Текст книги "Семь лет между нами (ЛП)"
Автор книги: Эшли Постон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
20
Berried Alive
Среды у нас были посвящены трем вещам: дешевому вину и сырным тарелкам в Berried Alive – небольшом баре у здания Flatiron, оформленном в стиле смерти, но больше милом, чем мрачном, – и жалобам на прошедшую неделю. Фиона называла это «Вино и нытье», хотя в последнее время она обходилась без первой части – уже восемь месяцев. Теперь она просто копалась в сыре и с тоской рассказывала, как скучает по бокалу домашнего красного. Обычно мы собирались втроем – Фиона, Дрю и я, но на этой неделе у Джульетты был особенно ужасный период, так что мы пригласили ее присоединиться.
Бар был пуст, без каламбура, так что нам даже удалось занять наш любимый столик в форме черепа, и это невероятно развеселило Фиону. Она уселась прямо на верхушке черепа и хохотнула:
– Смотрите, девочки, у меня теперь есть голова!
Дрю в этот момент выглядела так, будто вот-вот уйдет в океан и не вернется.
Мы заказали, как всегда, сырные тарелки и дешевое вино, и начали нашу терапевтическую сессию «Вино и нытье», потому что, если уж честно, ни у одной из нас не было денег на настоящую терапию.
Я же, в свою очередь, мечтала провалиться под землю и больше никогда оттуда не вылезать.
С тех пор как вчера Джеймс, черт, он ведь потенциальный автор, сказал:
– Рад снова тебя видеть, Лимон.
Это значило, что он меня помнит.
Я умела справляться с кучей сложных ситуаций. Я знала, какие номера звонить, если авторы застряли в аэропорту, знала, к каким журналистам идти за эксклюзивами, знала, как правильно начинать переговоры, какие слова сказать, чтобы расположить к себе собеседника. Но ничего из этого не помогало сейчас.
Я снова и снова прокручивала вчерашнюю встречу в голове, пытаясь разглядеть в Джеймсе Эштоне того Айвана, которого я знала. То, как он контролировал комнату с самого начала, как завладевал вниманием – это было до раздражения притягательно. И при этом недосягаемо.
За столом Джульетта в этот момент уже начинала паниковать из-за кампании в соцсетях, которую на нее взвалила Ронда – что-то связанное с танцем в TikTok, который, по ее мнению, был совершенно бессмысленным.
– Я даже танцевать не умею! – простонала она, уткнувшись лицом в ладони. – Почему она выбрала меня?
– Ты могла бы просто отказать, – пожала плечами Фиона.
– Отказать? Ронде?! – Джульетта выглядела ошеломленной. – Клементина может, а я – нет. Мне моя работа нравится.
Что, конечно, было правдой. Хотя если уж говорить о смелых и гениальных кампаниях, Джульетта была в этом куда лучше меня.
Год назад, когда я была в отпуске, Strauss & Adder запускали рекламную кампанию книги I Chart the Stars (Я рисую звезды на карте). Но дизайнер допустил ошибку, и на огромном экране Times Square появилось I Shart the Stars (Я разбиваю звезды вдребезги) (что, мягко говоря, изменило смысл). Интернет тут же взорвался от насмешек, и вместо того, чтобы извиняться и снимать рекламу, на которую мы потратили кучу денег, Джульетта предложила использовать ситуацию в своих интересах и запустила хэштег #ISHARTTOO. Совершенно случайно оказалось, что главный герой книги страдал от синдрома раздраженного кишечника, а автор вдохновился всей этой ситуацией и признался, что у него тоже СРК. Это стало настоящим событием.
И да, после этого дизайнера все-таки уволили.
Джульетта умела быстро ориентироваться в сложных ситуациях, а я не очень, хотя работала в паблисити дольше нее.
– Может, поручишь это новому стажеру? – предложила Дрю.
– Или новой девушке SMM-менеджеру? Пусть это будет ее проблема, – поддержала Фиона.
– Я пыталась, – вздохнула Джульетта. – Она снова сделала это моей проблемой.
– Ну, это глупо… Клементина, а ты что думаешь? Клементина?
Я сидела, уткнувшись в телефон, и прокручивала ленту Инстаграм. Вернее, один единственный профиль.
Джеймса Эштона.
На экране светились цвета мест, где он побывал: ослепительно-желтая Сахара, насыщенная зелень Таиланда, нежно-розовые сакуры Японии… Так много разных мест, в которые он погружался, впитывая их в себя.
Как моя тетя.
На фотографиях рядом с ним появлялись люди – его агент Лорен, коллеги по «Оливковой ветви». Дальше в ленте были снимки женщин – одни улыбались, пока он целовал их в щеку, другие сидели у него на коленях в откровенно интимных позах. Фотографии с выходных в Хэмптонс, с международных поездок, с усталыми, но счастливыми девушками.
Но ни одна из них не задерживалась в его ленте надолго. Через несколько месяцев их фотографии исчезали. И скоро в его жизни появлялась новая девушка. Потом еще одна.
Точно так же, как в моих отношениях, поняла я.
– Клем? – повторила Фиона. – Земля вызывает Клементину!
Она замахала рукой перед моим телефоном. Я тут же перевернула его экраном вниз на стол.
– Я вообще ничего не смотрю!
– Ну, это подозрительно, – заметила Дрю.
– Отвечать на вопросы, которые мы не задавали, да еще и с грамматическими ошибками? – Джульетта посмотрела на меня с сомнением. – Подозрительно вдвойне.
– Она всегда плохо врала. Давай сюда! – сказала Фиона и, несмотря на мой возмущенный вопль, выхватила у меня телефон, ввела пароль (с каких пор она знает мой пароль?!) и ахнула, когда перед ней открылся Инстаграм Джеймса Эштона.
Я закрыла лицо руками.
– Клементина! У тебя что, влюбленность? – хитро спросила Фиона, повернув экран к остальным, словно это было настоящее разоблачение.
Я тут же вскинула голову.
– Нет! Абсолютно нет! Мне нравится моя работа! – выпалила я, будто этим могла себя спасти. – Просто…
Я прижала ладони к шее, осознавая, что краснею как рак, а мои подруги смотрят на меня с неподдельным интересом. Они знали, что я не из тех, кто тайком листает чьи-то соцсети.
Фиона покачала головой.
– Клементина никогда ни в кого не влюбляется.
Дрю важно кивнула.
– Она, наверное, заболела.
– О, какая милая влюбленность! – протянула Джульетта. – Подождите… Это же тот самый шеф?
Я хотела умереть.
Не могла же я признаться, что пыталась понять, как человек, написавший такую живую и теплую статью в Eater, мог представить нам настолько холодное и выхолощенное предложение. И уж тем более не хотела подрывать переговоры Дрю. Я должна была ее поддерживать, а не сомневаться в авторе.
Поэтому я сказала:
– Хорошо. Вы правы. Он очень горяч. Надеюсь, мы заполучим его.
Джульетта заинтересовалась.
– О! В офисе на кухне все о нем говорили. Что-то про странный процесс выбора издательства?
– Да уж, он слегка абсурдный, но мы участвуем, – ответила Дрю и откусила кусочек чеддера с сервировочной доски в форме кости. – У нас нет выбора. Думаю, в итоге книга окажется в правильных руках.
– В твоих, желательно, – сказала Фиона, крепко сжав руку своей жены. – Мы за тебя, милая.
Я забрала у Фионы телефон и запихнула его в сумку.
– У нас отличное предложение, и мы хорошая команда. Я даже не сомневаюсь, что выйдем в следующий раунд. Больше переживаю за этот кулинарный класс.
Джульетта цокнула языком.
– Представляю, сколько страховки ему понадобится для этого. Роб всегда страхует свою гитару.
Мы переглянулись.
– Зачем? – спросила Дрю.
Джульетта ответила совершенно серьезно:
– На случай, если она загорится во время выступления.
Ну ладно.
Фиона вмешалась, избавляя Дрю и меня от необходимости отвечать:
– Если уж кто-то и устроит пожар, так это Клементина.
– Эй! – возмутилась я. – Может, и нет.
– Ты сама призналась, что однажды запихнула фольгу в микроволновку.
– Это было один раз, я была пьяна, а шоколадный батончик – замороженный, – защитилась я.
Все засмеялись, а затем единогласно решили, что готовы продать почку, лишь бы увидеть меня в этом кулинарном классе.
Разговор плавно перетек в обсуждение того, сколько времени продержится Бэзил Рэй в Faux до того, как осознает свою ошибку и вернется в Strauss & Adder. Сейчас он был крупной рыбой, но там?.. Не особо.
– Он не вернется, – сказала Дрю Джульетте. – Да даже если бы захотел, у него больше нет уважаемых литературных негров.
Глаза Джульетты расширились.
– У него литературный негр? Хотя, впрочем, это многое объясняет. Его кулинарные книги всегда такие разные…
Я снова немного выпала из разговора. Намазала бри на крекер, сверху добавила абрикосовый джем.
И задумалась, что бы Айван подумал об этом месте.
Понравились бы ему все эти черепа на стенах, жуткие каламбуры в меню? Или он бы окинул бар равнодушным взглядом и развернулся на пороге, потому что это не вписывается в его вылизанный образ?
Джеймс Эштон, сидящий в баре с домашним вином и самой дешевой сырной тарелкой, в окружении сплетниц?
Я просто не могла его здесь представить.
И, возможно, так было лучше.
– Кстати о Falcon House… – Джульетта подняла тему, когда Дрю упомянула, что у Энн Николс тоже был литературный негр. – Я слышала, что их исполнительный редактор теперь курирует всю линейку – и художественную, и документальную.
Фиона присвистнула.
– Они свободны?
Мы все посмотрели на нее.
– Что? Это для Клементины!
– У него невеста, – машинально ответила я, чтобы показать, что, вообще-то, слушала. Отрезала еще один кусочек чеддера, он никогда меня не подводил, и добавила:
– Да и ты меня знаешь. У меня нет времени влюбляться.
21
Сломанные двери
На следующий день во второй половине дня Дрю сообщила мне ужасную, кошмарную, возмутительную новость.
– Мы не прошли, – прошептала она, сидя за высоким столиком в общей кухне и рассеянно помешивая черный кофе.
И я сразу поняла, о чем она.
Джеймс и его агент отвергли наше предложение.
Перед глазами тут же вспыхнуло красное.
– Что?! Но…
– Я знаю, – перебила она с тяжелым вздохом. – Мы точно предложили больше, чем Estrange Books, а Тоня сказала, что они прошли в следующий раунд. Значит… он просто не захотел работать с нами.
Это было ложью, потому что Дрю невозможно не любить, и мы подготовили чертовски сильное предложение.
– Ну, он ошибается, и он об этом пожалеет.
– Спасибо, – сказала она и слезла со стула.
Она пыталась вести себя так, будто этот отказ не выбил у нее почву из-под ног, но я-то знала, что это не так. Она была редактором, она привыкла к разочарованиям. Но тут было иначе. Она сама вышла на Джеймса Эштона, сама за ним охотилась. В другой ситуации она, возможно, была бы единственной, кто это сделал. Просто плохой момент. И невезение.
– Пойду пройдусь вокруг квартала. Скажи Фионе, если она заглянет?
– Конечно, – ответила я немного беспомощно, глядя, как она выходит в сторону лифтов.
Это не имело никакого смысла. Я была уверена, что хотя бы до следующего раунда нас допустят.
Я начала ходить кругами по кухне, пытаясь вспомнить, что могло пойти не так, что Дрю могла сказать не то, какие сигналы могли быть в их реакции… Но нет. Она была безупречна. Ее презентация Strauss & Adder была идеальна, ее страсть к проекту ощущалась почти физически.
Значит, оставался только один вариант.
Я застыла на месте.
Я.
Он меня вспомнил. И не захотел работать со мной.
Я была той причиной, по которой он отклонил наше предложение.
Меня затошнило. Потому что это было единственным логичным объяснением.
Я похоронила эту сделку.
Как только поняла, что это Айван, я должна была отойти в сторону. Но я была слишком голодна до встречи с ним, слишком жаждала доказать Ронде, что справлюсь…
– Дерьмо, – пробормотала я, зарывшись пальцами в волосы. – Дерьмо.
Я бы хотела сказать, что на этом моя черная полоса закончилась, но Ронда узнала, что шеф-повар отказался от нашей заявки, и сказать, что она была немного разочарована – это ничего не сказать.
Она стояла у моего рабочего места, просматривая его предложение, наши планы и отклоненное предложение Дрю, покачивая головой.
– Должно быть, что-то сказали в комнате. Предложение хорошее – гонорары просто неприлично щедрые.
Она снова покачала головой и, вместо того чтобы вернуть мне его бумаги, просто бросила их в мусорную корзину.
– Чушь собачья – все до последнего слова.
– Агент заверил нас, что все почти наверняка пройдут в следующий этап.
– Очевидно, Лорен наврала. Значит, начинаем сначала. Будем считать это полезным опытом и двигаться дальше.
Затем она развернулась и ушла к себе в кабинет, а я с трудом сдержала желание закрыть лицо руками. Полезный опыт – после семи-то лет работы здесь. Этот предварительный этап должен был пройти гладко, а вместо этого похоронил наши шансы. Я чувствовала себя униженной, в основном потому, что была абсолютно уверена, что мы пройдем дальше.
И это я все испортила, и теперь у нас не было ключевого игрока, чтобы взять на себя роль Бэзила Рэя. Да к черту этого Бэзила Рэя, честное слово. Он обязательно должен был уйти к Faux?
– Полезный опыт, – пробормотала я себе под нос, открывая Инстаграм и просматривая страницы крупных фуд-блогеров, отметая всех симпатичных мужчин, которые попадались мне в ленте. Им нельзя доверять.
К пяти часам вечера у меня уже было четыре разных способа убить Джеймса Эштона так, чтобы это выглядело как несчастный случай. В телефоне даже был сохранен идеальный участок на Гудзоне, где можно было бы спрятать тело – не то чтобы я действительно собиралась это делать. Но думать об этом было приятно, пока я собирала сумку перед уходом.
Я тихонько постучала по перегородке рабочего места Дрю, и она подняла голову от распечатанной рукописи, которую безжалостно испещряла красными пометками.
– Привет, – мягко сказала я. – Ты в порядке?
– Это не первый раз, когда я проигрываю сделку, Клементина, – напомнила она, откладывая рукопись в сторону, – но спасибо, что зашла.
Я старалась не выдать сожаление на своем лице, потому что именно из-за меня он отказался. Он меня вспомнил. А что, если он после тех выходных меня возненавидел? Или я его чем-то раздражала? Или он просто не хотел работать с человеком, которого однажды, тысячу лет назад, поцеловал?
Мы потеряли эту книгу из-за меня. А если я стану причиной, по которой Strauss & Adder обанкротится? Это глупо, конечно. Издательства не рушатся из-за одной неудачной сделки.
Я пыталась не паниковать.
Дрю взглянула на часы и удивленно подняла брови.
– Уже пять? Не верится, что я ухожу позже тебя.
– Вот почему я спросила, все ли у тебя нормально.
– Ха! Ой, спасибо. Я в порядке. Увидимся в понедельник?
– Не задерживайся допоздна, – сказала я, махнув на прощание, и поспешила к лифтам, пока она не заметила, как у меня внутри все переворачивается.
Я направилась вверх по городу к большому светлому зданию с львами на карнизах и подумала, что, может быть, если один из них вдруг отвалится и упадет на меня (это был мой детский кошмар), то провести несколько месяцев в коме, а потом проснуться, забыв это лето и всю историю с Джеймсом Айваном Эштоном, было бы даже неплохим вариантом.
Сегодня был один из тех вечеров, когда солнце идеально садилось между небоскребами Манхэттена, и туристы вместе с местными жителями заполнили переходы, вытаскивая телефоны, чтобы запечатлеть, как оранжево-желтые и алые лучи прорываются сквозь улицы. Я не остановилась, просто прошла за толпой. Это длилось всего несколько минут – сумерки окутали город, как коктейль текила санрайз, и когда я толкнула двери Монро, все уже закончилось.
Меня встретил Эрл, углубленный в чтение – он был на середине Смерти на Ниле. Я же хотела только добраться до квартиры тёти, набрать горячую ванну с ароматной бомбочкой, погрузиться в воду и на время отключиться от реальности под саундтрек Мулен Руж.
Лифт ехал слишком долго, а когда наконец пришел, в нем пахло… тунцом, что, скажем прямо, было не слишком приятно. Я облокотилась на поручень, посмотрела на свое искаженное отражение в потемневшем зеркале и пригладила выбившиеся пряди – но день был таким влажным, что волосы все равно топорщились.
Бесполезно.
Лифт остановился на четвертом этаже, и я на автомате отсчитала двери до B4. Я уже мечтала снять эту юбку. После ванны надеть спортивные штаны, достать мороженое из морозилки и включить какой-нибудь бессмысленный сериал.
Я открыла дверь, вошла внутрь, скинула балетки у порога…
– Лимон? – раздался из кухни знакомый низкий голос. – Это ты?
22
Непрошеный совет
В квартире пахло едой – теплой, пряной – и негромко играл радиоприемник, наполняя пространство мелодией, которая была популярна несколько лет назад.
Этот голос… Я знала этот голос.
Сердце сжалось, а потом резко разжалось, так сильно, что казалось, вот-вот взорвется.
Я сделала шаг вперед, затем еще один.
Не может быть. Не может быть.
– Айван? – позвала я неуверенно, или все-таки с надеждой?
Я надеялась? Или это странное чувство в животе было страхом? Я не знала. Еще один шаг по коридору, и я сбросила балетки. Каковы были шансы?
Из кухни послышались торопливые шаги, и тут в дверном проеме показался мужчина с каштановыми волосами и светлыми глазами.
А за моей спиной с щелчком закрылась дверь.
На Айване была растянутая, слегка запачканная белая футболка и потрепанные джинсы – ничего общего с тем напряженным, собранным человеком, который несколько часов назад сидел напротив меня в конференц-зале, лишенный всего, что делало его живым. Но сейчас он улыбался – тепло, радостно, так, будто действительно был рад меня видеть.
Потому что он был.
Невозможно, невозможно, это же…
– Лимон! – радостно воскликнул он, и даже то, как он произнес мое нелепое прозвище, было другим. Будто это был не просто секрет, а что-то вроде убежища.
Он раскинул руки и крепко обнял меня. Я не особо любила объятия, но от этого неожиданного, теплого сжатия, от близости его тела мое сердце гулко ударилось о ребра. Страх превратился в трепет, в ужасные, но такие желанные бабочки в животе. Он пах мылом и корицей, и я неожиданно для себя обхватила его руками, прижимаясь крепче.
«Я встретила тебя в своем времени, и ты такой другой», хотелось сказать мне, уткнувшись лицом в его грудь. «Я не знаю, почему ты изменился. Я не знаю, как.»
И, тише: «Я не знаю тебя вовсе.»
– Как же я рад тебя видеть! – сказал он, зарываясь лицом в мои волосы. – Идеально вовремя к ужину. Надеюсь, ты любишь Чапчхэ.
Я посмотрела на него так, будто передо мной стоял призрак.
Квартира снова это сделала – так же, как с моей тетей и Верой. Но почему сейчас? Еще один перекресток?
Айван нахмурился и выпустил меня из объятий.
– Что-то не так?
– Я…
Я вдруг поняла, что мне все равно.
Он здесь. Я здесь. И я не была так счастлива уже давно.
– Прости, – выпалила я. – Что тогда не вернулась.
– Все уладилось с квартирой?
– Что?
– С голубями, – напомнил он.
– Ах… Да! Все отлично. Я просто… зашла проверить, как ты. Извини, что не постучала.
– Да все нормально, я знал, что ты вернешься. Ну… – он смущенно улыбнулся, – по крайней мере, надеялся.
Мы снова замолчали, неловко переглядываясь. Будто оба хотели что-то сказать, но не могли решиться.
«Я скучала,» – но не слишком ли это откровенно?
«Я скучала по этому тебе,» – но это уже совсем странно.
Мне хотелось встряхнуть его и спросить, была ли я причиной, по которой он отказался от предложения Дрю, но тот Айван… Тот Айван появился спустя годы. А этот – нет.
Он прочистил горло и махнул мне в сторону кухни, выключил радио и вернулся к плите.
Момент упущен.
Я пошла за ним, бросила сумку на стойку и уселась на высокий стул, как будто делала это уже сто раз.
А, может, так оно и было?
Это ощущалось… правильно. Нереально.
– Как ты? – спросил он, снова взяв в руки деревянную ложку и помешивая что-то в сковороде.
– Нормально.
А потом, осознав, что слишком часто использовала это слово за последние недели, добавила честнее:
– Честно говоря, слегка перерабатываю, но зато стала больше рисовать.
Я наклонилась, достала из сумки путеводитель по Нью-Йорку, который использовала как альбом, и раскрыла его, чтобы показать ему свои новые работы. Наконец-то я раскрасила тот рисунок с девушками в метро, и мне очень понравилось, как он получился – оттенки синего и фиолетового придали сцене глубину.
– О, потрясающе! – воскликнул он, взяв путеводитель и пролистывая страницы. – Это нечто. Знаешь что, когда у меня будет свой ресторан, я закажу у тебя несколько картин.
Я вспомнила «Оливковую Ветвь» и его предложение по кулинарной книге.
– Сомневаюсь, что они впишутся в твою эстетику.
– Еще как впишутся. – Он закрыл книгу и протянул ее мне. – Ну что скажешь?
Меня это тронуло – приятно было даже просто услышать такую мысль.
– Я, к сожалению, не работаю на заказ.
– Тогда как насчет обмена? – предложил он. – Ужин в моем ресторане на всю жизнь.
Он нарисовал передо мной такую заманчивую картину будущего. Я бы просто утонула в ней, если бы она существовала.
– Ладно, – согласилась я, потому что этого будущего не было, – но только если у меня будет свой столик.
– Зарезервированный для тебя каждый вечер – лучший в ресторане.
– Договорились, шеф, – сказала я, протягивая руку.
Он пожал ее – уверенно, тепло, его пальцы были шершавыми от работы. Хотя бы одно осталось неизменным в будущем. Ну, кроме того случая в конференц-зале, когда он сжал мою ладонь чуть дольше, чем нужно.
– Ты еще пожалеешь об этом, – заметила я, убирая альбом обратно в сумку, а он вернулся к своей сковороде.
– Нет, не думаю.
Нет, он просто забудет.
Я оглядела квартиру. За те несколько недель, что я здесь не появлялась, он явно успел обжиться. На сушилке стояли тарелки, на подоконнике возле кондиционера валялись крошки – там как раз устроили гнездо Мать и Ублюдок. Айван достал из шкафа две фарфоровые тарелки и разложил в них лапшу с овощами и мясом. Поставил их на желтый стол, а потом без лишних вопросов вытащил новую бутылку вина.
– Я помню, что тебе нравится розе, так что купил еще, на случай, если ты снова появишься, – неожиданно сказал он и махнул мне рукой, приглашая за стол. – Можно есть.
– Ого, ты что, пытаешься меня впечатлить? – пошутила я, спрыгивая со стула и подходя ближе.
Быть рядом с ним было так легко. Может, дело в его беззаботной улыбке – она разоружала меня так, как мало что в жизни. Как бы там ни было, тревога, засевшая внутри после встречи с Джеймсом и проваленной сделки, понемногу рассеялась.
– Ха! Может быть, – он улыбнулся, сел напротив и разлил вино по бокалам. – Bon appétit, Лимон.
Я зацепилась за то, как он произнес мое имя – будто это было что-то нежное.
– Можешь сказать еще раз? – спросила я, и тут же осознала, как глупо это прозвучало.
– Что, bon appétit? – поморщился он. – Я знаю, что у меня с французским так себе, не обязательно…
– Нет, мое прозвище.
Уголок его губ дернулся в хитрой улыбке, он оперся на локти и спросил:
– О, значит, теперь оно тебе нравится?
Жар стыда поднялся к шее.
– Нет. Просто… Мне надо привыкнуть. Потому что ты явно не собираешься переставать.
Разумеется, он мне не поверил. Я и сама себе не верила.
– Забудь, – быстро добавила я.
И тут по кухне резко разнесся звук мобильного.
– Не мой, – сказала я. В этом времени мой телефон не работал.
– О! Прости, – пробормотал он, вставая и подходя к зарядке на столе, откуда взял старенькую раскладушку. Не любил он современные технологии, да? Посмотрел на экран, нахмурился – я заметила, что он всегда так делает, когда озадачен.
– Извиняюсь, мне нужно ответить, – сказал он, уходя в спальню. – Привет, мама. Что-то случилось?
Я осталась сидеть за столом, глядя на тарелку с остывающей лапшой. Есть одной или подождать?
Я честно старалась не подслушивать. Правда старалась. Но стены в квартире были тонкие, а спальня находилась всего в нескольких шагах от кухни.
– Да, я все еще ищу жилье… Нет, со мной все в порядке, правда, – он рассмеялся. – Перестань так волноваться, ладно? Послушай, у меня тут подруга в гостях. Я тебе потом перезвоню? Обещаю.
Пауза.
– Дам знать. Люблю тебя. Спокойной ночи.
Я поспешно сделала вид, что занята – сложила салфетку, развернула ее обратно, взяла приборы, чтобы внимательно их рассмотреть (я даже не знала, что у тети есть металлические палочки для еды).
Когда он вернулся и сел обратно, он усмехнулся.
– У меня что, проблемы с мытьем посуды?
– Нет, нет, все идеально, – я быстро отложила палочки. – Просто… Эм… Свое отражение разглядывала в… В общем, стены тут тонкие, – призналась я.
Он фыркнул от смеха.
– Мама. Она переживает за меня до чертиков. Как и все матери, – добавил он с закатом глаз, вытирая руки салфеткой. – Кстати, передает тебе привет.
– Ты рассказывал ей обо мне? – удивилась я.
– Я сказал ей, что встретил девушку, – ответил он. – Так что, разумеется, она сразу решила, что мы сбежим в Вегас и поженимся.
– Ничего себе, как интересно работает ее логика.
– Это моя мама, – рассмеялся он. – Ну что, поедим?
– Bon appétit, – с невинным видом пожелала я, и он чуть не поперхнулся вином, закашлявшись от смеха.
Я сделала вид, что сосредоточена на еде, чтобы не выглядеть слишком довольной собой. Оказалось, что я страшно голодна. Лапша была вкуснейшая, а мясо таким нежным, что буквально таяло во рту.
– Хороший свиной окорок никогда меня не подводил, – заметил он. – И честно говоря, это что-то вроде еды для души. Неделя выдалась непростой.
– О! Твое собеседование! – ахнула я, только сейчас вспомнив. Теперь, когда я присмотрелась, он действительно выглядел немного потрепанным. Волосы засалились и были небрежно зачесаны назад, а белая футболка явно пережила многое за день – растянувшийся ворот обнажал родимое пятно на ключице. Я тут же отвела взгляд. – Ты получил работу?
Он прожевал, сделал глоток вина, а потом эффектно вскинул руки и заявил:
– Я официально новый посудомойщик. Просто забыл, насколько это тяжело.
Он протянул мне руки. Кожа уже была пересушена, потрескалась, и когда я дотронулась до его ладони, она оказалась шершавой на ощупь.
– Тебе нужен хороший крем, – сказала я, когда он убрал руки, и с сожалением посмотрела на его ногти. – Или хотя бы резиновые перчатки.
– Возможно…
– Все будет хорошо. Ты же не собираешься всю жизнь мыть посуду.
– Нет, конечно. И несмотря на треснувшую кожу, это невероятно круто. Я уже работал на кухнях, но в «Оливковой ветви» есть что-то…
– Это название ресторана? – спросила я, делая вид, что не знаю.
– О да! Я не рассказывал?
Я покачала головой, и он виновато улыбнулся.
– Тебе стоит как-нибудь зайти. Я лично прослежу, чтобы тарелки блестели.
– Я польщена, Айван.
Он ухмыльнулся, намотал лапшу на палочки и съел еще один кусок.
– Главный шеф просто потрясающий. Он умеет вытягивать из людей их лучшее. Держит кухню в ежовых рукавицах, но я с нетерпением жду, – почти с благоговением произнес он, а затем вдруг сморщил нос. – Ну, почти.
Я приподняла бровь.
– Просто скоро освободится место линейного повара, и я хочу попробовать податься, но…
– Но что? Давай же! Жилье здесь стоит безумных денег.
– Знаю, но меня только что взяли на работу, и я не уверен, что должен. Я еще не заслужил этого, да и другой парень уже подал заявку. Он сейчас на овощных заготовках, все думают, что он и получит место.
– Поэтому, – предположила я, – ты даже не собираешься пытаться.
– Я просто… не уверен? А вдруг я окажусь недостаточно хорош? А вдруг выставлю себя дураком перед шефом? Мне выпал такой шанс поработать под руководством кумира моего деда. Дед никогда не получал кулинарного образования, а я… Я этого очень хочу. Хочу, чтобы он мной гордился, понимаешь? И я не знаю, если честно…
Я накрыла его руку своей.
Он тут же замолчал, удивленно взглянул вниз, потом снова на меня.
Я мягко провела пальцем по его коже.
– Джеймс Айван Эштон, – сказала я, глядя ему прямо в глаза, – ты талантливый, ты не знаешь усталости, и ты заслуживаешь это место не меньше, чем кто-либо другой.
– Я еще не выплатил свой долг…
– А кто вообще решает, сколько ты кому должен? Если хочешь чего-то, нужно идти за этим. Никто не будет больше на твоей стороне, чем ты сам.
Он колебался. Я сжала его ладонь крепче.
– Будь безжалостен к своим мечтам, Айван.
Он чуть передвинул руку, переплетая наши пальцы. Его кожа – шершавая и потрескавшаяся, моя – гладкая и бледная.
– Ладно, – наконец согласился он и снова поднял на меня эти прекрасные серые глаза. – Хотя, по-моему, я никогда не говорил тебе свое полное имя.
– Конечно, говорил, – быстро ответила я, выдергивая руку и возвращаясь к еде. – Помнишь? В самую первую ночь. – Я постучала пальцем по виску. – У меня память, как стальная ловушка.
Он рассмеялся.
– Верю, верю.
Немного подумал и спросил:
– А я тебе когда-нибудь рассказывал про ресторан, который хочу открыть?
Это меня заинтересовало, и я подалась вперед.
– Нет?
Он воодушевился, будто я протянула ему косточку.
– Неужели? Ладно, ладно, представь: длинные столы, как для семейных ужинов. Красные стены. Все уютно, кресла из мягкой кожи, уже немного потертые. Я бы нанял местного художника, чтобы он сделал люстры, пригласил работать только лучших людей… повесил твои картины на стены, – добавил он с подмигиванием. – Это будет место, где люди будут чувствовать себя как дома, понимаешь?
Я вспомнила блюда из его кулинарной книги – лапшу на сухом льду, пельмени, требующие промышленного пароварочного аппарата, острый соус, в котором использовались редкие африканские перцы Orange Bird…
Я просто не могла себе представить этот ресторан.
– Звучит как место, где бы я с удовольствием поужинала, хотя я ненавижу есть в ресторанах, – ответила я. – А как он будет называться?
– Не знаю. Я никогда не задумывался над названием. – Он улыбнулся медленно, мягко, как растаявшее масло. – Думаю, у меня есть еще несколько лет, чтобы придумать.
Семь, если быть точной.
Он допил вино, а я отложила палочки. В тарелке еще оставалась лапша, но доесть я уже не могла. Айван указал на миску, и я кивнула:
– О, да, пожалуйста, доедай.
– Я – живая гастрономическая черная дыра, если что, – сказал он, ставя мою миску поверх своей.
Я взяла бокал и откинулась на спинку стула, наблюдая, как он доедает лапшу. В голове медленно складывалась идея.
– У меня есть сценарий для тебя.
– Давай, – сказал он с набитым ртом.
– Представь, есть один автор. На работе. – Я попыталась не называть имен. – Мы с подругой участвуем в аукционе. Нам сказали, что все участники почти наверняка пройдут в следующий этап, но… он просто отказался.
Его брови взметнулись вверх.
– Просто так?
– Просто так. И это бесит, потому что я знаю, что он был бы идеален для моей подруги. – Я закусила ноготь, а потом осознала это и быстро убрала руку. – Что бы ты сделал?
– Ты знаешь, почему он отказался?
Из-за меня, боюсь.
– Не знаю.
– Хм. Это сложно.
Он поднялся, чтобы убрать тарелки, но я шлепнула его по руке и забрала их сама.
– Ты готовил, я убираю, помнишь? – заявила я и включила воду в раковине, дожидаясь, пока она станет теплой.
Он подошел ближе, навалился подбородком мне на плечо, расслабленно обнял. От него пахло мылом и лавандой, и мне пришлось собрать всю силу воли, чтобы не растаять, как мороженое в летний зной.
