монро всегда пах стариной. Не сыростью и не пылью, просто… стариной.
Живым.
Любимым.
Лифт звякнул, оповещая о прибытии на первый этаж, и я вошла внутрь. Он был таким же, как и лобби – с латунными панелями, которым не помешала бы полировка, с узором из лилий на плинтусах и мутным зеркалом на потолке, в котором отражалась усталая, размытая версия меня самой.
Каштановые волосы, чуть завивающиеся от летней влажности, стриженные по плечи. Чёлка, которая всегда выглядела так, будто я отрезала её в три часа ночи кухонными ножницами, под влиянием разбитого сердца.
Первый раз, когда я приехала к тёте, мне было восемь, и всё здание казалось мне чем-то из сказки.
Из книги, которую я могла бы найти в маленькой библиотеке у нас дома.
Дом, где могла бы жить Гарриет Шпионка или Элоиза.
Я представляла себя одной из них.
Клементина – имя, которое больше подошло бы героине детской книжки, чем мне.
Первый раз, когда я поднималась в этом лифте, я крепко прижимала к себе свой красный, слишком большой для меня спортивный рюкзак и сжимала в руках Чанки Банни – свою плюшевую игрушку, которая до сих пор была со мной.
Я всегда боялась нового, но родители решили, что мне будет лучше провести лето у тёти, пока они паковали дом в Райнебеке и переезжали на Лонг-Айленд, где живут с тех пор.
Зеркала на потолке были кривыми ещё тогда, и во время медленного подъёма я нашла место, где отражение искривлялось, растягивало мне лицо и скручивало руки, словно в зеркальном лабиринте.
Моя тётя заговорщически наклонилась ко мне и прошептала:
– Это твоё прошлое «я» смотрит на тебя. Всего на долю секунды, от тебя к тебе.
Раньше я любила представлять, что бы сказала этому своему «я» из прошлого.
Это было в те времена, когда я ещё верила во все истории и тайны тёти. Когда я была наивной и очарованной всем, что казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой – искоркой волшебства в обыденности.
Зеркало, показывающее прошлое «я». Две вечные голубки, которые никогда не умирали. Книга, что писала себя сама. Переулок, ведущий на другую сторону света. Волшебная квартира…
Сейчас эти истории отдавали во рту горечью, но всё же, глядя на своё отражение, я не могла не подыграть себе, как всегда.
– Она солгала, – сказала я зеркалу.
Отражение повторило мои слова.
Если моя прошлая на долю секунды «я» и была шокирована этим, то никак не показала.
Потому что она тоже уже знала.
Лифт звякнул, и я вышла на четвёртом этаже. Квартиры здесь обозначались буквами. Летом после моего первого визита я научилась говорить алфавит задом наперёд, запоминая эти буквы.
L, K, J, I, H, G, F…
Я свернула за угол.
Коридор не менялся годами.
Выцветший персидский ковёр. Настенные бра, покрытые паутиной. Я провела пальцами по белому молдингу, чувствуя подушечками шершавое дерево.
E, D, C…
B4.
Я остановилась перед дверью и достала из сумки ключи.
Было уже почти 21:30, но я так устала, что хотела только спать.
Я отперла дверь и, войдя, сразу скинула балетки.
У тёти было всего два правила в квартире. Первое – всегда снимать обувь. Когда я переехала сюда на прошлой неделе, мой взгляд метался по высоким теням в комнате, словно я ожидала увидеть призрак. Часть меня хотела этого. А может, просто надеялась, что хоть одна из историй тёти окажется правдой. Но, конечно, ни одна не сбылась. И теперь я даже не подняла головы, войдя внутрь.
Я не включила свет. Я не всматривалась в тени, проверяя, нет ли среди них чего-то странного, чего-то нового. Она говорила, что квартира волшебная, но теперь в ней было только одиночество.
– Это секрет, – говорила она с улыбкой, прикладывая палец к губам.
Дым от её сигареты Мальборо вился к открытому окну.
Я до сих пор помнила тот день, как будто он был вчера. Чистое небо. Жаркое лето. И её невероятная история.
– Ты никому не должна рассказывать. Если расскажешь, это может никогда не случиться с тобой.
– Я никому не скажу, – пообещала я.
И сдержала обещание.
– Ни одной душе!
И тогда она прошептала мне этот секрет, её карие глаза мерцали волшебством, и я поверила ей.
Сегодня ночью квартира пахла так же, как всегда – лавандой и сигаретами. Лунный свет струился в большие окна гостиной, два голубя теснились на кондиционере, спрятавшись в своём прочном гнезде. Мебель казалась тенями самой себя. Всё стояло там, где я помнила.
Я бросила сумку на барный стул, ключи – на стойку. А потом рухнула на бархатный синий диван в гостиной. Он всё ещё пах её духами. Вся квартира пахла ею. Даже спустя шесть месяцев, после того как я сменила почти всю её мебель на свою.
Я потянулась за вязаным пледом, лежащим на спинке дивана, завернулась в него и попыталась заснуть.
Квартира теперь казалась мне чужой. Как будто из неё пропало что-то огромное. Но всё же она была мне роднее, чем любое другое место. Как место, которое я когда-то знала, но которое больше не принадлежало мне. Я хотела бы ненавидеть её. Хотела бы, чтобы она не казалась такой… её. Будто тётя всё ещё могла выйти из спальни, усмехнуться, глядя на меня, и сказать:
– О, моя дорогая, уже ложишься спать? У меня ещё полбутылки мерло в холодильнике. Вставай, ночь только начинается! Я сделаю тебе яичницу. Давай сыграем в карты.
Но её больше не было. А квартира осталась. Как и все её дурацкие выдуманные секреты. Но если эта квартира действительно была волшебной… Почему она не вернула мне тётю? Я приходила сюда сотни раз за последние шесть месяцев, входила и выходила, входила и выходила. Но по-прежнему оставалась одна. Лежала на этом диване. Слушала, как город продолжает двигаться вперёд, и вперёд, и вперёд. А я всё ещё застряла в прошлом. Всё это было ложью. Это просто квартира. Как A4, или K13, или B11. А я слишком, слишком взрослая, чтобы верить в квартиру, которая могла бы перенести меня в прошлое.
В её квартиру.
Но теперь мою.
