Текст книги "Где мы начали (ЛП)"
Автор книги: Эшли Муньос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Глава 16
Уэс
18 лет
Я обнимал Калли, когда в кармане завибрировал телефон.
Каким-то образом я знал, что это Киллиан, хотя мы вернулись домой без остальных членов клуба.
Как только мы сели в грузовик и направились к дому, Калли потребовала объяснений. И я все рассказал. Медленно, осторожно, опустив момент, что вступил в клуб.
Теперь мы были в хижине, она лежала у меня на груди, а на экране нашего маленького телевизора шел какой-то ситком на Netflix. Никто из нас не смотрел его. Слезы заливали мой обнаженный живот, она время от времени всхлипывала, вытирая глаза краем простыни.
– Они поймали того, кто ударил меня? – прошептала она примерно через час.
Еще нет. Но я его найду.
– Не знаю… Твой отец все улаживает, – ответил я вместо этого.
Она провела пальцем по моему прессу и слегка вздрогнула.
– Кто меня вытащил? Если папа и Киллиан все еще там, ведут переговоры, то кто меня вытащил? Как ты меня нашел?
Черт.
Я поставил сериал на паузу, осторожно убрал волосы с ее лица и попросил сесть.
– Мне нужно тебе кое-что сказать. Ты можешь разозлиться… возненавидеть меня. – Мой голос дрогнул. – Только, черт возьми, не уходи.
Ее ореховые глаза впились в меня.
Я подавил дрожь в животе и позволил признанию сорваться с моих губ:
– Это я тебя вытащил. Я вошел в клуб и нашел тебя.
Она нахмурилась, в замешательстве качая головой.
– Но как ты узнал, где я?
Я погладил ее по подбородку, и в груди у меня все сжалось от боли.
– Хэмиш сказал.
Она вскочила с кровати, лицо исказилось от гнева.
– Нет! Он бы не сказал, если бы ты не был одним из них! Так устроен клуб. Ты не можешь ничего знать, даже если от этого зависит твоя жизнь, если ты не член клуба!
Она решительно покачала головой, словно убеждая саму себя.
Я медленно встал с кровати и достал из-под нее жилет.
Протягивая его, я сразу понял, что никогда в жизни не забуду выражение ее лица, до конца своих дней. Как слезы повисли на ее ресницах, когда она осторожно взяла кожу из моих рук. Как задрожали губы, когда она провела пальцем по моему имени. Как разрыдалась, коснувшись нашивки с лисой.
У меня сжалось горло, пока я обдумывал ответ.
– Ривер, мне так…
– Нет!
Она шагнула вперед и ударила меня в грудь, по ее лицу текли слезы.
– Ты обещал мне! – Ее шлепки ладонями превратились в удары кулаками по моей груди.
Я шагнул вперед, принимая удары на себя, и обнял ее, опускаясь на пол, пока она плакала.
– Они не заберут тебя. Не отнимут у меня.
Я укачивал ее на полу, пока она, в конце концов, не отключилась, и даже тогда я оставался там, в ужасе от того, что это может значить для нас.
– Ты хотел меня видеть? – Спросил я, подходя к Саймону, пока он копался в мотоцикле.
Были сумерки, летние насекомые оглашали своими звуками округу, возвещая наступление ночи. Киллиан остался с Калли после того, как Саймон послал его за мной.
С тех пор, как правда о моем вступлении в клуб открылась, она не разговаривала. Прошло два дня. Это был первый раз, когда Саймон спросил обо мне после произошедшего, и я не был уверен, как он отреагирует на эту новость и будет ли это лучше, чем то, что сделала его дочь.
Саймон бросил инструмент и выпрямился.
Он посмотрел на жилет, который я надел поверх темной футболки, и его ореховые глаза прищурились при виде нашивки с моим именем. Затем он изо всех сил швырнул гаечный ключ через весь гараж.
– Так, значит, это, черт возьми, правда?
Я отступил на шаг, только потому, что никогда раньше не видел его таким злым.
Глаза Саймона сверкали от гнева, а челюсть двигалась взад-вперед.
– Ты вмешался.
Я стиснул зубы, сдерживая желание огрызнуться, и вместо этого спокойно ответил.
– При всем моем уважении, ты держал меня в неведении и ожидал, что я буду сидеть сложа руки, пока ты будешь разбираться с ее гребаным похищением! Что бы сделал ты?
Он схватил меня за шиворот и швырнул на землю с неожиданной легкостью.
– Я бы подождал! – проревел он, брызгая слюной.
Я медленно поднялся, отряхиваясь.
Губы Саймона скривились, когда он ткнул в меня пальцем.
– Ты думаешь, твоя любовь сильнее отцовской? Думаешь, я бы не сжег мир дотла ради нее? Она моя кровь.
Я шагнул вплотную к нему.
– Она – вся моя гребаная душа. Мы связаны, она и я. В этой жизни и следующей. Она будет моей вечно, и когда дьявол попытается вырвать мою душу, он поймет – ему нечего забирать, потому что моя душа принадлежит ей. Все, что я из себя представляю или кем я могу стать, принадлежит ей. Во мне нет ни единой клетки, которая могла вынести это ожидание. Ты никогда не спрашивал, люблю ли я твою дочь, потому что знал. Но ты не знаешь другого – она мой конец, Саймон. Она стала моей первой любовью, когда я только начал жить в этом мире, и она будет единственной, о ком я буду думать, когда покину его.
Его взгляд метался по гаражу. Он расхаживал взад-вперед, швыряя инструменты.
– Она не хотела этого для тебя. Она возненавидит меня за это, Уэс. Она будет винить меня.
– Я не позволю. – По крайней мере, попытаюсь. Я не продумал до конца, как это отразится на нем. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я могу снять жилет, сделать вид, что ничего не произошло.
– Все уже знают, Уэс. Потому что после того, как мы заключили сделку о ее освобождении, они отправились на ее поиски и вместо этого нашли женщину Дирка. Она ругалась с ним из-за похищения, а ее сын сказал, что это ты забрал Калли. Весь их клуб теперь знает, что ты украл заложницу у Дирка Ленера. Теперь у тебя на спине мишень, и поскольку ты с моей дочерью – она тоже в опасности.
Я усмехнулся, проводя рукой по волосам.
– Она никогда не была в безопасности, Саймон. Ее похитили за то, что она твоя дочь!
Боль мелькнула в его глазах, прежде чем он опустился на табурет возле своего рабочего стола.
– Тебе нужна наша защита. Лучше всего будет, если ты сохранишь нашивку и будешь носить наши цвета. Оставайся в клубе. Калли в конце концов смирится с этим, но тебе придется дать ей время.
Я знал, что он прав. И когда я объясню ей, надеюсь, она поймет – у нас не было выбора.
– Ты сказал, что заключил сделку…
Саймон поднял голову, глаза блеснули чем-то нечитаемым. Некоторое время он смотрел куда-то мне за спину, прежде чем его взгляд снова встретился с моим.
– Что-то в этом роде. Я заключил ее до того, как узнал, что ты ее вытащил. Дирк пошел за ней, и сказал, что, когда вернется, она будет мертва или без пальцев. Я не мог рисковать, поэтому согласился на сделку. Минутой позже его женщина и сын рассказали про тебя. Но было уже поздно, сделка была заключена. Я найду выход.
Его слова прозвучали зловеще, а тот факт, что он не стал вдаваться в подробности, настораживал.
– Теперь ты будешь приходить в церковь на собрания каждый понедельник в десять утра. Ты будешь работать в одном из предприятий, принадлежащих клубу. На твою удачу, мастерская, где ты сейчас работаешь, подходит. На бумаге ты станешь владельцем – нам нужно будет оформить тебя как владельца, чтобы снять напряжение в клубе. Мы начнем использовать ее как место для хранения оружия. Мы заключили сделку с «Бунтом Насилия» из Нью-Йорка. Если все пойдет хорошо, это может принести нам прибыль.
Он докурил сигарету. У меня внутри все перевернулось от информации, которую он только что на меня вывалил. Я не представлял, насколько масштабной была их незаконная деятельность, и шок, должно быть, отразился на моем лице.
– Что случилось, малыш Уэс? Не думал, что мы работаем в тени?
Я прочистил горло и покачал головой.
– Просто не ожидал, что…
Он прервал меня, хлопнув по спине и сократив расстояние между нами.
– Как думаешь, что означает эта нашивка «1%» на левой стороне твоей груди?
Потеряв дар речи, я просто смотрел на белую нашивку. Я никогда раньше не задумывался об этом и о том, что это будет значить для меня, если я присоединюсь.
– Теперь иди и объясни моей дочери, какое будущее ее ждет, если она выберет жизнь с «Каменным Всадником». Удачи, сынок.
С трудом сглотнув ком в горле, я смотрел на жилет, который он вручил мне.
Он был кожаный, как и мой, но с другими нашивками. Вместо нашивки участника на нем было имя Калли с инициалами клуба под ним, а на спине, вместо клубных цветов, было всего два слова, вышитых белым:
Собственность
Уэса
Глава 17
Калли
Письма лежали стопкой на столе, пока мы с Лорой потягивали виски.
Макс гонялся за теннисным мячом, который я запускала с помощью устройства для метания. Солнце уже село, лед в бокалах почти растаял, пока мы расслаблялись на заднем крыльце. Единственная причина, по которой Киллиан не гнал нас обратно в дом – двор Уэса был уединенным и скрытым от остального клуба.
Киллиан появился вскоре после того, как Лора разложила вещи, но едва увидев его, решила, что нам нужен свежий воздух, и вытащила меня на улицу. Он остался внутри, по другую сторону окна, смотрел телевизор и время от времени поглядывал в нашу сторону.
Лора нарушила повисшую между нами мирную тишину, повернув голову и поймав мой взгляд.
– Автовокзал в пятнадцати минутах езды к северу отсюда. Ты можешь отвезти меня туда завтра?
Я резко повернулась к ней.
– Что ты имеешь в виду?
Она тяжело вздохнула, теребя обивку кресла, затем прищурилась, наблюдая за Максом.
– Мне нужно вернуться.
– Что-то случилось? Я думала… мне казалось, тебе нравится быть здесь со мной.
Она слегка пожала плечами.
– Мне все еще нравится. Но я сильно недооценила, насколько… напряженным было твое детство. Это слишком для меня, и я чувствую, что у меня зудит под кожей от желания вернуться к работе. Мне нужно либо найти здесь квартиру и способ заработать, либо вернуться домой. Мои соседи ждут мою часть арендной платы.
Черт. Не то чтобы я предполагала, что она останется здесь навсегда… но я надеялась, что она будет здесь, пока я не буду готова уехать. Если я вообще когда-нибудь буду готова.
– Конечно, я отвезу тебя. Вообще-то, если хочешь, можешь забрать мою машину.
Лора покачала головой.
– Нет, она тебе понадобится, чтобы вернуться.
Она, конечно, была права, но в груди звенело странное чувство, будто я не вернусь.
Я отбросила эти мысли и опустила подбородок.
– Да, хорошо.
Она взглянула на Киллиана в доме и нахмурилась.
– Мы должны устроить одну из наших «бесславных девичьих ночей». Иди устраивайся в комнате для гостей, куда меня засунул этот угрюмый президент клуба, будем всю ночь смотреть сериалы и есть вредную пищу.
Я проследила за ее взглядом и попыталась понять, что происходит, но ее внимание уже вернулось ко мне, а вместе с ним и улыбка. Я сдалась и сжала ее руку.
– Пойдем опустошим его запасы.
Макс оживился, когда мы поднялись с кресел и направились в дом. Он галопом несся к нам, пока я придерживала для него дверь. Темные брови Киллиана приподнялись в молчаливом вопросе, когда мы направились на кухню, но он не пошел за нами и ни о чем не спросил.
Лора принялась рыться в шкафчиках, а я занялась морозилкой. У Уэса не было ничего, кроме мяса, водки и трех замороженных обедов.
– Пойду посмотрю, может у него в гараже есть еще один морозильник.
Я вышла через боковую дверь в крошечную прачечную, а затем оказалась в безупречно чистом гараже. Гул морозильной камеры слева от меня был единственным звуком, и без работающего кондиционера здесь было значительно теплее, но бетонный пол казался холодным под моими босыми ногами.
Включив свет, я направилась к холодильнику из нержавеющей стали, но мое внимание привлекла дальняя стена его гаража. Его инструменты были в идеальном состоянии, на рабочем столе лежало несколько деталей, над которыми он, очевидно, работал. Над столом на стене висели приколотые к стене фотографии.
По крайней мере, десять глянцевых снимков размером четыре на шесть дюймов. Я подошла поближе, отчаянно желая узнать, кто был настолько важен для Уэса, чтобы повесить их там, где он работал.
Наклонившись над столом, я практически ткнулась носом в изображение гораздо более молодого Уэса, его рука лежала у меня на плече. Мои глаза были закрыты, рот расплылся в улыбке, а голова склонилась к его плечу.
Он смотрел на меня с обожанием. Это была ночь, когда мы пробрались на концерт одной из моих любимых групп. У нас не было денег, но Уэс всегда находил лазейки летом, когда группы выступали на открытых площадках.
Я перешла к следующему снимку, на нем мы целовались. Нам было по восемнадцать лет, и мы жили в хижине. Он закинул руку мне за голову, чтобы сделать снимок, а я обнимала его шею. На следующем снимке мы танцевали на закате. Кто-то другой сделал это фото, потому что это было снято издалека – мы покачивались под золотисто-оранжевым небом. Свадьба моей подруги Дженни... вот почему на мне было платье, а на нем рубашка.
Мои глаза наполнились слезами, пока я переходила от одного воспоминания к другому. Впитывала каждую фотографию, запечатлевала в своей памяти, потому что, уезжая много лет назад, я оставила все это позади. Все снимки, все воспоминания. Все, что могло напомнить о том, что у меня было, а он все это сохранил, как будто знал, что однажды я снова войду в его жизнь.
И вот я здесь.
Я резко вздохнула, смахнула слезы и отошла от стола. Вспомнила письма, которые прочла сегодня, и как они меня разозлили. Как его ложь разорвала последние остатки гордости.
Уэс был солью на всех ранах, которые когда-либо у меня были, – каждой сердечной боли, каждой травме. Он был причиной, по которой мне все еще было больно, и те глупые письма только доказывали это. Я не могла поверить, что он солгал о них. А эти дурацкие фото лишь разозлили меня еще больше, доказав, что он просто играет со мной.
Глупый Уэс, наверное, понаставил камер и в гараже и сейчас наблюдает за мной. Просто чтобы показать ему, что мне все равно, я подняла средние пальцы и повернулась. Затем достала из морозилки два пакета мороженого.
Было уже поздно, когда я услышала приглушенные голоса.
Киллиан остался на ночь, а мы с Лорой устроили нашу собственную маленькую вечеринку в комнате для гостей. Мы смотрели ромкомы девяностых, объедаясь всякой ерундой, и даже заказали доставку.
К сожалению, курьеров не пускали на территорию, и нам пришлось посылать за едой проспекта. Киллиан был неожиданно молчалив, даже когда я купила его любимый бургер и картошку фри. Он взял свой обед и молча съел его, сидя на диване, пока я соблазняла его просмотром сериала «Девочки Гилмор». Он покачал головой, одарив меня самой трогательно-грустной улыбкой в мире.
Я беспокоилась, что переступила границы, вернувшись в его жизнь, и подозревала, что, возможно, Киллиан все еще злился на меня. Но то, как его взгляд задерживался на Лоре, заставило меня предположить кое-что другое и задуматься, не упускаю ли что-то из виду. Я хотела спросить об этом свою лучшую подругу, но она уже отключилась.
Я собиралась выключить телевизор и попытаться немного поспать, когда за дверью послышались шаги. Я не была готова видеть Уэса после писем и фотографий, поэтому закрыла глаза как раз в тот момент, когда ручка повернулась.
Я не слышала его шагов из-за ковра, но почувствовала, что он приближается, пока не оказался совсем рядом со мной.
Я старалась дышать ровно, не моргать, чтобы он не понял, что я не сплю. Возможно, это сработало, потому что он молчал. Пока внезапно его теплые руки не скользнули под меня, одним быстрым движением притягивая к груди. Широкими шагами он вынес меня из комнаты.
– Я ухожу, поговорим завтра, – тихо пробормотал Киллиан Уэсу, пока он, судя по звуку, закрывал дверь в комнату Лоры.
Мы замерли на мгновение, пока они обменивались еще парой фраз, которых я не разобрала.
Затем он понес меня наверх, в свою комнату, и именно тогда меня по-настоящему поразило осознание. Я, наконец, перестала притворяться и открыто уставилась на него.
– Я не соглашалась спать в твоей постели.
Он проигнорировал меня, продолжая прижимать к своей твердой груди. Было темно, когда мы миновали небольшой кабинет и, наконец, вошли в его спальню через открытую дверь.
Весь день меня одолевало желание прокрасться сюда, просто чтобы разузнать побольше о его жизни, но я помнила, что у него есть камеры, и оставалась внизу.
Он закрыл дверь пяткой, и когда мы были в футе от его кровати, бросил меня. Я приземлилась, подпрыгнув, и у меня перехватило дыхание.
– Эй…
В спальне было темно, и Уэс включил прикроватную лампу, осветив свое красивое лицо и рельефное тело. Даже в простой футболке были видны мощные грудные мышцы и бицепсы.
Со звериной ухмылкой, искривившей его губы, он схватил край футболки и стянул ее через голову. Должно быть, я издала какой-то звук, потому что его ухмылка стала самодовольной, когда он наклонился надо мной, опустив ладони на матрас.
– А я не соглашался на наш разрыв. Раздевайся. В моей кровати ты либо голая, либо в моей футболке.
Его дыхание овевало мое лицо, пока я смотрела в его глаза цвета виски, и чувствовала, как что-то сжимается где-то глубоко внизу живота.
– А что будет, если я этого не сделаю? – прошептала я.
Его сильные руки оказались по бокам моей головы, заставляя чувствовать себя защищенной и слабой одновременно. Ухмылка сползла с его губ, пока его взгляд исследовал мое лицо, остановившись на губах.
Узел в животе затянулся, но я не могла поцеловать его. Я не была готова. Не так.
Он все равно потянулся губами к моим, но в последний момент я отвернулась. Поцелуй пришелся на челюсть, но это его не остановило. Он прошелся языком вниз по моей шее, и замер у толстовки. Я почувствовала его улыбку на своей щеке, и у меня перехватило дыхание.
– Не думаю, что ты готова узнать, что я сделаю в этом случае. – Он оторвался от меня и встретил мой взгляд.
Мне нужно было двигаться, – раздеться, как он сказал… – но мои конечности одеревенели. Быть в его постели, вдыхать знакомый опьяняющий аромат – чувства переполняли меня. Теперь к нему примешивался легкий аромат кожи, и я хотела бы его возненавидеть, но не могла.
В глазах Уэса было предупреждение, когда он смотрел, как я неподвижно лежу под ним. Я знала, что, скорее всего, пожалею о том, что произойдет дальше, но какая-то маленькая частичка меня хотела насладиться этим моментом, как вуайерист, который просто наблюдал из темного уголка моего сознания. Во мне всегда будет жить та девочка, что находила утешение в его домике на дереве, та, что в конце концов поняла, что мир – это не пространство, а человек. Уэс усмирял все бури, так что, если он собирался устроить небольшой ад, я хотела стать его жертвой.
Его губы вернулись к моей коже, отмечая меня по-новому, вызывая лихорадочное возбуждение.
– Не говори потом, что я тебя не предупреждал, Ривер. – Его голос звучал хрипло у моего живота, когда он задрал толстовку.
Я истосковалась по его прикосновениям и хотела их, даже если понимала, что это неразумно. Даже если шрам на моем сердце разойдется. Поэтому, когда он стянул с меня леггинсы, я не сопротивлялась.
Горячее дыхание обожгло мой холмик, когда Уэс стянул шелковистые трусики с моих бедер. Моя киска была полностью открыта перед ним, и мне было все равно. Мне хотелось, чтобы все преграды исчезли – чтобы я могла поднять ногу, закинуть на его плечо и прижаться к нему. Его руки скользнули под мою задницу, притягивая ближе, пока его нос не оказался в дюйме от моей киски. Не сводя с меня глаз, он медленно провел языком по центру. Я уже была мокрой, и, едва раздвинув меня, он застонал, как будто только что попробовал доказательство на вкус.
Его зубы слегка задели клитор, заставив мое дыхание участиться, а грудь вздыматься. Мне хотелось большего, но я знала – стоит мне попросить или взмолиться, он получит именно то, чего добивался. Это было наказание за мое непослушание. Он знал, что я не смогу устоять, если он сделает это, поэтому я убрала пальцы от его густых волос и вцепилась в простыни.
Прижав язык к клитору, он начал медленно ласкать его, отчего мои бедра сжались по обе стороны от его лица, и стон вырвался из груди. Улыбаясь, он повторил это движение, мучая меня кончиком языка. Он рисовал круги, вырывая вздохи и стоны. Я была уже на грани, когда Уэс внезапно остановился и отодвинулся. Я открыла глаза, пытаясь понять, куда он делся, но увидела лишь рельефные мышцы, тени, играющие на его торсе, пока он стоял и смотрел на меня хищным взглядом.
Мне следовало воспользоваться моментом и остановить его, но язык отказывался повиноваться, а тело готово было взорваться, если он не закончит начатое. Поэтому, когда он злобно усмехнулся и грубо развернул меня лицом вниз, я не сопротивлялась. Шершавость простыни под щекой лишь усиливала пульсирующую пустоту между ног. Я отчаянно жаждала его прикосновений – любых, каких угодно.
Легкий шлепок пришелся мне по заднице, за которым последовало успокаивающее поглаживание и низкий звук, вырвавшийся из его горла.
– Как ты можешь быть все такой же идеальной?
Я попыталась оглянуться через плечо, но он прижал мое лицо к матрасу.
– Руки над головой, Калли.
Я повиновалась, потому что слишком жаждала его прикосновений, чтобы спорить. Мои пальцы вцепились в простыни, а колени подогнулись.
Теперь, когда мои руки были вытянуты передо мной, я могла следить за ним только краем глаза, но, должно быть, ему этого было недостаточно, потому что он стянул мою толстовку с капюшоном, пока она не оказалась у меня на руках и не закрыла лицо. Дышать я могла, но ничего не видела. Возбуждение от того, что я не знала, что он задумал, пронзило меня насквозь, заставив бедра дернуться назад.
Еще один шлепок пришелся мне по заднице, и затем я услышала его укоряющий голос:
– Не двигайся. Просто лежи с поднятой задницей. Дай мне поиграть.
Я пыталась не шевелиться, но между бедер было мокро, внутри все пульсировало, и я нуждалась в его прикосновении.
Крепко сжав, он раздвинул меня и застонал, проведя пальцем по чувствительному отверстию. Несколько мгновений он дразнил упругое колечко, затем опустился ниже. Я резко выдохнула от того, насколько настойчивыми были его пальцы, но трение было божественным.
– Мокрая, Калли. Вся мокрая, – хрипло прошептал он, прежде чем поцеловать там.
Мои бедра двинулись ему навстречу, жаждая контакта, но его губы снова исчезли.
– Ты плохо слушаешься. – Еще шлепок, затем еще, – моя задница наверняка уже покраснела. Но я была так возбуждена, что могла только стонать.
Он рассмеялся и снова приник к моей киске. Он был небрежен, лизал и посасывал, пока большой палец не нашел мое тугое отверстие, а три других погрузились в мое влагалище.
– О, черт… – Мой голос приглушила кровать, и в отчаянии моя рука потянулась к ягодице, чтобы дать ему больше простора.
Но, конечно, он тут же остановился.
– Я просто пытаюсь помочь! – вырвалось у меня в раздражении.
Шлепнув меня по заднице, он ответил:
– Мне не нужна твоя помощь. Мне нужно, чтобы ты кончила от моих пальцев. Но раз ты не умеешь слушаться, может, оставить тебя в таком положении, пока я не приму душ? К тому времени, возможно, ты забудешь, что нуждалась в разрядке.
Если он не доведет меня до оргазма, я умру. Это я знала точно. Меня трясло от того, как сильно я в этом нуждалась.
– Пожалуйста… – безнадежно взмолилась я.
Эта доминирующая сторона Уэса всегда давала о себе знать, когда мы были вместе, но увидеть ее в полную силу было головокружительно.
– Позволь мне доставить тебе удовольствие.
Он замер, но пальцы скользнули по влаге, размазывая ее по красным отметинам от шлепков.
– Ты хочешь, чтобы я кончил первым? – спросил он с любопытством.
Я попыталась приподняться, но его рука прижала меня обратно.
– Да. Сначала ты, потом я.
Он рассмеялся, проводя пальцем вдоль моего позвоночника.
– Ладно, давай, Калли. Попробуй.
Меня раздражало, что он не называл меня Ривер, но я подавила это чувство, пока он усаживался на край кровати. Наконец он позволил мне подняться, и я увидела, что его джинсы спущены, а член – на свободе.
У меня пересохло во рту, когда я сползла с кровати и опустилась перед ним на колени.
Я забыла, насколько он огромен. Не столько в длину, сколько в толщину – чертовски массивный.
Опустившись перед ним на колени, я сжала кулак у основания и едва смогла сомкнуть пальцы, затем наклонилась и взяла в рот гладкую головку. Уэс резко вдохнул, откинув мои волосы с лица. Я опустилась достаточно глубоко, чтобы подавиться, а затем отпустил его, только чтобы лизнуть головку еще раз.
– Сними это, – приказал Уэс, дергая за капюшон.
Я сделала, как он сказал и стянула толстовку. Я уже собиралась продолжить, но он снова остановил.
– Дай мне посмотреть на тебя.
Я замерла, сидя на пятках, с блестящими от слюны губами. Трусики сползли, когда я встала, так что на мне остался только облегающий топ, подчеркивающий грудь.
– Сними все, – прошептал он, в его голосе звучало желание.
В комнате было так тихо, что мне хотелось, чтобы он включил телевизор или музыку – что угодно, лишь бы заглушить осознание, что это наш первый раз вместе с моментом расставания.
Я медленно стянула топ, освобождая грудь, затем сжала соски пальцами, позволяя ему смотреть.
Не глядя мне в глаза, он обхватил член и начал двигать рукой вверх-вниз. Он дрочил, глядя на меня, и это заводило, но мне хотелось большего. Я хотела попробовать его на вкус, как он пробовал меня. Волосы щекотали пятки, когда я откинула голову назад и застонала от удовольствия, перекатывая соски между пальцами.
С низким рычанием в груди он притянул меня к себе:
– А теперь обхвати меня этими губами.
Я послушалась со стоном, возбужденная своей наготой рядом с ним, его твердостью и тем, что от возбуждения сперма выступила на головке. Вцепившись в его бедра, я двигалась вверх-вниз, ощущая его вкус, но не насыщаясь. Я хотела, чтобы он потерял контроль, чтобы он смотрел, как я глотаю каждую каплю. Но, наконец, начав двигать бедрами навстречу, он внезапно схватил меня за подбородок и надавил большим пальцем на мою нижнюю губу.
– Достаточно, – прохрипел он, тяжело дыша.
Я выпустила его член, наблюдая, как он, стиснув зубы, уставился на шкаф – словно не мог смотреть на меня.
Я сидела, положив руки ему на бедра, совершенно сбитая с толку.
– Но ты не…
Он резко встал, запихивая член обратно в джинсы.
– В конце концов, я понял, что в этом нет необходимости.
Жар залил мою шею. Я была обнажена, стояла на коленях на полу, а мой бывший буквально прервал минет просто потому, что не мог выносить прикосновения моих губ к себе. Гнев вспыхнул под кожей. Зачем заходить так далеко, чтобы в последний момент отвергнуть?
– Это часть наказания за то, что я не хотела спать в твоей кровати?
Не похоже. Его угроза, прозвучавшая ранее, была игривой, сексуальной… но это было что-то другое.
Он по-прежнему не смотрел на меня, когда подошел к открытому шкафу и вернулся с футболкой в руке. Бросив ее мне, он прошел мимо, направляясь в душ.
– Нет. Просто не нуждаюсь в разрядке.
Я поднялась и пошла за ним, одновременно натягивая футболку, не желая больше оставаться обнаженной.
– Ты врешь. Что, черт возьми, только что произошло? – Мне следовало говорить тише, учитывая то, что Лора спала этажом ниже, но мне казалось, что мое сердце сейчас вырвется наружу, и я жутко злилась, что поставила себя в такое уязвимое положение перед ним.
Он потянулся в стеклянную душевую кабину и повернул хромированную ручку, пока струя воды не нагрела плитку внутри. Затем Уэс, игнорируя меня, сбросил джинсы и боксеры – его член все еще был тверд.
Я ткнула в него пальцем.
– Я все еще мокрая, у тебя все еще стояк. Почему ты так себя ведешь? Зачем вообще было начинать?
Наконец он повернулся ко мне и прорычал в ответ:
– Потому что я чертовски слаб, Калли, ясно? Я не могу снова пустить тебя в свою постель и притворяться, что не мечтал об этом семь лет. Не могу видеть тебя обнаженной и не прикасаться к тебе.
Его взгляд скользнул по моему телу, и боль отразилась на его лице.
– Даже сейчас… Я умираю от желания прикоснуться. Ты в моей футболке, а я не могу обнять тебя.
Я шагнула вперед, чтобы прервать его, и прижала ладонь к своей груди:
– Тогда почему ты этого не делаешь? Я стою прямо здесь.
Его челюсть напряглась, когда он опустил голову, уставившись в пол. От молчания у меня защемило в груди, и внезапно я испугалась, смогу ли вынести его правду. Прежде чем у меня появился шанс уйти, он не оставил мне выбора.
– Я не могу выкинуть их из головы.
Я впилась пальцами в волосы, ожидая продолжения, но от тяжести его взгляда у меня чуть колени не подогнулись.
– Кого?
Он покачал головой, с болью глядя на меня.
– Всех, кто был с тобой после меня. Каждого, кто пробовал тебя, прикасался к тебе, сжимал в объятиях… Я не могу выбросить их из головы. Когда ты стояла передо мной на коленях, твои губы касались меня, я мог думать только о тех, кого ты пробовала на вкус. Кто видел эту позу, как ты идеально выгибаешь грудь, сжимаешь эти темные соски, заставляя член становиться чертовски твердым. Сколько других парней любовались этим, думая, что они самые удачливые сукины дети на планете, потому что могут трахнуть тебя?
Мой рот приоткрылся с прерывистым вздохом, пока я осознавала его слова.
Вина терзала меня, и отчаянное желание успокоить его боль вертелось на кончике языка. Как только я открыла рот, чтобы объясниться, он распахнул дверь душа и шагнул внутрь, резко оборвав наш разговор.
Слезы застилали глаза, когда я опустила взгляд в пол и быстро зашагала обратно к кровати. Мне хотелось уйти обратно в гостевую спальню, но я не была готова к разборкам, если Уэс всерьез сказал, чтобы я спала в его постели.
Поэтому я залезла под одеяло, надела трусики и выключила свет.
В темноте, под шум воды, я дала волю слезам и на пять минут позволила себе расслабиться.
В моей голове прошлое было простым.
Болезненным, но ясным.
Я предоставила Уэсу выбор – и он выбрал не меня.
Поэтому я выбрала себя. И хотя Уэс знал, сколько их было, со сколькими парнями я встречалась с тех пор, как мы расстались, ни один из них никогда не видел меня в такой позе. Я занималась сексом прямо в одежде, обычно они просто наклоняли меня над диваном и кончали, но я ни разу не прикасалась губами к другому мужчине. Я никогда не позволяла другому мужчине попробовать меня на вкус.
Никто не доводил меня до оргазма. Меня тошнило, когда я позволила боли от расставания с ним довести меня до такого токсичного состояния, что согласилась на секс. Если бы я забыла Уэса, я бы не корила себя за это, но каждого парня я сравнивала с ним.
Один парень продержался три свидания – только потому, что был мой день рождения, и я испытывала жалость к себе. Но я никогда не забуду, как он задрал мое платье и взял свое, пока я держалась за край кухонного стола. Слезы текли по моим щекам, и не потому, что он вошел в меня на сухую, а потому что он был уже третьим, с кем я переспала, а боль от потери Уэса не утихала.
